Мертвая зона

Глава 12 V for Vendetta

15 января 2052 года, утро, Абуджа, Нигерия

– Неужели это сложно, написать пару слов? А нажать одну кнопочку и позвонить? И сказать – буду в Нигерии тогда-то, придумайте что-нибудь. Мы бы придумали!

«Знаю я, как вы придумываете! Костей потом не соберешь…» – мысленно буркнул под нос Леха.

– Если считаешь, что я очень занятой человек – обоснованно считаешь! – позвонил бы Тёмкину… Что за раздолбайское отношение к людям, которые тебе не чужие?! Или у тебя в Африке друзья на каждом шагу?

– Да у меня вообще друзья – только в Африке! – ляпнул Леха и сам испугался того, как это прозвучало. То ли диагноз, то ли приговор.

– Бедненький! – ненатурально посочувствовал Негр Вася.

– Так получилось, – Леха скромно потупился.

– М-да… Ну и что мне теперь делать со всем этим?! – Негр Вася театральным жестом обозначил проблему. Судя по замаху, Васе предстояло осчастливить своим вниманием как минимум половину континента.

Леха покачал головой. Она туго соображала потому что натурально пухла, столько всего стрялось.

Ни свет ни заря примчался Майк, в черном берете с золотой каймой, рухнул на колени, пытался бить поклоны, и вывалил новости: доктор Лузер захватил аэропорт, а на парковке у рынка стихийное народное гулянье, туда приехал легендарный Черный Джонни Уокер.

Леха не упал с кровати только потому что лежал на ней, но был близок к этому.

Расшифровка новостей выглядела так. Вчера, едва стемнело, по аэропорту побежали санитары с искаженными лицами и инъекторами в руках. Кричали: «Внимание, инфекция!», ловили без разбору всех, кто подвернется, и ставили уколы. Это должно было вызвать общую панику и вызвало-таки, а санитары тем временем, действуя поразительно слаженно и быстро, прокололи и нигерийскую военщину, и штаб Дебанги, и остатки боевой группы Морган. Кто пытался отказаться, тому крутили руки паладины, но таких героев нашлось мало, ведь люди себе не враги, они понимают: если мальтийцы говорят «инфекция», соглашайся, здоровее будешь. Пациентов разоружили как миленьких и разложили тепленькими по палатам. Никто уже не хотел сопротивляться и даже задавать вопросы, больным стало хорошо и спокойно. Потом мальтийцы прочесали территорию. Наблюдатель «Топоров», у которого была лежка на крыше терминала, спасся только благодаря маскировочному цвету кожи и знанию местности, в смысле, дырок в заборе. А доктор Лузер объявил в аэропорту карантин и катит бочку на АТР. Комиссар Дебанги ничуть не возражает, он лежит в кроватке и улыбается. У него все хорошо.

Что же до Черного Джонни Уокера, тот внезапно прибыл с запада, на нескольких трейлерах и со свитой из белых джипов с дипломатическими номерами. Остановился на парковке у рынка и сейчас там пляшет с толпой ритуальный танец для улучшения погоды… Нет, Йоба не стреляет. Да никто и не подумал, что она может выстрелить. Зачем? Там же наш народ. Это ее народ, ее город. А Джонни хороший. Мало ли, что он с пушками. Йоба зрит в корень и видит: пушки символизируют восставшее мужское достоинство. Йоба, знаешь ли, босс, понимает в таких вещах получше нашего!

Джонни и правда оказался хороший, только Леха никак не мог, да и не хотел привыкнуть к тому, что его любимая боевая машина сменила пол и обзавелась парой фаллосов.

Говоря, по чести, привыкать и не собирался…

– Давайте сводить задачи и ресурсы, – предложил Леха. – Что можно сделать из подручных материалов, и чего этим добиться? Такой подход здесь в тренде – и неплохо работает. Техники покрошили – на миллиард. Да и людей поубивали больше, чем хотелось бы. И все подручными средствами!

– Надрать бы уши кое-кому, – сказал Негр Вася ласково. – Но я слишком рад тебя видеть для воспитательных мер. Никуда не уходи, я сейчас. Остановлю этот дурдом и вытащу Олега…

Леха покорно кивнул.

Кругом было дымно и шумно, народ пел и плясал, временами кто-то принимался от избытка чувств стрелять в воздух. От запаха жареной тухлятины слезились глаза. Рынок у поворота на Эйрпорт Роуд сегодня превзошел себя. Если не преддверие ада, то где-то по пути туда.

Но зато Леха стоял у знакомого белого джипа. Сегодня на нем были дипномера и посольский флажок Народной Республики Лимпопо, однако Леха ничуть не удивился бы, узнав, что в багажнике валяется цепная пила. Вокруг рассыпалась охрана – не обычные Васины «тонтон-макуты», а одинаковые по росту и комплекции молодые африканцы подозрительно интеллигентного вида, в хаки с эмблемой какого-то ЧОПа. Непонятно, чем они настораживали больше, напускной скромностью или умными глазами.

А неподалеку, окруженная грандиозной радостной толпой, где смешались в кучу торговцы, покупатели, таксисты, муниципальная полиция и черная милиция, – приплясывала на месте единственная и неповторимая боевая шагающая машина БШМ-К «Избушка».

Она тоже изменилась. Она стала черной. Даже нет, подымай выше, ЧЕРНОЙ. Снизу доверху выкрашенная в радикально аспидный цвет, «Избушка» сохранила приметный смайл на переднем «блине» радара, только смайл теперь был красный, а вместо глаз – фонарики.

Когда машина задрала хвостовую антенну, вызвав у народа очередной всплеск эмоций, Леха перестал дышать. Как нарочно, на вопрос, что он знает о ситуации в Абудже, Вася небрежно бросил: «Сколько нужно для работы. И несколько больше!»

Антенна была густо разрисована пиктограммами.

