Мэвис и супершпионы

Глава 7

Пит и Памела устроили состязание: кто выпьет больше вина, держа кубок одними зубами. Памела пила, обливаясь. Чтобы не качаться, она широко расставила ноги.

Джекки и Карла лежали на кушетке, целовали и гладили друг дружку.

Мистер Амальфи спал, уткнувшись лицом в блюдо с фруктами. Вдруг я услышала его голос — как ни странно, достаточно твердый для много выпившего человека.

— Мисс Зейдлиц, вы в состоянии поговорить со мной?

— Я?.. Да!

Два эти слова дались мне с огромным трудом: я ворочала языком камни. Перед глазами все время плавали какие-то разноцветные пузыри и мелькали искорки.

— Вам нравится оргия? — спросил Амальфи. — Лично мне — нет. Здесь очень скучно. Ужасно скучно, плоско и пошло!

Он отхлебнул из кубка и поморщился.

— Вы — единственная, кто сможет разворошить это осиное гнездо. Станцуйте!

— Бог с вами, Тацит, — пробормотала я. — Я нахожусь в таком состоянии, что вряд ли «дотанцую» до собственной койки.

— Нет, вы ошибаетесь, — Амальфи твердо стоял на своем. — Вы очень хорошо танцуете, прекрасно держитесь, у вас крепкие ноги, длинная шея и красивая спина. Из всех танцовщиц Тиберия вы — самая лучшая. Римляне, когда видят ваш танец, становятся просто сумасшедшими.

— Но они, бедняжки, уже, наверное, померли. Сегодня каждому из них было бы по две тысячи лет! — И я чуть не заплакала от жалости. — Как печально, милый Тацит! Мои кавалеры давно в могиле...

— Посмотрите на меня! — властно приказал иллюзионист.

Я повернула голову, и взгляд мой наткнулся на жесткие непроницаемые глаза, которые пронзили меня, как две иглы. Боли я не чувствовала... Вдруг глаза напротив стали большими, потом огромными, затем заполнили собой весь мир...

— Вы прекрасная танцовщица, лучшая из лучших, — услышала я. — Вы любимица Терпсихоры, грациозная и легконогая...

— Да, я лучшая из лучших! — донесся до меня собственный голос.

Амальфи сказал правду, и Терпсихора мне всегда говорила, что я танцую бесподобно. Так что все о'кей!

— Сейчас я объявлю, что вы будете танцевать, — вкрадчиво сказал Амальфи. — Спляшите, Мэвис!

— Обязательно!

— Могучий Тиберий! — Тацит завопил так, что графиня подпрыгнула на кушетке и свалилась на землю. — Мой император! Разреши мне объявить, что наше веселье продолжится созерцанием плясок. Вот эта девушка-рабыня мечтает усладить твой взор своим танцем.

Гарри величественно кивнул.

Под аплодисменты я вышла в центр. Откуда-то полилась музыка — сначала медленная, потом все быстрее и быстрее... Я подняла руки, плавно сцепила их над головой и, стараясь чтобы плечи и бюст были неподвижными, стала крутить бедрами. Боже, почему до этой ночи я не понимала, что мое истинное призвание — танец?! Я извивалась, руки стали гибкими лианами, голова то откидывалась назад, то вращалась в такт музыке. Я поспевала за ритмом и под конец забилась в таком экстазе, что закончила танец у ног «императора». Мне хлопали и кричали: «Повторить! Немедленно!» Тиберий смотрел сверху вниз, как бог, и бормотал:

— Вот не подумал бы, что американки такие страстные... Вчера вечером эта гёрл показалась мне скованной и холодной...

Я поднялась и, преданно заглянув Его высочеству в глаза, поклонилась и вернулась на прежнее место за стол.

— Хорошо танцевала, — похвалил меня Амальфи. — Как заблестели глаза у «императора»! Сомневаюсь, чтобы он провел эту ночь со своей Юлией!

Джекки, цепляясь за кушетки, дотащилась до нашего края стола и отрывисто произнесла:

— Мэвис! Ты свинья! Хочешь, чтобы все лавры достались тебе одной? Нет, не выйдет! Я тоже жажду!

— Чего?

— Восхищений и аплодисментов.

Она подошла к Марти Гудмену и взяла его за грудки.

— А ну, Калигула, покажи на что ты способен! Или ты утопил свой темперамент в кубке с вином? Я хочу поиграть со смертью!

