Метаморф на Гее

Глава третья в которой появляются Андрей, Катя и верблюд.

И вот настал тот волнительный день, когда Молчун положил себе выйти на берег и внедриться в людское сообщество. К берегу он придрейфовал в виде группы медуз, но прежде чем начать трансформацию в арабов, создал "чайку", взмывшую над побережьем в качестве разведчика. И не напрасно! С высоты птичьего полета "чайка" обнаружила мчащуюся в облаке пыли именно к данному участку берега кавалькаду. Сначала ни состав, ни смысл ее были Молчуну непонятны. Наконец он разглядел, что впереди на верблюде, вцепившись в горбы, мчатся два седока и что это мужчина и женщина в европейских одеждах. А следом галопируют шесть арабов в черных бурнусах, на черных конях, которые постепенно настигают европейцев, охватывают их в полукольцо и гонят к берегу. Молчун вспомнил основные сведения об арабском менталитете и посочувствовал обреченным беглецам: если они были уличены в прелюбодействе или просто нарушили какие-то приличия, кара их ждет несуразно жестокая.

Тем временем погоня почти завершилась: верблюд выбежал на береговой обрывчик и встал – как ни понукали его седоки. Тут же, гортанно крича, подскочили арабы, и двое из них, прыгнув с коней, поспешили к верблюду и беглецам. Вдруг европейцы стремглав кинулись на шею верблюда, с нее на кромку обрыва, с обрыва на пляж и, схватившись за руки, бросились в воду! Арабы дружно выругались, погарцевали на обрыве, но в океан сигать не стали, а рассредоточились вдоль берега в ожидании неминуемого конца: либо пловцы повернут где-то к берегу, либо выбьются из сил и утопнут.

Плыть бедолагам пришлось как раз через омедузенного Молчуна. Ядовитых стрекал у него, конечно, не было, но пловцы инстинктивно пытались уворачиваться от студенистых тел.

– Андрюша! – слабо воскликнула по-русски молодая женщина. – Какой в этом смысл?

– Плыви, Катенька! – отозвался ее сотоварищ, мужчина лет сорока. – Если дадимся им в руки, тебя забьют камнями, а обо мне и говорить нечего…

– Мне так жаль, – покаянно молвила Катя. – Ведь это я тебя совратила…

– Полно Катенька, я не мальчик и жалею не о том, что тебя встретил, а что встретил так поздно и неуместно. Но плыви, не разговаривай, береги силы и верь, что они нам еще пригодятся…

Катя в ответ испустила стон, но поплыла молча.

"Что же, – встрепенулся Молчун, – так и дать им утонуть? Я прогрессор или кто?"

Дальше он стал действовать стремительно: собрал свои студенистые тела в две массы, в которых начались невнятные сперва трансформации, но через минуту-другую в воде явственно обозначились два "дельфина". Они попрыгали из стороны в сторону, порезвились, осваивая только что неведомую технику движений, и бросились вслед упрямым пловцам. Вот уже догнали, одновременно поднырнули под них и, ощутив касания человеческих животов, слегка приподнялись. Женщина инстинктивно шарахнулась в сторону и соскользнула со спасителя. Мужчина же ухватился за шею "дельфина" и, не ощутив противодействия, умостился основательнее – хотя и был в недоумении. Обернувшись, он увидел барахтающуюся спутницу, второго дельфина возле нее и, сжав ногами бока своего, попытался руками повернуть его назад. И – о, чудо! – у него получилось: дельфин повернул обратно!

– Катя! – во весь голос крикнул неведомый Андрей. – Не бойся, хватай дельфина за плавник и седлай его! Им, видно, захотелось нас спасти!

– Ишь, какой догадливый попался, – пробурчал про себя Молчун-1, а Молчун-2 нырнул под женщину повторно. В этот раз и она ухватилась, умостилась, рассмеялась и разрыдалась.

– Что за реакция у этих женщин? – ментально подивились Молчуны, слаженно двигаясь в открытое море. – А, впрочем, и наши гидранки сильно от гидран отличаются…

– Андрюша, – позвала сквозь слезы и улыбку Катя. – А они нас там не бросят?

– Сколько я слышал про такие случаи, не должны, – заверил храбрящийся Андрей. – И в добре и в зле животные последовательны…

– Может, распадемся для смеха и поучения на шары? – хохотнул Молчун-1.

– Моя не выдержит, сердце лопнет, – предостерег Молчун-2. – Да и дешевка это.

– Сам ты дешевка, – обиделся близнец. – А далеко мы собрались?

– Давай у "чайки" нашей спросим: что-то она самоустранилась…

– Да здесь я, здесь, отслеживаю всю картину. Арабы на колени повалились, Аллаху молятся, глаза выпучив. Все, отмолились, на коней садятся, пятки им в пах и поскакали от берега, словно дэвы за ними гонятся. Так что можете поворачивать.

