Метаморф Том 3. Открытый мир

Глава 2

— Что, устал? — сочувственно спросила у меня Нора.

— Да тут копать не перекопать! — в сердцах бросил я, прислушиваясь к обстановке. Мне было совершенно неясно, сколько ещё рыхлить до поверхности землю. С равным успехом я мог копать ещё столько же, или неожиданно вывалиться на свободу, уже в следующие пять минут.

Эта заноза, Нора искусно манипулировала моими ожиданиями, заставляя меня подгребать землю ещё и ещё. И ещё немного. Кажется, она опять издевалась.

«Пилите, Шура, пилите — она золотая!». В смысле, копайте, Виктор. И обрящете.

— Тогда ладно, Витя, — вздохнула Нора, — Бросай лопату. Можешь уйти домой пораньше сегодня. Хорошо поработал.

— Очень смешно, — проворчал я.

У меня было ужасное настроение. Нора, конечно, не была его причиной. Но она и не делала его лучше.

— Не жалеешь ещё, что вернулся? — проницательно спросила она у меня, — На Земле своя атмосфера. В земле — тоже. Только разнообразия меньше.

— Предлагаешь закопаться обратно, пока не поздно? — рассмеялся я.

— Ты хочешь об этом поговорить? — серьезно спросила у меня Нора.

— Блин, Нора. Хватит, — проворчал я, — Сама посуди: изначально мы хотели вернуться на Землю, поскольку у нас была здесь семья. И я не совсем про маму с бабулей сейчас толкую, чтобы ты понимала. Я здесь двух маленьких метаморфов заделал ещё, как ты помнишь.

— По итогу, ты заделал в другом мире не двоих, а сразу четверых, — кивнула Нора.

— Всё так, — подытожил я, — В иных условиях я задумался бы даже, есть ли смысл мне возвращаться на Землю? Будь путешествие между мирами, всё равно, что с Прасковска в соседнее село на маршрутке сгонять, это одно. А так, когда ты оставляешь всех за собой, кажется, навсегда…

— Так что же выходит? — переспросила Нора, — Метаморф — назад?

— Какое нам теперь, нафиг, назад? — пробурчал я, вновь начиная копать своими корявыми отростками, похожими на кротовьи, — Нас с тобой, хотя бы раз, кто-нибудь спросил? Сначала закинули, как кутенка, в Разлом — и на тебе. Ты на Ухике, океанское дно исследуешь. Сейчас то же самое, только в земле.

— Тогда, наверное, нет смысла тебе убиваться, Виктор, — резонно заметила мне Нора, — Мы всё равно пока не можем никуда с Земли деться. А о твоих девчонках Анаак хорошо позаботится, я уверена.

— О Нае тоже? — сумрачно спросил я.

В память мне врезался тот момент, когда её, крошечная на таком расстоянии, фигурка падала вниз с облаков. И никто не мог ничего тогда сделать — ни Анаак, ни я сам. Быть может, если бы я бросился спасать в первую очередь её, тогда… хотя я никогда не сделал бы выбор в пользу одного, против трех.

— Виктор, — тихо прошелестела Нора, — Пока ты не знаешь чего-либо окончательно — ничто не предрешено. Что, если блокировка телепортации пропала и Анаак в последний момент сумел её вытащить? Что, если случилось какое-то чудо, наконец? С ней был твой детеныш, и ты укреплял её тело — ты помнишь? Ничто не предрешено ещё, Виктор.

— Наверное, — вздохнул я, протерев органы зрения грязной лапищей. Какого-то хрена, они у меня слезились. А теперь ещё больше.

Ладно, Нора была права. Кроме меня, других землекопов поблизости не обнаруживалось. Вариант свалить со смены домой пораньше тоже не прокатывал. Копать значит копать.

Я не знаю, сколько времени у меня это заняло. От однообразия дурной работы, время тянулось как жевательная резинка. Впору было измерять затраты не времени, а нервных клеток. Я их тут килограмма два в землю вкопал, если не больше.

