Мины вчера, сегодня, завтра

Советско-финская война

Впервые применили мины в значительных масштабах финские войска во время советско-финской войны 1939–1940 гг.

Комбриг А. Ф. Хренов, начальник инженеров Северо-Западного фронта, в своем выступлении на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14 апреля 1940 года сказал, что в полосе действий Северо-Западного фронта общая протяженность минных полей составила 386 км, а плотность минирования — 2,96. Иначе говоря, на каждый километр фронта приходилось почти три километра минных заграждений!

Если учесть, что значительные пространства занимали озера, болота, скалы, т. е. места непригодные для минирования, можно считать, что фактическая плотность минирования составляла 5,5–6, т. е. на каждый километр фронта приходилось до 6 км минных полей. Таким образом, каждый километр фронта финны прикрыли (в среднем) шестью минными полями.

Мины были выставлены не только на переднем крае, но и в промежутках между линиями траншей. Они сочетались с невзрывными заграждениями. На 130 км фронта финны имели проволочных заграждений 220 км, эскарпов и противотанковых рвов 50 км, противотанковых надолб 80 км.

Финские противопехотные мины 1 — осколочная; 2 — фугасная нажимная; 3 — нажимная противолыжная

Финские противотанковые мины

К моменту начала войны, (ноябрь 1938 г.) финская армия имела на вооружении две металлические противотанковые весьма совершенные мины F-1 и F-2, и одну вспомогательную деревянную противотанковую мину М40. Хотя заряд взрывчатки в этих минах был невелик (от 2 до 3,5 кг), они доставили немало хлопот советским танкистам.

Уже 10 декабря 1939 года (т. е. на 14-й день войны) оперативная директива Ставки Главного Командования РККА № 363/оп потребовала иметь в войсках специальные отряды разграждений из числа саперов.

10 января 1940 года уполномоченный наркомата обороны, командарм 2-го ранга Ковалев, в своем докладе НКО с тревогой отметил, что основные потери пехоте, наряду со снайперами, причиняют мины, которые противник с большим успехом устанавливает в тылу, на путях движения войск РККА.

Во многих советских документах того периода (приказы НКО, доклады и приказы командующего ЛенВО, доклады и приказы командующих армиями) можно неоднократно встретить упоминания о широком применении финской армией мин различных типов.

Так, в оперативной сводке штаба Северного флота за период с 30 ноября по 6 декабря 1939 года указано, что противник заминировал причалы в порту Петсамо. В докладе уполномоченного НКО наркому обороны о результатах проверки частей 8-й армии от 10 января 1940 года сказано, что наибольшие потери армия несет от огня финских снайперов и на минах, которые противник с большим искусством устанавливает на путях движения пехоты и на тыловых коммуникациях.

В докладе командира берегового отряда сопровождения командующему Балтийским флотом о боях за Муурила отмечено, что 455-й стрелковый полк в ходе наступления в 9 часов утра наткнулся на минное поле, залег и пролежал до 12 часов дня, а при попытке обойти минное поле попал под фланговый огонь, понес потери и отступил.

Кроме табельных противотанковых и противопехотных мин, финская армия располагала неплохим набором взрывателей различного типа, включая часовые взрыватели замедленного действия, что позволяло широко использовать импровизируемые мины различных типов.

И. Г. Старинов в своей книге «Белофинские мины и ловушки и борьба с ними», изданной в 1940 году, описал ряд способов установки финнами мин и мин-ловушек. Однако все описываемые им мины-ловушки несомненно являлись солдатскими импровизациями с использованием простейших терочных взрывателей, примитивных электрозамыкателей (две полоски жести от консервных банок, электродетонатор и батарейка) или ручных фанат. Ни одного взрывателя замедленного действия, ни одной мины, изготовленной в заводских условиях, он не описал. Видимо, Старинов не владел всей информацией.

В итоговом докладе наркома обороны маршала К. Е. Ворошилова, посвященном итогам советско-финской войны, сказано:

Минам было уделено немало внимания и на Совещании в ЦК ВКП(б) начальствующего состава 14–17 апреля 1940 года. Так, командующий 7-й армией командарм 2 ранга К. А. Мерецков в своем выступлении подчеркнул, что всю 90-километровую глубину обороны от границы до Выборга финны плотно закрыли минными полями, к чему Красная Армия оказалась не готова. В войсках развилась «минобоязнь».

По материалам этого совещания становится ясно, что потребовалось личное вмешательство Сталина для того, чтобы в самом срочном порядке был разработан и отправлен в войска первый индукционный миноискатель.

В ряде источников этот миноискатель именуется «ИЗ», т. е. индукционный зонд. Однако «Наставление по средствам минирования и разминирования РККА», изданное в конце 1943 года, описывает индукционный миноискатель ВИМ-210 образца 1939 года, который отыскивал немецкие металлические противотанковые мины типа T.Mi.35 на глубине до 50 см, а противопехотные выпрыгивающие мины S.Mi.35 на глубине до 30 см.

В ходе войны с финнами именно этот миноискатель был усовершенствован и выпущен под названием ВИМ-210 обр. 1940 года. Поисковый элемент миноискателя мог крепиться либо на специальной штанге, либо на обычном минном щупе, либо на стволе винтовки, причем винтовка не теряла своей способности вести стрельбу.

В период 1940—42 гг. этот миноискатель был модифицирован. Его модификации выпускались под названиями ВИМ-203, ВИМ-695, ВИМ-625.

Вообще, советско-финская война поставила перед инженерами задачу разработки средств обнаружения мин. В рамках ее решения уже весной 1940 года начались опыты по использованию собак для поиска мин, а осенью сформировали первые роты минорозыскных собак.

Индукционный миноискатель ВИМ-203 обр. 1941 г.

Известно, что финские солдаты активно использовали в качестве противопехотных мин ручные гранаты, привязывая к боевой чеке гранаты шнур либо проволоку. Далее этот прием почти забыли, но его возродили чеченцы во время второй чеченской войны (1999–2001 гг.) и он получил известность под обывательским названием «растяжка».

Красная Армия в этом конфликте, по примеру финнов, начала широко использовать прикрытие своих позиций (особенно флангов) противопехотными минами. Подвижные, стремительные лыжные подразделения финнов причиняли особенно много неприятностей красноармейцам. Результатом явилась разработка специальной противопехотной мины ПММ-5, петлевой и рычажной противолыжной мины.

Западный фронт

Нападение Германии на Польшу не предвещало развертывания широкомасштабной минной войны. О применении мин поляками ничего неизвестно, а немцам не было необходимости защищаться минами, поскольку они стремительно наступали. В этот период войны немцы применяли только бомбы-мины SD-2, сбрасывая их в кассетах с самолетов. Эффективность таких мин оказалась высокой, особенно против польской кавалерии.

Опасаясь удара французских войск по линии «Зигфрид», немцы заблаговременно стали минировать подступы к своим оборонительным сооружениям, что принесло определенные плоды. В период так называемой «странной» («сидячей») войны Франции и Англии против Германии (сентябрь 1939 — апрель 1940) от немецких «Sprengmine 35» пострадало немало французских разведчиков, пытавшихся проникать вглубь оборонительной линии «Зигфрид».

Начав стремительное наступление во Франции 10 мая 1940 года, немцы вновь применили против англофранцузской пехоты бомбы-мины SD-2 и снова, как и в Польше, с заметным успехом.

Как уже сказано выше, к началу войны с Германией немногочисленные запасы несовершенных французских мин оказались совершенно бесполезными из-за отсыревшей аммиачно-селитренной взрывчатки, которой они были снаряжены.

Английский же экспедиционный корпус мин не имел совсем. После поражения у Дюнкерка англичанам удалось эвакуировать на британские острова 215 тысяч английских и 123 тысячи французских солдат и офицеров. Однако эти войска находились в расстроенном состоянии, требовалось время, чтобы привести их в порядок, пополнить оружием, обеспечить техникой.

Сил, имевшихся тогда в метрополии, было явно недостаточно, чтобы отразить немецкое вторжение. Англии остро не хватало даже самых обыкновенных винтовок и пулеметов, не говоря уже об артиллерии и автомашинах-, брошенных на берегу Ла-Манша. Между тем немцы всерьез готовили десантную операцию «Морской Лев». В этих условиях англичане искали любые способы повысить стойкость своей обороны. Вспомнили они и о минах, использовавшихся в Первую мировую войну.

Но из-за того, что минирование прибрежной полосы поспешно производили необученные солдаты, причем в обстановке, близкой к панической, множество мин было установлено неправильно, о фиксации и ограждении минных полей никто в этот момент не позаботился, местное население предупреждено не было. Это привело к многочисленным несчастным случаям как среди военных, так и среди гражданских лиц. Например, в 1942 году рота пехотинцев случайно попала на незарегистрированное и неогражденное минное поле на берегу возле Честера, большинство солдат роты погибли или получили ранения.

С началом так называемой «битвы за Англию» (август 1940 года) немцы часто использовали авиабомбы с взрывателями замедленного действия (от 6 часов до 2—3 суток). Такие бомбы можно в какой-то мере считать объектными минами. Генерал Типпельскирх писал, что они надолго парализовали работу транспорта.

Все это породило среди англичан крайне негативное отношение к минному оружию, что не способствовало его развитию в британской армии. Но в силу угрозы вторжения (которая все же уменьшилась после того, как в июне 1941-го года Гитлер напал на СССР), минирование южных берегов Англии продолжалось до лета 1943 года.

Всего было установлено около 2 тысяч минных полей, с общим числом мин около 350 тысяч штук (в среднем, 175 мин на одно поле), в основном противотанковых мин типов Mk I, Мк II, Мк III, Мк IV, Мк V, а также типа В/С.

Британские противотанковые мины

Мины серии Мк имели слабый заряд ВВ (всего 2 юг тротила) и быстро приходили в негодность от коррозии взрывателя во влажном грунте.

Мины типа В/С (mine В, type С) хотя и снаряжались весьма чувствительным к влажности и слеживаемости аммонитом, были достаточно герметичны, имели заряд массой 9 кг и неплохой взрыватель.

После того, как хаос в прибрежном минировании англичанам удалось преодолеть, возникла необходимость снять часть минных полей, а другие переместить в более перспективные направления. Но оказалось, что сделать это невозможно из-за того, что у англичан не существовало методик фиксации минных полей, а отчетная документация не велась.

Кроме того, подвижность песка в прибрежной полосе привела к тому, что многие мины сместились с мест установки, часть их ушла глубоко в песок, а часть оказалась на поверхности.

Данное обстоятельство побудило английское военное министерство принять срочные меры к введению стандарта отчетности о минных полях (что в Германии и СССР существовало уже давно) и к разработке средств поиска мин.

На вооружение был принят миноискатель, который разработал польский офицер-связист, лейтенант Юзеф Станислав Козацкий (Jozef Stanislaw Kozacki). Он явился копией советского миноискателя ИЗ (ВИМ-210 обр. 1939 г.), применявшегося в советско-финскую войну 1939—40 г.

Миноискатель имел две катушки, одна из которых была связана с генератором, который выдавал колебания акустической частоты. Другая катушка была связана с усилителем и телефоном. Когда катушки приближались к металлическому предмету, их колебания оказывались рассогласованными и в телефоне появлялся звуковой сигнал.

Немецкие миноискатели были значительно более совершенными.

Восточная Африка

С апреля 1940 года развернулись боевые действия в Восточной Африке, где британская колония Кения оказалась под угрозой вторжения итальянских войск из Сомали и Абиссинии. Но первыми начали наступление британские войска. Итальянцы для отражения натиска весьма успешно использовали минные заграждения. Первый же британский автоброневой батальон наткнулся на минное поле и понес тяжелые потери, после чего наступление остановилось.

Британские силы в Кении состояли, в основном из колониальных солдат (из Индии), которых было недостаточно. К сентябрю 1941 года они стали возводить линию обороны, которую усилили поспешно изготовленными в Найроби 1180 минами. Но они не понадобились из-за отказа итальянцев от наступления и, в конце концов, были сняты южноафриканскими саперами.

