Ментальная несовместимость (Сборник: рассказы, повести)

ИРРЕАЛЬНЫЙ МИР

повесть

май 1975

В подъезд дома, где жили в основном управленцы и инженерно-технические работники крупного грозненского предприятия, походкой занятого человека вошёл представительный мужчина лет сорока пяти. На лестничной площадке первого этажа, давая ему дорогу, посторонились, стоявшие там, юноша и девушка. Они были совсем молоды: ей лет пятнадцать, ему... Он несколько старше, хотя возраст у чеченцев (а это был чеченец) определить трудно, ведь юноши на Кавказе мужают раньше своих европейских сверстников. На вид юноша смотрелся лет на двадцать, более того по фигуре это был настоящий атлет: среднего роста, очень широкоплечий, словно вросший в землю своими массивными, с небольшой кривизной ногами. То, что парень необычайно физически силён, ощущалось во всём: в могучей шее, в рельефе мышц на плечах и груди, прорисовывающихся даже через синюю "олимпийку". Со всей этой мощью как-то не гармонировало его лицо. Он уже начал бриться, но румянец и не потерявшие нежной округлости щёки указывали, что перед вами ещё мальчик, подросток - юноше исполнилось всего семнадцать лет. От девушки тоже веяло неестественной для большинства женщин силой и энергией. Но в отличие от юноши эта сила выражалась в лёгкости движений, гибкости, ловкости. Невысокая, но ладно скроенная, она, казалось, вот-вот оттолкнётся от земли своими стройными крепкими ногами, без усилия оторвётся от неё и, взмыв, полетит... По всему чувствовалось, что оба хорошо тренированные спортсмены.

Мужчина, взглянув на пару, не мог сдержать удивлённого возгласа:

- Таня!?...

Девушка, густо покраснев, смущённо отвела глаза – она пребывала в явном замешательстве.

- Ты... ты скоро домой придёшь?- мужчина, растерявшись не меньше девушки, смотрел на неё, одновременно не выпуская из поля зрения парня.

Тот, поняв, что перед ним отец девушки подчёркнуто вежливо поздоровался.

- Да пап, минут через пять,- с трудом переборола смущение Таня.

Скользнув напоследок недоброжелательным взглядом по мощной фигуре парня, мужчина поднялся на свой этаж.

- Тебе, наверное, сейчас попадёт?- озабоченно спросил юноша.

- Да нет... ничего,- в её голосе, тем не менее, чувствовалось беспокойство.

- Твой отец теперь и Ольге Николаевне всё расскажет... Хочешь, я поговорю с ними?

- Ой, что ты Адам... не надо,- теперь девушка выглядела почти испуганной.- К тому же мама знает, что ты меня провожаешь после тренировок.

- Ольга Николаевна знает!?- изумился Адам.- И она не против!?...

Алексей Григорьевич, отец Тани увиденным был просто ошарашен.

- Что это с тобой?- сразу определила его состояние жена.- На работе что-то случилось?

- Да нет... хотя на работе тоже... Да чёрт с ней с работой. У нас у самих Оля как бы чего не вышло. Ты знаешь, где сейчас наша дорогая дочь?- он спрашивал с саркастическими интонациями и выкатив как всегда в моменты наивысшего возбуждения глаза.

Ольга Николаевна невозмутимо ответила:

- Как где... скоро с тренировки должна вернуться.

- Так вот, она уже вернулась... Я сейчас её видел, она внизу, в подъезде стоит. Но не в этом дело. Она там не одна. И знаешь кто её ухажёр?

Против ожидания мужа Ольга Николаевна не выразила ни удивления, ни беспокойства.

- Снимай ботинки... ужин готов.

- Ты что, не поняла!?... Наша Таня стоит внизу с парнем и... Нет, я с ума сойду, такое в кошмарном сне не приснится... Она там с чеченцем, понимаешь!? Нет, надо кончать с этим спортом.

- Ты что так, прямо в ботинках будешь ужинать?- продолжала демонстрировать абсолютное спокойствие жена.

На этот раз Алексей Григорьевич взорвался:

- Ты что и в самом деле не понимаешь... или может, не веришь мне!?

- Не кричи,- поморщилась Ольга Николаевна,- просто я в курсе.

- В курсе!?...- Алексей Григорьевич с изумлением воззрился на супругу.- И ты что, не против!?

- Садись есть и успокойся... Я уже давно собиралась тебе всё рассказать, да как-то не получалось. То у тебя конец месяца, то квартала, то у меня в школе своя нервотрёпка...

- Погоди,- перебил Алексей Григорьевич,- что-то я тебя не пойму. Ты знаешь, что Таня связалась с чеченцем и мне ни-ни... Ей же всего пятнадцать, ей вообще о парнях думать рано, а тут чеченец? Ты что, товарищ педагог... спятила, или на тебя вся эта интернационалистская пропаганда вдруг подействовала?

- Ничего я не спятила... и к чеченцам отношусь не лучше тебя. Ты на своём заводе часто с ними сталкиваешься?... Ты ведь ведущий инженер и на своём уровне их почти не видишь, а я каждый день с их отпрысками, и ими самими дело имею. А это, сам знаешь, какая публика.

- Тогда я тебя совсем отказываюсь понимать,- вновь начал было изумляться Алексей Григорьевич, но жена не дала ему договорить, сама перейдя в "решительное наступление".

- Ты мне что обещал, когда тебя сюда назначали!?... Не помнишь!?... Два-три года, и тебя с распростёртыми объятиями возьмут в НИИ, или на кафедру в институт Губкина!... Разве не так!?... И что... что я спрашиваю!? Мы здесь уже шестой год... понимаешь шестой год в этом аду!

- Но ты же должна понимать,- попытался оправдаться Алексей Григорьевич.

- Что я должна понимать!? Это ты должен понимать, ты мужчина должен был всё предвидеть, а не я. Да, я не имела понятия, что такое Кавказ. Разве я могла подумать, что у нас в стране... Да ладно, о чём тут говорить,- Ольга Николаевна в сердцах махнула рукой и пошла из прихожей в комнату.

- Оля я... я тоже знал не больше твоего,- Алексей Григорьевич, на ходу одевая тапочки, поспешил вслед за женой.- Сама знаешь, ведь золотые горы сулили... Откуда я мог знать, что здесь творится на заводе, а уж про обстановку в городе... Ведь в России про это никто не знает, ведь никакой же информации... Да разве бы я согласился.

- А раз так, то мне не мешай, - Ольга Николаевна, круто повернувшись, в упор смотрела на мужа.- Ты можешь нашу дочь здесь защитить?

- То есть как?

- А вот так. Можешь обеспечить, чтобы нашу Таню здесь не оскорбляли, не избили, не изнасиловали, не убили, не украли, наконец? В этом аду у любой русской девушки значительно больше шансов быть подвергнутой всему этому чем...

Раздался звонок. Ольга Николаевна пошла открывать. Она впустила дочь, как ни в чём не бывало перекинулась с ней парой фраз и вернулась в комнату.

- Татьяне ни слова... Понял?!- она говорила вполголоса, но не терпящим возражений "учительским" голосом.- Договорим после...

Дома Адама встретил хмурый отец.

- Идите к себе,- властным тоном приказал он жене и двум дочерям, не решившимся в присутствии отца радостно приветствовать старшего брата.

Мать, поняв, что муж собирается наедине поговорить с сыном, быстро увела дочерей на женскую половину дома.

- Садись,- отец кивнул на кошму напротив себя.

Адаму хотелось есть после интенсивной тренировки, на которой он поднял в совокупности за два часа более пяти тонн "железа", но он беспрекословно повиновался.

- Почему так поздно пришёл?- всё так же сумрачно спросил отец.

Сын молча опустил глаза.

- Опять провожал дочку учительницы?... Я же запретил тебе...

Адам, сцепив зубы, уставился в какую-то точку кошмы. Ему было тяжело сидеть скрестив ноги – ныла наработавшаяся на тренировке спина.

