Мерло красное или Мурло страстное (СИ)

Пункт 4: верь в чудо, и оно обязательно случится

Не нужно просто верить в чудо нужно к нему идти. Именно так — начинаешь идти ты, начинает идти навстречу чудо. В противном случае оно может пройти мимо.

Итак, чудом для себя я наметила работу в крупном журнале и ведение личной колонки в нем. Возможно, этому способствовал фильм «Спросите Синди», возможно «Из 13 в 30», «Шопоголик» или же телесериал «Секс в большом городе». Это была размытая мечта, на пути к которой пролегало мое загубленное второе высшее, а так же решение выявить свой собственный стиль писательства. И если первое можно было заменить прослушиванием аудиозаписей с курсов психологии, а так же книгами, то второй — лишь опытным путем.

Приступив к анализу чужих произведений, я начала писать статьи, подражая авторскому стилю. Что ж описание кухни китайского ресторана под стиль книги «Алхимик» Паоло Коэльо с присущей повествовательной философией и отстраненностью клиент принял с удивлением и некоторым раздражением, но принял.

С юмором и в то же время, не отклоняясь от исторических фактов, написала о тридцати архитектурных памятниках Петербурга, копируя стиль книги «Отрок» Евгения Красницкого. Мне повезло, заказчик оказался молод и против юмора ничего не имел, текстами остался доволен.

Я знаю, что любая попытка подражания это своего рода копия копий и она в любом случае несет отпечаток личного виденья. Поэтому мое писательское дело копиркой чужого пера не закончилось. Продолжала придумывать и публиковать интересные мне статьи, а учитывая специфику тем, стала постоянным автором раздела «Психология». В процессе работы отметила, что тексты с элементами моего жизненного опыта комментируются большим кругом читателей. Не все, но все же…

Понятное дело более популярны те, которые затрагивают и женскую и мужскую аудитории. Особый ажиотаж вызывают скандальные наработки, способствующие раздражению. К слову один злостный комментарий под такой статьей тут же вызывает поддержку или опровержение от окружающих, написанные с тем же элементом агрессии, ехидства, сарказма, а иногда и хамства. Таким образом, каждый ответ читателя, придерживающегося категоричной линии, сам по себе вызывает новый всплеск эмоциональных комментариев. Итог: высокий рейтинг статьи по числу комментариев, оценок (при этом общий балл может быть низок) и долговременное пребывание статьи в строке обсуждений. Что тоже вызывает сторонний интерес.

Конечно, агрессоры и так называемые гоблины удаляются с «поля» модераторами, но сама система работает отменно. Я долго думала над тем, стоит ли создавать агрессивный стиль во всей статье. Или же лучше использовать цепляющие саркастические фразы в заголовках для привлечения, а сам текст оформить как пояснение.

Я бы долго думала над этим и не только этим вопросом, не раздайся в один прекрасный день телефонный звонок от малоизвестного Геннадия с весьма сомнительным предложением…

Шел пятый час вечера первого дня после сдачи журнала в печать. Коллектив, получивший небольшую передышку перед новым рывком, частично отсутствовал, второй же частью тихо отдыхал сидя за мониторами компьютеров. В кабинете директора мужского издания «Titul» и владельца по совместительству было тихо и темно, сиял монитор ноутбука, и электронные часы своим наглым ходом подтверждали, что время не ждет.

Сидящий у монитора мужчина, сверив наручные часы с электронными, вновь погрузился в невеселые размышления о будущем своего издания. Время идет, а он все еще не принял решения, даже мало-мальски похожего на правильное. Просто, чтобы сдвинуться с мертвой точки.

Он прочел название следующего молодого издания:

— Журнал «Mirrim», — мужчина со вздохом открыл главную страницу сайта, откинулся в кресле, сложив пальцы домиком, он принялся читать. Это был пятнадцатый журнал среднего пошиба, предложенный на рассмотрение за три недели. Глядя на его материал, Владимир мысленно перечеркнул идею о слиянии крупного неповоротливого издания с молодым и подвижным на благо обоих.

В целом этот вариант печатной индустрии не плох по наполненности и оформлению, одно лишь жаль — стиль не прослеживается. Он слишком разрознен непривлекательно назойливой рекламой на каждой второй странице. Речи о слиянии быть не может, скорее о поглощении, при этом у «Titul» явно случится несварение молодым «Mirrim».

