Мины вчера, сегодня, завтра

Послевоенная проблема мин

Хотя за годы войны на всех ТВД противоборствующие стороны установили, по разным оценкам, от 80 до 150 миллионов мин, нельзя считать, что примерно такое же количество мин осталось в земле после окончания боевых действий.

Во-первых, значительная часть этих мин сработала по целям, либо была уничтожена (снята) войсками в ходе боевых действий;

Во-вторых, значительная часть мин была снята (уничтожена) в период войны и вскоре после ее окончания в целях высвобождения земли для хозяйственной деятельности;

В-третьих, очень много мин с течением времени пришло в негодность (тем более, что большинство мин изготовления военного времени были негерметичны, снаряжались суррогатными ВВ, а их механизмы делали из легко коррозирующего металла).

По оценке автора, после 9 мая 1945 года в Европе и СССР осталось необезвреженными до 80 млн. мин. Одного только этого количества достаточно, чтобы понять: в первые послевоенные годы минная проблема существовала. Если же в понятие «минная проблема» включить огромную массу невзорвавшихся ручных и винтовочных гранат, артиллерийских и реактивных снарядов, минометных мин, авиационных бомб, осветительных ракет, пиропатронов, которых в земле и на ее поверхности осталось в 20–40 раз больше, чем мин, то станет ясно, что проблема взрывоопасных предметов (ВОП) была весьма и весьма серьезной. [8]

О данной проблеме как именно минной можно говорить лишь в отношении Англии. По свидетельству английского военного историка М. Кролла, в этой стране основную опасность в послевоенные годы представляли не снаряды, бомбы и ракеты, которых упало на английскую землю сравнительно мало, а минные поля, установленные самими англичанами на южном побережье в 1940—43 гг. Их было около 2 тысяч, что дает в сумме до 350 тысяч мин.

Вследствие того, что в панические 1940—41 годы мины устанавливали бессистемно, часто просто безграмотно, документацию на них не вели, а также вследствие подвижности прибрежных песков, установить точные границы полей и количество мин в каждом из них не представлялось возможным. Пришлось огораживать обширные пространства прибрежной полосы и вести поиск мин в основном грубыми методами, путем снятия слоя песка бульдозерами и последующего размывания песка мощными гидрантами.

Ввиду значительной опасности этих работ, к ним привлекали в основном, бежавших от Красной Армии украинских националистов, участников борьбы против большевиков, обещая взамен гарантию невыдачи их СССР, а также пленных немцев. И все же в 1945—49 гг. погибло около 155 и были ранены около 55 английских специалистов по разминированию. Число погибших во время этих работ украинцев и немецких военнопленных не опубликовано до сих пор.

Требования Международного Красного Креста и резолюцию ООН о недопустимости использования пленных для разминирования (в соответствии с Женевской Конвенцией 1929 г.) англичане отклоняли. Они ссылались на то, что в Конвенции нет прямого запрещения использовать военнопленных в разминировании, а есть лишь запрещение использовать пленных на опасных работах, к которым власти Великобритании, с присущим им лицемерием, разминирование не относили.

В 1949 году была принята новая Женевская конвенция, которая прямо запретила участие пленных в разминировании. Но по времени это совпало с окончанием массового разминирования, так что вопрос отпал сам собой. К концу 1949 года разминирование на британских берегах было закончено, лишь несколько сомнительных участков оставались закрытыми для доступа гражданским лицам до 1957 года.

Власти Франции привлекли к разминированию свыше 49 тысяч немецких военнопленных и около 3 тысяч французов, сотрудничавших в период оккупации с нацистами. Условием их освобождения из плена была полная очистка Франции от мин.

При разминировании, по различным оценкам, погибло от 8 до 15 % военнопленных, т. е. от 3920 до 7350 человек.

Однако, благодаря тому, что минированием на территории Франции в период войны занимался Вермахт, а отчетная документация минных полей составлялась с немецкой аккуратностью и тщательно сохранялась, разминирование французской территории было завершено уже к концу 1946 года. Всякий разминированный участок принимали местные власти и владельцы земли. Они заставляли немецких пленных в плотных шеренгах проходить по очищенному участку и только после этого подписывали акт о выполнении работ (не лишне было бы помнить об этом нынешним правозащитникам).

В Голландии первоначально разминированием занимались сами местные жители, как только фронт отодвинулся на восток. Понятно, что отсутствие квалификации и примитивность методов приводили к несчастным случаям. По свидетельству М. Кролла, голландцы потеряли погибшими 26 и ранеными 23 человека.

После этого союзники (конкретно, канадцы) приказали командующему 25-й немецкой армией выделить на разминирование инженерную бригаду «Draeger» в количестве 104 офицеров и 3244 солдат. Эта бригада за 8 месяцев, потеряв погибшими 179 человек и ранеными 384 (16,8 % личного состава), очистила от мин всю территорию Голландии, сняв при этом 1.079.857 мин.

Между тем, в советской военно-исторической литературе встречаются утверждения, что в течение буквально нескольких недель после 9 мая 1945 года, под нажимом советской стороны, союзники перевели всех немецких солдат и офицеров на положение военнопленных.

Один из знакомых автора, живущий в Греции, утверждает, что и в уничтожении греческого прокоммунистического партизанского движения (ЭЛАС и ДАГ) в декабре 1944 — октябре 1949 гг. принимали участие, наряду с англичанами, две немецкие дивизии, под командованием немецких офицеров. К сожалению, открытых источников по этому вопросу автору найти не удалось.

Отдельно надо отметить участие немцев в морском разминировании. С целью ликвидации огромных минных полей в Северном и Балтийском морях, а также в проливе Ла-Манш, англичане в июне 1945 года сформировали флотилию тральщиков. В нее вошли 755 тральных и вспомогательных судов Кригсмарине (германского военного флота), личный состав насчитывал более 16 тысяч немецких матросов и офицеров. Флотилия действовала пять лет, до июня 1951 года. За это время она обезвредила примерно 581 тысячу мин, в т. ч. около 126 тысяч немецких.

Сведения о потерях флотилии в судах и людях не опубликованы.

Быть может, в подобных фактах и скрывается секрет чрезвычайно быстрого создания Бундесвера и Будесмарине, когда в 1955 году ФРГ разрешили иметь армию? Очень быстро нас превратили из союзников во врагов, а немцев — из врагов в союзников западных стран. [9]Нам надо помнить, что Европа всегда держит против нас камень за пазухой. Особенно это актуально сейчас, когда Россия медленно, но уверенно поднимается с колен, на которые ее поставил пропивший честь и совесть некий Е.Б.Н со своими подельниками.

В Польше в период 45–47 годов было обезврежено около 14–15 миллионов мин.

В СССР задача разминирования была целиком возложена на Красную Армию. Каждый полк получил определенную территорию, за минную безопасность которой он отвечал.

Там, где воинских частей не было, местные военкоматы за счет средств армии создавали из молодежи призывного возраста роты и батальоны разминирования. После непродолжительного обучения (4–6 месяцев) они производили очистку своих районов. Напомню, что в 1945—49 гг. призыв в армию в СССР не производился (воины, призванные до мая 1945 года, отслужили по 6–7 лет), а работа в таких батальонах приравнивалась к военной службе и к участию в боевых действиях. Потери были достаточно велики, но сведения о них не опубликованы.

Вопреки утверждениям ряда иностранных авторов, в СССР военнопленных к разминированию не привлекали совсем. Но не по соображениям гуманизма (с этим у большевиков всегда были проблемы), а в силу подозрительности тогдашнего советского руководства. Оно всерьез опасалось, что пленные будут похищать снятые мины, взрыватели, взрывчатые вещества и использовать их для совершения диверсий!

Благодаря принятым мерам, уже к 1947 году очистка европейской территории СССР от мин и взрывоопасных предметов была в основном закончена. [10]

По данным М. Кролла, на территории СССР в течение 1945—46 гг. было снято 58,9 млн. мин. Скорее всего, в это число входят все взрывоопасные предметы (снаряды, бомбы, минометные мины, ручные гранаты и т. д.).

Примерно такая же картина наблюдалась и в других странах, где прокатилась война. В целом можно сказать, что к 1949 году минной опасности в Европе уже не существовало. Остались неснятыми, в сравнительно небольшом количестве, те мины, которые большей частью находились в труднодоступной или редко посещаемой местности. Да и то до 95 % из них после 1949 года уже утратили взрывоопасность, чего, к сожалению, нельзя сказать об артиллерийских снарядах, авиационных бомбах и морских минах.