Пляшущие человечки.

– Какие у тебя влиятельные друзья, – сказал Смит. – Владение таким раритетом, да что там, артефактом… Предполагает определенный уровень могущества.

Лехе не хотелось оборачиваться, он не мог налюбоваться «Избушкой», даже такой, почти незнакомой, принадлежащей уже не ему, и не народу Лимпопо, а наверное Черному Континенту.

И все-таки оглянулся, чтобы удостовериться: послышалось нечто особенное в голосе «оружейника» или нет.

Смит смотрел на него, как на равного. С живым человеческим интересом.

Впервые.

– Это Черный Джонни Уокер, воплощенный дух Африки, или типа того, – сказал Леха. – Они его третий год раскручивают. Говорят, уже имеют неплохой профит с продажи статуэток в Европе и Америке.

– Ну, для меня это Izbushka. И для тебя, по моему скромному мнению, тоже.

Леха тихонько зарычал и развернулся к Смиту лицом.

– Задолбал ты, подполковник, – процедил он. – Я тебе от всей души симпатизирую, даже горжусь, что работаем вместе, но ты задолбал. Я больной и усталый от твоих намеков, от этой таинственности и игры в конспирацию. Что тебе мешает заявить прямо: «Чувак, знаю, ты на „Избушке“ гулял по Африке!» Ну вот что, блин?! Ты такой весь по уши легендированнный и поэтому слова не можешь сказать в простоте? Джон Смит, my ass!

Леха сам не знал, почему вдруг сорвался. Но чего он не ждал в ответ, так это мягкой понимающей улыбки.

– Начнем с того, что я ничего о тебе не знаю. Это была чистая дедукция. А имя мое – настоящее. Глупый стереотип: раз шотландец, непременно Сэнди Маккарти. Приставка «мак» означает просто «сын», то есть, все Маки тривиальные Джонсоны или Андерсоны. А нетривиальный шотландец либо Джон Смит, – «оружейник» легонько поклонился, – либо уже какой-нибудь, я не знаю… Грайогейр Драммонд!

– Нет, тогда я голосую за Смита! Извини, что-то понесло меня. Эмоции скачут… Прости, я не должен был так себя вести.

– У тебя был трудный день, – миролюбиво сказал Смит. – И будет еще труднее.

– Если что, моя фамилия тоже настоящая, – сообщил над самым ухом Пасечник.

Леха от неожиданности дернулся. Пасечник выглядел сдувшимся и помятым. Наверное от успокоительного, которым его накачали по самые брови, чтобы не буянил. Присмотревшись, Леха решил, что он такой ему не нравится. Прежний был лучше.

– Тебе же сказали лежать в машине, зачем ты вылез! – тоном родителя прикрикнул Смит.

– Пасечник – нормальная русская фамилия, – заметил Леха. – Ну что значит русская… Ну не совсем.

– Русская? – удивился Пасечник. – Почему?!

– Потому что ты еврей, – объяснил Леха.

– Ну вот молодец, нашел время для расизма, – буркнул Смит.

И на всякий случай попятился.

Пасечник обеими руками потер глаза. Потом задумчиво поковырял пальцем в ухе.

– Шел бы ты в «басик», – сказал ему Смит. – Тебе же здесь неприятно. Шумно, дымно, воняет.

– Да похрену уже. Зато с вами весело. И если надо еще кому-нибудь разбить хайло, только скажите. Я серьезно!.. А она что-то означает, моя фамилия?

– Да, означает… – Леха запнулся, его английского вдруг не хватило, и не полезешь же в словарь при всем честном народе. – Пасечник это человек, который… У которого есть пчелы.

– Пиво? – с надеждой переспросил Пасечник. – Кстати, где тут холодное пиво?

– Пчелы! Они делают мед.

– Пчелы. Они делают мед. Я еврей. И какая связь?!

– Бедный мой плюшевый мишка с опилками в голове, пойдем, я сделаю нейтрализующий укол, а то ты совсем никакой, – Смит, обхватил Пасечника поперек туловища и увел к «басику». Пасечник вяло сопротивлялся, ему хотелось общения. И его раздражало слово «плюшевый». Он не плюшевый, он стальной. Он еще всем тут покажет. И пива холодного дайте! По кружечке! Угощаю!

Леха глядел на «Избушку», которая наконец перестала топтаться, и думал, что имел в виду Смит, упомянув день «еще труднее». По идее, все на поверхности. Не случайно здесь появилась уникальная машина, которую автоматика не распознает ни как боевую, ни как гражданскую, ни как транспортное средство вообще. Ходовая часть БШМ-К собьет с толку кого угодно. Вася собрался в варзону? Почему бы нет. Да, башня от «Тунгуски» может подпортить игру, когда имеешь дело с умными роботами, вышколенными талантливой Викторией Ройс… Но если прятаться и двигаться рывками от дома к дому в ночное время… Звуковой сигнатуры «Избушки» точно нет ни у кого, за ненадобностью. Это шагоход-невидимка. На нем можно провести качественную глубокую разведку центра.

Но, блин, страшно же. Не за себя, за машину. За себя бояться уже давно надоело.

Сквозь толпу клином пробились ЧОПовцы с интеллигентными лицами, а внутри клина оказались Негр Вася и пилот Ломакин. Вася отдувался и утирал пот белоснежным носовым платком. Ломакин был свеж и как всегда красив, только несколько килограммов набрал, и это ему даже шло.

– Ну, ты как? – спросил Ломакин, когда они кончили обниматься и хлопать друг друга по спине. – Совсем нас забросил. Бука обижается, и бог с ним, а вот Тёмкин уже готов обидеться – я бы поостерегся.

– Скажи ему, скажи! – Вася махнул носовым платком. – А то меня он не слушает. Большой ученый стал.

