Над входом в маленький отель висела мраморная табличка:
Большинство жильцов снимали комнаты на длительный срок, внося плату ежемесячно, удобства же заключались в том, что в каждой комнате был умывальник и одна ванная приходилась на два этажа.
— Длинный Марсель у себя?
— Господин Марсель? Только что пришел. Его машина стоит перед домом.
Это был спортивный автомобиль ярко-красного цвета, довольно старая модель. Двое мальчишек рассматривали его с завистью, споря о скорости, которую он может развить.
— Он давно тут живет?
— Больше года. Это спокойный жилец.
— Он редко спит у себя, если не ошибаюсь.
— Возвращается большей частью под утро, так как работает ночью. Он бармен в кабаре.
— Приводит девушек?
— Редко. Меня это не касается.
Хозяин был толстый, с тремя небритыми подбородками, на ногах — старые стоптанные шлепанцы.
— Какой этаж?
— Третий, комната двадцать три. Надеюсь, вы не доставите нам хлопот. Я не люблю, когда полиция приходит в дом.
— У вас, вероятно, все в порядке?
— Имея с вами дело, этого никогда не знаешь.
Мегрэ поднялся наверх, за ним — Лапуэнт. Возле лестницы была надпись: «Просьба вытирать обувь». И дописано от руки: «готовить в комнатах запрещается».
Мегрэ это было знакомо. Запрещение не мешало жильцам держать у себя спиртовые горелки, на которых они подогревали готовые блюда, купленные в ближайшем гастрономе.
Мегрэ постучал в комнату 23, услышал шаги, и дверь резко отворилась.
— Ну, пожалуйста! — изумился Марсель. — Вы уже здесь?
— Вы ожидали нашего прихода?
— Когда полиция сунет куда-то свой нос, можно быть совершенно уверенным, что ее еще увидишь.
— Готовитесь к переезду?
Один чемодан лежал на постели, второй — на полу. Экс-бармен бросал в них одежду и белье.
— Да. Собираю манатки. С меня достаточно.
— Чего?
— Этой бабы, которая должна быть жандармом.
— Вы поссорились?
— Немного. Она обругала меня за то, что я был в постели, когда вы пришли. Я не массажист и не должен ходить по домам и щупать людей.
— Это не объясняет, почему вы меняете отель.
— Я не меняю отель. Собираю манатки и еду в Тулон. Там у меня настоящие друзья, которые быстро найдут мне работу.
В одном чемодане Мегрэ заметил костюм, который он до этого видел в шкафу на улице Сент-Андре-дез-Арт. Второй костюм был на Марселе. Его фамилия была Монтрон, но его никто так не называл, для консьержек он тоже был мосье Марсель.
— Этот красный автомобиль перед входом принадлежит вам?
— Он недорого стоит. Ему почти десять лет, но он еще неплохо тянет.
— Вы, конечно, поедете на машине?
— Да. Если вы мне не помешаете.
— Зачем мне вам мешать?
— Кто вас знает, зачем.
— Один вопрос: вы были когда-нибудь в квартире на набережной Межесери?
— А зачем мне туда ходить? Выразить старушке свое почтение? «Добрый день, уважаемая госпожа. Я любовник вашей племянницы. Поскольку я оказался в трудном положении, она меня содержит, так как не может обойтись без мужчины. Она странная девка, и не следует ей ничего обещать».
Он продолжал собирать свои вещи, проверяя, не осталось ли чего в шкафу. С одной из полок достал фотоаппарат. У него был также проигрыватель.
— Готово. Теперь я подожду, когда вы уйдете, и уезжаю.
— Где вас можно найти в Тулоне?
— Достаточно написать мне на адрес бара «Адмирал», набережная Сталинграда. На имя Боба, бармена, это мой старый приятель. Вы думаете, что я буду еще нужен вам?
— Никогда наперед не знаешь.
Прежде чем Марсель запер чемоданы, Мегрэ заглянул в них, но не нашел ничего компрометирующего.
— Сколько вы из нее вытянули?