Итальянские противотанковые мины В-2 (вверху) и V-3

Основными минами, использовавшимися итальянцами в Восточной Африке, были удлиненные противотанковые В-2 и V-3. Первая из них позже послужила прототипом для немецкой R.Mi.43, а в послевоенное время принцип удлиненной мины воплотится в английской L9A1. По английской терминологии мины подобной формы называют еще «Barmine».

Однако в целом в Восточной Африке итальянские мины хотя и причиняли определенные неудобства англичанам, но на ход весьма вялых боевых действий почти не повлияли.

Основные события Второй мировой войны на африканском театре военных действий развернулись в Северной Африке. Здесь малопересеченная местность создавала благоприятные условия для массового применения танков и крайне затрудняла организацию прочной обороны, которая не могла опираться на естественные препятствия. Это создавало предпосылки для широкого использования мин, однако массовый характер минная война приобрела лишь после начала войны Германии против СССР.

Восточный фронт

В основе тактики и оперативного искусства Вермахта лежало массированное применение танков и механизированных войск. В начале войны Красная Армия ничего не могла противопоставить немецким танкам.

Противотанковые средства стрелкового батальона ограничивались одним взводом 45-мм пушек. Совершенно отсутствовали противотанковые гранаты, противотанковые ружья, противотанковые гранатометы. Стрелковый полк имел противотанковую батарею (12 пушек калибра 45 мм) и батарею 76-мм полковых пушек (6 орудий). Последние для стрельбы по танкам были непригодны.

А Вермахт использовал танки массированно и легко подавлял противотанковую оборону батальонов, полков и дивизий Красной Армии.

Сначала противотанковые мины стали применять как вынужденную меру. Когда же выяснилось, что они в состоянии вполне эффективно останавливать танки, то минированием занялись не только саперы, но и сами пехотинцы. Хотя мощность советских мин начального периода войны была мала (мина перебивала 1–2 трака гусеницы), но быстро развивавшаяся минобоязнь немецких танкистов нередко позволяла останавливать танки даже этими минами.

Однако положение осложнялось тем, что пехота и танкисты РККА перед войной очень мало изучали минирование, а практически все кадровые саперные батальоны (особенно Западного фронта) были брошены на строительство укрепленных районов. В первые же дни войны они оказались на острие немецких танковых ударов и были полностью уничтожены. В распоряжении командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова остались всего лишь 2 понтонных и 3 саперных батальона.

В этих условиях командование Красной Армии из остатков инженерных частей стало формировать оперативно-инженерные группы (ОИГ) во главе со старшими офицерами и генералами инженерных войск. Эти ОИГ бросали на направления главных ударов противника, с задачей создания узлов заграждений и производства разрушений.

Так, ОИГ Западного фронта была создана уже 26 июня, в составе 3-х саперных батальонов, сформированных по мобилизационному плану. Ей были приданы всего лишь четыре офицера-специалиста минно-подрывного дела. Командиром ОИГ Западного фронта назначили опытного минера, полковника И. Г. Старинова, имевшего опыт войны в Испании и с Финляндией. ОИГ получила всего 6 тысяч противотанковых мин и 25 тонн взрывчатки.

Однако действия этой группы оказались столь успешны и столь значительно повлияли на ход боевых действий, что впоследствии известный военный историк, англичанин Бэзил Лиддел Гарт, описывая ход боевых действий на линии Минск — Москва, отметил:

На каждом фронте было создано по одной ОИГ. Уже к августу 1941 года средняя плотность минирования достигла 200 мин на километр. В ленинградском направлении только на лужском оборонительном рубеже к 8 августа 1941 года были выставлены 24 тысячи ПТМ и 6 тысяч ППМ.

На Северо-Западном фронте, кроме обычных мин, было установлено около 20 объектных радиоуправляемых мин мощностью от 300 до 1500 кг.

А. Б. Широкорад в своей статье «Танки-киборги и радиотеррор» в журнале «Популярная механика» за 2005 год пишет, что первое боевое применение радиомины Ф-10 состоялось 12 июля 1941 года.

В каменное здание в поселке Струги Красные (75 км северо-восточнее Пскова) перед его оставлением были заложены три радиомины Ф-10, каждая из которых содержала 250 кг взрывчатки. Якобы это здание, по данным разведки, занял штаб немецкого 56-го механизированного корпуса, который и был уничтожен при взрыве. Управление взрывом производилось с расстояния 150 км из Гатчинского лесопарка.

Однако командир 56-го механизированного корпуса генерал Эрих фон Манштейн в своих мемуарах этот факт не подтверждает. Пройти мимо его внимания такое событие вряд ли могло, поскольку он упоминает о каждом случае гибели чинов своего окружения в начальный период войны. Кроме того, из его записей следует, что КП корпуса в те дни находился в поселке Сольцы, что на 80 км юго-восточнее поселка Струги Красные. Так что в данном случае Широкорад просто фантазирует.

С наибольшим успехом радиоуправляемые мины Ф-10 были применены в августе 1941 года в городе Выборг. Интересные сведения об этом сообщил финский исследователь Юкка Лайнен. Он пишет, что при взятии Выборга финские войска обнаружили много радиомин. Они были выявлены в нескольких мостах, крупных зданиях, водонапорной башне, портовых сооружениях. Одну радиомину финны обнаружили просто брошенной.

Борьба с радиоминами в Выборге началась 27 августа, а закончилась 1 сентября 1941 года (по взрывам, но не по контрмерам). За эти 6 суток произошли 17 взрывов на 12-и объектах.

Первые рааиомины удалось раскопать 28 августа у северной опоры моста на Каменогорск, а в гавани Выборга нашли брошенную рациомину с целым взрывателем.

Первый взрыв произошел в южной опоре моста у поселка Каменогорск (финский Антреа, пролив Куука-уппи). На мосту погибли три финских офицера и два чиновника, которые случайно там находились. Старший по чину среди погибших был майор Тапио Тарьянне (Tapio Taijanne), главный военный адвокат финского Генштаба.

Следующим был взорван 31 августа мост через Сайменский канал. Сейчас здесь новый мост, названный мостом Дружбы. Этот же сигнал должен был взорвать железнодорожный мост, но там радиомину нашли и сняли 30 августа.

В это время в Линнансилта, что у Выборгского замка, в поисках радиомин находился финский саперный взвод. Саперы ничего не нашли и попросили у взводного разрешения подняться на башню замка, чтобы осмотреть город. Когда все они были наверху, взорвались обе опоры моста, камни летели выше башни. Солдаты сбежали вниз, полагая, что она — следующий объект. Но разрушения ограничились мостом.

Всего в Выборге было установлено 25 радиомин Ф-10. Они содержали от 120 до 4500 кг тротила. Из них 17 взорвались, а 8 удалось обезвредить, когда стало ясно, что мины приводятся в действие радиосигналом. Этими работами руководил капитан Лаури Сутела (Lauri Sutela). В 1980-е годы он командовал Силами обороны Финляндии. В 2005 году еще был жив.

Найденные устройства финские саперы отправили в Хельсинки, где их изучили специалисты и уже 2 сентября 1941 года издали инструкцию по нейтрализации советских радиомин. Так, они установили, что в качестве радиосигналов для Ф-10 используются музыкальные мелодии, которыми Харьковская и Минская широковещательные радиостанции заполняли паузы между двумя передачами.

Финские специалисты подобрали мелодию, которая звучала в том же диапазоне звуковых частот. Ею оказалась мелодия карельского народного танца «Saekkijarven polkka». В течение двух месяцев (предельное время с полуторным запасом годности батарей радиомин) в Выборге на частотах советских радиомин непрерывно звучала эта мелодия, передаваемая с армейских радиопередатчиков, заглушая и искажая возможные радиосигналы советских радиопередатчиков.

Своим открытием финны оперативно поделились с немцами. Последние уже к моменту взятия Киева в сентябре 1941 знали о русских радиоуправляемых объектных минах Ф-10, знали о радиочастотах, по которым поступают к ним управляющие радиосигналы.

Остается под вопросом, успели ли немцы к тому времени создать эффективную службу радиоперехвата и нейтрализовать советские радиомины в Киеве, однако в Харькове в октябре-ноябре они сумели нейтрализовать и обезвредить по меньшей мере 20 из 26 установленных Ф-10. В дальнейшем применение Красной Армией объектных радиомин быстро сошло на нет.

В Киеве и Харькове перед отходом войск было проведено комплексное минирование городских сооружений объектными минами замедленного действия. Всего было выставлено более 1000 таких мин со сроками замедления от 10 до 120 суток. По мнению командования РККА, систематические подрывы зданий, мостов, железнодорожных путей вынудят противника полностью или частично отказываться от использования объектов.

Однако реальный опыт создания крупных узлов заграждений показал их низкую эффективность. Достаточно заметить, что для создания Харьковского узла заграждений были задействованы в течение месяца силы всех пяти фронтовых саперных батальонов Юго-Западного фронта, спецрота радиоминирования и три саперные роты железнодорожных бригад. За период с 15 по 24 октября 1941 года ОИГ Юго-Западного фронта установила в районе Харькова около 2000 мин замедленного действия (в т. ч. около 500 противотранспортных и 1500 объектных), около 1000 мин-ловушек, 30 тысяч противотанковых и противопехотных мин, свыше 5000 ложных мин. Итого 33 тысячи мин боевого действия.

Итоги результатов минирования Харьковского узла были подведены в ноябре 1943 года. По оценкам комиссии Главного Инженерного Управления РККА в пределах этого узла заграждений произошло 106 крушений воинских эшелонов, было разрушено 9 мостов, уничтожено 75 автомобилей, 3 танка, 20 конных повозок, 9 ангаров, убито и ранено до 2300 солдат и офицеров. Успех довольно скромный, причем прямого воздействия на ход боевых действий он не оказал.

Хотя объектные мины продолжали использоваться вплоть до 1944 года, ими в основном занимались подразделения спецназначения Наркомата обороны и НКВД, решая задачи общего затруднения функционирования немецких военных властей на оккупированной территории, снабжения и обеспечения войск на фронте.

В это же время быстро развивалась тактика минной войны. Уже в августе 1941 года из саперных подразделений во многих дивизиях создали подвижные отряды заграждений (ПОЗ) численностью от взвода до роты. ПОЗ имел несколько конных повозок, а по возможности автомобилей, и запас противотанковых мин от 100 до 400 штук. Выдвигаясь на направлениях движения немецких танков, отряды ставили от 10 до 100 мин, создавая участки минных полей, что вынуждало танкистов противника терять время на вызов своих саперов, поиск мин, проделывание проходов. Так, в районе Киева перед передним краем было выставлено до 100 тысяч ПТМ.

Успехи дивизионных ПОЗов побудили Ставку сформировать и в сентябре 1941-го направить на Западный фронт три отряда заграждений численностью до батальона каждый. Командирами батальонов были назначены полковники М. С. Овчинников, И. Г. Старинов, военинженер 2-го ранга В. Н. Ястребов.

К осени 1941 года возникла и стала пробоваться идея сочетания минных полей с огнем противотанковой артиллерии. До того времени считалось, что минирование есть вынужденная мера при недостатке противотанковой артиллерии, является эрзац-заменой последней.

Так, в ноябре 41-го в бою у деревни Акулово немецкое танковое подразделение огнем артдивизиона было загнано на минное поле, после чего в течение трех часов артиллеристы расстреливали танки, потерявшие способность к маневру.

О существенном влиянии мин, использовавшихся Красной Армией, на ход боевых действий осенью 1941 года писал немецкий генерал Г. Гот, в те дни командовавший 3-й танковой группой:

С переходом Вермахта к стратегической обороне зимой 1941/42 гг. немцы стали использовать ПТМ в не меньшей степени, чем РККА. Если в 1941 году в Германии было выпущено и поставлено на фронт 949 тысяч штук противотанковых мин (1939 год — 773 тысячи, 1940 год — 1 млн. 340 тысяч), то в 1942-м году было изготовлено уже 6,7 млн. ПТМ. За период с января по март 1942 года саперы только Западного фронта сняли 21644 ПТМ противника.

