Мертвые не целуются

Глава 15

Шейн остановился на первой же стоянке у аптеки на бульваре и из телефонной кабины позвонил к себе в отель. Портье ответил ему, что Филлис еще не вернулась и не звонила. Он позвонил Уиллу Джентри и услышал взволнованный голос приятеля:

— Боже мой, Майкл! Что это с вами? Вы бьете морды всем по очереди! Я очень хочу помочь вам и оберегать вас, но нельзя же так зарываться! Вы не должны бить таких типов, как Пэйнтер!

— А почему бы и нет?

— Ради бога, Майкл, будьте благоразумны!

— Это копилось уже давно, Уилл. А этот подонок не сказал вам, что собирается упрятать меня в тюрьму?

— Конечно. Но это ничего не даст. Однако сопротивление аресту и нападение на полицейского при выполнении им служебных обязанностей может обойтись вам очень дорого, мой милый. Если вы сунете нос в Майами, я буду вынужден арестовать вас.

— Вы правы, Уилл, — устало проговорил Майкл, — я ставлю своих друзей в трудное положение. Вы очень много сделали для меня, и я всегда помню об этом. Если вам нужно послать за мной машину, то я сейчас звоню вам с угла Двадцатой улицы и бульвара Бискейн.

— Полно, Майкл, вы ведь понимаете, что только на том основании, что вы мой друг, я не могу позволить себе возражать против вашего ареста.

— Я знаю, знаю, Уилл. Нельзя требовать от друзей слишком многого.

Майкл услышал сдавленное ругательство и улыбнулся, а Джентри продолжал:

— Я сделаю для вас что угодно, Майкл, но существуют пределы благоразумия. Этот молодой Трип, например. Вы знаете, что Эрнста подобрали на одной из улиц, после того как бродяги избили да к тому же еще и обворовали его?

— Да, я узнал об этом. Вы великолепны, Уилл. Я не был бы на вас в претензии, если бы вы обвинили в этом меня. Я не сержусь. Я знаю, когда захожу слишком далеко. Задержите меня и заслужите благодарность. Может быть, вам даже дадут медаль. Утренние газеты напишут, что я опасный сумасшедший. И это, может быть, правда. Я только хотел бы остаться чуть подольше на свободе, чтобы найти Филлис и отвезти ее домой. Но я вижу, что на этот раз моя игра окончена.

— Филлис? Ваша жена? Боже мой, Майкл, что же с ней случилось?

— Я ничего не знаю, — ответил Майкл. — Вероятно, что-то хуже смерти. Вы знаете, насколько она импульсивна. И она… Но это ведь не должно беспокоить вас в данный момент.

— Черт побери, Майкл, я люблю эту малышку, как родную дочь! Что вы от меня скрываете?

— Ничего, Уилл. Может быть, с ней ничего и не случилось. Вы понимаете, когда начинаешь беспокоиться…

— Я никогда не видел, чтобы вы нервничали… Если ваша жена в опасности…

— Она еще девочка. Храбрая девочка, достаточно глупая, чтобы поверить, что ее муж не убийца, и попытаться помочь ему доказать это. Это волнует меня больше всего. Когда я по воле Пэйнтера окажусь в тюрьме, с ней может случиться несчастье, и это по моей вине! По моей вине! Как с этим бедным Джоном! Когда я направлял этого беднягу под удар, его уже можно было считать мертвым, понимаете, Уилл? Но он не знал этого. Люди делают многое, не зная, что они уже приговорены. Филлис, она…

— Вы скоро перестанете молоть чепуху? — заорал Джентри. — Если Филлис в опасности, надо немедленно начать действовать.

— Да-да. Тогда, прежде чем меня посадят, я должен рассказать вам все, чтобы вы могли действовать. Она оставила сегодня утром записку, в которой написала, что хочет помочь мне раскрыть тайну убийства миссис Трип. Она направилась прямо к Карлу Мелдруму, не зная, насколько опасен этот тип. Она так наивна, Уилл…

Голос Шейна неожиданно прервался.

— Мелдрум? Этот тип из Палас-отеля? Я направил за ним одного парня.

— Да. Но Мелдрум и Филлис вышли из отеля раньше, около полудня, когда ваш человек еще не появился. Они до сих пор не вернулись. Я думаю, что знаю, где искать их сегодня вечером, но к чему все это, если я окажусь в тюрьме?

