Аппаратуру хейтер все же удержал, не ударил пылью в лицо. Но когда Рингил поднял голову, чтобы взглянуть на того, кого приложил ребром простого мультицентра[ 9 ], слабость в руках ощутил ту еще. Илсинг был, согласно рассказам Алары, немного ее старше, но было заметно, что этого демона обошла департаментская мода на юную внешность. Он был существенно выше своей спутницы – даже с учетом ее прически. Длинные волосы падали на его плечи волнами темного шоколада, гармонируя по цвету со скромным плащом чуть более светлого оттенка. Смугловатое лицо отличалось не банальной правильностью черт, а почти аномальной живостью, словно было скопировано с реалиста[ 10 ]. Не факт, что человека. Но больше всего поражали глаза – им нельзя было подобрать адекватного сравнения, но нельзя было и сказать, что они постоянно меняются – миг перемены оставался незамеченным. С уверенностью можно было лишь сказать, что цвет их близок к карему.

Рингил мог бы поклясться, что не допустил прямого зрительного контакта, сразу опустил взгляд на шляпу, которую гость снял с головы. Но Илсинг извинился первым и даже отпустил руку Алары, чтобы освободить проход. Нельзя было соглашаться на любезность, но хейтер был слишком заморочен, чтобы думать о чем-то левом вроде баланса.


Дневник Алары. День 7 год 11.


Самые верные этернисты приходят в себя только сейчас. К сожалению, сейчас я в их компании. Но они хорошо сделали, что напоили меня в праздник и не стали приставать потом. Теперь я могу списать свои видения на банальную горячку белого цвета. К которой не предрасположена совершенно ввиду сложившейся наследственности. Но что кристалка делает с демоном при желании самого демона – законами не описывается.

Итак, самые верные (по их словам) сейчас спят за дверью, а я слушаю запись прошлого года. Поет Мэлис. Ее голос размывает болезненную четкость неслучившегося, и в кислотной дымке мягко шевелятся полурастворившиеся кадры. Кусочки иного настоящего, в котором у меня нет брата, кроме Аллоя, сложились отношения с Лайлом, причем еще в школе, правят первые, а беспредельщики объявлены вне закона...

Мэлис замолкает. Дальше на диске – запись восьмого года, то ли старая, то ли просто так добавленная...

...И белым туманом на стеклах чей-то вздох оставлен, и гаснет вдруг пламя, хотя нет ветра... Вижу тень я: кто-то в черном у окна...

Кто поет, я не знаю. Судя по чистоте исполнения, запись сделана на «Ангеле». Но в том году меня конкурс не интересовал. Интересовала учеба.

...Проклят, брошен, словно камень с неба... Страшно падать, только ждать еще страшней... Все помнить и жаждать любви, но быть распятым ею... И мчаться к безумью, услышав голос... [ 11 ]

Может, это вовсе и не восьмой год, а какой-то более ранний... В любом случае – это весточка из действительного прошлого, и она связывает меня с ним столь же прочно, как и голос Мэлис. Поэтому я не переключаю – пусть играет.

А еще слова так созвучны моему состоянию, что тянет пойти и допить то, что найдется в заначке командира (там неубываемый запас с плавающим кристаллом). Тень несостоявшегося настоящего, которое я увидела, приходит каждый день последней недели. Тень мира, где я счастлива, как только может быть счастлива хейтерша. Где мой отец не терял контакта с крышей, разве что по вине мамы... Мне кажется, что Лайл сейчас стоит за шторой, что он зовет меня...

Это пройдет. Я просто перепила. Просто переслушала музыки, которую здесь считают моим способом почтить Вечную. Просто я слишком одинока.

И след на фальшивом окне не оставлен дыханием. Демоны так не могут. Если не хотят.

Все пройдет. И вряд ли у нас бы сложилось с ним, даже в мире, перевернутом с ног на голову. Все пройдет. Ничего не было.


«Влюбленность в образ сродни той мнимой любви, что рождается в подростковом возрасте у личности, разлученной с неким ярким участником событий ее жизни – другом, дальним родственником, знакомым родителей... Испытав состояние счастья в компании кого-то конкретного и запомнив это (следует заметить, что, как правило, в основном это замечание касается личностей, жизнь которых бедна событиями и скупа на приятные мгновения), субъект неосознанно переносит его присутствие в разряд непременных условий достижения нового подъема. Чаще всего последующая встреча развеивает иллюзию, но иногда происходит, напротив, закрепление стереотипа. Образ становится все более размытым, ему приписываются положительные черты, характерные для системы мировоззрения субъекта (также происходит и обратный процесс – сохранившиеся в памяти фрагменты черт обретают положительный окрас). Навязчивость его возрастает – образ превращается в постоянный эталон, с которым сравниваются все знакомые соответствующего пола, претендующие на переход в ранг друзей и близких. Не правда ли, схема напоминает ту, что можно наблюдать во взаимоотношениях синтегистов с их аватарами?»

Я еще раз внимательно изучила обложку книги, стоявшей в дисках и случайно отзеркаленной вместе с ними. Вообще-то я обычно смотрю, что копирую, но когда делаешь это с вещами, предназначенными для скорого просмотра, можно испортить все удовольствие. И все-таки, что делает у хейтерши дома книга под названием «Психология синтегизма» за авторством коллектива менталов, и какого Контера именно этот абзац в ней отчеркнут золотой ручкой?

Собственно, разгадка странной находки могла быть простой – раз уж хейтерша ловит в сети личной жизни синтегистов, так копаться в их психологии ей сам Хаос велел. Кстати, могу даже вывод из этого абзаца сделать – мол, вести себя надо в стиле аватара предполагаемой жертвы захвата. Для надежности еще выяснить, чем именно аватар в свое время поразил конкретного синтегиста. А остальное не так уж и важно...

–Что смотришь? – голос Рингила прозвучал сигналом. Я спрятала книгу под свежесотворенные диски и в качестве ответа подняла один из них. Похоже, хейтера это удовлетворило. Он вообще был каким-то заторможенным – даже не отреагировал, когда нас представили гостю как «да так, завелись тут – брат по отцу и его сестра... по вере» (цитирую буквально). Я-то поняла, что от нас хотели отвлечь внимание и лишний раз напомнить, что вылезать никого не просили. А то, что кого-то на родственных ассоциациях заклинило, так это тоже вариант нормы. В конце концов, выражение «хейтерское братство» не вчера придумано, хоть в употреблении особо и не присутствует. То есть, мне возражать было незачем, а вот Рингил вполне мог вспылить. Но – не вспылил. Не взял подачу. Словно не услышал.

А у меня как раз появились вопросы по существу дела. В смысле получения ЦУ от провокатора, который меня сюда, в этот дурдом без санитаров, затащил.

–Рингил, так что ты считаешь? – я повернулась к занавеске, за которой болталась тень – почти такая же стройная, как и многочисленные проекции цепей. – Пусть Алара этим сокровищем сама распоряжается или инжир ей с маслом?

–... ей! – подумав несколько секунд, сформулировал хейтер. Эмоциональность ответа, причем ненаигранная, снова заставила меня подумать о том, что кто-то явно переборщил с тормозной жидкостью в оболочке. Если Рингил опять матерится (а чаще всего он это делает по поводам, связанным с непредельщиками, а не с семьей), то дело имеет место быть серьезное. – Хотя...

На этом месте хейтер замолчал. Мысли его также были тщательно защищены от прочтения. Не то чтобы я не вскрыла... Но краткий взгляд дал только ощущение желания получше узнать гостя сестры. Собственно, скрывать желание это было совершенно незачем. Разве что говорение об очевидных вещах Рингил считал излишним.

–По-моему, с первого взгляда таких решений не принимают, – я заметила, что хейтер слегка дернулся. И демонстративно не придала этому значения. – Что ты вообще о нем знаешь?

–Бывший темный, переведен в «Светлый путь», только не знаю, почему, – отбарабанил Рингил безо всякой интонации. – Нравился моей сестре еще в школе, потом случайно пересеклись в одной команде... Все.

–Ясненько, – протянула я. Знаем мы, за что у нас переводят учеников в «Путь истинного Света». Вот одного перевели за саботаж на соревнованиях – в пользу светлых. История грязная и некрасивая, попахивающая одновременно кристалкой и керосином. С другой стороны, некоторые попадают в «Путь» по желанию родителей. Или за возмутительную неуспеваемость. Во «Вратах» это особо не афишируют – вот я, например, знаю только троих переведенных, и не всех лично. По своей воле к светлым на моей памяти уходила только Флейм. Вопиющий был случай. – Тут надо подумать, коллега. Как будущая выпускница «Врат» говорю – если этого Илсинга из них поперли, демон он явно не высшей категории. У нас только полных гадов не держат...

–А стройных? – вяло сострил хейтер. – Мэл, я понимаю твою озабоченность вопросом...

–От озабоченного слышу! – не осталась в долгу я. В полосатых волосах, побитых сединой, засветилось что-то ярко-алое. Хм, я тоже ушами краснею... Или показалось? – Если ты уверен, – уже тише продолжила я, – что Илсинг уже достаточно наказан жизнью, чтобы еще и с твоей сестрой встречаться, так я помогу несчастному. Бесплатно, в порядке братской помощи свету. Хоть я и решительно не понимаю, чем он тебе так глянулся. Даже не хейтер...

–Это поправимо, – Рингил, похоже, уже успел задуматься о чем-то своем. Вероятно, проводил анализ ситуации. Мне, кстати, было откровенно по барабану. Процесс влезания в чужую личную жизнь близок к оперированию на ощупь, не говоря уж о том, что я, как синтегистка, вообще внутреннего права на это не имею. Но здесь я была таки хейтершей. И меня пригласили помочь. Помочь личности, с которой я знакома достаточно, чтобы разделить мнение Рингила, разобраться в личной жизни, и параллельно спасти тех, кого затянуло в водоворот по имени Алара.

–Обычный светлый – по самодовольной морде видно, – ну, не то чтобы я эту морду рассматривала, но выражение «Я тут один весь в белом» на ней наблюдалось, несколько противореча цвету наряда. Вероятно, маскировочному. – Добровольное самозаблуждение – вещь простительная, но когда на окружающих начинают так смотреть, это надо классифицировать как невысказанную просьбу о кирпиче, – вовремя я вспомнила свой любимый цитатничек великих демонов. Похоже, Рингил счел фразу происходящей из кодекса, так как кивнул. А может, нагнул голову в порядке молчаливого отрицания – тут нельзя быть уверенной. – Надо его отловить отдельно и поговорить. Разобраться.

–Я поговорю, – быстро ответил Рингил. Ну ясно, счел меня предубежденной...


Дневник Алары. День 74 год 11.


Похоже, мне кто-то давно начертил дорогу жизни с кучей петель. Мне суждено встречать на пути одних и тех же демонов – наяву или в грезах... На сей раз наяву. Причем во время задания. Оно у нас все-таки парное, как оказалось. Не слишком приятно во время выполнения сценарного элемента напарываться на постороннего демона, еще неприятнее – когда он в тебя стреляет. И хуже всего – если он, гад такой, – твой бывший одноклассник. Элемент сценарный мы, конечно, выполнили (правда, в его пользу: я слишком растерялась). Потом я потрясла своего начальника – Владик, существо в целом милое, сказал, что с ним никто не договаривался, иначе он бы, конечно, меня предупредил первую.

В общем, у нас, как обычно, накладка на накладке. Стабилизация в две руки, нечто среднее между роскошью (растрата ресурсов) и тоской (скучно, коллеги!). Причем скучно – это если все по плану идет. А если команда-компаньон превращается в нечто вроде части изменчивой окружающей среды, да еще и со своими заморочками – тогда намного веселее. Но, к сожалению, за счет этого качество страдает. Я еще не решила точно, как на моем балансе отразится очередной провал.

«Когда идешь по границе света и тени, всегда отбрасываешь тень на светлую сторону» – кто сказал? Надо выяснить... В кодексе этого вроде нет...

Интересно, Илсинг и вправду исцелился от своей вампирофобии или просто был рад увидеть знакомое лицо? Владик говорит, что раньше с ним работал, по договору распределения, и ничему так не радовался, как его уходу. Это больше похоже на того Илсинга, которого я знаю, чем сегодняшний разговор в стиле «сколько лет, сколько зим»... Прошло-то всего чуть больше года, а он уже выглядит старше меня лет на пять. Работал в командах жмотов[ 12 ]? Надо будет еще с ним поговорить, когда задание закончится...


Рингил не считал этот конкретный момент подходящим для развода слов и действий. Общение с Илсингом не казалось чем-то отложимым, несмотря на то, что сестра явно посмотрела бы на «приставание» к гостю неодобрительно.

Все же решившись, хейтер вышел из комнаты, благо теперь это можно было сделать действительно незаметно. Один плюс к дизайну. Мэлис продолжала разбираться с накопированным барахлом, так что путь был свободен.

Уже в коридоре Рингил подумал, что надо было хотя бы замок просветить. Но делать этого не стал. Не потому, что вспомнил о нецелесообразности избыточного использования силы. Просто не смог решить окончательно, хочет встречаться с Илсингом прямо сейчас или нет. Минутой назад, даже где-то двадцатью секундами ранее еще в полную силу жила уверенность в том, что да, встреча необходима, но уверенность эта сдулась, как воздушный шарик, стоило закрыть за собой дверь. Рингил и так знал, что Илсинг совсем не плохой демон. Мэлис может ошибаться, она же темная, а все темные ненавидят светлых... А ненавидеть и тех, и других есть за что.

Ноги медленно уносили хейтера от Мэлис, чей идеальный образ все-таки слепил сильнее отсутствующего здесь солнца. Темные витражи пропускали не больше света, чем туча средней мрачности. И с каждым шагом исчезнувшая уверенность начинала возвращаться. Вернее, это была уже другая уверенность...

В какой-то момент Рингил поднял голову и увидел, что возле одного из окон стоит демон в шляпе, и это – не обман зрения. Алары поблизости не наблюдалось.

–Твоя сестра обладает редким вкусом, – сказал Илсинг. – Ни одной ложной ноты. Хотя, конечно, несколько академично...

–Не знаю, – хейтер не понимал тех, кто настолько серьезно подходил к тематическому дизайну. Сказать о какой-то детали, насколько она вписывается в интерьер, Рингил еще мог. Не более того. – А почему вы не с ней это обсуждаете?

