Метаморфозы сознания

Мёртвый пояс, 34 мая. Джеймс Гленн

Этим летом солнце жарило немилосердно. Хотя какое тут лето – нет на этой проклятой планете ни лета, ни зимы. Вокруг – сплошная пустыня, камни вместо деревьев, под колёсами ровера – красноватый песок, и ничего больше. Ни травинки, ни кустика, ни даже красивых жёлтых барханов с верблюдами. Одна только выжженная свирепым чужим светилом пустошь.

Бывший мастер-сержант армии Соединённых Штатов Америки, а теперь – капитан силовых отрядов Совета Фрейи, Джеймс Гленн не любил эти места. Слишком они неприятно выглядели. Он давно уже перестал смотреть на показания термометров – температура снаружи зашла за пятьдесят ещё пару часов назад. Сколько это в привычных для него градусах Фаренгейта? Сверхразум его знает, но уж точно здесь очень, очень жарко. Мёртвая это земля, безжизненная полоса по экватору, и хрен пойми, что тут учёные увидеть хотят. Ни животных, ни растений, а раз так, что им изучать?

Но он сам попросил перевода. Надоело по местным джунглям мотаться, вспоминая африканскую войну, вот и захотелось сменить обстановку. Забыть былое, так сказать. Кто ж знал, что пустыня окажется ещё скучнее. Сиди себе, жди, потом опять жди, пока учёные закончат, и снова в путь. Жаловаться было не на что: в конце концов, Джеймс понимал, что без охраны тут никуда, даже если до сих пор ничего серьёзного не происходило. Нельзя шутить с чужой природой.

Вот он и не жаловался.

Они находились в пути уже шестой день, посетив десяток точек по всей пустыне. Скрашивало скуку разве только то, что Джеймс оказался единственным мужчиной из четверых участников экспедиции – уж повезло так повезло. И в компании с ним ехали три сексапильные девицы, хоть сейчас раздевай их и в рекламу какой-нибудь косметики или нижнего белья отправляй сниматься. Но нет, у всех троих – учёные степени, как у профессоров. А с виду так-то и не скажешь.

– Дорогие леди, до расчётной точки два километра, – проговорил Джеймс, взглянув на карту. Никакого GPS на Фрейе, конечно, не было, и ему приходилось пользоваться очень грубой картинкой, кое-как скроенной из фотографий с орбиты. Каменный век. Но Джеймс уже давно уразумел, что иногда стоит вернуться к истокам.

– Последняя, потом домой и наконец-то душ, – вполголоса сказала сидящая на соседнем кресле девушка. Фиона Кристофоретти, импульсивная черноволосая итальянка, чудесное сопрано которой вызывало вопросы в духе «почему бы ей не пойти на сцену? Зачем ей эта дурацкая биология?». Даже не биология, нет: она была биоинженером. Как понимал это Джеймс, девушка создавала искусственные органы, импланты, протезы и тому подобные вещи. А попутно – вот, занималась всякой ерундой в экспедициях. Может, это и достойное дело. Только всё равно на сцене или шесте для стриптиза она смотрелась бы куда лучше.

Но при знакомстве Джеймс благоразумно оставил все эти мысли при себе. На работе – только работа. Он профессионал. Правда, солдат, а не охранник и не водитель, но в его ремесле каждый должен уметь всё понемногу. Хотя тут уметь особо и нечего: пустыня Мёртвого пояса – не джунгли здешних умеренных широт, где с каждого дерева на голову может какая-нибудь ядовитая гадость свалиться. Жизни тут нет. Во всяком случае, за три поездки по этим краям Джеймсу ни разу не приходилось нажимать на спуск табельного автомата.

Ровер то и дело наезжал на камни, но хитрая система электромагнитной подвески гасила удары, и Джеймс ехал почти как по шоссе, лишь изредка ощущая толчки корпуса. Карта подсказывала, что до невидимой точки L – примерно двести метров. Почему господа учёные выбрали именно это место, Джеймс не знал. На его взгляд, вся равнина была совершенно одинакова.

Он вдавил педаль тормоза.

– Приехали, если пилоты не обманули нас с картой, – сказал Джеймс, берясь за ручку двери. – Двадцать градусов семнадцать минут и шесть секунд северной широты. Ждём, всё как обычно.

Рутина. Он спокойно обошёл ровер кругом, тщательно вглядываясь в окружающий ландшафт. Ничего подозрительного, но если права карта, то вон там метрах в ста начинается русло реки. Правда, земля здесь поднималась в гору, и русло скрывалось за холмом, но стоило проверить.