- Завтра приезжает твой дядя... Ахмат,- отец говорил уже не столько сурово, сколько как человек отчаявшийся переубедить почти взрослого сына и потому перепоручавшего это непосильное для него дело.- Пусть он решает... он старший в нашем роду... Я уже не знаю, что с тобой делать... Мой сын, связался с русской... именно мой сын... Чем я прогневил Аллаха?- отец горестно покачал головой...

- И давно они встречаются?

Алексей Григорьевич напряжённо сидел на кровати в спальне. Дверь была плотно прикрыта, хотя и без того через гостиную, делавшая в своей комнате уроки, дочь вряд ли что-то могла услышать.

- Насколько мне известно, три-четыре месяца,- Ольга Николаевна сидела за туалетным столиком и выщипывала брови.

- И как же это я до сих пор ничего не замечал?

- Где ж тебе... ты же весь в работе. Хоть бы толк какой от неё был,- уколола жена.

При других обстоятельствах Алексей Григорьевич обязательно сделал бы ей комплимент, подошёл сзади, дал бы волю рукам... Вот так, перед зеркалом жена смотрелась особенно обворожительно. Таня очень походила на неё. Только если мать была пышной, царственно-неторопливой, то дочь, порывистой, будто с постоянно взведённой внутри мощной пружиной. Но сейчас было не до комплиментов, Алексей Григорьевич остался на диване, и виновато опустив глаза "съел" упрёк.

- И ты уверена, что у них... ничего?- осторожно спросил он.

- Уверена,- отрезала жена.

- Сколько ему лет?

- Семнадцать. Он нашу школу заканчивает.

- И кто же он такой, и почему ты ему так веришь?

- Его зовут Адам Елхороев. Когда я только устроилась в эту школу, я была классным руководителем в его классе. Его отец пренеприятный тип, обычный чеченец, где-то не то кладовщиком, не то завхозом работает. На родительские собрания приходил раз в год, и то, как одолжения делал. Как же, джигит будет выслушивать наставления женщины... Зато дядя Адама личность в республике известная. Знаменитый председатель колхоза где-то в горах. Овец разводит, не раз награждён. Вроде должен был и звезду героя соцтруда получить, да что-то там не сладилось, какие-то махинации с шерстью вскрылись. В общем, обычные воры, отец мелкий, а дядя крупный. Но у чеченцев, как сам знаешь, это признак уважаемого человека, ведь они помогают своим многочисленным родственникам и те за них на всё готовы. Теперь ты понимаешь, с каким парнем знакома наша Таня?...

- Понимаю... Но это же опасно... это надо немедленно пресечь,- Алексей Григорьевич вскочил с дивана, его лицо выражало что-то среднее между сильным беспокойством и безотчётным страхом.

- Ничего ты не понял... Ты можешь в ближайшие год-два вытащить нас отсюда?... Не можешь. Тогда молчи и не перечь. Ты, что хочешь, чтобы Таня бросила тренировки!? Но ведь она уже почти в сборной. Может она сумеет вырваться отсюда, раз родной отец ничего не может. Ей необходимо интенсивно тренироваться. Помнишь, что тренер сказал, главное терпение, не форсировать форму, и через год-два он гарантирует большие успехи. И эти год-два никто лучше Адама её здесь, в Грозном, не защитит, ведь она поздно возвращается с тренировок, и вообще... Что никак не дойдёт?... Вспомни, в каком городе мы благодаря тебе живём!?

- Признаться... Но почему обязательно чеченец, если уж на то пошло, то разве нельзя познакомиться с нормальным русским парнем, чтобы он её провожал?

Ольга Николаевна резко повернулась на своём стуле, задев какой-то флакон, который свалился на пол.

- И где ты его найдёшь, этого пресловутого, нормального русского парня, который согласится почти каждый вечер рисковать провожать симпатичную русскую девушку здесь!? И ты вообще видел этих самых нормальных?... Нет?... А я их каждый день наблюдаю. Даже среди первых наших хулиганов не найдутся охотники вступить в конфликт с чеченцами. Нормальные... Господи, да ты на своём заводе, как в другом мире живёшь. Неужели ты не видишь, сколько столкновений в городе и девяносто девять процентов на межнациональной почве, и везде нападают чеченцы, а русские в лучшем случае обороняются. Наша молодёжь ведь просто деморализована этим террором, и все почему-то делают вид, что этого не замечают.

Алексей Григорьевич угрюмо молчал, а Ольга Николаевна продолжала чуть не в захлёб:

- Да разве могла я когда-нибудь подумать, что моя дочь будет лишена возможности ходить на танцы. Если бы мы не вывозили её на каникулы в Куйбышев к маме, она бы здесь вообще не знала, что такое танцы, и что туда девушка может ходить без страха.

- Танцы здесь запретили после того, как чеченцев с ингушами вернули из ссылки. Тогда каждые танцы поножовщиной и убийствами заканчивались... Это не только в Грозном, они и в Орджоникидзе и многих других кавказских городах отменены,- попытался объяснить ситуацию Алексей Григорьевич.

- Да мне плевать, что не только Грозный дикий город. Плевать на всё это проклятое место. Мне дико, что я здесь вынуждена жить, что моя дочь здесь живёт. И оказались здесь мы благодаря тебе и теперь как та птичка, у которой коготок увяз, вырваться не можем.

На этот раз Алексей Григорьевич счёл за благо промолчать.

- А Адам... он среди своих пользуется непререкаемым авторитетом. К тому же они тренируются в одном спортобществе. Видел, какой он богатырь?... Он штангист, подаёт большие надежды. В нём я уверена. Понимаешь, среди чеченцев много негодяев, жестокость у них считается неотъемлемым признаком мужества, но среди них почти нет трусов. Они все уже в двенадцать-тринадцать лет фактически мужчины. Эта крепость духа особенно заметна в сравнении с нашими мальчишками, разболтанными, расслабленными, показушными, остающимися по сути, до конца школы детьми. Я не могу понять, как у себя в семьях они воспитывают детей, но то, что у нас с воспитанием мальчиков не всё нормально, я не сомневаюсь. Их готовят к чему угодно, к поступлению в институты, в техникумы, но совсем не готовят быть мужчинами... Их вроде бы даже готовят к защите страны, но они совершенно не готовы защищать свой собственный дом, свою семью, своих женщин, наконец, от бандита, соседа-дебошира, уличного хулигана. А вот чеченцы... Я конечно не завидую чеченкам, жизнь у них собачья, но то что они защищены своими мужчинами, родственниками от того перед чем мы русские бабы просто беззащитны, это факт.

Ольга Николаевна бросила на мужа презрительный взгляд, и тот буквально съёжился, понимая, что рикошетом эти обвинения бьют и по нему.

- И если чеченцы без присущей большинству из них жестокости, зверства, коварства, то это, как правило, замечательные, мужественные и даже благородные мужчины, честные, надёжные. И именно такой Адам. Он мне всегда импонировал и вырос на моих глазах. Одного его слова достаточно чтобы прекратить или предотвратить любую драку. Его сила, мужество, высокий авторитет их тейпа... Теперь ты понимаешь, почему я спокойна за Таню пока он рядом с ней?...

Дядю Ахмата, как самого значительного человека рода в доме всегда встречали с подчёркнутым радушием. Как и положено в чеченских семьях, отец Адама всячески выказывал уважение младшего брата старшему. На его просьбу поговорить с племянником Ахмат отозвался охотно. Он любил Адама, более того завидовал брату, что у него такой разумный сын, тогда как у него самого... Двое сыновей Ахмата не радовали отца. Старшего, двадцатитрёхлетнего, уже дважды за большие деньги откупали от суда, и второй, пятнадцатилетний, тоже рос сверхагрессивным. Сыновья Ахмата походили на многих чеченских парней и подростков – послушные дома, они будто теряли рассудок, оказываясь вне родительского контроля. С дочерьми куда проще. Старшую совсем недавно выдали замуж. За судьбу младшей тоже не стоило беспокоиться. Ни внешность, ни характер, ни желание девушки не имели ни малейшего значения – всё решали родители, то есть отец. А породниться с богатым и влиятельным Ахматом Елхороевым, кто же не захочет...

