Месть трёх поросят

Глава 20 «Воскресение» княжны Бухалкиной

— Значит, так, — принялся излагать свою идею Молодцов, когда ребята отошли от дома Синичкиных, — мы разыграем маленький спектакль. Я надену черные колготки…

— Чего ты наденешь? — поразился Дураков.

— Колготки. Не перебивай. Я натяну на голову колготки и нападу на Синичкину. Типа, я — бандюга. А ты из кустов выскочишь и закричишь: «Эй, ты, козел, отвали от девчонки, а то рыло начищу!» Я сразу даю деру, типа, я испугался, а Синичкина дарит тебе свой поцелуй и картину Бухалкина.

— Ты думаешь? — с сомнением спросил Федька.

— Уверен. Мы с Ромкой Орешкиным в Питере такой же номер проделали с одной девчонкой.

— Ну давай попробуем, сказал Дураков и тут же воскликнул: — О, Димыч, а можно еще круче сделать!

— Как?

— У моего бати медвежья шкура есть. Мы ее на Машку напялим, а Машку на Синичкину напустим. Представляешь, как Элька завопит, когда нос к носу с медведем столкнется. А тут мы из кустов выскакиваем и кричим Машке: «А ну вали отсюда, косолапый!»

— Класс! Да она нам тогда не то что одну — она нам все свои картины отдаст.

— Точно! Аида шкуру на Машку примерять.

— Аида!

Ребята направились к дому Дураковых. Иван Иваныч, как всегда, возился под своим «Запорожцем». Одни ноги наружу торчали.

— Здрасте, Иван Иваныч, — поздоровался Димка.

— Здорово, елки зелёные, — послышался голос из-под машины.

— Батя, я твою шкуру возьму, — сказал Федька.

— Мою шкуру? — озадаченно переспросил Дураков-старший.

— Ну, в смысле — медвежью. Которая в твоей комнате висит.

— Бери, елки зелёные, — разрешил Иван Иваныч, даже не поинтересовавшись зачем.

Федька скрылся за дверью. В этот момент во двор вошел профессор Безбородов.

— Приветствую вас, молодой человек, — сказал он Молодцову. — А Иван Иваныч дома, не в курсе?

— Дома, дома, елки зелёные, — откликнулся Дураков-старший, вылезая из-под «Запорожца». — Здравствуйте, Аркадий Петрович.

— Здравствуйте, Иван Иваныч. Профессор и изобретатель обменялись рукопожатиями.

— Ну как ваша амфибия, Иван Иваныч?

— Да уже почти готова, елки зелёные. Скоро буду испытания проводить. А потом возьмусь еще за одну штукенцию.

— А что за штукенция? — полюбопытствовал Безбородов.

Дураков-старший мечтательно улыбнулся.

— Хочу, елки зеленые, «оживитель» сделать да свою прабабку оживить. Она такие интересные сказки мне в детстве рассказывала. Охота еще раз послушать.

— Чудненько, чудненько, — разгладь окладистую бороду Безбородов.

А Димка захихикал.

— Напрасно хихикаете, молодой человек, — сказал ему профессор. — Любая идея даже сама безумная, имеет право на существование. По большому счету, только безумные идеи и способствуют прогрессу… А это еще что такое? — прервал он сам себя, глядя поверх «Запорожца».

Молодцов тоже посмотрел. Из дома на задних лапах вышел… медведь. А точнее Дураков-младший в медвежьей шкуре.

… Умной Маше медвежья шкура тоже пришлась впору. Теперь оставалось дождаться удобного момента, когда Синичкина пойдет за околицу, в лес.

Долго ждать ребятам не пришлось.

Буквально на следующее утро Федька услышал звонкий Элькин голосок с соседнего двора:

— Мамочка, я пошла на пленэр…

Дураков встал было в тупик — что ещё за «пленэр»? Но, к счастью, Регина Арнольдовна спросила:

— А куда именно, доченька?

— На болото, мамочка. Хочу написать болотный пейзаж.

«Зашибись!» — подумал Дураков и понесся к Молодцову.