— Вы еще не там, упрямый осел! Я не могу вас задержать, если не найду вас!

— Да, но…

— Никаких но! Убирайтесь оттуда и забудьте, что вы звонили мне.

— Вы должны выполнить свою работу, старина. Некто Пэйнтер устроит вам веселую жизнь!

Уилл Джентри, выразительно выругавшись, сказал:

— Боже мой, я был уже шефом-инспектором, когда Пэйнтер ходил в коротких штанишках. Не показывайтесь там, Майкл, вот и все!

— Ну так если вы хотите знать, где меня не следует искать, я отправляюсь в «Телли-Хо».

— Отлично! Это за пределами города. Я не думаю, что шериф будет разыскивать вас.

— Все, что я прошу, Уилл, это несколько часов.

Шейн повесил трубку, быстро вскочил в машину и выехал на шоссе.

Когда рыжий детектив остановил машину под пальмами перед освещенным неоновыми огнями фасадом дома, для обычной клиентуры «Телли-Хо» было еще слишком рано.

Это ночное заведение, расположенное на самом берегу, отгородилось от внешнего мира обширным парком, засаженным тропическими пальмами. На освещенных дорожках около выкрашенного в розовый цвет дома еще не было видно гуляющих.

Уже начиная с вестибюля царящая здесь потрясающая роскошь громко заявляла о том, что бумажник клиента подвергается большим испытаниям.

Майкл, сдав в гардероб плащ и получив взамен жетон и улыбку гардеробщицы, отправился взглянуть на зал ресторана, потом прошел через бар, поинтересовался, что происходит в игорном зале, в котором пока находились только крупье.

После небольшой прогулки по залу он опять заглянул в бар и, не увидев ни одного знакомого лица, прошел в ресторан. Майкл знал, что на первом этаже были отдельные кабинеты, в которых порой случались интересные вещи, но отложил посещение их на более позднее время, пока соберется побольше народу.

Метрдотель не узнал Шейна. Но, когда он увидел в руке Майкла купюру в двадцать долларов, лицо его прояснилось.

— Вы знаете Карла Мелдрума?

— Да, сэр. Это наш постоянный клиент, но он обычно приходит позже.

— А мисс Трип здесь?

— Мисс Трип? Мне незнакомо это имя.

Шейн поблагодарил его и сел за столик около двери, не слушая официанта, который предлагал ему лучшее место около сцены, где вскоре должен быть начаться спектакль.

— Мне здесь очень хорошо, — заверил его Майкл и, чтобы видеть всех входящих, сел спиной к сцене.

Подошла девушка в красном охотничьем костюме и протянула меню. Не заглянув в него, Шейн заказал:

— Четыре виски и двойной бифштекс.

Потом закурил сигарету и внимательно осмотрел столики, расположенные около сцены. Он не успел разглядеть и половины присутствующих, как к его столику подошла девушка с густой черной челкой и ослепительной улыбкой. Зеленое шелковое платье плотно обтягивало ее тело, а декольте рискованно открывало плечи и грудь.

— Вы кого-нибудь ждете, прекрасный блондин? — спросила незнакомка.

— Да.

— Ведь одному ждать скучно. Ты заплатишь за мой стакан?

— Пойди и поищи себе другого птенчика, — беззлобно посоветовал ей Шейн.

Когда ему принесли виски, в зале погасли огни, и лишь маленькие, похожие на кокосовые орехи лампочки светились на столиках.

Шейн выпил и откинулся на спинку стула. В розовом свете прожектора все девушки на сцене казались прекрасными и достойными внимания. Их костюмы состояли лишь из маленьких треугольничков, только чудом державшихся на теле.

Пока девушки одна за другой плыли по сцене, Майкл немного отвлекся от своих мыслей, но потом он стал проклинать наступивший полумрак, мешавший ему разглядеть лица присутствующих и входивших в зал пар.

Танцовщицы цепочкой подошли к лестнице и спустились со сцены, чтобы сесть за столики одиноких посетителей.

Они проходили мимо Шейна так близко, что он мог бы дотронуться до каждой из них, но у него такого желания не возникало. Мастика, покрывавшая груди девиц, отчего соски торчали вперед, кое-где уже начала отваливаться. Высокая брюнетка, скрестив руки, наклонилась над столом Шейна.