Керимов Владимир Александрович устало потер переносицу.

Он не находил, то что искал. Опять безыдейное издание, прикрытое красивыми картинками и рекламой, которую народ «хавает». Журнал авторитетно заявлял на главной странице сайта, что является своеобразным путеводителем для стильных философов.

Мужчина глухо рассмеялся, представление о журнале сложилось задолго до того как он прочел:

«Mirrim» пропагандирует скорее стиль мысли — специфическое интеллигентное философско-озорное видение на происходящее в мире. Формально круг интересов журнала — стандартный для мужских изданий: женщины…»

— Как без них? — усмехнулся Владимир, — без них никак.

«Машины, карьера, секс, спорт и так далее».

— С этим тоже ясно.

«Но способ подачи этих материалов всегда авторский и нетривиальный», — прочитал он и улыбнулся.

— А вот с этим поспорю. — Его взгляд остановился на заголовке статьи «Рука об руку с шеф-поваром Хуан Чэнланом», подзаголовок гласил «Ресторан Zhening — таинство вкуса». Не желавший более тратить свое время на журнал «Mirrim» он вдруг нажал на заголовок и углубился в чтение открывшейся статьи.

— Нетривиальный… — повторил он тихо и с улыбкой добавил, — так нетривиально описать китайский ресторан мог только Паоло Коэльо в переводе Богдановского, и подписаться как Степко Геннадий.

Нажав еще несколько ссылок, Владимир нашел старые статьи Степко, стиль оказался иной — грубый без изысканностей и философских оборотов под стать третьесортному журналу. Рассудив, что в жизни автора могли произойти резкие перемены, а вслед за ними и изменение стиля письма, он вышел на более поздние статьи, но и здесь авторство оказалось спорным.

— Перекупил у фрилансера, — с сожалением отметил Владимир, перепроверив текст на антиплагиат, расстроился больше — все ссылки вели на Степко и журнал «Mirrim». — А ко всему прочему запретил выставлять в портфолио. Знаем проходили…

Он закрыл сайт и потер лицо.

На стене сзади него крепились листы прошлого выпуска его детища. Сверстанные развороты 250 страниц в ¼ реального размера грели душу, как и покупательский интерес, капающий на банковский счет. Спрос, сохранившийся не смотря на пару скандалов вокруг издания, был неожиданным подарком, который в любой миг мог растаять, как дым от сигары.

И в то же время листы напоминали, как устарел его первоначальный подход к чисто мужскому изданию. Журнал требовал реорганизации, слишком многие теперь наступают на пятки, подминая под себя его бизнес. В их числе уже не только зарекомендовавшие себя OK и GQ, но и какая-то мелюзга, испещренная рекламой и акциями скидок.

Сайты журнала так же следует в короткие сроки привести в надлежащий вид. Минимализм в оформлении вот что привлекает взгляды современного мужчины. Оно должно быть броским, стильным, этаким щеголем в возрасте. На ум пришел образ Егора Зайцева и Владимир мысленно от него открестился.

Нет. Стиль будет…

Слова сложились сами собой:

— Строгий, знающий толк в роскоши, без китча — журнал для уверенных в себе мужчин. — Подвел он итог и с улыбкой добавил, — женщины любят уверенных, пробивных, стойких. Наша аудитория будет обширной. Это будет журнал для мужчин, живущих в стиле «успех», и для женщин стремящихся найти уверенных и пробивных.

Он нажал на кнопку телефона и вызвал секретаря через акселератор внутренней связи:

— Виорика…

— Да, Владимир Александрович?

— Вызови ко мне главного редактора и его зама… и выпускающего, — подумав немного, добавил, — и найди контакты ресторанного обозревателя журнала «Mirrim» Степко Геннадия.

— Вам только контакты? — тихо заметила секретарь, хорошо знающая что его поручение из разряда «найди» может нести в себе совсем иной посыл.

— Мне нужнее автор его последней статьи. — Ответил мужчина с улыбкой.

— Так значит контакты, — вторила ему Виорика со смешком, — контакты будут на вашем столе через два часа.