Марти вырвался из ее рук, одернул свою тогу, хмыкнул и, пошатываясь, потащился в дом. Джекки принялась снова выкрикивать лозунги типа: «Флирт со смертью — это жизнь!» и прочую чепуху. Показался Марти. Его тога была перехвачена на поясе широким ремнем. За ремень были заткнуты ножи — целая дюжина отвратительных острых кинжалов.

— Объявляю, что следующим номером будет демонстрация искусства метания ножей, — громко сказал Амальфи. — Почитаемый нами Калигула хочет показать, на что он способен. Ему помогает вторая девушка-рабыня.

Джекки расплылась в улыбке: все смотрели на нее. Она поклонилась Тиберию и на заплетающихся ногах подошла к деревянной двери, ведущей куда-то в подвал дома. Прислонилась к двери спиной и долго пыталась сосредоточиться. Наконец, ей удалось стоять прямо и не качаться.

— Готова! — произнесла она.

Марти скорчил гримасу и положил руку на ремень. Он стоял ярдах в десяти от «девушки-рабыни» и смотрел на нее, прищурившись. Внезапно он выхватил один из ножей и метнул. Нож пролетел в дюйме от головы Джекки, срезал прядку ее платиновых волос и вонзился в дерево. Джекки стояла, словно в ступоре. Высокородная Памела чуть не упала в обморок, ахнула и застонала. Второй нож воткнулся в дверь совсем рядом с шеей мисс Крюгер. Третий — у самого плеча... Свист летящих ножей отрезвил меня. Я закрыла глаза, но воображение рисовало такие страшные картины, что лучше было видеть все воочию. У меня не было сил отвернуться или уйти. Я стояла и смотрела, как пьяный убийца Марти Гудмен метает ножи в сумасшедшую Джекки Крюгер.

Но ничего ужасного не произошло. Ножи методично втыкались вокруг тела Джекки. Вот Марти достал из-за пояса последний нож, метнул его, и представление закончилось. Все аплодировали, как бешеные, а я почувствовала, что по спине моей течет холодный пот. Определенно, мне нравятся другие зрелища, где больше эротики и настоящего веселья.

Марти наклонился, а потом жестами стал показывать Джекки, чтобы она отошла от двери. Джекки очнулась. Она улыбнулась и шагнула вперед. Раздался треск рвущейся материи, и платиновая блондинка оказалась... голой. (Маленькие трусики, такие же, как и у меня, не в счет.) Подлец Гудмен специально метал ножи так, чтобы они захватывали края одеяния Джекки. Теперь она стояла перед гостями в костюме Евы и, ничего не понимая, хлопала глазищами. Потом догадалась посмотреть на себя, взвизгнула и бросилась в дом. Марти вскинул к небу сжатую в кулак руку, издал победный клич и бросился в погоню за своей «ассистенткой».

Гости расслабились, захохотали, принялись снова стучать кубками, хлопать и выкрикивать бессвязные слова. Кажется, и Гарри был доволен. Он крикнул Амальфи:

— Ты придумываешь прекрасные увеселения, Тацит! Что будет следующим?

— Я бы хотел показать чудеса магии.

Все зааплодировали. Мистер Амальфи вышел в центр.

— В ассистентки я приглашаю супругу императора прекрасную Юлию.

— Нет-нет! — графиня отрицательно покачала головой. — Мне не хотелось бы...

— Юлия, ты непочтительна с нашим дорогим историком, — нахмурился Тиберий. — Будь с ним полюбезнее.

Карла поднялась, закусила губу и в нерешительности застыла. Гарри подтолкнул ее к Амальфи.

— Только для того, чтобы угодить тебе, Тиберий, я, пожалуй, соглашусь...

Она подошла к иллюзионисту и стала рядом. Так как от страха хмель выветрился из моей головы, я могла по достоинству оценить ее красоту. Мадам Риенци выглядела великолепно. Зеленые глаза мерцали, как два хризолита, черные волосы змейками струились по плечам и спине. Под прозрачным шелком хорошо вырисовывались крепкие грудки и стройные бедра. Не без зависти я смотрела на графиню. Мне даже не хотелось определять ее возраст — эта дама возраста не имела.

Мистер Амальфи тоже смотрел на нее, как завороженный, затем глянул на Гарри.

— Наступает час колдовства, — прошелестел он. — Время летучих мышей и оживающих мертвецов, когда сон и явь переплетаются в один клубок, и в лицо нам дышит вечность...