По оценке М. Кролла, в течение первых двух послевоенных лет было снято (уничтожено) около 90 миллионов мин, т. е. минная опасность в целом была ликвидирована. Это оказалось возможным потому, что разминирование осуществлялось под постоянным жестким контролем заинтересованных в восстановлении нормальной жизни правительств стран, пострадавших от войны, и государственными организациями. Как правило, это были армейские части, а в ряде стран еще и военнопленные. На разминировании в европейских странах, исключая СССР, было задействовано от 10 до 25 % всех военнопленных.

Там же, где правительству глубоко безразлична судьба своих граждан, минная опасность сохранялась долгие годы. Например, в Ливии еще в 1980 году 37 % земли (!) было недоступно для сельскохозяйственного производства, хотя страна теряла на взрывоопасных предметах до 3 тысяч голов скота ежегодно.

Отсюда следует простой вывод: минная опасность, как таковая, это не результат применения мин во время войны, а результат безразличия государственных чиновников, в том числе самого высшего ранга, к проблемам послевоенного восстановления страны.

К тому же, в общей засоренности территорий взрывоопасными предметами, мины составляли после войны не более 3–5 % (максимум 20 %, но только в первый год), а среди всех ВОП мины являются наиболее предсказуемой, легко разыскиваемой и нейтрализуемой категорией.

Этого не скажешь, например, об авиабомбах и снарядах, которые заглубляются в землю на 5–9 метров и могут появиться из земли даже через 50–60 лет, причем в силу своей прочности и герметичности полностью сохраняют свои взрывные качества.

В книге М. Кролла «The History of Landmines» приводятся весьма любопытные данные. Всего с 1939 по 1945 годы в мире было установлено около 110 млн. мин. Из них в 1945—49 гг. было снято и уничтожено 94 млн. 530 тысяч. Остальные 15 млн. 470 тысяч частично сработали по целям в период войны, частично были уничтожены в период войны. Единичные экземпляры остаются в земле по сей день.

Конечно, из этих цифр относительно точные те, что касаются количества снятых мин. В отношении остальных истину установить невозможно, т. к. значительное количество мин изготавливалось в войсках и в число 110 млн., естественно, не попало. Много мин неоднократно снималось и использовалось повторно. Английские и американские минеры во время войны не утруждали себя составлением отчетной документации по минированию, что обязательно выполнялось в Красной Армии и в Вермахте.

Однако можно сказать, что подавляющее большинство мин по своему прямому предназначению (в смысле уничтожения танков, техники и солдат) не сработало. Всеобщее внимание к минам скорее есть результат их основного поражающего фактора — воздействия на психику, в военной среде называемого «минным страхом» или «минобоязнью».

В этом плане мины свое предназначение полностью выполнили во время войны, и продолжают выполнять по сей день. Образно говоря, минный ужас словно привидение витает над полями былых сражений. Избавиться от него столь же невозможно, как от привидений Тауэра…

Одновременно с грандиозными мероприятиями по очистке территорий от остатков и обломков войны, шло осмысление ее итогов, роли и значения различных видов оружия в боевых действиях.

Начавшаяся после знаменитой речи Черчилля в Фултоне (март 1946 г.) так называемая «Холодная война» заставила военных специалистов и западных стран, и Советского Союза внимательно анализировать все без исключения факторы достижения успеха в военном противоборстве.

С одной стороны, Запад смертельно боялся усилившего свои позиции Советского Союза (как писал один теоретик, «моторизованный Чингиз-хан угрожает Европе»), с другой стороны СССР опасался, что не сможет противостоять объединенным силам Запада. Во всяком случае, огромное превосходство Запада в военно-морских силах и в бомбардировочной авиации, а СССР — в танковых и мотопехотных войсках было очевидным. В такой обстановке не следовало пренебрегать ни одним видом оружия.

Трудно сказать, когда получил распространение термин «минная война». Во всяком случае, до Второй мировой войны мины рассматривались либо как вспомогательное (второстепенное) оружие, либо как импровизация, характерная лишь для особых условий. В ходе войны применение мин неуклонно возрастало, но и к моменту ее окончания мины так и не вышли окончательно из разряда вспомогательного оружия.

Впервые автор встретился с этим термином в 1970 году, когда специалисты ГРУ перевели на русский язык китайский документ «Наставление по минной войне для Народно-освободительной армии Китая». Оно предусматривало массовое применение мин регулярными частями китайской армии, ополчением, и даже гражданским населением.

В этом документе представлена тщательно разработанная, обоснованная, целенаправленная тактика минной войны. Ведение такой войны предусматривало ряд этапов: минную остановку, минное окружение, минную блокаду, минную изоляцию, минное уничтожение.

То есть, последовательно наращивая количество и плотность минных полей, предполагалось остановить наступающего противника, затем исключить его маневр в любую сторону, далее лишить возможности подвоза материальных средств, питания, эвакуации раненых.

Минная изоляция предусматривала установку мин между подразделениями, вплоть до отделения, а минное уничтожение предполагало доведение минного страха до такой степени, чтобы солдаты противника боялись даже выйти из машины, танка, оставить палатку или блиндаж.

Разумеется, все это возможно только при огромном расходе сил и времени, но уж если китайцы в те годы одними лопатами и кирками прорыли 800-км судоходный канал, то уничтожить минами полк и даже дивизию при их невероятном трудолюбии вполне реально. Тем более, что Наставление предполагало, что даже взрывчатку ополченцы будут делать сами из подручных материалов (угля, селитры, серы, сельхозудобрений и т. п.).

Над этим Наставлением можно было бы посмеяться, но вскоре после него появились Полевые уставы армии США, где тактика минной войны рассматривается с позиций военного руководства высокоразвитой индустриальной страны.

В настоящее время пятая глава устава FM 5-102 так и называется «Минная война» (Mine warfare). Минной войне целиком посвящен устав FM 20–32 «Минные и контрминные операции» (Mine/Contermine Operation).

Первый этап послевоенного развития мин

Развитие минного оружия в послевоенный период можно условно разделить на несколько этапов, плавно перетекавших один в другой. Для всех этапов общим было то, что минные и контрминные действия во всех армиях стали неотъемлемой частью общевойскового боя (операции), а инженерные подразделения — обязательным элементом боевого порядка.

В СССР прежде всего провели тщательный анализ использовавшихся во время войны мин. В результате, из всех мин на вооружении были оставлены:

а) противотанковые мины — ТМД-Б, ТМД-44.

б) противопехотные мины — ПМД-6, ПОМЗ-2.

Остальные образцы мин признали не соответствующими возлагаемым на них задачам. Их производство полностью прекратилось, войска их применению не обучались, в служебные инструкции они не были включены.

С такими оценками можно было бы спорить, поскольку некоторые мины вполне отвечали времени. Например, противотанковые мины ТМ-44 и ЛМГ. Но столь радикальное исключение из номенклатуры инженерных боеприпасов почти всех мин времен войны оказалось связанным с тем, что началась активная разработка более совершенных образцов.

Как уже было сказано выше, первый послевоенный этап можно назвать этапом «развития совершенных мин ручной установки». Прототипом многих послевоенных противотанковых мин стала немецкая мина Т. Mi. 42.

В СССР к 1949 году разработали противотанковую круглую металлическую мину ТМ-46, напоминавшую своей формой, принципом действия и устройством T.Mi. 42. В США в 1953 году на вооружение приняли М15, в Англии Mark 7, во Франции Mod 47 и Mod 48.

Немецкая противопехотная выпрыгивающая Spring-мпе послужила прототипом для советских ОЗМ-З и ОЗМ-4, появившихся в 1951 году, немецкой DM 31, американской М16. В отношении осколочных противопехотных выпрыгивающих мин отчетливо проявилась тенденция к увеличению их размеров и массы. Так, в СССР кроме мины довоенной разработки ОЗМ-152 создали мощную мину 03M-160.

Французы разработали свою противопехотную осколочную мину направленного действия в 1947 году, но впервые применили ее американцы во время корейской войны (1950–1953 гг.).

Металлические противотанковые мины: американская М15 (слева) и советская ТМ-46

Американская осколочная мина М18 «Claymore», аналогичная французской, пошла в производство в 1953 году, но ее впервые применили во Вьетнаме только в 1961 году.

Интереса к фугасным противопехотным минам в 1950-е годы проявлялось мало.

Немецкая противопехотная мина «Springmine» обр. 1935 г.

Только в СССР в 1949 году разработали пластмассовую противопехотную фугасную мину ПМН.

Этой мине была уготована судьба, похожая на судьбу автомата Калашникова. Она приобрела огромную популярность в мире за свою простоту, надежность и удобство применения.

Советская противопехотная мина ОЗМ-3

На Западе ее прозвали «Black Widow» (Черная вдова). Многочисленные подражания ей и разнообразные варианты позже появились во многих странах.