– Ну хватит, – попросил Леха. – Друзья, мне стыдно. Больше не буду. Вы-то как, Олег Иванович?

– Обжился. Семью привез. Дочки в школу ходят.

– И в мальтийском госпитале кокетничают с юными падаванами… тьфу, паладинами! – ввернул Вася.

– С головой только не очень, – сказал Ломакин, глядя Лехе в глаза. – Ну, ты понял.

– Не работает? – машинально Леха схватил пилота за руку и крепко стиснул ее.

– Не поверишь. Триста граммов виски – и снова работает. А если полбанки – как никогда раньше. У техники прямо чакры раскрываются. Я поклялся найти того колдуна и душу из него вытрясти – так он сбежал, ветеринар хренов.

– Мы ищем решение проблемы, – заверил Вася.

– Ага, на дне стакана с джином… О-о, какие люди! Подполковник!

– Приветствую, майор, – Смит отдал честь Ломакину и протянул руку.

– А говорили, ты – всё.

– Слухи о моей смерти несколько преувеличены.

– Нет, я о том, что ты завязал с большим спортом и ушел на тренерскую работу.

– Попробовал, оказалось не вполне мое. Вынужден был на старости лет заделаться ученым. Смешно, конечно, но что поделаешь. Нам, людям умирающей профессии, выбирать не приходится. А ты, значит… Ну да, я мог бы и догадаться.

Ломакин представил коллеге Негра Васю, а тот сразу взял быка за рога.

– Вас-то нам и надо! Есть безумная идея, очень интересует ваше мнение.

Смит кивнул, а Ломакин посмотрел на Леху.

– Твое мнение тоже, – сказал пилот.

Теперь кивнул Леха, польщенно.

Вася оглянулся на «Избушку».

– Жалко, – буркнул он. – И страшно. А что делать?

– Йоба медлит уже лишний час, а то и больше, – сказал Смит. – Вопрос: это что-то значит или нет? Роботам могли поменять настройки после вчерашнего боя, то есть, ответа не будет, пока Izbushka не войдет в зону. Вопрос другой: а зачем вы собрались туда?

– Как же здорово, когда тебя понимают, – пробормотал Ломакин.

– Веселый Рождер меня ненавидит, – Вася сжал кулаки. – Он ненавидит еще Директора Буку, но по-настоящему его задницу жжет из-за меня!

Смит покосился на Леху. Не как обычно, а с упреком: если ты можешь расшифровать этот бред, зачем молчишь?

– Видите ли, я его косплею! – объяснил Вася. – Его в молодости! Тоже мне Дарт Вейдер нашелся! Что за детские обидки?! Да я понятия не имел…

– Веселый Роджер – комиссар Дебанги, – сказал Леха Смиту.

– А-а… Высокие отношения, – признал Смит.

– Да просто дурдом! – взорвался Вася. – Роджер слишком мелкая сошка, чтобы отнять у Лимпопо контракт, но зато придумал, как нагадить исподтишка. У него, видите ли, обстоятельства непреодолимой силы, реновация запускается до срока, а мы не успели забрать свое – и сами виноваты. Он, падла, будет счастлив.

– «Мусорный» контракт, – пояснил Ломакин, заметив удивленные глаза собеседников. – Когда АТР взяла Абуджу под себя, Директор Бука, да пошлют ему духи долгую жизнь на благо народа, заключил с Агентством соглашение о демонтаже варзоны. С тех пор мы следили за зоной и продумывали стратегию.

– У нас же все народное, – вклинился Вася. – Мы если взялись, то обязаны… Нам нельзя выйти к людям и заявить – извините, ребята, мы просрали будущее ваших детей!

– О, Боже, – буркнул Смит.

– Сам тогда объясняй, – бросил Ломакин.

– Прости, наболело, – сказал Вася. – Понимаете, для нас то, что Роджер так форсировал события – полная неожиданность. Мы спокойно готовились… А этот засранец нагрянул в Абуджу…

– Вряд ли по личной инициативе, – перебил Ломакин. – Судя по шумихе в масс-медиа, игра идет на таком уровне, с которого плевать не только на региональных комиссаров, а на сами регионы.

– А нам тоже наплевать! – заявил Вася. – Мы не можем допустить, чтобы пострадали интересы Лимпопо. Видите ли, мистер Смит, у нас контракт без подряда. Да-да, забираем железо и делаем с ним что хотим.

– Поистине впечатляющая информация, – протянул Смит. – Боюсь даже прикинуть, сколько денег ваш э-э… м-м…

– Говорите как привыкли, «диктатор», мы не обидчивые. И он не обидчивый.

– Сколько ваш Директор дал на лапу и кому именно. Там же «Кентавры» остались. Много. Таким странам, как Лимпопо, при всем моем уважении, не поставляют современную технику, да еще в большом количестве. Как вы э-э… М-м…

– Сумели, – подсказал Вася. – Нам не дают взрослые игрушки, да. Но если на них легкое вооружение, и сами они вероятно битые, можно подсуетиться. В идеале – по цене металлолома. Увы, идеал недостижим. Дорого вышло, дорого. Но были определенные гарантии. А Роджер, сволочь, их обломал!

– Не переоценивай нашу значимость, – сказал Ломакин. – Мы слишком маленькие. А тут игра по-крупному. Вон, даже Элис Морган пустили в расход. Что не отменяет большой радости Веселого Роджера, который тебя нагрел.

– Это называется «сам объясняй»?! – обиделся Вася.

– Виноват. Молчу.

– Если вкратце, мистер Смит, мы сегодня здесь случайно. Просто так совпало. Могли появиться на несколько дней раньше или позже. А началось все примерно месяц назад, когда мы поняли: история с «мусором» затягивается, и затягивается как-то нехорошо. И раньше было ясно, что с зоной нечисто, это весьма интриговало Директора – мало ли чего там найдется, вдруг нефтяная скважина или ядерный реактор, ха-ха…

При этих словах Вася покосился на Леху с таким видом, будто и правда знает про Абуджу всё. Леха с трудом выдержал его взгляд.