— Из жандарма? Пятьсот франков. И то в обмен на обещание, что скоро вернусь. Никогда не знаешь, чего она хочет. Иногда выгоняет за дверь, а через две минуты начинает ласкаться и говорить, что жить без меня не может.
— Желаю доброго пути, — вздохнул Мегрэ, направляясь к двери.
Проходя мимо конторки, он сказал хозяину:
— Мне кажется, вы теряете жильца.
— Он предупредил меня. Едет на юг на две недели.
— Комната остается за ним?
— Нет, но мы найдем ему другую.
Мегрэ и Лапуэнт вернулись к себе. Комиссар позвонил в Тулон.
— Мне нужен комиссар Марелла. Это Мегрэ из уголовной полиции.
Он сразу узнал голос приятеля. Они начинали службу почти одновременно, и сейчас Марелла руководил уголовной полицией в Тулоне.
— Как дела?
— Не жалуюсь.
— Знаешь бар «Адмирал»?
— Еще бы! Там все жулье собирается.
— А некоего Боба?
— Это бармен. Он у них почтовый ящик.
— Сегодня вечером или завтра там появится некий Марсель Монтрон. Скорее всего, пойдет прямо в «Адмирал». Мне бы хотелось, чтобы ты присмотрел за ним.
— В чем ты его подозреваешь?
— Во всем и ни в чем. Он более или менее замешан в деле, которое меня мучает.
— Старушка с набережной Межесери?
— Да.
— Странное дело, не так ли? Я знаю только то, что сообщили газеты и радио, но для меня это выглядит довольно таинственно. Ты нашел парня с гитарой?
— Да. Но похоже, что он не замешан в этом деле. И нет никаких видимых причин, по которым ему надо было убрать старую даму…
— Буду держать с тобой связь. Этот Марсель, о котором ты говоришь, не тот ли Длинный Марсель?
— Да.
— Он подрабатывает немного, надувая баб, нет? Он часто приезжал на побережье и каждый раз находил себе какую-нибудь дамочку.
— Спасибо тебе. До скорого.
Почти тут же зазвонил телефон.
— Комиссар Мегрэ?
— Да.
— Это Анжела Луге. Прежде всего хочу вам сказать, что вышвырнула этого бродягу за дверь.
— Я знаю.
— Поверьте, это не в моих правилах, и я больше не дам себя обмануть.
— В чем он провинился?
— В том, что живет за счет женщин и что полдня лежит в постели, которая ему даже не принадлежит. Он не хотел уходить. Пришлось дать ему денег, чтобы ушел.
— Знаю.
— Он этим хвастался?
— Конечно. Он, кстати, называл вас жандармом.
— Я также хотела вам сообщить, что похороны состоятся завтра в десять утра. Тело привезут сегодня на набережную Межесери.
— Будет ли панихида?
— Да, в Нотр-Дам де Блан Манто. Вы еще ничего не нашли?
— Нет.
— У вас есть адрес моего сына?
— Он мне его дал.
— Мне хотелось бы его предупредить. Может быть, несмотря на все, он захочет участвовать в похоронах своей двоюродной бабки.
— Он живет в гостинице на улице Муфтар.
— Благодарю вас.
Мегрэ знал нетерпеливость судебных следователей, поэтому вскоре прошел через внутреннюю дверь в ту часть здания, где помещался суд.
В коридоре, по обеим сторонам которого находились кабинеты судебных чиновников, почти все скамейки были заняты посетителями, свидетелями и обвиняемыми. Некоторые сидели в наручниках и под надзором полицейских.
Судья Либо был один с секретарем.
— Ну, господин комиссар? Как идет следствие?
Он говорил довольным голосом, потирая руки.
— Я хотел дать вам поработать спокойно. Вы уже пришли к какому-нибудь результату?
— Ни к какому.
— Нет подозреваемых?
— По-настоящему — нет. И ни одного следа, кроме того, что старуха застала убийцу, когда он что-то искал.
— Деньги?
— Не думаю.
— Драгоценности?
— За то, что она имела, он много бы не получил.
— Маньяк?
— Не думаю. Зачем маньяку выбирать именно ее квартиру? И зачем ходить туда несколько раз, после чего совершить преступление?