–Скажу так... Алара понимает, что я не люблю, когда ко мне кто-то навязывается, – Илсинг повернулся к собеседнику фасадом. – Я сам выбираю, с кем говорить. Ты меня заинтересовал.

–Правда? – Рингил удивленно моргнул. – Чем это?

–Парень, еще до рождения спасший мир, – согласись, достойная кандидатура, – Илсинг говорил это с какой-то странноватой интонацией, параллельно то складывая пальцы «домиком», то снова разнимая – это было похоже на столкновение смуглых волн, закольцованное во времени. – Твоя сила, Рингил, – это нечто...

–Алара разболтала? – грубее, чем хотелось, уточнил хейтер.

–Алара сказала мне, что ты еще не нашел своему могуществу достойного применения. Это так? – волна, еще волна... Рингил чуть поднял взгляд, уставившись в точку на груди Илсинга.

–Я не считаю, что уже спас мир, – по возможности твердо ответил он. – Я хочу это сделать. Раз и навсегда. Ценой своей жизни. Алара рассказала тебе, что я – самоубийца?

–Я уважаю твой выбор, – голос Илсинга зазвучал мягче. – И думаю, что могу тебе помочь. Если решишься – я буду здесь. Да, еще... Меня зовут Гэбриел.

–Будем знакомы, – выдохнул хейтер. Автоматически, не думая о смысле слов. Рингил находился в положении получившего возможность исполнить свою самую большую мечту. Проблема заключалась в самой мечте. И в том, что ему уже делали подобные предложения демоны, не понимающие идеологии хейтеров. Иначе он согласился бы не думая. Прямо сейчас.

–Все не так уж и срочно, – похоже, Илсинг, то есть Гэбриел, улыбнулся. – Время потерпит еще несколько дней, Рингил. Но я хочу быть уверен, что могу тебе доверять...

–Я тоже, – хейтер оглянулся и увидел Алару. Та выходила из только что открывшейся двери, скрип которой и привлек внимание Рингила. Илсинг, словно полностью потеряв интерес к юному хейтеру, направился к его сестре. Но впечатление было обманчивым.

«Подумай о моих словах, – говоря мысленно, Гэбриел был столь же убедительным. – Такого тебе больше никто не предложит».

«Ты ничего мне не предложил», – отчаянно подумал Рингил, зная, что лжет. Предложение было сделано, его осталось расшифровать и придумать ответ.

Хейтер прижался лбом к витражу, уставился на залитый кровью город, пытаясь понять, что происходит. Что-то сдвинулось глубоко внутри, и что-то наверху прислушалось к этому сдвигу, замерло, готовое выбрать иной поворот, готовое прислушаться к совету снизу...

Рингила затрясло. На миг показалось, что из его лопаток рванулись призрачные крылья – огромные, раскрывающиеся все шире и шире, настолько большие, что звезды на них казались бы лишь блестками... На секунду мальчик потерял равновесие и вынужден был держаться как мог. Из витражной рамы выпал алый кусок стекла – выпал и медленно полетел вниз. В какой-то момент он исчез, и бессознательно ищущий взгляд наткнулся на очень похожее по тону яркое пятно в мрачности улиц. Галиар остался в городе, и сейчас он смотрел на замок с одной из крыш. И рядом с ним был кто-то еще – в темном плаще с капюшоном...

Хейтер протер глаза, и плащ исчез. Дядя уходить не собирался, он явно нес своего рода стражу, контролируя перемещения – сеть давно сняли, но контроль, куда менее ощутимый, не мог не остаться на месте. Ничего неожиданного.

Рингил вздохнул. Он так и не узнал того, что собирался выяснить. И вместо ответа получил новую загадку.

Что именно считает достойным смерти Гэбриел Илсинг?

И Алара ли вообще ему нужна здесь, в этой реальности?


Дневник Алары. День 145 год 11.


Самая жестокая мечта – это реальность.

Двусмысленно, но в целом правда. А я зациклилась на той музпродукции, которую можно достать в обработке моих бывших одношкольников и соперников. Достаю через Флаина – этот олух светел настолько, что сидит в «Пути» уже второй срок. Говорят, правда, что во «Вратах» есть более впечатляющий второгодник со стажем.

Самая жестокая мечта...

Почему мне нужно подтверждение того, что эти годы были? Все еще нужно. Странно.

Мэлис больше не поет, жаль. Очень жаль. Но ее записи можно легко достать.

Илсинг мне нравится все больше и больше. Когда он говорит, что мир нужно менять, я верю. Я знаю, что его можно изменить – где-то внутри меня засел занозой образ иной истории. Гэбриел говорит, что историю творим мы сами. Что мы заслужили возможность ее творить.

Он не знает, что я однажды видела, как творится история. Наверное, я ему расскажу. Он должен знать.

Самая жестокая мечта – это реальность. А с нами всеми что-то не в порядке.

Кажется, я в это верю.


Рингил вернулся смурным – похоже, не нашел своего Илсинга. Оно и понятно – он сейчас наверняка с Аларой... Я поставила в центр диск без надписи и услышала нечто в стиле наших подоконных серенад. Только у нас это под окнами не пели. Неужели светлые тоже заразились?

–Галиар еще здесь, – все мысли о музыке вылетели у меня из головы. Неужели он не мог спрятаться лучше? Или...

–А ты что хотел? – пусть думает, что это все – часть моего плана. – Видимость в случае чего создать надо будет... И что ты решил насчет Илсинга?

–Я его не встретил, – на поспешность ответа я не обратила внимания, посчитав ее обычным раздражением. – И ничего не решил. Мэлис, тебе что, так не терпится уйти?

–Что? – я уронила очередной рассматриваемый диск, с которого пыталась считать немного информации без центра. Диск упал на пыльный холмик ткани.

Я не думала о том, чтобы уйти – куда бы то ни было. Я могла рвануть в любом из семнадцати направлений, но мысль об уходе ко мне еще не приползла.

–Я же вижу, как тебе скучно, – полосатик вздохнул и подобрал то, что я уронила, закрутил на пальце – мне показалось, что воздух начал воспроизводить звук с поверхности диска, но это была иллюзия. – Скука, опасность, скука... Ты из-за этого и беспредельщиков провоцируешь.

–Ты что, психолог? – огрызнулась я и отвернула до предела регулятор громкости. Как раз началась новая песня... О рабстве иллюзий.

Психологом мой «брат по вере» быть не мог, поэтому отрицательно промолчал. Мне показалось, что он пытается решить параллельно какую-то свою дилемму. Возможно, и не одну. А я задумалась на тему того, не скучаю ли здесь, в самом-то деле. Нет, в других местах меня, конечно, ждал весь спектр развлечений, от невинных до запретных. Первое можно было получить прямо в этой реальности. Без такой радости, как возвращение в общагу «Врат», я пока пожить точно могла, но оставалось еще бесконечное количество миров, куда можно было рвануть прямо отсюда. К несчастью для Рингила, я предпочитала пока что оставаться здесь, ожидая его решения на тему личной жизни Алары и ее, жизни, принципиальной допустимости. А то, что пока заняться нечем, кроме прослушивания извращений светлых (и песен вполне каноничного исполнения в их же обработке), так все равно этим надо было бы заняться. Изучить, так сказать, историю вопроса. Вот тут выясняется, что светлые вовсю юзают связанные песни первой ветки. А мы-то думали, что у нас монополия... Нет, дело не в том, что какие-то светляки могут нам противостоять, просто перед единоверцами неловко. Хотя связь, строго говоря, через апокриф идет.

Надо будет немного подумать о смене курса. В сторону лирики, например. Будет неожиданно, а удивить аудиторию – значит победить. Когда-то на этом выплыли рейзовцы, пусть теперь они и доказывают иной постулат. О том, что в погоне за двумя зайцами скорее поймаешь того, на которого уже согласен плюнуть.

Включилась очередная песня – на сей раз «Нон-стандарт», и ради разнообразия голосом Алары. Мой год, в смысле конец девятого. Если бы я это не из-за сцены слышала, и не вперемежку с хлопаньем дверей... Даже на секунду показалось, что все-таки судили тогда не слишком справедливо. «Ангела» заслуживала светлая команда. Хотя все-таки – нет. Мы смогли оказаться лучше...

–Мэл, поставь себя, – вот и глас народа не возражает. Ему тоже я больше нравлюсь, чем сестра. Я пощелкала клавишами, интуитивно понимая, что окажусь дальше на том же диске.

Рингил присел у самых колонок, словно ему не хватало громкости. Или словно колонки здесь были окошками, через которые проникал чистый воздух.

Я больше не слышала в своих словах ничего особенного. Слух замылился ли, изменилась ли я сама – неважно. Мне, как ни крути, любить вредно – для тех, кого я люблю. Значит, есть ли смысл вообще думать о любви? Пусть вот Рингил об этом думает, он-то никого в случае чего не подставит...

Продолжая разбирать накопированное, я сдвинула точку слуха – как-то надоедает все время себя слушать, честное слово. И попала прямо на диалог о высоком искусстве. Или об истории? В любом случае, систему образования тоже затронули, в порядке культуры...

–...петлями. И петли накладываются друг на друга. Мы видим всю историю целиком, и выбираем из того, что видим. Некоторые рискуют сопрягать варианты. Ты, например, решила использовать классику, и получилось прекрасно. Если не нужно производить впечатление на того, кто этой классики по разным реальностям насмотрелся...

–Думать лучше на тесте надо было, – вставила возражение Алара.

–Причем тут тест? Ты сама там, – Илсинг кашлянул и продолжил уже ровным тоном, – так же честно отвечала. Я же не ругаю твой дом. Прекрасно сделано. Те, кого я насмотрелся, лично бы себе локти сгрызли, если бы увидели.

–Тогда что тебе не нравится?

–Все, – тут я прислушалась более внимательно. – Не твой замок. Не эта реальность. Не частности. Все. Вся история, все эти повторения, все это разнообразие в кавычках, чтоб ему... мы же нового не делаем. Сберегаем старое, даже то, что повторяется учетные единицы раз, словно нам его менять на что-то можно.

–А, ты в этом смысле...

–Именно. Я не призываю рушить миры, ну их, места всем хватит. Систему надо менять, нас надо менять! Чтобы ни темных, ни светлых, чтобы лжи и пафоса поменьше... Чтобы не лезли с грязными руками в чужую жизнь, чтобы путей было больше, понимаешь? Лезем, спасаем, губим, а кому это надо? Лезем, хранителей ставим... Алара, как я нас за это ненавижу!

–И я ненавижу...

–Вся эта линейка наша – зло! Кто говорит, что меньшее, тому я лично врежу...

Эх... Горько слушать, как говорят правду, не зная ее целиком. Да, Лайтин нам со своей линеечкой такую свинью подложил, что до сих пор тождественное мероприятие в честь начала учебного года линейкой обзывают. Да, скотина он был, гад и подонок, и Хаос его рукой не водил... А может, и водил. Потому что Лайтин родился, принял девятнадцатый уровень и обращение не для того, чтобы оказаться обычным демоном. Слишком мало мы знаем о том, почему Хаос откликнулся на мечту демонов об определенности в жизни. И не мне решать за всех о том, чью книгу переписала Мира. Завидую Илсингу, он для себя уже все решил, а я... я решить не могу. Несмотря на все, что у меня из-за этого гада в жизни случилось. Несмотря на то, что вся эта жизнь, возможно, лишь из-за него, молнией ударенного, и случилась. Потому что написал, не зная, что пишет.

И поэтому слушать сейчас Илсинга этого – все равно что слушать себя. Про невмешательство высказывается, как натуральный синтегист, про Лайтина – как кто-то лично от него пострадавший... Хотя где гарантия, что нет? И – где гарантия, с другой стороны, что все живущие сейчас этим самым Лайтином не спасены? А вообще... Если мысли, которые кажутся тебе верными, приходят в голову всяким Илсингам, то верны ли эти мысли?

–Систему надо менять. Нельзя так, Алара, чтобы все по одной мерке. Чтобы те, кто понятие «справедливость» в словаре ищет, судили...

Золотые слова в Контер знает каких губах. Ну его, лучше слушать, как Фини с пленки звучит. Колонки при этом дребезжат, были бы стекла – повылетали бы уже... Цепи, кажется, плавиться начинают – интересно, куда делся мой голос, способный на подобные достижения?

Туда же, откуда пришла вот эта паранойя. Может, Илсинг – обычный искатель истины, такое же дитя, испорченное светом, как и Флейм. Не объявляют имен тех, кто в «Путь» по этой причине уходит. Хоронят и то громче...

Я по ассоциации вспомнила фанерный гроб Ника Лары, который не видела сама, и мысленно прыснула – до того, как вспомнила, кто именно его, собственно, видел. На фотографии. Прочь из моей головы, Мира... Тебя больше нет. Есть только я.


Дневник Алары. День 156 год 11.


Светлые команды – это сумасшествие по сути своей. Могу подписаться под этим изречением, хоть мне и не кажется, что я первая, кто это заметил. А еще говорят, что хейтеризм – это сумасшествие. Тут от любви творят такое, что от ненависти не сразу придумаешь... Иногда мне кажется, что ненависть к себе и любовь к окружающим – одного поля чувства.

Наверное, Илсинг не так уж и неправ. Историю нужно поворачивать, не дожидаясь, пока кончится книга Лайтина. Кстати, я одну такую читаю сейчас. Гэбриел подарил. С просьбой выбросить, когда дочитаю. Или сжечь.

Есть что-то в этой мысли – не хвататься за готовый смысл жизни, а искать свой. Я ведь смогла найти, и другие смогут – надо просто уметь держаться за свое решение. Неважно, как сильно ты его ненавидишь – и себя за то, что его приняла.

Завтра на задание. В голове каша из сценария и книги Лайтина. Одним языком написано...

«Один есть способ править Силой – любовь...»


«И так всегда – стоит решить, что тобой уже нельзя управлять, как видишь новые ключи, рычаги, нити... Рви их заранее, ломай, следи, чтобы ни один замок твой не остался не запаянным, а иначе не вешай его вовсе... Ненавидь все и вся, ибо нет иной дороги к свободе. Не сковать из ненависти оков и не сплести веревки, если сам ты не сделаешь этого – никто не возьмет над тобой верха. Пей свою ненависть, живи ей, но никогда не забывай – свою цель ты должен ненавидеть так же, как и препятствия, что пролегли между тобой и ею...»