– Но тут оказалось, что мы в тупике. Для обычных «мусорщиков» если варзона отстреливается, это норма: постреляет – и перестанет, а они под шумок тащат что могут. «Мусорщики» всегда торопятся, потому что работают с чужими деньгами. На своей торопливости они и погорели в Абудже, когда столкнулись с круговой обороной, большой пушкой и бесконечной энергией. Из-за этого они не могли опознать роботов по каталогу, варзона просто выбивала разведку. А без четкой атрибуции нельзя объявить форс-мажор. Да и работать в варзоне нельзя, по большому счету. Мало ли кто в тебя пуляет, а вдруг это развлекаются живые люди? Клуб анонимных алкоголиков имени Амоса Тутуолы? Тогда ты вообще не «мусорщик», а агрессор и оккупант… Вот они и спихивали контракт друг другу задешево. Ведь по букве-то закона – сами знаете, что, ага?..

Все дружно закивали.

По букве закона варзона становится территорией без имущественного статуса только по окончании боевых действий. Просто эту букву традиционно игнорируют. Делают вид, будто ее нет. И «мусорщики», и их заказчики, и контролирующие органы.

Очень многое в этом мире, и особенно в «третьем мире», делается в обход неудобных букв, а то вообще невозможно было бы работать.

– Лимпопо, слава богу, не частная лавочка, и мы не спешим. И мы свои права знаем. Мы полгода не можем начать демонтаж – кто виноват? Извините, но по закону, если техника распознается как имущество «Ландшафт Дизайн Анлимитед», и она до сих пор способна двигаться и стрелять, это уже проблема Агентства. Чистый форс-мажор, и Агентство выплачивает Лимпопо неустойку за каждый день вынужденного простоя! Рождер не придал значения этому казусу, он уверен, что никто не сможет зайти в зону и атрибутировать роботов. Он резко ускорил события и теперь потирает руки, гнусно хихикая, уверенный, что поставил нас раком. А мы внезапно – здесь! И у нас есть способ провести разведку! Когда АТР узнает, сколько оно должно нам денег… Брахманы за такое по головке не погладят. Они ее оторвут! И даже обе! И даже знаю, кому! Хм, простите, увлекся. Я понятно объясняю?

– Понятно, – коротко отозвался Смит.

Задумчиво прикусив губу, он смотрел мимо Васи на «Избушку».

– А пойдемте в джип, там кондиционер… – слабым голосом попросил Леха.

– Нельзя, простудишься, – отрезал Вася. – И у тебя визы нет, а я на дипломатических номерах.

– Ты же посол, дай мне визу. В порядке исключения – устную.

– Какой посол, окстись. Скромное частное лицо. И нечего делать большие глаза, это Африка. Кстати, ты сегодня пил лекарство?

При упоминании лекарства Леха зажал рот рукой.

– Понятно, ты пил вчера.

– Позавчера… – тихо простонал Леха.

– У него был трудный день, – сказал Смит.

Он все еще разглядывал «Избушку». Вокруг нее по-прежнему толпился и приплясывал народ, только его слегка оттеснили «Топоры» и затесавшиеся между ними приезжие ЧОПовцы. Смотрелись они на фоне «Топоров» более чем презентабельно. Красавцы. Им уже строили глазки местные девчонки.

– А зачем так сложно?.. – спросил вдруг Смит.

– Давайте проще, – мгновенно отозвался Вася. – Я весь внимание. Между прочим, отчего бы вам не посетить Лимпопо с визитом за счет принимающей стороны?

– Вы забыли добавить – если останемся в живых, – ввернул Смит самым безмятежным тоном. – Здесь все не так, как кажется.

– Охотно верю.

– Полагаю, наш молодой коллега может рассказать на эту тему много познавательного и увлекательного, – Смит просверлил Леху таким ехидным взглядом, что куда там Великой Матери.

– В холодильнике есть джин и тоник, – Вася повернулся к Лехе.

– У меня нет визы. И никаких исключений, – отозвался тот.

– Ну хватит ломаться. Сейчас нам стол на улице поставят. Я серьезно боюсь, что ты простудишься.

– Да я честно не хочу пить.

– Я бы обозначил атрибуцию роботов как вторичную цель миссии, – негромко произнес Смит, и все повернулись к нему. – По моему скромному мнению, это не помешает АТР уничтожить город, и вы мало что выиграете помимо известного морального удовлетворения. А вам нужно время, побольше времени… Агентство, или кто там за ним стоит, раскрутило скандал, и затормозить процесс можно только встречным скандалом. Значит, в первую очередь, я бы попробовал спасти Элис Морган.

Все заговорили одновременно.

– Она же погибла! – Ломакин.

– Гениально! – Вася.

– Блин! – Леха.

– Я пойду!!! – Пасечник.

Леха не заметил, как тот подкрался, и от неожиданности чуть не упал, когда у него рявкнули над самым ухом.

– Что еще за поц? – поинтересовался Вася по-русски.

– Это Пасечник, – объяснил Леха.

– Да понятно, не Иванов!

– Он вчера набил морду Веселому Роджеру.

– Ненавижу! Это должен был сделать я! А меня не пускают…

– Он из Института, наш старший группы.

– Естественно, из Института. Черта с два ему дали бы подойти, если бы не показал значок! Нас с Олегом охраняет личная гвардия Директора Буки.

«Ой!» – только и подумал Леха.