— Вздор! — вновь покопалась у меня в мыслях Нора, — В тебе во всём сейчас и полкилограмма не будет. Какие могут у тебя быть нервные клетки, я не знаю. Мозгов грамм пятьдесят набралось бы ещё — и то хлеб.

— Ну, спасибо! — проворчал я, неожиданно вырываясь наружу — в холодный и смрадный, затхлый воздух.

В нос ударил запах чего-то давно подгнившего, каких-то свалявшихся комьями слизи, садовых овощей и крысиных экскрементов. Всё это добро было в беспорядке разбросано по земляному полу, в развороченных сетчатых мешках из-под овощей.

Судя по тому, что я видел своим черно-белым, ночным зрением, это был погреб какого-то гаража. Не очень большой. Если мне не изменял глазомер, ширина одной бетонной стенки была около двух метров. Другой — чуть более.

Увидев всё сваленное в погребе богатство, Нора мысленно захлопала в ладоши.

— Биомасса, ура! — коварно сообщила она мне, — Смотри, сколько у нас тут возможностей набрать массу, Виктор! Ты глянь!

— Буэ!

— Ну же, Виктор. Вон та морковка вроде не сильно подгрызена. Даже странно. Смотри, какая она сочная! Крысы же любят морковь? А ты чем хуже?

— Она не только подгрызена, но, наверное, ещё и обгажена, — мысленно рявкнул я на неё, — Сама её грызи, Нора. Тьфу, блин. Фу, какая пакость!

Нора только фальшиво вздохнула. Мол, стоило попробовать. Вдруг бы я согласился?

У всей ситуации был один несомненный плюс — я теперь хоть примерно понимал, где я, что я, и что дальше делать. Раз меня запихало в чей-то гараж — сначала надо взобраться по лестнице из погреба, а там разберемся. Меня немного волновал вопрос, как я буду открывать крышку в погреб, но именно что немного.

В конце концов, термиты ещё мельче меня будут, и всё равно они как-то дерево прогрызают. Синтезирую какую-нибудь кислоту, или попробую научиться переваривать древесные волокна напрямую. Это сугубо технический вопрос, в принципе. Чего-нибудь, да придумаю.

Меня больше беспокоило то, с какой натугой я отращивал себе «бегательные» конечности. Это было не то, чтобы больно… но какое-то внутреннее напряжение я при этом отчетливо ощущал. Словно преодолевал некое сопротивление среды, пытаясь бежать под водой.

Что здесь, чёрт подери, не так?

— Да всё так, — проворчала в ответ мне Нора, — Мы на Земле, если ещё не понял. Здесь прошло не так много времени. Атмосфера ещё не успела насытиться маной, как это произошло на Ухике. Так что придётся тебе придержать немного коней, метаморф.

— Ну вот, — разочарованно пробормотал я в ответ. Мне живо вспомнилось, как я тоскливо бродил от одной аномалии к другой, в поисках маны на трансформации. Вот уж не думал, не гадал, что снова начнется эта пьянка.

— Не всё коту масленица, — сказала мне Нора, — Ну а вообще… расслабься. Прямо как тогда, уже всё равно ничего не будет. Тут и маны побольше стало, и ты теперь гораздо сильнее.

— Значит, ты предлагаешь мне работать в медленном темпе, — пробормотал я, приноравливаясь к изменениям. На самом деле, они мало что меняли в моей тактике. Однако и особой радости не вызывали. Прорвемся.

В любом случае, прорваться сначала требовалось из погреба наружу. Я как раз отрастил некое подобие задних лап, чтобы с их помощью двигаться. Передние лапы у меня уже имелись, и они были непропорционально крупные, к слову. Именно ими, как экскаваторными ковшами, я и вскапывал землю.