- Твой отец просил меня поговорить с тобой Адам,- дядя пристально смотрел на потупившего взор племянника.- Он недоволен, что ты познакомился с русской девушкой, и провожаешь её до дома... Это правда?

- Да дядя Ахмат,- тихо ответил Адам.

- Кто она, из какой семьи?

- Она дочь завуча нашей школы, Ольги Николаевны. Её мать была у меня классным руководителем... Отец её с тех пор не любит, потому и не хочет, чтобы я ...

- В русских семьях слишком большую роль играют женщины, часто большую, чем мужчины. Адам ты рассказываешь мне кто её мать. Разве когда хотят узнать о чеченском парне или девушке спрашивают про мать?... Я хотел узнать кто у неё отец,- строго перебил Адама дядя.

- Да, конечно...- Адам покраснел, поняв свою промашку.- Отец у неё инженер на заводе "Нефтегазавтоматика", не простой инженер, Таня говорила ведущий. Они живут, в доме, где всё заводское начальство. Он у неё диссертацию пишет...

- Понятно,- вновь перебил дядя.- Если не директор, не зам, не начальник снабжения, не завсклад, значит живёт на зарплату и "делает" план.

Адам, "сбитый" тоном дяди напряжённо замолчал.

- Пойми Адам... Между нами и русскими столько ненависти и ненависть эта стоит на реках крови. Они унижали и уничтожали наших предков сто лет назад. Унизили нас, выслав как баранов в казахские степи, и сделали это по воле двух презренных грузинских бандитов. Сталин и Берия использовали этот народ для исполнения своей воли, народ, который смеет именовать себя великим, умным, храбрым и так далее... Пойми Адам, между русскими и чеченцами никогда не было и не будет добрых отношений. Мы никогда не простим им того зла, что они нам сделали. Мы обязаны отомстить, ведь чеченцы не оставляют зло безнаказанным. Не мы, так вы, не вы, так ваши дети, внуки... Сколько веков мы с ними бок о бок живём, и всё равно как были врагами, так и остаёмся.

Ахмат снял папаху, и его лысина тускло заблестела на фоне коврово-диванного убранства комнаты. Он взглянул на помрачневшего племянника, и вдруг, усмехнувшись, неожиданно весело произнёс:

- Я одобряю твой выбор Адам... Я видел вас, тебя и твою девушку... возле школы, где ты учишься. Недели две назад... я мимо проезжал. Ты так смотрел на неё... Хотел тебе посигналить да раздумал.

- Да мы часто с Таней от школы к автобусу вместе идём,- Адам не мог быстро приноровиться к смене тона дяди и несколько растерялся.

- Самое лучшее, что есть у русских, это их женщины,- Ахмат зажмурившись смотрел поверх Адама, что-то вспоминая, давние эпизоды своей жизни.- Не все конечно, но многие женщины у них просто замечательные... У меня тоже была русская девушка... ещё там, в Казахстане,- Ахмат заговорил тише.- Никто этого не знает, даже твой отец, вот только ты теперь.- Ахмат тяжело вздохнул.- Но я не пошёл против воли отца и женился на чеченке... А у нас вот наоборот, самое плохое в нашей нации это не только большое количество дурных, сумасшедших мужчин, но и никуда не годные женщины. Я хоть и считаю, что женщина не должна играть такой роли в семье как у русских, но и такими как у нас они не должны быть. Конечно, в таких условиях, в которых растут наши девочки, трудно стать красивой, умной, ласковой. Сейчас это уже передаётся по наследству. Что я своих дочерей плохо кормил, или в школу запрещал ходить, а всё равно... Многое не так устроено в нашей жизни. Кто-то винит в этом законы шариата... Ерунда, не так уж у нас их и чтут. Почему-то у арабов ислам не мешает нормально развиваться женщине, хотя бы телесно. Вон, какие у них танцовщицы красивые. А у нас?... Зато у нас самые храбрые в мире мужчины. Это замечательно, мы могли бы стать великой нацией, но дурости бы поменьше и вот женщины... Нам просто необходимо улучшить женскую породу, но для этого чеченцам в жёны из не чеченок надо брать самых лучших. Таких, как твоя девушка. В ней сразу видна порода, здоровая кровь, умные глаза. У меня глаз верный... Не бойся Адам, встречайся с ней. Я поговорю с твоим отцом. Он больше не будет тебя ругать... Я могу поговорить и с её родителями. Они должны быть рады, что такой парень как ты... как это у них называется, ухаживает за их дочерью. А если нет, то я помогу им понять, какой чести они могут быть удостоены...

В конце тренировки Таня отрабатывала доскок в опорном прыжке. Дело не клеилось. В результате очередной попытки устоять после "сгиб-разгиба", она почувствовала не очень сильную, но чувствительную боль в голеностопе. Видимо это как-то отразилось на её лице: досконально изучивший за пять лет свою лучшую воспитанницу Олег Аркадьевич сразу почувствовал неладное.

- Что случилось... опять голеностоп?- тревожно осведомился тренер.

- Да так... ерунда, совсем чуть-чуть,- отмахнулась Таня, собираясь идти на исходную.

- Я те дам чуть-чуть!... Всё, на сегодня кончаем!

Несмотря на протесты ученицы, готовой долбить этот проклятый доскок хоть до следующего утра, тренер, отлично зная характер Тани, буквально выгнал её из зала.

Освободившись почти на час раньше, Таня была вынуждена дожидаться конца занятий Адама. Обычно было наоборот – он так строил свою тренировку, чтобы успеть в гимнастический зал к концу её занятий.

Таня прошла мимо зала боксёров, где били "грушу", подвесные мешки, скакали со скакалкой. На ринге возились Пат и Паташон – юркий маленький легковес наскакивал на только обороняющегося тяжеловеса. Все боксёры были славянами. Мимо зала борцов она постаралась пройти побыстрее – здесь тренировались одни чеченцы. Они обычно "ощупывали" проходящих мимо русских девушек недобрыми, насмешливыми глазами.

Таня осторожно вошла в небольшое помещение, где располагались несколько помостов из толстых досок, стойки, шведская стенка, кругом лоснились никелированными рёбрами разбросанные "блины" от штанги. Разговоров почти не слышно – всё перекрывал характерный гул от падающих на помост штанг и особый "увесистый" звон, получавшийся от нанизывания "блинов" на гриф. В этом зале не наблюдалось явного засилья какой-либо нации – славян и вайнахов примерно поровну. Даже тренеры... один был русский, а второй чеченец.

Адам "работал" на приседаниях. Он со стоек взваливал себе на плечи тяжеленную штангу и приседал с ней по нескольку раз подряд.

- О, кто к нам пожаловал... надежда советской гимнастики, самый юный мастер спорта нашего спортобщества Татьяна Зимина!- дикторским басом провозгласил белобрысый коренастый штангист, увидевший её первый, чем вогнал Таню в краску. Он видимо собирался ещё кое-что добавить в том же шутливом ключе, но... обернулся и увидел сумрачный взгляд, только что поставившего на стойки штангу Адама. Словно осёкшись, белобрысый замолк и отошёл в сторону

- Адам ты скоро?- спросила Таня, едва не ёжась под обращёнными на неё взглядами – девушка в тяжелоатлетическом зале явление редкое.

- Да... я сейчас... Ты подожди... в вестибюле,- смутился уже Адам, чувствуя и на себе взгляды всего зала.

Он моляще посмотрел на тренера-чеченца и тот, неодобрительно покачав головой, негромко бросил:

- Ещё один подход... а потом на стенке повисеть не забудь, позвоночник растяни. Только не торопись, а то опять что-нибудь потянешь.

- Женщина у нас в зале, всё равно, что женщина на корабле, там аварии, а у нас травмы, с усмешкой вклинился в разговор русский тренер

Адам с пылающими щеками спрятался за стойки...

