Мелодия души

Глава 16

– Помнишь, мы оба очень удивились, узнав, что Элис вышла замуж, – говорила Барбара Верни брату, когда они, расставшись с Эшли и Эмили, продолжили прогулку. – И гадали, какому мужчине удалось уговорить ее вступить в брак. Теперь мы получили ответ: сходство несомненно.

– Интересно, была ли она счастлива, – отозвался он. – Трудно представить Элис счастливой. И это неудивительно...

– Лучше не обсуждать эту тему, – прервала его сестра. – Я сама виновата, что разбудила воспоминания. Она плохо кончила, бедняжка. Будем надеяться, что теперь она обрела покой. Но бедный лорд Эшли потерял и сына. Неудивительно, что у него такой тревожный вид. Ты не находишь, что он обаятелен, Генри?

– Немного замкнутый, – возразил он. – И в глазах я заметил холодность. Наверное, нелегко знакомиться с людьми, которые росли вместе с его женой. Должно быть, ему потребовалось мужество, чтобы нанести нам визит.

– Холодность? – удивилась она. – Мне так не показалось, Генри. У него просто очень печальные голубые глаза. И не смотри на меня так. Я не влюбилась ни в лорда Эшли, ни в кого-либо другого. А как тебе понравилась леди Эмили Марлоу?

– Она редкостная красавица, – признал он, – причем с изюминкой, что делает ее совершенно неотразимой.

– Даже ее неспособность говорить тебя не пугает?

– Напротив, – ответил он. – Любой мужчина будет готов бороться за счастье удержать взгляд этих чудесных глаз на своих губах и эту обворожительную улыбку на собственной персоне.

– Генри, – рассмеялась сестра, – ты совсем потерял голову.

– Вовсе нет, – запротестовал он. – Уверяю тебя, это не так. Но согласись, есть от чего потерять голову. Ладно, хватит об этом. Бал, о котором упоминал Кендрик, – это, наверное, тот, который сегодня дает леди Брайант. Может, мне стоит пригласить леди Эмили на танец?

– Любая леди сочтет, что ей крупно повезло, – сказала Барбара.

На балу у леди Брайант Эшли появился позднее, чем предполагал. В конце дня в резиденцию Харндонов прибыли Люк и Анна с детьми, и он, едва поздоровавшись с ними, был сразу же вовлечен в обычную кутерьму.

Остановившись в дверях, он окинул взглядом бальный зал и сразу же увидел Эмили. Она стояла рядом с леди Стерн в окружении группы джентльменов и смеялась, прикрывшись веером. Как и в Воксхолле, ее волосы были искусно уложены в сложную прическу и напудрены, лицо слегка подкрашено. С одной стороны возле губ была налеплена мушка. Она выглядела великолепно в серебристом наряде. Только веер был малиновым.

Ему не нравилось, когда она такая. На балу у Люка, когда он, еще не узнав Эмми, выделил ее как самую красивую леди в зале, его влекла элементарная похоть. И сейчас под внешним блеском трудно было разглядеть настоящую Эмми. Ему совсем не понравилось, когда при взгляде на нее его охватило желание. Но ведь когда он обладал ею, она выглядела по-другому. Тогда она была настоящей Эмми, его диким, беспечным эльфом.

Хорошо, что она не забеременела, с облегчением подумал он. И категорически отвергла его предложение о замужестве. Значит, о том эпизоде можно и должно забыть. Им не надо больше бояться встретить друг друга. Ему приятно было думать, что он может снова бывать с ней вместе. Но он попытается больше не вовлекать ее снова в темные глубины своей души.

Эмми рассмеялась чему-то сказанному одним из ее поклонников. Но он заметил при этом страдание, хотя никто из присутствующих не увидел бы в ее лице ничего, кроме оживления и радости жизни. Он предпочел бы видеть Эмми там, где ее место, и такой, какой она была на самом деле.