— Спасибо, но контакты Геннадия должны быть на столе замглавреда через час.

— Ясно. — Отрапортовала секретарь.

Это была уже четвертая неделя. Когда он не поднимая головы с утра и до поздней ночи, работал в офисе, ломая эту самую голову над новой концепцией издания. Владимир всегда знал, задать направление — это одно, решить, что в это направление войдет, чтобы гармонировать или же дополнить общий стиль — совсем другое. И он ожидал сложностей и к нормальным неприятностям был готов, но столкнувшись с ними начал сбавлять обороты. И эта заторможенность вызывала еще больший ажиотаж и постоянное желание действовать, даже если действие совершается впустую.

Реорганизация требовалась не только журналу, но и рабочему графику Владимира, с идеальной пропорцией пять выходных и двое рабочих будней. Он часто забывал поесть, еще чаще перезвонить по важным вопросам, а в последние трое суток и спать. От чего был не сдержан, вспыльчив и бранился через раз — когда не мог удержаться от колкости или едкого замечания. Последняя его вспышка заставила ретироваться главреда не только за дверь кабинета, но и за входную дверь офиса. Шел шестой час пятничного вечера, в то время как у всех все заканчивалось, у него только начиналось.

На стук в позднее время он отреагировал как обычно — не отрываясь от работы:

— Не стесняйся, заходи, садись. Что у тебя? — и продолжил набор распоряжения по новому штату сотрудников и реорганизационному плану.

— У меня болит. — Последовал тихий ответ мягкого голоса.

— Где болит? — не отрываясь от монитора, спросил Владимир, все же пять лет работы терапевтом просто так не забываются.

— Тут…

Стройная женская ножка в чулке на подвязках скользнула по его ноге.

Будь проклят открытый стол без передней панели и его стеклянная крышка!

Владимир вздрогнул, увидев отрывшиеся черные кружева, а когда ножка добралась до стратегически важного объекта, подпрыгнул на месте и решительно отъехал от стола. Оторвать взгляд от подвязок удалось не сразу, а когда удалось он столкнуться с горящими зелеными глазами.

— Очень болит, — пожаловалась зам главного редактора и, встав, подалась вперед. Юбка на запах скрыла кружева, но блузка с глубоким вырезом открыла новые не скованные кружевами горизонты.

— Альбина Ни-Николаевна, — прочистив горло он поднялся с кресла не дав ей приблизиться, — я занят.

— Лучше Алей, и… — здесь она ко всему прочему оперлась о стол и заманчиво прогнулась, — хочешь, помогу?

Поможет, ага, жди.

Он смерил ее негодующим взглядом. Надо же одна ночь по пьяни на Пасхальные праздники и уикенд по глупости на майские и вот расплата за секс по блату. Теперь она и к нему клинья активно подбивает.

— Поздно.

— Я не спешу. — Заманчиво улыбнулась брюнетка и скользнула на стол. Юбка распахнулась, а тонкие женские пальчики уже мягко поправляют вырез блузы.

— Альбина, поздно.

— А я думаю, все только началось. Вечер, Москва сияет огнями, глаза прекрасного мужчины напротив…

— И по-твоему, они не против…

— Да… — выдохнула расчетливая кошка, двадцати семи лет от роду.

— Альбина, слезь со стола. У меня нет привычки отбирать чужие игрушки насовсем.

— Что?

— То, что слышала.

— Ты! Ты… ты… я, — удивление у нее быстро сменилось на возмущение, а затем плавно перетекло в констатацию факта, — но мы же… с тобой…

— Были пьяны и это больше не повторится.

— А во второй раз? — игриво, напомнила она.

Все же романтичную дуру играет отменно.

— Ты настояла. — Владимир приблизился, не скрывая саркастической улыбки. Так и подмывало добавить, но если хочешь, я могу оплатить твои мучения. Хотя я в те два дня тоже изрядно намучался.

— Ты прав я… — тяжелый вздох, — просто я так была поглощена. Веришь ли, — руки стыдливо пытаются прикрыть горизонты и кружева, — мне казалось, мы подходим друг другу.

Взгляд в пол, а затем тихое, но доверительное:

— Ты как крепость, которую я искала.

— Временно. — Не удержался он от коррективы ее текста.

