Помещение отеля было высокое, узкое, наполненное острым, въедливым запахом. Мегрэ поднялся на пятый этаж и постучал в дверь.
— Войдите! — крикнул заспанный голос.
Ставни были закрыты, и в комнате царил полумрак.
— Я догадался, что это вы.
Рыжеволосый парень встал с постели, он был гол и обернул вокруг бедер полотенце. Черноволосая девушка лежала, отвернувшись к стене.
— Который час?
— Похороны закончились уже давно.
— Вас удивляет, что я не пришел? Подождите, я прополощу рот. У меня голова трещит с похмелья.
Он наполнил стакан водой из крана.
— Жалко, что вчера вечером вы не остались подольше. Была фантастическая программа. Пришли три молодых англичанина, каждый с гитарой, мы импровизировали почти два часа. С ними была прекрасная девушка. Вы ее видите сейчас. Сегодня утром у меня не было сил встать и идти на похороны. Может быть, это не очень хорошо с моей стороны, но мне не хочется встречать мать. Она нашла деньги?
— Какие деньги?
— Сбережения бабки. Та должна была накопить немалую сумму, она почти ничего не тратила. У матери наконец будет свой домик.
Он открыл ставни, и солнечный свет проник в комнату.
— Ваша мать хочет купить дом?
— Домик в деревне, чтобы ездить на субботы и воскресенья, а потом переселиться туда насовсем. Она много лет мечтает об этом. Пробовала одолжить на это деньги у старухи, но не удалось. Извините, что ничем не могу вас угостить.
— Я уже ухожу.
— Вы еще не нашли револьвер?
— Нет. Марсель уехал.
— Да что вы! Мать, должно быть, в бешенстве! Ей придется найти себе кого-нибудь. Она и трех дней не может выдержать без мужика.
Он был циничен, но не нагл. В нем чувствовалась какая-то мягкость, быть может, это была тоска по семейной жизни, которой он не знал.
— Не выезжайте из Парижа, не предупредив меня. До окончания следствия еще далеко, а вы можете понадобиться.
Мегрэ возвратился на улицу Сент-Андре-дез-Арт. Люди из следственной бригады ждали его.
— Мы закончили, шеф. Практически нет ничего достойного внимания. Одежда почти вся темная. У нее, наверное, заскок на почве обуви: мы нашли восемь пар.
Анжела Луге сидела в кресле, внешне безразличная.
— Холодильник заполнен продуктами. Хотя она живет одна, готовит себе обеды. Фотографии, в основном ее и ребенка, того периода, когда она была много моложе. Тетрадь, в которую она записывает полученные суммы рядом с именами клиентов.
— Ты забыл о самом важном, — вставил его напарник.
Первый пожал плечами.
— Если это может что-либо значить! На шкафу пыль, а на этой пыли пятно от смазки или масла, которые применяются при чистке оружия.
Анжела заговорила:
— В этом доме никогда не было оружия.
— А все-таки следы свежие. В корзине я нашел запачканную жиром бумагу, в которую был завернут револьвер.
Мегрэ встал на стул, чтобы увидеть пятно собственными глазами.
— В три часа прошу явиться на набережную Орфевр.
— А мои клиенты? Вы думаете, что мне нечего делать?
— Я дам вам официальный вызов.
Мегрэ вынул из кармана желтый бланк и заполнил его.
— Значит, в три.
Обедать Мегрэ вернулся домой. Как и вчера, жена не задавала ему никаких вопросов, спросила только о похоронах:
— Кто-нибудь пришел?
— Только племянница и я с Лапуэнтом. Месса прошла торопливо.
Когда Мегрэ вернулся на набережную Орфевр, Жанвье сказал ему.
— Комиссар Марелла из Тулона просил позвонить.
Через две минуты они уже беседовали:
— Марелла?
— Да, я позвонил на всякий случай. Твой Марсель приехал в Тулон вчера поздно вечером и сразу пошел в бар «Адмирал». Меня узнал и поздоровался. У стойки тихо беседовал с Бобом; я ничего не мог услышать, так как тот включил музыкальный автомат на полную мощность.
— Никого с ними не было?
— Нет. Потом Боб зашел в телефонную будку и куда-то звонил. Когда он вернулся, вид у него был довольный, он сделал жест, который говорил: «Все в порядке!»
— Это все?
— Нет. Твой Марсель снял комнату в отеле «Пять континентов» на аллее Республики. Встал в девять утра и на машине поехал в Санари. Тебе это ни о чем не говорит?