В это мгновение они, стоя в разных концах зала, встретились взглядами. Она кокетливо улыбнулась ему и пальцами свободной от веера руки сделала манящий жест, которого никто, кроме него, не заметил. Ее окружали поклонники, но она на мгновение забыла о них.

– Подойди ко мне, – говорила она ему. Потом прикоснулась кончиками пальцев к своему сердцу. – Я очень хочу, чтобы ты подошел.

– Ей-богу, все идет как по маслу, Тео. – Леди Стерн потрепала по руке своего жениха. – Ему очень не понравилось, когда он обнаружил, что она приглашена на следующие два танца. Он тут же куда-то скрылся. Наверное, зализывал раны.

– Он пошел к карточным столам и наблюдал, как молодой Хейуорд проигрывал состояние, – сказал лорд Куинн. – И выражение лица у него было такое надменное и неодобрительное, какое бывает у самого Люка, Мардж.

Поверь, он сильно изменился со времен своей бесшабашной юности. Теперь он ни на кого, кроме нашей девочки, и смотреть не хочет.

– Ты с ним поговорил сегодня, как обещал? – спросила леди Стерн.

– Черт возьми. Мардж, хорошо ли так поступать, после того как мы заверили девочку, что наша женитьба ничего не изменит в ее жизни? Хотя чем больше я думаю, тем более заманчивой кажется мне эта идея.

– Мысль о свадебном путешествии на озера и мне кажется очень соблазнительной, – согласилась она. – Почему бы нам с тобой не осуществить ее и не получить от этого удовольствие, Тео? Мы ведь задумали все это ради дорогой Эмили и лорда Эшли!

– Пока еще ничего нельзя сказать с уверенностью, Мардж, – со вздохом проговорил лорд Куинн. – Я всего лишь намекнул, что, мол, Люк и Анна, сейчас находятся недалеко от Кента и что Анна, наверное, надеется провести недельку-другую со своей сестрой, которую не видела уже целый месяц. Потом, дорогая, я вздохнул и заметил, что было бы неплохо предпринять короткое свадебное путешествие, если бы ты не взяла на себя обязанность вывозить в свет нашу дорогую леди Эмили, и тут же поспешил добавить, что ты, конечно, не считаешь это обременительной обязанностью. Но тем не менее... Тут я снова жалобно вздохнул. По-моему, после этого мой племянничек сам сообразил пригласить Люка с Анной и Эмили к себе в Пенсхерст на недельку-другую.

– Это как раз то, что нужно. Взгляни на них, Тео.

Самая красивая пара на балу. Танцуют менуэт, как будто они одни во всем мире. Разве можно догадаться, что она глухая?

– Если мальчик не поведет ее к алтарю к концу лета и если у них не родится сын к началу будущего лета, то он мне не племянник. Клянусь жизнью, – заявил лорд Куинн.

Эшли не вполне понимал, как у нее это получается. Не слыша музыки, она танцевала безукоризненно – в такт и с такой грацией, будто музыка была у нее внутри. Он улыбнулся ей, исполняя очередную фигуру, и она улыбнулась в ответ. Улыбка была радостной, взволнованной, однако спокойной и не кокетливой.

Эшли понял, в чем тут дело. Музыка действительно звучала внутри ее, была ее частью, как и красота, мир, гармония. Их два мира соприкасались. Была музыка, которую он мог слышать, и неслышимая музыка, которую она могла чувствовать. Красота Эмми была в ее способности глубоко чувствовать окружающий мир, а напудренные локоны, подкрашенные щеки или соблазнительная мушка в форме сердечка были не более чем внешней оболочкой.

Ему вдруг безумно захотелось увидеть Эмми на холмах за Пенсхерстом или на тенистой дорожке, вьющейся вдоль реки. Желание было настолько острым, что у него защемило сердце.

