Меховое дельце

Глава 3

На следующий день я проснулась с тяжелой головой. Голодная и злая. Настроение – хуже некуда. Всю ночь снилась жуткая красавица Маргарита Васильевна, журналистка, которая учила меня жить.

Кстати, Каморный тоже снился мне. Слащавый такой. Противный. «Не виноватая я, – говорит. – Он сам пришел». Собственно, на Каморном мой ночной кошмар и прервался.

Я встала, пошлепала в кухню и начала копаться в холодильнике.

Так вот о Каморном. Или этот человек прекрасный актер, или он действительно ни в чем не виноват. Да и есть ли у господина помощника веские причины для убийства шефа?

Странно я изъясняться начала. Аллочка так влияет, что ли?

Так есть или нет? Вообще-то – вряд ли. Хотя кто его знает? «Мой метод прост: брать всех под подозрение…»

Но сотрудники-то должны его знать. Просто так подозревать не будут: дыма без огня не бывает.

Что это меня на цитаты потянуло? Не к добру все это, определенно не к добру. Какие только мысли не придут в голову на голодный желудок!

А может, он весь из себя порядочный и не виновен вовсе… О ком это я, о желудке или о Каморном? Запуталась совсем.

Стоп! Думается мне, что от голодного бреда, на который были похожи все эти мысли, можно избавиться только одним способом. Поэтому – сначала кофе, завтрак, контрастный душ, а уж потом все остальное.

В следующий мой визит в фирму «Горностай» меня заинтересовал «Экспериментальный участок» – владения некоего Андрея Семеновича Тулузова. Вернее, не участок, разумеется, а его хозяин.

Как мне позже удалось выяснить, до прихода в «Горностай» Тулузов работал на фабрике пошива верхней одежды. Но с началом перестройки и ускорения дела на фабрике шли все хуже и хуже, производство сократилось настолько, что пошивать верхнюю одежду для граждан стала лишь третья часть работников. В общем, милейший Андрей Семенович оказался, как говорится, не у дел. Пробовал работать в нескольких фирмах с громкими названиями. Но одни фирмы просто-напросто развалились, от других только эти самые названия и остались, что в принципе одно и то же, а в третьих, Тулузову самому отчего-то не нравилось зарабатывать на хлеб насущный. В общем, нигде он, горемычный, долго не задерживался, пока не очутился в «Горностае». Здесь милейший дядечка внезапно почувствовал себя как рыба в воде и развернулся, как мне сказали, «на полную мощь своих сил и способностей».

И вот я стояла и стучала в дверь «Экспериментального участка». Никто не отвечал. Тогда постучала сильнее. Результат тот же. Повернулась к двери спиной и что есть силы лягнула ее, обшарпанную. Я дверь имею в виду. И едва не упала.

– Можете обернуться, – насмешливо сказали сзади.

Я вздрогнула. Возмущенно оглянулась.

В проеме двери, опираясь рукой о косяк, стоял высокий красивый мужчина на вид лет эдак тридцати пяти.

– Вы… Почему вы… – я аж дара речи лишилась.

– Сударыня, вы чуть не ударили меня своей очаровательной ножкой, – мужчина улыбнулся.

– Почему вы сразу не открыли? – перешла я в наступление.

Меня молча взяли под локоток, но я резко вырвала руку, мы вошли в комнату, и я уселась в вертящееся кожаное кресло, как только это было мне предложено.

– Честь имею представиться – Андрей Семенович Тулузов. Чем, простите, обязан?

Нахал.

Тулузов бесшумно прикрыл дверь, подпер спиной тот косяк, на который только что опирался рукой, и встал напротив меня в позе Наполеона.

– Могу я спросить, прекрасная незнакомка, как вас зовут?

Кот мартовский.

– Частный детектив Татьяна Александровна Иванова, – отчеканила я как можно строже.

Он и бровью не повел. «Частный детектив» не произвел на хозяина экспериментального цеха – или участка, мне все равно, – ни малейшего впечатления. Ну и пожалуйста. Ну и подумаешь.

И неожиданно для себя добавила:

– Можно просто Таня.

Зачем сказала? Глупая женщина…

А хозяин участка театральным жестом притронулся к воображаемой шляпе и слегка поклонился.

– Весьма признателен за оказанное доверие. Так чем могу быть полезен?

Пренеприятный мужик. Самонадеянный. Но обаятельный. И, кажется, довольно милый. Породистый.

Спохватилась: «О чем думаю?» И тогда коротко объяснила, для чего, собственно, явилась пред светлые очи господина Тулузова.

– Разумеется, с согласия вашего начальства.