— Нет.
— Там живет Пепито, старший из двух братьев Джиованни.
Братья Джиованни в течение долгого времени считались шефами преступников с побережья. Младший, Марко, обосновался в Марселе, Пепито — в Санари, где купил шикарную виллу. Обоих братьев задерживали раз десять, и всегда их приходилось отпускать из-за отсутствия доказательств. Сейчас они постарели и вели спокойную жизнь богатых пенсионеров.
— Длинный Марсель был на вилле?
— Почти час. Потом вернулся в бар «Адмирал».
— У него были раньше контакты с братьями Джиованни?
— Об этом я ничего не знаю.
— Ты можешь последить за Пепито? Мне хотелось бы знать, будет ли он выходить в ближайшие дни или принимать у себя кого-то, кроме постоянных гостей.
— Сделаю. Послушай, Мегрэ. Как давно мы не виделись! Десять лет? Двадцать? Это было при расследовании дела Поркеролль.
— Помню… Когда я покончу с этим, поеду отдохнуть куда-нибудь к солнцу, в твои края.
— Мне это доставит удовольствие.
Они вместе начинали службу на набережной Орфевр и свыше двух лет работали в транспортной полиции, пока их не перевели на охрану, сначала вокзалов, а потом универмагов. Оба тогда были молодые, неженатые.
Старый Жозеф принес вызов, который Мегрэ утром дал Анжеле.
— Впусти ее.
Она была бледнее и напряженнее, чем накануне. Подействовала ли так атмосфера полицейского управления?
— Пожалуйста, садитесь.
Он открыл дверь в комнату инспекторов.
— Лапуэнт, можешь зайти? Возьми блокнот.
Молодой Лапуэнт часто заменял ему стенографа.
— Как видите, на этот раз допрос будет официальным. Все, что вы скажете, будет записано в протокол, который вы подпишите. Скорее всего, я буду задавать вам вопросы, на которые вы уже отвечали, но теперь ответы будут записаны.
— Словом, вы принимаете меня за подозреваемую номер один.
— Попросту за подозреваемую. Без номеров. Вы не питали никаких теплых чувств к своей тетке?
— Когда я сообщила ей, что беременна, она удовольствовалась тем, что дала мне сто франков.
— Значит, вы упрекаете ее в скупости?
— Она была эгоисткой. Не заботилась о других. Я уверена, что она вышла замуж во второй раз только из-за денег.
— У нее была трудная молодость?
— Вовсе нет. Ее отец был обеспеченным человеком, как тогда говорили. Семья жила в районе Люксембургского сада, и обе девочки, моя мать и тетка, окончили хорошую школу. Только в пожилом возрасте мой дед потерял почти все свое состояние, когда занялся спекуляцией.
— И тогда она вышла замуж за Караме?
— Да. Он довольно часто приходил к ее родителям. Они долгое время думали, что речь идет о моей матери. Она тоже так думала, а в конце концов тетка прибрала его к рукам.
— А ваша мать?
— Она вышла замуж за банковского чиновника, который не отличался хорошим здоровьем. Он умер молодым, и моя мать стала работать в торговой фирме на улице Парадиз.
— Значит, вы жили очень скромно?
— Да.
— Тетка вам помогала?
— Нет. Не знаю точно, почему я выбрала профессию массажистки. Может быть, потому, что в нашем доме жила одна массажистка, у нее была машина, на которой она ездила к клиентам.
— У вас тоже есть машина?
— Да, «ситроен».
— Чтобы ездить в деревню, в свой домик, когда он у вас будет?
Она нахмурила брови.
— Кто вам об этом говорил?
— Неважно. Кажется, вы всю жизнь мечтали о домике в деревне, недалеко от Парижа, куда можно было бы ездить на субботу и воскресенье?
— Не знаю, что в этом плохого. Многие об этом мечтают, разве нет? Моя мать тоже мечтала.
— Какое наследство вы рассчитываете получить после тетки? Тысяч сорок, пятьдесят?
— Не знаю. Я основываюсь на том, что она говорила. Быть может, она хранила деньги где-то еще.
— Словом, если вы ее посещали, то только из-за наследства?
— Раз вы это так понимаете… В конце концов она была единственной моей родственницей. Вы когда-нибудь жили один, мосье Мегрэ?
— А ваш сын?
— Я его редко вижу. Только тогда, когда у него затруднения. Он меня не любит.