Уже в 1970-е годы была создана одна из наиболее совершенных советских противопехотных фугасных мин нажимного действия ПМН-2. Ее главное достоинство в том, что ее поставляли в войска окончательно снаряженной, использовать ее мог любой солдат после пятиминутного инструктажа. Для приведения ПМН-2 в боевое положение требуется выполнить всего лишь одно простейшее действие — повернуть и выдернуть предохранительную скобу Через 2—10 минут после этого, при любой температуре и погоде, она приводится в боевое положение. Никаких других операций с миной солдату не надо осуществлять.

Советская противопехотная мина ОЗМ-4

Советская противопехотная мина ПМН в пластмассовом корпусе

В 1950-е годы была несколько усовершенствована советская осколочная мина кругового поражения натяжного действия ПОМЗ-2. В новой мине ПОМЗ-2М взрыватель не вставляется в гнездо мины, а ввинчивается.

Впрочем, в мире популярностью по-прежнему пользовалась и пользуется ПОМЗ-2, как более простая в изготовлении, но ничуть не уступающая в боевых свойствах ПОМЗ-2.

В те же годы на вооружение Советской Армии были приняты противопехотные шрапнельные мины направленного действия МОН-100 и МОН-200. Обе мины приводятся в действие по проводам с пульта управления.

Советская противопехотная мина ПМН-2 в пластмассовом корпусе

Первая посылает плотный пучок шрапнели в полосе 6 метров на дальность до 100 метров, вторая в полосе шириной 10 метров на 200 метров.

Копия американской мины М18 «Claymore» под названием МОН-50 появилась у советских саперов в начале 1970-х годов.

Получили дальнейшее развитие объектные, железнодорожные и автодорожные мины. Собственно, развитие получили советские взрыватели замедленного действия с часовым механизмом (ЧМВ-16, ЧМВ-60, ЧМВ-120 со сроком замедления от 16 до 120 суток), с химическим замедлителем, с перерезаемым металлоэлементом (ВЗД-1, ВЗД-2, ВЗД-3, ВЗД-4) со сроком замедления от 2 минут до 72 часов.

Сами же мины представляют собой заряд ВВ требуемой мощности, в который вставлен взрыватель. Для железнодорожных и автодорожных мин были разработаны взрыватели с сейсмическими и магнитными датчиками цели.

Однако в эти же годы начало выявляться несоответствие мин ручной установки тактике общевойсковых подразделений, становившихся все более подвижными. Прежде всего это касалось танковых войск.

Уже Вторая мировая война показала, что минные поля, устанавливаемые в ходе боя, в 2–5 и большее число раз эффективнее, чем устанавливаемые заблаговременно. Если последние в основном играли роль сдерживающих препятствий, вынуждая противника заранее тратить силы, время и средства на контрминные мероприятия, то первые в большей степени наносили прямые потери в танках. Противник обнаруживал их лишь с началом подрыва своих танков, только после этого роль внезапных минных полей начинала совпадать с ролью плановых.

Кроме того, мины расходовались лишь в той степени, какая диктовалось конкретной обстановкой. Однако быстро устанавливать внезапные минные поля вручную невозможно.

Война в Корее (1950—53 гг.)

Первым крупным военным столкновением второй половины XX века была Корейская война 1950—53 гг. К этому времени уровень развития минного оружия оставался, в целом, на уровне лета 1945 года. Обе стороны вступили в войну именно с таким уровнем качества мин.

При этом следует учитывать следующие моменты:

1) Армия США имела сравнительно небольшой опыт применения минного оружия. Она участвовала в мировой войне с декабря 1941 года на Тихоокеанском ТВД, где японцы применяли мины очень мало, а американцам в них не было нужды совсем.

По-настоящему они встретились с минами лишь с ноября 1942 года, после высадки в Северной Африке (операция «Torch» — «Факел»), причем самим им использовать мины приходилось крайне мало.

Огромное преимущество в авиации, артиллерии и танках избавляло «янки» от необходимости переходить к длительной обороне при остром недостатке людей и оружия. Поэтому особой потребности в развитии мин и минной тактики они не испытывали. С другой стороны они понесли ощутимые потери на немецких минах в Северной Африке и в Европе.

Все это усилило в американской армии традиционно холодное отношение к минам. С таким настроением они и вступили в корейскую войну.

2) Корейцы, как северные, так и южные, вообще не имели никакого понятия о миной борьбе, поскольку до 1945 года их страна в течение 40 лет являлась колонией Японии, а вооруженной борьбы против японцев они не вели. Те и другие опирались лишь на знания и материально-технические возможности своих «старших братьев» — Северная Корея на СССР и Китай, Южная Корея на США.

3) Преимущественно гористый рельеф Кореи способствовал широкому применению мин. При подведении общих итогов после окончания войны выяснилось, что обе стороны использовали их весьма широко и с высокой эффективностью.

Достаточно сказать, что если в Европе на каждый подбитый танк расходовалось до 2 тысяч мин, то в Корее — всего 80 штук. Войска ООН в Корее потеряли на минах 38 % использовавшихся танков против 19–20 % во время сражений в Европе. Потери от мин в личном составе американского контингента составили 1,65 % убитых и 3,32 % раненых.

Боевые действия начались 25 июня 1950 года с вторжения армии КНДР (148 тысяч человек, 258 танков и САУ) через линию разделения зон бывшей советской и бывшей американской зон оккупации.

Первый этап войны продолжался до середины сентября 1950 и закончился тем, что КНА (Корейская народная армия) заняла почти всю Южную Корею, кроме нескольких приморских городов.

Армия Южной Кореи (АЮК) /113 тысяч человек, 30 танков/ была деморализована и оказывала очень слабое сопротивление. Мины применять она не могла из-за того, что их в тот момент не имела. КНА не было нужды применять мины, которые уже начали поставлять ей СССР и Китай.

Вступившие в войну американские дивизии сначала совсем не использовали мины, но когда выяснилось, что штатные противотанковые средства (60-мм «Базуки» и 57-мм противотанковые пушки) малоэффективны против северокорейских Т-34 и ИС-2, с начала августа 1950 года стали срочно завозить в Корею свои противотанковые мины Мб и М7.

Впервые американцы применили противотанковые мины лишь в борьбе за плацдарм вокруг порта Пусан (21 августа — 14 сентября), да и то в ограниченных масштабах.

Поскольку южнокорейская армия не имела абсолютно никакого опыта минной борьбы, ее солдаты первоначально использовали мины в качестве подрывных зарядов, с которыми они бросались на танк (или под танк), погибая вместе со взрывом мины.

Другой способ состоял в том, что солдат пробегал перед движущимся танком, таща за собой на веревке мину и старался, чтобы мина попала под гусеницу. Фактически, этот способ самоубийства мало чем отличался от первого.

Второй этап войны продолжался с середины сентября до конца октября 1950 года. Американцы совершенно внезапно для командования КНА высадили 15 сентября крупный морской десант в порту Инчхон (бывший Чемульпо), в глубоком тылу наступавших войск КНДР. В тот же день американцы и АЮК начали стремительное контрнаступление из района Пусана. В результате этих двух операций они заняли почти всю северную Корею, прижав остатки КНА к границе с Китаем. В этот период уже КНА, деморализованная катастрофой, не использовала мины.

Третий этап начался со вступления в войну так называемых «китайских народных добровольцев», фактически регулярной армии КНР. 25 октября 1950 года китайские войска (30 пехотных и 4 артиллерийские дивизии) совместно с остатками КНА нанесли мощный контрудар по войскам США и Южной Кореи, освободили Пхеньян, заняли Сеул.

Накопив силы, многонациональные войска ООН в январе 1951 года предприняли новое контрнаступление и вышли к 38-й параллели, в зоне которой вплоть до заключения перемирия (27 июля 1953 года) шли, в основном, позиционные бои.

Таким образом, в течение полугода фронт дважды стремительно прокатился по всей стране. Все это время применение мин обеими сторонами носило эпизодический и ограниченный характер. В основном минировались дороги и фланги для прикрытия отступления.

Равновесия сил еще не было и время широкого использования мин не пришло. Обе стороны пытались решать свои задачи наступлением, не уделяя должного внимания обороне. Именно этим можно объяснить столь резкие и кардинальные изменения в ходе войны. Наступавшая сторона легко ломала оборону противника.

К январю 1951 года стало ощущаться явное превосходство КНА (армии КНДР) и НОАК (армии КНР) в личном составе, минометах, артиллерии, танках. Кроме того, на стороне КНДР воевал советский 64-й особый истребительный авиакорпус (240 самолетов).