— Какая-нибудь семейная история? Наследник, которому очень не терпелось?
— Возможно, но не очень правдоподобно. Единственная наследница — ее племянница. Она массажистка и неплохо зарабатывает.
— Вы выглядите усталым.
Мегрэ с трудом улыбнулся.
— Прошу извинить. Это полоса неудач. Похороны состоятся завтра.
— Вы пойдете?
— Да. Это мое старое правило. Так не один раз я выходил на след.
На обед он вернулся домой; госпожа Мегрэ, видя его хмурое лицо, не задавала вопросов. Ходила почти на цыпочках и готовила жаркое со щавелем, одно из любимых блюд Мегрэ.
Когда он опять оказался на набережной Орфевр, Лапуэнт постучал в дверь кабинета.
— Извините, шеф. Что мне делать?
— Ничего. Что хочешь. Если у тебя есть какая-нибудь мысль…
— Мне хочется сходить еще раз к торговцу птицами. Он видит людей, входящих и выходящих из дома. Мой вопрос может ему о чем-нибудь напомнить.
— Как хочешь.
Мегрэ не выносил состояния, в котором он был сейчас: полное отсутствие энергии и воображения. Одни и те же мысли назойливо возвращались, но никуда не вели.
Прежде всего, старуха не была сумасшедшей.
Почему она кружила по набережной Орфевр, прежде чем решилась обратиться в полицию? Может быть, подозревала кого-нибудь?
Она понимала, что никто не поверит в историю о том, как предметы меняют свои места.
А все-таки это была правда. На самом деле ее квартира многократно обыскивалась.
Искали… что?
Не деньги, как он сказал судебному следователю. И не драгоценности.
Это было что-то важное, если таинственный гость, застигнутый на месте преступления, убил старую даму.
Нашел ли он в конце концов то, что искал? Выходил ли со своей добычей в тот момент, когда она неожиданно вернулась? Что такого ценного могла иметь скромно живущая вдова, ради чего стоило лишать ее жизни?
Мегрэ чертил какие-то каракули на листке бумаги и внезапно заметил, что его рисунок напоминает старую даму.
Около пяти он уже не мог больше выдержать в бюро и пошел на набережную Межесери. С собою он взял найденную в картотеке фотографию Длинного Марселя. Снимок был неудачным, черты лица недостаточно четки, но его можно было узнать.
Мегрэ начал с консьержки.
— Вы когда-нибудь видели этого человека?
Ей пришлось взять очки, лежавшие на буфете.
— Не знаю, что вам сказать. Кажется, я откуда-то знаю это лицо. Но люди так похожи один на другого.
— Приглядитесь получше. Вы могли его видеть недавно.
— Этот костюм в клетку заставляет меня задуматься. Я видела такой же неделю или две назад, но не могу вам сказать, где.
— Здесь, в вашей квартире?
— Пожалуй, нет.
— Во дворе? На лестнице?
— Право, не знаю. Ваш инспектор снова приходил задавать вопросы. Ведь ничего не выдумаешь. Вы знаете, что ее привезли?
— Госпожу Антуан?
— Да. Ее племянница наверху. Оставила дверь открытой и зажгла свечи с обеих сторон кровати. Некоторые жильцы входят и произносят молитвы. Если бы кто-то мог меня заменить, я бы завтра пошла на похороны, но я одна. Мой муж уже три года в психиатрической больнице.
Мегрэ оказался на тротуаре, перед клетками с птицами. Колле-младший узнал его сразу.
— На тебе! Только что здесь был инспектор, тот, молодой.
— Я знаю. Вы не могли бы внимательно посмотреть на эту фотографию?
Он рассматривал фото, приблизив к глазам, затем с некоторого расстояния; потряс головой.
— Не могу сказать, что узнаю его. Однако он мне напоминает кого-то.
— Костюм?
— Пожалуй, нет. Выражение лица. У него такое выражение, как будто он постоянно насмехается над людьми.
— Это не один из ваших клиентов?
— Наверняка нет.
— Может быть, вы спросите у отца?
— Хорошо. Но он очень плохо видит.
Колле-младший вернулся.