Несмотря на радость снова находиться с Эмми, Эшли не мог в полной мере наслаждаться танцем. Когда он возвратился от карточных столов, чтобы пригласить ее на танец, то увидел Эмми в окружении ее обычной свиты, к которой добавились сэр Генри Верни с сестрой. Мисс Верни болтала о чем-то с леди Стерн, пока ее не увел кавалер, пригласивший на танец. Сэр Генри разговаривал с Эмми, испрашивая ее разрешения составить ей компанию на танец, следующий за менуэтом.

При одной лишь мысли о том, что именно Верни будет прикасаться к Эмми, Эшли захотелось схватить ее в охапку и утащить в более безопасное место. Пусть Верни не надеется стать одним из ее поклонников, сердито думал Эшли, или это плохо для него кончится. Однако Эшли невольно сопоставил историю Элис, погубленной и брошенной Верни, и историю Эмми, погубленной и брошенной им самим. Нет, есть существенная разница, сказал он себе. Элис страстно любила Верни. То, что он ее бросил, лишило ее всякой надежды на будущее счастье. Эмми же нельзя назвать брошенной. Она сама его бросила.

– Спасибо, – сказал он, склонившись к ее руке, когда менуэт закончился, и проводил к леди Стерн. До бракосочетания оставалось несколько дней. После церемонии у него не будет больше предлога оставаться в Лондоне. В Пенсхерсте было много работы. Однако при мысли о возвращении туда его охватывала дрожь. Огромный пустой дом был слишком новым, чтобы его населяли призраки далекого прошлого, однако присутствие Элис чувствовалось повсюду. Возможно, если бы там собиралось много гостей.., жили дети.., если бы Эмми была там...

Эшли был вынужден перекинуться несколькими словами с Верни, который был тут как тут, едва закончился менуэт, чтобы составить компанию Эмми на следующий танец. Они обменялись улыбками, явно довольные друг другом. А потом он увидел, как Верни уводит Эмми, очевидно чтобы найти пару незанятых стульев или софу, где можно было бы посидеть. Он проследил за ними до распахнутых настежь дверей, выходивших на террасу. Они прошлись по ней, потом куда-то исчезли.

Верни повел ее вниз по ступеням в сад. Среди деревьев горели фонари и стояли уютные скамейки. Эшли уже побывал там, пока ожидал своего танца с Эмми.

Конечно, нет ничего удивительного, что джентльмен пригласил леди, с которой танцевал, прогуляться по саду.

Ночь была теплой, а в бальном зале стало душно. Но Верни был не просто одним из джентльменов. Эшли почувствовал, как в нем нарастает напряжение, перешедшее в гнев. Несколько минут спустя он решительно направился к дверям, выходившим на террасу.

Сэр Генри Верни был симпатичен Эмми. В отличие от большинства других джентльменов, которые окружали ее повсюду, где бы она ни появилась, он не осыпал ее бесконечными комплиментами и не докучал дурацкими знаками внимания. В его присутствии она не ощущала необходимости без конца расточать ослепительные улыбки и поигрывать веером.

Улыбка сэра Генри Верни была, казалось, естественным выражением его добродушного лица. Он был весьма привлекателен: крупный, статный, с приятным лицом и широко расставленными серыми глазами. Такому можно верить, думала Эмили, хотя почти не знала его.

– В бальном зале стало довольно жарко, – сказал он. – Не хотите ли пройтись по саду, леди Эмили? Сад освещен, и там много гуляющих. Я получил у леди Стерн разрешение пригласить вас на прогулку, если, конечно, вы не возражаете.

Она и без того согласилась бы прогуляться, а он к тому же позаботился спросить разрешения у тети Марджори, чтобы у нее не возникло чувства неловкости. Эмили улыбнулась, кивнула и оперлась на предложенную крепкую руку. Она с радостью спустится в сад, где не так светло, где меньше народу и прохладнее и где она не будет видеть Эшли. У нее все еще не прошло возбуждение, вызванное не только ритмом и движением танца, но и тем, что она видела Эшли – высокого, стройного и еще более, чем обычно, элегантного в бархатном костюме цвета бургундского вина и расшитом серебром жилете. Сегодня у него даже были напудрены волосы.

