Мерло красное или Мурло страстное (СИ)

Пункт 30: Здесь и сейчас — это все, что у нас есть

Тревожный звонок раздался не в понедельник, а в субботу. Я еле оторвалась от подушки и хриплым голосом ответила на вызов:

— Алло?

— Татьяна, Владимир в больнице, вызывает нас с вами к 18:30. Успеете? — голос главреда был на удивление веселым и жизнерадостным.

— Успею.

— Татьяна, он в аварию попал. — Заговорщически начал хитрюга с карими глазами и светлой шевелюрой.

— И разбил свой шикарный Mersedes.

— Да, откуда вы знаете?

— Жилка корреспондента. — Без улыбки ответила я. — До встречи Петр.

— Да-да-да! До встречи! — видимо, сообщение, ради которого нас собирали в палате, будет грандиозным, иначе с чего бы Глинке так радоваться?

Я собиралась, скрипя зубами и раздумывая о том, как послать к чертовой бабушке все их сборы. Но когда получила еще два звонка от Пети все же оделась и выехала из дома. Светлое платье, пиджак тонкий, чтобы скрыть порезы на руках, босоножки на танкетке, их цветочек как раз синяки скрывает на щиколотках. Чем не романтичная особа? Взгляд все еще сияет, локоны подкручены, и челка справа на глаза лезет, чтобы шишка была не так заметна, на губах улыбка — еще бы, осталась жива.

В клинике сообщила к кому иду и, сохраняя степенный вид, поднялась на этаж, а затем вошла в палату. Улыбка при виде перебинтованного босса, полулежащего на подушках, расцвела на лице сама собой:

— Добрый вечер. Я единственная не опоздала?

— Ты вовремя. — Владимир с отчетливыми кругами под глазами, улыбнулся мне как родной и протянул руку.

— Как самочувствие? — коснувшись его прохладной ладони, вспомнила недавние события со вздохом и присела рядом. В голове опять всплыл стишок, составленный ночью по пути в больницу:

Я загрустила, предполагая, что сейчас услышу, а он блестит глазами и улыбается:

— Подумала?

— Над чем?

— Над предложением. — Владимир большим пальцем медленно провел по моим костяшкам. — Ты решение приняла?

— По поводу трудоустройства?

— Нет.

А я была уверена, что он забыл о предложении, сделанном в экстремальных условиях. Чуть не потянулась проверить его температуру. Хотя зачем проверять, легче спросить у медсестер, что именно ему прописали, чтобы быть уверенной во вменяемости босса.

— Владимир…?

— Точно, ты мне еще «да» не сказала, — он во второй руке предъявил синюю бархатную коробочку, сам открыл, и, не дав посмотреть на ювелирное изделие, надел кольцо на мой пальчик. — Ну, так я жду.

Свободно повернул мою кисть то в одну сторону, то в другую удовлетворенно улыбнулся и прижал ладошку к своей груди. И ощущение такое, словно он только что приобрел новую игрушку и уже подпись поставил: «принадлежит Владимиру Керимову!»

— А я должна была сказать: «да»? — резко встала, но забрать руку он мне не позволил.

— Хочешь работать в нашем журнале?

— Да…, наверное.

— Придется согласиться и с этим. — Улыбнулся хитрец.

— Но… я…

— Точно, — он притянул меня к себе, заставляя наклониться, — можешь поцеловать жениха.

Глаза как омуты, улыбка шкодливая, и я застыла всего в десяти сантиметрах от него, любуясь, и не предпринимая никаких действий к осуществлению только что озвученной просьбы.

— Не боишься в будущем назвать этот шаг ошибкой?

— Здесь и сейчас — это все, что у нас есть. — Он поцеловал мои пальчики и куснул кольцо с прозрачным камнем. — Танюта, я не играю по-мелкому.

— И проигрываешь по-крупному?

— Еще ни разу так не проиграл.

От двери послышалось учтивое:

— Кхм, мы не помешаем?

— Входите. — Разрешил Владимир, послав мне воздушный поцелуй, правильно, моего он не дождался, решил удовлетвориться этим. Я плавно осела на стул, еще толком не придя в себя.

— Добрый вечер, — поздоровались Петр и Яков, протискиваясь в двери через застывшего Стаса Крючко, он входить не хотел.

— Мы по старому вопросу. Стас, проходи ты, не стой в дверях. — Усмехнулся выпускающий редактор. И тот нехотя, но все же вошел, кося на нас с Владимиром недоуменным взглядом.

— Влад, отпусти Таню. — Петр устроился у столика и подмигнул мне.

— Не могу, — улыбнулся босс, выводя большим пальцем круги на моей коже. — На ней моя собственность.

От плавного движения его руки, кольцо попало в луч света и заискрилось.

— Быстро же ты.

— Решил не терять времени. И давайте спор закроем…

— Может мне выйти? — потянулась за сумочкой, но меня удержали.