– А скажи, – спохватился Молчун-1. – Где находится верблюд беглецов?

– Ну, хоть арабы и спешили, но верблюда с собой захватили – видно, они здесь на дороге не валяются…

– Вот и хорошо, – порадовался Молчун-1. – Давно хочу верблюдом стать.

– А ты у товарищей спросил?! – в один ментальный голос рявкнули "чайка" и Молчун-2.

– Ты как была в дозоре, так в нем и останешься, – парировал Молчун-1. – Только, наверное, во что-то другое превратишься, столь же мизерное. А что касается тебя, товарищ "дельфин", то так надо для дела. Усек?

– Андрюша, – вновь подала голос Катя. – Наши дельфины к берегу поворачивают…

– Вижу, вижу, – сквозь зубы отвечал Андрей. – Но идут по большой дуге… Может, хотят подальше от того места высадить?

– Нет, нет, я то место запомнила, во-он по той скале, красной на желтом фоне – прямо к ней мчат!

– М-да, действительно. Но куда с берега подевались арабы?

– Может быть, залегли? И нас подкарауливают?

– Да вроде нет… Видишь, там к океану есть небольшой уклон, поэтому обрыв и подходы к нему более-менее просматриваются. В общем, рискнем. Если же они откуда-то выскочат, вновь бросимся в воду. Больше нам ничего не остается…

– Это чудо, Андрюша, – счастливо шептала Катя, стоя обнявшись с любимым мужчиной на пустынном обрыве над Индийским океаном. – Наверное, есть Бог на свете, мы с тобой ему приглянулись, и он нас спас.

– Я всегда считал себя атеистом, – отозвался Андрей с виноватой ноткой в голосе, – и жить в атеизме мне было просто и уютно. А теперь все усложнилось, не знаю, что и думать…

– Не надо все время думать, просто живи и чувствуй, как хороша жизнь. И мы с тобой хороши, а жизнь нам сохранена, чтоб мы и дальше любили друг друга. Вот ты меня сейчас обнимаешь, и я уже почти забыла все страхи. Все во мне к тебе льнет, просит твоей ласки: и губы, и груди, и бедра и лоно…

Все мое – твое, все для тебя. Возьми же мои прелести, сомни, разнежь, зажги страстью…

– Эк они возбудились, – взбодрился тож Молчун-"чайка". – Счас смогу узреть половой акт между людьми… Меж крабов, рыб и черепах видел, а эти как? Ага, предварительные ласки: объятья, потискивания, поцелуи, поцелуи, поцелуи…Всю зацеловал, буквально всю. О, еще и кусает…Теперь грудь высасывает: одну, другую. А лоно вовсю жмет, пальпирует… Интересная техника и вполне действенная: вон как она выгибается, трепещет… Наконец и семяввод задействовал… Тут техника обычная, почти как у черепах, только почему-то животом к животу. Сдается мне, что черепаший метод все же удобнее.

(Замечание в скобках: по сравнению с гидранами возможности у людей скудноваты: мало того, что гидранцы могут трансформироваться и, соответственно, переживать все виды совокуплений, но в своей естественной форме, имея столько щупалец и стрекал, способны создавать буквально симфонии чувственных ощущений, что подлинные умельцы и делают. Вот только чтобы стать таким умельцем, необходимо долгое общение с опытными и тоже виртуозными самками, терпеливо подсказывающими самцам последовательность, интенсивность и совокупность воздействий на их чувственные органы. Однако для подобных экспериментов необходима уйма свободного времени. Да и самки такие нарасхват, простым гидранам они практически недоступны.)

Конечно, у Молчуна было несколько сексуальных контактов с гидранками, в том числе с одной взрослой и относительно опытной, но единичные контакты в этой сфере – ничто. В итоге даже вкуса, стремления к сексу у него еще не появилось. Но вот сейчас, наблюдая всю технику, а затем апогей человеческого полового акта, Молчун – "чайка" непроизвольно ощутил нарастание в теле томления, затем жар и сильный, частый пульс. Он стремглав ринулся с высоты к ленивым волнам и стал носиться над ними хаотично и даже издавать крики.

– Что ты разнервничалась, трясогузка? – запросил по ментальной связи Большой Молчун, только что трансформировавшийся в верблюда и потому не воспринимавший любовный акт.

– Да так, рыб гоняю, – смалодушничала "чайка".

– Во дури-то у тебя еще… Давай, лети к влюбленным и дай знать, когда мне можно будет к ним подойти.

"Чайка" взмыла над обрывом, зависла и сообщила:- Уже можно, лежат рядом без сил и чувств.

