Когда экипаж харена вернулся к зданию сыска, солнце уже стремительно шло к линии заката. Ощутимо похолодало, и сошедший на мостовую господин Ранхаш хромал сильнее прежнего. Шидай уже ничего ему не говорил, только смотрел с непонятной мрачной решимостью и совсем нехорошо постукивал тростью по ладони. Видимо, терпение его иссякало.
В холле за низеньким столиком их ждал Варлай. Только они вошли, как молодой оборотень с облегчением подскочил и направился к ним.
– Харен, свидетель вас уже ждёт. Позвольте проводить вас в комнату для допроса.
Комната для допроса в здании сыска была одна, и приспособили её для преступников, поэтому здесь имелись только стол, стул и массивное деревянное кресло с цепями. Кресло с цепями обычно занимал или преступник, или дознаватель, если допрашивался свидетель. Но данетий не рискнул расположить харена на столь сомнительном месте, поэтому на жёстком сиденье беспокойно мялся широкоплечий мужик с чёрной окладистой бородой. Он ощутимо переживал, с опаской косился на цепи и стискивал пальцами край стола. Край натужно скрипел.
Стоило харену войти, как мужик подскочил и испуганно уставился на него.
– Господин Ода̀ш? – уточнил Ранхаш.
Тот быстро кивнул головой.
– Рад видеть вас, – голос харена вдруг зазвучал мягко и вкрадчиво. Стоящий за дверью данетий даже приоткрыл створку, чтобы убедиться, что там действительно начальник, а не кто-то посторонний. – Садитесь. Надеюсь, вам не пришлось долго ждать меня?
Мужчина плюхнулся на стул и гулко сглотнул. Щеки его слегка порозовели, а пальцы чуточку расслабились.
– Нет-нет, господин, – торопливо заверил он харена. – Я почти и не ждал.
– Замечательно, – лицо господина Ранхаша по-прежнему было спокойным, но голос излучал тепло и умиротворение. – Я только начал заниматься делом об ограблении, свидетелем по которому вы выступаете, и хотел поговорить о том дне с вами лично. Вам не стоит волноваться.
– Д-да я не волнуюсь, – браво ответил Одаш, утирая пот со лба. – Тока я ничего более к тому, что сказал ранее, не прибавлю.
– Ничего, я хочу просто услышать ваш рассказ и задать несколько вопросов.
Свидетель, успокоенный вежливостью и мягкостью дознавателя, приободрился и выпрямился.
– Да чего там рассказывать-то? Шёл домой вечеро̀м от Охля̀ши. Ну это гончар, у которого я работаю. Темень уже стояла, волчий месяц светил вовсю, и на улицах почти никого не было. Я решил срезать мимо сокровищницы, там обычно прохожих мало в это время. Это из-за стражи, но мне-то, честному оборотню, чего бояться? Иду я, значит, вдруг слышу хрипы какие-то. Сердце у меня захолонуло. Нехорошее я почуял, ну и двинул на звуки. Завернул за угол, а там улочка, которая как раз к задним дворам сокровищницы ведёт. И на мостовой кто-то лежит, а сверху на него она наваливается.
Мужик судорожно сглотнул и отёр голову от затылка ко лбу, вымаливая у богов защиту.
– Свет волчий как раз ей на лицо падал, – голос его предательски дрогнул. – Страшенное зрелище! Лицо бледное, глаза как две дыры, а губы кривятся в злобе. Одной рукой она держала старика за горло, а в другой зажимала кинжал.
Оборотень опять сглотнул и стыдливо опустил глаза.
– Оторопь меня тогда такая взяла, что с места двинуться не мог. Ноги от страха к мостовой пристыли. Не нашёл я в себе смелости на помощь броситься. Она два раза ударила старика-хранителя кинжалом в грудь, а потом уж вырвала из его рук свёрток. Его она прямо там развернула. Своими глазами видел, камень вот такенной величины, – Одаш развёл пальцы так, что между ними могло куриное яйцо поместиться, – и ворох каких-то блестящих безделушек. Всё это она пересыпала в свою суму и побежала в мою сторону. Я чуть не обмер от страха! Едва разумения хватило в тени спрятаться. Она мимо проскочила и на Малого Медвежонка свернула. Вот и всё. Там уж стража набежала.
– И вы уверены, что это была Амайярида Мыйм? – голос харена зазвучал чуть твёрже.