— Подумайте, прежде чем ответить на вопрос, который я сейчас задам, и прошу помнить, что ваш ответ записывается. Часто ли вам приходилось бывать у тетки во время ее отсутствия?
Ему показалось, что она побледнела, но не потеряла хладнокровия.
— Вы позволите мне закурить?
— Пожалуйста. Но не могу вас угостить.
На столе лежали одни трубки — шесть трубок, разложенных по величине.
— Я задал вам вопрос.
— Повторите его.
Он повторил вопрос — слово в слово.
— Это зависит от того, что вы понимаете под словом «бывать». Раза два я приходила на набережную Межесери до ее возвращения. Тогда я ждала.
— В квартире?
— Нет, на лестнице. Если она долго не возвращалась, я выходила пройтись на улицу, посмотреть птиц.
— Тетке никогда не приходило в голову дать вам ключ от квартиры?
— Нет.
— А если бы она почувствовала себя плохо?
— Она была убеждена, что с нею этого никогда не случится.
— Дверь всегда была заперта?
— Да. Даже когда она была дома. Она запирала дверь за собою.
— Кого она боялась?
— Всех.
— Она сердечно относилась к вам?
— Она никогда не была сердечной. Говорила, чтобы я присела, готовила мне кофе и вынимала из металлической коробки печенье.
— Она не спрашивала о вашем сыне?
— Нет. Она видела его, пожалуй, также редко, как и я.
— Она никогда не говорила, что лишит вас наследства?
— Зачем ей было лишать меня наследства?
— Вернемся к запертой двери. Я убедился, что замок несложный и легко можно снять оттиск.
— Зачем?
— Неважно. Возвращаюсь к моему вопросу с небольшим изменением. Вам никогда не приходилось оставаться одной в ее квартире?
— Нет.
— Вы хорошо подумали?
— Да.
— Тетка могла выйти на минутку, чтобы что-нибудь купить, например печенье, если коробка уже опустела.
— Этого не случалось.
— Вам никогда не случалось открывать ящики?
— Нет.
— Вы не видели сберегательной книжки?
— Заметила ее один раз, когда тетя что-то искала в комоде.
— А чековую книжку?
— Не имею о ней никакого приятия. По правде говоря, я не знала, что у тетки был счет в банке.
— Но вы знали, что деньги у нее есть?
— Я догадывалась.
— Не только сбережения.
— Что вы имеете в виду? Не понимаю.
— Вы пробовали когда-нибудь одолжить у нее денег?
— Да, один раз. Я уже вам говорила. Когда я была беременна и когда она дала мне сто франков.
— Речь идет не о столь далеком прошлом. Вы мечтали о домике в деревне. Вы не просили ее помочь?
— Нет. Видно, что вы ее не знали.
— Я встречался с ней.
— И, как все, приняли ее за очаровательную старую даму со сладкой и немного стыдливой улыбкой. На самом деле она была тверда как сталь.
— У вас есть шарф в красную клетку или полоску?
— Нет.
— А в гостиной у тетки, на диване, есть подушка в красную полоску?
— Возможно. Кажется, есть.
— Почему вы вчера поссорились со своим любовником?
— Он сделался невыносим.
— Что это значит?
— Когда мне встречается мужчина, я не требую у него доказательств хорошего воспитания. Однако Марсель пересолил. Он не искал работы. Хотя десять раз мог ее получить в каком-нибудь баре. Но ему хотелось жить у меня и ничего не делать.
— Он знал вашу тетку?
— Ясное дело, я его не представила.
— Он не знал о ее существовании?
— Возможно, я когда-нибудь говорила ему о ней.
— И о том, что у нее куча денег?
— Я не выражаюсь подобным образом.
— Короче говоря, он знал, где она жила и что у нее были, по крайней мере, сбережения.
— Возможно.
— Вы видели его когда-нибудь на набережной Межесери?
— Никогда.
— А все-таки он был там, его видели, по крайней мере, два человека.
— В таком случае, вы знаете больше, чем я.
— Был ли у вас разговор о возможности пожениться?
— Разумеется, нет. С тех пор, как я имею сына, я не думала о замужестве. От мужчин я беру то, что хочу взять, но большего не требую.
— Понимаю. Теперь поговорим о револьвере.
— Еще?
— Ведь где-то он должен быть. Какое-то время он был в ящичке ночного шкафчика у вашей тетки. Вы утверждаете, что ничего не знали о его существовании и что тетка боялась огнестрельного оружия.