И у них довольно скоро обнаружился скрытый функционал. Не то, чтобы я этого просил…

— Виктор, ах-ха-ха! — Нора, кажется, готова была покатиться со смеху, — Передние лапы перевешивают тебя вперёд, похоже. Да хватит уже кувыркаться!

— Грр, — я невесело огрызнулся в ответ.

Позвоночник упрямо клонило вперед, так что пока я бежал к лестнице, дважды успел клюнуть носом в землю. Всякий раз перекувыркиваясь через голову, Норе на потеху.

Подбежав к лестнице, при моих размерах кажущейся циклопическим строением, я попробовал её на прочность коготками. По счастью, лестница оказалась приставной, сделанной из грубо сколоченных друг с другом досок. Мои когти легко вонзались между древесных волокон, так что проблема взобраться наверх отпадала сама собой.

Я наловчился лазать по отвесным стенам ещё тогда, когда в одиночестве бродил по улицам брошенного Прасковска. В поисках пропитания приходилось проникать и на третьи, и на четвертые этажи квартир — всё через балкон, подобно форточнику. Это потом уже, я нашел Айгуль и Шурку с телекинетической отмычкой и телепортацией, после чего слегка обленился.

А до тех пор, я разбирался с проблемами так, как и положено забавной зверушке. Как и ожидалось, навык никуда не делся.

Я белкой взобрался до самого верха, и стукнулся в крышку погреба головой. Этот барьер грозил оказаться уже посерьезней: обитая металлическими листами крышка оказалась закрыта сверху на какую-то щеколду. Похоже, нам с Норой придётся её приподнимать живым домкратом.

Мой позвоночник причудливо вытягивался в высоту, пока плечи не уткнулись в неподвижную преграду. Я изо всех сил уперся ногами в верхнюю ступеньку лестницы, и начал отталкивать крышку люка вверх от себя.

Добился я только того, что прогнившая деревянная ступенька обломилась прямо подо мной, и я от неожиданности пересчитал все оставшиеся ступеньки собственным подбородком. Без особого ущерба для себя, конечно. Кроме, разве что, морального — всё это время Нора надо мной заливалась.

— Пфффф! — это было самым членораздельным из того, что я от неё услышал.

Я устало вздохнул от этого издевательства. Ладно, вторая попытка.

Взбираясь очумелой белкой по лестнице, я вдруг вспомнил о давным-давно прочитанной статье, в которой рассказывалось о последствиях вспучивания льда зимой. Как известно, вода при обращении в лёд увеличивается в объёме. И хорошо, если это не происходит под фундаментом, потому что сила морозного пучения сдвигает бетонный дом, как чемпион тяжелоатлет — пластиковую гирьку.

Конечно, я не собирался набирать воду и её замораживать. Хватает и других вещей, которые умеют увеличиваться в объёме.

Я просунул кончик лапы в зазор между бетонным проёмом и металлической крышкой. Пришлось сделать его тоньше нитки для шитья, ну да не беда. Сейчас увеличим обратно, а если крышка будет мешаться, ей же хуже, я думаю.

Я сосредоточился, плавно перенося собственный вес и объём в зазор проёма. Давление внутри кончика лапы нарастало, вплоть до того, что мне пришлось отключить болевые рецепторы. Интересно, испытывает ли росток дерева такую же боль, пробиваясь через асфальт?

Мне приходилось буквально силой воли продавливать собственную плоть. Ибо она сопротивлялась мне, с упорством достойным лучшего применения. Она так и стремилась растечься вдоль бетонного проёма, вместо того чтобы давить на крышку собой. Вот она, живая вода!

Наверное, у меня прошло полминуты в упорной борьбе с самим собой, прежде чем я услышал хруст сминаемого металла. Крышка в погреб треснула ровно посередине, оставляя солидной ширины зазор, в который я поспешил юркнуть, ловким заячьим прыжком.

— Мы почти выбрались! — подытожила Нора, пока я активно принюхивался к обстановке вокруг.