Мой визави пожал плечами и предложил кофе.

– Спасибо, не откажусь.

Как выяснилось, кофе он варит сам, и довольно умело.

– Курите?

– Да.

– Могу предложить…

– Нет, только свои.

– Сожалею, – он обворожительно улыбнулся. Без тени сожаления.

Ловелас.

– Не желаете ли взглянуть на новые модели?

– Потом, если можно.

– Шубку по особому заказу сшить не хотите? Могу посодействовать. Совершенно бескорыстно.

– Благодарю.

Внезапно я поймала себя на мысли, что этот котяра из человеческого племени играет со мной, как его сородич из племени животного – с мышью.

Так… Я пришла сюда по делу, вот делом и надо заниматься. А то уши развесила, растаяла, как Снегурочка…

И этот хорош: мур-мур-мур, мяу-мяу. Лев местного пошиба.

Я резко перевела разговор на Серегина. Тулузов помрачнел: по всей видимости, «мур-мур-мур» ему ближе и приятнее.

Как я и ожидала, о приезде Леонида Павловича он заранее ничего не знал.

– Мне сказали только об его исчезновении, – сказал он. – Странно, работал мужик, работал – и вдруг… Может, он бабу где-нибудь завел?

Знаю я этот тип мужиков: «Где бы что ни говорили, они все одно сведут на баб».

– А бабу, по-вашему, можно завести, как собаку? – довольно раздраженно спросила я.

Тулузов ухмыльнулся и произнес:

– Извините.

Я не услышала раскаяния в голосе. И попросила:

– Продолжайте, пожалуйста.

– Да чего продолжать-то? Жалко мужика. Если бабы здесь ни при чем, то… жалко. С ним работать было – сплошное удовольствие. Алка опять же сама на себя не похожа… То есть Алла Викторовна, простите. Секретарша. Вы знакомы с ней?

– Знакома.

– Может, еще чем помочь? Для следствия, как вы уже имели неудовольствие убедиться, абсолютно непригоден. А в другом каком деле не пригожусь?

Интересно, на что это он намекает?

– Ничего дурного, простите, не имел в виду, – тут же прибавил Тулузов.

Оно и видно. Да у него все на физиономии написано.

Впрочем, у меня, кажется, тоже. Иначе как он угадал мои мысли?

– Видите ли, многоуважаемая Татьяна Александровна, у нас сейчас обеденный перерыв…

– Понятно, – перебила я. – Ухожу.

– Что вы, что вы!

– До свидания. Приятно было познакомиться.

«Котяра» преградил мне путь и, обворожительно улыбаясь, договорил:

– Может быть, не откажетесь пообедать с моей малозначительной персоной?

– Откажусь, – рявкнула я. – Всего наилучшего.

Тулузов притворно вздохнул, галантно поцеловал мне руку и… не тронулся с места. Заглянул в глаза и проникновенно спросил:

– Могу я узнать причину?

– Не люблю котов.

– Представьте себе, я тоже… – он попытался сохранить серьезное выражение лица, но глаза смеялись. Серо-синие глаза…

– Предпочитаю крокодилов, – неожиданно сообщил Тулузов.

– Это вы обо мне? – удивилась я.

– Обижаете! Ну так как – может, измените свое решение?

– До свидания.

– А как насчет поужинать?

– Вы становитесь назойливым.

– Извините.

Тулузов шутливо поклонился и освободил дорогу со словами:

– Мое почтение, сударыня.

– Оревуар.

Котяра. Как есть – котяра! Но до чего же обаятельный!

Он все-таки проводил меня до машины и выпросил визитку. Не отказала – исключительно из деловых соображений: вдруг вспомнит что-нибудь. И сразу же пожалела: непременно позвонит и будет надоедать с какой-нибудь ерундой. Ну да ладно – не отнимать же.

– Всех благ, – пожелал мне на прощанье глава экспериментального участка. А после этого очень галантно поцеловал обе руки (визитку спрятал в нагрудный карман пиджака) и позволил наконец тронуться с места.

Спасибо, господин Тулузов, сделали одолжение.

Полдня насмарку.

Спустилась, села в машину.

Может, итог подведем?

Значит, так. Аллочка – супруга серегинская – вроде как ни при чем. Хотя кто ее знает.

Далее – Каморный. Этот, пожалуй, мать родную ради карьеры убьет. Надо бы последить за ним: как живет, с кем общается. Вот завтра и начнем.

А Тулузов… Понравился мне этот Тулузов, очень понравился. Что-то в нем есть такое, что безотказно на женское сердце действует. Посмотришь – вроде ничего особенного, а вот поди ж ты! Баб у него небось…

Стоп! О чем это вы мечтаете, Татьяна Александровна? Вам о работе надлежит думать, а не о всяких там «экспериментальных мужиках»! Сосредоточьтесь немедленно на деле!