— Пойди прими ванну, может быть, тогда я захочу поиграть с тобой, куколка, — сказал он ей со смехом.

Майкл сосредоточил все внимание на стаканах. Когда ему принесли бифштекс, он почти осушил второй. Девушка поставила перед ним тарелку и ожидала, когда он разрежет мясо. Мясо было красное, почти сырое внутри, но хорошо обжаренное снаружи. Он удовлетворенно кивнул и спросил у девушки:

— Мона свободна?

— Мона Табор? Я думаю, что она еще не пришла. Пойду посмотрю.

Шейн принялся за третий стакан, но менее чем через минуту девушка вернулась.

— Моны еще нет. Она позвонила и предупредила, что немного опоздает. Я могу порекомендовать вам другую танцовщицу, если вы пожелаете.

Шейн поблагодарил, попросил не беспокоиться и занялся бифштексом.

Оркестр заиграл нечто бравурное. Внимание Шейна привлекла девушка с фиговым листочком и экстравагантно одетый мужчина, танцевавшие весьма темпераментный танец.

Потягивая остатки виски, Майкл с грустью подумал, что для такого танца он уже стар.

Во время антракта, когда в зале снова зажглись огни, появилась Дороти Трип. На ней было узкое короткое блестящее платье, в волосах сияли фальшивые бриллианты. Она остановилась на пороге и что-то спросила у метрдотеля. Шейн видел, как тот кивнул и осторожно указал на него.

Дороти медленно повернула к нему голову. Шейн поднял руку. Не ответив на его приветствие, девушка проследовала за метрдотелем и села за столик, откуда могла видеть входящих.

Шейн сделал знак официантке, и та поспешила к нему. Майкл заказал бутылку портвейна «Ди Бланк» 1952 года, потом закурил сигарету. Вновь погасли огни. На сцену под свет прожекторов вышла толстая женщина и начала петь одну из песенок про «Франка и Джона». Шейн не терпел, чтобы женщины пели непристойности, но посетители этого ресторана любили их. При слабом свете настольных лампочек можно было видеть, как люди шептались, смеялись и аплодировали особенно непристойным куплетам.

Зал быстро наполнялся. Едкий запах марихуаны перебивал запах табака.

В антракте Шейн разглядывал пары на танцплощадке. Было заметно, что по крайней мере половина из них — наркоманы. Майкл понял, что прелестные девушки торговали и марихуаной.

Дороти Трип по-прежнему сидела за столиком одна, устремив глаза на дверь. Она не казалась взволнованной, и весь вид ее говорил о том, что она не сомневается в приходе Карла Мелдрума.

К Шейну подошла девушка.

— Приехала Мона. Я сказала ей, что ее спрашивал один клиент. Она сейчас подойдет к вашему столику.

Майкл поблагодарил девушку и дал ей доллар. Затем он отвернулся, так как боялся, что если Мона увидит его, то вряд ли подойдет к столику. Через несколько секунд он услышал звук шагов и приглушенное восклицание.

Он быстро повернулся, оттолкнул стул и встал. Мона кусала губы, взгляд ее стал жестким.

— Это вы! Как я не догадалась раньше…

Волосы Моны блестели. На ней было белое вечернее платье, в котором она казалась юной невинной девочкой.

Шейн сделал знак, чтобы принесли еще фужер, и предложил Моне стул, на который она села после некоторого колебания. Он поднес ей сигарету, зажег ее и налил в фужер превосходного портвейна.

Она отпила глоток и сделала гримасу:

— Вот уж не питье для мужчин!

— У меня женский вкус, — признался Шейн. — Вы не должны ругать и мои сигареты.

— Ладно. Я не употребляю марихуану, если вы имеете в виду именно это.

— Это, конечно, трудно совместить с абсентом, но ведь ее продают здесь, не правда ли?

— Разумеется. Вот почему ремесло танцовщицы так опасно. Слишком много конкуренции среди профессионалов со всеми этими, которые накачиваются наркотиками.

Мона как бы с трудом роняла слова, голос ее был усталым…

— Вы сегодня видели Карла Мелдрума? — спросил Шейн после долгого молчания.

— А вам какое до этого дело?

— Никакого. Вы его не видели… — резюмировал он, внимательно посмотрев на Мону. — Вы ждете его сегодня вечером?