– Я ночью внимательно просмотрел известную всем запись гибели Морган, – продолжал Смит. – Мне не понадобятся технические средства, чтобы доказать: картинка отредактирована. Мои доказательства строятся на опыте и дедукции, и будут иметь вес только для специалистов такого же уровня, но, к счастью, у нас нет задачи метать бисер перед обывателями. Я считаю, у Морган сгорел парашют и было попадание в катапультное кресло, но сама она, скорее всего, уцелела и скрывается где-то в центре. Выходить назад не рискнет, идти на восток – не знаю. Ясно, что она никому не доверяет – вероятно, ей стреляли в спину, а это сильно портит характер.

– Я пойду! – сказал Пасечник.

– Мне Корсварен оставил стимулятор, хочешь укольчик? Чтобы совсем бодрячком?.. Джентльмены, мы сейчас вернемся.

Леха проводил взглядом бывших коллег – он буквально так о них подумал: «бывшие коллеги», – и повернулся к Васе с Ломакиным.

– Я пойду, – сказал он.

– Ну, началось… – протянул Ломакин. – Чемпионат Прекрасных Принцев. На черном коне.

– А конь один, и он наш, – сказал Вася. – Делайте ставки, господа.

– Погодите, друзья, не перебивайте. Джон был прав, я много знаю о положении в городе. Очень много. Наверное ни один белый со стороны не знает столько про Абуджу. Я даже случайно знаком с женщиной, придумавшей Йобу. И Элис, если жива, не станет от меня прятаться.

– Ага-а… – сказал Вася.

– Так-так… – сказал Ломакин.

– Нет, – отрезал Леха. – И еще раз тоже нет. А вот вы откуда столько знаете? Про Йобу и вообще?

– Разведка Директора не дремлет.

– Тогда объясните мне про пиктограммы, это может быть важно.

– Какие пиктограммы?

– На антенне у «Избушки».

Вася и Ломакин синхронно оглянулись на машину.

– Хм… Там написано: «Русские сделали это», – сказал Вася. – Пляшущими человечками. Артур Конан Дойл, одноименный рассказ. Года два уже как написано, да, Олег?

– Мне это показалось забавным, – произнес Ломакин, привычно расправляя плечи и задирая нос.

– Ах вот как… Ну, сами видите, – сказал Леха. – Только меня и надо посылать, вы же ни ухом, ни рылом!

– Да никого не надо посылать! – воскликнул Вася. – Мы возьмем ее на дистанционное управление. У нас двадцать километров прекрасного кабеля.

– Он сто двадцать раз порвется!

– Кабель хороший, – сказал Вася.

– Ты только что назвал его прекрасным.

– Он ничего, – сказал Вася.

– Кабель очень к месту, – рядом возник Смит. – Уфф… Извините, кажется, я устал играть в нестерильную медсестру.

– А что с вашим коллегой?

– Нервный срыв. По счастью, любезный доктор Лузье-Корсварен оставил мне медикаменты, и, разумеется, никаких стимуляторов там нет, одни транквилизаторы.

– Доктору Лузеру палец в рот не клади, – заявил Вася. – Знаем-знаем. Это в Лимпопо его так обозвали, и от нас уже по Африке пошло. Типичный черный юмор. В том смысле, что доктор совсем не лузер. Он восхитительная язва и страшно злопамятный, но широчайшей души человек – не знаю, как все в нем уживается, однако результат налицо. Спеленать Веселого Роджера в самый решающий момент – подарок судьбы, и только доктор Лузер мог такое отмочить. Настоящий рыцарь без страха и упрека. Он кому хочешь поставит диагноз. Психиатр, что с него взять.

– Ясно. В общем, прикажите своим людям резать кабель, – произнес Смит устало. И вдруг пошатнулся. – Нет-нет, я в порядке. Устал просто. Вам надо замаскировать башню. Режьте кабель на куски, чтобы почти до земли, и крепите по кругу. Можно на клей, но я бы приварил наверху рейлинги и вязал узлы, так надежнее и быстрее. Сделайте из Izbushka африканского колдуна – поняли, да? И спокойно идите в зону искать Морган. Я не могу дать гарантии, конечно, что вас там не убьют. Но…

– Никто не может дать гарантии на войне, – сказал Ломакин. – Так! Василий, распорядись насчет маскировки. Алексей, за мной.

– А меня кто-нибудь спросит? – изумился Вася. – Или я уже не в счет? Мало того, что Лузер прикарманил моего заклятого врага, так еще и вы совсем от рук отбились!

– Когда все сделаешь, очаруй подполковника, он нам пригодится, – бросил Ломакин через плечо.

Они с Лехой прошли сквозь толпу, очень ненавязчиво, почти незаметно раздвинутую гвардейцами по ходу их следования, и остановились у ног «Избушки». Народ заволновался, точнее, воодушевился, подозревая, что сейчас чего-то будет. Кругом затопали и захлопали еще громче.

– Единственное, к чему нельзя привыкнуть в Африке – они так могут весь день, лоботрясы, – сказал Ломакин. – Суперпозитивный этнос, если ему не мешать. А если разозлить – сразу кровавая баня, вообще без промежуточных стадий, будто перекинули тумблер.

– Не первый раз слышу.

– Значит, в этом есть смысл, и кто-то должен наконец придумать, как Африке дальше жить. Ладно, к делу, – Ломакин протянул ему ключ-«лючник». – Там все как прежде. И не трогай красную кнопку!

Машина стояла, выпрямившись в полный шестиметровый рост, Леха взмыл на нее и радостно крикнул сверху: – Руки-то помнят!

Открыл люк, заглянул внутрь…

– Это называется «все как прежде»?!

– Я про управление.

– Мать моя женщина…

– Залезай, не бойся.

– А я – боюсь!

Вместительная кабина «Избушки» претерпела, мягко говоря, афротюнинг. И афродетейлинг. Баснословно дорогое черное кожаное кресло стояло в интерьере, обтянутом красным бархатом. Леха опасливо сполз внутрь. Потолок оказался черного бархата со звездным небом и… Нет, совсем не стразики там вместо звезд. Окантовка мониторов золотом и джойстики слоновой кости уже не так впечатляли после этого.