— Он не узнает его. Вы должны знать, что почти все время он проводит в магазине и интересуется исключительно птицами и рыбами. Он их так любит, что еще немного — и перестанет их продавать.
Мегрэ снова поднялся на второй этаж. Женщина, живущая напротив старушки, как раз выходила за покупками и шепнула, показывая на приоткрытую дверь:
— Она там.
— Знаю.
— Завтра похороны. Кажется, у ее первого мужа было место на кладбище Монпарнас, и она просила, чтобы ее похоронили рядом с ним.
— Кому она это говорила?
— Скорее всего, своей племяннице. И консьержке. Она говорила, что Иври слишком далеко и она будет чувствовать себя среди тысячи могил потерянной.
— Я бы хотел вам кое-что показать. Можно на минутку войти?
Квартира была убрана, в ней было темнее, чем в квартире старой дамы, так как дерево заслоняло окно.
— Вы встречали когда-нибудь этого человека?
Мегрэ показал снимок.
— Видеть-то я его видела. Недавно. Он курил сигарету. Я подумала даже, чего тут не хватает… да, сигареты.
— Подумайте. Пожалуйста, не торопитесь.
— Не в магазине… Не во дворе…
Было видно, что она напрягает память.
— Я полагаю, что это важно?
— Да.
— В связи с госпожой Антуан?
— Вероятно.
— То, что я скажу, может ему повредить, правда?
— Вполне возможно.
— Вы понимаете, я не смею ничего утверждать категорически. Я бы не хотела доставлять хлопоты невиновному.
— Если он не виноват, мы будем об этом знать.
— Не всегда. Случаются судебные ошибки. Тяжело! Но если это очень нужно… Я выходила…
— Когда?
— Не помню. На прошлой неделе. Я собиралась за дочкой в школу
— Значит, было около четырех.
— Именно это я стараюсь припомнить. Скорее, около четырех, у меня была хозяйственная сумка, в это время я иду за покупками к ужину. Муж не приходит обедать домой, и вместе с дочерью мы едим что-нибудь легкое. Я спускалась по лестнице, и кто-то столкнулся со мной. Он скачками взбегал по лестнице. Чуть не сбил меня с ног. Поэтому я его и запомнила.
— Не знаете, на каком этаже он задержался?
— Нет. Я спешила. Дочка не любит ждать меня перед школой, а при таком движении я не хочу, чтобы она одна возвращалась домой.
Мегрэ вздохнул с облегчением. Наконец какая-то надежда!
Пять минут спустя он вошел в комнату умершей и посмотрел на тонкие черты старой женщины, которую принял за сумасшедшую.
Шторы были задернуты, в комнате царил мрак, дрожало только одно солнечное пятно. Две горящие свечи по обеим сторонам кровати придавали всему необычный вид.
Анжела Луге неподвижно сидела в кресле, и Мегрэ подумал даже, что она спит, но, когда взглянул на нее во второй раз, заметил, что она вонзила в него свои темные глаза.
Мегрэ поклонился умершей и с чувством облегчения перешел в гостиную, на яркий дневной свет. Анжела пошла за ним, как он и надеялся. Ее лицо было более суровым, чем обычно.
— Зачем вы сюда пришли?
— Отдать последний долг вашей тетке.
— Признайтесь, что это вас меньше всего заботит. Как и жильцов. Только двое заглянули сюда. Вы видели этого прохвоста Марселя?
— Он поехал на машине в Тулон.
Мегрэ заметил, что это сообщение заставило ее разволноваться.
— Слава богу! С трудом удалось от него избавиться. Я была вынуждена дать ему пятьсот франков, только бы он ушел!
— Вы можете обвинить его в вымогательстве.
— Возможно, я это и сделаю… Во всяком случае, если он попробует вернуться.
— Вы знаете, что он здесь был на прошлой неделе? Она вздрогнула, сдвинула брови.
— Вам известно, когда именно?
— Нет.
— Во сколько?
— Около четырех.
— Он вам об этом сказал?
— Нет.
— Вы его об этом спрашивали?
— Сегодня утром я еще ничего не знал. Откуда у него адрес вашей тетки?
