Миг счастья ускользающий

Глава 5

Потом наконец дошла очередь и до чая с пастилой. Они сидели на кухне, поглощали бутерброды с колбасой и мирно болтали. Разговор тек легко и непринужденно, будто оба были знакомы лет сто, не меньше.

– Лен, а ты чем занимаешься? – Денис потянулся и взял из вазочки последний брусок пастилы. – Домохозяйка?

– Нет, почему? Я работаю.

– Где?

– В музее.

– В каком?

– Ты все равно не знаешь. Есть такой музей Феофанова.

– Это математик, что ли? – поинтересовался Денис.

– Да нет, не математик. Он… как бы тебе объяснить, имел разные дарования. Стихи сочинял, изобретал, рисовал, лепил.

– Многовато для одного мужика. – Он осуждающе покачал головой. – Лучше бы он сконцентрировался на чем-нибудь одном, проку бы было больше.

– Кто бы говорил, – насмешливо заметила Лена и встала из-за стола. – Ты еще чаю будешь?

– Нет, спасибо.

– А кофе?

– Я же говорил, что не пью кофе.

– Ладно. Тогда давай чашку, я вымою.

Она собрала со скатерти посуду, отнесла ее в раковину, надела фартук. Денис продолжал сидеть на табурете, ловко подбрасывая и ловя маленькую серебряную ложечку. Та делала в воздухе замысловатые пируэты и неизменно возвращалась в его руки.

Лена неожиданно вспомнила странное прозвище, которым наградил Дениса один из отморозков во время драки.

– Ден, а почему этот Кнопа называл тебя Жонглером?

– Нипочему. – Ложечка, звякнув, шлепнулась на пол. Денис поднял ее, небрежно кинул на стол. Лицо его сделалось напряженным и замкнутым.

– Это что, тайна? – Лена невольно улыбнулась. Поведение Дениса показалось ей слишком уж детским, мальчишеским: угрюмый тон, надутая физиономия.

– При чем тут тайна? – Он уже справился с собой, голос его стал спокойным, взгляд, по обыкновению, безмятежным. – Мало ли кто как кого называет? Особенно такие типы, как Кнопа.

– Нечестно выходит, Ден. – Лена засунула в сушку последнюю тарелку и отвернулась от мойки. – Ты обо мне знаешь почти все – и где я живу, и с кем, и кто по специальности. А я про тебя – ни черта. Может быть, ты какой-нибудь аферист или вообще маньяк?

– Ага, маньяк, – с готовностью подтвердил Денис, – сексуальный. – Он снова завертел ложечку между пальцами.

– Но, по крайней мере, хоть что-нибудь о себе рассказать можешь?

– Смотря что тебя интересует. – Он хитро прищурился.

– Ну, например, откуда ты взялся в Москве? – Лена вытерла мокрые руки о фартук и присела к столу.

– Хорошо. – Денис тряхнул рыжеватой челкой. – Если я скажу, что из Козлянска, ты ведь все равно не поверишь?

– Нет, конечно, – засмеялась Лена.

– Ну и зря. Надо знать географию родной страны. Это поселок такой, городского типа. Неподалеку от Тамбова.

– Врешь?

– Ничуть. Населения тысяча пятьсот человек. Три школы, пять детских садов. Один завод по обработке фаянса.

– И ты оттуда родом?

– А что, не похоже? – Денис весело ухмыльнулся.

– Ну… не знаю. – Лена неопределенно пожала плечами. Она опасалась верить ему до конца. Интуиция подсказывала, что Денис врет через слово, так же легко, как дышит, врет и забавляется этим, словно в мячик играет. Заманит в ловушку, а потом будет хохотать над ее наивностью.

– Что еще тебе рассказать? – произнес Денис с нарочитой вежливостью.

– Почему ты уехал?

– Ты бы тоже уехала на моем месте. Работы нормальной нет, девчонок всех наизусть знаю, скука смертная, хоть вой.

– Ну и что ты делал в Москве? Правда, что ли, в институт поступал?

– Да нет, – откровенно признался Денис. – Просто искал, чем заняться.

– И что, не нашел?

– Без регистрации никуда не берут. Только в грузчики или в чернорабочие.

– А ты ручки замарать боялся? – ехидно поддела Лена.

– Не в ручках дело, а в физической нагрузке. Мне ее надо ограничивать.

– Ах, ну да, больное сердце. – Лена с комической жалостью покачала головой.

Она понимала, что круг замкнулся. Ничего существенного про себя Денис ей не расскажет. Он для нее – закрытая книга и умело останется в этом образе. Что там у него за душой? Скорей всего, только корысть и алчность. Да еще презрение к глупым старым дурам, которые, как рыбки на червяка, клюют на его внешность и молодость.

То, на что решилась Лена, оставив парня у себя в доме, – не что иное, как обыкновенная сделка. Ей нужны сильные эмоции, ему – крыша над головой, вот они и квиты. В конце концов, что такое три недели – миг, пролетят без следа…

Лена искоса глянула на Дениса. Тот так ничего и не сказал в ответ, сидел и молчал, тоже, видно, думая о своем.

– Ладно, – она встала, – пойду поработаю.

Он поглядел на нее вопросительно.

– Я пишу книгу, – объяснила Лена.

– Любовный роман? – оживился Денис.

– Нет.

– Тогда что, детектив?

– Не угадал. Это монография о Феофанове, описание его жизни, творчества.

– Снова Феофанов, – Денис пренебрежительно фыркнул, – странная ты какая-то.

– Я странная? – возмутилась Лена, – Ты на себя посмотри!

– Я-то как раз нормальный, – высокомерно отозвался он.