– Она-она-она! – уверенно заявил Одаш. – Она частенько в нашу лавку наведывалась за посудой под лекарства. Красивая такая, статная, вежливая… – он сбился и тяжело вздохнул. – Всегда монетку сверху накидывала. Кто бы подумал, что она на такое… – он качнул головой и умолк.
– А в какое время вы возвращались домой?
– Я в тот день задержался и вышел, когда за полночь перевалило.
Харен прикрыл глаза. Всё это время он внимательно слушал свидетеля, ни разу не оторвав взгляд от его лица. Казалось, его больше интересовали эмоции мужчины, чем слова.
– Благодарю за ваши ответы. Вы можете быть свободны.
Мужчина обрадованно подскочил и, кланяясь, направился к двери. Только он вышел, как в допросную шагнул данетий. Шагнул нерешительно, сомневаясь, что харену нужно его присутствие. Тот цепко взглянул на него.
– Что известно о свидетеле?
– Я сразу же направил сыскаря к его нанимателю. У господина Охляши он работает гончаром уже полтора года. Нареканий не имеет. Порой выпивает, но не больше, чем остальные. Добродушен, боязлив, покладист. Жены и детей нет. Приехал сюда из Рѝшки на заработки.
Харен откинулся на спинку стула и уставился в стену перед собой.
Данетий немного потоптался и всё же решился прервать размышления начальника.
– У вас на сегодня ещё будут какие-то распоряжения?
– Нет, – тут же откликнулся харен и поднялся. – Утром меня можно не ждать.
В коридоре на него мрачно воззрился Шидай. Трость он держал в левой руке и раскачивал её как маятник. Варлай опасливо косился на лекаря и держался поодаль.
– Мы уезжаем, – коротко бросил харен.
Остановиться он даже не потрудился, продолжив свой путь, но Шидай просветлел лицом и криво улыбнулся.
– Ну наконец-то!
Слуги уже спали, поэтому торжественной встречи не вышло. Харена и его личного лекаря встретил старый управляющий – седой как лунь оборотень, больше похожий на вышибалу в питейном заведении.
– Молодой господин, – гулко пророкотал медведь, едва сдерживаясь от того, чтобы не прижать харена к груди, – что ж вы так поздно? Мы вас ещё к обеду ждали.
– А мы работали, – наябедничал Шидай, протягивая руку для рукопожатия. Её от души, до хруста в пальцах, пожали.
– Совсем не меняетесь, – с укором протянул управляющий, принимая плащ харена. – Вы хоть поздоровайтесь!
– Рад тебя видеть, – покорно поприветствовал его Ранхаш.
– Ну хоть так, – усмехнулся медведь. – Я вам сейчас на стол накрою.
– Я буду есть в кабинете. У меня дела.
Управляющий и лекарь молча проводили поднимающегося по лестнице господина одинаково неодобрительными взглядами.
– Что-то он ещё хуже стал, – заметил управляющий. – Я-то думал, он там с вояками пообтесается и чуть проще станет без наставлений господ-родителей и этого высокородного общества.
– Э, нет, Да̀вий, – с усмешкой протянул Шидай, – это так просто не вытравляется. Ты поесть приготовь, а я ему отнесу. Может, снотворное подсыплю, а то опять утром поспать не даст, засранец!
– Тогда, может, сразу слабительного, – Давий многозначительно поиграл бровями и хохотнул. – Поживее станет.
– Ты что! Он разозлится, – не одобрил Шидай.
– Так на то и расчёт!
– Нет! – твёрдо заявил Шидай. – Учти, я проверю.
Давий недовольно прицокнул, но спорить не стал.
Расположившись за столом, Ранхаш первым делом достал из нагрудного кармана сложенный пергамент. Расправив лист, он самым тщательным образом осмотрел его и повертел перед лампой, но ничего подозрительного не обнаружил. Только слабый пульс магии.
Что-то останавливало мужчину от написания письма. Неясное пока ощущение слегка царапало его. Ранхашу казалось, что он собирается сделать бесполезное дело, потратить время впустую.
Подождав ещё немного, харен взялся за перо и открыл чернильницу. Рука легко и быстро вывела заранее заготовленные слова.
«Госпожа Амайярида, я хотел бы побеседовать с вами. Это в ваших интересах. Я назначен следователем по вашему делу. Если вам не безразлична ваша судьба – ответьте мне.