— Как-то, месяц назад, мы вместе шли через Новый мост. Непроизвольно я показала на окна квартиры: «У меня есть старая тетка, которая там живет».
— Думаю, вы добавили, что когда-нибудь унаследуете от нее большие деньги.
— Узнаю его вранье. Я сказала только, что у нее было два мужа и она живет обеспеченно.
— Если он не изменил своих планов, в этот момент едет на юг.
— Он постоянно мне рассказывал о Тулоне и о своих тамошних приятелях.
— Вы не знаете, из какой он семьи?
— Нет.
— Он никогда не рассказывал вам о своей молодости?
— Нет. Я знаю только, что его мать живет в каком-то городке в Центральной Франции.
— Вы уверены, что вас не было здесь в течение последних восьми дней или, скажем, двух недель?
— Вы снова начинаете?
— Прошу подумать, прежде чем ответить.
— Я уверена.
— Вы знаете, что находится в ящичке ночного шкафчика?
— Я его не открывала.
— Даже сегодня утром, убирая комнату умершей?
— Даже сегодня.
— Вы знаете, что у тетки было оружие?
— Это невозможно! Она не смогла бы даже удержать револьвер в руке.
— Она не боялась жить одна?
— Она ничего и никого не боялась.
— Ей случалось беседовать с вами об изобретениях своего второго мужа?
— Она показала мне как-то приспособление для чистки картофеля. Обещала дать мне, но так и не дала. Это было еще при жизни дяди Антуана. Показала также его мастерскую, если так можно назвать каморку, в которой едва можно повернуться.
— Благодарю вас.
— Вы придете на похороны?
— Скорее всего.
— Вынос тела состоится без четверти десять. В десять мы должны быть в церкви.
— До завтра.
Были минуты, когда ее почти мужская сухость не была антипатична и даже могла сойти за прямодушие. Она не была красивой. Никогда не была красивой. С годами отяжелела. Почему она не должна была требовать тех же самых прав, что и мужчины, которые в ее возрасте и положении позволяли себе похождения?
Она не скрывала этого. Принимала у себя любовников на одну ночь или на неделю. Консьержка видела, как они приходили и уходили. Другие жильцы тоже, пожалуй, знали, в чем дело.
На набережной Орфевр он застал Лапуэнта, который еще раз обошел жильцов дома, показывая фотографию Марселя.
— Результат?
— Никакого.
Мегрэ вернулся домой пешком, неприятные мысли крутились у него в голове… Чтобы встретить молодого Луге в «Бонго», надо было ждать до десяти вечера.
На углу бульвара Вольтера Мегрэ поймал такси, и, когда назвал адрес, водитель поглядел на него с любопытством, удивляясь, что жителю этого района захотелось погулять в таком месте.
По-видимому, хозяин поскупился на расходы по оформлению помещения. Стены, выкрашенные белой краской, были покрыты множеством цветных, ничего не значащих линий. Это составляло единственную оригинальную черту ресторана. Бар был классическим, с цинковой стойкой, хозяин, в рубашке и голубом фартуке, сам обслуживал гостей. Дверь вела в задымленную кухню, откуда доносился запах подгоревшего жира.
Пары сидели за столиками; ели в основном спагетти. Мегрэ заметил несколько молодых людей в джинсах и узорчатых рубашках. Остальные — это те, кто пришел на них посмотреть. Посмотреть, а прежде всего послушать: трое музыкантов производили шум, как целый оркестр. Билли играл на гитаре. Двое других — на ударных и контрабасе. Все трое с длинными волосами. Одеты в черные бархатные брюки и розовые рубашки.
— Вы будете ужинать?
Хозяину приходилось почти кричать, чтобы его услышали.
Мегрэ покачал головой и заказал белое вино. Билли заметил его и не выразил ни малейшего удивления
Комиссар совершенно не разбирался в поп-музыке, но то, что он слышал, не казалось ему хуже того, что иногда передавали по радио или телевизору. Трое ребят играли с запалом, почти впадая в экстаз. Им горячо аплодировали.
Наступил перерыв, Билли подошел к сидящему у стойки Мегрэ.