Таня впервые увидела, как тренируется Адам, хотя он наблюдал её тренировки довольно часто. В эти моменты она, словно черпая силы от его взгляда, с удвоенной энергией крутилась на брусьях, делала "фляки" на бревне, буквально летала над гимнастическим ковром в "вольных". Сейчас, увидев как изгибается гриф штанги на спине Адама, когда он с перекошенным гримасой предельного напряжения лицом вставал из седа... она испытала тревогу за него.

- Сколько весит штанга, с которой ты сейчас приседал?- спросила Таня, когда они с Адамом вышли из здания спорткомплекса и направились к автобусной остановке.

- Сто восемьдесят,- спокойно без всякой рисовки ответил Адам.

- Ужас! Наверное, такие нагрузки очень вредны для позвоночника?

- Когда я смотрю, как ты тренируешься, мне кажется, что если упадёшь, то расшибёшься насмерть!- довольно резко ответил Адам. Он был недоволен, что Таня сделала его мишенью для шуток. Как любой чеченец он болезненно реагировал даже на беззлобные подтрунивания.

- Ты что обиделся, что я к тебе пришла в зал?... Ну, перестань... ты же приходишь к нам.

- Как ты не поймёшь, что это совсем не одно и то же!- здесь чеченская логика шла вразрез с русской.- А почему ты сегодня так рано освободилась?- он с подозрением взглянул на Таню.

- Да...- Таня недовольно поджала губы.- Представляешь, меня сегодня Олег Аркадьевич с тренировки прогнал.

- Как прогнал?

- Ну, он подумал, что я ногу травмировала, а у меня так пустяк... Просто опорный не шёл.

- Правильный у тебя тренер,- рассудил Адам.

В подошедшем автобусе было много народа, и Адам предложил подождать следующего. Таня согласилась, хотя она любила эти совместные поездки в автобусной тесноте, когда он буквально ограждал её от напиравших со всех сторон пассажиров. Рядом с ним она всегда чувствовала себя легко и уверенно...

Июль 1975

Городской пляж на Сунже в жаркие летние дни кишел народом. В городе преобладали две нации русские и чеченцы, но на пляже абсолютное большинство всегда составляли русские. Что касается чеченок, то их здесь не наблюдалось вовсе, купались и загорали только девушки, девочки и женщины славянского происхождения. Не видно было на пляже и чеченцев старшего возраста, да и средних лет насчитывалось не много. Зато чеченских парней и подростков здесь было едва ли не больше чем их русских сверстников. Большинство из них приходили сюда не столько с целью окунуться в прохладную воду, поваляться на мелкой речной гальке, сколько... разглядывать загорающих здесь женщин... русских женщин. С детства чеченцы воспитывались в обстановке строгого разделения полов, где даже обнажённую выше локтя женскую руку, не говоря уж о колене запрещалось лицезреть. Лишённые даже малейшей возможности видеть тела своих женщин, девушек, девочек, они здесь пытались компенсировать недостаток этого "витамина", столь же необходимого мужской нервной системе и организму, как и витамины биологические. На пляже молодые страстные чеченцы буквально пожирали глазами выставленные напоказ достоинства женщин другой нации... нации, которую подавляющее большинство их с рождения привыкли считать своим самым страшным врагом. Они ненавидели этих женщин, но не смотреть на них они просто не могли...

Появление на пляже Адама и Тани не осталось незамеченным. И то, что чеченец пришёл с русской девушкой, и, конечно, необычные физические кондиции юноши и девушки... Адам стеснялся этих откровенных, оценивающих его глаз, особенно женских. Едва он снял рубашку и брюки... Больше всего Адам стеснялся своих ног. Они казались ему чересчур волосатыми. Но, конечно, не волосатость, а мощь этих литых столбов приковывали к ним взгляды всех близлежащих и проходящих. Ноги для штангиста это основа основ, от их силы и силы спины в первую очередь зависит результат. Таня, напротив, оставшись в купальнике, ничего и никого не стеснялась, хотя и на неё, гибкую как молодая лоза, смотрели во все глаза... Она постелила одеяло, разложила вещи и пошла к воде – стояла тридцатиградусная жара и хотелось скорее окунуться.

Она красиво и легко поплыла классическим кролем – сказывалась всесторонняя спортивная подготовка. Адам кинулся в воду как в бой и поплыл следом энергичными саженьками. Он не умел плавать технично, но огромная физическая сила с лихвой компенсировала этот недостаток. Где-то недалеко от середины водоёма глубина резко уменьшалась и Таня, преодолев впадину, встала на этой "косе". Вода едва доходила ей до груди. Здесь уже находилось несколько человек, тех, у кого хватило сил умения и смелости преодолеть более ста метров глубины и гордо посматривать на берег и плавающих вдоль него прочих купающихся.

Адам подплыл к Тане. Взглядом он выражал недовольство, что она одна, не дожидаясь его, приплыла на эту отмель – женщины сюда заплывали редко. Вокруг стояли одни парни и мужчины. К тому же это были почти сплошь русские – вода не стихия чеченцев и приличный пловец среди них редкость. Адам и здесь почувствовал себя не совсем комфортно под взглядами, в которых читалось неодобрение того, что он сопровождает русскую девушку.

- Поплыли назад... на берегу посидим,- тихо обратился он к Тане.

Блаженствующая в воде Таня не сразу осознала, что чувствует Адам. Потому она согласилась после некоторого раздумья. В отличие от него она была раскована и весела.

- Хорошо... давай на перегонки, догоняй!...

Адам не догнал стрелой разрезавшей воду Тани, но с облегчением вздохнул, когда они оказались на берегу. Таня, по бронзовому от загара телу которой стекали жемчужные капли, грациозно и легко добежала до своего одеяла и красивым прыжком на руки опустилась на него, животом вниз, подставив красиво прогнутую спину солнцу, и не менее "горячим" взглядам. Впрочем, её спортивная фигура привлекала не всех. Для многих рано достигающих половой зрелости горских юношей куда более притягательным магнитом являлись дебелые русские женщины постарше. Сочные, объёмные груди, бёдра, животы притягивали их взоры в первую очередь.

- Когда у тебя вступительные экзамены?- Таня, видя скованность Адама, пыталась отвлечь его разговором о предстоящем поступлении в институт.

- Шестнадцатого первый... сочинение,- ответил Адам, косясь по сторонам.

- Боишься?

- Чего бояться? Ерунда. Шпор наберу, сдую как-нибудь.

- Ну, ты даёшь,- рассмеялась Таня, поворачиваясь на бок, круто выгнув бедро.- А если поймают?

- Кого?... Меня?... Кто!? – Адам мрачно усмехнулся. Чтобы я мастер спорта и не поступил в наш университет?

К этому Адам мог бы добавить, что он не просто мастер спорта по тяжёлой атлетике в семнадцать лет, что само по себе редкость, а надежда всего чеченского спорта, и что никто просто не посмеет не принять его в местный ВУЗ. Но Адам, конечно, этого не сказал, ибо тогда пришлось бы объяснять столько нюансов закулисной жизни Чечено-Ингушетии. Об этом болтать нельзя, да и не поняла бы Таня, по воспитанию обыкновенная советская девочка всех сложившихся здесь условностей, специфики и своеобразного кодекса чести.

- Нет, Адамчик, а я бы вот так не смогла. Как можно совсем не готовиться к экзаменам. Меня бы мама убила. Шпоры... ужас. А если поймают, я так со стыда сгорю.

- А меня и ловить не станут,- спокойно ответил Адам, одновременно отвечая на приветствие какого-то чеченского парня в длинных семейных трусах, лениво прогуливающегося вдоль берега. Он нагло разглядывал женщин. На Тане он тоже остановил свой тяжёлый "чеченский" взор, который тут же перехватил пристальный прищур Адама. Парень отвёл глаза и пошёл дальше.

На пляж они пришли после настоятельных уговоров Тани. У чеченцев не было такой неуёмной тяги к загару как у русских. Они, наоборот, старались сохранять кожу как можно более белой. Но Адам не мог отпустить её одну в такое место. Она это понимала, и ей это льстило.

Отвлечь Адама разговорами об экзаменах не удалось. Тогда Таня заговорила о предстоящей в конце лета поездке Адама на молодёжное первенство их спортобщества:

- Ты в августе уезжаешь?