Мимо меня пролетела летучая мышь! А может, мне только показалось? Я вжала голову в плечи и заткнула кулаком рот, чтобы не закричать.

— Но здесь нет места силам тьмы, — сказал Амальфи, и у меня отлегло от сердца. В воздухе запахло озоном, и замелькали ночные бабочки. — Здесь, где отдыхает наш могучий Тиберий, нет летучих мышей, а есть только белокрылые голубки.

Он скрестил руки на груди, затем развел их в стороны, и из-под его тоги выпорхнула маленькая белая птичка и растворилась в темноте.

Графиня все еще нервничала. Она с тревогой посмотрела на «императора», перевела взгляд на Тацита и тихо проворчала:

— Для таких фокусов сгодилась бы девушка-рабыня...

— Мы все в своем роде рабы Тиберия, — жестко сказал Тацит. — Потому что служим ему. И нет большой разницы между нами...

Глазами Амальфи поискал Олла и, увидев его, поманил жестом.

— Мне нужен твой меч, Олл. Одолжи мне его.

Телохранитель, все время стоявший за спиной Гарри, не шелохнулся до тех пор, пока тот милостиво не разрешил ему подойти к толстяку-иллюзионисту.

— Дай ему ятаган, Олл.

Детина-джинн с неохотой протянул свое страшное оружие Амальфи.

— Спасибо. И не беспокойся — сейчас я верну тебе его, — сказал маг.

Он крепко сжал рукоять, повертел мечом и так и этак, взвесил в руке и неожиданно преподнес графине.

— О прекраснейшая Юлия, возьмите это оружие.

Карла подхватила меч, но сделала это так неловко, что едва не выронила. Несколько минут она боролась с ним и наконец, сжав рукоять обеими руками, оперлась на грозное оружие.

— Что дальше?

— Поднимите меч и... опустите на мою голову! — приказал Амальфи.

Все ахнули.

— Я не хочу вас калечить! — заорала хозяйка виллы. — Даже не подумаю!

— Не бойтесь за меня, — усмехнулся маг. — Невидимые силы защитят и спасут своего повелителя. Ударьте же!

Мне показалось, что он смотрит на нее так, как недавно смотрел на меня. Графиня поджалась, покрепче ухватила ятаган двумя руками, подняла над головой и что есть силы опустила его. Кто-то заорал — не выдержали нервы. Спустя мгновения оказалось, что нервы сдали у меня...

Конечно, меч должен был разрубить нашего славного толстячка на две полукруглые половинки, но в тот момент, когда острое лезвие уже почти коснулось лысой головы, Амальфи взмахнул рукой. Лезвие изогнулось, сверкнуло в свете фонарей и... Его не стало. Скорее всего, графиня не удержала ятаган, и он улетел куда-то в темноту. Встревоженный Олл бросился за ним. Оба они — Олл и Карла — вопили что-то несусветное, Высокородная Памела визжала... Все смотрели на Амальфи, а он — улыбался.

Эта улыбка доконала Карлу Риенци. Она заплакала и помчалась в дом.

— Веселенькие номера вы откалываете, милейший! — заявила Памела. — Пугаете людей! А на самом деле все это — ловкость рук...

Ноги ее подломились, и Высокородная плюхнулась на траву.

— Леди слегка устала, — подал голос Пит Брук. — Если император мне позволит, я поищу для нее более удобную постель.

Гарри кивнул, Пит сгреб Памелу в охапку, перебросил через плечо и поволок в дом. Памела пыталась издавать какие-то звуки и лягалась.

— Представление закончено, император, — сказал Амальфи. — Я тоже чувствую усталость и хотел бы отдохнуть. Здесь остается рабыня, которая сумеет тебя развлечь.

Он низко поклонился и вскоре исчез за дверью. На лужайке у пиршественного стола мы с Гарри остались наедине.

Он не сводил с меня глаз. Подошел, усадил на кушетку и стал гладить по руке. Что за этим последует — я догадывалась.

— Эта оргия мне не очень понравилась, но ты сегодня была восхитительна, — нагло заявил он.

Вообще Его высочество стал вести себя со мной довольно бесцеремонно. Быть может, он решил, что «купил» меня, уставив всю комнату корзинами с цветами? Или мое положение «рабыни» настраивало его на фривольный лад? Как бы то ни было я почувствовала, что обещанные изнасилования сегодня состоятся, причем первое произойдет в следующую минуту.