Войска ООН (так теперь назывались объединенные силы войск США, Южной Кореи и некоторых других стран), действовавшие на основе мандата Совета безопасности ООН, имели преимущество в авиации (особенно в бомбардировочной) и подавляющее превосходство в военно-морских силах. Однако силами флота и авиации сдержать, а тем более нанести поражение КНА и НОАК оказалось невозможным.

До июля 1951 года бои у 38-й параллели шли с переменным успехом. Обе стороны пытались наступать, но успеха не имели вследствие встречных контрударов. В конце концов, силы тех и других оказались истощены. Способность к наступательным действиям они утратили, но противники очень боялись наступлений врага. Поэтому войска стали готовить прочные оборонительные линии.

Так пришло время мин. Однако к лету 1951 года инженерные войска КНА и НОАК составляли всего лишь до 6 % от общей численности войск, тогда как опыт мировой войны указывал минимум в 10–12 %.

Поэтому основная тяжесть минирования в КНА и НОАК легла на пехоту. Первоначально минными полями китайцы и корейцы прикрывали промежутки между ротными опорными пунктами и подступы к первой линии траншей.

На танкоопасных направлениях все минные поля были смешанными (противотанковые мины вместе с противопехотными). Там, где танки действовать не могли, ставили только противопехотные мины. Все без исключения минные поля прикрывались плотным ружейно-пулеметным огнем.

Весьма быстро плотность минирования достигла 1000–1500 противотанковых, 2000–2500 нажимных противопехотных и 250 осколочных противопехотных мин на километр фронта. В общем, это был советский стандарт первого этапа минирования при переходе к планомерной обороне.

В основном КНА и НОАК применяли мины советского образа — металлические противотанковые ПМЗ-40, ТМ-41 (и ее модификацию ТМ-44), деревянные противотанковые ТМД-Б и ТМД-40. Последние две не только поставлялись из СССР, но и изготавливались на предприятиях Китая и в мастерских КНДР. Из противопехотных мин наибольшее применение получили деревянная нажимного действия ПМД-6 и металлическая осколочная кругового поражения ПОМЗ-2.

При недостатке мин фабричного изготовления в ход шли самодельные импровизируемые мины из неразорвавшихся американских авиабомб, снарядов, минометных мин. Много было изготовлено мин с корпусами из консервных банок, канистр от горючего, кастрюль, глиняных кувшинов, горшков.

Взрывчатку частично извлекали из неразорвавшихся американских авиабомб, снарядов, минометных мин, частично изготавливали в сельских мастерских. Там, из селитры и древесного угла корейцы делали черный порох, которым снаряжали самодельные мины. Эффективность таких мин была низкой, но минный страх у американцев все же они вызывали.

Корейцы ухитрились модернизировать камнеметные фугасы, известные еще с XVI века. Они сделали их подвижными. Для этого в бочку (деревянную или металлическую) насыпали колотый камень, а в середину помещали 10–20 кг взрывчатки. Бочку закупоривали. При отражении атаки зажигательную трубку поджигали и бочку скатывали вниз по склону на атакующих.

На направлениях своих возможных контратак северокорейцы делали минные поля управляемыми. В отношении противотанковых мин управляемость заключалась в том, что мины можно было переводить в боевое или безопасное положение с пульта управления. Для этого использовали поставляемые из СССР комплекты УМ П. Управляемость противопехотных мин заключалась в том, что они тоже взрывались с пульта управления, а не от воздействия вражеских солдат на датчики цели.

Значительное количество мин северокорейцы и китайцы добывали у американцев, снимая их с вражеских минных полей. Это было возможно вследствие того, что американцы не уделяли должного внимания прикрытию своих минных полей ружейно-пулеметным огнем, не применяли устройств неизвлекаемости и необезвреживаемости мин. А ночью они просто боялись открывать огонь, опасаясь китайских снайперов, для которых меткая стрельба по вспышкам выстрелов стала своего рода спортом.

Камнеметный фугас, применявшийся армией КНДР

Так, в январе-феврале 1952 года саперы одной из дивизий КНА сняли и переустановили 2319 противотанковых и 2100 противопехотных мин. Саперы 63-го армейского корпуса НОАК за три ночи сентября 1952 года сняли и переустановили 780 американских противотанковых мин.

Несколько тысяч противотанковых мин северокорейцы нелегально купили у солдат ООН (в первую очередь, у американских солдат) при посредничестве южнокорейских солдат либо напрямую.

С осени 1951 года саперы КНА и НОАК начали минирование оперативной глубины дивизий, корпусов и армейских тылов. В основном, они создавали узлы заграждений, которыми закрывали важные перекрестки дорог, перевалы, места возможных переправ через реки, мосты, туннели, другие места, которые невозможно обойти.

Узлы заграждений представляли собой участки минных полей, подготовленные к разрушению сооружения (мосты, виадуки, насыпи, выемки, плотины), заранее разрушенные сооружения, лесные и каменные завалы, подготовленные или уже созданные участки затопления. Все это на ключевых участках местности. Мины во всех заграждениях сочетались с невзрывными заграждениями (противотанковыми рвами, надолбами, заборами из колючей проволоки и т. п.).

Для оперативной установки минных полей на возможных путях прорыва противника, в каждой дивизии были созданы подвижные отряды заграждений (ПОЗ) в составе 2–3 саперных взвода. Дивизионный ПОЗ имел 2–3 грузовых автомобиля, загруженных 150–200 противотанковыми и 250–300 противопехотными минами, 1 — 1,5 тонны взрывчатки. Все это соответствовало советским оперативно-тактическим нормативам обороны. Кроме того, в каждой армии имелся армейский ПОЗ в составе 2–3 саперных рот.

Но корейцы внесли в идею ПОЗов и кое-что свое. Из-за нехватки транспорта они на вероятных направлениях прорыва противника создавали небольшие замаскированные склады минно-взрывного имущества, которыми должны были пользоваться ПОЗы. Предполагалось, что эти же запасы МВЗ будут использовать партизанские отряды в случае захвата местности противником. ПОЗ в этом случае должен был составить костяк такого партизанского отряда.

Огромный объем работ по минированию был выполнен на участках морского побережья, перспективных в смысле высадки морских десантов войск противника. КНДР фактически не имела флота и воспрепятствовать морским десантным операциям ей было просто нечем. Были заминированы большие участки в районах приморских городов Нампхо, Бакчхон, Вонсан, Хамхин.

К началу 1952 года плотность противотанкового минирования достигла на основных направлениях 2–3 тысячи противотанковых мин на километр, а на второстепенных 1000–1500 мин.

Минирование продолжалось до самого заключения перемирия 27 июля 1953 года. По общим оценкам, северокорейцы вместе с китайцами установили за время с лета 1951 до лета 1953 года от 700 тысяч до 1,5 млн. противотанковых и до 3 млн. противопехотных мин.

Это в значительной степени обеспечило устойчивость их обороны.

Как уже сказано выше, в начальный период войны войска США и южнокорейская армия не использовали мины, но быстрый рост численности танковых частей вооруженных сил КНДР и так называемых «китайских народных добровольцев» вынудил США в срочном порядке доставить из Европы около 2,5 млн. противотанковых мин типа М6.

Американцы в основном использовали противотанковые противогусеничные мины времен Второй мировой войны М6А1 и М7А1. Недостаточная мощность заряда ВВ в этих минах побудила их срочно модернизировать мину М6. Собственно, всего лишь была увеличена высота корпуса мины, что позволило увеличить массу заряда с 5,4 кг до 10,3 кг. Модифицированный образец получил наименование M15.

Мина М7 в силу особенностей своей конструкции модификации не поддавалась. Поэтому рекомендовалось ставить ее по 2–4 штуки, чтобы компенсировать недостаточность заряда.

Кроме американских противотанковых мин, в Корее довольно широко использовались английские мины Mark I (Mk.I) и Mark II (Mk.II).

Противопехотные мины были представлены устаревшими минами времен Второй мировой войны М2 и М3.

Противотанковая противогусеничная мина М7А1

Уже в ходе войны в Корею были доставлены для войсковых испытаний оказавшиеся весьма удачными новые образцы противопехотных мин М14 и М16.

Противотанковая противогусеничная мина М6А2

Кстати говоря, по состоянию на 2006 год эти две мины являются, наряду с M18, основными, если не единственными табельными типами американских противопехотных мин.

Англичане во время войны в Корее использовали чаще всего противопехотную мину 6Mark1 (6Mk.1 или No.6) разработки 1948 года и тяжелую противотанковую Mark7 (Mk.7) разработки 1950 года.