Мне ещё предстояло выбраться из самого гаража, но в качестве серьезного испытания, эта задача уже не котировалась. Я видел вентиляционную трубу, которая с моими текущими размерами была всё равно, что открытая дверь наружу. Всего-то, тряпичный кляп отодрать, и я на свободе.

В гараже было, считай, совсем шаром покати. Ну, не считая разгуливающих в нём грызунов. Я не нашел в них ничего интересного, и просто решил игнорировать.

— А вот они тобой заинтересовались, и ещё как, — хихикнула Нора. Я чертыхнулся, оглядываясь назад.

Надо мной нависла серая, почти исполинская по сравнению со мной, крысиная морда. Длинные белые усики шевелились, пока меня обнюхивал грязный розовый нос. Черные глазки-бусинки внимательно отслеживали каждый мой шаг.

— Тьфу, пакость, — поёжился я, разглядывая длинные желтые зубы в крысиной пасти, — Слушай, валил бы ты, крыс. Не до те…

Закончить я не успел — моё туловище обхватили две передние крысиные лапы, после чего меня целиком отправили в рот, словно батончик из шоколада. Мелкие зубы лихорадочно заработали, пытаясь отгрызть мне что-нибудь, вкусное.

— А-а-а-а! — заорал я, запаниковав от неожиданности, — А-а-а, тварь! Скотина, пусти ноги! Тварюга!

— Ах-ха-ха! — Нора буквально заливалась со смеху, слушая мои вопли.

Я пытался отбиваться лапами, что есть силы. Увы, размерами я был сейчас настолько мал, что никакого впечатления на грызуна не производил. В любом случае, рано или поздно крысу должно было заколебать, что добыча никак не грызется. На это был мой расчет, и он оправдался. Почти.

Крыса закончила меня пережевывать, и решила, ничтоже сумляшесь, пропихнуть меня себе в глотку прямо с ногами, чтобы проглотить.

— Да, ты ж… зараза! — я сморщился от отвращения, увидев вперед собой содрогающуюся плоть пищевода.

— Ничего, оттуда есть два пути, — оптимистичным голосом подбодрила меня Нора, — Каким сам пойдешь, каким мать пошлешь?

Я начал медленно, но верно свирепеть. Моё сознание расширилось за границы моего бренного, крохотного тела, захватывая и подчиняя чужие живые клетки. Барьером на его пути была отнюдь не чужая воля, а скорее сопротивление пустой, недостаточно насыщенной магией среды. Она ощущалась вовне меня, как прикосновение крупнозернистой наждачки к обнаженному нерву.

Невыносимая боль, как от удара током, едва не заставила меня пожалеть о том, что я родился… когда внезапно всё кончилось. Тело несчастной крысы теперь было подчинено моей воле целиком и без остатка, а от её разума остались лишь рудиментарные инстинкты, и память мышц.

Успех, который я без крайней нужды повторять больше бы не хотел. Ясно теперь, в чём разница между Землей и Ухикой. Моя Родина оказалась неласкова к метаморфу, который решался высунуть нос из уютной раковины, которой была его оболочка из плоти и крови.

Я унял дрожь во всем своём новообретенном теле. Боже, что же я теперь за химера…

— Крысоморф! — отчеканила Нора, — Это как крыса, у которой метаморф в глотке застрял, да так и остался. Ля, какой красавец!

— Пакость! — хотел выдавить я… и подавился.

Немудрено, ведь моё старое тело торчало сейчас у нового из глотки, частично врастая в стенки пищевода. Осознав этот неприглядный факт, я содрогнулся от одновременных позывов к рвоте и попыток задохнуться. Последнее у меня бы не вышло, поскольку расширившиеся поры кожи жадно впитывали кислород прямо в кровь. А первое случилось бы со всей неизбежностью, не застрянь у меня кое-что в глотке. Гм.

Изнутри подкрадывалась волна панической атаки, источником которой была скорее, мышечная память. Моё новое тело отчаянно желало издохнуть, лишь бы не существовать этаким уродцем.