А мать и дочь продолжали разговор:

— Только я тебя умоляю, Элечка, ни в коем случае не ходи по болоту!

— Ну что ты, мамочка. Я с краешку расположусь.

Они еще немного поговорили, и Элька, прихватив мольберт, отправилась на «пленэр». То есть на Чертово болото. А следом за ней, прихватив Машку с медвежьей шкурой, отправились Димка с Федькой.

Углубившись по тропинке в лес, мальчишки надели на свинью медвежью шкуру, превратив таким образом хрюшку в мишку. Они уже хотели двинуться дальше, но тут впереди послышались шаги.

— Синичкина возвращается! — зашептал Молодцов. — Прячь Машку!

— Машка! В кусты! — приказал Дураков.

Понятливая свинья юркнула в густой кустарник. И затаилась там.

А на тропинке показалась… нет, не Элька. А высокая мужская фигура. Это был директор охотхозяйства Василий Тимофеевич Рябчиков. Но для мальчишек Рябчиков теперь прочно ассоциировался с одним-единственным словом — МАНЬЯК!

На плече у Рябчикова висело охотничье ружье. Двустволка.

При виде ружья ребята одновременно подумали о том, что для маньяка сейчас удобный момент их прикончить.

Кругом ни души. Снимай двустволку с плеча и из одного ствола — ба-бах! — по Димке, а из другого — ба-бах! — по Федьке.

Но Рябчиков, видимо, решил отложить убийство ребят до четверга.

— Привет, пацаны, — расплылся он в улыбке. — Гуляете?

— Ага, гуляем, — сипло подтвердили Димка с Федькой. (У того и другого от волнения сел голос.)

— Я тоже гуляю. Погодка великолепная.

— Ага, великолепная.

— В четверг на охоту идем?

— Ага, идём, — продолжали односложно отвечать мальчишки, переминаясь с ноги на ногу.

Вот черт! Когда же этот Рябчиков от них отстанет?

Но маньяк и не думал отставать.

— Слышите, как птички поют? — спросил он.

— Ага? слышим.

Птицы в лесу и впрямь заливались, кто во что горазд. И пели, и чирикали, и пощелкивали.

— О, это малиновка… — прислушивался Рябчиков, — а это соловушка… Фьюти-фьють, фьюти-фьють, — стал он подсвистывать соловью. — О, а это дятел стучит…

«Сам ты дятел!» — глядя на маньяка, думали ребята.

И тут в кустарнике раздался едва уловимый шорох. Но Рябчиков его услышал. Недаром же он получил медаль «Заслуженный охотник».

Маньяк вгляделся в кусты.

— Ух ты! — ахнул он, срывая с плеча ружье. — Медведь!

— Не стреляйте! — дико заорал Дураков. Но было уже поздно.

БА-БАХ — прогремел выстрел.

Машка, словно танк, ломанулась через заросли кустарника. БА-БАХ — пальнул Рябчиков из второго ствола.

Свинья припустила с утроенной скоростью.

— Маша! Маша! Стоять!.. — Федька кинулся следом за Машкой.

— Куда-а! Куда-а! — завопил Рябчиков. — Это же медведь! Он тебя задерёт!

— Это не медведь! — воскликнул Димка. — Это — свинья!

— Какая свинья?! — обалдел Рябчиков.

— Обыкновенная! Мы на нее медвежью шкуру нацепили.

Рябчиков еще больше обалдел:

— Зачем?!

— Да просто так! Играли!..

Сорвавшись с места, Димка помчался вслед за Федькой и Машкой. Но они уже как сквозь землю провалились

— Федь-ка-а! — орал Молодцов. — Машка-а!..

Ответа не было. Да и не могло быть, потому что хрюшка продолжала нестись по лесу как угорелая. А за ней, тоже как угорелый, несся Дураков.

Вскоре Машка с Федькой выскочили к Чертову болоту. Прямо к тому месту, где расположилась Элька Синичкина с мольбертом.

Увидев медведя, Синичкина пронзительно завизжала и от страха полезла в болото. Угодив прямиком в трясину. Трясина, естественно, стала ее засасывать.