В кодексе всегда было многовато подобных мест, какую редакцию ни возьми. Но в них тоже содержалась правда. Те, кто готов умереть за идею, с этой стороны крайне уязвимы. Только на каждое оружие есть свой щит. И на каждый щит, кроме абсолютного – свое оружие. Для абсолютного щита оружие отдельное...

Рингил сдвинул ткань, добираясь до камня, сорвал с ближайшей цепи искореженное звено и провел металлом по полу. Получилась царапина – ну, и немного скрежета.

«Иногда металл сильнее камня, иногда камень сильнее металла. Иногда голос рушит стены, иногда рот затыкают осколками...»

Хейтер повернул голову, чтобы посмотреть на Мэлис. Та, похоже, вслушивалась в музыку. Улыбалась чем-то своему. Чуть жестоко улыбалась. Идеал. Только она с собой не позовет. Не скажет, что знает, за какое дело стоит умереть так, чтобы помнили все и всегда.

И нельзя передать ей тайну Норы. Никому нельзя. Разве что в самом крайнем случае.

Ровно три нити, которые не обрежешь и не оборвешь. Мэлис. Сулмор. Нора.

И все же стоит зависнуть над пропастью, чтобы посмотреть – не оборвутся ли сами... Потому что пропасти попадаются не так часто. Нужно проверить.

Все это время рука чертила что-то по камню, тихо, неглубоко... И начертилось – лицо, похожее на не требующий объяснений символ красоты. Алара рассказывала, в какой-то реальности есть легенда – художнику за какую-то провинность отсекли руки, и они сами по себе, его кровью, нарисовали новый мир. А дальше было совсем чудо – левая рука стала женщиной, правая – мужчиной, а мир, который убил творца – смятым рисунком. Остался настоящим только тот, что был нарисован кровью на той стене, у которой погиб художник. Собственно легенду эту пришлось на задании использовать, почему сестричке и запомнилось так хорошо.

Да и правда, рукам художника все равно, управляет ими кто-то или нет. Рисуют и рисуют...

Рингил дернул ткань, закрывая свое творение. К-контер... Стоит объявить себя идейным самоубийцей, как целая очередь с идеями выстроится. И все-таки... все-таки стоит согласиться. Хотя бы выслушать. Может и правда – есть за что умереть...

Тянулся длинный, похожий на резиновое изделие день. Звучала музыка. Бились в голове мысли, словно птицы, умятые в тесную клетку.

Медленно сглаживалось под пыльной тканью нацарапанное лицо искусителя. Замок умел стирать свои раны. От памяти демона этого ждать не стоит.


Он проснулся среди ночи. Взглянул в темноту, напоенную запахом мертвых листьев, и вышел из башни – тихо, не звякнув ни одной цепью и почти не шурша тканью. Закрыл за собой дверь, отсекая наполняющий коридор волчий вой.

Гэбриел стоял возле стены, словно знал все заранее. Может, и в самом деле был уверен...

–Что ты мне предложишь? – Рингил поднял голову, и взгляд его темно-серых глаз уперся прямо в лицо собеседника. Илсинг вздрогнул, но ответил ровным голосом:

–Спасти мир. Я знаю, что на меньшее ты не согласен. Вернее, даже два мира – этот и все существование демонов в целом, – очень простые слова. Но чувствовалось, что Гэбриел говорит правду.

–И что для этого нужно сделать? – Рингил усмехнулся, не разрывая связи, что появилась между ним и Илсингом. Связи взглядов. Это было небезопасно, было немного неправильно, было, в конце концов, нечестно в какой-то мере. Но не было иного способа проверить, что предлагает демон. Можно очень честно говорить ложь за ложью. Сложно ли умеючи?

–Рингил, – голос Гэбриела дрогнул. – Ты можешь убивать. И ты можешь убить тварь, которая ведет нас по прямой дороге к предсказанному кошмару... Тварь, которая сговорилась с непредельщиками и готова по их слову разрушить ваш мир. Не станет ее – и все изменится. Ты можешь спасти мир, и мне просто больше не к кому обратиться.

Хейтер промолчал насчет Мэлис. Она не отдала бы такой шанс. Хотя для нее, к слову говоря, убить – что улыбнуться. Ну, почти.

–Подробнее, – он не узнал своего голоса. Рингил уже верил. Уже был готов убивать.

–Она влезла на свое место, предав обманутую сестру, держась за предсказания, которым помогала сбываться даже тогда, когда они могли остаться словами. Я видел тот договор, что она заключила с непредельщиками, Рингил, – захваченный рассказом, хейтер не заметил, когда Илсинг стал на колени, уравнявшись в росте с мальчиком. – Я читал слова, которые она превращает в жизнь. Она обманула всех, но не меня. Убить ее – и мир дрогнет, рассыплются пророчества, развеется ложь...

–Кого убить? – Рингил продолжал улыбаться. Сейчас он чувствовал себя стоящим на одной ступени с Мэлис. Она убила какую-то тварь, Сулмор рассказывала, убила больше года назад, но есть разница между тем, как прихлопывают шершня, и убийством змеи. Реальная метафора. Но меткая.

–Ту, что называют Вечной, – выдохнул Илсинг и устало опустил голову на худое плечо мальчишки, словно использовал всю энергию на речь. – Тварь она и сволочь, Рингил, и вдвойне тварь потому, что обманом заставила себя любить. Все они там, наверху, в одной грязи сидели, и враньем, что, мол, одна чистой осталась, пользоваться – гадство это страшное...

–Да, – ответил хейтер. – Гадство...

Неужели Вечная и впрямь скурвилась до того, что заключает договора с беспредельщиками? Неужели все, что думают о ней – и правда ложь?

А если не ложь – почему тогда хейтеры ей не доверяют? Почему держат в тайне адрес реальности-дома?

Обычный средний демон на подобное предложение плюнул бы предложившему в морду. Или ударил бы в том же направлении. Некто слишком не любящий власть пожалел бы, что убивать не умеет, и уточнил свою награду за участие, если подскажет вариант и посмотрит на результат.

Хейтер-самоубийца, способный раз в жизнь подарить смерть кому-то по своему желанию, ценой собственной жизни, положил руки на плечи усталого заказчика и негромко уточнил:

–Одно условие. Хочу увидеть этот договор. Если он есть, – договаривать Рингил не стал.

–Он есть, – Илсинг мягко прижал мальчика к себе. – Я покажу тебе оригинал. Только помоги мне. Помоги всему этому миру...

–Я согласен, – хейтер почувствовал, как что-то ломается внутри. Может, с этого начинается перелом судьбы всего мира? С того, что кто-то соглашается на подвиг, равного которому нет? – Только еще вопрос...

–Какой? – Гэбриел даже немного отодвинулся назад – от удивления.

–Ты сюда пришел ради меня? – Рингил понимал, что это уже определенно лишнее, но не мог отказать себе еще в одном взгляде. – Тебе ведь все равно, что думает моя сестра?

–Алара? – Илсинг виновато улыбнулся. – Не знаю...


Дневник Алары. День 66 год 12.


Все демоны мужского пола – сволочи. Особенно синтегисты. Или просто мне только такие попадаются?

(на полстраницы – довольно талантливо исполненный рисунок, скопированный с 237 страницы учебника для темных «Техника воздействия» за 9 курс с небольшим дополнением – к стандартному обозначению мужской фигуры пририсовано несколько узнаваемых деталей)

С Дестры надо пример брать. Захотела – взяла. И не обращенного, а кого сама хочешь. И нечего разводить тени на плетне насчет чьего-то там желания.

Илсинг – мой запасной вариант. Просто стал основным. И если я его отпущу, то никогда не смогу простить этого себе.

Да, он странный. И от его цинизма пополам с пафосом иногда охренеть можно. Но он хотя бы не ничтожество. И не против того, чтобы стать хейтером.

Вообще, если уж выбирать из сволочей...


–Мэлис, уходи отсюда, – вначале я приняла услышанную сквозь сон фразу за собственно часть ночного кошмара. Хотя кошмар был так себе – двоечка по стобалльной шкале, если спросить нашего преподавателя. Он халтуры не любит. К сомневающимся является лично, причем теперь – еще и воодушевленный победой над генетикой. Смог же напугать наконец существо, не способное испугаться в принципе! Хотя я бы на его месте так не гордилась. Достижение весьма относительное.

Итак, мне показалось, что меня прогоняет мой любимый аватар... То есть, конечно, десятый, а не самый любимый. Но когда просьба дополнилась толчком в плечо, я изумленно открыла глаза и увидела, что меня трясет товарищ Рингил. Самоубийца. Идейный. Хотя я за раннее пробуждение не убиваю... обычно.

–Прямо сейчас? – поинтересовалась я сонным голосом. – Что, Алара разбушевалась?

–Нет, – хейтер отвел глаза, а я проснулась окончательно. Рингил выглядел так, будто только что разнес в пух и прах крупные противостоящие силы, но все равно в итоге проиграл. – Алара спит.

–Бери пример с сестры! – искренне посоветовала я и попыталась завернуться в свисавшую с потолка ткань. Получилось плохо – занавеска оторвалась от точки крепления и упала сверху на фактор моего раздражения. Фактор обрел определенное сходство с невестой обыкновенной...

–Мэлис, не трать время, уходи, – я дрыгнула ногой, пытаясь попасть по украшенной импровизированной фатой фигуре. – Ну я серьезно... Я уже сам во всем разберусь, правда...

–Заколебал, – пояснила я и отрубилась. Ну, меня будить, когда в дневных планах нет учебы – гиблое дело. Проснусь, обматерю или культурно объясню неправоту, и выключусь до позднего утра. Особенно если не выспалась...

Наверное, желание Рингила погибнуть было менее интенсивным, чем обычно, потому что он таки оставил меня в покое. Возможно, просто мозги активизировались, хоть это и сомнительная во всех смыслах причина... В общем, следующее мое пробуждение состоялось под песню «Уходи и не возвращайся», включенную на полную громкость.

–Гипнотизировать меня во сне бесполезно, – пробурчала я, выпутываясь из кокона, в который замоталась за ночь. – Объясни в двух словах – что там у тебя стряслось?

–Не объясню, – твердо сказал полосатик. Я со вздохом поднялась.

–Я тебе надоела до такой степени? – в вопрос я постаралась добавить побольше муки.

–Нет, – хейтер старательно отводил глаза. Да что там с ним за ночь произойти успело? Дэз явилась во сне на пару с Аккарти и приказала меня выставить из реальности под угрозой немедленного совращения?

–Так в чем дело? У нас, кажется, задача была, – на этом месте я поняла, что только что дала кое-кому неплохую зацепку.

–Задача выполнена, – меланхолично ответил Рингил. – Задачи больше нет.

–Ты что, просто влюбил этого Илсинга в себя? – наудачу выстрелила я. Лицо хейтера побелело, и я чуть не упала обратно в занавески. Радикальный метод, ничего не скажешь. Но можно было и меня попросить... Как он теперь перед Сулмор оправдается, вопрос... Похоже, мои мысли сейчас читались великолепно.

–Нет. Я рассказал ему, что такое Алара, и он решил, что она ему не нужна, – откровенный мальчик...

–Любящий братик, – усмехнулась я. – Хорошо, что не мой...

–В общем, теперь мне надо тут еще побыть, чтобы Алара меня не заподозрила, – логика. Даже не хейтерская. – А тебе совершенно незачем киснуть от скуки. Уходи.

–Может быть, – тут меня осенило, – еще и Ангмарской ничего про нашу маленькую операцию не говорить?

–А ты можешь? – лицо Рингила озарило неподдельной надеждой. Кажется, я угадала. Все-таки хейтер не знал о том, что Ангмарская решила немного подождать, пока не сможет снова смотреть в глаза своему полосатику. Но разбалтывать тайны, особенно связанные с крушением чужой первой любви[ 13 ], я не собиралась. И подумала, что в данных обстоятельствах действительно стоит умотать куда подальше, раз уж просят. Если Рингилу ничто не угрожает, а дело, по которому меня сюда позвали, уже сделано... кого волнует, что я совсем не против еще немного тут поторчать?

–Слово даю, – но надо хоть с Аларой попрощаться, что ли...

Именно это соображение и не позволило мне просто свалить из реальности – с места, на котором я стояла. Рингил, помявшись, согласился: его сестра должна знать, что я ухожу. За то время, которое он потратил на поиск и привод сестры в холл перед выходом из замка, я успела кое о чем подумать. Например, решить, куда перемещаться. Нет, можно было сразу рвануть в общагу – наверняка там больше не было страшных помех типа Ника Лары. А еще там можно было бы спокойно подумать над тем, куда отправиться дальше. Наверняка сейчас уже собирают группы на очередные экскурсии по священным мирам[ 14 ], а присоединиться к малолеткам совсем не зазорно. Вероятность угодить в команду, обязанную приводить в порядок административный корпус, для меня равна нулю. Да и Талька, возможно, волнуется... нельзя так с телохранителем, обязанным отчитываться перед Вечной о моем местонахождении. В общем, причин навалом. Но был и другой вариант, не менее интересный. Остаться в этой же реальности – но во второй моей роли. Не потому, что оставлять отдельных хейтеров без присмотра вредно. Рингилу пока ничего не угрожает. Просто я имею полное право немного задержаться у бабули. Просто так, ничего не выясняя... Не то чтобы я так обожала, когда меня боготворят... Но привыкать-то надо. Есть у меня определенное подозрение, что следующий учебный год пройдет под знаком возведения меня в ранг аватара... в сумме с прочими знаками, разумеется.

–Мэлис, ты можешь остаться, – Алара, все еще выглядевшая как типичная вампирша (тип 6 с вариациями. Или тип 8), расстроенной не выглядела. Вероятно, Рингил все-таки решил проявить дипломатичность. Например, уговорил этого вежливого светляка обойтись с сестренкой осторожно, как с банкой нитроглицерина. – Твое присутствие мне совершенно не мешает...

–Пока я здесь, у тебя в городе торчат соглядатаи, – пояснила я. Кстати, надо бы Галиару сказать, что он может возвращаться к повседневным обязанностям. – Рингил их интересует куда меньше. Будет лучше, если я, так сказать, прерву свой визит...