– Нормальные не просят милостыню, – жестко произнесла Лена, – нормальных не валяют ногами по асфальту. Нормальные…

– Ладно, ладно, – поспешно перебил Денис, – уймись уже. Телевизор можно посмотреть, пока ты сочиняешь свою книжку?

– Делай что хочешь.

– Знаешь, – он тоже поднялся, подошел совсем близко, – я все-таки нашел тогда работу в вашей паршивой Москве.

– Какую работу? – не поняла Лена.

– Обыкновенную. В фастфуде.

– Ну и что тебе там не сиделось?

– Выгнали. Выручки в кассе недосчитались, свалили на меня.

– А на самом деле кто был виноват? Не ты?

– Не я. Девица одна. Она сама мне рассказывала, что с детства страдает клептоманией.

– Что же ты промолчал? Донес бы на нее.

– Ненавижу фискалить.

– Ой, Ден, – Лена обхватила руками голову, – ты меня заколебал. Помолчи, пожалуйста, хотя бы минут сорок. Хорошо?

– О’кей. – Он мягко, по-кошачьи, ступая, вышел из кухни.

– Дурдом, – вполголоса проговорила Лена и пошла к компьютеру.

Нечего и говорить, что работа не заладилась. Все, что она сочинила по пути с рынка, давно испарилось из головы. Мысли то и дело возвращались к тому, что с ней произошло.

Почему она решилась на столь шокирующее приключение? Как могла связаться с глупым, малообразованным мальчишкой – с ее-то жизненным опытом, с университетом за плечами, с десятилетним стажем служения Феофанову? Необъяснимо, но, кажется, она уже скучает по Денису – презирает его всей душой и одновременно жаждет общения. Согласна слушать бред, который он несет, готова спорить по пустякам.

Лена подняла голову от монитора и прислушалась к звукам, доносящимся из соседей комнаты. Телевизор был настроен на музыкальный канал.

Лена встала, мотнула головой, пытаясь сбросить наваждение. Нет, она не пойдет туда, еще не совсем сошла с ума. Или… совсем? Может быть, Денис прав – она странная, слишком сложная, вся во власти предрассудков? Нужно быть проще, жить, как он, не раздумывая, не загадывая далеко вперед. И тогда станет веселей и легче, мир обретет недостающую гармонию и яркие краски. Нужно быть проще…

Лена на цыпочках приблизилась к двери, осторожно толкнула ее. Вышла в коридор, добралась до гостиной. Заглянула внутрь.

Денис сидел, небрежно развалясь на диване, голова чуть наклонена, в руке пульт. Внимание его было полностью поглощено экраном. Лену он не замечал. На журнальном столике белела очередная упаковка жвачки.

Лена тихонько кашлянула. Денис обернулся.

– Уже написала?

Она покачала головой.

– Ничего я не написала. Не могу.

– А о чем ты пишешь? Я имею в виду – конкретно сейчас.

– Об одной из картин, хранящихся в музее. Она называется «Миг счастья ускользающий».

– Какой миг счастья? – не понял Денис.

– Ускользающий.

– Это с какого же бодуна можно придумать такое название? – Он переключил канал. Лена вздохнула и уселась рядом. Как бы невзначай коснулась его волос.

– Эй, писательница, – он поймал ее ладонь в свою, – чем мы завтра будем заниматься? У тебя есть какие-нибудь планы?

– Никаких.

– Тогда я отведу тебя в одно место. Классное, и вход недорогой.

– Перестань. Я никуда с тобой не пойду.

– Это еще почему? – Денис притянул ее вплотную к себе.

– Догадайся с трех раз.

– Стесняешься, что ли? Не будь дурой, у тебя никто не станет спрашивать паспорт.

– При чем тут паспорт? И так все видно.

– Что видно? Ты красивая женщина, только слишком замороченная по части интеллекта. Но мы постараемся это исправить.

– Ну ты и нахал! – Лена сделала попытку вырвать руку, но Денис не отпустил.

– Да, я нахал, и скажи мне за это спасибо. Скромного и рассудительного ты заешь в два счета и сама скиснешь от собственного занудства. Что изображено на твоей гениальной картине?

– Какая тебе разница? Ты все равно все это презираешь – и мою работу, и музей, и Феофанова.

– Я спрашиваю, что там нарисовано? Портрет, пейзаж?

– Пейзаж. – Лена прижалась щекой к его плечу. – Поляна в лесу. Много света. Деревья, цветы. Целая куча животных и птиц.

– Что-то наподобие Шишкина?

Лена кинула на Дениса удивленный взгляд. Подумать только, какая проницательность и осведомленность! Стало быть, не так уж он невежественен, как прикидывается.

– Абсолютно верно. Только Феофанов жил на сто лет раньше. Тогда никто так не писал.

– Вот и ему не нужно было выпендриваться. Творил бы в духе своего времени и не задавал загадок потомкам. А в клуб мы все-таки пойдем.

– Что там нужно делать? Танцевать?

– Если захочешь.

– Я не люблю танцевать.

– Ну и не танцуй. Смотри развлекательную программу.

– Это стриптиз, что ли?

– Почему обязательно стриптиз? Слушай, ты как наши тетки из Козлянска! В постели такое творят – волосы зашевелятся, а по телику голую бабу увидят – и нос воротят.

– Откуда ты знаешь, что творят в постели козлянские тетки? – Лена ткнула Дениса кулаком в бок.

– Знаю. – Он щелкнул пультом и выключил телевизор. Слегка переместил ее голову на своем плече. – Так удобнее.

– Хорошо. – Она прикрыла глаза, слушая его дыхание, тихое и ровное.

В клуб так в клуб. Куда угодно, лишь бы скрыться от себя самой, не чувствовать, как ты одинока на этом свете, до жути, до крика, до комка в горле. Лишь бы слышать, что рядом кто-то дышит…