На стене, где раньше был крепеж под личное оружие, висела та самая памятная Лехе цепная пила. Простая и даже слегка обшарпанная, только что у нее с зубьями?.. Блестят не хуже звезд на потолке. Ничего себе!

Чтобы хоть немного облагородить интерьер, Леха достал из-за пазухи и прислонил к монитору подарок Ури. Покаянный дар, принесенный нынче утром с извинениями за недоверие и недопонимание – первое издание дебютной книги Амоса Тутуолы про алкоголизм и идиотизм. Раритет вековой давности с автографом писателя. Книжка, понятно, краденая, университетская, но, принимая во внимание обстоятельства, скорее Ури спас ее от гибели в огне, нежели стащил.

Стемнело: в люк заглянул Ломакин.

– Культурный шок, а? Давай, заводи, вспоминай управление.

– Что с пилой? Или у меня в глазах рябит?

– Ребята из Намибии подарили Васе цепь. Если ты помнишь, чего в Намибии девать некуда… Я во время ритуалов поклонения Черному Джонни Уокеру пилю этой штукой автомобили. Конструкционную сталь берет на раз-два. Легкую броню еще не случалось пробовать, но если дури хватит, вскрыть пилой бэтээр получится. Не наш конечно. Что-нибудь местное.

– Как думаете?.. – спросил Леха и оборвал фразу. И так все ясно.

– Лишь бы девица была жива, а у нас должно… Тьфу-тьфу-тьфу! Если Смит говорит, что не может дать гарантии, значит, он уверен в успехе. Но на войне может случиться любая глупость, и надо ее учитывать. Для всех эта глупость есть по умолчанию, но Смит обязательно упомянет ее вслух: не могу гарантировать, что вас не убьют… Не знаю, что с ним – желание прикрыть задницу, шотландская упертость, какая-то старая травма, или Смит просто зануда по жизни… Зато пилот великий. Был. За каким чертом он поперся в Абуджу, в эту адскую топку…

– Он обмолвился, что у нас может быть последняя командировка в истории Института Шрёдингера. Наверное в этом дело.

– Тоже мне, историческая миссия! Глупо так рисковать. У Смита плохо с сердцем. Не удивляйся, наш мирок очень тесный. Мастера такого класса знакомы хотя бы заочно. А мы-то с подполковником слегка повоевали.

– За кого? – не удержался Леха.

– Я за наших, он за своих, – дипломатично ответил Ломакин.

Если у тебя в приятелях взводный «Черных Топоров», да еще и с кафедры английского языка и литературы, тогда на нигерийском рынке ты добудешь хоть черта лысого. Майк ограничился сварочным аппаратом, водопроводными трубами, несколькими длинными лестницами и сумкой с кучей пассатижей и ножей. С трейлера скатили катушки с кабелем, работа закипела. Это выглядело немного пугающе: черная толпа, не переставая распевать, нахлынула на «Избушку» и облепила ее, словно рой насекомых. Хорошо организованный рой.

Ломакин по старой памяти взвалил на себя роль прораба. Он залез на кабину грузовика и выкрикивал оттуда команды, а Майк внизу обеспечивал выполнение. Позади Ломакина как-то сама собой возникла почти одетая девица с зонтиком, чтобы боссу не напекло голову.

Белые джипы образовали каре, внутри появился столик под тентом, и там Вася угощал Смита джин-тоником. Леха слонялся туда-сюда, стараясь не нервничать и не завидовать. Он без труда вспомнил управление «Избушки» и даже пробежался пару километров по Эйрпорт Роуд. Машина слушалась и вселяла чувство уверенности.

А что катапульты нет, это все равно: варзона добьет тебя, ведь ты мужчина. Пускай уж, если «Избушке» суждено погибнуть, она умрет, похоронив в себе пилота.

Джипы перекрывали обзор, а в промежутках между машинами встали гвардейцы, и Леха нарочно бродил внутри каре, чтобы лишний раз не волноваться, поминутно оглядываясь на «Избушку». Что получится, то получится.

– А отчего вашего американца так развезло? – услышал он, закладывая очередной галс мимо выпивающих. – По кондициям чистый штурмовик, у них же нервов не бывает.

– Не судите его строго. У Пасечника сестра погибла в «Железном Всаднике». С тех пор он болезненно реагирует и на шагоходы вообще, и на такие случаи, как с Морган, в частности.

– Между нами, не понимаю, чего девицы прутся на войну! – выпалил в сердцах Вася. – Да, я продвинутый и современный, всем нутром за раскрепощение женщины, но вот этой придури – не понимаю! Ну ладно, когда защита Родины, все схватили винтовки и побежали, так всегда было. Это нормально! А в мирное-то время что девчонки забыли под пулями?

– Они тоже защищают Родину, просто на дальних рубежах, – мягко сказал Смит. – Отстаивают свою систему ценностей, свой образ жизни, свое право быть собой наконец. И, кстати, право ни у кого не спрашивать разрешения идти на войну.

– А от кого защищают, пардоннэ муа? – ехидно поинтересовался Вася. – От мирового терроризма, да? А ничего, что частные армии и есть самый крутой мировой терроризм, просто в одобряемой капиталистами форме? Терроризм, допустимый в приличном обществе!

– Кажется, я знаю, почему вас не любит Дебанги, – сказал Смит. – Вы слишком похожи. Не сочтите за оскорбление, вы оба изрядно красные.

– Сочту за честь! А у вас в стакане пусто… Я вам так скажу, дорогой мой Джон, пора возвращаться к старым добрым национальным армиям. А частные лавочки вернуть обратно на парковки и рынки. Слишком широкое поле для злоупотреблений открывают частники. Слишком много всяких дерьмовых соблазнов. Ну… За профилактику ботулизма! Смерть возбудителям кишечной инфекции! Ура, товариши!