- Да... Но ты не беспокойся, тут брат мой Зия... Он присмотрит за тобой,- Адам по-своему понял вопрос Тани.

- Ну, вот ещё...- фыркнула Таня. В знак неудовольствия она одела тёмные очки, и отвернулась от Адама.- Зачем он мне? Что тут со мной случится... разве на тренировке грохнусь?

- На тренировке тебя тренер подстрахует и врачи рядом, а на улице...- Адам помедлил... ты ведь совсем не знаешь этого города, хоть и пять лет здесь живёшь.

- Ну, где уж мне, - обиделась Таня.

- Не спорь,- голос Адама приобрёл металлический оттенок. Зия к тебе даже не подойдёт, просто он будет неподалёку, когда ты вечером с тренировки возвращаться будешь.

- Может, ты мне не доверяешь?- Таня сняла очки и насмешливо посмотрела на Адама.

- Причём здесь это, как ты не поймёшь!- Адама раздражала её наивность.

Таня слегка кокетничала, изображая, что совсем не понимает опасений Адама. Но она действительно не могла представить, что что-то может произойти с ней. Уж очень всё у неё пока складывалось удачно, гладко: дружная семья, хороший, прилично зарабатывающий отец, мать завуч школы, в которой она учится, легко даётся учёба, легко выполнен мастерский норматив, лучшая гимнастка республики, любимица тренера... И конечно... сильный бесстрашный, благородный, готовый ради неё на всё парень. Уже столько времени знакомы, а он только месяц как решился на первый поцелуй и после этого с виноватым видом допытывался, не обиделась ли она. А смотрит... так, наверное, фанатики-верующие смотрят на икону. Таня же, хоть и не рассматривала Адама в первую очередь как защитника, но ощущение каменной стены, за которой чувствуешь себя в полной безопасности, она не могла не чувствовать. Она видела, как уважают и... побаиваются его. Именно то, что она была девушкой Адама Елхороева, позволяло ей избегать насмешек и приставаний, столь частых в отношении к русским девушкам и женщинам на Кавказе. Чеченок, конечно, никто не смел трогать. Все знали, что за них, если что, будут страшно мстить их родственники. Впрочем, официально среди русских парней ходило мнение, что "таких уродин никто не захочет".

Видя, как мучается Адам, Таня всё же решила сократить свою "программу" пребывания на пляже. Они ещё раз искупались, обсохли и пошли к автобусу, чтобы ехать в город. У них оставалось ещё часа два до того времени, когда Таня обещалась вернуться домой, и они решили погулять по городу. Асфальт плавился под ногами, раскалённые стены зданий дышали горячим теплом. Прохожие, хоть и все в белом, шли словно придавленные этой жарой и смрадными испарениями нефтеперегонных заводов... Лишь пожилые чеченцы в своих халатах и высоких каракулевых папахах, казалось, не чувствовали обжигающих лучей.

Адам, едва покинули пляж, словно сбросил с себя невидимые кандалы и живо делился с Таней своими планами на ближайшее будущее. Они оказались самыми оптимистичными:

- У нас в молодёжную сборную берут до двадцати одного года, не то, что у вас. Так что у меня ещё четыре года в запасе, успею на мировой чемпионат съездить.

- Это Адам ещё как получится, по себе знаю. А если союзный чемпионат проиграешь, или травму получишь?- предостерегла более опытная в таких делах, давно уже прицелившаяся на сборную страны Таня. Она бережно держала в двух пальцах брикетик с мороженым.

- Травмы это да... осторожность нужна. А чемпионат. На последних сборах я видел всех своих главных соперников. В своём весе я их всех, если не сейчас так через год сделаю. Даже если в восемьдесят два килограмма перейду и там сделаю. В сборной сейчас армянин один первым номером идёт. Он на два года меня старше. Видел я его. Ему бы к вам гимнастикой заниматься, а не штангу таскать – жидковат. Мне немного рывок подработать и я его запросто сделаю. Так что на молодёжный чемпионат мира наверняка поеду, а потом и на взрослый помост выйду. Ты-то к тому времени, наверное, и взрослый чемпионат выиграешь?

До сих пор с весёлым недоверием внимавшая Адаму Таня слегка помрачнела:

- Не знаю Адам... как оно там всё сложится. Сейчас у нас в сборной мода на мелкоту, этаких гуттаперчевых карапеток ростом по метр тридцать. Боюсь, не впишусь я в их среду. Сейчас вторая Турищева им не ко двору.

- Да ну... неужто по метр тридцать. На них, наверное, и смотреть-то противно, особенно на "вольных".

- На "вольных" может быть, а на бревне и в опорном они имеют, согласно законам физики, определённое преимущество.

- Да ерунда... У тебя тренер классный, он тебя, если не к Монреалю, так к Москве точно подготовит. Тань, а если и я, и ты Олимпиаду в Москве возьмём да и выиграем, а!?

- В Москве мне уже двадцать будет. Это у вас до двадцати одного можно в молодёжке выступать, а у нас в двадцать уже ветеран,- Таня с грустью доедала мороженое.

- В двадцать ветеран!?... Ерунда какая,- не соглашался Адам...

Май 1977

Тренер появился в таниной квартире неожиданно, в воскресенье, когда не было тренировки. Дверь открыла Таня.

- Олег Аркадьевич... вы к нам!?- Таня удивлённо смотрела на тренера, ведь они виделись вчера, и он ни словом не обмолвился, что собирается нанести визит.

- Да Танечка. Мне надо срочно поговорить с твоими родителями... Они дома?- лицо тренера выражало необычайную озабоченность.

- Да... Проходите... – Таня растерянно посторонилась, пропуская тренера.

Для Ольги Николаевны и Алексея Григорьевича приход тренера тоже явился полной неожиданностью. Ещё более их удивило то, что тренер пожелал говорить с ними без Тани. Ольга Николаевна не на шутку встревожилась. Ничего не понимавшую Таню тут же отправили в магазин, после чего тренер, набрав воздуха, словно перед прыжком в воду, начал:

- Алексей Григорьевич, Ольга Николаевна... у меня к вам не совсем обычный, но весьма серьёзный разговор. Дело в том, что мне сделано предложение возглавить детско-юношескую спортивную школу в Киеве, и я скоро отсюда уеду.

Родители Тани с тревогой переглянулись.

- А как же наша Таня?- Ольга Николаевна задала самый естественный в сложившейся ситуации вопрос.

- Я хочу её взять с собой... Там я буду полновластным хозяином и создам ей такие условия, что к Олимпиаде она будет готова на все сто.

- Вы уже обещали, что она ещё в прошлом году будет в сборной?- кольнула упрёком Ольга Николаевна.

- Винюсь, обещал... Но я совершенно ни при чём. Здесь просто нет условий для полноценной подготовки... Знаю, знаю, вы сейчас приведёте пример работы Растороцкого с Турищевой. Но не забывайте, что они в конце-концов тоже отсюда уехали. А за последние годы здесь стало куда хуже, чем в их времена. Здесь же даже полноценного питания, восстановительных препаратов невозможно достать. Ваша семья конечно состоятельная, и Таня неплохо питается, тем не менее, те кандидаты в сборную, кто готовятся в больших городах, крупных спортивных центрах, имеют много преимуществ... Поймите, сейчас на голом энтузиазме далеко не уедешь, хоть умри на тренировке. И потом, вы же сами знаете, какая здесь криминальная обстановка, межнациональная напряжённость... Всё это действует на психику, мешает. В Киеве всё будет по-другому. Там ей гарантировано место в украинской сборной и в её составе она получит возможность выступить на Спартакиаде народов СССР, наконец, заявить о себе на большом помосте, а оттуда уже один шаг до сборной Союза и ...

- Вы предлагаете нам отпустить дочь с вами?- перебила Ольга Николаевна, напряжённо морща лоб в раздумье.

- Нет... Это невозможно,- вставил, наконец, реплику и Алексей Григорьевич.