С зимы 1941/42 гг. производство мин в Германии постоянно возрастало. В 1943 году было изготовлено и отправлено на фронт уже 18 млн. 830 тысяч мин различных типов, в 1944 году — 43 млн. 676 тысяч. Даже за 4 месяца 1945 г. немцы успели изготовить 1 млн. 800 тысяч мин, а планировали изготовить еще не менее 42 млн. штук!

Вермахт летом 1942 года получил на вооружение новую противотанковую мину T.Mi.42, обращаться с которой, было гораздо легче, чем с миной T.Mi.35. Она не требовала высокой квалификации саперов. Эта мина была проще по конструкции и герметизирована.

Однако промышленность Германии, испытывая нехватку основных материалов и производственных мощностей, не могла в полной мере удовлетворять заявки Вермахта на мины. Тогда немцы использовали опыт СССР: в немецкой терминологии появилась новая категория мин — «Behelfsminen» (вспомогательные мины). В отличие от «Heeresminen» (армейских мин), которые Вермахт получал от военной промышленности, вспомогательные мины, отличавшиеся предельной простотой конструкции, могли изготавливать мелкие (в том числе частные) мастерские, и даже войска.

Прежде всего, это противотанковая деревянная ящичная мина «Holzmine 42» с взрывателем Z.Z.42 (аналог советского взрывателя МУВ) и более простая противотанковая «Panzerschnellmine».

Немецкая ящичная противотанковая мина нажимного действия «Holzmine 42»

Немецкие деревянные противопехотные мины нажимного действия «Schuetzenmine 42» (модели «А» и «Б»)

Нехватку противопехотных выпрыгивающих S.Mi.35 восполнили деревянные фугасные мины нажимного действия «Schuetzenmine 42» (Schue.Mi. 42), аналог советской мины ПМД-6. Несколько позже появился вариант этой мины с увеличенным вдвое зарядом ВВ, под наименованием «Schuetzenmine 400» (Schue.Mi. 400).

Противопехотная мина «Stockmine 43» (слева) и советская ПОМЗ-2

Вторым образцом противопехотных мин категории «Behelfsminen» явилась «Stockmine 43» (St.Mi. 43), аналог советской ПОМЗ-2, но изготовленная из бетона, с вкраплением в бетон металлических осколков.

С начала войны против СССР и до лета 1942 года мины были в Вермахте боевым средством, которое применяли исключительно саперные батальоны. Доставка и установка мин являлись обязанностью саперов. В случае необходимости пешие саперные взводы должны были снимать ранее установленные противотанковые мины и переустанавливать их в новых местах. Но в июне 1942 года, когда немецкие саперы уже не справлялись с резко возросшими потребностями в минировании, ОКН потребовал, чтобы все рода войск научились устанавливать мины в наступлении и в обороне.

В марте 1943 года на советско-германском фронте появилась новая противотанковая немецкая мина «Tellermine Pilz 43» (Т.-Mi.-Pilz 43) с взрывателем от мины T.Mi.42, а несколько позже и специальный взрыватель для нее T.Mi.Z.43, который превращал мину в необезвреживаемую. В 1943-44 гг. Вермахт получил свыше 3,5 млн. мин этого типа.

Обострение проблемы нехватки материалов, перенапряжение германской промышленности, огромный расход противотанковых мин и недостаток саперных подразделений заставляли немцев искать новые средства минной борьбы с советскими танками.

В середине 1943 года появилась так называемая «ригельмина» (Riegelmine 43 (R.Mi.43)), исходной идеей которой явно были советские мины ТМ-39 и ТМД-40.

Было подсчитано, что для минирования километра фронта требуются 4 тысячи мин типа T.Mi.42 или T.Mi.43, для подвоза которых необходимо иметь 15 трехтонных автомобилей, в то время как ригельмин требовалось лишь 1120, которые могли доставить 3 грузовика.

Противотанковая ящичная мина «Riegelmine 43»

Однако оказалось, что использование в мине по советскому принципу двух взрывателей типа Z.Z. 42 (аналог советского МУВ) делает ее крайне опасной для самих минеров. Поэтому в 1944 году ее заменили на модель R.Mi.44, имевшую один взрыватель нажимного действия T.Mi.Z.42.

Противоднищевая подпрыгивающая кумулятивная мина «Hohlladungs-Springmine 4672»

В конце 1944 года немцы начали поставлять на фронт совершенно новый тип противотанковой мины.

Это противоднищевая подпрыгивающая кумулятивная мина «Hohlladungs-Springmine 4672», которая была сделана с использованием гранаты кумулятивного действия и пробивала днище танков. Всего Вермахт получил до 59 тысяч таких мин.

Противоднищевая кумулятивная мина «Panzerstabmine 43»

Другим вариантом противоднищевой мины кумулятивного действия стала принятая на вооружение в 1943 г. «Panzerstabmine 43» (Pz.Stab.Mi.43), состоявшая из обычного кумулятивного подрывного заряда и штыревого взрывателя наклонного действия. Мину устанавливали в специально отрываемую яму, на вбитый в дно ямы деревянный кол. При наклоне штыря корпусом танка взрыв кумулятивного заряда пробивал днище танка.

Мины этого типа были особенно опасны, т. к. танк полностью выходил из строя, а экипаж погибал.

Пожалуй, мины моделей Sta.Mi.43, T.Mi.43, R.Mi.43, R.Mi.44 и Hohlladungs-Springmine 4672 были последними металлическими противотанковыми минами Вермахта.

По мере потерь территорий в Германии нарастала нехватка металла и производственных мощностей. В 1944 году началась поставка в войска противотанковой мины «Topfmine 4531», корпус которой изготавливался из древесной муки, пропитанной каменноугольной смолой, а ее взрыватель был изготовлен из стекла.

Противотанковая мина-эрзац «Topfmine 4531»

Варианты этой мины делали из смеси лигнита, пыли бурого угля и битума («Topfmine А 4531»); из склеенных между собой деревянных или фанерных дощечек или вовсе из картона (Topfmine С-4531, или «Papmine»); из древесных отходов («Topfmine В-4531», или «Viskonit-Mine»). Существовал и вовсе экзотический вариант «Topfmine 4531» с корпусом из фаянса.

Противотанковая мина-эрзац «Glasmine 43»

Выше уже говорилось о появлении на фронте в 1943 году противопехотной мины из бетона St.Mi.43.

В том же 1943 году появилась стеклянная фугасная противопехотная мина нажимного действия «Glasmine 43» с химическим взрывателем.

В 1944 году немцы значительно упростили свою знаменитую мину-лягушку «S.Mi.35» и выпустили ее под наименованием «S.Mi.44».

Довольно широко немцы, начиная с лета 1944 года, стали практиковать установку мин на неизвлекаемость способом размещения дополнительного разрывного заряда под низом мины. Для этого фирма «Marklin & Cie» в Гопингене разработала взрыватель разгрузочного действия SM-2 (Entlastungszunder SM-2). Правда, применение этого способа допускалось инструкцией при том условии, что на данном участке местности Вермахт не предполагает вести наступательные действия и возвращаться сюда не намерен (см. Инструкцию «Heeresdienst-vorschrift 220/ b (Minen und Minenzunder) от 10 сентября 1944 года).

С конца 1944 производство так называемых «вспомогательных мин» (Behelfsminen) начало превышать производство табельных мин. Все больше мин изготавливалось непосредственно в войсках или в прифронтовых гражданских мастерских. Все их перечислить невозможно, т. к. многие из них даже не получали официального наименования.

Мина со взрывателем SM-2

С января 1945 года поставлялась и широко использовалась мина-ловушка разгрузочного действия «Entlastungsmine», изготовленная из древесины.

В 1945 году появилась противопехотная картонная мина «S-Mine 45 Sp» и две разновидности малогабаритной мины в жестяных баночках «Schutzendosenmine». Последние предполагалось закладывать на хранение в тайные склады немецкой партизанской организации «Вервольф» и использовать для минирования в тылу Красной Армии и войск союзников.

С лета 1944 года пошли в ход и запасы трофейных мин. Американская инструкция «Mines and charges used by the german Army» за декабрь 1944 года описывает около 26 типов противотанковых мин и 6 типов противопехотных мин негерманского происхождения, используемых Вермахтом.

Для поиска немецких мин к началу войны Красная Армия располагала индукционными миноискателями ВИМ-210 обр. 1939 и обр. 1940 гг. В ходе войны на вооружение поступили миноискатели ВИМ-203 обр. 1941 года и обр. 1942 года, а также более простые по устройству ВИМ-695 и ВИМ-625 (оба образца 1942 года).

В миноискателях двух последних образцов использовалось не две радиолампы, в которых ощущался острый дефицит, а только одна. Наставление так расшифровывает аббревиатуру ВИМ: «винтовочный индукционный миноискатель». Т. е. все эти миноискатели в качестве штанги могли использовать винтовку. Это сделало миноискатель более легким, компактным и универсальным. Всего за время войны Красная Армия получила более 247 тысяч миноискателей всех модификаций.

Кроме того, «Наставление по средствам минирования и разминирования РККА» издания 1943 года описывает опыт (опыт!) использования минно-розыскных собак и дает рекомендации по их дальнейшему применению. В свете этих данных совершенно безосновательными выглядят утверждения ряда западных военных историков о том, что русские саперы пользовались исключительно примитивными средствами поиска мин, а часто искали мины просто голыми руками и поэтому, мол, несли огромные потери на минах.

Минно-розыскные собаки в Красной армии активно начали использоваться еще в период советско-финской войны 1939—40 гг., тогда как англичане занялись ими лишь во второй половине 1942 года в Северной Африке, где минная война приобрела огромные масштабы.

При обороне Одессы в августе — сентябре 1941 было установлено 54317 мин и фугасов. При обороне Севастополя только за ноябрь — декабрь 1941 года было выставлено 43070 ПТМ, 6844 ППМ и 1422 фугаса.

Для всего периода Великой Отечественной войны характерно, что противотанковых мин выставлялось в 3–5 раз больше, нежели противопехотных. Это объясняется значительно большими трудностями борьбы с танками противника, чем с пехотой. Противопехотные мины чаще играли роль охранителей противотанковых минных полей, т. е. предназначались для затруднения работы саперов противника.

К апрелю 1942 года были сформированы 12 бригад спецназ (по одной на фронт). Каждая бригада состояла из 5–7 батальонов заграждений, 1–2 специальных электротехнических батальонов, 1 батальона специального минирования, 1 батальона минно-розыскных собак, 5–7 мотострелковых батальонов охраны и прикрытия. Всего 13–18 батальонов.

Основной задачей бригад спецназ являлось массированное минирование угрожаемых направлений, установка управляемых минных полей и радиоуправляемых мин (телефугасов). А при отходе противника на бригады спецназ возлагались задачи по разминированию местности и по установке мин на путях отхода противника.

Летом 1942 года были сформированы 11 батальонов гвардейских минеров. Их основной задачей было минирование и подрыв, с привлечением партизан, основных коммуникаций противника. Для них разработали специальный противопоездной взрыватель ПВ-42 (помещается в спичечный коробок), предназначенный для взрывания заряда ВВ на железной дороге при проходе над ним поезда.

Наконец, в ноябре 1942 года были сформированы несколько инженерно-саперных бригад РВГК, в составе которых имелись горно-минные и инженерно-минные батальоны.

В период оборонительных боев за Сталинград в полосе обороны 62-й армии было выставлено 45 тысяч ПТМ и 33 тысячи ППМ, а в полосе обороны 64-й армии 140 тысяч ПТМ, 100 тысяч ППМ и 89 фугасов.