Самым же распространенным видом мин войск США и Южной Кореи стали напалмовые фугасы, которые использовались как против танков, так и против пехоты. Кроме поражения противника огнесмесью, такие фугасы в темное время суток хорошо освещали местность.

Напалмовые фугасы представляли собой металлические бочки емкостью 200–250 литров, которые снаряжали напалмовой смесью и закапывали в грунт. К каждой бочке прикрепляли ручную гранату с белым фосфором, обмотанную детонирующим шнуром, либо 81-мм фосфорную минометную мину. От гранаты или мины протягивали по земле натяжную проволоку, связанную с ее взрывателем. Взрыв таких фугасов производился либо посредством проволоки, либо посредством электродетонаторов.

Противопехотные мины М3 (слева) и М2230

Другой способ — под бочку закладывался вышибной заряд из тротиловых шашек или минометных мин. Подрыв производился электродетонатором, соединенным проводом с подрывной машинкой.

Фугасы устанавливали в 50—100 метрах от переднего края обороны; при взрыве они наносили поражение в радиусе 50–60 метров. Использовались также фугасы, изготовленные из гильз от крупнокалиберных орудий (обычно от 122-мм гаубиц). Их закапывали в грунт с наклоном в сторону противника. Напалм выбрасывался вышибным зарядом и поджигался фосфорной гранатой. Подрыв вышибного заряда (электродетонатором) и гранаты производился одновременно.

Значительно позже в США разработали современный огневой фугас ХМ-55, который использовался во Вьетнаме. Он представлял собой выпрыгивающую мину, управляемую по проводам, или нажимную.

Английские мины: противопехотная 6Мk1 (слева) и тяжелая противотанковая Мk.7 обр. 1950 г.

Импровизированные огневые фугасы иногда используются и сегодня.

Позже в качестве корпусов для самодельных напалмовых противотанковых и противопехотных мин (фугасов) использовались бидоны из-под горючего, металлические термосы, герметически закрытые банки из жести, гильзы от артиллерийских снарядов. Корпуса таких мин заполняли напалмовой смесью, герметически закрывали и устанавливали в грунте над вышибным зарядом, взрыв которого и воспламенение напалмовой смеси производился с помощью детонирующего шнура и фосфорной гранаты.

В дальнейшем американцы стали изготовлять специальные противотанковые и противопехотные напалмовые мины (фугасы).

Напалмовая противопехотная мина представляла собой обычный металлический тонкостенный бак цилиндрической формы диаметром 275 мм и высотой 345 мм, заполненный 19 литрами напалмовой смеси. В верхней крышке бака Имелось отверстие, через которое внутрь бака вставлялся запальный стакан. В стакане находился картонный патрон с зарядом ВВ, прочно закрепленный в стакане парафином. Головную часть запального стакана плотно закрывала крышка, имевшая отверстие для взрывателя. Над крышкой запального стакана возвышался капсюль взрывателя, соединенный с приспособлением нажимного или натяжного действия.

Кроме того, американцы применяли и электрический способ приведения в действие напалмовых противопехотных мин.

Разновидностью напалмовых мин являлся напалмовый фугас. Напалмовые фугасы были в основном самодельными. Обычно их изготовляли из металлической укупорки для боевого заряда 203,2-мм гаубицы, наполняемой напалмовой смесью. Эти фугасы снабжали вышибным зарядом, дымовой ручной гранатой М15, снаряженной белым фосфором, и двумя электродетонаторами с проводами, соединяющими фугас с источником тока.

При устройстве фугаса сначала устанавливали вышибной заряд (112 грамм пластического ВВ) и электродетонатор, провода которого выводили наружу через специальные отверстия. Затем плотно вставляли деревянную пробку и наливали около 19 литров напалмовой смеси. Сверху корпус фугаса плотно закрывали резиновой крышкой. Снаряженный таким образом фугас зарывали в грунт в наклонном положении (с углом наклона 15–20° к горизонту). Сверху фугас закрывали мешками с песком или камнями, при этом открытой оставалась лишь резиновая крышка, обращенная в сторону противника.

Для воспламенения напалмовой смеси обычно применялась дымовая ручная фаната Ml-5 с белым фосфором, в которую вместо взрывателя вставляли электродетонатор с проводами. Гранату помещали перед фугасом (на расстоянии 15 см), несколько ниже открытого конца гильзы, а электродетонатор присоединяли к проводам электровзрывной цепи.

В качестве источника питания для взрыва вышибного заряда и ручной гранаты применялась обычная подрывная машинка, расположенная в укрытии (окопе), удаленном от фугаса на расстояние около 50 метров. К одной электровзрывной цепи иногда присоединяли несколько таких фугасов.

Кроме противотанковых и противопехотных, а также напалмовых зажигательных мин, войска США, Южной Кореи и некоторых других стран очень широко использовали сигнально-световые мины. Таковых за войну было израсходовано больше, чем противотанковых и противопехотных мин, вместе взятых.

С помощью сигнально-световых мин удавалось обеспечивать охрану передовых позиций от разведывательных групп корейцев и китайцев, а также от внезапных ночных атак — излюбленного тактического приема НОАК.

Для выполнения задач минирования каждый пехотный полк армии США в Корее имел в штабной роте взвод противотанкового минирования (30 человек), а каждая дивизия в своем саперном батальоне саперную роту (150 человек).

Имея довольно много противотанковых средств, войска ООН успешно отражали танковые атаки КНА и НОАК. Поэтому противопехотные мины применялись в большем количестве, нежели противотанковые. Вот характерный пример. В полосе обороны 1-й дивизии морской пехоты США к 1 марта 1952 года было установлено 835 противотанковых, 17547 противопехотных и 27375 сигнально-световых мин.

Существенными недостатками минирования, применявшегося в основном американцами, являлось пренебрежение к ведению отчетной документации по минным полям и к использованию элементов неизвлекаемости. Это приводило к тому, что американские танки и солдаты нередко погибали на своих собственных минных полях или же на минах, снятых и вновь установленных северокорейцами. Однажды австралийский батальон потерял 50 солдат, когда он случайно зашел на минное поле, установленное канадцами, не удосужившимися ни составить формуляр, ни хотя бы предупредить соседей.

Имели также место элементарная расхлябанность, и даже продажа мин северокорейским партизанам. Так, ревизия, проведенная штабом 8-й американской армии, выявила, что из 120 тысяч мин, выданных в войска, имеются в наличии либо указаны в формулярах на установку мин всего 20 тысяч штук. О судьбе остальных 100 тысяч мин никто так и не смог дать убедительных объяснений. Часть этих мин была обнаружена просто брошенными на свалках.

Уже в ходе войны американское командование и командование контингентов союзных войск были принуждены понять, что опыт Второй мировой войны в области минного оружия учтен ими недостаточно, и что мины окончательно стали одним из важных боевых средств. С той поры они стали уделять гораздо больше внимания обучению своих войск минированию и контрминной борьбе.

Методы контрминной борьбы в корейской войне не отличались от тех, что использовали союзники во время боев в Северо-Западной Европе в 1944—45 гг.

Основным методом поиска мин оставался ручной, с помощью щупов. Из-за того, что КНА И НОАК очень широко использовали необнаруживаемые деревянные мины, миноискатели были бесполезны, а появившийся в это время американский миноискатель для поиска неметаллических мин AN/PRS-1 оказался неэффективным, т. к. одинаково реагировал и на деревянные мины, и на камни, и даже на комья земли.

Использование цепных и катковых тралов в Корее не отмечено. Для проделывания проходов в минных полях использовались удлиненные заряды типа «Бангалорской торпеды».

В этой войне американцы впервые опробовали метод минирования, который значительно позже, во время вьетнамской войны, занял прочное место в арсенале средств армии США. Это минирование с воздуха. Для воздушного минирования американцы применили немецкие осколочные бомбы-мины SD-2, которые они производили под обозначением AN-M83 «Butterfly» (Бабочка).

В авиационной бомбовой 100-фунтовой (45,4 кг) кассете AN-M28A2 размещалось 90 осколочных бомб AN-М83. Из них 70 % были оснащены взрывателем М129, срабатывавшим либо при ударе о землю, либо через 2,5 секунды после отделения от кассеты (в зависимости от предварительной установки).

20 % мин снабжали взрывателем М130, взрывавшим бомбу по истечении предустановленного времени, в пределах 10–60 минут. А 10 % бомб снабжали взрывателем М131, который взрывал бомбу только в том случае, если бомбу потревожили.

Фактически, только эти 30 % бомб являлись минами. Часть их (20 %) была минами замедленного действия, а другая часть (10 %) полноценными противопехотными осколочными минами.