–Ладно, – Алара несколько помрачнела. – Тебе лучше знать, Мэл...

Хорошо, когда твоему мнению доверяют. Даже если это делают ортодоксальные хейтерши...

–На самом деле я совсем не хочу уходить, – рассчитанно сказала я. – Но мне нужно.

–Понятно, – хейтерша усмехнулась. Вероятно, тоже вспомнила о существовании понятия «баланс» у других ответвлений своей секты. – До свидания...

–Ах да, и еще момент, – я вытащила из карманного измерения так и не пригодившийся излучатель. Ну, роль аксессуара он уже сыграл... А вообще, не так уж и сильно он мне нужен. Могу достать более качественную модель, достаточно обратиться к бабушке. А кое-кому такая защита совсем не помешает. – Рингил, возьми. Тебе он нужнее...

–Пси большое, – КС–13 оказался как раз по руке юному хейтеру. Я сосредоточилась на перемещении и, не прощаясь лишний раз, испарилась в ближайшем из вычисленных мной направлений. А именно – к Галиару, которого собиралась известить о завершении операции.


Дневник Алары. День 186 год 10.


Когда тобой интересуются темные команды – это совсем не приятно. Ну, конечно, другой светлый на моем месте уже пробил бы над собой дыру в потолке, прыгая от радости. Впрочем, светлые вампиры – это большая редкость. Чаще всего у них мозги не в порядке, как у Илханны. А идиот и в светлой команде мало кому нужен. Аньку, как я слышала, таки взяли в аналитичку. Бумажки разносить. Хотя сказала мне об этом Лайтара, а она склонна говорить приятные для окружающих вещи.

Итак, мной интересуются темные. Ничтожества, конечно... Ни одной нормальной темной команде светлый не сдался даром и с доплатой. Хотя эта команда в некотором смысле выделяется. То есть выпендривается – все так говорят... Конечно, на тысяча сто пятнадцатом в ходу многие языки, но только «Самотние» разговаривают на одном малораспространенном наречии даже между собой, а не просто вворачивают в повседневный язык кучу слов из обычно используемых на работе. Похоже, раньше эту команду сформировали выходцы то ли из одной реальности, то ли из близких, причем из одной и той же страны. Теперь коверкать язык приходится всем, кто присоединяется к ним.

Вообще-то от меня не убудет, если я некоторое время проведу среди этих ребят. Говорят, у них есть какие-то перспективы, но какие именно и когда конкретно появятся, не уточняют. В общем, я собираюсь согласиться. Записываю специально, чтобы не передумать.


Рингил задумчиво погладил рукоятку излучателя. Мэлис знала, как делать подарки – старое оружие у хейтера отобрали довольно давно. А с КСкой жизнь становится несколько проще – особенно если она не питается тобой при выстрелах.

Интересно, как поступила бы Мэлис, узнай она, для чего может применить это оружие решивший совершить свой последний подвиг самоубийца? Но выбора нет. Вечная должна умереть, и больше ее никто не сможет убить. Конечно, если Илсинга не ввели в заблуждение с этим договором. Врать он вряд ли стал бы.

Рингил улыбнулся, проверив вначале, что ни на кого не смотрит. Конечно, не стоило пользоваться проклятием в качестве детектора лжи. Жертвы невероятной привлекательности одного хейтера, проживающие в сенгарийской империи, по сей день лечатся от своей проблемы. Впрочем, большинство наслаждается, а государству идет на пользу продажа изображений «Рингила Дэшьерза», иначе один полосатый хейтер не прожил бы столько. Веледа очень ревностно относится к своей реальности.

А ведь Велка была бы против. Это Крэш даровала ей право Хранить свое многопланетное государство с прилегающими районами, строить империю... Хотя что в этом может быть интересного? Подобным на компьютере заниматься интересно, а не в жизни. Впрочем, Веледа свой выбор сделала. И не стоит о ней думать – у нее, как-никак, уже есть два мужа. Конечно, совершенно номинальных, но Велка спустя несколько лет вырастет, станет взрослой женщиной, может быть, даже решит завести детей... И они должны, Контер побери, родиться в мире, которым правит не двуличная стерва. Все-таки шеф Департамента возглавляет всех Хранителей – если Ангмарская не ошибалась, когда рассказывала.

Сулмор... Да, она тоже не одобрила бы. Наверное. Но поздно менять решение.

–Рингил, – хейтера отвлекла от мыслей сестра. Делать Аларе больше нечего, только думать мешать... и еще с имиджем экспериментировать. – Представь гадство – у меня отгул закончился...

–Представляю, – мрачным, в тон, голосом отозвался Рингил. – Ты обсчиталась?

–Нет, начальник мой, скотина, – теперь хейтер понял, что за удар парой минут назад заставил его полезть за свежеподаренным излучателем. Кто-то от души грохнул палантиром об пол. – Срочная ситуация, а то, что я как бы вне досягаемости – ему до лампочки, как и моя личная жизнь. Ты тут справишься?

–Да, – для надежности Рингил продублировал согласие кивком. – Я не стану драться с твоим женихом...

–Женихом, говоришь? – Алара мечтательно закатила глаза. – Знаешь, ты прав. Вы с ним вроде ладите. Можно вдвоем оставить. Только ты, братишка, глазками не стреляй...

–Я что, с ума сошел? – вопрос планировался риторическим, но сестренка немедленно кивнула. – Ладно, но не до такой же степени...

С этим утверждением Алара согласилась. Возможно, потому, что торопилась. Или просто Рингил слишком хорошо научился лгать за свою жизнь.

Время действовать всегда приходит или тогда, когда перегораешь, или слишком быстро, чтобы к нему можно было успеть подготовиться. Но второй вариант все же немного лучше.

–Теперь у нас руки свободны, – констатировал очевидный факт Илсинг. Он ждал исчезновения Алары, и было видно, что ждал с нетерпением. Рингил даже подумал, что к «срочной ситуации» вполне мог приложить руку сам Гэбриел, но уточнять хейтер не стал. Был поступок или нет, не так уж и важно – есть цели, оправдывающие многие средства. К тому же, Алара – хейтер. Она поймет, если что.

–Куда нам придется лезть за этим договором? – поинтересовался Рингил, засовывая излучатель за пояс своих джинсов. Хейтер не был уверен, что, рассмотрев всего лишь изображения договора в памяти Илсинга, сможет понять, настоящий ли это документ. Определить подлинность можно было по-разному, но самый верный способ требовал коснуться оригинала и определить, кто именно его подписывал. К счастью, Гэбриел, похоже, имел доступ к договору, иначе не стал бы хвалиться.

–Он у демона, который находится в этом городе, – да, связь у Илсинга явно была. Или... или его осведомитель изначально жил в этой реальности.

–Хоть что-то хорошее... Подожди, – Рингил мысленно позвал Рэлкона. Оборотень, сейчас пребывающий в основной форме, услышал не сразу, потому как спал. Но согласился снова надеть цепи-талисман и заняться прямыми обязанностями по присмотру за замком. – Мелкая формальность...

–Пошли, – Гэбриел взял Рингила за руку. – Где тут выход?

–Здесь, – хейтер уверенно открыл ближайшую дверь и вышел к высоким воротам, по совместительству, кажется, подъемному мосту. Но трогать их было совсем не обязательно, можно было просто пройти насквозь, что Рингил и сделал. Все-таки намечалось серьезное дело, а значит – можно было временно забить на «излишнее облегчение жизни».

Дальше вел Илсинг – в городе он ориентировался явно не потому, что местность была знакома. Гэбриел шел на какой-то конкретный маяк. Этого было достаточно – улицы города, который создала Алара, редко заканчивались тупиками и ни одна из них не была перекрыта для какой-то цели. Собственно, на них и прохожих почти не было, хотя все дома, мимо которых проходили демоны, выглядели заселенными.

Возле одного из таких домов Илсинг остановился и отстучал на двери несложный ритм. Затем нажал на ручку и отступил на шаг.

–Входите, – послышалось сразу же. Сбоку от двери кто-то стоял – Рингил увидел край темного плаща, но ничего не заподозрил. Здесь так мог одеваться кто угодно...

Гэбриел переступил порог первым. Хейтер вошел следом – и тут произошло нечто, к чему мальчик не был готов. Прятавшаяся личность схватила его за плечо, а Илсинг быстро захлопнул дверь, и та слилась со стеной. Рингил среагировал немедленно – вывернулся, отскочил и выхватил КСку.

–Неплохо, – не торопившаяся снова хватать его фигура очень знакомо хмыкнула. – Теперь ты не только ругаться умеешь...

–Сильвер? – хейтер оторопел. Беспредельщица включила свет – явно на тот случай, если бы вампирского зрения Рингила не хватило. Или, вероятно, чтобы выглядеть более выигрышно. Хотя сейчас ее волосы блестели далеко не так ярко, как обычно, и походили на обыкновенные седые. На долю секунды хейтер ощутил нечто вроде сочувствия – он и сам был больше чем наполовину сед, причем поправлять это изменение внешности, случившееся после жизненных потрясений, не собирался. Виновницей стресса, одной из двух основных, была как раз эта беспредельщица...

–Во плоти, – снова хмыкнула Сильвер Дэз, усаживаясь на воздух. Плащ ее при этом раскрылся, обнажив прикрытые прозрачной тканью-паутинкой колени. Рингил поймал себя на мысли, что смотрит на беспредельщицу с интересом. Сильвер была красивой, причем красота ее своей необычностью удовлетворяла специфическим требованиям, всегда управлявшим модой демонов. – Не бойся, не трону. Я вышла из игры.

–Ты больше не беспредельщица? – вторично поразился Рингил. Дэз кивнула.

–Наше Совершенство меня изгнало. У меня не больше прав, чем у материала. Здесь, в смысле... Хотя и в Департамент мне больше нет дороги, я там вне закона. Знал бы ты, как я это ненавижу...

–Ты хочешь, чтобы я принял тебя в хейтеры? – мальчик рассмеялся, но внезапно встретился взглядом с Сильвер. Серебристые глаза не лгали: демонессе действительно некуда было идти.

–Возможно, и это тоже, – Дэз положила ногу на ногу. Рингил подумал, не врали ли ему, рассказывая, что Сильвер обладает талантом отбивать чужое воздействие. Информация пришла из нескольких источников, некоторые даже ссылались на Мэлис, так что рациональное зерно в вопросе наверняка имелось. Но... Может быть, это было верно для Контера, а не для кого-то более сильного... Как один маленький полосатый хейтер. – Но сначала я хочу тебе кое-что показать. Тот документ, за которым ты сюда пришел. В свое время он был составлен в трех экземплярах, и один всегда находился у меня...


Дневник Алары. День 190 год 10.


«Самотние» действительно имеют определенную перспективу. В их ряды зачислена Мэлис – на конкретный срок. А Мэлис, по факту, Величайшая. С неуказанной причиной. Режим секретности...

В команде четверо демонов, из них трое – парни. Соотношение необычное даже для песочницы. Один – еще совсем мальчишка. Руководитель очень похож на одного из папиных мертвых знакомых, только я, наверное, путаю, потому что Борыс умнее. И не такой накачанный. Зато ходит в стильном черном плаще и носит металлические когти. Я подумала, что тоже такие хочу, только надо достать женский вариант. Конечно, можно просто создать вариант по руке, но я хочу настоящие. Чтобы хоть что-то настоящее было.

Третий парень – так, фитюлька стильно небритая. Пытался ко мне клеиться. С моей точки зрения, слишком уж на человека похож. Пришлось вспомнить пару слов из маминого лексикона. До такой степени я своей личной жизнью, честное слово, не озабочена...

Надеюсь, к тому времени, как Мэл присоединиться к этой команде, состав у нее малость сменится. Вернее, чуть раньше – я специально заключила договор так, чтобы оказаться в команде раньше Мэл. Баланс мне править надо, но не до такой же степени. Одно дело – отказаться от желания, и совсем другое – работать бок о бок с липучей заразой, которая готова волочиться даже за светлой.


Галиар известие об освобождении принял без особой радости – судя по всему, он уже нашел здесь более интересное занятие. Во всяком случае, когда я к нему зашла, кто-то срочно рванул в соседнюю комнату. Но я подумала, что бабуля понимает в широте и свободе нравов. Мало ли с кем еще может случиться острый приступ влюбленности в эльфовампирского выдающегося представителя.

Позволив подчиненному взять отгул (мы ж не звери), я все же напомнила ему, что на глаза Рингилу показываться не стоит, после чего отправилась к бабуле. На месте ее, как обычно, не оказалось. Зато была Нейрия. Увидев ее, я вначале даже удивилась – всегда бывшие зелеными мелкие косички в ее рыжей шевелюре теперь были перекрашены в черно-фиолетовый. Затем я заметила на экране ее компьютера сетевую версию «Дарк Имидж» и успокоилась. Хорошо, что дети первых еще относительно консервативны...

–Редко ты у нас бываешь, – заметила Нейрия и немедленно свернула все открытые окна. То же самое случилось и со вторым экраном, который я до этого считала окном – вероятно, моя вторая заместительница рассматривала фотографии. – Разболтаемся совсем...

–Не сильнее, чем было, – Эанис у них есть? Есть. Значит, есть кому осуществлять направляющую дробь руководящую роль. А я так... Для красоты. – Ну, подумай честно, какие задачи я могу ставить? Мне еще в специфику вникнуть понадобится, так вы за это время уже вперед уйдете... Нет, работайте спокойно, я гарантом безопасности побуду...

–Ты даже не хочешь знать, над чем мы работаем, – Нейрия развернула какой-то график. Я взглянула, но ровным счетом ничего не поняла, кроме того, что по горизонтальной оси откладывалось время. И наблюдался неуклонный рост какого-то показателя.

–Пока мне не нужно напрягаться, чтобы обеспечить вам условия для этого – зачем? – я улыбнулась и подумала, в каком случае мне пришлось бы это делать. Разве что Вечная офигела бы слегка, но это ей, кажется, не грозит. – А когда я понадоблюсь, Эанис мне скажет.

–Наверное, ты права, Совершенная, – мне показалось, что Нейрия таки язвит, и я чуть внимательнее пригляделась к так заинтересовавшему ее графику. Растущий показатель оказался безобидным количеством досрочно завершаемых проектов. Безобидным я его сочла заслуженно – мне ли не знать, что идей у непредельщиков куда больше, чем реально можно реализовать? Впрочем, правильность этого сравнения мои подчиненные все время оспаривают. Причем успешно.