Противопоездной взрыватель ПВ-42

Итого 318 тысяч мин! В октябре 1942 года месячный расход мин составлял 800 ПТМ и 660 ППМ на один километр фронта. В среднем, к концу 1942 года плотность минирования в РККА достигала 500–600 мин на километр фронта.

В период войны на вооружении РККА появилась очень простая по конструкции, но весьма эффективная противопехотная осколочная мина ПОМЗ натяжного действия с чугунным корпусом.

Противопехотная осколочная мина ПОМЗ

Летом 1942 года появились варианты противопехотной фугасной мины ПМД-6, применявшейся еще с 1941 года:

а) ПМД-6ф, у которой порошкообразная взрывчатка помещалась в стеклянном флаконе;

б) ПМД-6 в металлическом корпусе;

в) более мощная (400 грамм тротила) ПМД-57;

г) мины меньшей мощности ПМД-7 и ПМД-7ц (75 грамм тротила).

Мины ТМД-Б (слева вверху), ПМД-7Ц, ПМД-6ф (внизу)

Конструкция этих мин, при их высокой надежности, предусматривала возможность массового производства не только промышленностью, но и в любой деревообделочной мастерской, а также непосредственно в войсках. К изготовлению мин данного типа подключились и предприятия строительной индустрии.

В частности, появилась так называемая «шиферная мина», имевшая вид и конструкцию ПМД-6, но изготавливавшаяся из шифера.

В области противотанковых мин 1942-й год характеризовался созданием двух новых деревянных, или как тогда говорили, «ящичных» мин. Во-первых, это ЯМ-5 в нескольких модификациях, отличавшихся друг от друга размерами и некоторыми различиями в конструкции ключевых элементов. Во-вторых, весьма удачная по конструкции мина ТМ-42.

Ящичная мина ЯМ-5к

Ящичная мина ТМД-42

В мине ЯМ-5 был учтен опыт минной борьбы 1941 года, в частности, недостаточная масса заряда взрывчатки в противотанковых минах довоенной конструкции. Так, если в базовой мине ЯМ-5 заряд составлял 2,7–3,1 кг, то в мине ЯМ-5у он возрос до 4,2–5 кг, в ЯМ-5М до 5,6–6,6 кг. Две мины серии ЯМ-5 (ЯМ-5К и ЯМ-10) имели особенно крупный заряд, доходивший до 18 кг.

В минах серии ЯМ-5 использовался поистине универсальный взрыватель УВ и его модификации (УВГ, МУВ). Хотя это взрыватель натяжного действия, остроумная конструкция мины обеспечивала вытягивание боевой чеки из взрывателя при наезде танка на нажимной брусок крышки мины.

Мина ТМ-42 отличалась разновариантностью снаряжения и выпускалась двух размеров. Кроме того, она могла изготавливаться либо под нажимной взрыватель МВ-5, либо под запал МД-4 (т. е., в мине могло вовсе не быть взрывателя, а срабатывание мины происходило при деформации запала под действием гусеницы танка).

В общем, насчитывалось 8 вариантов мины ТМД-42. Это позволяло выпускать мины, исходя из имевшихся в наличии типов взрывчатки и средств взрывания. Вследствие дефицита тротила в 1942 году для снаряжения этой мины использовали суррогатные взрывчатки (динамон) или аммиачно-селитренные (аммонит, аммонал). Заряд мины во всех вариантах составлял 5–5,5 кг, что обеспечивало надежное выведение из строя всех типов танков, имевшихся у немцев.

Мина ТМД-42 выпускалась около года, но оказалась самой удачной из всех существовавших ящичных мин. Поэтому, когда положение со взрывчаткой улучшилось, в 1943 году началось производство ее модификации — мины ТМД-Б, которую в 1944 сменила мина ТМД-44.

Последняя и сегодня (в 2006 году!) числится в перечне российских противотанковых мин как запасной вариант. Ее производство очень легко можно организовать за считанные часы на любом деревообрабатывающем предприятии.

К весне 1943 года на вооружение РККА приняли новую металлическую противотанковую мину ТМ-43. Преимущество этой мины перед деревянными образцами состояло в большем сроке службы и значительно меньшем влиянии на ее боеспособность фунтовой влаги. В этой мине также использовался взрыватель МВ-5.

К июлю 1943 года в Красной Армии были окончательно установлены нормативы минирования. Они определяли плотность противотанкового минного поля в 550–750 мин на километр, глубину минного поля в 100 метров, число рядов 3 или 4, расстояние между рядами от 10 до 40 метров, расстояние между минами 6— 10 метров.

С выходом в свет новых боевых уставов подвижные отряды заграждений (ПОЗ) в полку, дивизии, армии стали обязательным элементом боевого порядка. Основой для таких отрядов являлись полковые и дивизионные саперные подразделения.

Металлическая противотанковая мина ТМ-43

Особый размах мероприятия минной войны приобрели при подготовке полосы стратегической обороны на Курской дуге. Только в полосе обороны Центрального фронта (300 км) было выставлено 237 тысяч ПТМ, 162 тысяч ПИМ, 146 мин замедленного действия, 163 управляемых фугаса.

На предполагаемых направлениях главных ударов противника плотность заблаговременного минирования доходила до 1400–1600 ПТМ и 1000 ППМ на километр фронта.

Кроме того, для решения внезапно возникающих задач минирования в каждом стрелковом полку создавался ПОЗ в составе саперного отделения или взвода. В каждой стрелковой дивизии создавались 1–2 дивизионных ПОЗа в составе 1–2 саперных взводов каждый при 3–5 автомобилях и 400–600 минах.

Каждая армия имела несколько армейских ПОЗов: саперная рота на 20–30 машинах при 1500–2000 мин. Каждый фронт имел противотанковый саперный резерв силой 1–2 саперных батальона с запасом мин 2–5 тысяч штук.

С началом немецкого наступления 5 июля 1943 года уже в первый день только в полосе обороны 13-й армии ПОЗы установили 6 тысяч мин на путях движения противника, на которых подорвались 98 танков, было убито и ранено около 2 тысяч немецких солдат.

6 июля в полосе обороны Центрального фронта было выставлено 9 тысяч мин, на которых немцы потеряли 88 танков. 7 июля на стыке 13-й и 70-й армий подорвались 108 танков. 8 июля в полосе Центрального фронта выставлено 8 тысяч мин. Потери немцев — 95 танков.

В этот день ПОЗ Центрального фронта из 1-й гвардейской инженерной бригады под командованием старшего лейтенанта В. Артамонова, перекрывая путь прорвавшему оборону немецкому танковому батальону, выставил на его пути группу мин, на которой немцы потеряли 4 танка. Когда наметилось новое направление движения батальона, на этом пути была выставлена новая группа мин, где немцы потеряли 2 танка. Умело маневрируя силами и средствами, используя повторно мины, Артамонов сдерживал танки более 8 часов и в конце концов вывел их под огонь истребительно-противотанкового артдивизиона. Когда же немцы попытались отойти, то минами им был перекрыт путь отступления. Батальон, попавший в минно-огневой мешок, был полностью уничтожен.

Всего за период наступления с 5 по 12 июля немцы в полосе Центрального фронта на минах потеряли 420 танков и свыше 4 тысяч солдат.

Вот что пишет в своей книге «Бронированный кулак Вермахта» о советском минировании в период Курского сражения немецкий генерал Ф. фон Меллентин:

К началу контрнаступления на Курской дуге РККА уже располагала инженерно-танковыми полками, машины которых были оснащены катковыми минными тралами ПТ-3 (по 18–20 тралов на полк, имевший 24–26 танков).

Трал без существенных повреждений выдерживал до 5–7 взрывов. Это позволяло танкам-тралам преодолевать немецкие минные поля без вреда для себя, а по оставленным ими проходам могли двигаться пехота и обычные танки.

В условиях советско-германского фронта катковые тралы оказались гораздо эффективнее цепных бойковых тралов и плужных выкапывающих тралов, использовавшихся союзниками в 1944—45 гг. Найти эффективное средство противодействия советским тралам немцы так и не смогли.

Минные тралы успешно применялись во всех дальнейших операциях Красной Армии. Так, в начале Висло-Одерской операции два инженерно-танковых полка в полосе наступления 1-го Белорусского фронта проделали 10 сплошных и 10 колейных проходов, по которым без потерь прошли две танковые бригады, четыре танковых полка и три полка самоходных орудий.

Но и без танков-тральщиков во сражении на Курской дуге советские саперы весьма успешно боролись с немецкими минами. Достаточно сказать, что при подготовке контрнаступления в полосе Брянского фронта саперы проделали 1700 проходов в своих и немецких минных полях.

Противотанковый трал ПТ-3 на танке Т-34

В июле 1944 года, в ходе Львовско-Сандомирской операции, саперы 1-го Украинского фронта применили удлиненные заряды на колесном ходу, с массой В В 60–80. Они позволяли проделывать проходы длиной до 25 метров в один прием. Используя последовательно несколько зарядов, можно было проделывать проходы нужной длины. Нечто подобное существовало и в британской армии (так называемая «Бангалорская торпеда»), но это были заряды длиной в 2 метра и подавались они вручную, что резко снижало эффективность такого приема проделывания проходов в минных полях.

Удлиненный заряд разминирования на колесном ходу

Красная Армия вплоть до середины 1944 года пользовалась в основном деревянными противотанковыми и противопехотными минами, широко используя для их изготовления возможности самих войск и населения прифронтовой полосы.

В основном, изготавливались противотанковые мины типа ТМД-Б, вариации мины ЯМ-5 (ЯМ-5К, ЯМ-5М, ЯМ-5и, ЯМ-10) и противопехотные мины ПМД-6 (вариации ПМД-бф, ПМД-7, ПМД-7ц, ПМД-57).

В большей степени, нежели сами мины, в войска поставлялись минные средства взрывания — взрыватели МУВ, МВ-5, ВПФ.

По мере развития производства металла все больше на фронте появлялось осколочных натяжных мин ПОМЗ-2.

В 1944 году было восстановлено производство металлической круглой противотанковой мины ТМ-41, получившей вследствие проведенной модернизации наименование ТМ-44.

Тогда же появился модернизированный вариант мины ТМД-Б под названием ТМД-44, вся модернизация которой заключалась в том, что гнездо для взрывателя МВ-5 закрывалось не дощечкой, а пластмассовой винтовой пробкой, что впрочем не сделало мину ни удобнее, ни лучше.

Всего за период Великой Отечественной войны Красная Армия установила свыше 70 миллионов мин, на которых подорвались до 10 тысяч танков и других машин противника.

Минная война на советско-германском фронте не ограничивалась противотанковыми и противопехотными минами. Третьим по распространенности типом мин были противотранспортные мины, прежде всего мины, применявшиеся на железных дорогах.

Особенности театра военных действий на территории СССР предопределили более широкое, нежели на других фронтах, использование железнодорожного транспорта, а большая протяженность немецких коммуникаций делала удары по рельсовым путям особенно чувствительными для Вермахта.

В основном, минированием железных дорог на оккупированной территории занимались специально засылаемые армейские диверсионные группы и спецгруппы НКВД. При этом наиболее широко использовались мины ПДМ-1, ПМС, МЗД-4, МЗД-5, МЗД-10, МЭД-35, ДМ-3, ДМ-4, АС.

Начало минно-рельсовой войне было положено 28 июля 1941 года, когда на участке железной дороги Струги Красные — Плюсса диверсанты подорвали немецкий ремонтно-восстановительный поезд, остановив движение на этом участке почти на сутки. В течение 10 дней второй половины августа 1941 всего один диверсионный отряд на участках Псков — Струги и Псков — Порхов подорвал 8 немецких составов, в результате чего были выведены из строя 40 вагонов и 3 бронеплощадки, убиты и ранено до 240 солдат.

За шесть месяцев 1942 года на противотранспортных минах в полосе немецких войск напротив Северо-Западного фронта были подорваны 18 немецких эшелонов, а в полосах действий противника напротив Ленинградского и Волховского фронтов 26 эшелонов.