— Это правда.
— А все-таки она держала его под рукой. — Мегрэ медленно набивал трубку. — Сегодня утром мы нашли у вас следы этого оружия. Какое-то время оно лежало на шкафу. Или вы его там спрятали, или ваш любовник.
— Я не люблю этого слова.
— Оно вас смущает?
— Оно неточно. Между нами не было любви.
— Представим, что это он пошел на набережную Межесери.
— Чтобы убить мою тетку?
— Чтобы найти то, что я называю деньгами. Старая дама возвращается и сталкивается с ним лицом к лицу. Чтобы ее удушить, он воспользовался подушкой.
— Но зачем он взял револьвер? Зачем прятал его на шкафу, а потом забрал с собой в Тулон?
— Вы считаете, что он его взял?
— Если револьвер на самом деле существует, то, как вы сами говорите, где-то он должен быть. Я не была у тетки в день смерти. Уверена, что Марсель там тоже не был. Может быть, он и мерзавец, но не убийца. У вас есть еще вопросы?
— Вы уже занялись делами наследства?
— Еще нет. Сейчас мне надо идти к нотариусу, это муж одной из моих клиенток. Сама бы я не знала, кого выбрать.
Она встала как бы с облегчением.
— Когда я могу это подписать?
— Вы имеете в виду ваши показания? Когда, Лапуэнт?
— Через полчаса я перепишу.
— Вы слышали? Попрошу подождать в приемной.
— Нельзя ли мне вернуться сюда позднее?
— Нет. Я хочу покончить с этим. С нотариусом вы увидитесь чуть позже. А сегодня вечером вы станете богаче на несколько десятков тысяч франков. Кстати, вы намереваетесь жить на набережной Межесери?
— Мне достаточно моей квартиры.
Выпрямившись, она подошла к двери и вышла, не говоря ни слова.
Мегрэ сел в ночной поезд.
Когда поднялось солнце, он проснулся в Монтельмаре, как обычно, когда ехал на юг. Здесь начинался Прованс, и с этого момента он смотрел в окно не отрываясь. Все ему нравилось: растительность, бледно-розовые и лавандовые дома с нагретыми солнцем чердаками, деревни, осененные платанами, люди, сидящие в садиках кафе.
В Марселе, когда поезд маневрировал на вокзале Сент-Чарльз, Мегрэ слушал певучий акцент, и все казалось ему отличным.
Уже давно они с женою не были на побережье, и он дал себе слово, что летом отпуск проведет здесь.
Комиссар Марелла ждал его на вокзале и махал ему руками.
— Почему ты не приезжал раньше? Сколько лет ты не был в Тулоне!
Он был темноволосый, высокий, но не очень живой. Со времени их последней встречи у него вырос животик, что придавало ему вид обывателя.
— Хочешь кофе?
— Охотно. Я пил в поезде, но там был плохой.
Они вошли в кафе и сели у стойки.
— Ну, что слышно?
— Ничего. Это сумасшедшее дело, из которого я никак не выберусь. Где сейчас Марсель?
— В постели. Ночью он гулял с приятелями в ресторане «Виктор», против Порт-Мархаид. Там была одна мелочь. В полночь к ним присоединились две девицы.
— Ты знал его, когда он тут жил?
— Он никогда долго не жил в Тулоне. Надо сказать, что местные типы не принимают его всерьез и считают любителем.
— Кто этот Боб, который служит им почтовым ящиком?
— Бармен из «Адмирала». Ни я, ни мои люди ни на чем его не засекли.
— А братья Джиованни?
— Здесь только один, старший, Пепито. Второй живет, кажется, в окрестностях Парижа. Пепито купил прекрасную виллу у старой американки, которая вернулась в штаты, чтобы умереть на родине. Это самая красивая вилла в Санари, с собственным портом, где он держит свою яхту. Он почти ни с кем не встречается, в особенности со старыми приятелями. Тем не менее я за ним присматриваю. Он об этом знает, и когда мы встречаемся на улице, демонстративно здоровается.
— Я все думаю: зачем Марсель к нему пошел?
— Мне это тоже интересно. Тем более что Марсель никогда с ним не работал.
— В какой гостинице он остановился?
— Отель «Пять континентов» на аллее Республики. Было только восемь утра.
— Хочешь пойти со мною? Это даст тебе кое-какое представление о деле. Он будет в ярости, что его разбудили так рано.
