Милые женушки

Глава 13

Майкл пришел обедать домой, и хотя было всего три человека, а не пять, этого оказалось вполне достаточно, чтобы Дана почувствовала себя полноценной и оживилась. Ей казалось, что ее роль спицы в колесе, которое объединяло ее семейство, больше не так значима из-за ее недавнего недомогания, и это ее напрягало, говоря словами ее мальчиков.

Она звонко поставила блюдо с пловом на стол.

– Вина? – спросил Майкл, но она покачала головой.

Сэм протянул ему свой бокал и сказал:

– Может, она не знала?

– Кто чего не знал? – спросил Майкл.

– Может быть, новая миссис Делано не знала, что ее муж был на мели?

– Он был на мели? – удивился Майкл, садясь слева от Даны, на «свое место» за столом. Не важно, кто из них был или не был дома, они всегда садились там, где сидели большую часть своей жизни, словно перемена стульев могла испортить им карму.

– Мы не знаем, как там на самом деле, – сказала Дана. – Так сказали Китти при разводе.

– Тогда, может быть, никто в него и не стрелял, – предположил Майкл. – Может, Винсент Делано покончил с собой.

– Нет, – возразила Дана. – Траектория пули была бы другой, если бы он сам в себя стрелял. – Мальчики беспомощно посмотрели на нее. – Так мне сказали в полиции, – добавила она.

– Ну, если правда, что он спал со всеми подряд, – продолжил Сэм, – то это вполне мог быть чей-то муж.

– Точно, – согласилась Дана. – Но не ваш отец. Это не мог быть ваш отец, потому что я не имела отношения к Винсенту Делано.

– Слава Богу, – сказал Майкл, поднимая бокал левой рукой, а правой совершая крестное знамение.

Дана подавила улыбку.

– По-моему, нам надо наведаться к миссис Мичем, – решил Сэм, поднимая тарелку с лососем и кладя себе приличный кусок филе. – Она знает всех и вся в этом городе.

– К той самой миссис Мичем? – спросил Майкл. – А тебе разве не требуется приглашение? Как на аудиенцию к королеве? Или на благословение к папе римскому?

– Майкл, – одернула его Дана, – хватит.

– Ну, она же сама помпезность, мам. Я никогда не понимал, почему вы с отцом тусовались с ними. Эти понтовые Мичемы. Его фонд преуспевает, но не до такой же степени.

– Он его продал, – сказала она.

– Ну, это я знаю. – Конечно, он знал, потому что Майкл был в «Пирс и Дэниеле» три года и у него неплохо получалось, в этом году он даже заработал себе бонус в виде шестизначного числа.

– Давай завтра, – предложил Сэм. Дана улыбнулась:

– Завтра воскресенье. – Воскресенье было семейным днем в Нью-Фоллс, когда большинство оставались дома, проводили время наедине с собой, если не попадалось что-нибудь поинтереснее. Кэролайн и Джек, без сомнения, будут с Хлоей и Ли, может быть, чтобы расписать роскошную и помпезную свадьбу, запланированную на следующий год и втиснутую в расписание Кэролайн между другими важными мероприятиями. Визит Даны и Сэма не будет расценен как «что-нибудь поинтереснее».

– Видишь? – заметил Майкл. – Я знал, что тебе понадобится приглашение.

– Ну, – сказал Сэм, – тогда пойдем в понедельник.

– В понедельник я иду с Китти к адвокату. – Она не стала говорить, что аванс внесла Кэролайн.

– Я должен пойти с тобой, – произнес Сэм. – Ну, я бы хотел пойти. Тебе может понадобиться мужской взгляд на дело.

– Нет, – твердо сказала Дана. – Китти и так будет слишком трудно. Она не нуждается в публике.

– Но, мам…

– Никаких «мам», – отрезала она. Ей было неприятно укрощать его пыл, но Дана знала, что на сей раз права. – И конечно, – добавила она, – ты можешь отправиться к Кэролайн без меня.

– К Мичемам? Одному?

– Ты их всю жизнь знаешь, Сэмюель. Они тебя не укусят, что бы там ни говорил твой брат. Кроме того, можешь опробовать свои навыки допроса на Кэролайн.

– Ага, – добавил Майкл. – Типа: «Эй, миссис Мичем, а ваша дочка такая же чопорная, как и вы?» И: «Эй, миссис Мичем, как выдумаете, Винсент Делано и правда с половиной Нью-Фоллс переспал?»