Вдруг я заметила, что за спиной Гарри снова появился Олл со своим мечом.

— Теперь, когда мы наедине... — произнес Гарри и принялся освобождать меня от одежды.

— Что значит «наедине»?! — вскричала я. — А он? — и указала на телохранителя. — Да у нас, в центре Лос-Анджелеса, в час пик я чувствовала бы себя в большем уединении, чем рядом с ним!

— Сейчас я прикажу — и его не будет!

— Не надо. У меня идея получше. Пусть Олл останется на лужайке, а мы пойдем в мою комнату и там продолжим беседу.

Гарри мгновенно оценил ситуацию и то, какие преимущества она дает.

— Идем!

Он бросил Оллу несколько слов на своем тарабарском языке. Физиономия телохранителя вытянулась. Вряд ли этому атланту хотелось подпирать здесь небо, пока его повелитель проводит время с девушками. Олл что-то негромко ответил, но Гарри так сверкнул глазами, что бедняга съежился и даже стал меньше ростом.

После этого Гарри подхватил меня на руки и понес. Упоительное чувство! Я закрыла глаза и поняла, что наконец-то попала в рай. Его высочество принц Гарун аль-Саман нес меня до самой моей комнаты. Он уже взялся одной рукой за ручку двери (второй, естественно, поддерживал мое обмякшее тело), как вдруг...

Бум!

В голове словно лопнула одна из извилин.

— Стойте! — воскликнула я. — Это западня! В моей комнате вас ждет убийца!

От неожиданности Гарри выпустил меня, и я шмякнулась на пол. Хорошо еще, что моя попка — удивительно мягкое место. Я тут же вскочила на ноги и зашептала в ухо Гарри жарким шепотом:

— Центральная бригада охотится за вами! Бегите!

Вас могут убить!

Я схватила его за руку и потащила по коридору — подальше от комнаты, где принца ждал убийца Гудмен. Гарри не сопротивлялся. Наверное, он был поражен моими словами и моим напором.

Вот так мы ворвались в покои принца: оба запыхавшиеся и возбужденные. Я быстренько захлопнула дверь и заперла ее на ключ.

— Мэвис! Объясните, что происходит! — Гарри смотрел на меня ничего не понимающими глазами. — Вы много выпили? Или сошли с ума?

— Ни то и ни другое... Понимаете, после того, как вчера я прыгнула с балкона... меня спас мистер Амальфи... И он...

Путаясь в словах, я принялась объяснять принцу, в чем сложность момента, когда есть убийца и есть секретный агент, который хочет спасти его, принца, от пули и ножа...

— А мистер Амальфи сказал, что Пит может не успеть, поэтому надо упредить нападение...

Гарри по-прежнему смотрел на меня, как на идиотку.

— Мэвис, на вас так сильно подействовал этот маскарад? Очнитесь! Времена Тиберия канули в прошлое.

— Я прошу вас, поверьте мне! Вы должны поверить, это вопрос жизни и смерти! Вчера мистер Амальфи отдал мне приказ предупредить вас. Но он сказал, что я не буду знать об этом приказе, вернее, не буду его помнить до того момента, пока мы — вы и я — не захотим войти в мою комнату. Тогда я все вспоминаю, тащу вас в вашу комнату, запираю дверь на ключ и рассказываю... Все это я уже проделала. Все, что приказал мистер Амальфи. Он сообщит нам, когда можно будет выйти. А пока...

Гарри ласково потрепал меня по плечу.

— Я понял, прошлой ночью вам, Мэвис, пришлось прыгать по балконам, и вы сильно перенервничали. Уверяю: лично мне ничего не угрожает. Здесь, на вилле, находятся только мои друзья. Знаете, что мы сейчас сделаем? — он улыбнулся мне. — Пойдем в вашу комнату и проверим все углы. Тогда исчезнут всяческие сомнения. Я знаю наперед: комната пуста. Никакого покушения нет и быть не может!

— Не делайте этого, Ваше высочество! — взмолилась я. — Вы не знаете, на что способен Марти Гудмен. Вы не успеете переступить порог, как он всадит в вас нож.

— Мне, право, смешно...

Гарри направился к двери. Я поняла, что надо остановить его любой ценой, и тоже рванула к двери, причем ухитрилась вытащить ключ из замочной скважины раньше, чем принц коснулся его.