– Андрей, я слышу шаги, – всполошилась Катя. – Тяжелые. Ой, это наш верблюд! Точно наш: вот пятно белое на боку, залысины и копыта все сбитые! Где же он прятался? И надо же, нас нашел! Наверно, есть бедняга хочет…

– Катя, верблюды долго могут обходиться без пищи, а нашего мы из стойла увели, где его наверняка и поили и кормили. Странно, почему арабы его с собой не забрали… И где он на самом деле был: мы, вроде, все окрестности с тобой оглядели.

– Наверное, под обрывом. Спрыгнул за нами и лег в расщелину, вот его и не приметили. Или приметили, но не смогли, не успели назад вытащить: что-то ведь их спугнуло?

– Это да, спугнуло. Пожалуй, что наши дельфины. Арабы же видели, как мы лихо помчались в океан. Приняли за вмешательство Аллаха, испугались и убрались. Может и вообще от нас отстанут…

– Хорошо бы… Только Азиз вряд ли успокоится: как же, ведь его оскорбили и ограбили, первую жену увели…Трех оставшихся ему, конечно, мало. Хоть не такой он и самец, с одной кое-как управляется. В студенчестве, правда, ко мне пылал, ласки, слова и подарки расточал. Тем и пленил. Да еще экзотикой этой долбанной: море, пальмы, фонтаны, гарем… Вот и попала в настоящий гарем: туда не ходи, сюда ходи, в глаза мужчинам не смотри, будь незаметной на людях. Еле умолила его разрешить быть переводчицей на больших приемах в русском консульстве в Адене. Ведь совсем от безделья и невостребованности измаялась…

– Тут он промашку дал, твой Азиз. Если быть жестким собственником, то до конца.

– Ты тоже, тоже такой собственник?

– Нет, Катенька, я это, увы, стеоретизировал. А свою жену тотчас оставил, узнав, что у нас уже любовь a trua…

– Так ведь и это проявление собственничества, то есть мужского шовинизма, Андрюша, – ласково пожурила любовника неверная жена. – Разве в вашем кругу не считается, что у нормального современного мужчины кроме жены должна быть любовница? Этому вы находите и объективную причину: мол, образованных сексапильных одиноких женщин полно, а мужчин им подстать гораздо меньше. Но статистика, поверь, существует для дураков. В жизни все сложнее или наоборот, проще: если женское сердце всколыхнулось навстречу мужчине, то никакие цепи, даже супружеские, его не удержат. Вот как мое потянулось навстречу тебе…

– Ты права, Катенька, – целуя женщину легонько в губы, смирился Андрей. – Так что, действуем по прежнему плану? То есть прощай Йемен, да здравствует Оман? Слава богу, документы, кредитки и даже деньги все еще в кармане рубашки, в пластике, и ничего вода с ними не сделала. Только обуви мы с тобой лишились. Но если верблюд согласится вновь везти нас на себе, то это не страшно.

– Какой интересный симбиоз: человек-верблюд… – подумал Молчун, продолжая перетаптываться возле людей. – А вот с конями не так: арабы явно не спрашивали их о согласии, просто вскочили на спину, ударили по бокам и те рванули с места…

– Слушай, а правда, он же не взнуздан, – прошептала Катя. – Как мы его поймаем и уговорим?

– Ну, у тебя такой шепот трогательный, – улыбнулся Андрей. – Подойди к нему и пошепчи: ты согласен, кудлатый, отвезти нас туда, не знаю куда?

– Что-то мне его улыбка и словечки не нравятся, – решил Молчун. – Вот Катя – сама приятность. Пожалуй, отвезу их в Оман, а то в Йемене ее камнями закидают. Однако надо бы вспомнить или как-то узнать, есть ли в Омане президент? А в Йемене? Ведь было же, было в памяти!

Тем временем Катя, в самом деле, смело подошла к "верблюду", взялась за шерстистую шею и, глядя в прищур верблюжьих век, негромко попросила:

– Голубчик, ляг на землю, дай нам на тебя забраться…

И на глазах ошеломленного Андрея гордый "корабль пустыни" пал на колени и прилег, смиренно ожидая седоков. Со словами "Так что ж, нам теперь все звери и твари будут, по мере надобности, подчиняться?" бывший атеист полез к заднему горбу, потому что за передним уже примостилась шустрая Катенька.

– А теперь, голубчик, – потянулась Катя к верблюжьему уху, – поднимись и иди вперед, а я тебе хворостинкой буду путь указывать.

Андрей теперь почти не удивился, что и эта просьба взбалмошной дамочки была верблюдом выполнена. Хотя еще пару часов назад сей зверь в его руках не был столь покладист.