–А если я сама решу, что вы мне срочно нужны, – а нечего меня провоцировать! – Так ты об этом узнаешь второй. После Эанис. Просто это не так вероятно...

–Что не так вероятно? – уточнила бабуля, появляясь из воздуха. – Ты решила немного побыть с нами, Мэл?

–Ага, – подтвердила я. – Хочу чего-то высокоинтеллектуального. Надоело копаться в чужих мелких проблемках...

–Не вопрос, – бабуля положила руку на мое плечо и повела меня прочь из комнаты. Ну и правильно – незачем мешать Нейрии работать. Кто-то должен осуществлять общее руководство и сведение информации в одну четкую базу. Эанис – руководитель скорее авральный, но авралов у нас хватает...

–Я просто не могу придумать, чем заняться, – на каникулах подобная напасть случается часто. А если вспомнить, что меня оторвали от занятия, которое было интересным и приятным... В общем, альтернативу найти не слишком просто. – Может и правда, как Нейрия советовала, заняться инспектированием ваших достижений?

–Не сказала бы, что это интеллектуальное занятие, – усмехнулась Эанис. – Кстати, я, кажется, придумала, чем тебя заинтересовать.

–И чем же? – спросила я, но ответ был дан в невербальной форме. Бабуля впустила меня в помещение, заставленное узкими стеллажами. На архив оно, правда, больше ничем не походило. Полки были поделены на мелкие ячейки, в каждой из которых лежало несколько кристаллов и информационный диск. Выглядело это самой натуральной сокровищницей. Да, впрочем, ею и являлось. – Сколько их здесь?

–Не знаю точно, – Эанис пожала плечами. – Вообще-то это – последствия программы экономии. Теперь мы отработанный материал тоже так собираем... Я просто решила собрать по всем подразделениям ненужные кристаллы. Кстати, их систематизацией занимаются те самые товарищи, которых ты привела.

–Я уже и забыла почти, – значит, и для совершенно бесполезных обращенных дело нашлось. Хорошо... И тут я кое-что вспомнила. – Бабуля, вопрос можно?

–Да, – на лице бабушки отразилось легкое замешательство. Ясное дело – думает, что я опять в генеалогию полезу.

–Как именно переносят сознание в кристалл? – люблю я узнавать разные вещи раньше времени. Люблю и все. До сих пор не разлюбила... И нет в этом ничего такого. Раньше узнаешь – можешь хотя бы меры принять. Хотя пользы чаще всего ноль, вред один. Но какой может быть вред от того, чему точно учат у Кирстен?

–Хочешь научиться или просто интересуешься? – наверное, умение из серии тех, которым проще научить, чем объяснить технологию.

–Научиться, – ответила я. – Можно?

–Конечно, – Эанис улыбнулась. – Тебе даже проще будет. Не нужно дополнительно расширять память, у тебя она и так большая.

–А память играет роль? – я честно вспомнила всю прочитанную теорию.

–Да, и значительную. Но на примере объяснить проще, – бабуля к чему-то прислушалась – вероятно, приказала привести «пример». – Копируют в память обычно в экстремальной ситуации. Мы пользуемся специальной установкой, но тебе сложный метод ни к чему, наверное... Я помогу тебе похитить душу один раз, потом ты и сама справляться научишься.

–Хорошее название, – криво усмехнулась я. – А что, установка громоздкая?

–Ну, были в свое время мобильные версии, но они повреждали часть добычи, – вот сколько интересной информации мимо проходит, и все потому, что кто-то ее в программу не включил... Когда я наконец попаду к Кирстен, я там с легкостью смогу казаться самой умной. И это совершенно честно – у всех есть какая-то возможность получить доступ к неподходящим сведениям. – Кстати, ходят слухи, что изначально идею воплотила сама Крэш.

–Верю, – от Вечной и не такого можно ожидать. Хотя миротворцом она вроде не была...

«Пример» уже стоял в коридоре – вместе с удерживающим его демоном. Как нарочно, для урока подобрали крайне привлекательного представителя рода человеческого. Но мне это не должно было помешать. В конце концов, я и не такое делала... всего лишь ради высокой оценки. А сейчас хочу узнать что-то для себя.

–Впусти меня, – я не сразу отреагировала на бабушкину просьбу. Все-таки меня почти никогда не учили так – что-то делая за меня. Хотя, в целом, этот способ один из лучших – тело запоминает последовательность действий и может потом легко ее повторить. – Так... теперь смотри ему в глаза.

Я последовала инструкции. Для моего удобства непредельщик заставил «пример» опуститься на колени. Глаза у наглядного пособия были темные, и не только за счет расширенных страхом зрачков. Но смотрел на меня он достаточно смело.

Пока что я ничего особенного не чувствовала. Но в этот момент непредельщик, державший человека, резко сдавил его шею. И тут меня нереально тряхнуло. Было очень похоже на то, что я испытала в момент смерти Миры... Но на сей раз ощущение не напоминало удар в уязвимое место. И сознание умершего человека вошло в меня целиком, не рассеиваясь. Выглядело оно как кусок необработанной информации.

–Круто, – односложно охарактеризовала произошедшее я. – Кристалл чистый есть?

–Конечно, – пустой и прозрачный камень лег в мою руку. Я посмотрела на него, сбрасывая сознание. Целиком, хотя можно было сделать несколько копий. Кристалл засветился темно-фиолетовым.

А я пожалела, что не овладела этой технологией раньше, но потом подумала, что все равно не смогла бы помочь Мире. Хотя ее выживание (в форме, дающей возможность отселить вторую личность в другое тело еще раз) избавило бы меня от проблем с Ником, в качестве бонуса могло случиться и нечто более хреновое. В смысле, непредставимо страшное (ибо ничего страшнее, чем перспектива всю жизнь бегать от Ника, я себе представить не могу).

Скорее бы уже перейти в «Цветы зла»...


Дневник Алары. День 203 год 10


Работы нет. Полкоманды смотрит фильм о предыдущем задании, остальные тупо травят анекдоты, а у меня наконец-то есть время привести в порядок мысли. Этот хлюпик из «Самотних», кажется, не знает значения слов «пошел к Контеру». Может, ему портрет показать? Контера. И сказать, что я с ним кручу. Ага, с сорокомиллионолетним истинным. Который известен своей верностью жене – но это у нас... А в Департаменте про него такие анекдотики ходят – честное слово, я бы на его месте обиделась. Записываю самый безобидный, потом про брата переделаю, а то он в последнее время слишком смурной. Хотя оно и понятно, переход к моногамной жизни для него более чем трагедия.

Собственно, анекдот: «Решил как-то Контер пропесочить Рейвена за аморальное поведение. И спрашивает, зачем он крутил романы с разными демонессами, называя их поименно. А Рейвен только улыбается и отвечает, что они ему нравились. Наконец Контеру надоедает, и он интересуется, какого неприличного растения пробираемый все время улыбается. На что Рейвен говорит: «А ты, красавчик, мне тоже нравишься!»

Интересно, кого в этот анекдот вписать на место Контера? Папу? Или так и оставить?

Наверное, с чувством юмора у меня все-таки проблемы. Надо его тренировать. Пойду расскажу ребятам пару хейтерских анекдотов.


–Он настоящий, – с удивлением заключил Рингил. Наверное, он до конца не верил в то, что договор окажется не липой – от Дэз как-то сложно было ожидать правдивости.

Но факт оставался фактом – при попытке вызвать образ подписавшейся над строчкой «Крэш Вечная» перед глазами возникало то, что сложно было перепутать с кем-то иным. Настоящей Вечной Рингил не знал, но зато слышал достаточно, чтобы опознать ее в случае чего.

–Конечно, – Сильвер сложила лист и спрятала его в пространственный карман. – И ты сам все прочел. Она обязалась предоставить всю реальность в наше распоряжение. А спустя тринадцать лет с даты заключения договора, – бывшая беспредельщица хмыкнула, – и тех, кто в этой реальности живет. То ли не надеялась столько просидеть на своем кресле, то ли ей все-таки на вас наплевать. Сволочь, ничего не скажешь...

–За такое убить мало, – Рингил никогда не думал, что будет соглашаться с Дэз. Но факт оставался фактом вне зависимости от того, кто его озвучивал. – Но зачем это тебе сдалось? Не верю, что ты просто хочешь меня в союзники...

–Если мы будем спорить о том, зачем я тебя хочу, договор успеет вступить в силу, – Сильвер на сей раз обошлась без своего привычного звукового сопровождения. Хейтер подумал, что действительно мог проколоться. Влюбить в себя это он не хотел бы. Вне зависимости от красоты и общего положения дел...

–Ты просто хочешь отомстить Вечной, – высказал догадку Рингил. – На нас тебе всегда было не только наплевать...

–И что? Это меняет факты? – Дэз рассмеялась. – Договор подлинный. Просто я уже не управляю непредельщиками. И мне не хочется, чтобы они получили преимущества. Если они окажутся в обломе потому, что ты убьешь Вечную – знаешь, ты сделаешь мне грандиозный подарок. Но при этом не менее грандиозно подгадишь врагам своего народа. Ты станешь героем, как тебе и хотелось. Не надо отказываться от дара только потому, что враждовал с дарителем, – Сильвер хмыкнула. – Можешь считать, что я раскаялась.

–Как же, – хейтер повернул голову, чтобы увидеть Илсинга. Тот определенно верил Дэз, иначе уже изобразил бы нечто большее, чем явные признаки сдерживаемой для дела ревности. Гэбриел определенно не идиот, понимает, куда клонит жена Контера. – Еще соглашусь, что ты вернула крышу на стандартный угол отклонения, но до раскаяния тебе дальше, чем до Департамента...

–Дальше, – Дэз каплей ртути стекла на пол, сбрасывая плащ. Серебряной паутинкой сияло тонкое платье, и тем же металлическим огнем занялись волосы. – И до выздоровления мне дальше, чем ты думаешь. Дай руку, Рингил.

Он не понял, зачем повиновался, но действительно протянул ладонь, словно собирался помочь Сильвер встать. Тонкие пальцы немедленно впились в кожу, как когти, бывшая беспредельщица резко дернула на себя – и хейтер упал на нее. Дэз не делала ничего особенного, – просто обняла ставшее таким безвольным тело и заглянула прямо в сознание своими зеркальными глазами.

Рингил не понял, сколько прошло времени, но очнулся он уже в самой обыкновенной кровати. Кто-то озаботился тем, чтобы уложить бесчувственного хейтера поверх одеяла. Точнее, поверх дополнительного покрывала – пачкать свою постель неизвестному не хотелось.

–Вот теперь я готова стать хейтером, – проследив взглядом источник голоса, Рингил увидел Дэз. Она стояла у окна, глядя сквозь посверкивающее синеватой защитой стекло. – Я отразила тебя. Знаешь, мне помогло.

–Что? – поинтересовался хейтер. На «именно» дыхалки уже не хватило.

–Ты не поймешь, а я этим живу, – куда-то делось хмыканье и холодноватый тон, приправленный терпкой иронией. – Не умею жить сама по себе. Только отражаю – Дестру, Контера, многих других... теперь и тебя. Наверное, я действительно обезумела настолько, что перестала это понимать.

–Зачем? – похоже, отражение включало и вытягивание единоразового запаса силы. Но это ничего – демоны восстанавливаются.

–Зачем именно ты? Затем, что я тоже иду на смерть ради ненависти, – она обернулась. Совсем юная, почти как Алара – и не скажешь, что за ее спиной тридцать миллионов лет. – Правда, я еще хочу и отомстить. За то, что меня до этого довели... Ты поймешь.

–Да, – он и правда понимал. Сейчас – понимал демона, в свое время обрекшего одного маленького хейтера на боль и ужас. Делавшего это не однажды.

–Тогда вокруг меня были ожидавшие именно такого приказа. Я отражала их ожидания. Отражала их желания, все то, чем они сами не могли быть, но так старались... Я была ужасом, потому что они хотели подчиняться ужасу. Я была властью, потому что им нужна была властная стерва, – Сильвер вздохнула. – Я – идеальное зеркало, Рингил. Я могла стать идеальной шефиней, воплощающей все надежды и чаяния. Могла стать идеальным закулисным управителем, средоточием мудрости, расчета и чего-нибудь еще в том же стиле. Тьфу. Я была дурой, обычной заигравшейся дурой, и не понимала этого до самого конца.

–И что? – «случилось потом». Можно было и не говорить. Дэз не просто читала мысли – ловила их до рождения.

–Я отразила Мэлис, – просто ответила Сильвер. – И сошла с ума окончательно. Моя дочь решила, что это очередной приступ... со мной и не такое бывало, на вид пострашнее, особенно в то время, когда я еще отражала Дестру... Ты счастливый демон, с тобой такого никогда не случится. Немного похоже на то, как если бы тебя разрывало между двумя взаимоисключающими необходимостями. Знаю, это ты испытал. Так вот, бывает в сотни раз хуже. И так живет Мэлис. Для нее эта боль, это безумие – воздух и вода, кровь и время, она без этого не может, а мне пришлось учиться и ждать, пока отражение ослабеет. Дождалась. Тогда я вернулась, чтобы мстить. И нашла того, кто мог привести меня к тебе. Ты видишь, я честна перед тобой. Прими меня, какая я есть сейчас.

Сильвер опустилась на одно колено перед кроватью, словно на задании выражала почет какому-то властелину. Только не чувствовалось в этом наигранности.

–По пути ненависти идут в полный рост, – откуда взялась и сила, и слова? Первого хватило даже на то, чтобы привстать. – На пути ненависти все равны. Принимаю...

Он осекся. Встретился взглядом с морями ядовитого серебра. Сильвер нависла над ним, словно целое небо.

–И даже треска не слышно, – усмехнулась она. – Сильвер Дэз, хейтер... Подари мне то, чего мне еще не хватает. Я не хочу в случае чего уходить в Хаос.

–Держи, – Рингил активировал копирование программы уничтожения. Ничего особенного – просто поделиться с соратницей. С коллегой. – Ничего сложного.

–Ничего, – на секунду она показалась еще моложе. Похожей то ли на Велку, то ли на Нору. Не враг. Не палач. Коллега...