— Мэвис, не надо меня дразнить! — нахмурился Гарри. — Отдайте ключ.

— Не отдам! То, что вы делаете — самоубийство! Он решительно вознамерился отобрать ключ, но я мигом опустила его в декольте.

— Вот так!

Принц замер, разглядывая меня. В его глазах зажглись недобрые огоньки. Тонкая ниточка усов натянулась.

— Я все понял, Шахразада, — сказал он. — Вы не можете сдаться просто так... Вам нужны эти женские уловки, чтобы побыть со мной наедине...

Господи! Только тут я поняла, что оказалась между двух напастей: и дверь открывать нельзя, и оставаться с принцем в запертой комнате тоже нельзя.

— Нет никакой Шахразады! Нет и не было! Я совсем не стремлюсь остаться с вами наедине... То есть вы мне симпатичны, однако живой, а не мертвый!

— Разумеется, живой и теплый! — в голосе Гарри появились мурлыкающие звуки.

Гарри властно притянул меня к себе. «Все это уже было», — пронеслось в моей голове. Он стал покрывать поцелуями лицо, шею, плечи... Было очень приятно, но мысль о том, что мне доверена миссия спасения принца, не давала расслабиться. К тому же усики Его высочества щекотали меня — я чуть не захихикала, что было бы действительно похоже на помешательство.

Я вырвалась из жарких объятий, отметив краем сознания, что почему-то руки Гарри были необычно холодными, словно вся кровь переместилась в другие части тела... Заставила себя улыбнуться и сказала тоном учительницы:

— Гарри! Давайте начнем все с самого начала. Выслушайте меня внимательно, и вы во всем разберетесь. Вы умный человек и... О!.. А!..

Он налетел на меня, как ураган, и мы завертелись в диком танце, причем вскоре я оказалась без своей короткой рубашечки — только в бюстгальтере и крошечных трусиках. Гарри тяжело дышал, вытирая пот со лба моим древнеримским одеянием.

— Само совершенство! — простонал он, рассматривая меня.

Глаза его уже пылали бешеной страстью, погасить которую было свыше моих сил.

— Остановитесь, Ваше высочество!

— Богиня... моя... здесь и сейчас...

Он опять бросился ко мне, я увернулась... Разве можно спрятаться в комнате, где из всей мебели — только необъятная кровать?! Красной Шапочке и той легче было увернуться от волка: она могла бы выпрыгнуть в окошко и убежать в лес. Мне же повторять свой прыжок с балкона почему-то не хотелось.

Поэтому пришлось запрыгнуть на кровать.

Я схватила простыню и попыталась завернуться в нее. Гарри остановился и посмотрел на меня с радостным удивлением.

— Моя дорогая, это лучшее, что можно было сделать, — сказал он. Его физиономия лоснилась от счастья. — Сейчас я подберу подходящий антураж... Наверное, голубой цвет будет наиболее соответствовать...

Только тут я заметила, что Его высочество стоит возле одного из столбиков, на которых держится балдахин. Гарри перевел взгляд на столбик и начал щелкать какими-то кнопочками.

Вдруг полог надо мной засветился и окрасился нежным лазурным цветом. По «небу» побежали легкие облачка, засверкали звездочки — это были дневные звезды, которых я никогда не видела, но которые, оказывается, существуют — в постели принца Гаруна аль-Самана.

— Гарри, спасибо, но... Я пришла сюда совсем для другого, честное слово, — пробормотала я.

— Мы устремимся в бесконечность, — сообщил он, из чего я поняла только одно: этот мужчина бредит.

Он еще щелкнул кнопочками, и в действие пришла система вращающихся зеркал. Я увидела мириады полуголых Мэвис с испуганными глазами и разметавшимися локонами. Очевидно, таким образом Мэвис Зейдлиц должна была переместиться в бесконечность.

Гарри блаженно улыбался. Еще пара щелчков — и в воздухе разлились терпкие восточные ароматы...

— Гарри, а можно вместо запахов чего-нибудь посущественнее? — промямлила я.

— Приказывай, душа моя!

— Чашечку кофе и сандвич.

Это был хитрый маневр с целью отвлечь внимание и удалить настойчивого кавалера за дверь. Но «арабский скакун» оказался хитер и разгадал мои намерения.

Гарри легко вспрыгнул на кровать. Мы караулили каждое движение друг друга. Гарри двинулся — я тоже. Мы принялись обходить кровать по кругу. Ходьба перешла в бег. Выбившись из сил, я остановилась и прислонилась к столбику.