Они поднялись наверх и сильно постучали в дверь. Через некоторое время заспанный голос спросил:
— Кто там?
— Полиция, — ответил Марелла.
Марсель босой, в истрепанной пижаме дотащился до двери и открыл ее.
— Скажите пожалуйста! Вы тоже здесь, — пробормотал он, увидев Мегрэ.
Он раскрыл ставни, закурил сигарету и взял с кресла брюки.
— Зачем вы приехали, мосье Мегрэ, если мы виделись позавчера?
— Может быть, затем, чтобы отвезти вас в Париж
— Что? Вы шутите.
— Речь идет прежде всего о ключе.
— Каком ключе?
— От квартиры старухи. Кто снял оттиск с замка? Анжела не смогла бы сделать как следует.
Марсель даже не дрогнул.
— Об этом вы будете говорить в присутствии стенографа и подпишите протокол.
— Но, черт возьми, я не имею ничего общего с этим проклятым делом! Ладно, я жил с жандармом. Ожидал, что найду что-нибудь получше, я не скрываю, и очень рад, что уехал от нее.
— По крайней мере два человека вас узнали.
— Где?
— На фотографии из картотеки полиции нравов.
— Что это за люди?
— Торговец птицами с первого этажа и женщина, живущая напротив старухи. Вы даже извинились, когда столкнулись с ней, взбегая с опущенной головой по лестнице.
— Им это приснилось.
— На вас был костюм в клетку, тот, что вчера.
— Их продают во всех магазинах. Только в Париже их не знаю сколько тысяч.
— Значит, у вас не было ключа. Дверь вы открыли отмычкой?
— Вы долго здесь будете?
— Не знаю. А что?
— Я хочу заказать кофе с рогаликами в номер.
— Пожалуйста.
Марсель позвонил горничной и отдал распоряжения.
— Не надейтесь, что я чем-нибудь вас угощу. Я не открывал никакого замка и не знаю даже, как это делается.
— Когда она сказала вам о револьвере?
— Кто?
— Вы хорошо знаете — Анжела. Вы не сами догадались, что в квартире старой дамы есть револьвер.
— Я не знал, что старая дама существует.
— Неправда. Анжела сама призналась и подписала свои показания — она показывала вам окна квартиры тетки и говорила при этом, что когда-нибудь получит после нее наследство.
— Вы в это верите? Разве вы не знаете, что она врет, как нанятая?
— А вы?
— Я говорю вам правду. Я не могу позволить себе солгать, так как полиция наблюдает за мной.
Горничная принесла кофе с рогаликами, и приятный запах наполнил комнату. Марсель, все еще босой и в пижаме, сел за круглый столик и принялся за еду.
Марелла взглянул на Мегрэ, как бы спрашивая, можно ли ему вмешаться. Мегрэ кивнул.
— Что ты говорил Бобу? — спросил Марелла.
— Вчера вечером, когда приехал? Он рассказывал о себе, а я о себе. Это мой старый приятель, мы много лет не виделись.
— И что еще?
— Не понимаю!
— Кто из вас подумал о Джиованни?
— Может быть, я. В свое время я знал его тоже. Я был еще щенком, а он жил на Монмартре.
— Почему же ты тогда сам ему не позвонил?
— А зачем мне ему звонить?
— Чтобы договориться. Боб это сделал вместо тебя. Что ты велел ему сказать?
— Не понимаю, о чем вы.
— Не валяй дурака. Ты прекрасно знаешь, что нельзя так просто постучать в дверь Джиованни, особенно такому мелкому альфонсу, как ты. А вчера ты пошел к нему, и вы беседовали целый час.
— Мы просто болтали.
— О чем?
Марсель нервничал. Беседа начала принимать неприятный оборот.
— Ну, я спрашивал, нет ли у него для меня работы. У него ряд предприятий, совершенно легальных. Ему мог бы потребоваться доверенный человек.
— Он дал тебе работу?
— Он должен подумать и через несколько дней даст ответ.
Марелла снова взглянул на Мегрэ, давая знак, что он закончил.
— Вы слышали, что сказал мой коллега Марелла? Вы пойдете в полицию и повторите там то, о чем говорили здесь. Подождете, пока протокол перепечатают, и подпишите его. Постарайтесь ничего не забыть, особенно что касается Боба и Джиованни. Без моего разрешения вы не выедете из Тулона.