Вроде бы впечатляющие цифры, но если учесть, что суточный оборот эшелонов на этих участках составлял от 50 до 80, выясняется, что в результате действий диверсантов за полгода ущерб на участке Северо-Западного фронта составил всего 0,2 % (!).

В дальнейшем минирование железных дорог нарастало и приобрело характер войсковых операций. Первой такой операцией следует считать операцию «Рельсовая война», проведенную в период с 3 по 15 августа 1943 года в тылу немецких групп армий «Центр» и «Север». Только ленинградские диверсионные группы к середине августа взорвали около 3 тысяч рельс, а в ночь на 21 августа еще столько же. К концу августа ими было уничтожено еще около 9 тысяч рельс.

С середины сентября до середины ноября 1943 года была проведена вторая войсковая операция с привлечением диверсионных групп и партизан, под названием «Концерт». Штаб партизанского движения Ленинградской области сообщил такие итоги этой операции за октябрь 1943 года: взорваны 16,5 тысяч рельс, потерпели крушение 26 воинских эшелонов, в результате чего были уничтожены 23 паровоза, 205 вагонов и 18 железнодорожных мостов.

Специальных противотранспортных мин до начала войны Красная Армия не имела. Диверсионные группы и партизанские отряды снабжались табельными взрывчатыми веществами (чаще всего тротилом и мелинитом в шашках), табельными и специальными взрывателями, из которых они на местах импровизировали противотранспортные мины.

Первоначально для таких мин использовали взрыватели УВ, МУВ и МВ-5. Потом специально для противотранспортных мин разработали 5 образцов взрывателей: 1) ВПФ (комбинированный натяжного и наклонного действия); 2) ПВ-42 (противопоездной взрыватель нажимного действия); 3) ЗЭМ-2 (замыкатель электромеханический; 4) ВЗ-1 (замыкатель вибрационный); 5) КЗ (колесный замыкатель). Три замыкателя соединяли (замыкали) электрическую цепь противотранспортных мин под воздействием колес паровозов, либо под воздействием вибрации от движущегося транспорта.

В ходе войны были разработаны противотранспортные мины ПДМ-1 (могла изготавливаться в условиях партизанского отряда), МЗД-4 и МЗД-5, которые можно было использовать как на железной дороге, так и на автомобильной.

Эти две мины снабжались вибрационным замыкателем и электрохимическим замыкателем ЭХЗ, либо ЭХВ. Благодаря последнему, установленная мина могла лежать от 2 часов до 2 месяцев, а затем сработать под проходящим транспортным средством.

Мины МЗД-10 и МЗД-35 могли лежать заранее установленный срок в пределах от 2 часов до 10 (35) суток и затем сработать под транспортным средством.

Более простая противотранспортная мина АС срабатывала при обрыве натяжной нити автомобилем.

Противопоездная мина ПМС имела выносной электроконтакт, устанавливаемый под подошвой рельса, а ее саму размещали достаточно глубоко в железнодорожной насыпи. Дорожные мины ДМ-3 и ДМ-4 имели инерционные замыкатели, которые срабатывали от сотрясения грунта при прохождении над ними автомобиля, танка или поезда.

С переносом боевых действий на территорию сопредельных стран, возникновением общего значительного преимущества Красной Армии над Вермахтом, надобность в использовании противотранспортных мин резко снизилась, и в заключительном периоде войны эти мины в РККА практически уже не использовались.

Наряду с противотранспортными минами, Красная Армия и партизаны довольно широко использовали объектные мины. В основном, они состояли из более или менее значительного количества взрывчатки в различных упаковках (в коробках, ящиках, мешках) и специальных взрывателей замедленного действия, которые вызывали взрыв мины, либо перевод ее в боевое положение, по истечении заданного времени.

Многие из таких взрывателей использовались в минах, которые часто называют диверсионными (те же объектные мины, только устанавливаемые диверсантами в тылу противника, а не армейскими минерами при заблаговременном минировании объектов).

Прежде всего, это электрохимический предохранитель ЭХП, который замыкал электроцепь через 10—240 минут после приведения его в действие; электрохимический замыкатель ЭХЗ со сроком замедления от 2 часов до 3–4 месяцев; электрохимический взрыватель ЭХВ со сроком замедления от 12 часов до 120 суток.

Использовались и часовые взрыватели: часовой 10-суточный замыкатель ЧДЗ, который замыкал электроцепь мины в заранее установленное время в пределах от 2 часов до 10 суток; часовой 35-суточный замыкатель; часовой 16-суточный взрыватель ЧМВ-16 (взрыватели не замыкали электроцепь, а приводили в действие подпружиненный ударник); 60-суточный взрыватель ЧМВ-60.

Эти устройства позволяли устанавливать время взрыва объектной мины или же перевести в боевое положение заблаговременно установленную противотранспортную мину. Известен факт, когда при отходе советских войск от Харькова на участке железной дороги протяженностью несколько километров под насыпью были установлены несколько десятков противотранспортных мин с часовыми замыкателями, поставленными на различное время. Многочисленные проверки и тщательная охрана участка дороги не давала положительных результатов, через некоторые промежутки времени на этом участке подрывались эшелоны. Взрывы продолжались в течение двух месяцев. В результате немцам пришлось на отдельных секторах участка дороги полностью снять насыпь и возвести новую.

Имелись объектные мины, специально изготавливаемые заводским способом. Прежде всего, это мина МЗД-1 со сроком замедления от 2 до 120 суток (по истечении заданного срока она взрывалась). Эту мину использовали для минирования различных зданий, аэродромных сооружений, систем водоснабжения и т. п.

Мина МЗД-60 имела срок замедления от 6 до 60 суток. В зависимости от характера боевой задачи, такие мины можно было усиливать мощными зарядами ВВ.

Вариантами объектных мин являлись малая прилипающая мина МПМ и средняя прилипающая мина СП М. Эти мины использовали диверсанты для подрыва подвижного состава железных дорог, прежде всего железнодорожных цистерн с горючим. Они имели магниты, благодаря которым легко прикреплялись к металлическим объектам и были снабжены малогабаритными химическими взрывателями замедленного действия серии ВЗД.

С помощью двух мин СПМ белорусский подпольщик Федор Крылович совершил 30 июля 1943 года самую крупную диверсию на железнодорожном транспорте в период Второй мировой войны.

На рассвете этого дня он установил мины в эшелоне цистерн с бензином, сделавшем остановку на станции Осипович. В тот же день немцы поставили заминированный эшелон рядом с тремя другими эшелонами в вагонном парке станции. В определенное время взорвалась первая мина, вызвавшая сильный пожар. Персонал станции попытался отвести горящие цистерны от соседних поездов, но через 10 минут взорвалась вторая мина. Загорелись составы, стоявшие рядом. В двух из них находились боеприпасы, которые стали взрываться.

В итоге были полностью уничтожены 5 паровозов, 25 цистерн с бензином, 8 цистерн с авиационным маслом, 65 вагонов с боеприпасами, 12 вагонов с продовольствием, 8 танков и 7 бронетранспортеров на платформах, угольный склад вместе с погрузочным краном, рад станционных построек. Погибло около 50 человек станционного персонала. Движение на этом участке полностью прервалось на двое суток.

Еще одна такая мина была использована для совершения в 1943 году террористического акта против гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе. Одна из горничных в его доме, Е. Г. Мазаник, прикрепила мину МПМ под кроватью нацистского чиновника, а сама под благовидным предлогом ушла. Ночью произошел взрыв, в результате которого Кубе погиб на месте.

Для уничтожения наплавных мостов и повреждения мостов на жестких опорах были созданы сплавные речные мины СРМД и СРМ-263, речная мина УМК (могла использоваться как сплавная и как якорная против плавучих средств противника), якорная мина РМКФ.

Мины-ловушки были представлены одной табельной миной МС-2 (вариант мины ПМД-6, срабатывающей при снятии нагрузки) и различными импровизируемыми устройствами. В основном, они использовались как элементы неизвлекаемости противотанковых мин. В качестве ловушек они использовались редко и в очень ограниченных масштабах.

Северная Африка

В Северной Африке в первый период боев итальянцы использовали так называемую бомбу-термос АР-4а (она же противопехотная авиабомба «Manzilini»), доставившую много неприятностей англичанам.

Дело в том, что часть этих бомб имела взрыватели с замедлением, которые срабатывали спустя некоторое время после падения на землю (до 30 минут), а небольшая часть имела взрыватели, срабатывавшие в том случае, если меняли положение бомбы. Итальянцы не оценили по достоинству эту бомбу-мину (как и немцы свою SD-2) и хотя применяли ее до конца 1942 года, но сравнительно редко.

Итальянская авиабомба-термос АР-4а (она же противопехотная мина «Manzilini»)

Вермахт весьма широко применял мины на африканском театре военных действий. Вот что пишет Лиддел Гарт об английском наступлении в районе Эль-Аламейна в ночь на 21 июля 1942 года:

Таким образом, он свидетельствует, что немецкие минные поля явились решающим фактором в срыве наступления целой дивизии и обеспечили немцам уничтожение двух английских танковых полков. В тот день англичане потеряли 118 танков, немцы —11. Разумеется, не все английские танки погибли на минах, но бесспорно, что именно мины обеспечили десятикратную разницу в потерях.

Через четыре дня англичане и австралийцы возобновили наступление, но:

Как видим, опять минные поля остановили целую танковую дивизию и сорвали все наступление. Впрочем, и англичане с помощью минных полей сорвали наступление Роммеля на кряже Алам-Хальфа в августе 1942 года. Он планировал быстро прорвать южный участок английской обороны и перерезать коммуникации 8-й английской армии. Для этого в течение ночи немецкие танки должны были преодолеть около 50 километров, однако задержались на преодолении минных заграждений. До рассвета немцы продвинулись лишь на 13 км и попали под удар английской авиации.

В октябре 1942 года фельдмаршал Монтгомери начал новое наступление в битве у Эль-Аламейна, но как пишет Лидцел Гарт, «этот удар захлебнулся на минном поле».

Все возрастающее влияние мин на ход боевых действий в Северной Африке вынудило англичан обратить самое пристальное внимание на создание средств противодействия минам. Зимой 1941/42 гг. английское командование выдало заказ на разработку индукционного миноискателя. В 8-й английской армии, действовавшей в Северной Африке, начала работать минная школа, в задачи которой входила, помимо обучения войск минированию, разработка средств поиска мин и преодоления минных заграждений.

Напомним в этой связи, что «отсталая и примитивно вооруженная» Красная Армия с зимы 1939/40 гг. использовала миноискатель собственной разработки ВИМ-210, а к 1942 году были разработаны и внедрены в войска миноискатели ВИМ-203, ВИМ-695, ВИМ-625.

Школа 8-й армии поначалу предложила тактику ручного поиска мин с помощью щупов и миноискателей специальными группами разминирования (что давно успешно применяли немцы и русские). Но темп поиска мин и проделывания проходов ручным способом не превышал 3-х метров в минуту.

Тогда появилась платформа, груженая мешками с песком, которую толкал впереди себя грузовик, затем ее сменил грузовик с бронированной кабиной водителя, толкавший перед собой примитивный катковый трал. Англичане также пробовали волочить на длинной веревке за мотоциклом кошку и бетонный цилиндр на буксире у мула (!).

Цепной трал на базе танка «Матильда»

Решение было найдено тогда, когда южноафриканский инженер А. Дю Туа (A. Du Toit) предложил цепной трал на базе английского танка «Матильда». Его идея заключалась в том, что на танк навешивалась рама, имеющая на конце вращающийся вал, приводимый в движение от двигателя танка. К валу было прикреплено множество отрезков цепей. При движении танка вал вращался с большой скоростью и цепи били по земле, вызывая взрывы мин, попадавших под удары.