— Кажется, вы пришли, чтобы со мною увидеться.
— Конечно. Мать вам что-нибудь говорила?
— Сегодня нет.
— В таком случае вы не знаете, что похороны завтра утром? Встреча на набережной Межесери в девять сорок пять. Месса состоится в Нотр-Дам де Блан Манто. Похороны на кладбище Монпарнас.
— Мне казалось, что дядя Антуан похоронен в Иври.
— Верно, но вдова хотела быть похороненной рядом с первым мужем.
— Через несколько минут мы опять начнем играть. Вам нравится?
— К сожалению, я совершенно в этом не разбираюсь. Я хотел бы задать вам один вопрос. Вы знали, что у бабки был револьвер?
— Да.
Наконец кто-то ответил обычно и спокойно на волновавший его вопрос.
— Она вам об этом сказала?
— Уже давно, год или два назад. Я тогда был без гроша. Пошел что-нибудь вытянуть у нее и заметил, что в ящике комода лежат несколько стофранковых банкнотов. Для некоторых несколько сот франков ничего не значат. Но для других, я сам к ним принадлежу, это состояние. Я спросил ее совершенно откровенно, не боится ли она. «Кого? Тебя? Нет?» — «Но ты живешь одна. Люди об этом знают. Преступник мог бы…» — Он подал знак своим товарищам, что сейчас к ним присоединится. — Она ответила, что против преступников она вооружена, и открыла ящик ночного шкафчика. «И не думай, что я буду колебаться, применять ли оружие»
Значит, там было не только жирное пятно. Кто-то видел оружие.
— Это был револьвер или пистолет?
— Какая между ними разница?
— У револьвера есть барабан. Пистолет плоский.
— Насколько помню, это был револьвер.
— Какого калибра?
— Не знаю. Я только взглянул. Примерно величиною с ладонь.
— Кому вы об этом говорили?
— Никому.
— Вы ничего не сказали матери?
— Мы не так дружны, чтобы я что-то ей рассказывал.
Парень вернулся к своим друзьям, и они снова начали играть. Можно было ощутить, что его захватывает создаваемый им ритм, подчеркнутый вдобавок ударником.
— Это хороший парень, — сказал хозяин, наклоняясь над стойкой бара. — Все трое — отличные ребята, и ни один не употребляет наркотиков. Не могу этого сказать обо всех клиентах.
Мегрэ заплатил за вино и вышел на улицу. С трудом нашел такси и поехал домой.
Следующим утром он сразу поднялся на этаж, занятый судебными следователями, и зашел к Либо.
— Я хочу получить разрешение на обыск. На имя Анжелы Луге. Незамужняя, по профессии массажистка, живет на улице Сент-Андре-дез-Арт.
Секретарь записывал.
— Это значит, что вы приближаетесь к концу?
— Не имею понятия. Признаюсь, что действую слегка вслепую.
— Это племянница старой дамы?
— Точно.
— И одновременно ее наследница? В таком случае это кажется странным.
Мегрэ ожидал такой реакции; каждому это пришло бы в голову: Анжела Луге была уверена, что рано или поздно получит наследство, и скорее рано, принимая во внимание возраст тетки. Зачем ей подвергать себя риску провести остатки дней своих в тюрьме только из-за того, чтобы присвоить деньги, которые и так ей достанутся?
— А впрочем, делайте, как считаете нужным. Желаю успеха.
Без четверти десять Мегрэ оказался на набережной Межесери в сопровождении Лапуэнта, управляющего маленьким черным автомобилем. Крепа на двери не было, не было людей, ни одного зеваки.
Кортеж остановился у тротуара, и два силача пошли за гробом. Не было ни цветов, ни венков. В нескольких окнах зашевелились занавески. Консьержка вышла на порог проститься с покойной.
Старый торговец птицами покинул на минуту мрак своего магазина и немного постоял со своим сыном на улице.
Это было все.
Анжела Луге одна села в черный автомобиль присланный похоронным бюро. В церкви никого не было, кроме двух женщин, ожидающих исповеди. Могло показаться, что всем не терпится закончить — и кюре, и людям из похоронного бюро.