Мегрэ и Марелла вышли на улицу.
— Я не слишком вмешивался в дело, которое ты ведешь? — спросил Марелла с некоторым беспокойством.
— Наоборот. Ты оказал мне большую услугу.
Бар находился на углу бульвара и узкой улочки, по которой было запрещено автомобильное движение. Он назывался «Адмирал». На тротуаре под ослепительным солнцем стояли четыре столика, покрытые скатертями в клетку. Внутри помещение казалось мрачноватым, но зато там был приятный холодок.
Бармен со сломанным носом боксера и сплющенными ушами был занят мытьем стаканов. В это время еще не было посетителей.
— Добрый день, комиссар. Что вам подать? — обратился бармен к Марелла, Мегрэ он не знал.
— У вас есть провансальское вино? — спросил Мегрэ.
— Розовое в графине.
— Два розовых. Или графин, если хотите.
Мегрэ и Марелла чувствовали себя свободно, только Боб был чуточку напряжен.
— Скажи, Боб, у тебя был гость вчера вечером, правда?
— Вы знаете, здесь гостей предостаточно.
— Я говорю не о клиенте. Я имею в виду того, кто приезжал из Парижа специально, чтобы увидеться с тобой.
— Увидеться со мной?
— Ну, попросить тебя об услуге.
— Не знаю, какую услугу я мог бы ему оказать.
— Давно ты его знаешь?
— Семь или восемь лет.
— У него все в порядке?
— Чего он хотел?
— Он был проездом, хотел поболтать.
— Просил тебя позвонить?
— А?
— Не строй из себя дурака. Один из моих людей сидел в зале и видел, как ты закрылся в телефонной будке, а твой приятель ждал. Он был неспокоен. Когда ты вернулся и что-то тихо сказал, он вздохнул с облегчением.
— Речь идет, вероятно, о его старой подружке, Марии, он пошел повидаться с ней.
— Не надо быть таким деликатным, Боб. Ты звонил Пепито Джиованни, с которым когда-то работал, прежде чем образумился. Он согласился принять твоего приятеля Марселя. И это более чем странно, ведь Джиованни не принимает любого, особенно дома. Что ты ему сказал?
— Что сказал? Что у меня есть человек, который ищет работу.
— Нет!
— Почему вы говорите «нет»?
— Ты хорошо знаешь, что это неправда, впрочем, Джиованни первый над этим посмеется, когда я ему расскажу.
— Я сказал ему, что Марсель предлагает серьезное дело. Дело совершенно законное.
— Ты видел модель?
— Нет.
— Знаешь, в чем дело?
— Марсель мне не сказал. Сказал только, что пахнет большими деньгами. Дело международного масштаба, особенно заинтересует американцев.
— Ну, это уже лучше. В конце концов я тебе поверю. Джиованни согласился?
— Он сказал, чтобы я прислал своего приятеля вчера, в три часа.
— Это все?
— Он велел взять с собой модель и никого не приводить.
Розовое вино было холодным и пахло фруктами. Мегрэ прислушивался к разговору с легкой улыбкой.
Он всегда любил Марелла, который, возможно, занимал бы его место на набережной Орфевр, останься он в Париже. Но в Тулоне он чувствовал себя лучше. Марелла родился в Ницце. Он знал здесь всех головорезов, всех девиц от Ментоны до Марселя.
— Хочешь спросить его о чем-нибудь, Мегрэ?
Боб сдвинул брови.
— Вы хотите сказать, что это комиссар Мегрэ?
— Совершенно верно. Ты рискуешь иметь с ним дело.
— Извините, я вас не узнал, — и видя, что Мегрэ вынул бумажник, добавил: — Нет, нет. Это за счет заведения.
— Не может быть и речи.
Мегрэ положил на стол десять франков.
— Думаю, как только мы выйдем, вы позвоните Джиованни.
— Нет, я этого не сделаю. Мне бы не хотелось быть с вами в плохих отношениях. С комиссаром Мегрэ тоже.
Они снова оказались на солнце, среди матросов с голубыми воротниками и красными помпонами на шапочках.
— Хочешь, пойдем к Джиованни вместе?
— Конечно.
— В таком случае зайдем ко мне за машиной.
Они миновали Ла Сен, издалека увидели мыс Санари, в конце которого виднелась шикарная вилла.
— Это его дом. Даже если Боб не позвонил, это сделал Марсель, и Джиованни нас ждет. С ним так легко не пройдет.