- Поймите, ближайшие год-два для Тани определяющие, ей уже семнадцать лет. Она столько времени и сил отдала гимнастике. Осталось последнее усилие, чуть-чуть... Я уверен, со мной она станет чемпионкой на Олимпиаде в Москве... если не в личном зачёте, так в команде, или на каком-нибудь снаряде, наверняка станет. А здесь... Здесь её талант не раскроется. А он у неё есть, бесспорно, поверьте моему опыту. Тем более с моим уходом здесь не останется ни одного тренера высокой квалификации... Подумайте.

В комнате повисло молчание... Его нарушил звонок – это вернулась с авоськой набитой продуктами Таня. Она пытливо вглядывалась в лица родителей и тренера...

- Таня иди к себе и готовься к экзаменам,- строгим тоном Ольга Николаевна сразу подавила возможные возражения дочери.

После того как явно обиженная Таня сильнее обычного прикрыла за собой дверь, Ольга Николаевна, выдержав паузу, заговорила:

- Мы вас понимаем Олег Аркадьевич, но поймите и вы нас. Таня наш единственный ребёнок. Потом, она сейчас заканчивает школу, ей надо поступать в ВУЗ и ...

- Вы что собираетесь её отдавать в какой-то местный институт... и дальше учиться и жить здесь?- с иронией перебил тренер.

- Нет, но...- сбилась Ольга Николаевна.

- В Киеве я устрою её хоть в институт, хоть в университет. Такую спортсменку везде с руками оторвут. А оставаться здесь и, извините, продолжать знакомство с этим штангистом Елхороевым... Вам не кажется, что это может плохо кончится?... Вы же не собираетесь отдавать дочь замуж за чеченца?

Родители молчали подавленные бесспорными аргументами тренера. А тот продолжал развивать свою идею:

- А дальше будет ещё хуже. Если его родичи не препятствуют его ухаживаниям за Таней, значит она им, наверняка, тоже приглянулась. А вы не боитесь, что уже ничего не сможете сделать, даже если сама Таня захочет прекратить с ним отношения. Они это умеют делать, обходя все законы, вплоть до увоза силой и вам здесь никто не поможет, никакая Советская Власть. Так что Тане сейчас самое время бежать отсюда, и я предлагаю самый оптимальный вариант.

Тренер замолчал, не сомневаясь, что как следует напугал родителей позарез нужной ему на новом месте ученицы, в которую так много вложил. На этот раз молчание длилось недолго. Вернее Ольга Николаевна довольно быстро оценила ситуацию, в то время как её муж действительно был буквально "смят" напором тренера.

- Вы во многом правы Олег Аркадьевич... но не учитываете некоторые обстоятельства.

- Какие?- насторожился тренер.

- Мы-то останемся здесь, и Таня всё равно будет к нам приезжать, и всё равно, всё то, о чём вы сейчас говорили, будет ей угрожать. Всё равно... понимаете? Мы можем потерять дочь... а вы ученицу,- со значением акцентировала последние слова Ольга Николаевна.

Тренер теперь уже удивлённо взглянул на мать Тани. Такой "дипломатической" тонкости он от неё не ожидал. Усмехнувшись, он некоторое время в упор смотрел ей в глаза. Ольга Николаевна выразила свои интересы и тренеру ничего не оставалась, как учесть и их... Впрочем, он, похоже, был готов и к такому повороту и довольно быстро отреагировал:

- ...Ну что ж, из этого можно найти выход.

- Какой?- Ольга Николаевна сразу брала "быка за рога". В то же время её муж совершенно выпал из разговора, не врубаясь, к чему клонит жена.

- А что если вам всей семьёй переехать в Киев?

- А вы что, можете это устроить?- спокойно, как бы невзначай, будто не продумала всю "комбинацию" заранее, спросила Ольга Николаевна.

- Ну, стопроцентной гарантии сейчас дать не могу... Киев всё-таки после Москвы и Ленинграда третий город Союза, прописаться там не так-то просто... Но председатель республиканской федерации гимнастики мой старый друг... а у него связи имеются. В общем, и в Киев и на школу это он меня вытянул, и велел Таню привезти с собой,- окончательно раскрыл свои "карты" тренер. Но тут, я думаю, надо сразу оговорить кое-что. Это касается вас Алексей Григорьевич. Ведь вы занимаете у себя на производстве довольно высокое положение. Вы же нефтяник, а Киев сами понимаете... Вот если вы не будете требовать себе работы по специальности, тогда...

- Не будет... Мы на всё согласны, только чтобы квартира какая-нибудь была, остальное чепуха,- твёрдо заявила Ольга Николаевна, даже не поинтересовавшись мнением мужа, – ведь тренер предлагал, по её мнению, путь спасения...

С очередных соревнований Адам вернулся в Грозный не в духе. Когда они встретились, он даже не обратил внимания на то, что Таня, в свою очередь тоже чем-то расстроена, и как будто не может решиться сказать ему нечто важное. От неё же не укрылось то, что Адам чем-то подавлен.

- Что случилось... ты неудачно выступил?- спросила Таня.

- Да так... средне,- они шли от автобуса к спорткомплексу. Пока ехали, почти не разговаривали, погружённые в свои переживания.

- В институте неприятности?- продолжала допытываться Таня.

- Да нет, какие там могут быть у меня неприятности,- сдержанно отвечал Адам.

За последний год он сильно изменился – его непоколебимая вера в успешную спортивную карьеру заметно пошла на убыль.

- Тебя опять не пригласили на сборы в молодёжку?- осторожно спросила Таня.

Адам ничего не ответил, и, не доходя до спорткомплекса, вдруг предложил?

- Танюша, что-то мне совсем не хочется сегодня тренироваться. Может, не пойдём, погуляем... хотя тебе конечно нельзя?

Таня изумленно хлопала ресницами, впервые Адаму опротивело его железо.

- Хорошо давай,- сразу согласилась она.- У меня сегодня всё равно разгрузочный день. – Таня не стала уточнять, что её тренер уехал и потому она пока сама себе тренер. О том, что тренер уехал в Киев "подготавливать почву" для переезда её и её семьи... об этом как раз Таня и не решалась сообщить Адаму.

Они сели на скамейку в сквере и здесь Адама прорвало:

- Там такая мафия в этой сборной... в федерации. Туда просто так... будь они все...- его глаза сверкали бешенством.

- Мафия у вас в штанге?- изумилась в ответ Таня.- Ну, у нас ещё можно понять, субъективный фактор, судьи могут повлиять, закулисные интриги тренеров. Но у вас-то результат в килограммах. Больше поднял, значит победил...

- Как ты думаешь, если тебя одной кашей кормить, а какую-нибудь перворазрядницу как положено, и мясо, и витамины, всякие спецдобавки?... Как думаешь, ты мастер спорта международного класса смогла бы её обыграть!?

- Ну ты нафантазировал Адамчик,- до того озабоченная Таня улыбнулась.- Тебя разве голодом морят?- она посмотрела на его распиравшие рубашку плечи и бицепсы, которые выгодно подчёркивали короткие рукава.- Потом ты же нашей специфики не знаешь.

- Ну, хорошо, вашу не знаю, зато нашу... У нас, понимаешь, можно обрести силу, которой у тебя никогда не было и в помине, буквально за время месячных сборов, если потреблять спецдобавки к питанию и одновременно форсировать тренировочные нагрузки. А потом перед самыми соревнованиями, опять же с помощью специальных средств, сбросить лишний вес, сохранив при этом силу. Есть такие препараты, которые воду из организма выгоняют и на день-два сила сохраняется, как и при лишнем весе, как раз на соревнования. Понимаешь?

- Понимаю. У нас тоже, что-то в этом роде применяют. Но я никогда не пробовала, да и Олег Аркадьевич никогда бы...

- Да ничего ты не понимаешь!- экспансивно перебил Адам.- Все эти препараты и спецсредства есть только в сборных, в распоряжении тамошних тренеров и врачей. Они кого захотят того и сделают чемпионом... на день-два силачом его сделают!

- Так уж и любого?- недоверчиво продолжала улыбаться Таня.