Надпочечники вбросили в кровь ударную дозу гормонов стресса, и ноги сами понесли меня куда-то вбок и вперед. Распугивая пищащих от испуга грызунов, я на всей скорости влетел в стену башкой, затем оступился и засучил лапками, лежа на боку.

— Виктор! — Нора задыхалась вместе со мной. Только от смеха, — Да уймись же ты, в самом деле! Наводи порядок у нового тела, ты же метаморф, а не… я не знаю кто. Хотя и похож.

Я изо всех сил зажмурился, пытаясь отрешиться от сигналов тела. Крохотное сердце отбивало чечетку, заходясь в ужасе. Лишь нескоро, мне удалось как-то восстановить равновесие — сначала духовное, а потом и телесное. Уже вслед за ним, поспели и напрашивающиеся трансформации новообретенного тела. Но сначала, конечно, я убрал всякую пакость из собственной глотки.

Я выдохнул, слитным движением подскакивая на задние лапки, чтобы выпрямиться. Оглядевшись вокруг, я довольно пошевелил длинными усиками. Зрелище прямоходящего крыса ввергло окружающих меня грызунов в полную панику и прострацию. Спустя всего пару секунд, я наблюдал лишь их стремительно улепетывающие спины и трясущиеся от ужаса хвосты.

Так вам, будете знать, как на маленького метаморфа нападать!

— Мастер Сплинтер! — буркнула Нора, — А где твои черепашки? Уж не с Эйприл ли, О’Нил они развлекаются там, а? Сходи, проверь!

— Э? — не сразу додумался я, что речь о мультяшных черепашках с крысой-сенсеем, — Чего проверять?

— Чтобы не развлекались там без тебя, сенсей, — хмыкнула Нора, — Это же безобразие!

— Действительно, — я устало растер, гхм, мордочку лица растопыренной пятерней, — Нора, ты как всегда. Я ещё в себя прийти не успел, а ты уже переводишь разговоры на баб-с. Интересно, кстати, сколько производители пиццы проплатили мультипликаторам за свою рекламу? Я из всего сериала запомнил только, как они пиццу всё время жрут.

— Хорошая, наверное, была пицца. Говорят, даже Советский Союз развалили, только чтобы в её рекламе сняться, — выдала Нора.

— Чего? — я удивленно открыл рот… затем закрыл. Ноосфера, разговаривающая о политике? Куда «котится» этот мир? Впрочем, о чём это я? Известно куда.

В любом случае, в условиях недоапокалипсиса обсуждать политику интереса у меня не было, так что разговор я не поддержал.

Подбежав к вентиляционной трубе, я выдернул из неё тряпичный кляп и с головой пролез внутрь. В лицо мне пахнул холодный, морозный воздух. Я поёжился.

— Интересно, сколько времени там прошло? — вслух задумался я, а потом вспомнил, что кое-кто может рассказать об этом с точностью, до минуты, — Нора?

Нора загадочно молчала. Как всегда, когда она придуривалась и не желала меня в чём-либо просвещать. Вот же, заноза!

— Нора, — настойчиво обратился я к ней, — Я же от тебя не отстану…

В ответ, Нора обидно хихикнула. Мы оба прекрасно знали, что терпение откажет мне гораздо раньше, чем она решит «расколоться». На то она и Ноосфера.

— Это что, из-за того, что я не стал про политику с тобой разговаривать? — догадался я, — Ну, блин, прости, Нора. Давай ещё раз попробуем? Ты что-то про пиццу рассказывала.

Я ещё некоторое время потоптался перед вентиляционной трубой, однако Нора изволила продолжать придуриваться. В итоге, я просто плюнул и полез наружу.

Уже вскоре мой нос защипали укусы морозного, негостеприимного воздуха. Это был воздух свободы — и какого-то гаражного кооператива на окраине городка.

— Прасковск, встречай! — как дурной, крикнул я.