Дана покачала головой, примиряясь с тем мрачным фактом, что у нее трое шкодливых мальчишек, а не правильные маленькие девочки.

Сэм бросил салфетку в старшего брата, Майкл нагнулся и швырнул ее назад, потом Сэм кинул булочку, Майкл увернулся, и она угодила в вазу с орхидеями «Лалик», которая стояла на буфете. Все задержали дыхание, ожидая, что хрустальный трепет прекратится сам собой и ничего не разобьется, потом вздрогнули и засмеялись, а Дана притворилась, что расстроилась, хотя на самом деле сейчас в ее неблагополучном мире все встало на свои места.

Бриджет и Рэндалл сидели в столовой за столом, который был выполнен из зимбабвийского тика и украшен искусной резьбой, сделанной во Вьетнаме. Купив его, Рэндалл таким образом пытался вырасти и мыслить глобально, проявить «христианское терпение», когда его брат был убит в джунглях в Тете в 1968 году, а он в это время в безопасности заканчивал второй курс в «Эйвон олд фармз». В отличие от Рэндалла его отец и мать не поддались абсолютизации, они оба умерли слишком рано от горя, замаскированного под цирроз и рак толстой кишки, и до конца дней своих злились на Линдона Б. Джонсона.

– Полиция пришла к выводу, что Винсент был убит в другое время, – сообщила Бриджет, разрезая свиное филе, которое она приготовила сама, потому что Рэндалл решил, что у нее прекрасно получается.

– Что?

Ее взгляд скользнул от свинины на мужа.

– Винсента убили раньше, чем они думали. Так что может статься, что Китти все-таки этого не делала.

Когда Рэндалл удивлялся, казалось, что его глаза сужаются, голова уменьшается, а парик выглядит слишком большим для его черепа. Он потянулся за тарелкой, которую передала ему Бриджет, и сказал:

– Это смешно. Кто еще мог убить Винсента?

Для умного, глобально мыслящего человека Рэндалл иногда был ужасно наивным. Бриджет протянула ему блюдо с брюквой в сухарях.

– Не могу представить, – сказала она. Лучше не рассказывать ему о Лорен и Винсенте, потому что, когда дело доходило до вещей эмоционального характера, Рэндалл предпочитал вымысел реальному миру.

Они жевали, они ели.

– Дотти зарезервировала билет до Марселя на сегодня, – сказал он, потому что, в конце концов, тему поездки во Францию надо было поднять за столом, нравилось это Бриджет или нет.

Дотти в офисе Рэндалла на Уолл-стрит отвечала за деловые встречи и организацию поездок. Она работала пять дней в неделю и полдня в субботу и должна была уйти на покой еще несколько лет назад. Но у Дотти не было семьи, да и друзей было совсем мало, потому что она была обручена с фирмой.

Бриджет кивнула, налила себе еще каберне.

– Я уеду завтра в полвосьмого утра, в Париже буду к девяти, в Марселе – к полудню. – Его вилка ударилась о фарфор.

– Ты уже собрался? – спросила она. Это был один из тех мужей Нью-Фоллс, которые никогда не ждали, что все необходимое соберет жена. Он всегда сам укладывал свои личные вещи, например бритвенный набор, носки и, конечно, паспорт. Бриджет проглотила свое волнение насчет того, что ее план может провалиться.

– Мне много не нужно, – сказал Рэндалл. – Я еду всего на одну ночь.

Он бы не стал оставаться на неделю, как сделала бы Бриджет. Прованс все-таки был ее домом, а не его. Она бы провела первую часть каникул Эйми прямо там, уговорила бы ее пройтись по старым друзьям, заглянуть к мадам Буто с рынка, мадемуазель Дюполь, чьи с Бриджет матери были лучшими подругами, и мсье Люку Лабрекю, который теперь занимался продажей лошадей. Она старалась не произносить его имени слишком часто, но, словно любовница, Бриджет иногда просто не могла удержаться, чтобы не повторить его, ощутить его вкус у себя на языке.

Люк.

Интересно, Лорен ощущала то же самое с Винсентом?

– У меня есть свежие рубашки? – спросил Рэндалл.

– Oui,[21] – тихо ответила Бриджет, – сегодня их привезли из прачечной. – К счастью, у них были раздельные гардеробные, так что Рэндалл не узнает, что она уже собрала свой чемодан. Ее занимала мысль о том, когда он заметит, что его паспорт пропал. Она постарается до того момента ничем себя не выдать.