— Сиди! — одновременно произнесла сплоченная троица. Один лишь Стас учтиво приоткрыл двери, но поймав недовольные взгляды старших, поспешил их закрыть.

— Итак, Татьяна, — Яков взял право голоса, — мы здесь из-за спора, заключенного по пьяни, но на который ежегодно скидывались как целеустремленные спорщики.

— Коротко и по делу. — Предложил владелец палаты, переплетая наши пальцы.

— Ок. Пункт первый: Керимов в корреспонденты женщин больше не возьмет. — И Яков с ухмылкой пояснил. — Потому что с бывшей супругой и не только с нею он встретился на собеседовании о приеме на работу.

Стас Крючко в идеально подобранных брюках и рубашке, шагнул к койке и уперся руками в ее изножье.

— Второй, — произнес он, сверля меня сердитым взглядом, — если появится на пути толковая корреспондентка, он не только ее в штат не возьмет, но и интриг заводить не будет.

— Почему? — я оглянулась на сдержанного Владимира, не сводящего с меня внимательного взгляда, но ответил Стас:

— Потому что с ними впоследствии было немало проблем.

— И третий, — Петр подался вперед, с улыбкой глядя на меня, — если корреспондентка будет писать от мужского имени, пройдет отборочный этап и устроится в редакции, сумма спора, увеличенная вдвое, и переходит ей.

Вот и пришла пора узнать о тайном приданном и его сумме:

— А с пояснением можно?

— Потому что в этом случае вариант, что они встретятся и женятся на основе предыдущих двух пунктов спора — невозможен. — Глухой голос Владимира, вызвал мурашки на моей коже. Он проиграл по все статьям!

— Но… — Петр развел руками и подмигнул мне. — Все вышло так, как мы и не предполагали.

— Если не ошибаюсь, — довольный голос Владимира наполнил пространство, — моя ставка против третьего пункта, превосходит ваши по первым двум и полностью их перекрывает. — Поставил точку босс.

— Да. — Петр встал и оправил брюки. — Татьяна принята в штат, день бракосочетания намечен… Кстати, когда?

— Еще не решили. — Ответил вновь обратив взор на меня. — Верно?

Все же он менее получаса назад он честно признал, что на мне его собственность. Сотрудникам показал кольцо, но я-то знаю, что к чему. И произнесла я первое пришедшее на ум:

— Никогда не думала, что вилла в Испании будет стоить мне свободы.

— И далее так не думай. — Отозвался он, и с прищуром обратился к Петру, Стасу и Якову. — Пари закрыто, я вам ничего не должен.

— Нам ничего, а вот Татьяне двойную ставку.

— Поясни.

— Таня… расскажет. — Петр лихо перевел на меня стрелки и пожав свободную руку Владимира, поспешил удалиться. То же самое проделали и двое других. Двери за ними плавно закрылись, оставив нас наедине. Стоит ли говорить, что леденящий душу взгляд Владимира я ощутила покалыванием в затылке.

— Таня?

— Что Таня?! — потянулась растереть шею. — Я вообще ни при чем. Это все Петя…

— Что Петя? — недоумевая, прорычал он, сильнее сжав мои пальчики, — помимо тебя я нанял еще двух мужиков, а эту Жабу перевел к Крючко! И Стас сегодня пытался с ним договориться…

— С кем?

— С Александром, с Жабом.

От удивления я пересела на кровать уже настоящего босса, и еще неизвестного жениха:

— Вы нашли его без меня?

— Не сразу. По твоим паспортным данным пробили. И я понять не мог, с какой женской придури ты на себе тянешь двоюродного брата бывшего мужа. И почему везде его выгораживаешь?

— Что? То есть… Но…

— Сводный двоюродный брат, — темнея в лице, произнес Владимир, — Жмурко Александр Борисович…

Он говорит, а у меня перед глазами как наяву всплывают все истории о том далеком брате Максимилина, которого родные не признают из-за невменяемости, и о котором не иначе, как о Сашке диковинном не говорят.

— Откуда? — это было все что я могла произнести сдавленным голосом.

— Когда виллу оформляли, я по паспортным данным пробил. Не было ничего проще проверить твое прошлое замужество, посмотреть на бывшего мужа и проверить его родню.

Я не выдержала и все-таки расхохоталась в голос:

— Бедный Стас Крючко!

— Тюнюта, ты почему…? Таня, что смешного?!

— Жаб…! Это я, я его выдумала и писала под его псевдонимом всегда. А ты…! О, Господи! Послал его к Сашку…! К отшельнику, сидящему четвертый год в лесу в собственноручно выкопанной землянке! Теперь ясно его недоумение и сердитый взгляд…! О бед-д-дный!

Я все еще хохотала, в руках нечаянно обретенного счастья, пока он покрывал мое лицо поцелуями, приговаривая: «Танюта… ну, Танюта!»