Сэр Генри рассказывал ей, что живет неподалеку от Пенсхерста, в Кенте, вместе с матерью и сестрой и что они часто приезжают на недельку-другую в Лондон, где отлично проводят время. Он также любит путешествовать, и на континенте побывал еще в ранней юности.

Они дошли до фонтана и некоторое время стояли, любуясь его струями. Эмили чувствовала запах воды и без труда могла представить себе, что снова находится в деревне. Сэр Генри слегка наклонился к ней, и она снова взглянула на его губы.

– Мне всегда казалось, что нет ничего более успокаивающего, чем звук текущей воды, – сказал он. Она улыбнулась, на лице ее отразилось некоторое недоумение. – Черт возьми! Извините меня, – спохватился он. – Я допустил немыслимую бестактность.

Но она рассмеялась и указала на свои глаза. Потом указала на нос и сделала глубокий вдох.

– Вы пользуетесь другими органами чувств и тоже понимаете, что вода успокаивает, – догадался он, – Значит, вы меня прощаете, леди Эмили?

Она пожала плечами и снова взяла под руку сэра Генри, чтобы продолжить прогулку. Но прежде чем они двинулись дальше, она ощутила знакомую тревогу. Он был где-то рядом. Не в зале, не на террасе, а где-то совсем близко. Она отыскала Эшли глазами у подножия лестницы, ведущей в сад. Зачем он пришел? – подумала она. Может, ему стало жарко и захотелось подышать воздухом? Или ему одиноко? Или плохо?

Но тут сэр Генри начал говорить, и она сосредоточила внимание на его губах. Однако при этом все время чувствовала присутствие Эшли в саду. Он двинулся по одной из дорожек и остановился у фонтана, опершись о каменную ограду. Эмили была уверена, что он наблюдает за ними, хотя и не приближается.

– Ну вот, – сказал сэр Генри, склонив голову и прислушиваясь, – танец, кажется, заканчивается, и я должен вернуть вас в бальный зал. Вы превосходный слушатель, леди Эмили. – На сей раз он не стал извиняться, хотя и поморщился, сообразив, что снова допустил оплошность.

Он рассмеялся, и Эмили тоже. – Я с наслаждением провел эти полчаса в вашем обществе. Возможно, мы повторим это как-нибудь еще раз?

Она кивнула и вернулась в зал, не обернувшись. Да в этом и не было необходимости. Она знала, что Эшли остался у фонтана.

Беспокоиться было не о чем. По крайней мере о том, что касалось физической безопасности Эмми. Но Верни предлагал ей руку, склонял к ней голову, что-то рассказывал и смеялся с ней вместе. Ей, казалось, доставляет удовольствие его общество. Все это время Эшли представлял себе его с Элис. Он совратил ее? Едва ли. Она любила его, была одержима им. Он и ее, наверное, завораживал своими обаятельными улыбками, как сейчас завораживает Эмми, чтобы завоевать ее любовь, чтобы соблазнить ее. Для Элис у него было сколько угодно времени, ведь они были соседями. А потом он бросил ее – дочь своего соседа, сестру человека, считавшегося его другом. И этот друг погиб при загадочных обстоятельствах. Не произошла ли между ними ссора?

Эшли увидел, что они возвратились в зал, как только закончился этот бесконечный танец. Он опустил голову и закрыл глаза. Если Верни начнет проявлять к Эмми интерес, то придется... Рядом с ним заскрипел гравий, и он поднял голову.

– Не могу не спросить, – проговорил сэр Генри, – хотя, возможно, это покажется невежливым: правда ли, что вы следили за мной?

Эшли еще не решил, стоит ли затевать ссору. Однако, наверное, это было неизбежно.

– Да, – ответил он после недолгого молчания.

– Не объясните ли мне причину? – спросил сэр Генри.