Кажется, Рингил понял суть понятия «отражение». Дэз скопировала его шкуру, чтобы вжиться в нее. Не то, чем он был внутри. Но все, что можно было в нем разглядеть.

Она села рядом. Легко коснулась руки. Подняла его ладонь и положила себе на плечо.

–Я – хейтер. С ума сойти, – тонкие губы сложились в четкую улыбку. – Идейная самоубийца с целью. Позволишь разделить твою славу, Рингил?

–Лучше сохрани память, – нашел кого просить... Но тьмы здесь нет. Есть Сильвер.

–Если получится, – она усмехнулась. – И если найду до кого донести. О, точно, я Мэлис расскажу. Она передаст.

–Сама ты, – вцепившись в точку опоры, Рингил сел. – Да я понимаю. Только ничего ей не говори, пока я жив.

–Не скажу, – Дэз подмигнула. – И, кстати... Угадай с трех раз, кого я тогда отражала.

–Эанис, – есть вещи, угадываемые с одной ноты. – Эанис Джайнис.

–Ты знал, ты не мог догадаться! – Сильвер хлопнула ладонью по одеялу. – Правильно, ее. У нее были самые подходящие стремления. А у твоего дяди – самое большое желание казаться сволочью. На самом деле я совсем не такая тварь, звездочка моя...

–Ты хуже, – Рингил улыбнулся. Но мысль о Галиаре заставила хейтера внутренне охолодеть. Словно закончилась игра, игра в веселый танец бездумных отражений. Когда начинаешь последний этап жизни, прошлое не должно висеть на плечах. – Не отражай его больше.

–Да ни за что, – серебристые глаза изумленно расширились. – Я же хейтер. А он – непредельщик... то есть – беспредельщик. Скотина нелимитированная.


Дневник Алары. День 246 год 10.


Полистала сегодня кодекс. Искала статьи, записанные уже дома. Парочку нашла. Большой философ сочинил, ясно, почему их так редко цитируют...

«Отсутствие пределов делает невозможным их переход. Тот, кто не понимает сути парадокса, принесенного в мир, и не ненавидит себя за свои действия – достоин лишь фоновой ненависти».

«Пейте их ненависть, если больше нечего пить. Помните – они грязные по сути своей. Нельзя идти против Хаоса, играть на его стороне и предавать в одно и то же время. Кто может это делать неосознанно – достоин лишь фоновой ненависти».

«Ненавидьте то, что составляет привычный фон жизни – работу, рутину, отсутствие занятий, игры, музыку, чужие истории, демонов и реальностников. То, что не может по вашей воле начать ненавидеть вас, достойно самой малой ненависти, если вы помните о балансе».

Такой муры в наших текстах предостаточно. Не первый и не последний раз замечаю. Только вот меня эта мура тоже устраивает, будь она хоть однозначной.


Я бездумно листала огромный альбом с трехмерными живыми картинками. По сути, мне подсунули обычный каталог реальностей, но я примерно это и просила. Правда, не думала, что он будет в твердом виде – рассчитывала на компьютерный вариант.

Я еще никуда не собиралась. Но подумать и спланировать маршрут никто не мешал. Я погладила изображение одного из своих аватаров и осторожно перевернула лист. Пожалуй, насчет отсутствия помех я погорячилась. Одна точно была. Вот, из зеркала пялится...

Поколебавшись еще секунд пять, я вызвала на стол ближайший экземпляр книги Лайтина – не в голове же копаться, если есть готовый вариант. Книгу точно кто-то читал, надо будет назад отсылать с извинением. И развернута она была на дате рождения Второй Силы. Значит, парой страниц дальше...

«Переплетение лжи и наивности, боли и силы, отраженное в одном зеркале, сводит с ума серебро за стеклом. Доверие к врагу просыпается на грани отражения любви, и отражение, сменившее знак, тянет руку из зеркала. Связь крепче пламенной нити родится из благих намерений, но зло совершается только во имя зла. Так написано в книге Максера.

Вмешательство Силы не стронет весы до срока. Отражение мертвого в смерти не может добиться своего, пока Сила не станет на его сторону. Так комментирует это же время Эйнар. Он противоречит себе или же говорит о разных Силах. В книге же Риэйл (Риэйла?) сказано еще более туманно: «Когда отражение силы сплетется с Отражением в Зеркале Смерти, изменятся предсказания. Шансы близки нулю. Свет ледяной звезды течет по дороге преданной любви в ладони фанатика, отраженные среди прочего. Изменится ли мир – решать Силе, но стронуть весы ей не дано, лишь оказаться рядом – или не прийти. Зова не будет. Отражение мертво. Смерть – жива. Тьма придет». Я знаю лишь, что фигуры этой партии еще не выточены...»

Впервые эти строки были написаны сорок шесть миллионов лет назад. С тех пор фигуры, о которых думал Лайтин, гнусный чмырь, не подозревающий о своей неприятной сути... так вот, фигуры эти сыграли не одну партию. На меня обрушилось неоднозначное облегчение – я наконец-то поняла, что мне есть чего опасаться. В смысле, есть за кого. За несчастного полосатика, который опять влипнет в какую-то историю, срежиссированную Дэз (ну, Алана, прабабушка на пятьдесят процентов, неужели нельзя было ее чуть подольше подержать в изоляции от общества?). И пусть влипнет не по концы ушей, а всего лишь по мочки. И пусть Силе в этом раскладе отведена роль принимающей решение – и только...

Что хочет сделать Дэз? Зачем она рвется к власти? Конечно, я могу вызвать камни и расспросить их, но хотелось бы обойтись своей логикой. А то еще кончу, как первые...

Ключ лежит неглубоко – ровно тремя годами глубже. Даже чуть меньше – но для ровного счета пусть будет три года. Это еще практически моя память... Сосредоточиться на собственных запястьях, зацепиться за ощущение боли...


–Мелкая тварь! – Дэз схватила меня за руки. Я появилась, возможно, слишком близко от нее. Наверное, ей послышался хруст костей или почудился страх в моих глазах – не знаю.

–От такой же слышу, – спокойно сказала я. Ее рука разжалась. Я непроизвольно потерла запястье, отмеченное следами ее ногтей.

–Ты ничего не сможешь мне сделать! – я понимала – непредельщицу довели до настоящего безумия события этого дня. Действительно, с врожденным даром истинного демона можно мало что сделать – но это верно, только если демон находится на своей родине. В реальностях законы устанавливает сильнейший, как сообщил мне Рингил – и я не забыла, хоть и не обратила внимания.

–Могу, но не стану, ты для меня – пустое место, Сильвер, каким была всегда, – это сказала я. Мне так показалось. – Даже куклы приличной из тебя не выйдет. Мне жалко тебя – так старалась чего-то добиться и так обломалась. Прежде чем мир совершенствовать, на себя бы посмотрела, люди и то больше мозгов имеют! Что бы ты делала со своей властью, опять потеряла бы?


Да, хорошие воспоминания. Только не совсем мои. Стоило вспомнить, чтобы понять наконец–то правильно и до конца – кто именно победил Дэз... Мне показалось, что это была я, но уже тогда победу следовало приписать Мире – еще не рожденной, но уже сражающейся.

Отражение Отражения... Мира знала, что Сильвер Дэз отражает тех, кого хочет взять в себя... Неточные сведения, определенные ей по классу «возможно полезная информация». Осталось очень мало, но... нет. Слишком мало.

Я позвала камни и сразу же ощутила их такую знакомую тяжесть в ушах. Они должны знать...

«Это – обратная сторона дара, полученного Сильвер при рождении, – немедленно ответили в левое ухо. – Она может по своему желанию отразить в себе любую видимую черту характера любого демона. И не только черту – желание, ожидаемые действия. Полезное умение, если нужно с кем-то сойтись, кого-то понять, настроить за себя или победить. Но есть и ряд недостатков – если свою подлинную суть демон скрывает, Дэз может отразить лишь маскировку. Насколько достанет по слою. И еще – она не может жить, не отражая, и часто отражает окружающих непроизвольно».

«Причем смесь отражений, если ее четко не отслеживать, может в результате привести к безумию, – добавила правая клипса. – Что часто и происходит. Тебе еще Алана об этом говорила... Сильвер для выздоровления требуется дозированное одиночество, это сглаживает отражения, и потом – длительное общение с кем-то одним. Обычно вторую часть берет на себя Контер».

Да уж, иногда они меня своими знаниями просто поражают. Эрудиты хреновы... Хотя здесь информации наверняка просто море. Бери не хочу.

Интересно, сохраняет ли Дэз в себе эти отражения? Может, их можно выцарапать из ее сознания и восстановить? Конечно, меня волнуют не все, а только Мира, отраженная Сильвер в тот памятный день. Не то чтобы я мечтала об ее возвращении, но в нем можно найти немало плюсов – хотя бы будет кому спихнуть ходячего проблема с рецидивирующим стремлением к мазохизму... Впрочем, какой диагноз ни присваивай этому идиоту, свихнувшемуся на беспочвенной идее, ситуация не изменится. За ликвидацию этой помехи я многое могу простить. Если ликвидировать будут не у меня на глазах. И желательно доложат по факту.

«Нет, отражение – это просто отражение, – с каким-то сожалением оборвал полет моей мысли правый камень. – Картинка. Пойманный кусочек сущности. Часть искусственного интеллекта, алгоритм поведения...»

«В свое время болезнь Дэз никто не распознал, – сообщили слева. – Копировать стиль поведения того, с кем общаешься – это же естественно... Но ты не достанешь из Сильвер ни ее воспитателя, ни Контера. Из тебя можно с той же вероятностью достать Вечную...»

Да... Во мне действительно есть что-то от Крэш. Я могу при желании и известном напряжении решить любую задачу так, как решила бы она. Ну, то есть выдать варианты ответа, из которых выбирала бы она. Я могу ее сыграть в том же стиле, что и Феникс. Сыграть так, чтобы поверил целый народ. Но извлечь Вечную из меня нельзя, как нельзя создать точную копию, имея пару фотографий с разных ракурсов. Можно создать нечто, что именно в этих ракурсах будет выглядеть в точности, как на фото.

Даже если я вытащу из Дэз то старое отражение, в нем будет меньше от Миры, чем во мне. Значит... просто в случае чего надо быть готовой встретить подобие миры. Отражение Отражения. Смешанное со всем прочим – Контером, Аланой, Дестрой, возможно – Вечной и даже моей бабушкой... И Галиаром – раз уж они спали, то отразить его она должна была...

«Его она отражала почти полностью, – подтвердили в правое ухо. – Он такая интересная личность, что просто грех не воспользоваться. Хуже светлых хейтеров... Демон, считавший искренне, что сможет выжить, лишь став мужской версией Дестры. И что самое смешное – внешне это ему удалось. Если бы он при этом не мечтал о свете, добре и прочей мерзости... С точки зрения его «основной» жизни. Он из тех, кто способен перетиранить любого тирана, переиграть любого злодея, дай только точку отсчета. Дэз с ним было лучше всего, это не Контер – который ей казался всегда эстетически идеальным компьютером...»

«Отражать бездну гнусности – есть в этом своеобразная, извращенная такая, прелесть, – пояснила левая клипса. – Затягивает, как кристалка. Но отразить безумие достаточно раз – и после этого на привычный яд не потянет...»

–Я поняла, – слов хватило, чтобы камни исчезли в знакомом направлении. И без них теперь ясно любому пню, что за расклад имеет место быть. Сильвер посмотрела на себя. Через Миру. И теперь ей нужен полосатик, явно для чего-то нехорошего.


Дневник Алары. День 267 год 10


Счастье бывает разное. Вот иногда – ничего особенного не случилось, просто о каком-то идиоте неделю не слышно, под играющую на заднем плане музыку сокомандники травят байки о богатой на приключения и веселой жизни Вечной (подкалывают имеющегося у нас этерниста), а уже баланс шатается со страшной силой. Ибо хорошо до Контера. И дело явно не в том, что Вечная в каком-то мире таки воплощает то ли искушение, то ли разврат (Рейвена там не видели, а Контера тем более). Дело в хлюпике, из которого противно даже инструмент для правки отношения к миру делать. Только я не девочка, которая хотела счастья...


Нелимитированная скотина, кстати, как раз владела домом, в котором они сейчас находились. Правда, уже из этого дома смоталась, оставив только легкий, грубо говоря, запах присутствия. Дэз объяснила, что все правильно – иначе она не пробралась бы сюда, пришлось использовать старую связь. А теперь Галиар ушел. Скорее всего, следить за Мэлис – это Рингил уже подумал сам, уточнять не стал. Сильвер может и за Мэл попробовать ухватиться, возьмет и забудет, что уже хейтершей стала...

–Не забуду, – отозвалась на мысли Дэз. Бывшая беспредельщица, а ныне коллега, сидела напротив за тем же столом, лениво катая по ненастоящему дереву мягкие иллюзорные шарики. С их помощью пару минут назад была выстроена примерная схема будущего подвига. – Я знаю, что Мэлис здесь. Только вот зачем мне мстить ей? Дестра мне куда хуже подгадила, так я же тебе не предлагаю ее убить...

–Мог бы – убил бы, – Рингил решительно смял в комок ближайшую часть яркой схемы. Строить все на словах или рисовать подробную картину было куда сложнее. А так все понятно – куда катится один шарик, куда – другой, где первый шарик убивает третий... Дела-то меньше, чем на сутки. Больше нельзя, Сильвер опознают. – Она, конечно, тоже тварь...

–Не тварь, а первый кошмар, – поправила Дэз. – Хотя ты прав. Если твой дядя – тварь, то Дестра – тварь в кубе. Но она хейтерам не вредит. Я не в счет.

–В счет, – ехидно заметил юный хейтер. – Но, к сожалению, убить я могу только кого-то одного.

–Жалко, – Сильвер усмехнулась. Именно в стиле Рингила – не хватало только легкого блеска постоянно отраставших клыков. – Ну ничего... Когда-нибудь она с Мэлис схлестнется, дура, тогда я и буду отомщена, но мне уже все равно будет. Знаешь, легко так стало...

–Многим сначала становится легко, – подтвердил хейтер. – Оттуда тебя уже никто не дозовется. Это мечта, Контер ее...