— Ждать Мелдрума? — горько произнесла Мона. — Для меня это кончено! Кончено навсегда! Не может быть и речи, чтобы я для него сделала еще что-нибудь! Никогда больше!

Майкл указал на сидевшую в одиночестве Дороти Трип.

— Можно подумать, что мисс Трип ждет кого-то.

Мона повернулась и пожала плечами.

— О, она… Она кидается Карлу под ноги.

— В ее распоряжении скоро будет отличный кусок.

На лице Моны появилось выражение злобы, смешанной со страхом.

— Если Карл наложит на него руку, этого куска надолго не хватит.

Сделав усилие, чтобы успокоиться, она продолжала:

— Почему вы все время пытаетесь переложить на другие плечи преступление, совершенное накануне? Дарнелл мертв и похоронен. Разве вы не можете оставить их всех в покое?

— Я уже изложил вам свою точку зрения. И могу в одинаковой степени считать виновным и вас, и Карла, и Ренслоу.

— Вот вы уже второй раз обвиняете меня. На каком основании?

— Вы одна из главных подозреваемых. Вы достаточно сильны нравственно и физически, а абсент заставляет людей проделывать странные вещи. Карл пытается покрыть кого-то. Может быть, вас. Он, например, мог впустить вас вчера вечером к Трипам, может быть, вы сняли слепок с его ключа. Так или иначе вы держите Мелдрума в руках и уверены, что он вернется к вам с деньгами, которые скоро получит. Вам, может быть, надоело ждать, пока на Леору Трип подействуют письма с угрозами, и вы предпочли, чтобы он попытал удачи с ее падчерицей. Боже мой! А мне и невдомек, что все так хорошо сходится. Он не знал, что вы замыслили, и вчера вечером послал еще одно письмо. Все в порядке. Это я, чтобы вас успокоить, просто думаю вслух.

Майкл с торжеством поднял свой стакан и опорожнил его. Мона пристально посмотрела на него. В полутьме глаза ее блестели и, как и волосы, казались неестественными.

— Что это за письма, о которых вы все время твердите? Сначала вы утверждали, что их писал Буслл, а теперь обвиняете Карла.

Шейн с восхищением смотрел на нее.

— От этих писем, моя дорогая подозреваемая, зависит раскрытие очень странного преступления.

Он наполнил оба стакана и продолжал:

— Ренслоу будет удовлетворен, если обвинят Карла. Надеюсь, вы поняли, что я не шутил сегодня утром, когда говорил, что брошу кого-то на съедение львам?

— И вам совершенно безразлично, будет ли то виновный или нет? Вы сфабрикуете доказательства против кого угодно, если только удастся, вам!

— Совершенно верно. Я фабрикую доказательства против всех, кого считаю виновными. Но вы очень ошибаетесь, полагая, что я стремлюсь обвинить невиновного.

— Это не великодушно! И это, кроме всего прочего, ложные доказательства.

С циничной улыбкой и странным огоньком в глазах Шейн признался:

— Мне, возможно, придется сфабриковать улики, чтобы убедить полицию. У Пэйнтера такая дубовая башка, что я буду вертеться как сумасшедший, чтобы убедить его… Мне кажется, что, должно быть, Ренслоу предложил вам достаточно большой куш, чтобы убедить вас отдать Карла в лапы полиции. Разве я не прав?

— Он сделал мне такое предложение, это верно.

— Но этого мало для того, чтобы заставить вас бросить вашего мужа, а?

— Хватит! — закричала Мона, вскочив. — Откуда вы узнали, что…

Она вдруг замолчала и прикусила губу.

— Просто догадался. Вы говорили мне, что вы замужем, но для вас это ничего не значит. С другой стороны, вы совершенно уверены в том, что держите Карла в руках. Было нетрудно догадаться, на чем основана эта уверенность. Ренслоу знает это?

— Нет. Почему вы спрашиваете об этом?

— Если бы он это знал, то, возможно, повысил бы ставку.

— До этого дело еще не дошло… но… может быть, вы правы…

— По-видимому, после моего ухода вы выпили слишком много абсента, так что не все поняли…

Шейн остановился. Подняв глаза, он через плечо Моны увидел в дверях зала Буслла Ренслоу. Он был в смокинге и выглядел весьма элегантно, но его глаза были красными, а лицо осунулось.