– Эйми будет удивлена, – сказал Рэндалл, – что приеду я, а не ты. – Его взгляд переместился с Бриджет ко входу в холл. – С другой стороны, – произнес он, и его голова снова сжалась, а на губах показалась улыбка, – похоже, что наша юная леди, как говорится, нас обошла.

Ошеломленно-нахмуренный взгляд Бриджет последовал за взглядом ее мужа, затем остановился на их дочери или на ком-то, кто был похож на их дочь и кто стоял сейчас посреди столовой, вместо того чтобы быть в Провансе.

Эйми?

Все в Бриджет застыло: ее восприятие, взмах ресниц, биение сердца. У нее буквально – фигурально и анатомически – отвисла челюсть.

Эйми?

Рэндалл поднялся, подошел к девочке и обнял ее с большим чувством.

– Привет, подружка! – воскликнул он. – Сама доехала?

Это правда? Она действительно здесь, а не там? Но нет! У Бриджет был другой план!

– Другу маман, лошаднику, понадобилось отправиться в Нью-Йорк.

– Мсье Лабрекю? – спросил Рэндалл прежде, чем Бриджет могла сообразить, что сказала Эйми, прежде чем она смогла осознать тот факт, что имя Люка произнесено Рэндаллом, а не ею.

– У него деловая поездка совпала с моими каникулами, – сказала дочь. – Он предложил сэкономить деньги маман на поездку. Проводить меня и сюда, и обратно, в общем.

– Ого. Отлично. – Слова все еще исходили от Рэндалла, потому что Бриджет лишилась дара речи.

– Его жена тоже приехала. Их дочь ходит в мою школу.

Его жена. Их дочь. Слова, которые Бриджет ненавидела.

– А билет?..

– Дотти все тайно организовала. Сказала – чтобы был сюрприз.

– Ха! – Рэндалл крякнул, обнимая Эйми и поворачиваясь к Бриджет так, словно девочка – это выставочный образец, а он – его счастливый обладатель. – Значит, Дотти от нас это утаила? Спорю, она даже и не собиралась заказывать мне билет.

– Ну да, – с улыбкой произнесла Эйми.

– Ну, дай-ка я посмотрю на тебя, девочка моя, – сказал Рэндалл. – Это тебе идет.

Можно подумать, что четырнадцатилетней девочке с волосами цвета воронова крыла и небесно-голубыми глазами, кожей оттенка средиземноморского песка и сложением нежным, словно сливки с камаргской фермы, может что-то не идти.

– Ты, должно быть, проголодалась, – продолжил Рэндалл. Он взял ее рюкзак и поставил его на полу в холле, а затем повел ее к столу. – Сегодня свиное филе. Твое любимое.

Эйми села и посмотрела на мать.

– Маман, – сказала она, – ты не поздороваешься со мной?

Наверное, с тех пор как Эйми появилась на пороге, не прошло и минуты, а казалось, что минула вечность, как в одной из этих классических замедленных сцен первоклассных черных детективов. Бриджет поднялась, потому что знала, что должна подняться.

– Ma petite cherie,[22] – произнесла она, приближаясь к дочери медленными, гулкими шагами, и поцеловала ее сначала в правую, а потом в левую щеку. – Прости меня, просто ты появилась так неожиданно, вот и все.

Petite cherie засмеялась, Рэндалл сказал, что принесет ей тарелку, а Бриджет вернулась на свое место.

Она положила свою салфетку назад на колени, хотя ей было и наплевать, клала ли она ее туда до этого, сделала большой глоток вина из бокала.

– А я и не знала, что у мистера Лабрекю есть дела в Нью-Йорке. – Она и сама удивилась тому, как спокойно, как непринужденно звучал ее голос.

– Это что-то связанное с лошадьми, – сказала Эйми.

– Ах, mais oui,[23] – ответила Бриджет. – И они привезли тебя сюда? Мистер Лабрекю и его жена?

– Нет. Он вызвал мне лимузин. Я сказала, что сама доеду.

– Жаль, что они не приехали с тобой, – огорчился Рэндалл, принося приборы. – Мы могли бы пригласить их остаться на обед.

Если бы Бриджет пила не из знаменитого «Уотерфорд Лисмора», то вполне могла бы сломать ножку бокала – так сильно она ее сжимала.