Авиационная осколочная бомба-мина AN-M83

Однако американцы, как и немцы в 1939 году, применяли эти кассеты исключительно как средство затруднения восстановительных работ и эвакуации раненых после авиационных бомбежек. Сказалась ведомственная разобщенность. Авиация США применяла AN-M83 исключительно в своих целях, армия толком о них не знала. А ведь если все AN-М83 в кассете снабдить взрывателями M131 и высыпать кучу таких кассет на путях наступления пехоты, то мгновенно перед наступающими образуется противопехотное минное поле.

Общий вывод по итогам войны в Корее заключался в том, что мины окончательно стали важным обязательным видом оружия, минные поля — неотъемлемым элементом системы обороны, а минирование и контрминная борьба — обязательным элементом тактики общевойскового боя.

Собственно, все это было ясно еще в 1944 году, но армии европейских стран, исключая Германию и СССР, пренебрегли этим опытом. Им пришлось заново открывать ранее уже открытое.

Корея подтолкнула многие страны к дальнейшему развитию минного оружия, поскольку стало ясно, что мины времен Второй мировой войны уже не отвечают требованиям времени.

Так, в СССР в середине 1950-х годов приняли на вооружение новую противотанковую мину ТМ-56, оказавшуюся не вполне удачной. Очень быстро ее сменила одна из самых лучших противотанковых противогусеничных мин ТМ-57.

К этой мине были разработаны несколько образцов взрывателей. Среди них МВ-57, предназначенный для снаряжения мин, устанавливаемых вручную и МВЗ-57, который имел механизм дальнего взведения и приводил мину в боевое положение лишь спустя 3–5 минут после нажатия на пусковую кнопку. Этот взрыватель значительно повышал безопасность минирования и мог также использоваться при механизированной установке мин.

Кроме этих двух взрывателей, к мине ТМ-57 разработан штыревой взрыватель МВШ-57, обеспечивающий надежное срабатывание мин установленных в снег, в мягкий болотистый грунт, и в грунт, который мог замерзнуть после минирования. Торчащий над поверхностью земли штырь несколько демаскировал мину, но полностью устранял недостаток всех ранее существовавших мин — отказ в случае замерзания грунта.

Во время войны часто приходилось с наступлением зимы устанавливать новые мины поверх мин летней установки, а после снегопадов переустанавливать мины.

Взрыватель МВШ, впервые разработанный для мины ТМ-46, снимал эту проблему.

Советские противотанковые мине ТМ-56 (вверху) и ТМ-57

В начале 1960-х годов в СССР была разработана унифицированная группа противотанковых мин под общим индексом ТМ-62.

Первой миной это серии стала металлическая ТМ-62М. Почти одновременно появился ее пластмассовый вариант ТМ-62П и, как альтернатива устаревшим минам ТМД-Б и ТМД-44, деревянная мина ТМ-62Д.

Следом появилась мина ТМ-62П2. Это почти копия ТМ-62П, несколько отличающаяся только диаметром и мелкими конструктивными деталями. Но ТМ-62П2 можно было устанавливать средствами механизации, как и ТМ-62М, тогда как ТМ-62П этого не позволяла.

И, наконец, появились версии ТМ-62ПЗ (в полиэтиленовом корпусе), ТМ-62Т (в тканевой оболочке) и ТМ-62Б (не имеющая корпуса). Мины ТМ-62Д, ТМ-62ПЗ, ТМ-62Т и ТМ-62Б были разработаны скорее как варианты для военного времени с тем, чтобы производить мины из имеющегося в наличии материала.

Для всех мин серии ТМ-62 общим было то, что корпус мины уже не являлся датчиком цели. Мина взрывалась, когда гусеница или колесо наезжало на сам взрыватель, размеры которого были значительно увеличены. Кроме того, посадочная резьба гнезда взрывателя во всех минах была одного размера. Это позволяло использовать во всех минах серии одни и те же взрыватели.

А этих взрывателей было разработано много образцов, что обеспечило разные варианты установки. Прежде всего, это взрыватели МВЗ-62 и МВЧ-62 с механизмами дальнего взведения. Разница между ними в том, что второй позволяет вновь переводить мину в безопасное состояние, не вывинчивая его из мины. Оба взрывателя предназначены для установки мины средствами механизации.

Пластмассовый взрыватель МВ-62 предназначен для мин серии ТМ-62, изготовленных не из металла. Он обеспечивает необнаруживаемость мины индукционными металл одетекторами (миноискателями). Взрыватели МВП-62 и МВК-62 тоже пластмассовые, но имеют пневматический механизм дальнего взведения. Все пять взрывателей — нажимного действия.

Взрыватель MBШ-62 аналогичен взрывателю МВШ-57 и срабатывает, когда гусеница танка согнет его штырь. Интересен взрыватель МВД-62. Он тоже срабатывает под гусеницей танка, но не под первым, а под вторым катком. Таким образом, этот взрыватель пропускает каток минного трала, первый каток гусеницы танка и сработает только тогда, когда на него надавит второй каток танка.

Варианты советской противотанковой мины ТМ-62

Взрыватели УМП и МВН-62 используются в управляемых минных полях. Эти взрыватели нажимного действия, но приводятся в боевое или безопасное положение с пульта управления минного поля. Это еще не все взрыватели серии МВ-62. Их больше, но принцип краткого обзора, положенный в основу данной книги, не позволяют нам дать расширенное описание всей серии.

Можно сказать, что в СССР мины серии ТМ-62 завершили развитие противотанковых противогусеничных мин контактного действия, начало создания и развития которых восходит к периоду еще Первой мировой войны. Больше мин такого класса не создавали.

Взрыватель МВШ-62

В США развитие мин данного класса завершилось созданием в 1950-е годы мины М15 и несколько позже пластмассовой мины М19.

Это не означает, что нажимные противогусеничные мины сошли с арены боев. Они очень широко применяются и сегодня. Пожалуй, они и сегодня являются самым распространенным типом противотанковых мин. Просто их техническое развитие достигло предела.

Второй этап развития мин

Понимание того факта, что мины стали важным боевым средством на поле боя, повлекло за собой разработку новой концепции тактики минирования, а именно массового минирования. Однако такая концепция вступила в противоречие с крайне медленным ручным способом минирования, что не отвечало ни новой концепции, ни возросшей подвижности моторизованных войск. Поэтому в 1960-е годы начался ноный этап развития минного оружия — этап механизации установки мин.

Различные образцы советских послевоенных мин

Первоначально пытались (и довольно успешно) решать проблему механизации минирования созданием машин, названных «минными раскладчиками» или «минными заградителями». Простейшие раскладчики, представлявшие собой деревянные лотки, прицепленные к заднему борту автомобиля, использовались еще в годы Второй мировой войны. Они раскладывали мины по полю, минерам же оставалось вворачивать в них взрыватели, зарывать в землю и переводить в боевое положение.

К началу 60-х годов в Советской Армии приняли на вооружение прицепной минный раскладчик ПМР-2. Собственно, он отличался от простейших раскладчиков только тем, что лотки были металлические и размещались на одноосном прицепе. Очень быстро его сменил прицепной минный заградитель ПМР-3.

Затем появился усовершенствованный вариант ПМЗ-4. Он не просто раскладывал мины, а с заранее заданным шагом минирования — 4 метра либо 5,5 метров. Более того, он сам переводил мины в боевое положение и мог как раскладывать их на поверхности, так и закапывать в грунт. Следом был создан гусеничный вариант заградителя ГМЗ. Три ГМЗ могли выставлять трехрядное минное поле длиной 850 метров всего за 12–15 минут.

К этим заградителям была разработана новая мина ТМ-57 со специальным взрывателем МВЗ-57. Механизм заградителя в определенный момент нажимал кнопку предохранителя, находившуюся на верхней плоскости взрывателя, начинал работать часовой механизм, который через 2–3 минуты ставил взрыватель в боевое положение.

Гусеничный минный заградитель ГМЗ

В автомобиле-тягаче помещалось 200 мин ТМ-57, расчет заградителя составлял 5–6 человек. Три заградителя выставляли противотанковое трехрядное минное поле длиной около 800 метров за 20–30 минут.

Прицепной минный раскладчик ПМЗ-4244

Таким образом, к началу 70-х годов СССР намного опережал страны НАТО в средствах механизированного минирования. Армия Великобритании только в 1969-м году приняла на вооружение прицепной минный заградитель М57, армия США в 1972-м, армия Франции в 1977.

В 1960-е годы продолжалось совершенствование мин. Развитие средств разведки (миноискатели, металлодетекторы) побуждало конструкторов к созданию мин, не обнаруживаемых ими (пластмассовых, деревянных) со взрывателями или вовсе не имеющими металлических деталей, либо имеющих минимум таковых. Кроме того, появились взрыватели, срабатывающие от магнитного поля миноискателя, от воздействия на мину простого щупа.