- Ну, конечно задохлику с улицы никакие препараты не помогут, а если выбирать из нескольких примерно равных кандидатов на место в сборной, как у нас? Кому они помогут? Тому, кто перед ними на задних лапах ходит, или у кого тренер пробивной, или кого сверху прикажут вытягивать.

Таня задумалась и, помедлив, спросила:

- Так тебе что эти препараты, анаболики или стероиды, не дают?... Может это и лучше?

- Что лучше?! Я сильнее их всех. Сильнее даже того армянина, что в прошлом году чемпионом мира стал. У меня и спина и ноги сильнее, чем у него, и техника не хуже. Мы же тренировались вместе. Я его во всём опережал, и тягу с большим весом делал, и приседал, и на контрольных прикидках большие веса таскал. А потом... месяца не прошло, встречаемся на соревнованиях, и он берёт такие веса, которые на тренировке еле от помоста отрывал. Спрашиваю, как это он так быстро форму набрал... молчит. Если бы меня тем же чем его кормили, я бы мог давно уже за взрослую сборную выступать и побеждать. А у меня вон даже Рибоксин достать проблема.

- Подожди Адамчик, не горячись. Надо же похитрее быть, уж очень ты гордый. Попробуй с тренерами в сборной поговорить, твой тренер пусть попытается, в контакт с ними войдёт.

- Ты как маленькая. Что может мой тренер? Вы русские все как слепые!- повысил голос Адам, так что прохожие стали на них оглядываться.- Вас не зажимают, вот вы и знать не хотите, с какими несправедливостями нам чеченцам сталкиваться приходится.

- Ну, зачем ты так,- обиделась Таня.- При чём здесь... Я вот русская, а тоже который год в сборную не могу пробиться, хоть и не слабее некоторых постоянных членов. В Монреале, во всяком случае, пятым или шестым номером в команде вполне бы могла выступить, а меня даже запасной не взяли.

- У вас... понимаешь, у вас совсем другое дело, у вас нет такой конкуренции между союзными республиками. А у нас за каждым членом сборной его республика стоит. За Осмонолиевым Киргизия, за Первием –Украина, за этим... Варданяном – Армения. А я чеченец, мы в России никому не нужны, за меня и слово сказать некому. А тренер... да его в Москве, в федерации и на порог не пустят... Конечно, и тренер не такой мне нужен. Много бы я дал, чтобы в Шахтах у Плюкфельдера потренироваться. Вот кто технику умеет ставить. Но и туда меня не пустят, опять от того, что я чеченец.

- Не знаю Адамчик... что-то не верится,- Таня недоверчиво качала своей гладко причёсанной головой.- Что же одних чеченцев только и зажимают, а то бы все вы чемпионами стали?

- Я про всех не говорю, я про себя. Вон Сайдуллаева чем не корми, он никогда у Ригерта не выиграет, просто он слабее. Но таких как Ригерт в сборной единицы, а большинство, таких, как я говорил, на день два в богатырей превращаются.

- И Алексеев тоже?!- Таня явно не верила Адаму.

- Алексеев конечно силён, но у осетин есть тяж, Еналдиев его фамилия, он не слабее и моложе на шесть лет. Но сверху есть указание, самым сильным тяжем обязательно должен быть русский, или украинец и никто другой.

- Ну, ты наговорил!- Таня была возмущена мнением об атлете, являющемся национальной гордостью страны.- Она даже встала со скамейки и пошла прочь.

- Таня!... Постой!... Куда ты?!... Ты что, обиделась?

Он догнал её и попытался взять за руку. Она вырвала её, но всё же остановилась. Прохожие шарахались в сторону, обходя явно раздражённых молодых людей.

- Прости пожалуйста... Я не должен был своё настроение... зло на тебе срывать. Прости! Понимаешь, я недавно в институте услышал незнакомое слово, ирреальный, и попросил преподавателя объяснить, что оно означает. Так вот это означает не реальный, не настоящий. Знаешь... мне кажется, что все мы живём в каком-то ненастоящем, ирреальном мире, где в силе может побеждать не самый сильный. И во всём остальном также, самыми умными считаются вовсе не умные, то же самое со смелостью, трудолюбием. Звёзды героев получают не самые смелые и трудолюбивые, в руководители государства выбиваются не самые мудрые... Иной раз подумаю, голова кругом идёт, куда ни глянь сплошной обман... Ты извини, что я на тебя всё это вывалил...

Таня быстро остыла, она вспомнила про то, что хотела сообщить Адаму.

- Ой, Адамчик... совсем из головы вон!

Её лицо выражало такую печаль, что Адам сразу забыл о своих проблемах.

- У тебя что-то стряслось?- спросил он озабоченно.

- Нет... то есть да. В общем, и да, и нет... Ничего страшного не произошло,- Таня виновато улыбалась... Я... я Адамчик наверное скоро уеду.

- Надолго?

- Не знаю,- Таня по-прежнему растерянно улыбалась.- Наверное, насовсем.

- Как насовсем!?- Адам сразу напрягся и подался вперёд, вглядываясь в глаза девушки.

- Понимаешь Адамчик,- Таня заговорила, будто преодолевая незримую преграду,- Олега Аркадьевича пригласили в Киев директором спортшколы и он... он берёт меня с собой... Я не могла отказаться. Без него для меня всё теряет смысл... годы тренировок... мне уже поздно менять тренера, только он сможет подготовить меня к Олимпиаде.

- ... Понятно,- Адам вздохнул, и, свернув с тротуара, вновь присел на близлежащую скамейку, упёрся сумрачным взглядом в землю перед собой.- И так в последнее время редко видимся, то ты на соревнованиях, то я. А теперь ты только на каникулы сюда будешь приезжать?- разочарованно спросил Адам.

- Нет...- тихо проговорила Таня, присев рядом и пряча от него глаза... – Я, наверное, больше сюда никогда не приеду.

- Почему!?- изумлённо вскинулся Адам.- Ты что там как в казарме жить будешь, и к родителям не приедешь?!

- Родители уезжают вместе со мной.

- Как это... с тобой!?- недоумевал Адам.

- Олег Аркадьевич... В общем, мама ему поставила условие, что меня он заберёт только вместе с семьёй... А у него в Киеве есть знакомые со связями... так что, мы едем все. Там уже комнату подыскали, со временем и квартиру обещают...

Адам поразмыслил несколько секунд, потом с язвительной усмешкой заметил:

- Значит, Ольга Николаевна тебя использовала, чтобы отсюда сорваться... и даже трёхкомнатную квартиру на комнату поменять готова.

- Ну что ты... – попыталась выразить возмущение Таня.

- Да нет, я её ничуть не осуждаю... даже понимаю... Всем, кто из России сюда приезжают, здешняя жизнь дикой кажется. А вы уж вон сколько тут живёте...

Они так и не пошли в спорткомплекс, а поехали назад. Уже сойдя с автобуса, недалеко от таниного дома Адам вдруг остановился и тихо произнёс:

- Я дальше не пойду.

- Ты что обиделся на меня?- лицо Тани передавало ощущение внутренней боли.

Адам ответил не сразу, что-то обдумывая:

- Тань, ты про то, что уезжаешь, ещё кому-нибудь говорила... ну подругам, ещё кому?

- Нет, никому,- Таня непонимающе посмотрела на Адама.- Мама мне вообще никому не велела ничего говорить, даже соседи не знают, втихаря собираемся... тебе тоже не велела, ни слова...

Адам вновь невесело усмехнулся:

- Верно чувствует обстановку твоя мать.

- Какую обстановку?

- Эх Танюша, сколько лет в Чечне, а как дитё... Но такая ты мне и нравишься. Ты чистая, грязи даже в мыслях у тебя нет. А Ольга Николаевна, она уж очень деловая...

- Не дитё я вовсе, и всё понимаю,- чуть не со слезами отвечала Таня, с тревогой поглядывая на окна своей квартиры, зная наверняка, что мать дома, и, скорее всего, сейчас видит их.

- Ну конечно, всё понимаешь. Ты хоть задумывалась когда-нибудь, почему постоянно взрывают памятник Ермолову?