Так, значит, Тулузов? В качестве убийцы – вряд ли… А в качестве пособника? Надо подумать.

Значит, Каморный – раз, Тулузов – два, Серегина – два с половиной… Кто на очереди? Вероятнее всего, товарищ Петров – школьный друг убиенного. Этот Петров будет… Постой, постой… Почему убиенного? Да потому что, как показывает практика, за это время господин заместитель директора давно бы объявился. Или по крайней мере дал о себе знать. Не ляпнуть бы Аллочке – про убиенного-то.

Следовательно, Петров будет – три. Я достала из сумочки сотовый, набрала телефонный номер приемной директора «Горностая». Лень вновь шлепать через проходную, подниматься по не очень чистой лестнице, плутать по коридорам… Лень.

Алла немедленно сняла трубку.

– Добрый день. Иванова беспокоит.

– Какие-то новости? Вы что-нибудь узнали? – всполошилась Серегина.

– Алла Викторовна, не пугайтесь, пожалуйста. Известий у меня для вас пока никаких. А звоню я вот по какому поводу: что за человек Олег Сергеевич Петров?

– Я же говорила вам, – Аллочка облегченно перевела дух: отсутствие новостей позволяло продолжать надеяться на чудо, – Петров – это старый приятель мужа, еще со школы. Экспедитор по закупке меха. Сейчас в командировке. Давно уже, еще раньше Леонида уехал. На той неделе ждем. Он вам срочно нужен?

– До следующей недели подожду. Спасибо большое.

Так. У Петрова железное алиби. Прекрасно. Мне работы меньше. Поговорить с ним, конечно, стоит: может быть, он знает что-нибудь такое-эдакое, чего не знают другие.

А почему бы вам, Татьяна Александровна, не покрутиться в цехе? Рабочие иногда знают гораздо больше своего начальства. Вот с этого мы завтра и начнем.

И тут мне в голову пришла совершенно дикая мысль: я же за все время расследования ни разу не прибегла к помощи своих любимых магических «косточек»! Досадное упущение. Эту ошибку необходимо исправить как можно быстрее. Скорей домой.

Ну и что мы имеем? Каморный ради карьеры собственную матушку не пожалеет. Аллочка – глупенькая истеричка; от такой супруги я бы через два дня сбежала. Тулузов – кот мартовский, наиболее хладнокровный из всех мной опрошенных. Петров в командировке.

Веселенькое дельце.

Я дотянулась до сигарет на журнальном столике, нашарила, не глядя, зажигалку. Закурила.

Ну что, посоветуемся с «косточками»? Вот он, приятный на ощупь, замшевый мешочек под рукой. Итак…

«2+24+33». А означает сие следующее: «Он талантлив, скромен, в меру честолюбив, хороший компаньон, сдержан и доброжелателен».

Гм… Очень интересно. «Талантлив, скромен, доброжелателен»… Вообще-то я не на Тулузова загадывала. И вообще, Татьяна Александровна, прекратите немедленно. Делом займитесь, делом. Прекратите думать о всякой ерунде. А ну-ка – еще раз.

«28+7+20». Расшифровка гласит: «Удачные символы! Только всегда находитесь в гармонии с природой, развивайте свой внутренний мир».

Да непременно! Ну и шуточки! Я, между прочим, готова находиться в гармонии с чем угодно и разовью что хотите, только бы капризная фортуна не повернулась ко мне своим неблаговидным затылком.

А теперь – питаться и снова в «Горностай». Стоит побывать в цехе и побеседовать с простым людом. Авось прояснится что-нибудь в моих запудренных мозгах.

Рабочим, как правило, бывает известно то, о чем начальство предприятия понятия не имеет: всякие там сплетни, пересуды, разговорчики… Поэтому я очень надеялась получить дополнительную информацию из уст «низших чинов».

Старушка на вахте встретила мою персону не особенно любезно.

– Не надоело вам тута расхаживать, выспрашивать?

– Работа такая, бабушка, – я постаралась ответить как можно дружелюбнее.

– Работа ей, видишь, – проворчала бабуся. – Она у всех тута, работа-то. А после хватются – ан шубы-то как не бывало!

– Бабушка, да у вас же здесь – охрана. Вход только по пропускам… А что, были случаи – крали шубы?

– Дак… нет, не крали ишшо. Да ведь долго ли? Ты вот и скрадешь. Зубы-то мне вон заговариваешь, заговариваешь – и скрадешь.