Следует заметить, что к тому времени в Красной Армии уже формировались танко-инженерные полки, получившие на вооружение гораздо более совершенные катковые тралы ПТ-3. Они позволяли танкам двигаться по минному полю со скоростью 5—10 км в час, тогда как танк «Матильда» с цепным тралом имел скорость траления 2 км/час (33,3 м/мин). При этом работа трала отнимала до 30 % мощности двигателя, средний срок его службы составлял всего 9 часов, а огромные клубы пыли, поднимаемые цепями, лишали экипаж возможности видеть, что делается впереди. К тому же на мины, закопанные в землю глубже 16 см, цепной трал не действовал.

Если верить Лидцел Гарту, англичане раньше немцев успешно применили минные заграждения в Северной Африке, еще в 1941 году, при обороне Тобрука. Он пишет, что к рассвету 1 мая 1941 года линия обороны англичан под Тобруком была прорвана на участке в 800 метров, и Роммель двинул в прорыв танки. Однако они напоролись на минное поле, где из 40 танков вышли из строя 17, в том числе 5 безвозвратно.

К исходу второго дня боев у немцев из 70 танков в строю остались только 35. Так вот, из 35 немецких танков 11 машин подорвались на минах. Совсем неплохой результат.

Вариант цепного трала на базе танка «Шерман»

Противогусеничная мина (а именно такие мины только и применялись в те годы) крайне редко повреждает танк до такой степени, чтобы он окончательно вышел из строя. Обычно требуется от 2 до 8 часов, чтобы танк вновь был в строю. Так что иной раз один и тот же танк задень мог подорваться 2–3 раза. Генерал Гудериан писал, что до 94 % подбитых всеми видами оружия немецких танков в течение двух недель возвращались в строй.

Однако недооценка англичанами роли мин в условиях пустынной местности привела к тому, что когда Роммель, отбив первое наступление англичан, двинул свои силы вперед, последним, испытывавшим тогда острый недостаток и танков и солдат, пришлось срочно осваивать минное дело. Они даже пустили в ход все трофейные немецкие мины. Тем не менее, мин остро не хватало.

Пришлось срочно организовать в Египте производство противотанковых мин серии Mk/ЕР (Египетский образец). Из-за невозможности наладить в Египте производство пружин для взрывателей, пришлось заменить механические взрыватели на химические стеклянные, а тротил (которого тоже было очень мало) — динамитом.

Динамит в условиях тропической жары быстро разлагался с выделением нитроглицерина. Мина оказалась очень опасной как в производстве, так и в использовании. Поскольку от этой мины англичане теряли больше солдат и рабочих, чем немцы танков, ее производство пришлось вскоре прекратить. Правда, вскоре был разработан более удачный образец ЕР-2, и таких мин изготовили несколько сот тысяч.

Кроме того, англичане выпускали в Египте копию немецкой выпрыгивающей противопехотной мины S.Mi.35, но она была очень грубо сделана и потому крайне ненадежна, хотя ее официально приняли на вооружение под названием «Mine Shrapnel» Mk 1 ЕР5.

Все же в целом англичанам удалось исправить положение дел с минными заграждениями и немцы стали терять на минах много танков. Однако англичане не применяли устройства неизвлекаемости и очень мало прикрывали противотанковые мины противопехотными. К тому же часто они не обеспечивали свои минные поля огнем противотанковых средств. Это не раз позволяло немцам спокойно снимать английские мины, проделывать проходы в минных полях, а затем использовать английские мины против самих англичан.

Когда наступление Роммеля на Эль-Аламейн было остановлено, Роммель, понимая, что со своими 500 изношенными танками он не выдержит натиск союзников, имевших к тому времени свыше 1350 танков, сделал основную ставку на минные поля, прикрываемые 88-мм пушками и огнем пехоты. Собрав более 500 тысяч мин (включая трофейные английские), Роммель создал минную полосу в виде двух участков глубиной до 10 км, перекрывавших всю линию фронта. Между минными полями он разместил опорные пункты пехоты и артиллерийские батареи. Танки же отвел назад, создав из них подвижный броневой резерв.

В результате массированного применения мин, когда 23 октября 1942 года англичане начали наступление, мины фактически сорвали его. Командир английской 22-й бронетанковой бригады Робертс позже вспоминал, что всю первую ночь его бригада пробивалась через минное поле. Цепные тралы «Скорпион» почти сразу вышли из строя, саперам пришлось проделывать проходы вручную. К рассвету бригада оказалась зажатой между первым и вторым участками минных полей и, понеся значительные потери, откатилась назад.

А в следующую ночь, когда бригада пошла в атаку по собственным следам прошлой ночи, оказалось, что немцы уже пристреляли проделанные проходы. Бригада, потеряв почти все свои танки, поставленную ей задачу не выполнила. В отчаянии, командир 10-й бронетанковой дивизии бросил в атаку усиленный полк (43 танка), приказав ему идти вперед, невзирая на мины. Полк, потеряв на минах 28 танков (65 %), пробиться не сумел.

Несколько успешнее наступление оказалось там, где впереди танков шли импровизированные катковые тралы, закрепленные перед грузовиками с броневыми кабинами. Их сопровождали автомобили с саперами, натренированными в снятии мин под огнем противника. Правда, тралы помогали лишь обнаруживать минное поле, после первого взрыва в дело вступали саперы. Но и это давало определенный успех.

Однако двухдневное топтание на минных полях сорвало наступление. Ситуацию спасла лишь ошибка Роммеля, начавшего контрнаступление силами, значительно ослабевшими в предыдущих боях. Это контрнаступление союзники легко, отбили и на плечах отходящих немцев прорвались сквозь эти минные поля, которые они называли «садами дьявола».

Но и при отступлении немцы серьезно тормозили продвижение союзников, минируя дороги и устанавливая мины-ловушки в местах, пригодных для привалов и отдыха. В результате этого союзники вышли к Триполи только в начале мая 1943 года. Собственно, в этих боях американцы, принимавшие участие в них, наконец-то познакомились с немецкими минами. Американские офицеры признавались, что раньше они не видели мин даже на картинках.

В общем, мины уничтожили или повредили не так уж много танков и солдат. По мнению М. Кролла, в боевых действиях в Северной Африке на счет мин приходится 19,5 % потерянных союзниками танков и не более 10 % выбывшего из строя личного состава.

Зато мина обладает уникальным «поражающим фактором» под названием «минный страх», или «минобоязнь». Как говорят саперы, «мина не знает промахов, она своего дождется». Достаточно сказать, что от гибели на минах не были гарантированы даже высшие офицеры. В африканской кампании немцы и союзники потеряли на минах в общем итоге семь генералов!

Опыт Второй мировой войны показал, что достаточно буквально одного-двух подрывов танков на минах, чтобы атака танковой роты была сорвана. Подрыв на минах нескольких солдат останавливает движение роты или целого батальона. Минный страх парализует волю, мины начинают мерещиться повсюду. А противоминные мероприятия замедляют решение боевой задачи гораздо больше, чем сами мины противника. В этом смысле мины свою роль на полях сражений сыграли в полной мере.

Итальянский фронт

Хотя считается, что Второй фронт был открыт в июне 1944 года высадкой союзников в Нормандии, не стоит забывать, что боевые действия союзников в Европе начались годом раньше.

Летом 1943 года (10–14 июля) союзники высадились на Сицилии. После непродолжительного сопротивления немецко-итальянские части 17 августа оставили остров. Немцы здесь применяли мины весьма ограниченно. Однако с переносом боевых действий на материковую часть Италии положение резко изменилось. Италия вскоре (8 сентября) объявила о капитуляции, и немецким войскам пришлось одним сражаться с союзниками. Войск катастрофически не хватало. Восточный фронт перемалывал немецкие дивизии одну за другой.

В этих условиях немцы весьма успешно заменяли солдат минами. Однако характер минирования резко изменился. Немцы уже не столь тщательно фиксировали свои минные поля и вели документацию. Минные поля все чаще размещались в случайных местах. Все это говорило о том, что возвращаться в Италию немцы не надеются.

Именно в итальянской кампании в 1943—45 гг. приобрело размах использование мин-ловушек. Немецкий генерал Людвиг Бек писал:

В Италии союзники не располагали надежными средствами поиска и траления мин. Все образцы миноискателей, включая американский SCR-625, оказались непригодными к работе в условиях нормальной влажности (в отличие от африканского сухого климата) и значительной металлизации грунта. Цепные тралы «Барон» и «Скорпион» были ненадежными, они не обеспечивали траление мин, закопанных глубже 8—10 см. Развить катковые минные тралы, успешно применявшиеся Красной Армией на Восточном фронте, союзники не смогли.

Выход нашли американцы и чисто американский: они просто использовали гусеничные бульдозеры, снимая ими слой грунта на 20–30 см. Хотя подрывы бульдозеров происходили часто, тяжелые ранения бульдозеристы получали редко.

Против мин натяжного действия союзники использовали метод прогона отар овец (или коз) через подозрительные места. В 1944 году американцы стали устанавливать бульдозерное оборудование на танки, что сократило число ранений до минимума.

Однако союзники продолжали терять много саперов во время разминирования в тыловых районах. Достаточно сказать, что американский 10-й инженернобоевой батальон при удалении 20 тысяч мин с минных полей возле Формия-Гаета, к северу от Неаполя, потерял за 16 дней 15 человек погибшими и 43 раненными. Таких потерь от мин среди саперов не знали ни немцы, ни русские при работах даже на переднем крае.

Низкая квалификация американских саперов 109-го инженерно-боевого батальона привела к тому, что при взрыве немецких мин, перевозившихся не обезвреженными (!), погибли сразу 12 саперов.

Все это, вместе взятое, повлекло, с одной стороны, дальнейшее усиление неприязни англичан и американцев к минам, с другой — заставило их искать новые методы разминирования.

Не обращая никакого внимания на немецкий и советский опыт контрминной борьбы, союзники изобрели способ забрасывания на минное поле, с помощью винтовочного гранатомета, детонирующего шнура, дающего при взрыве дорожку шириной 45 см, чистую от мин.

Они также вспомнили об удлиненном заряде «Бангалорская торпеда», который был создан еще в 1912 году для проделывания проходов в проволочных заграждениях и превратили «Бангалорскую торпеду» в более мощный заряд «Snake» (Змея) для проделывания проходов в минных заграждениях.

Когда обстановка в Италии заставляла союзников перейти к обороне, например, под Анцио, им все-таки приходилось прибегать и к минированию. Но американцы производили минирование чрезвычайно трудоемким способом, отнимавшим много времени: один солдат размечал колышками места установки мин в ряду, другой подносил к ним мины, еще два солдата их устанавливали, приводили в боевое положение и маскировали.

Например, в апреле 1944 года один из взводов американского 109-го инженерно-боевого батальона потратил 240 человекочасов на то, чтобы установить 2444 противотанковые мины и 199 противопехотные мины, и еще 96 человеко-часов, чтобы зафиксировать это минное поле.

Американская противотанковая мина М1А1

Американская выпрыгивающая противопехотная мина М2А1

Кстати говоря, установка такого количества мин методом строевого расчета, с одновременной фиксацией, у немецких или советских саперов требовала в четыре раза меньше времени!

Кроме того, американцы пренебрегли опытом минирования, имевшимся у англичан, и устанавливали свои мины чрезмерно плотно — 3 противотанковые мины на 2 метра и 1 противопехотная мина на 3 метра в одном ряду.

В результате минное поле возле Анцио, установленное американским 39-м инженерно-боевым полком было полностью уничтожено в результате взрыва одной минометной мины, упавшей на это поле!

Но особенно плохо обстояло дело у союзников с фиксацией минных полей и составлением отчетной документации. Минные поля саперы обороняющимся подразделениям не передавали, при смене подразделений передача минных полей также не осуществлялась, при уходе подразделений вперед поля никак не обозначались и не огораживались. Это приводило к тому, что на союзнических минах подрывалось больше своих танков и солдат, нежели немецких.

Английская выпрыгивающая противопехотная мина Mk2

Американцы использовали в Италии спешно разработанные противотанковые мины Ml и М7, противопехотные выпрыгивающие мины М2, англичане легкие противотанковые мины «Hawkins» и выпрыгивающие шрапнельные противопехотные мины Mk.2.