Леха покачал головой и пошел на следующий галс.

С его точки зрения, Вася попусту сотрясал воздух. Ну разве что он так прощупывает Смита. Не видно особой проблемы с частными армиями. Для начала, их просто не существует. И это первая буква азбуки, которую полезно вызубрить каждому, кто хочет понять, как функционирует наш мир.

Никаких «частных армий» не было и нет. Любая ЧВК, даже если ей надо под текущую задачу собрать десять полносоставных дивизий, оформлена так просто, что обыватель, взглянув на документы, уронит челюсть. Это ЧОП. Да-да, неспроста Вася вспомнил про охрану парковок и рынков. Группа компаний Винера созвала на штурм Абуджи несколько тысяч народу, оставаясь тем же банальным частным охранным предприятием, что караулит магазин у вас по соседству. Заехать в Африку и устроить там кровавое месиво для этих веселых сторожей – не проблема; работа частников за границей обусловлена и регулируется текущим контрактом. Естественно, оборонялись в городе такие же скромные труженики общественной безопасности. Теперь можете смеяться, но первый урок вы выучили.

Если бы ЧВК не зародились сами, их бы придумали, но едва необходимость в них отпадет, их не станет. Когда ты вице-президент великой державы или глава ее спецслужбы, тебе незачем устраивать своему отпрыску такой хлопотный бизнес, как торговля войной; торговля воздухом спокойнее и даже выгоднее будет. Но если сейчас надо торговать войной, заниматься этим должны свои, близкие, по возможности родные люди.

Поэтому крупные частные военные компании всегда спутаны с госструктурами сложной паутиной родственных, товарищеских и в конечном счете денежных связей. Иначе ЧВК не выжить. Начиная с кампании в Ираке, они решают задачи, слишком деликатные или слишком «грязные» для национальных армий. Иначе ЧВК не нужны.

Полвека именно силами ЧВК велись так называемые glocal wars – множество локальных войнушек, сложившихся, если посмотреть внимательно, в одну глобальную битву за логистику. В XXI столетии контроль за ресурсами мало значит; по-настоящему важны транспортные коридоры и хабы, а за ресурсы свои драгоценные ты можешь цепляться, оскалив зубы, равно готовый к труду и обороне, хоть до второго пришествия. Никто не будет отбирать твое хозяйство. Перекроют дороги – сам побежишь делиться.

Только идиоты поджигают нефтяные поля. Деловые люди ставят между полем и рынком сбыта марионеточное правительство – и ни пройти, ни проехать. А оно уже воюет с идиотами. Или надувает щеки и прикидывается, что воюет, пока неизвестно чья частная армия, численно превосходящая любую местную, наводит порядок. Все должно быть прилично – какие деньги, вы о чем? У нас тут борьба за сохранение целостности нашей маленькой великой державы и ее национального суверенитета. И, кстати, борьба с мировым терроризмом!.. Из-за спины правительства торчат подозрительно знакомые штыки – те, на которых оно удержалось у власти. Штыки, проплаченные деловыми людьми.

Первой настоящей войной за логистику считается «сирийская кампания» русских. Когда понимаешь, что нефтегазовым хабом может быть целая страна, а потом смотришь на карту региона, все становится так до изумления ясно, так прозрачно, что думаешь – господи, почему я не замечал элементарных вещей? Русские осознали важность транспортных коридоров вовсе не раньше других, зато первыми сумели реализовать на практике то, что потом деликатно назвали «экспортом суверенитета». Хочешь гордо и независимо сидеть на трубе, свесив ножки – спроси нас, как.

И думайте что хотите, но это правильно. В итоге все с прибылью, и суверенитет на самом деле сохраняется, просто у него меняются пайщики. А мировой терроризм получает по мордасам. Удивляет лишь одно – к чему столько притворства. Сказали бы сразу: бизнес есть бизнес и никто не уйдет обиженным.

И вот это притворство, это нелепое ханжество, выводит из себя всех нормальных людей, начиная с Негра Васи и кончая Лехой Филимоновым. Во время конфликта в Абудже бандит Муделе Баба сделал важный шаг. Назовите как хотите: отринул лицемерие, сорвал маски, раскрыл карты. Просто в открытую замкнул все бизнес-процессы на свою группировку. Что изменилось? Черт разберет, но порядка в городе точно стало больше, а вранья меньше…

– …И тут в сюжете появляется зловещая фигура профессора Мориарти!

Леха остановился. Поборол желание схватиться за голову. Ему сейчас лезть в машину и идти в город, под пушки, а эти двое квасят на жарище и обсуждают ветхозаветные детективы?

Кому-нибудь вообще есть до него дело?!

– Я всегда за бритву Оккама, – говорил Вася. – Если ситуацию можно объяснить стечением обстоятельств и эксцессами исполнителей, незачем плодить сущности. Эта безумная война наемников скрывала под собой такой клубок интересов, который без бутылки не распутать. Ну и наслоение идиотизма на идиотизм, конечно. Но Тёмкин настаивает, что на заднем плане видна персонифицированная злая воля. И это все объясняет!

Смит глядел на Васю несколько обалдело. Кажется, тот перестарался с обаянием.

– Тёмкин очень умный! – тоном заговорщика сообщил Вася. – И когда он говорит про Мориарти, у меня прямо мурашки по коже!

Леха осторожно присел рядом.

– Потому что… Ну, очень правдоподобно выходит, – Вася повернулся к нему, уверенный, по-видимому, будто Леха слышал весь разговор. – Ты же помнишь, как Тёмкин умеет убеждать.

– Помню. Он выдумал глобальный заговор и дал ему имя?