Стремление снизить расход мин на километр минного поля и повысить их эффективность, повлекло развитие противоднищевых мин, поражающих танк в днище кумулятивной струей (а также штыревых взрывателей и взрывателей, реагирующих на магнитное поле танка). В СССР это ТМК-2 и ТМ-72, в США М21.

Начало созданию мин такого типа положили немцы еще во время Второй мировой войны созданием мины «Panzer Stabmine 43».

У немцев же после создания одноразовых ручных противотанковых гранатометов «Panzerfaust» появилась противоднищевая выпрыгивающая мина «Hohlladung-sspringmine 4672». Но широкого применения она в годы войны не нашла.

К середине 1960-х годов появился новый тип противотанковых кумулятивных мин — противобортовые, т. е. мины, поражающие танк в борт.

Начало им тоже было положено в период Второй мировой войны, когда у РККА в] 942 году появилась противобортовая мина ЛМГ. Кроме того, солдаты Вермахта и Красной Армии импровизировали противобортовые кумулятивные мины из «Panzerfaust».

Противобортовые мины промышленного изготовления появились в США в 1965 году (М24 и М66). Разработаны они были на базе гранатомета М72А2.

Немецкая, советская и американская кумулятивные ПТМ

В 1972 году в СССР появилась противобортовая мина ТМ-73, разработанная на базе одноразового гранатомета РПГ-18 «Муха».

Однако все эти мины не отличались высокой эффективностью из-за трудностей, связанных с невозможностью учесть скорость движения цели, невозможностью предугадать силу и направление ветра в момент срабатывания, при том, что на их эффективность очень сильно влияет точность прицеливания.

В 1969 году во Франции появилась противобортовая мина «МАН mod. F.1», основанная на ином принципе — принципе ударного ядра, образующегося из обкладки кумулятивной воронки мины. В СССР аналогичную мину ТМ-83 приняли на вооружении в 1984—85 гг. Подобная мина Туре 14 появилась и в Швеции.

Эти мины оказались более эффективными, но возможность их применения носит ограниченный характер, т. к. ими можно минировать только узкие проходы, дороги и устанавливать лишь одиночно (или небольшими группами), но не в виде минных полей.

К противопехотным минам до середины 1960-х гг. США и другие западные страны особого интереса не проявляли, т. к. стратегия и тактика того времени полагали основной ударной силон танки, поддерживаемые мотопехотой на бронетранспортерах.

Американская кумулятивная противобортовая мина М24

Шведская противобортовая мина ударного действия М14

А противопехотные мины рассматривались в США (и рассматриваются сегодня) скорее в качестве средства охраны противотанковых мин от саперов противника, нежели как самостоятельное препятствие. По этой причине в тактике минной войны США нет деления минных полей на противотанковые и противопехотные. Во всех минных полях доминируют противотанковые мины, тогда как противопехотные располагаются между ними в соотношении 1: 8 или даже до 1: 20. Обратное соотношение ПТМ и ППМ уставы США предусматривают лишь для Индокитайского ТВД.

Роль «убийцы пехоты» возлагалась сначала на химическое, затем на ядерное оружие.

В начале 1960-х годов появился совершенно новый тип объектных мин — ядерные мины (фугасы). Согласно одной из концепций предполагалось, что новую мировую войну начнет СССР стремительным ударом танковых соединений с территории ГДР, Чехии и Венгрии в общем направлении к атлантическому побережью Европы [11].

Для противодействия, с целью выигрыша 3–5 суток, необходимых для развертывания сил НАТО, предполагалось уже в мирное время в ФРГ по границе с ГДР и Чехией оборудовать цепь минных колодцев с системами управления на важных гидротехнических сооружениях (мосты, плотины, шлюзы), узлах дорог и других ключевых пунктах. При угрозе войны в них должны были закладываться ядерные заряды мощностью в тротиловом эквиваленте от 10 тонн до 100 килотонн. В случае начала войны, при угрозе прорыва советских танков, эти ядерные мины следовало взорвать, в результате чего образовывалась бы зона сплошных завалов, пожаров и радиоактивного заражения местности.

В США разработали и испытали в 1955—56 гг. как минимум три образца таких мин.

Одна из них имела переменную мощность от 10 тонн до 10 килотонн тротила, при общей массе 680 кг и управлялась по командной радиолинии либо по проводам. Второй тип ядерной мины имел мощность от 500 до 1000 тонн тротила, массу 227 кг, управление по командной радиолинии или по проводам. Третий тип предназначался для оперативного минирования и должен был поступить на вооружение ССО — Сил Специальных Операций (пресловутых «зеленых беретов»). Он имел мощность около 2—10 тонн в тротиловом эквиваленте, переносился в двух наспинных ранцах (общая масса 45 кг.). Взрыв мог осуществляться только временным взрывателем по истечении заданного срока замедления.

А. Б. Широкорад в книге «Атомный таран», ссылаясь на «Справочник по ядерным боеприпасам США 1962–1992 гг.» В. М. Лобова пишет, что армия США имела в разные годы на вооружении следующие ядерные мины:

1953—87 гг. М-59 ADM-B. 70 килотонн. Вес мины 770 кг.

1953—87 гг. М-31 HADM. 20 килотонн. Вес мины 650 кг.

1953—87 гг. М-167 MADM. 10 килотонн. Вес мины 159 кг.

1957—63 гг. Т-4. 20 килотонн. Вес мины неизвестен.

1961—66 гг. ХМ-113 TADM. Мощность 500 тонн. Вес мины 381 кг.

1964—90 гг. М-159 Mod. 1 SADM. Мощность 10 тонн. Вес мины 68 кг.

1965—84 гг. М-175 MADM. Мощность 1 килотонна. Вес мины 159 кг.

1965—90 гг. М-159 Mod. 2 SADM. Мощность 250 тонн. Вес мины 68 кг.

Дальнейшие американские разработки в этой области пришлось свернуть из-за резкого недовольства правительств европейских стран (ФРГ, Франции, Италии) подобными планами США. Все же есть основания полагать, что командование вооруженных сил США от подобных мин не отказалось. Так, в настоящее время в составе ССО армии США имеются подразделения, обучаемые применению «особых устройств».

В январе 1985 года стало известно, что армия США хранит на территории ФРГ ядерные переносные заряды весом то ли 25, то ли 75 кг. Депутат бундестага от СДПГ X. Юнгман заявил, что в казарме при ядерном арсенале в Келлингхаузене (Земля Шлезвиг-Гольштейн) размещается американская рота ССО, обученная обращению с ядерными минами.

Война США во Вьетнаме (1965—75 гг.)

Война в Южном Вьетнаме, начавшаяся еще в 1959 году как гражданская война, стимулировала развитие противопехотных мин. Силы Армии Освобождения Южного Вьетнама (Вьетконг), не имевшие ни танков, ни другой бронетехники, ни тяжелого оружия, ни армейской авиации, компенсировали слабость своих пехотных формирований тем, что вели войну партизанскими методами. При этом они самым широким образом использовали минно-взрывные заграждения и невзрывные ловушки. [12]

Вышедшая в июне 1969 года американская служебная инструкция по опыту минной войны (Professional Knowledge «Mines and Booby Traps») признала, что в 1965 году потери личного состава морской пехоты США на минах и ловушках в Южном Вьетнаме составили от 67 до 75 % всех потерь. Даже после всех принятых мер в 1968 году такие потери все еще составляли 37,7 %.

АО НФО к моменту своего создания и начала активных боевых действий против экспедиционного корпуса американских войск в марте 1965 года имела уже опыт борьбы против японских оккупантов (1942–1945 гг.), против французской колониальной армии (декабрь 1946—октябрь 1954 гг.), против вооруженных сил Республики Южный Вьетнам (1959—65 гг.).

Для всех этих войн характерной чертой было то, что Армия освобождения (Вьетконг) испытывала острейшую нехватку всех видов оружия. Поэтому ее бойцы научились использовать в качестве оружия любые подручные средства, в том числе различные невзрывные ловушки.

Вьетнамцы проявили большую изобретательность и мастерство в устроении разнообразных самострелов, волчьих ям, падающих бревен, камней, и т. д. Не менее изобретательно они использовали в качестве мин неразорвавшиеся американские снаряды, авиабомбы, брошенные или потерянные боеприпасы. Из авиабомб и снарядов они обычно извлекали взрывчатку, а взрыватели после незначительной переделки применяли в качестве минных взрывателей. Для корпусов мин бойцы АО использовали любые пригодные для этого емкости, начиная с брошенных самолетами израсходованных подвесных топливных баков, пустых канистр от горючего, упаковок от предметов снабжения, и кончая пустыми банками от «Кока-Колы» и коробками от сухих пайков. Очень широко использовались стрелянные пушечные гильзы, даже гильзы от крупнокалиберных пулеметов.