Результатом минной войны в Италии было то, что в этой кампании из общих потерь союзников мины дали до 30 % потерь танков и до 5 % личного состава.

Тихоокеанский театр военных действий

В бассейне Тихого океана союзники (англичане, австралийцы, американцы, голландцы) воевали против Японии. Этот театр распадался на две основные части — Бирма и острова Тихого океана.

Японцы в предвоенный период уделяли определенное внимание наземным минам, однако концепция их применения, а отсюда и конструкции, существенно отличались от тех образцов, что создавались в Европе. По существу, японцы не разделяли мины на противотанковые и противопехотные. Например, одна и та же мина «99» предвоенной разработки предназначалась для использования в качестве и противопехотной, и противотанковой. В последнем случае предполагалось закладывать под мину дополнительный заряд взрывчатки.

Вес японских мин был невелик, а заряд ВВ очень мал. По меньшей мере три образца мин предполагали доставку их к танкам противника солдатами-смертниками. В целом, конструкции и боевые качества японских мин конца войны остались на уровне второй половины 30-х годов и не отвечали изменившимся условиями войны. То же самое можно сказать о тактике применения мин.

Американская служебная инструкция издания 1946 года «Japanese Explosive Ordnance» приводит следующий ассортимент японских мин периода Второй мировой войны:

Мина «93» с зарядом ВВ около 900 грамм, предназначенная для использования в качестве фугасной противопехотной и противотанковой (с дополнительным зарядом ВВ).

Противотранспортная мина «Yardstick» (условное американское обозначение) удлиненная (длина около 90 см), с зарядом ВВ 4,77 кг, могла использоваться только против колесных машин.

Мина «99» (японское название «Хако-баку-раи») представляла собой заряд ВВ массой полтора фунта (680 грамм) в брезентовой сумке, снабженной четырьмя магнитами и взрывателем с 8-секундным замедлением.

Солдат должен был привести взрыватель в действие, а затем прикрепить его к борту танка противника.

Японская противотранспортная мина тип «99»

Эта ударная мина представляла собой кумулятивный заряд массой 3 кг, закрепленный на конце шеста длиной 1,5 метра. Солдат должен был подбежать к танку и ткнуть этим зарядом танк в борт. В момент удара срабатывал взрыватель, кумулятивная струя пробивала борт танка. Фактически эта мина была предназначена для самоубийц, своего рода минеров-«камикадзе».

Прилипающая мина отличалась от ударной мины тем, что заряд ВВ был фугасным (масса 2 кг), а на конце его корпуса имелись две резиновые присоски, с помощью которых солдат, подавший мину к борту танка шестом длиной 1,5 метра, прилеплял мину к броне. Подрывание мины производилось электрическим способом по проводам. Шансов у солдата уцелеть было не больше, чем при применении ударной мины.

Японская фугасная мина тип «3(a)»

Мина полусферической формы представляла собой заряд ВВ (5 кг) в металлической оболочке, прикрепленный к шесту и снабженный взрывателем от мины «99». Минер-самоубийца должен был подобраться к танку противника, ударить рукой по взрывателю и прижать мину к корпусу танка. Через 8—10 секунд взрыватель срабатывал, мина взрывалась.

Фугасная мина «3(a)» нажимного и натяжного действий весила 5 кг и содержала около 2 кг смеси аммиачной селитры и тротила (50: 50), либо аммиачной селитры и динитронафталина (90: 10). Она изготавливалась из керамики и срабатывала при давлении 9—11 кг. Мина считалась одновременно противопехотной и противотранспортной. Она имела минимум металлических деталей (ударник, пружина ударника, опорная вилка) и практически не обнаруживалась металлодетекторами.

Удлиненный заряд в металлической трубе длиной 1,3 метра (аналог «Бангалорской торпеды») японцы использовали не только по прямому назначению, т. е. для проделывания проходов в проволочных заграждениях, но и в качестве противопехотной осколочной мины, поскольку она имела инициирующее устройство натяжного типа. Трудно сказать, явилось ли такое использование солдатской импровизацией для замены недостающих противопехотных мин, или же данный способ предусматривался изначально.

Два варианта японских ящичных мин

Ящичные мины двух типов в деревянных корпусах имели терочный взрыватель, приводимый в действие за счет выдергивания из него проволоки-терки. Одна из них могла срабатывать от нажатия на ее крышку или натяжения проволоки и содержала 907 грамм взрывчатки. Вторая была больше по размеру, срабатывала только от натяжения и содержала 1,5 кг взрывчатки.

Обе мины можно было устанавливать на неизвлекаемость за счет того, что к терочному взрывателю внутрь мины протягивали дополнительную натяжную проволоку, которую вторым концом привязывали к колышку, вбитому под днищем мины.

Фугасное действие обеих мин на человека являлось чрезмерным, а против танка совершенно недостаточным. Срабатывание мин от натяжной проволоки не имело смысла, поскольку никаким осколочным действием эти мины не обладали. Иначе говоря, эффективность данных мин была недостаточной.

В качестве мин либо взрывных устройств мин японцы использовали ручные гранаты, в частности гранату «91».

Один из вариантов мины с использованием гранаты «91» представлял собой жестяную коробку, внутри которой было уложено 12 шашек из смеси гексогена с алюминиевой пудрой и граната «91». Запал гранаты высовывался наружу.

При наезде танка на мину, его гусеница нажимала на головку запала гранаты. Запал срабатывал, и после 4–5 секундной задержки (обычной для ручных гранат дистанционного действия) граната взрывалась, инициируя взрыв основного заряда. Но, хотя заряд этой мины был достаточно велик (около 3–4 кг), 4-секундная задержка взрыва совершенно исключала поражение танка, который за это время оставлял мину в нескольких метрах позади себя.

Эта же мина могла использоваться как противопехотная натяжного действия. Для этого запал мины заменялся терочным запалом, к которому крепилась натяжная проволока. Действие такой мины по пехоте тоже было неудовлетворительным, поскольку ее корпус давал очень мало тонких жестяных осколков, а осколки корпуса гранаты оставались в точке взрыва, так как подвергались воздействию ударной волны одновременно с двух сторон (изнутри и снаружи).

Американская служебная инструкция по трофейным японским боеприпасам издания 1946 года, описывающая использование гранат в качестве противопехотных мин, отмечает чрезмерно большой заряд взрывчатки в этих гранатах при явно недостаточном осколочном действии. Причем, взрывчатка в гранатах быстро отсыревала и не взрывалась. Как правило, использование ручных гранат в качестве противопехотных мин являлось солдатской импровизацией.

Несовершенство и низкие боевые качества японских мин порождали весьма прохладное отношение в армии к минам вообще и обусловило незначительные масштабы их применения.

Кроме мин своего производства, японцы использовали в небольшом количестве трофейные голландские противотанковые мины P.W. 2-41.

О минной войне в Бирме известно немногое. По всей видимости, в силу особенностей местности, климата и рассеянного (очагового) характера боевых действий мины там применялись мало.

Один из советских источников 1945 года указывает, что в Бирме, Китае и на Маньчжурском ТВД японцы использовали мины, в основном, против пехоты. Но в большей степени применяли их не против атакующей пехоты противника, а как мины-ловушки на путях вероятного продвижения разведгрупп противника, и перед передним краем своей обороны, опять-таки для противодействия проникновению разведчиков. Для противопехотных заграждений японцы в качестве мин применяли осколочные гранаты образца «91» и «97».

Иногда японцы минировали минами-ловушками вещи бытового употребления (часы, портсигары, зажигалки, ножи, личное оружие и т. д.) и преднамеренно оставляли их на виду. Встречались и более ухищрённые приёмы использования сюрпризов.

Более или менее существенно союзники столкнулись с японскими минами только в борьбе за острова Тихого океана. Здесь японцы минировали береговую линию против десантных плавсредств союзников противодесантными минами, получившими название в англоязычной литературе «JE».

Она представляла собой полусферу диаметром около 51 см, содержавшую около 22 кг взрывчатки. Датчиками цели были два рожка (свинцовые трубки, внутри которых ампулы с электролитом). Когда плавсредство сминало рожок, ампула разбивалась, электролит проливался на гальванический элемент от которого взрывался электродетонатор, а от него заряд мины. Собственно, это была уменьшенная морская гальваноударная мина, с удаленной нижней частью сферы в силу того, что эта мина не плавала в воде, а заряд был перемещен в ее верхнюю часть. Да еще число датчиков цели сокращено до двух. Японцы использовали мину «JE» и как противотанковую, зарывая ее в песок так, что над поверхностью торчали только рожки. Такая мина уничтожала любой американский танк и БТР.

При высадке в феврале 1945 года на остров Коррехидор 3-й батальон 34-го пехотного полка армии США потерял на таких минах 29 солдат и половину всей своей техники.

Японская противодесантная мина «JE»

Чрезвычайно густая тропическая растительность на островах ограничивала возможности продвижения вглубь их территории прорубленными в джунглях дорогами. Это способствовало использованию противопехотных и противотанковых мин, однако весь минный арсенал японцев был ограничен противодесантными минами типа «JE», да еще противопехотными минами, импровизируемыми из артиллерийских снарядов. В целом, японцы очень мало уделяли внимания минам, а американцам не было нужды использовать это оружие в силу того, что они вели на островах только наступательные действия.

Американцы весьма успешно применяли на островах танки с установленными на них двухотвальными бульдозерами, которыми пробивали себе дороги в джунглях, обходя мины. И все же на минах они потеряли до 39 % танков и 1 % личного состава.

Японская мина тип «93»

Красная Армия начала боевые действия против японских войск в Манчжурии, на островах Курильской гряды и Сахалине 9 августа 1945 года. Кампания продолжалась до 25 августа.

Сведений о японском минировании в этих регионах автору обнаружить не удалось. Лишь в перечне советских трофеев по 2-му Дальневосточному фронту среди прочего вооружения и имущества указаны 700 японских противотанковых мин. Столь мизерное количество трофейных мин, наряду с тем, что в боевых донесениях потери на минах не отражены, указывает на то, что японцы к минированию своей обороны не прибегали совсем или же в очень незначительном масштабе.

В расходных ведомостях инженерного склада Дальневосточного округа (поселок Буянки Реттиховского района Приморского края) выдача мин войскам в период за июнь — август 1945 года тоже не прослеживается. Следовательно, на Дальнем Востоке Красная Армия к минированию не прибегала.

В большинстве книг, посвященных минам Второй мировой войны, японские противопехотные мины не упоминаются. Ряд авторов полагают, что противопехотными минами японская армия не располагала. Однако это скорее связано с тем, что японские первоисточники в силу языкового барьера большинству исследователей недоступны, а советские и американские издания носили сугубо служебный характер и в руки военных историков не попадали.

В фондах Музея артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге представлена только мина «93», описание которой ограничивается двумя словами: «японская мина»!

Завершение войны в Европе

И немцы, и союзники понимали, что основные сражения в Европе, помимо Восточного фронта, развернутся во Франции и начнутся они высадкой десанта союзников на ее северном побережье.

Поэтому с того момента, когда стало ясно, что немецкое вторжение в Англию уже нереально, т. е. после провала «молниеносной войны» против СССР, немцы начали строительство так называемого «Атлантического вала». Летом 1943 года, когда угроза вторжения союзников во Францию значительно возросла, они усилили работы по созданию линии обороны.

В декабре 1943 года ответственным за немецкую оборону на Западе был назначен генерал Роммель. Изучив состояние обороны и выяснив скудность своих сил, Роммель, хорошо усвоивший значение мин во время кампании в Северной Африке, решил сделать ставку на них. Он резко активизировал минирование побережья. Его усилиями количество мин на побережье было доведено до величины от 4 до 5 млн. штук разных типов. Всего же Роммель требовал минимум 20 млн. мин, а достаточным количеством считал 200 млн. мин, чтобы надежно закрыть французское побережье. Но промышленность Германии с таким объемом производства справиться не могла.