— А-а!.. — в ужасе закричала Элька. — Ма-ма!.. Ма-а-мочка!..

Но мамочка была далеко. В Хлевном. Загорала там, лежа на раскладушке.

Зато Дураков был рядом. Не раздумывая ни секунды, он схватил длинную корягу и бросился на помощь Синичкиной.

— Держи, Элька! — протянул он ей второй конец коряги.

Синичкина судорожно уцепилась за корягу. Дураков начал вытаскивать девочку из зелено-бурой жижи. Трясина с неохотой отпускала свою добычу. Прошло, наверное, минут десять, прежде чем Федька с Элькой оказались на твердой почве, где их поджидала Машка.

Умная хрюшка сумела самостоятельно освободиться от медвежьей шкуры и теперь лежала на травке, отдыхая; побив мировой рекорд среди свиней в беге на длинные дистанции.

— Ой, свинья?! — округлились глаза у Синичкиной. — А мне показалось, что тут был медведь.

— Ты обозналась, Эля, — с умным видом сказал Дураков. — Приняла свинью за медведя.

Но Синичкиной было уже не до свиньи, она с благодарностью смотрела на Федьку.

— Спасибо тебе, Дураков, — произнесла Элька с чувством. — Ты спас мне жизнь.

Федька засмущался:

— Да ну, фигня.

— Нет, Дураков, для меня моя жизнь не фигня. Поэтому я должна тебя отблагодарить.

— Ничего ты не должна, — еще больше засмущался Федька.

— Нет, должна, — настаивала Синичкина.

— Ну хорошо, — сдался Дураков. — Должна так должна. А как ты собираешься меня благодарить?

— Девушка может отблагодарить парня только одним способом…

И не успел Федька даже глазом моргнуть, как Элька ЧМОК его в правую щеку. И тут же в левую — ЧМОК.

Дураков сразу и поплыл. Еще бы! Его ведь еще никогда в жизни девчонка не целовала.

Глупо улыбаясь, Федька сказал первое, что пришло ему в голову:

— Зашибись.

А Синичкина начала рассказывать о своих ощущениях:

— Так страшно было. Будто тебя за ноги схватили и тянут, тянут. Я себя ощущала Керри Роббинс.

— Кем-кем?

— Керри Роббинс. Героиней фильма «Болотные твари». Ее тоже в трясину засасывало.

— Точно! — вспомнил Федька. — Я смотрел этот фильм! Классный «ужастик»!

— Классный, — подтвердила Элька. — Это мой любимый фильм ужасов.

— Ты любишь «ужастики»?! — не поверил своим ушам Дураков.

— Ой, я от них прямо тащусь, — призналась Синичкина.

Если раньше Элька просто нравилась Федьке, то после этих слов он полюбил ее всем сердцем. И, не откладывая дела в долгий ящик, Дураков предложил:

— Эля, давай поженимся!

Синичкина опешила:

— Поженимся?

Федька кивнул:

— Ну! И будем каждый день вместе «ужастики» смотреть.

— Как же мы поженимся, если еще в школу ходим?

— Плевать! — бросил Дураков.

— Нет, я так не могу, — покачала головой Синичкина. — Да мне и мама не разрешит сейчас замуж выходить. Надо вначале школу закончить.

— Ладно, давай вначале школу закончим, — согласился Федька. И тут же спросил с интересом: — А ты «Куклу-убийцу» видела?

— Видела.

— Скажи, класс?!

— Да, крутой «ужастик». А ты «Люди-тараканы» смотрел?

— Смотрел. Клевый фильм!

…Пока Дураков с Синичкиной обсуждали «ужастики», Молодцов блуждал по лесу. И в конце концов тоже вышел к Чертову болоту, но совсем не в том месте, где были Федька, Элька и Машка. Тем не менее он сразу же заметил Синичкину, сидящую на пенечке.

Димка хотел было скрыться в кустах. Но под ногой у него предательски хрустнула сухая ветка.

Синичкина обернулась. И Молодцов увидел, что это не Синичкина, а Орешкина. А в следующую секунду Димка понял, что это и не Орешкина.

На Молодцова молча глядела… княжна Бухалкина.