— Гарри... Ваше высочество! Нам надо поговорить, — сказала я, задыхаясь.

— Дорогая Мэвис! Говорить должны руки, ноги, наши тела... Мужчина создан для женщины, женщина создана для мужчины. Все! Остальное не имеет никакого значения. Разве может быть что-либо другое под этим небом?

Он поднял глаза вверх, а сам сделал два мелких шажка ко мне. Я дернулась, мое плечо ударилось в панель с кнопочками, и тут... Боже мой, кажется, наступил конец света!

Зеркала стали вращаться на бешеной скорости, голубизна неба сменилась закатом, закат — синим вечером и звездной ночью, ночь опять перешла в день. Облака, звезды, солнечные блики, — все вертелось и кружилось... Сотни Мэвис и Гарри попали в этот первобытный хаос и неслись, неслись в бездну... Могучая морская стихия подхватила нас и завертела в своем круговороте. Бормоча молитву, я уцепилась за столбик и зажмурила глаза. Гарри раскачивался и бормотал ругательства. А может, он тоже молился? Звучала музыка, точнее, это была какофония из музыкальных отрывков, резко наползавших друг на друга... В довершение ко всему я нажала на кнопку, которая «отвечала» за ароматы, и в глаз Гарри ударила струя духов. Ослепнув, Гарри заорал, потерял равновесие и упал.

Я молила бога о том, чтобы он сломал адскую кровать. Она и без того уже ходила ходуном, скорость вращения «картинок» возросла, из-под матраца слышалось предательское жужжание...

С трудом оттолкнувшись от столбика, я спрыгнула на пол. «Спрыгнула» — громко сказано. Я свалилась, как куль соломы, ударив ногу и сломав застежку бюстгальтера. Он упал вместе с ключом от двери. Хорошо еще, что Гарри не видел этого: катаясь от одного края кровати к другому, он то и дело тер глаза и ругался...

Мне стало жаль Гарри. В конце концов, он не желал мне зла, его намерения были более чем естественными... Подойдя к столбику, я принялась нажимать по очереди на каждую кнопку, стремясь найти ту, которая остановит кровать-убийцу. И чудо свершилось! Издав скрип-стон, кровать присмирела. Покачиваясь и дрожа, она стала сбавлять обороты и наконец затихла. Правда, в последний миг откуда-то вырвалась струя духов и попала Гарри в ухо.

Владелец этого чудовищного ложе кое-как сполз на пол. Он стоял, покачиваясь с пятки на носок и растопырив руки, чтобы удержать тело в вертикальном положении. Глаза его были красными, но они видели. Я поняла это по тому, что в них опять зажегся прежний огонь желания. Черт побери, на мне из одежды уже почти ничего не было!

Конечно, я должна была бежать, но — откуда взять силы?

— Гарри, давайте отложим все наши проблемы на утро, — взмолилась я.

— Мэвис, я рад бы сделать это, но не могу. Ваша красота лишает меня рассудка. Ваша кожа, грудь...

Он замолчал, уставившись на ложбинку между моими «буферами», протянул руку... Я чуть не съездила принца по уху за такую наглость. Вдруг вместо ласки я почувствовала небольшую мгновенную боль.

Отпрыгнув от меня, Гарри разжал ладонь. На ладони лежала «подслушка».

— Мэвис, вы ничего не говорили мне про подслушивающее устройство!

Его тон резко сменился на суровый и властный. Затем Гарри бросил металлическую коробочку на пол и раздавил ее ногой в сандалии.

— Я вижу, что недооценил вашу прыть, — Гарри прищурил глаза. — Извольте объясниться по поводу этой гадости! — И он указал на металлические останки.

— Скажу все, как есть: эту штуковину мне дал Пит Брук.

— Для чего?

— С ее помощью Пит собирался узнать, когда вы останетесь один в моей комнате, чтобы он мог примчаться и защитить вас от Марти Гудмена. Я сказала, что это разумно, и только потому нацепила «подслушку». А когда мы подошли к двери моей комнаты, я вспомнила указания мистера Амальфи... Ну, в общем-то это вы знаете.

У Гарри, очевидно, болела голова, потому что он все время морщился и тер виски.

— Давайте все с самого начала, Мэвис. С чего началась эта дикая история?