–Извиняться не надо, – снова усмешка. Уже на грани – все-таки проступает зеркало сквозь отражение. – Такую мечту действительно только ему и драть. Но ведь все равно же мечта. Безнаказанность. Свобода. Страшно, конечно, но с другой стороны – этого хотели поколениями. Это подарок, Рингил. А законы – да кому они надо...

–Согласен, – кивнул хейтер. – Ну что, потренируемся?

–Давай, – Дэз откинулась на своем стуле, балансируя на двух задних ножках. – Зеркалом, хм, поработаю...

Рингил встал и сосредоточился – до сих пор он ограничивался мелкими иллюзиями, прикрывал шрамы от тех, кому не стоило знать про замедленную регенерацию. Но изменить облик может любой демон, и этому совсем не обязательно учиться долгие годы. Нужно лишь знать, чего хочешь.

Вдох – и вот уже растет тело, пропадает седина, округляется лицо, правая рука покрывается сеткой шрамов, на пальце проявляется полустертый ожог...

Выдох – опускается почти незаметная грудь, открываются глаза, ставшие на тон светлее, чуть закругляются уши...

Менять почти ничего не нужно, строго говоря. Пол на противоположный да два года сверху. И без просветки не отличить. Структура, конечно, очень разная...

–Охренеть, – первое высказывание последовало со стороны двери. Рингил повернулся и увидел Илсинга, судорожно пытающегося подхватить челюсть. Странно, вроде бы Мэлис он уже видел, но ничего подобного не изображал...

–Деталь одну забыл, – пояснило странное положение дел «зеркало», тоже ошарашенное, но сохранившее самообладание и чувство юмора. – Привлекательность твоя осталась. Совсем как у тебя года через два. Закрываться тебе надо, Рингил, или Контера косплеить...

–В остальном-то все так? – Контера, не Контера... Сами таким сделали, сами и расхлебывайте. – Щит я поставлю. Все равно же от просвечивания закрываться...

–Да, вроде бы Мэлис как раз такая, – подтвердила наконец Сильвер. – Только лицо все-таки чуть пошире. И ноги длиннее. Или... платформы нарисуй на секунду!

–Такие? – не напрягаясь, Рингил создал твердую иллюзию любимой обуви Мэл. – Ну что там с ногами?

–Правильно все, – Дэз с грохотом опустила стул на все четыре. – Только переодеться тебе надо. В настоящее.

–А это что, иллюзия? – хейтер провел рукой по лохмотьям, имевшим форму джинсов только по чьему-то произволу. – Рубашка и впрямь сотворенная, – Рингил расстегнул давний Велкин подарок, но решил пока повременить со стриптизом. – Кто меня до склепа дотащит, не забудьте, я в ней лежать хочу...

–Мэлис в таком рванье не ходит, – пояснила Сильвер. – Я знаю. Платье надевать не обязательно, но что-нибудь приличное придется найти. Ничего, я места еще помню... Да поставь ты щит, идиотина...

–Сама такая, – чисто по инерции ответил хейтер. И сделал три дела сразу – отвесил Илсингу пощечину, облил его десятью литрами сотворенной воды и таки поднял защиту. После чего двумя пальцами, как змею, сдвинул с талии мокрую руку. – Но почему я в этом сильнее?

–Да, на Мэлис это специально вешали, – не стала отпираться от очевидного Дэз. – Но у тебя пришло с двух сторон. Закон умножения наследственности, никогда не слышал?

–Нет, – вообще-то что-то такое Рингил слышал. Но не хотел нести чуши в этом облике. Словно это могло как-то обидеть Мэлис.

–Если сходятся двое демонов, обладающих однотипным даром или свойством, имеющим матричные или структурные корни, и если у этих демонов появляется ребенок, то он будет обладать этим свойством в двукратном усилении. Учебник, – Сильвер хмыкнула. – На этом не... то есть беспредельщики программу евгеники строили. После чего строчки поправили – один из детей только наследует в двойном объеме. Остальные в одинарном. Тебе не повезло. Ты – единственный.

–И что? – хейтеру очень хотелось материться. Причем это бы стопроцентно облик Мэл не оскорбило. И даже не осквернило.

–Поэтому ты сильнее. И проснулось это в тебе раньше. Что с нашим инициатором и проповедником изменения делать будем? Пусть так и стоит, пока не высохнет? – Дэз строго посмотрела на застывшего в позе-воплощении понятия «охреневший и влюбленный» Илсинга. – Гэбриел Дэвил, соизвольте очнуться! Я понимаю, здесь бы и мой муж не устоял, даром что правильный, как моя рука...

Рингил позволил себе захохотать. Оцепенение он наложил сам, причем совершенно не нарочно. Сам же и снять забыл... Да, облик Мэлис и не так влиять может, наверное...

–У нас мало времени, – размороженный Илсинг, старательно глядя в пол, пытался изображать деловую активность. – Нужно действовать сейчас...

–Правильно, – демонесса в серебряном платье снова откинулась на стуле, да еще и положила ноги на стол, словно копируя виденных в бытность нелимитированной хейтерш. – Действуйте. Я буду ненавидеть тебя. Рингил, за то, что ты ушел слишком рано. Я умею ненавидеть правильно. Не сомневайся.

–Верю, – хейтер даже не задумывался, откуда взялось это доверие, странно-безоговорочное. Так доверяют родителям, пока не поймают их на первой лжи. Так доверяют хозяину, которого выбрали сами – выбрали и открыли неограниченный кредит доверия просто потому, что иначе нельзя.

Так не доверяют даже самим себе.

Так не доверяют палачам.


Дневник Алары. День 69 год 12.


Не хочется переписывать сюда в который раз большую часть известных мне ругательств применительно к моему руководителю. Не хочется, но подмывает со страшной силой. Задание! Срочное дело! Капец котенку, больше от него удобрений не дождешься!

Шестеркой ехать не захотел. Сволочь. А у меня дома, может, первая серьезная любовь. Не та, от которой зубы сводит – хочу и все. Не реальная. Обычный демон со своими закидонами, с полком тараканов под крышкой черепа, но знакомый, понятный, понимающий гнилую суть этого мира... И если он находит в себе силы этот мир еще и любить, не скатываясь в ненависть, так, может, эта своеобразная, циничная как патологоанатом, любовь – выше моей ненависти? Выше моих жертв?

Тьфу, я слишком вжилась в роль. Все-таки для меня опасно работать в таких реальностях, начинаю мыслить не теми категориями. Хорошо, кодекс под рукой, только обложку сейчас поменяю...


Вначале я снова попробовала обойтись без камней. Потребовала связи с Аланой. Или с Контером. Бабуля объяснила, что говорить лично совсем не обязательности – доклад о том, что Сильвер уже прошла свой курс лечения, причем выздоровела исключительно быстро, уже несколько дней лежал на столе Эанис. И она ожидала визита старой подруги – с моей бабушки станется пользоваться и не такими формулировками, но тут все понятно. Сильвер действительно намного старше моей бабули, и если в свое время она назвала демонессу с интересной кровью вначале протеже, а затем подругой – значит, в этом был смысл...

–Правда, потом она меня называла матерно, – пояснила Эанис. – Но какое-то время мы действительно состояли в дружеских отношениях. Она вполне могла бы сейчас примчаться ко мне, и это было бы не дурнее, чем позвать Дестру в первый центр. Ты можешь не знать, но с первым кошмаром у нее были очень натянутые отношения. По-моему, Дэз способна поссориться даже с устрицей.

–Она тебя отражала? – я не была уверена, что бабушка правильно поймет вопрос и была готова пояснить, но увидела только четкий кивок.

–Не знаю, что она во мне нашла, но было дело, – люблю бабулю за неистребимую честность. И за вот это кокетливое занижение самооценки. – Причем, знаешь, она меня уговорила на полное отражение. Жуть редкая, если не знать, что происходит – я полдня потом в себя приходила, а она вокруг вилась – то крови приносила, то еще чего-нибудь, словно извинялась... Знаешь, иногда хочется раздвоиться, чтобы второе «я» тебя пожалело, бегало и выполняло желания...

–Знаю, – только для этой роли можно найти хорошую подругу. – И что?

–А то. Я ее больше недели воспринимала как часть себя. Причем ту часть, с решениями которой не спорят, – бабуля отвела взгляд, уставившись куда-то в окно. Я проследила – и увидела очень знакомое зрелище. Дерево, выросшее на стене дома. Не побег, а маленькое настоящее дерево. Похоже, окно здесь было специально настроено на эту точку, и даже Контер не сказал бы мне, что привлекает Эанис Джайнис в подобных воплощениях силы природы. – При этом она оставалась самой собой, только чуть-чуть копировала меня – походку, голос, все такое... Есть в ней что-то непреходящее, то ли от Контера, то ли от самого Хаоса, не знаю. Злобность эта ее точно не от Контера. Хотя это я говорю – злобность...

–А на самом деле? – странное понятие – «злобность». Оно само по себе ни у кого не появляется. Я помню, этому меня тоже учили, только давно, на младших курсах. Озлобляется личность в ответ на неудачи, на необходимость делать что-то неприятное, на давление, на вмешательство в картину мира, кажущуюся правильной... Из этого рождается желание мстить – не обязательно точно по адресу. Не обязательно достать автора, главное – передать гадость по цепочке, умножив для верности. – Эгоизм, ненависть... что?

–Все вместе, наверное, – в зеленых глазах Эанис полыхнула тень все того же сожаления, которое когда-то испытала я. – Она совершает поступки, за которые в полной мере не отвечает. Но каждая неудача заставляет ее страдать и срываться. Когда ее муж решил бросить свое кресло, она ушла к непредельщикам. Когда мы не оправдали ее надежд, возложенных на тебя, она ушла в первый центр и получила по носу там. Она связалась со своими злейшими врагами... знаешь, есть у Сильвер такой пунктик. Она всегда после очередного пинка бежит жаловаться идеологическим противникам. А они ее подбирают, потому что она делает все, лишь бы подобрали. И лезет наверх. Это у нее тоже где-то внутри – лезть туда, где сходятся лучи ожиданий. И не ступать в точку фокуса.

–Понимаю, почему, – я потыкала пальцем в подлокотник дивана. Иногда нормальные свойства оболочки мешают – хотелось бы оставлять пальцами следы, да не выходит... Ничего, можно воспользоваться ногтем. – Правда. Я ее сейчас представила шефиней. Если она не может постоянно выбирать, что за идею отражать, то начнет воплощать желания большинства. Делать то, что этому самому большинству надо, не задевая при этом меньшинство.

–Ага. И еще она быстро стала бы марионеткой, если бы нашелся кукловод. А Сильвер очень любит водить сама. Она скорее убьет себя, чем согласится постоянно кому-то подчиняться. На время, пока идет вверх – без вопросов... Поэтому она не смогла бы подчиниться и тебе, никогда в жизни, – а то бабуля мне сильно подчиняется... Она – мой зам. Независимый. Но свое начальническое место я еще когда займу... или не займу вообще. Значусь в списках на самом верху, и все. – Для меня твой приказ – первоочередное задание. Она стала бы приводить тебя в соответствие со своими понятиями... или с тем, что разглядела бы в фокусе, не знаю.

–А ты на это никогда не пойдешь, – сказала я и поняла, что так и есть. Эанис Джайнис никогда не применит насилие к своей внучке. Катись, шарик, куда катится, пальцем тебя никто не тронет, разве что мир нагнут для удобства, но только если ты, шарик, захочешь...

В эти игрушки играли хейтеры из третьего прихода. Прозрачные коробочки со спиральной горкой внутри. Без жульничества закатить шарик наверх почти невозможно. Очень раздражающая игра – для того, кто играет всерьез.

–Мэлис, эта тема закрыта. Ты живешь, как хочешь, делаешь, как знаешь, и я в твою жизнь не лезу грязными лапами, – я невольно скосила взгляд на тонкие, небесной голубизны, пальцы. Руки музыканта, врача... У меня пальцы толще, хоть и не короче. И на моих руках органично смотрятся на кольца, а шрамы. – На вопросы отвечаю, приказы выполняю, дальше ты сама.

–Знаю, – я кивнула. Прядь волос сползла на лицо, чуть пощекотав кожу. Смешно – иногда я чувствую волосы на лице, и они мешают. Хотя это – симптом рассогласованности с оболочкой. – Интересно, зачем ей сдался Рингил?

–А Контер зачем сдался? – похоже, бабуля была раздосадована. Но тем ли, что не может четко и логично ответить, или чем-то другим? – Может, влюбилась... В своем смысле...

–Только его отражения ей и не хватало, чтобы наконец-то спятить с концами, – пошутила я. И вдруг поняла, что не шучу. Лайтин переписал слова первых прямым текстом, не пытаясь понять, чем они соотносятся с жизнью. А первые писали не менее прямо, не добавляя иносказаний сверх установленных для удобства.

Свет ледяной звезды прольется в отраженные ладони фанатика. Кто-то приведет полосатика к Дэз, чтобы та отразила его. Зачем? Камни говорили, что отражать безумие – это приятно...

–Не думаю, что она спятит, – возразила Эанис. – Дальше катиться некуда. Поверь, я сравнивала – это то же самое, просто с другой стороны ноля...

–Она что, собирается к хейтерам? – идеологические противники... Логично. Умею я иронизировать так, что истина получается.

–Мэлис, не исключено, – бабуля посерьезнела. – Если она начнет стягивать их к себе, это будет...

–Явление белой лисички, – закончила я. – Но хейтеры вокруг кого-то одного собираться не станут...

–Если им не придумать цель для совместного нападения, – уточнила Эанис. – Я – знаю. Цель, какая может быть цель? Уничтожить нас?

–Можно усилить охрану, – не исключено. Бродячий сюжет о ренегате, возглавляющем сопротивление против недавних господ... Не лишен логики как минимум. – Незаметно. Поднять уровень... у нее который, восьмой?

–Да, – самый популярный... Одно время для работы универсала было нужно получить восьмерку, потом снизили до шести. Это я помню. – Не вопрос, поднимем. ЭМИ у нас еще остались.

–Остальное я беру на себя, – и накрылся интеллектуальный отдых. Ну и Контер с ним. – Рингил должен быть под присмотром...

–Мэл, – бабушка на секунду напряглась. Явно слушала чей-то доклад. Неужели так скоро? – Тут у нас один визитер под дверью обнаружился...