В ответ Таня только шмыгнула носом, и полезла за платком.

- Прости... прости меня ещё раз Танюша,- Адам остыл, едва увидел слёзы в её глазах...- А Ольга Николаевна права. Не говори никому ни слова. Вы ведь сразу после твоих экзаменов в школе уедете?

- Да, как только аттестат получу? Не пойму, зачем столько секретов... и мама, и отец, и ты вот тоже...

- А затем, что у нас не принято... Если парень ухаживает за девушкой... конечно у нас всё это по-другому называется... в общем, это обязательно заканчивается женитьбой. Понимаешь, в нашей семье и тебя рассматривают как мою невесту... У нас с этим не как у вас. Понимаешь?

- Не совсем...

- Если у нас узнают, что вы отсюда уезжаете насовсем... то есть бежите... вас отсюда могут просто не выпустить. Тебя-то уж точно.

- Как это?!- изумилась Таня

- А вот так... Тебя просто украдут и заставят за меня выйти.

- Как в "Кавказской пленнице",- не сдержала настороженной усмешки Таня.

- Ничего смешного. В нашей семье на тебя всерьёз... во всяком случае дядя Ахмат. А его слово у нас закон... У моего дяди идея, улучшить нашу женскую породу, вроде как привить сортовую ветку к дикой яблони. Вот ты и есть эта самая... сортовая ветка. Уж очень ты ему понравилась. Он как-то видел нас вместе. Поэтому уезжать вам надо тайно...

Ольга Николаевна встретила Таню вопросом:

- Ты рассказала Адаму о нашем отъезде?

- Да,- сразу призналась Таня.

- Ты с ума сошла!... Теперь эти звери неизвестно, что выкинут,- вмешался в разговор явно струсивший отец.

- Он никому ничего не скажет!- резко ответила ему Таня.

- И ты веришь ему?!- с опаской косясь на звукопроницаемые стены, шёпотом закричал отец.

- Верю!- на контрасте, во весь голос ответила Таня.

- Оставь её... Иди, займись вещами,- приказала мужу Ольга Николаевна.- Он обещал тебе молчать?- спросила она дочь.

- Он больше опасается, как бы я где-нибудь не проболталась.

Ольга Николаевна облегчённо вздохнула.

- Какой парень!- нотки восхищения звучали в её голосе.- Настоящий мужчина... Если бы он не был чеченцем...

Тренер торопил. Он смог сделать, казалось, невозможное: нашёл даже не комнату, а временную квартиру, хозяева которой находились в длительной загранкомандировке. К тому же он фактически решил вопрос с институтом для Тани. Даже для отца было найдена вакансия инженера-нефтяника в совсем не нефтяном городе. Ну, и совсем уж не возникло трудностей с работой для Ольги Николаевны.

Последняя встреча происходила накануне отъезда. Таня виновато тупила глаза. Адам держался спокойно, хотя давалось ему это нелегко.

- Вот наш новый адрес... возьми Адамчик,- Таня протягивала листок, вырванный из записной книжки.

Адам несколько раз повторил адрес про себя и порвал бумажку.

- Так будет лучше,- пояснил он свои действия.

- Ужас!... Неужели ты думаешь, что они меня и там могут преследовать?- Таня так и не могла поверить.

- Не знаю... Но перед всеми родственниками я теперь буду выглядеть как не мужчина, раз девушка, с которой я так долго знаком, вдруг собралась и уехала... У нас, если мужчина бросает в такой ситуации, родственники девушки должны его найти и убить. А вот если наоборот... Такого у нас вообще никогда не бывало. У нас это воспримут как невиданное оскорбление, насмешку. А уж меня... Ну ничего, переживу.

- Господи как всё ужасно... Но мы же не навек... Ведь ты же наверняка когда-нибудь будешь в Киеве... Господи, неужели даже переписываться нельзя... ну что это такое... Адам я уверена, у нас всё устроится. Надо немного подождать... до Москвы, до Олимпиады. Помнишь, ты говорил, было бы здорово, если бы и я и ты выступили на Олимпиаде. А если и не получится... у нас же жизнь впереди, тебе девятнадцать, мне семнадцать... я не сомневаюсь, мы будем вместе, а сейчас... такие обстоятельства. Надо просто потерпеть. Как ты думаешь?

Адам со скептическим выражением покачал головой:

- Не знаю... хорошо бы... Провались к шайтану весь этот ирреальный мир! Найти бы такое место, где ни чеченцев, ни русских, ни каких других, а есть просто люди!- Адам с силой сжимал свои большие кулаки. Потом он разжал один и смущённо протянул Тане.- У нас не принято как у вас говорить о любви... Это считается недостойным мужчины, но я...- Адам покраснел, его плечи ссутулились – он не походил сам на себя.- Возьми пожалуйста... на память обо мне,- он протягивал ей старинное кольцо с искусной инкрустацией.

Таня, уже не сдерживая слёз, кинулась Адаму на шею. Они сидели в парке на "своей" скамейке и Адам стыдливо оглядывался, но не отстранял Таню, хоть и чувствовал на себе взгляды редких прохожих, как правило недоброжелательные.

- Оно же, наверное, дорогое... какое красивое.

- Да это очень старое кольцо.

- Тебе же попадёт за него... может не надо?- встревожилась Таня, утирая слёзы.

- Возьми, я прошу тебя,- твёрдо произнёс Адам.

- Хорошо... только я... Вот возьми,- она сняла с шеи золотой медальон в виде Козерога, своего знака зодиака и протянула Адаму...

Февраль 2000 года.

Вечером, нагруженная сумками Татьяна Алексеевна усталой походкой возвращалась домой. Пока ехала чуть не заснула в вагоне метро. Она нечаянно привалилась к плечу сидящего рядом.

- Жинка, вы держитеся,- отстранился пожилой мужчина, и пытливо посмотрел на неё, - он явно ждал на каком языке она ответит.

- Выбачтэ, будь ласка, за турботу... - прошептала Татьяна Алексеевна.

Сосед, видимо, не уловил акцента и отвернулся...

Москалька... С тех пор как рухнул Союз и Украина стала незалежной, всех кто не говорил или плохо говорил на мове здесь презрительно именовали москалями. На работе тренеров заставляли общаться и проводить занятия только на украинском. Таня всегда хорошо училась и мова давалась ей легко, но нет-нет и она забывалась, и тогда... Ни какие заслуги советских времён, в том числе и звание призёра Спартакиады народов СССР в составе украинской сборной в счёт не шли – на ней словно отпечаталось клеймо: москалька. И хоть она чисто изъяснялась на мове, клеймо ощущала повсюду, везде. Ей казалось, что даже в семье оно жгло её – её муж и дети, сын и дочь были украинцами.

Когда Татьяна Алексеевна уже подходила к своему подъезду, из тёмной арки ей навстречу шагнул мужчина с поднятым воротником зимней куртки. Она в испуге отпрянула.

- Извините... Вы Таня...? Я Зия, вы должны меня помнить, я брат Адама.

- Что?... Зия?... Ах да.- Татьяна Алексеевна совершенно растерялась.

- Вот возьмите... Адам... он велел это вам отдать,- мужчина протягивал медальон в виде Козерога на цепочке.- Он носил его до конца.

- Как до конца... что с ним случилось!?...- Татьяна Алексеевна опустила сумки прямо на грязный снег.

- Когда выходили из Грозного, наш отряд шёл через минное поле... были очень большие потери. Адама ранило осколком мины, но он всё равно нёс на спине раненого товарища. Мы прошли мины, и тут же попали под артобстрел. Здесь Адама уже ранило тяжело, в голову. Я его тащил. Если бы я был так же силён как он... но я не смог... Он умер на моих руках... Перед прорывом он сказал мне, что если погибнет... он велел отдать вам это,- Зия кивнул на медальон.- ... На войнах, и на первой, и на этой он как специально смерти искал...

Зия ушёл, а Татьяна Алексеевна так и стояла, оцепенев возле своих сумок. Она беззвучно плакала, глядя на медальон... единственно реальную для неё вещь в этом ирреальном мире.