– Выходим, девочки, – сказал он, активировав переговорник шлема и одновременно изучая экран датчика движения. Но и тот молчал. – Всё чисто.

– Как будто раньше бывало иначе, – раздался в наушниках мрачный голос. Это Ольга Крутогорова, сейсмолог, чью фамилию Джеймс даже и не пытался выговорить. Флегматичная рассудительная девица, работать с ней – одно удовольствие, в отличие от итальянки с её дурацкими шуточками. Впрочем, выбирать не приходилось. Да и Фиона выглядела ангелочком по сравнению с некоторыми спутниками из прошлых экспедиций.

Солнце медленно клонилось к горизонту, а в небе неподвижно висел Альфригг – один из четырёх спутников Фрейи. Он не заходил и не восходил, так и торчал в одной и той же точке неба, как приклеенный. Как объяснила Джеймсу одна девчонка из астрономов, это называлось «геостационарная орбита». Как у многих земных искусственных спутников. Или теперь правильно говорить «фрейестационарная»? Джеймс в такие лингвистические и астрономические тонкости не вникал. Висит себе и висит. Что он, Луны не видел? Вон, лучше на Двалина смотреть, этот раза в четыре больше земной будет, и исправно катится по небу. Жуткая штука. А вдобавок ко всему ночью на небо выползает Бета, как вопреки мнению астрономов народ прозвал вторую звезду системы, и приходится шторы на окнах опускать, чтобы спать в темноте. Нет, времени ещё много пройдёт, пока он привыкнет к новой жизни по-настоящему.

Он шагнул к роверу и вытащил чемодан с беспилотником. Поблизости ничего не видно, так что стоит взглянуть на реку.

– Капитан? – тут же ожили наушники. Голос принадлежал Софи Дюбуа – их инженеру.

– Осмотрюсь, – коротко ответил Джеймс, глядя по сторонам. Нет, ничего. Небо чистое, ни облачка, да здесь и не бывает никогда облаков. И раскалённая Альфа так и норовит вонзиться в голову своим светом, точно хочет сбросить с планеты гостей, изжарить их дочерна. Поначалу Джеймс откровенно ненавидел чужое светило, а теперь искренне желал ему поскорее погаснуть.

– Есть причины беспокоиться? – встряла в разговор Фиона.

– Нет.

Фиона громко фыркнула. Беспечная девочка, подумал Джеймс. В Африке она бы долго не протянула, а уж в джунглях Фрейи тем более. Но, как и раньше, капитан промолчал.

Беспилотник уютно устроился на камне. Зачем он это делает? Тут же пусто, как на Марсе. Даже ландшафт чем-то похож – такая же каменистая красноватая пустыня и пыль везде. И сухо, очень сухо. А без шлема и комбеза – вообще беда. Влажность почти нулевая, горло моментально пересыхает, а кожа трескается. Хуже земной Атакамы, где дождь раз в сто лет идёт. Тут его, наверное, не бывает вообще никогда. Но река – это вода, а где вода, там и жизнь. А здешнюю жизнь Джеймс уже успел крепко невзлюбить, не хуже висящей в небе Альфы.

Он взял в руки джойстик, нажал кнопку, и «муха» послушно зажужжала винтами. Джеймс шевельнул рычажком. На экране возникла безжизненная равнина, которой он уже насмотрелся за эти дни, белое пятно ровера – приземистая округлая машина на шести широких ребристых колёсах, и он сам в двух шагах от неё. Рядом копошились затянутые в серебристые комбинезоны девушки. Все скрытые под тканью детали – системы климат-контроля, плоские аккумуляторы и один сверхразум ещё знает что – аккуратно распределялись по всей поверхности полимерной ткани, так что комбинезоны плотно облегали тела. Удобно в работе и красиво, особенно на женском теле. Недаром рабочие комбезы почти сразу после выхода на рынок стали новым стереотипом в порно.

Несколько секунд Джеймс любовался этой картиной, после чего уверенными движениями направил беспилотник туда, где должна была находиться река. И вздрогнул, когда камера показала ему глубокое ущелье, на дне которого блестела вода. Вот она, река-то. А на карте никаких оврагов.

– Русло реки, – произнёс капитан. – Очень глубокое.

– Злобных орков в засаде нет? – спросила Фиона. Джеймс не обиделся. Пусть лучше его сто раз назовут параноиком, чем один раз напишут некролог. Шуточки учёных, а тем более баб, он сносил совершенно спокойно.

– Всё в порядке, – сказал он, заставляя «муху» повернуть обратно. – До воды далеко, кто бы там ни прятался.