– Леди Эмили Марлоу хотя и совершеннолетняя, но наивна, как ребенок, – сказал Эшли. – К тому же у нее нет голоса, чтобы привлечь к себе внимание в случае необходимости.

Добродушное лицо его соседа напряглось от гнева, хотя он держал себя в руках. Правда, как заметил Эшли, его правая рука опустилась на эфес шпаги.

– Я считаю ваши слова оскорбительными, хотя и должен, наверное, принять во внимание, что вы приходитесь леди Эмили кем-то вроде брата и что члены вашей семьи, видимо, излишне оберегают ее. Я джентльмен, Кендрик. И в будущем, если я составлю компанию леди с позволения сопровождающей ее старшей дамы и если сама леди не будет возражать против моего общества, вам лучше воздержаться от роли ее сторожевого пса.

Значит, он собирается ухаживать за Эмми? Возможно даже, сделает это назло, желая досадить человеку, который женился на Элис.

– Я все о вас знаю, – тихо произнес Эшли. – Вы думали, что моя жена ничего мне не рассказала? – На самом деле Элис почти ничего ему не рассказывала, но Верни незачем это знать. Верни должен понять, почему он опасается за Эмми. – Она рассказала мне все.

Сэр Генри долго молчал, хотя руку с эфеса шпаги снял.

– Понятно, – обронил он наконец. – Вы, должно быть, очень любили Элис. И вам не хочется, чтобы леди Эмили была знакома с человеком, который каким-то образом связан с той безобразной историей. Кажется, я могу понять это. Но я не скажу ничего, что запятнало бы память Элис. И раньше не говорил, и в дальнейшем не скажу. Но я рад, что вы все знаете. Иначе я бы всегда испытывал неловкость в вашем присутствии.

Неловкость? А теперь он не будет испытывать неловкости?

– Черт возьми! – воскликнул Эшли, оттолкнувшись от каменной ограды фонтана. Его рука резко опустилась на эфес шпаги. – Вы не скажете ничего, что запятнало бы память Элис? Вы не скажете ничего, сэр?

Еще мгновение, и он выхватил бы шпагу из ножен.

Еще мгновение, и сэр Генри Верни выхватил бы свою шпагу.

Но тут неподалеку раздался чей-то смех: двое джентльменов прогуливались по тропинке и чему-то смеялись. И Эшли, вернувшись к действительности, увидел Эмили на нижней ступеньке лестницы, ведущей на террасу.

– Если вы пожелаете встретиться со мной, то нам лучше сделать это с соблюдением всех формальностей, Кендрик. Я не вижу причины, однако не откажусь принять вызов, если вы пожелаете его официально сделать.

– Нет, – сказал Эшли, усилием воли заставляя себя расслабиться. – Нет, зачем выставлять себя на посмешище? События, о которых мы говорим, произошли задолго до того, как я встретил Элис. Однако я хочу, чтобы вы уяснили: если потребуется, я не пожалею жизни, чтобы защитить честь леди Эмили Марлоу.

Сэр Генри Верни сделал легкий полупоклон.

– Я ненавижу насилие, – отозвался он, – и предпочитаю не усматривать в последних словах личного оскорбления. Когда леди Эмили со мной, ее честь в полной безопасности. Но теперь я вижу, что не правильно понял истинный характер вашей заботы об этой леди. До свидания, Кендрик.

Он повернулся и зашагал в сторону бального зала. Эшли заметил, что Эмили возле лестницы уже не было. Она спряталась за стволом дерева, чтобы Верни ее не увидел. И не вышла из своего убежища, пока Верни не скрылся в бальном зале.

Как и Верни, она хотела поговорить с ним, понял Эшли.

И она скажет то, что хотела, с помощью жестов и своих выразительных глаз. Эшли не был уверен, что у него хватит сил смотреть ей в глаза.

«Теперь я вижу, что не правильно понял истинный характер вашей заботы об этой леди», – вспомнились Эшли слова сэра Генри.

Он направился к Эмми.