– Да если бы глобальный, – сказал Вася. – Я бы тогда не дергался. Тёмкин бьется об заклад, мол есть только один кукловод, вполне конкретный, назовем его Мориарти, – умная и влиятельная сволочь, – который решает свою узкую задачу. Нам ее не разглядеть, настолько она частная и так легко теряется во всем этом многоходовом бардаке.

– Кукловод, – повторил Леха.

– Я против такой примитивной версии, – сказал Вася. – А то страшно. Когда у всех своя выгода, каждый тянет одеяло на себя, никто ничего не понимает, и кругом полная неразбериха, это мне привычно. Мы с этим дома постоянно работаем. Да ты сам поучаствовал… Но когда в такую кашу ныряет Мориарти и начинает внутри нее под шумок обделывать свои делишки… Его же не достать оттуда. А если он всю кашу заварил с самого начала? Ты представь, какие у него должны быть ресурсы.

– Насколько помню, Мориарти – вор, – произнес Смит задумчиво. – Ваш друг… Выбрал имя, опираясь на этот контекст? Я просто хотел сказать – значит, с его точки зрения, комбинация выстроена, чтобы украсть нечто ценное. Вы бы уточнили, что он имел в виду.

Леха опустил глаза и сжал кулаки.

«Не время сейчас для откровений, – уговаривал он себя. – И не место. И не та компания. Сначала надо обсудить это с тем же Тёмкиным».

– Теперь еще и вы меня пугаете, спасибо большое! – Вася отвесил Смиту шутовской поклон.

– Привыкай бояться, – посоветовал Леха. – Я готов поддержать Тёмкина. Встретил тут одну замечательную женщину, которая того же мнения. А она знает очень много. Потом сядем, расскажу.

– Красивая хоть? – спросил Вася тоскливо.

– Да, – сказал Леха.

Очень вовремя его хлопнули по плечу. Рядом стоял Ломакин.

– Ну пойдем, – бросил пилот самым будничным тоном.

– А что, уже все?

Ломакин кивнул.

Внутренне сжавшись, Леха выглянул из-за джипа. Ломакин осторожно подвинул его, и Леха отметил: не один я весь напряжен.

На парковке стояло… Стояло… Стояла!

– Приемлемо, а? – спросил Ломакин.

Там стояла копна, грандиозная пушистая копна проводов, из которой торчал вперед «блин» со смайлом, по сторонам от него – чуть задранные вверх стволы пушек, сзади антенна с пляшущими человечками, и снизу едва заметные стальные лапы.

– Так вот ты какая, Йоба! – выпалил Леха. – Олег Иванович, это же настоящая Йоба, а не та каракатица!

– Не кричи. Мы в курсе местного культа. Если это Йоба, тогда здесь всех мужчин надо пускать в расход.

– Кроме меня.

– А ты что, опять?..

– Что – опять?

– Невесту себе нашел в Африке, что.

– Сама нашлась. Йоба моя невеста, – сказал Леха жестко. – Та, которая с восьмидюймовой пушкой. Не спрашивайте, там все очешуеть как сложно. С крокодилом проще было.

– Так может, тебе не надо в город? – озабоченно спросил Ломакин. – А то вдруг… поженят вас. Давай я смотаюсь. Только объясни, что делать.

– Ни в коем случае, – Леха пошел вперед, к машине.

Толпа против ожидания не гудела, и Леха только сейчас заметил, какая тишина на парковке. Люди застыли вокруг «Избушки» молча. И глядели на Леху с Ломакиным. Только гвардейцы зыркали по сторонам, несли службу, а «Топоры» и полицейские, торговцы и покупатели, таксисты и их пассажиры, кто с ножом, кто с обрезком кабеля в руках, стояли и ждали.

Леха примерился к машине сбоку, вспоминая расположение десантных скоб. Перед ним стеной висели провода, и даже вблизи эта стена выглядела мягкой. Он сунул в нее руку и нащупал там железную перекладину.

– А как она видит что-то сквозь эти лохмы?

– Мы обрезки труб приварили к амбразурам. Почти не заметно, но если приглядишься…

– Ага, нашел.

– Углы обзора сузились, конечно, но камер у нас много. Я хотел еще пару выносных повесить. Увы, качество тех, что продаются на рынке… Африканское. Ничего, и так машина не слепая.

– Спасибо. Вы прямо… ну все предусмотрели. Спасибо!

– Не все. Я забыл проверить внешние динамики. Связь по первому каналу, свой позывной ты знаешь, – сказал Ломакин. – Динамики включи сразу и скажи что-нибудь. И хотя бы минуту-другую потанцуй с людьми, они заслужили.

Подошли Вася со Смитом.

– Без лишних слов, – Вася обнял Леху. – Выходи по юго-восточной дороге, сразу за горой подхватим.

– Вы с «Топорами» поаккуратнее, ладно? Без этих ваших штучек. А то я сейчас представил – выхожу целехонек, а там побоище. Некрасиво получится.

– Он еще учить меня будет, – Вася повернулся к Смиту. – Каков, а?

– Хороший мальчик, – сказал Смит и протянул руку.

– Я бы лез на эту штуку, закрыв глаза, – пробормотал Ломакин, глядя вверх.

Так Леха и сделал.

Он пристегнулся, надел шлемофон, включил питание и сказал через внешние динамики: «А заведусь-ка я!» Ломакин показал в ответ большой палец. Леха дал команду на запуск и несколько секунд волновался, пока догревались свечи и зудел стартер – мало ли! это военная техника, у нее что угодно может отвалиться! ее вообще без молитвы заводить боязно! – но тут под полом кабины зарокотал дизель, ровно и надежно, и от сердца отлегло.

Леха положил руки на джойстики.

Огромная копна чуть присела, завалилась на один бок, потом на другой и пустилась в пляс, взмахивая стволами и крутя антенной.

Вася поспешно отступил, увлекая за собой Смита и Ломакина.

А вокруг «Избушки» начался праздник.