Шейн взглянул на Дороти Трип. Она смотрела на своего дядю и, казалось, не узнавала его. Ренслоу заметил Шейна и Мону и, чуть поколебавшись, направился к их столику.

— Вот ваш компаньон по пьянке, — прошептал Майкл. — Он идет прямо к вам. Вы не хотите с ним встречаться?

Мона, повернувшись, увидела Ренслоу и произнесла с искренним весельем:

— Я потеряла с вами столько времени, прекрасный блондин, а мне надо немного поработать.

Уходя, она небрежно кивнула Ренслоу. Бывший заключенный занял ее место:

— Вам здорово везет, старина, — сказал ему Шейн. — Что вы будете пить?

— Ничего, спасибо, не пойдет. Мои нервы на пределе.

— Это абсент.

— Она никогда не пьет ничего другого.

Ренслоу казался безразличным, далеким ото всего, а его взгляд был таким же кротким, как и у сестры — Леоры Трип.

— Когда окончилась ваша попойка?

— Час тому назад. Я вернулся к себе, чтобы немного освежиться и прийти в себя от ужасного вкуса этого абсента.

— Попробуйте выпить пива, — предложил Шейн.

Ренслоу вздрогнул:

— Нет, может быть, попозже.

В зале появился посыльный и стал обходить столики, наклоняясь с каким-то вопросом к сидящим. Он приближался к столику Шейна и Ренслоу, который нервно закурил сигарету и не сводил глаз с посыльного.

Интуиция Майкла подсказывала, что этот посыльный был посланием судьбы. Он не знал, почему, но легкая дрожь пробежала по его телу, когда парень подошел к ним и спросил:

— Мистер Буслл Ренслоу?

Ренслоу утвердительно кивнул, и посыльный протянул ему конверт. Шейн дал посыльному монету, в то время как Ренслоу нервно раздирал конверт. Пока Ренслоу читал письмо, Майкл не сводил с него глаз.

Ренслоу, судорожно зажав листок дрожащими руками, еще раз перечитывал написанное. Он страшно побледнел, а Шейн спросил участливо:

— Что, плохие вещи, старина?

Майкл, наклонившись вперед, попытался прочитать послание, но не смог различить ничего, кроме подписи Карла Мелдрума.

Ренслоу поднял глаза и скомкал письмо.

— Нет… Это шутка… Скверная шутка.

Устремив глаза в пустоту, он стал медленно рвать письмо.

— Простите меня, — сказал он, вставая, и, глядя куда-то вдаль, неверными шагами направился к выходу.

Шейн увидел, что у входа к Ренслоу подошла Мона, и у него создалось впечатление, что она ожидала, когда тот уйдет.

Она что-то сказала. Ренслоу сухо ответил. Глаза Моны округлились, и она, как показалось Шейну, начала протестовать.

Ренслоу хотел выйти, но она вцепилась в него, тогда он оттолкнул ее и, размахнувшись, ударил по щеке.

Удар был так силен, что Мона упала на колени и закричала. Что она кричала, Майкл разобрать не мог. К Моне бросились мужчины и стали поднимать ее. Ренслоу скрылся. Никто не смотрел на Шейна. Он быстро подобрал с пола маленькие клочки письма.

После кропотливых получасовых усилий, несмотря на то, что многих клочков не хватало, ему удалось рассортировать найденное:

«…где видел… ство миссис… рип… полночь… триста шесть… терраса… лучай… я обра… цию…»

Он сунул все части мозаики в карман и вскочил. Швырнув на стол десять долларов, Майкл побежал в гардероб за плащом. Дороти Трип исчезла, видимо, тогда, когда он восстанавливал письмо.

Майкл гнал машину, как сумасшедший, но когда машина, заскрежетав тормозами, остановилась, он сразу понял, что приехал слишком поздно.

Возле дома на лужайке сгрудились полицейские машины, а в саду толпились взволнованные соседи.

Шейн остался сидеть за рулем. Закурив сигарету, он с силой тряхнул головой и открыл дверцу. Если бы он поспешил за Ренслоу…

Но он не поспешил за ним и потерял полчаса. Майкл вылез из машины и тяжелыми шагами направился к входу в здание. В горле у него пересохло, голову сверлил вопрос — где может быть Филлис…