Немецкий историк генерал Курт Типпельскирх пишет в своей книге «История Второй мировой войны» о подготовке немцами обороны на побережье Франции:

«Поэтому было необходимо всеми средствами создавать затруднения противнику именно при выходе его на берег. Этой цели должны были служить предпринятые в значительных масштабах подводное минирование и созданные непосредственно на побережье проволочные заграждения с минными полями… Если за три предыдущих года было установлено всего 2 млн. мин, то за несколько месяцев деятельности Роммеля число их было утроено… Тем не менее, мины даже в таком количестве сыграли при высадке значительную роль».

Союзники, имевшие разведывательные сведения о минировании побережья Франции и учитывая опыт боев в Северной Африке и в Италии, предприняли серьезные меры для успешного прорыва немецких минных заграждений. Так, значительно улучшенный цепной трал «Скорпион» был установлен на лучший по тому времени союзнический танк «Шерман-5». Этот вариант танкового трала получил наименование «Краб Шерман», таких машин к июню 1944 года было подготовлено 680.

Канадцы создали катковый танковый трал, который назвали «Неразрушаемым катковым тралом» (Indestructible Roller Device — IRD). Однако, в отличие от действительно неразрушаемого советского трала ПТ-3, использовавшегося с весны 1943 года, канадский только назывался неразрушаемым. Механизм крепления к танку оказался неудачным и выходил из строя после одного-двух подрывов. Поэтому канадский трал фактически играл роль только разведчика минного поля и после взрыва первой мины уступал место саперам с их миноискателями и щупами.

Целый ряд минных тралов различных видов предложили американцы. Среди них несколько образцов Катковых тралов (Т1Е1 — Т1Е6), несколько образцов плужных и бульдозерных тралов.

Были разработаны несколько способов проделывания проходов в минных полях с помощью зарядов взрывчатки. В том числе столь экзотический, как подача на минное поле ракетным двигателем шланга, который затем следовало заполнить жидким нитроглицерином и взорвать.

Был проверен способ проделывания проходов с помощью воздушной бомбардировки. Во время эксперимента на полигоне 18 тяжелых бомбардировщиков, сбросив 180 бомб весом по 100 кг каждая, смогли проделать проход шириной 18 и длиной 100 м. Но оказалось, что если противотанковые мины были уничтожены все, то противопехотные в пределах 76–90 %. Главным же недостатком этого способа было то, что перепаханная взрывами авиабомб и мин полоса становилась непригодной для движения техники.

Был также разработан и внедрен в производство индукционный миноискатель AN/VRS-1, установленный на танке. Однако он был ненадежен и не мог отыскивать деревянные мины.

Различные минно-взрывные и невзрывные заграждения, комплексно установленные немцами в прибрежной полосе нормандского берега, а также в местах возможной высадки парашютистов и посадки десантных планеров сыграли значительную роль в боях на французской земле. Только в первый день 6 июня 1944 года (день «Д») воздушные десантники (планеристы и парашютисты) потеряли от 16 до 20 % личного состава, что значительно подорвало их боевой дух:

Хотя специальных противодесантных мин немцы в прибрежной полосе почти не ставили, они сумели хорошо импровизировать противотанковые мины в качестве противодесантных. Только на участке высадки «Золотой пляж» (Gold Beach) англичане на минах потеряли около 20 десантных плавсредств, что повлекло значительные потери в технике и личном составе.

Американский 237-й инженерно-боевой батальон, обеспечивавший высадку на участке «Юта» (Utah Beach) за пределами пляжа попал на минное поле из выпрыгивающих мин S.Mi.35, после чего солдаты в панике бросились назад в воду.

Американский 115-й пехотный полк на участке «Омаха» (Omaha Beach) отказался двигаться вперед, когда солдаты поняли, что саперы не могут найти и уничтожить немецкие мины. Полк лежал на берегу несколько часов.

Вместе с тем, истинных потерь от мин было сравнительно немного. Вплоть до настоящего времени полные данные о потерях на минах во время высадки не опубликованы, но 8-й и 22-й полки, высадившиеся там, где практически не было позиций немецких войск, потеряли за сутки 12 человек убитыми и 106 ранеными. Несомненно, все потери в этих двух полках были от мин.

Однако; причинив сравнительно мало потерь, немецкие мины свою задачу выполнили в полной мере, значительно задержав продвижение союзников. Еще раз подтвердился тезис о том, что сами по себе мины могут очень немногое, но их значимость резко возрастает, если минные поля прикрываются огнем артиллерии и стрелкового оружия. А поскольку пехоты и артиллерии у немцев на Атлантическом валу было очень мало, то мины, единственная надежда Роммеля, сами по себе остановить противника не могли.

Опасения союзников относительно минной опасности при подготовке вторжения вызвали значительный рост численности инженерных частей. Четверть всех американских войск, высадившихся в Нормандии, составляли инженерные части. Столь необычное соотношение численности родов войск помогло союзникам во время боев в Северо-Западной Европе двигаться довольно быстро и безопасно.

Немецкая эрзац-мина конца войны в консервной банке

Однако в это же время немцы практически прекратили производство металлических мин и перешли к производству их из различных заменяющих материалов: дерева, стекла, стекла, керамики, бетона, пластмассы, бумаги и даже из отходов других производств, например, из древесных опилок, смешанных с каменноугольной смолой.

Разумеется, такой переход был вызван острым дефицитом металла и производственных мощностей, а отнюдь не соображениями затруднения обнаружения мин, но проблема нехватки металла обернулась выгодной для немцев стороной.

Немецкие эрзац-мины конца войны (сверху вниз): керамическая, бескорпусная, бумажная

Как союзники, так и Красная Армия стали после этого терять на немецких минах больше личного состава и танков, чем раньше, а проблема поиска мин и проделывания проходов обострилась.

Так, американский 246-й инженерно-боевой батальон в один из дней наступления в Рурской области натолкнулся на минное поле и потерял сразу 6 машин, из-за того, что миноискатели не смогли обнаружить немецкие «Topfmine» (То. Mi.4531), изготовленные из смеси опилок и каменноугольной смолы. Ручной поиск и удаление мин задержали продвижение американских танков более чем на 6 часов.

Два образца немецких деревянных эрзац-мин конца войны

Под Мариендорфом рота «F» 117-го пехотного полка из-за того, что миноискатели не смогли обнаружить немецкие деревянные мины, попала на минное поле, залегла на несколько часов под минометным огнем и потеряла только убитыми до 60 человек, не считая раненых.

Любопытно отметить, что примерно тогда же американцы заметили, что немцы безошибочно и очень быстро отыскивают свои «Topfmine» миноискателями типа «Stuttgart-43». Союзники не смогли разобраться в принципе работы миноискателя, но поняли, что это как-то связано с тем, что вокруг таких мин в лунках всегда присутствует песок и что в комплект каждой мины тоже входит мешочек с небольшим количеством песка. Только проверив спустя несколько лет этот песок счетчиком Гейгера, они узнали, что песок, известный немцам под названием «Tamsand», обладал небольшой радиоактивностью, на которую и реагировал «Stuttgart-43».

Проблему поиска мин удавалось в основном решать за счет собак, отлично ощущающих запах взрывчатки. Остается только удивляться высокомерию англичан и американцев, которых еще в 1942 году познакомили со службой минно-розыскных собак, существовавшей в Красной Армии со времени советско-финской войны 1939—40 гг. Им потребовалось потратить два года на поиски надежных методов обнаружения мин, потерять сотни танков, тысячи солдат убитыми и искалеченными для того, чтобы признать этот «варварский, примитивный, но удивительно эффективный метод поиска мин».

Немецкий генерал Гейнц Гудериан, оценивая роль минного оружия в период Второй мировой войны, писал, что по степени опасности для танков мины стояли на третьем месте после танков противника и противотанковых пушек. Статистика танковых потерь всех стран показывает, что на минах в среднем было потеряно около 23 % машин, в то время как от воздействия авиации лишь 4 %.

Историк М. Кролл считает, что немцы за время войны разработали и внедрили в производство 16 новых типов противотанковых мин и 10 типов противопехотных мин, не считая большого количества импровизированных и самодельных мин. По его оценке, немцы установили около 35 миллионов мин, что намного превышает число мин, установленных всеми западными союзниками.

А рекорд минирования во время войны поставила Красная Армия — 67 миллионов мин (по советским источникам, свыше 70 млн. мин.).

Однако по оценке немецкого историка В. Фляйшера, только в 1944 году немецкая промышленность отправила в войска 43 млн. 676 тысяч мин., а за 4 месяца 1945 года — еще 1 млн. 800 тысяч. Так что цифры 35 млн. немецких мин и 67 млн. советских, приведенные Кроллом, явно и весьма значительно занижены.

О том, насколько эффективны были немецкие мины против танков союзников во время боев в Северо-Западной Европе в 1944—45 гг., говорят такие цифры: из общего числа 2245 потерянных танков на минах потеряно 449 (20 %), тогда как от огня немецких танков союзники потеряли 14,5 % танков.

Впрочем, последняя цифра скорее говорит о том, как мало танков было у немцев на Западноевропейском ТВД. Но недостаток танков немцы довольно успешно компенсировали минами. По английским данным, средняя продолжительность задержек продвижения войск во время кампании в Северо-Западной Европе вследствие минной опасности составляла 13,5 часов для каждого случая.

«Проверка живьем» Фото из книги М. Кролла

Можно сделать вывод, что англичане и американцы, не уделявшие должного внимания минному оружию в предвоенные годы и сильно запоздавшие с началом производства мин во время войны, в связи с этим много проиграли. К тому же, их мины не отличались ни качеством, ни разнообразием типов. Особенности войны на Тихом океане не подталкивали к широкому использованию мин также и японцев.

Тем не менее, в целом Вторая мировая война стала периодом расцвета минного оружия. Хотя мин принципиально новых образцов было разработано сравнительно немного, они послужили технической базой для создания первого поколения послевоенных мин — «совершенных мин ручной установки».

Были опробованы и проверены всевозможные варианты конструкции мин, взрывателей, датчиков целей, материалов корпусов мин, разработаны методики массового производства. В ходе сражений была выработана тактика минной войны, определены оперативно-тактические нормативы минных полей.

Однозначно было установлено, что умелое массовое применение мин обеспечивает устойчивость обороны, а в наступлении — надежное прикрытие флангов, способствует срыву контрударов противника. Было также доказано, что эффективность мин возрастает многократно, если минные поля сочетаются с огнем противотанковых средств (мины останавливают танки, артиллерия их добивает). Всем стало ясно, что мины надо применять массово, отдельные мины (группы мин) неэффективны.

Практика показала, что мины-ловушки (сюрпризы), на которые многие специалисты возлагали большие надежды (и которым журналисты до сих пор приписывают большие достоинства), не дают сколько-нибудь заметного тактического эффекта (исключая применение мин-ловушек в качестве элементов неизвлекаемости противотанковых мин).

Противотранспортные мины замедленного действия зарекомендовали себя хорошо, а вот объектные мины не оправдали возлагавшихся на них надежд.

Появился и прочно вошел в жизнь термин «минная война». Его основные пункты таковы: 1) мины обязаны уметь применять (и должны применять) все рода войск;

2) мины (и взрыватели) должны быть табельными, стандартных образцов, промышленного производства.

Одновременно выявилось, что инженерные войска остро нуждаются в повышении своей подвижности и производительности, а ручная установка мин не отвечает требованиям времени. Этот метод слишком медленный, что не позволяет использовать в полной мере все тактические преимущества минного оружия.

Начала складываться классификация мин по признаку цели: противотанковые, противопехотные, противотранспортные (железнодорожные и автодорожные), противодесантные (для уничтожения плавсредств), мины-ловушки (мины-сюрпризы), объектные мины.

Таким образом, Вторая мировая война дала обильную пищу к размышлениям о методах и приемах использования мин, активизировала конструкторские и тактические разработки в этой области.