— С бедняги Фрэнка Жордана, — вздохнула я. — Дело в том, что в Риме я жила в отеле, не подозревая, что в соседнем номере живет сыщик, а когда я вышла на балкон и увидела, что он настроил «телескоп», который на самом деле оказался «подслушкой», только очень большой, чтобы можно было слышать, о чем говорят люди в доме напротив, то я...

— Стоп! Мэвис, вы говорите так быстро, что я ничего не могу понять, — жалобно сказал Гарри. — Попытайтесь начать еще раз.

— В Риме я столкнулась с Марти Гудменом и его напарником — такой высокий чернявый парень, его зовут Тино. Так вот они охотились за Фрэнком и устроили в моем номере обыск, а Фрэнк в это время висел, уцепившись за край балкона. Когда Марти и Тино ушли, Фрэнк попросил, чтобы я помогла ему и с помощью «телескопа» продолжила подслушивать тех, кто жил в доме напротив. Я подслушала, Фрэнка убили. И тогда появился Пит Брук. Он стал меня шантажировать: если я не помогу ему убрать парней из Центральной бригады, то он заявит полиции, что я причастна к убийству бедного Фрэнка. Тут я совсем взвыла, хотя до этого считала, что самое ужасное — это когда римские мужчины щиплются...

— Уф! Требуется кубок вина или чашка крепкого кофе, чтобы разобраться в этом нагромождении...

— А мне кажется, что все предельно ясно!

Гарри застонал и схватился за голову.

Я снова принялась объяснять, как и почему оказалась на Капри, сказала, что нахожусь под двойным шантажом — Марти и Пита, но если Пит не внушает мне больших опасений, то от одного вида «мастера кровавых холстов» меня просто трясет. Что тут непонятного? Гарри морщился и задавал какие-то глупые вопросы. Это продолжалось довольно долго. Я поняла, что мы проговорим всю ночь. Но тут Гарри словно прозрел: он воскликнул, что, наконец, в его расстроенных мозгах взошла заря и теперь ему все ясно.

— Надо проверить вашу комнату, Мэвис. Вряд ли убийца все еще поджидает меня там, но в любом случае мы должны удостовериться...

— Мистер Амальфи против того, чтобы вы туда заходили! — в отчаянии воскликнула я.

— Это его личное мнение, — надменно ответил Гарри. — Меня оно не интересует. Когда я увижу нашего Тацита, я непременно узнаю у него, чем он руководствовался, давая вам такое указание.

Я подхватила спасительную простыню и, накинув ее на себя, завязала два диаметрально противоположных конца узлом на плече. Мы двинулись к моим апартаментам.

Гарри и я сбросили свои сандалии и шли на цыпочках. Неслышно отомкнули дверь. Больше всего Гарри беспокоило то, что в коридоре мы не встретили Олла.

— Странно, — пробормотал Гарри. — Олл никогда не оставляет меня одного дольше, чем на полчаса.

Я заметила, что в руке принца появился пистолет. Откуда он его вытащил? Я не стала спрашивать, боясь, как бы мой шепот не услышал Марти.

Гарри резко распахнул дверь и прыгнул внутрь комнаты. Я замерла. Если Гарри выстрелит, значит, убийца там! Но успеет ли Гарри всадить в Марти пулю до того, как тот метнет нож?

В комнате было тихо. Просчитав про себя до трех, я переступила порог.

Сперва я увидела спину Гарри. Она была напряжена. Гарри рассматривал нечто, лежащее на полу. Я подошла и выглянула из-за его спины.

Джинн-великан в красных шароварах лежал, уставившись невидящими глазами в потолок. Кровь из раны на груди еще сочилась, но, судя по тому, что на полу уже натекла лужица, убийство произошло не пять минут назад. Рука Олла все еще сжимала меч — бесполезную игрушку в руках судьбы.

Чтобы не закричать, я вцепилась зубами в свой палец.

— Мэвис, теперь я вижу, что вы были правы, — сказал Гарри каким-то сломанным голосом. — Олл искал меня, а нашел здесь смерть.

— Марти метнул нож, думая, что убивает вас, а убил Олла, — произнесла я, все еще содрогаясь от ужаса. — Но почему Марти спутал вас с телохранителем?

— Вероятно, Олл обнаружил Марти, когда зашел в комнату и начал ее обыскивать. У Марти не было другого выхода, как убить моего слугу... — Гарри опустил голову.

— Что будем делать?

— Искать Гудмена.

И он скрипнул зубами.