Ранхаш Вотый»
Только харен поставил свою подпись, как дверь распахнулась и внутрь с подносом вошёл Шидай. Дверь лекарь закрыл ногой, а поднос сгрузил на столик у окна. Только после этого он повернулся и мрачно, тяжело посмотрел на харена.
– Поешь ты, надеюсь, без моих понуканий? – спросил он.
– Ты мне мешаешь, – спокойное лицо Ранхаша тоже омрачилось, а глаза недовольно прищурились.
– Больше почтения, мальчишка! – прошипел Шидай. – Не забывай, что я тебя ещё щенком в зубах таскал.
Желваки на лице харена напряглись, но он ничего не ответил.
– Я спать, и ты тоже ложись. Нога, наверное, отваливается.
Сочтя свой лекарский долг выполненным, Шидай облегчённо вздохнул и, мечтательно улыбнувшись, направился к двери.
Голос харена остановил его у самого порога.
– Ты обещал, – напомнил Ранхаш.
Лекарь непонимающе посмотрел на него, но потом просветлел лицом и улыбнулся.
– А-а-а, сказочка на ночь про господина Ишыя? Точнее, про его невестку Юару? Да там ничего интересного. Она была родной сестрой моей жены.
Лицо харена изменилось. Глаза чуть расширились, и в них мелькнуло что-то похожее на сожаление.
– Ясно, – поспешно ответил он.
– Да? – Шидай удивлённо приподнял брови. – И ты больше ничего не хочешь знать?
Ранхаш прямо посмотрел на него и спросил:
– А ты хочешь рассказать?
Шидай солнечно улыбнулся.
– Нет. Спокойной ночи.
Дверь за ним закрылась, и наступила тишина.
Харен ещё некоторое время просидел неподвижно, а затем повёл плечами, размял шею и тихо, почти неслышно вздохнув, откинулся на спинку кресла. Приподняв левую ногу, он несколько раз согнул и разогнул её и вздохнул уже чуть тяжелее. Брови раздражённо сошлись на переносице, и мужчина устало прикрыл глаза.
Когда Шидай через четверть часа заглянул в кабинет, чтобы забрать поднос, то обнаружил, что еда не тронута, а господин спит, откинув голову на спинку кресла. Некоторое время лекарь стоял в задумчивости, но потом решил, что слишком устал, чтобы тащить харена в постель. Вместо этого он ушёл и через несколько минут вернулся с одеялом. Тщательно укрыв спящего господина, Шидай осторожно отодвинул стол и аккуратно поднял и разместил больную ногу на свободном стуле.
– Мальчишка! – недовольно прошипел он напоследок и, забрав поднос, вышел из комнаты.
Харен проснулся в полночь, когда внизу раздался звон часов. Некоторое время он сонно хлопал глазами, смотря на пятно света на потолке, а затем перевёл взгляд на стоящий поодаль стол. Лист продолжали украшать только строки, написанные им. Выпростав руку из-под одеяла, Ранхаш притянул стол ближе и в очередной раз вгляделся в пергамент.
Этот бывший жених ему что-то недосказал. У письма есть какая-то хитрость, но какая?
Всматриваясь в лист, Ранхаш невольно отметил чёрточки и овалы, словно вытесненные на бумаге. Наверняка остались после предыдущих переписок. Он видел среди документов показания господина Виидаша, которые тот подписал своей рукой. Запоминающаяся подпись. Решительная, витиеватая, можно сказать, вдавленная в бумагу. Это многое говорило о темпераменте её обладателя. Вероятно, за каждое дело он брался со всей горячностью. И писал так же, с горячностью. Перья у него наверняка долго не жили, ломаясь и расщепляясь на конце.
Ранхаш поднёс письмо ближе к глазам, и неожиданно зрачки его расширились, а ноздри хищно раздулись. Пергамент и одеяло полетели на пол.
Харен встал и стремительно шагнул к двери, но затёкшая нога подвела его, и он был вынужден опереться на кресло. Ноздри опять хищно раздулись, но более ничем он не выразил своих эмоций. Продолжить путь он смог только через несколько минут, но за дверь так и не вышел: в коридоре слышались чьи-то шаги и тихое покашливание. Сменив направление, Ранхаш добрался до окна, распахнул его и плавно выскользнул наружу.