–Ангмарская, – выдохнула я. Или совесть досрочно улеглась в коматоз, или ясновидение сработало. Или просто обнаружила нестертое сообщение на автоответчике.

–Твое ясновидение только направить надо, – а ведь я и сейчас руководствовалась исключительно логикой. Ладно, не суть.

–Приглашай... говорить буду. Наедине, – и, наверное, в своей комнате...


Дневник Алары. День 70 год 12.


Продолжаю тихо сходить с ума. Начальство, видимо для оправдания перед своей совестью (если она у него есть, то я – синтегистка!), устроил меня на ключевую роль. Грейт лав отыгрывать по отношению к одному из важных персонажей.

Повбывала бы, как говорят в «Самотних». Не к добру вспоминаются всей командочкой... Короче, кандидатов двое – собственно целевой персонаж по сценарию и начальник. Начальника с радостью сдала бы Рингилу. Хотя... Можно просто поймать гада в темном уголке и потребовать удовлетворить мое горячее желание. В смысле, переписать роль так, чтобы целевого можно было убить.

Иначе я просто сорвусь. Хотя роль расслабона не предполагает, все равно тошно. Вот сейчас сижу по уши в травке какой-то и пишу.

А у самой только и мыслей – кого бы прибить и что там братишка вытворяет с моим Илсингом. Ответ на второй вопрос тоже какой-то неприличный...


–Так нормально? – наряжаться полосатый хейтер терпеть ненавидел. Одежду предпочитал поддерживать в относительно живом состоянии, причем ходить в новом не мог физически. Если что-то приходилось наконец выбрасывать, искал точно такое же. Единственное исключение – рубашка, последний подарок от Велки. Но там получилось случайно...

–Да, – наконец заключила Дэз, покончив с тщательным пятисекундным осмотром. – Пожалуй, ты в этой шкуре мог бы в случае чего долго существовать...

–Не ври, – у Мэлис своя жизнь. Любой знакомый раскроет маскировку за пару реплик...

–А вот против этого у меня есть средство, – Сильвер по обыкновению читала мысли. А ее мыслей Рингил не видел, хоть и напрягался достаточно. Похоже, она и впрямь думала только вслух – или просто делала это слишком глубоко. – Отражение. Оно старое, но поделиться я могу...

–Не нужно, – хотя бы в этой мелочи необходимо было выразить противоречие. – Мне не придется долго изображать Мэлис. Не хочу засорять мозги перед смертью.

–Рингил? – пережитое испытание не научило настырного сторонника идеи изменения истории любой ценой стучаться. – Я еще кое-что нашел...

–Тащи сюда, – хейтер почувствовал, что все же не до конца доволен образом. Может, для Дэз этого и достаточно, но... Не видел один полосатый сын трех великих рас (и трех малых) Мэлис в рубашке с трехчетвертным рукавом. Нельзя отрицать, что она вполне может ходить даже в платьях (Сулмор вот носит, например), но «может» не значит «направление подходит для экспериментирования».

–А можешь, ты подойдешь? – не понимая, в чем причина, Рингил все же потащился в соседнюю комнату. Илсинг, стоя на коленях, уже раскапывал кучу возможно соответствующей одежды. Ну, надо сказать, что демоны мужского пола не слишком уверенно себя чувствуют, когда им приходится ходить на каблуках. Требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к новому распределению веса.

Конечно, всегда можно жульничать при помощи манипуляций с гравитацией, но полосатому хейтеру это в голову не пришло.

–Что ты там выкопал? – в качестве ответа Гэбриел махнул рукой в сторону кровати, где была аккуратно разложена совершенно типичная майка. Коллекционер одежды, встречающейся в реальности хейтеров, определил бы ее как «классическая, скорее всего принадлежавшая кому-то из трибы людей, проживавших возле седьмого и девятнадцатого приходов на протяжении первого и начала второго года правления Вечной». Правда, демонов с подобным хобби в этой реальности не было и заниматься классификацией было некому.

«Рингил, я хочу с тобой поговорить, – хейтер ожидал этого, поэтому принял мысль. – Я тут подумал...»

«И как, понравилось? – ирония – вполне естественная реакция идейного самоубийцы, который одновременно примеряет облачение для последнего подвига и думает о том, можно ли передать свою тайну бывшей непредельщице, которой в остальном доверяет безоговорочно. – Или не очень?»

«Я думал о тебе, – начинается... Стоило посмотреть. Ну, хотя бы кто-то будет ненавидеть искренне... Нет, не улыбаться было нельзя. – Рингил, ты можешь подождать? Может быть, нужно будет убить кого-то еще? Из тех, кто тоже мешал твоему народу...»

«Я не могу «подождать», – хорошо, хоть майка пришлась впору – такие и должны быть немного мешковатыми... А о том, что можно убить нескольких демонов, думает едва ли не каждый, кто столкнулся с вероятностью существования убийцы демонов. – Сильвер знает, можешь у нее спросить, если мне не веришь. Если я кого-нибудь убью, мне не придется запускать программу для себя. Разве Дэз тебе не сказала?»

«Нет», – хейтер с неизвестно откуда взявшейся брезгливостью поймал взгляд, направленный снизу вверх. Илсинг, сидевший на полу в окружении шмоткообразного хлама, ничем не напоминал того демона, который поразил воображение юного хейтера в замке Алары.

Рингил помнил, что Гэбриел оставался собой в любом случае. И более представительные существа выглядели редкими идиотами после пары секунд глаза в глаза с одним маленьким хейтером. Жалкое зрелище – нормальное состояние. Даже Сулмор выносит с трудом. А, что врать самому себе, особенно вблизи от смерти... Она не выдерживает. На это способна только Мэлис. И, кажется, Сильвер. Хотя насчет нее Рингил уверен не был.

«Я могу убивать потому, что моя мать была создана беспредельщиками для этого. Но они не улучшали меня, – по крайней мере не в этом смысле. Хейтер помнил время, проведенное в нормализаторе за счет некоторых нелимитированных. Впрочем, они лишь исправляли свои промахи. В самом общем смысле. – Знаешь, есть такое похожее на меня полосатое насекомое, пчела... Вроде ос, которые водятся в оранжерее девяностого прихода, с одним маленьким отличием. Может ужалить один раз. Потом умирает. Ты меня понял? Есть демон, способный убивать, не умирая, но это не я».

«Алара не могла не сказать о Мэлис, – это Рингил подумал уже про себя. Внести соответствующее изменение в щит не составило труда. Мэл иногда защищала мысли. Подозрений не будет, маскировку делать не обязательно. – Сестричка может не знать всего обо мне, но Мэл... Это же общедепартаментской известности демон... Кем надо быть, чтобы ее не знать?»

Ближайшие несколько минут недвусмысленно продемонстрировали, что для этого нужно быть Гэбриелом Илсингом.

По истечении этого времени хейтер понял, что посвящать в общеизвестное последнего наивного идиота Департамента определенно не стоило. Хотя бы потому, что влюбленный фанатик немедленно уцепится за предложенную соломинку всеми четырьмя конечностями.

А одним-единственным аргументом в стиле «ты хочешь отнять у меня мой подвиг?» здесь отмахаться очень сложно.

«С другой стороны, – философски подумал Рингил, – Мэлис заслужила это куда сильнее. Но проблема в том, что я не собираюсь смотреть на эту сторону...»


Дневник Алары. День 172 год 9.


Кажется, это называют шпионскими страстями. Я о том, что мы узнаем обо всех изменениях в программе грядущего непотребства раньше, чем темные. Если темные об этом узнают, они оконтереют в плохом смысле. С другой стороны, и на нас это опережение действует в плохом смысле, как маленькая неуместная победа в большой войне. Эту сторону вижу только я. Нет, я не из тех параноиков, кто счел бы, что нам подсунули дезу. Параноиков у нас вообще мало, все у темных. Я о синтегистах тех линий, где такая подозрительность в норме быта.

Наверное, я слишком много читаю о синтегистах. Пометка – спрятать учебник по департаментскому религиоведению или хотя бы отметить его так, чтобы он больше не попадал в сумку вместо общего религиоведения. В конце концов, однажды просекут, что я не те статьи читаю... В конце концов, я хожу на уроки не для того, чтобы ржать над тем, как хейтеризм выглядит в разрезе с точки зрения не-хейтеров.

Итак, возвращаясь к страстям. Народ расслабился до невозможности. Что толку с того, что мы знаем количество требуемых для исполнения песен, если мы все равно никак не можем их выбрать? Все уверены, что темных мы победим без особых проблем. И впервые в жизни у нас есть нечто большее, чем уверенность на грани самообмана.

Илсинг говорит, что темные умеют соревноваться только в одном виде пения – кто хуже исказит исполняемое. Для тех, кто сомневался, он оторвал от сердца (выражаясь его словами) случайно завалявшееся в личных вещах пособие. Называется «Хит-момент». Пятиминутная запись. Оружие массового раздражения. Если темные и в этом вопросе хорошие ученики, расслабившиеся правы и их незачем напрягать.

Только вот я знаю, как хорошо темные при желании постигают то, что им нужно для победы. Правда, я не самоубийца – говорить об этом вслух...

У Ангмарской хватило ума придержать оскорбление действием до того, как мы остались наедине. Первый удар по морде я пропустила без особых возражений, понимая, что Сулмор в своем праве. На втором замахе все же поймала подругу на болевой прием и вкратце изложила суть произошедшего, особо упирая на то, что пальцем не трогала ее ненаглядного (глаза б на него не глядели!) Рингила.

–По-твоему, нужно было все на самотек пустить? – напоследок уточнила я, отпуская хейтершу. Та немедленно принялась разминать плечо, что я посчитала знаком согласия. – Ты, кстати, где вообще была? У папы?

–Нужна я ему, – пробурчала принцесса, сдаваясь наподобие стеклотары. – Да понимаю я, что выхода не было.

–Прощения просить не обязательно, – на всякий случай сказала я, подозревая, что именно этим меня сейчас попытаются ошарашить в лучшем стиле хейтеров второй ступени.

–И не собираюсь, – ожидаемо сообщила Сулмор. – Продолжай историю...

–Въедливая ты личность, – отвесила комплимент я. – Сразу догадалась, что на втором женихе там ничего не кончилось...

–Мэлис, если в вопросе замешана ты, то дело будет вонять авиатопливом в любом случае, – спорное утверждение, но хейтерская логика с обычной плохо соотносится. – Кого из хит-парада кошмаров зацепили?

–Есть вариант, что Сильвер, – честно ответила я. – Опять. Ангмарская, к тебе будет партийное задание – подвалить к замку Алары и выяснить, где находится полосатик. Если на месте – входишь и делаешь с ним все, что сочтешь нужным. Если нет – зовешь меня...

–Вношу коррективу, – хейтерша со значением подняла палец. – Идешь со мной. И только попробуй отказаться...

–Ладно, только попробую, – я почти непритворно вздохнула. Принцесса в гневе – это нечто такое, от чего даже Дестре полагается в теории убегать без оглядки. Дестра, конечно, не в курсе, зато в курсе я.

К замку мы просто переместились, благо с моей силой на все поля можно было прицельно плевать. Так же просто и вошли. Рэлкон обнаружился на первом этаже – напялив цепи, обращенный оборотень развалился на диване и с интересом смотрел видеозапись последнего концерта. Как раз того, на который я не попала по уважительной причине.

–Меломаньяк, – с восхищением сказала Сулмор, рассмотрев себя на экране. – Злой день... Я тут вообще-то Рингила ищу, наводку дали...

–А его нет, – с некоторым сожалением и почему-то легкой радостью в голосе осведомил нас Рэлкон. – Ушел. Вместе с Илсингом, куда – не сказал... Давно уже.

Дальше был мат. Такой, что стены затряслись. Материлась принцесса, я молча слушала. Собственно, звуковое сопровождение соответствовало ситуации. И если бы аналогичные новости выслушала хозяйка замка, здесь бы еще не те слова звучали. Все-таки Алара нас с Ангмарской существенно старше, уже на задания ездила... Правда, отучилась в «Пути», а там на дело нецензурного образования смотрят плохо, зато хейтерский стаж длиннее моей жизни...

–Нет, как будто я им помешать мог, – начал оправдываться оборотень, как только отгремело. – Как? Кстати, пока вы не ушли, – автограф можно?

Мы послушно расписались на обложке одного из Алариных дисков (старого, с нашим еще совместным концертом), после чего откланялись. За воротами Сулмор попыталась взять след, но ни Контера не вышло. Рингил вместе с женихом (вероятно, уже бывшим) сестры как провалились в другую реальность.

–Ну, делать нечего, – я позвала камни, но задать им вопрос помедлила. Показывать полосатика Ангмарской прямо сейчас было чревато. Тяжелыми увечьями для Рингила, естественно. А национальное достояние типа брата Алары надо сберегать, пока оно само шею не свернет в точном соответствии с собственной религией. – Будем думать логически...

В качестве логики у меня обычно работали камни, как бы мне ни остоконтерело это течение событий. Я задала артефактному украшению один прямой вопрос – какова вероятность того, что прямо сейчас моему однофамильцу грозит какая-либо опасность?

«Нулевая», – с некоторой растерянностью сообщили камни. Ради разнообразия хором.

–Что надумала? – в глазах Сулмор сверкали мелкие молнии. Мне примерещилось даже потрескивание и аромат озона.

–Рингил вне опасности, – ответила я, надеясь, что больше на мне срываться не будут. А то не выдержу и отвечу адекватно. – Любой. А вот тебе успокоиться надо.

–Я спокойна, – принцесса внимательно уставилась на тротуар, по которому мы шли. По плиткам расползлась сеть трещин. – Совершенно спокойна.

–Просто не о том думаешь, – возможно, я очень беспардонно лгала. Но надо было спасать меня, полосатика и окружающий мир. Демонесса самого переходного возраста и отвратного характера в гневном состоянии – это нечто. Атомные бомбы скромно курят по кустикам.

–А о чем мне надо думать? – к счастью, взгляд этих черных глаз я выдержать могла. Тренировка – великое дело. А привычка – величайшее.

–О том, что ему наверняка просто задурили голову, – и если это не так, то гипотетически задуренная голова серьезно пострадает. – Это же Рингил. Он на слово верит каждому, кто не непредельщик.

–Ну, знаешь, – возмутилась Сулмор, – он не идиот!

Загрузка...