Софи устанавливала какой-то научный прибор с локаторами, антеннами и ещё какой-то хренотенью, принцип работы которой Джеймс и не пытался понять. Поначалу он интересовался такими вещами, но из объяснений девушек понял только то, что прибор анализирует атмосферу, грунт, регистрирует колебания почвы, магнитного поля и кучу всего ещё, отсылая данные на ближайшую станцию. В общем-то, больше капитану и не требовалось.

Он лишь мельком отметил, что до конца работ около десяти минут, и направил «муху» к месту стоянки. А в следующее мгновение безо всякого беспилотника увидел животных на склоне холма.

Три сотни ярдов отметил мозг, и «муха» плавно шлёпнулась на землю.

– Капитан? – вновь раздался голос Софи. Джеймс не обратил на неё никакого внимания и только поднёс к глазам бинокль.

Пять ящероподобных существ с рыбьими мордами. Сидят на склоне, топорщат спинные плавники и смотрят. Прямо на него.

– Капитан, может, вы всё-таки нам ответите? – не выдержала Фиона. – Что там такое?

– Животные, – коротко ответил Джеймс, продолжая изучать гостей в бинокль. – Какие-то рептилии, кажется.

– А смотрите, как будто армия Конго засаду устроила, – поддела его чёртова итальянка. Джеймс скривился, точно его заставили съесть свежий лимон. Пускай шутит. Ей в жизни не узнать, что такое засады в джунглях.

– Делайте свою работу, док, а я буду делать свою, – сказал он. Рыбомордые, несомненно, видели их, и – Джеймс был уверен – наблюдали. Он не был специалистом по животным, но изрядно насмотрелся на них во время африканских кампаний. Было что-то очень странное в этих рыбах-ящерицах, что-то от хищника, изучающего добычу и ждущего удобного момента для нападения. Но не такое, как на Земле. Что-то другое.

А знаешь ли ты, – мысленно обратился он к Фионе, – что может устроить самый обычный земной крокодил, если вовремя его не заметить в воде?

Ящерицы. Больше всего существа на холме напоминали земных ящериц, только размером с человека и прямоходящих. А морды всё-таки явно рыбьи, и эти плавники на спинах. Водяные они что ли? Хотя так и так – без воды им не прожить. Что они тогда забыли в пустыне, где никого и ничего нет? А воды – так особенно?

– Не хочу казаться параноиком, но эти твари меня пугают, – сказала Ольга. Джеймс мельком взглянул на неё – девушка уже установила сейсмограф и теперь разглядывала «ящериц» в собственный бинокль. – Они как будто следят за нами.

– Именно для этого у нас есть оружие и мужчина в команде, – хмыкнула Фиона. – Если они попробуют напасть, получат пулю.

Потрясающая для биолога любовь к природе, – подумал Джеймс.

– Заканчиваем и уезжаем, – коротко заявила Софи. Формально она считалась командиром экспедиции, и теперь воспользовалась этой властью. – Капитан, сфотографируйте этих существ. Нам они без надобности, но могут заинтересовать садистов из Биослужбы.

– Я, кстати, тоже оттуда, – обиделась Фиона, настраивая какой-то прибор.

– Сделаю, – меланхолично ответил Джеймс. Ольга, стоявшая у ровера, без лишних слов бросила ему фотоаппарат. Электроника шлема могла фиксировать изображения и самостоятельно, но не на таких расстояниях.

Но как только капитан взял группу в фокус, те словно по команде повернулись и исчезли за холмом. Джеймс успел сделать лишь один снимок.

– Какого! – громко воскликнул он.

– Ушли, – удивлённо сказала Ольга. – Как будто поняли, что их снимают.

– На Фрейе полно полуразумных существ, – Фиона оторвалась от прибора. – Есть и такие, что поумнее дельфинов будут. Скорее всего, они приняли ваше движение за агрессию.

– Ага, за триста ярдов-то, – не удержался Джеймс. Фиона вздохнула.

– Вы же не знаете, насколько далеко они видят, – буркнула она.

– Через этот раскалённый воздух и песок без очков черта с два они бы увидели хоть что-то. Умникам-астрономам стоило бы назвать планету не Фрейей, а Сетом.

– Сетом? – Фиона повернула голову. – Это кто?

– Древнеегипетский бог пустыни.

– А, мифология… – она тут же поскучнела.

– Довольно, – Софи направилась к роверу. – Мы закончили?

Фиона посмотрела на экран планшета.

– Всё работает как часы, сигналы идут.

– Тогда загружаемся и едем домой. Я хочу в душ.