— За стенами, которой хотя бы временно можно спрятаться, ощутить тепло. Согреться, ты же теплый…

Он не ответил. Отстраненно наблюдал за ее игрой, подсчитывая какой балл выставить за актерское мастерство и знание текста.

— По-поспешила, — горестно вздохнула она. — Я понимаю мои чувства для тебя… Прости. У меня всегда так и я остаюсь в одиноче… — не договорила, позволив ей посочувствовать.

На жалось меня теперь тоже не взять, отстраненно подумал Владимир, и продолжил наблюдать за тем как Альбина потупилась, словно подбирая слова, ну и чтобы так называемые слезы стереть украдкой.

— Предлагаю начать все с начала… Что скажешь? — отняв руки от глаз, она подняла на него сияющий взгляд выплакавшейся счастливицы.

В эти мгновения перед взором проплывают сцены, как на подобный крючок его ловила бывшая супруга. Олесе не хватало искренности, но он велся. А тут же была профессиональная игра крошки, рассчитывающей на повышении, и не цепляет. Всему свое время. Он теперь учится не только на личном опыте, но и на чужом, выболтанном по пьяни его сотрудниками.

— Согласись… Нам впредь работать вместе, — вздох и почти шепотом, сдерживая рвущиеся слезы, — прошу тебя — не обижайся. Я все поняла. И не буду досаждать своей… своими чувствами.

— Очень сожалею, но работать с тобой я не смогу. — Ее судорожный всхлип все же скорректировал его предложение. — Пока не изменишься.

Взгляд. О какой она подарила ему взгляд — незабываемый. Словно душит собственными руками. Он чуть не потянулся потереть занывшую шею. И к чему это я? Она поведения не изменит. Пять лет теории в универе, шесть лет практики: три в «MAXIM», три у меня, такие не сворачивают с намеченного пути и не меняются.

— Я… — Альбина призвала на помощь мощнейшее женское оружие и сквозь слезы произнесла, — я… не могу понять…

— В противном случае я переведу тебя в отделение Крючко Станислава. — Сжалился Владимир. Все ж такая игра, такая игра и вдруг останется без вознаграждения.

— Главредом? — она потупилась, чтобы аккуратно сдвинуть край юбки и не показать счастливой улыбки.

— Нет.

— Выпускающим? — замахнулась она на самую вершину, не имея даже сотой доли навыков для нее. Ее глаза загорелись, а на лице застыло выражение ожидания. Отражение Альбины на крышке стола показывало еще что-то, но Владимир не разобрал.

— На должность ниже нынешней.

— Ты спятил?! — вскинулась словно тигрица, желающая перегрызть ему горло.

— Не хочешь редактором, корректором пойдешь.

— Но…!

— Что? — он сложил руки на груди и улыбнулся, — привлекает работа техничкой. Так скажи прямо, я исполню.

— Почему?

— Неужели главред и выпускающий редактор не справляются с ролью постельных игрушек, — Владимир притянул к себе кресло сел. — Еще и директора решила поиметь?

— Ты веришь россказням о моих романах?

Россказни из уст потерпевших, однако лихо. И что она скажет о нем?

— Ты ответила на вопрос. — Он вернулся к работе, оживил ноутбук, проведя рукой по сенсорной панели, углубился в чтение.

— Владимир, — Альбина наклонилась к нему, вновь позволяя узреть бескружевные горизонты, — Влад, Владик…

— Я сказал, нет.

— Прости… — отдернула протянутую к его лицу руку. Мягко соскользнула со стола. Оправила юбку, блузку и подняла на него глаза полные слез и боли, — мне жаль…

Кивнул, принялся печатать. Она вышла молча. Почти молча, не будь замок на двери сломан, и не приоткройся створка, он так и не узнал бы ее истинных чувств.

— Старый козел! — видимо от ее рыка секретарь вздрогнула. Альбина тут же приняла ангельский вид, — что-то не так?

— Нет, все в порядке. — Голос Виорики дрогнул, догадалась.

— И у меня.

— Чертова актриса… — рассмеялся Владимир, и прежде чем вновь погрузиться в работу, сделал пометку в ежедневнике:

«Вильховая Альбина Николаевна — перевод в корректоры/увольнение»