Мегрэ встал в глубине церкви, и Лапуэнт присоединился к нему, как только удалось припарковать машину.
— Даже не грустно, — заметил молодой инспектор.
Это было правдой. Солнце заливало верх церкви. Двери не были закрыты, и в здание проникал уличный шум.
Подняли гроб, который, вероятно, весил немного. Четвертью часа позднее вошли на кладбище Монпарнас и в одной из аллей остановились у плиты из розового мрамора.
— Я вам говорила, что никого не будет, — шепнула массажистка, когда гроб опускали в могилу. И добавила: — Не было времени, чтобы высечь ее имя рядом с именем первого мужа. Каменщики сделают это на будущей неделе.
Она была одета скромно, в черное, что придавало ей еще более строгий вид — гувернантки или директора школы.
— А теперь, — шепнул Мегрэ, — поедем к вам.
— Мы?
— Да, мы.
— Чего еще вы от меня хотите?
Кладбище не производило гнетущего впечатления, наоборот — оно было наполнено пением птиц и залито солнцем.
— Минуточку. Я хочу дать на чай. Машину не задерживать?
— У нас есть для вас место.
Они встретились у ворот, Анжела села сзади, а Мегрэ — на своем обычном месте, рядом с Лапуэнтом.
— Улица Сент-Андре-дез-Арт.
Племянница старой дамы сказала с горечью:
— Я ожидала, что люди будут сплетничать. Всегда найдутся такие, что оболгут человека за спиной, а если нет повода, то что-нибудь придумают. Но чтобы уголовная полиция, чтобы комиссар Мегрэ собственной персоной преследовал меня…
— Мне очень жаль, но я только выполняю свои обязанности.
— Зачем же мне ходить тайком к моей тетке?
— А зачем это делать кому-то иному?
— Вы считаете меня способной убить старую женщину?
— Я ничего не считаю. Я ищу. Лапуэнт, поднимись наверх, как только поставишь машину.
В квартире она сняла шляпу и перчатки, потом жакет, под ним была белая блузка. В первый раз Мегрэ заметил, что, хотя у нее была чуточку мужская фигура, она была достаточно стройна и для своего возраста прекрасно сохранилась.
— Скажите мне наконец, чего вы хотите?
Мегрэ вынул из кармана ордер.
— Прочтите его.
— Это значит, что вы будете всюду рыться, все перевернете?
— Пожалуйста, не беспокойтесь. У нас есть опыт. Я как раз жду двух специалистов, которые положат все вещи точно на место.
— Не могу надивиться…
— Кстати, вашего сына не было на похоронах.
— Признаюсь, что после всего, что произошло вчера, я забыла его предупредить. У меня даже нет его точного адреса. Я знаю о нем только то, что вы рассказали.
— Вы его не предупредили, но я это сделал и поэтому удивляюсь, что он не пришел. Он кажется порядочным парнем.
— Да, но делает только то, что ему нравится.
— И не хочет стать ортопедом.
— Он вам говорил об этом?
— Он гораздо откровеннее, чем вы, и ему не нужно задавать по десять раз один и то же вопрос…
— Если бы у него была такая жизнь, как у меня! Делайте что хотите, но мне хочется выпить.
Она пила не вино, а виски, которое извлекла из бара, заполненного богатым ассортиментом бутылок.
— Выпьете? Белого вина? Красного?
— Сейчас нет, спасибо.
Полицейские из следственной бригады пришли раньше Лапуэнта, который бог знает где искал стоянку.
— Ну так, дети мои. Прочешите все тщательно. Вы знаете, что именно мы ищем, но присутствие какого-либо иного предмета тоже может нас заинтересовать. Потом положите все вещи точно на место.
Она закурила сигарету и уселась в кресло у окна, откуда были видны крыши и кусочек Эйфелевой башни.
— Останешься здесь с ними, — сказал Мегрэ Лапуэнту, который наконец пришел. — Мне надо сходить купить кое-что.
Мегрэ пошел на улицу Муфтар. По дороге зашел выпить стаканчик белого вина в бистро, заполненное постоянными клиентами; на стойке лежали крутые яйца.