Не случайно в своем приказе командующий американскими силами в Южном Вьетнаме в мае 1969 года потребовал полной утилизации всего, что могут использовать вьетнамцы. Было запрещено выбрасывать даже пустые пачки от сигарет, использованные батарейки для карманных фонариков.

Вот как описывает американская служебная публикация мины из жестяных банок:

Очень большой популярностью в АО пользовались американские ручные гранаты М26 и НЗЗ, которые они применяли в качестве противопехотных мин.

Помимо широко известного способа использования гранаты как мины натяжного действия они, например, применяли ее как мину нажимного действия. Для этого гранату обмазывали толстым слоем грязи или глины и сушили на солнце. Когда грязь засыхала, из гранаты удаляли предохранительную чеку. Рычаг удерживался засохшей грязью. Такую мину (американцы называли ее «Mudball mine» — грязевая мина) незаметно клали на тропинку, по которой ходили американские солдаты. Когда пехотинец наступал на этот комок, грязевая корка разрушалась, рычаг высвобождался и граната взрывалась.

Вьетнамцы ухитрились использовать даже сработавшие американские выпрыгивающие мины М2. Они помещали на дно гильзы пороховой заряд из черного пороха и протягивали туда провод с электровоспламенителем на конце. В гильзу вставляли деревянную трубку, разрезанную вдоль, а в трубку вставляли ручную гранату. Затем выдергивали чеку.

Рычаг гранаты удерживался трубкой. При срабатывании мины пороховой заряд подбрасывал трубку вместе с гранатой. В полете гранатный рычаг высвобождался и фаната взрывалась. Электровоспламенитель для порохового заряда замыкался на батарею с пульта управления, либо через простейший замыкатель из двух пластинок жести на деревянной дощечке.

Вьетнамские мины-самоделки «Mudball»

Одна из вьетнамских самодельных мин, которую американцы называли «Toe Popper» представляла собой гильзу от снаряда, на дно которой укладывался заряд черного пороха и вставлялся воспламенитель. Остальную часть гильзы заполняли металлическими осколками, ее верхушку герметизировали битумом.

Воспламенитель представлял собой пучок спичек (!), головки которых были обернуты теркой от спичечного коробка. В середину пучка вставляли палочку (колышек), выходившую наружу. Когда жертва наступала на палочку, ее движение вниз приводило к трению головок спичек о терку. Спички воспламенялись. От них воспламенялся порох, который выбрасывал вверх пучок осколков.

Ранение ноги, само по себе не слишком тяжелое, усугублял пороховой ожог и инфекция, заносимая в рану. В условиях влажного тропического климата даже такое ранение требовало немедленной эвакуации пострадавшего в госпиталь. Так что эта примитивная мина себя оправдывала.

Вьетнамский спичечный (!) воспламенитель, названный американцами «Toe popper»

АО НФО из всего существовавшего тогда мирового арсенала противопехотных мин чаще других использовала советские деревянные мины времен прошедшей войны ПМД-6 (местного кустарного изготовления) и пластмассовые советские мины ПМН, прозванные американскими солдатами «черная вдова» (Black Widow).

Неожиданным для советских специалистов оказалось пожелание вьетнамцев организовать поставку советских противопехотных мин направленного поражения МОН-100 и МОН-200, после того, как их испытали в Южном Вьетнаме. Эти мины, принятые на вооружение Советской Армии в начале 1960-х годов, были приняты в войсках весьма прохладно. В советской концепции минной войны им находили весьма ограниченное применение.

Основным недостатком таких мин считали очень узкую зону поражения: 5 метров для МОН-100 и 10 метров для МОН-200. Мину требовалось нацеливать очень точно, а определить с пульта управления, вошел ли противник в зону поражения, было довольно трудно.

Вьетнамцы же сочли, что эти мины наилучшим образом подходят для устройства засад на узких дорогах в джунглях. Направленная вдоль дороги мина типа МОН поражала американскую пехотную колонну на глубину сразу в 100 или 200, метров.

Эффективным оказалось использование мины МОН-200 и против небронированной техники. Во Вьетнаме эти мины получили обозначение DH-10. Американцы называли их «VC Claymore», т. е. «Ветконговский Клэймор».

Из противотанковых мин вьетконговцы чаще всего использовали советские противотанковые мины времен Второй мировой войны ТМБ-2, ТМД-Б, ТМД-44, ТМ-41, ТМ-44, ТМ-46, китайские № 4.

Хорошим источником пополнения минных арсеналов АО служили минные поля, установленные американцами, с которых партизаны по ночам снимали столько мин, сколько им требовалось.

Традиционное пренебрежение американцев к устройствам неизвлекаемости мин и слабое наблюдение за своими минными полями дорого им обходилось. Удалось подсчитать, что среди всех потерь личного состава им минах, до 16 % американцы потеряли от своих же мин, повторно установленных вьетнамцами. Австралийцы на таких «краденых» минах получили до 50 % своих общих минных потерь.

Генерал Уэстморленд, командующий войсками США и Южном Вьетнаме, однажды признал, что в провинции Фу Тяу (Phouy Tuy) из 20 тысяч противопехотных мин, установленных австралийским контингентом, более 10 тысячи сняли вьетконговцы и снова установили против австралийских солдат.

Американская книга по опыту войны ((Professional Knowledge «Mines and Booby Traps») признает, что 90 % всех материалов, необходимых для производства вьетконговских мин и ловушек, имели американское происхождение (были брошены, утеряны, украдены, куплены).

Одна из главных особенностей вьетнамской войны заключалась в том, что здесь не было сплошной или хотя бы определенной линии фронта. Отсюда и специфическая тактика минирования, использовавшаяся силами АО. Они не устанавливали минных полей со значительным расходом мин, ограничиваясь установкой групп мин на дорогах и пешеходных тропинках.

О том, насколько успешной была такая тактика и какую роль играли в ней противотанковые мины, говорят следующие цифры:

■ на шоссе № 19 к востоку от города Плейку с января по март 1967 года подорвались 89 различных боевых и транспортных машин, а еще 27 мин удалось обнаружить и снять;

■ в северной тактической зоне 3-го армейского корпуса с июня 1969 по июнь 1970 года подорвались 350 машин, были обнаружены и сняты еще 750 мин;

■ анализ потерь в боевой технике за период с ноября 1968 по май 1969 гг. показал, что вьетконговские мины дали 73 % всех потерь в танках и 78 % потерь в бронетранспортерах.

Т. е. основным, часто единственным противотанковым средством вьетнамцев были мины, и потери они причиняли немалые.

Размах минной войны АО НФО с течением времени стал столь велик, что как признают сами американцы, приходилось практически ежедневно проверять на мины всю дорожную сеть. При этом использование механизированных средств траления часто не представлялось возможным, т. к. плужные выкапывающие тралы (весьма эффективные сами по себе) фактически уничтожали дорожное полотно, и оно становилось непригодным для колесных машин.

Хороших катковых минных тралов американцы так и не создали. Во Вьетнам их доставили всего-навсего 27 экземпляров, но популярностью в войсках они не пользовались.

Несколько больший успех давали розыскные собаки, но и они, как оказалось, пропускали до 16 % мин, а одна собака могла работать эффективно не более 1–2 часов. К тому же, долгое время (по 1970 год) собак обучали неправильно. Их учили обнаруживать запах не взрывчатки, а тел вьетнамцев, который, по мнению американских специалистов, держится на одном месте от одних суток до четырех. Высокомерные «янки» плевать хотели на опыт использования минно-розыскных собак немецкими, финскими и советскими саперами во Вторую мировую войну.

Советская осколочная мина направленного действия МОН-200

Программа премирования местных жителей за сообщение об известных им фактах минирования дала всего 0,6 % от общего количества обнаруженных мин.

Одним из способов противодействия минным действиям вьетконговцев стал поиск и уничтожение так называемых «минных фабрик», т. е. тех мест, где вьетнамцы изготавливали самодельные мины и ловушки. Однако подразделения АО непрерывно переносили производство мин с места на место, ориентируясь в основном на те места, где имелось достаточно много брошенных американцами боеприпасов, неразорвавшихся снарядов и бомб. Развернуть изготовление примитивных мин на новом месте было делом нескольких часов.

На каждое новое контрминное мероприятие американцев вьетнамцы немедленно отвечали новым, более изощренным способом минирования.

С весны 1969 года в Южный Вьетнам начали поставляться советские противоднищевые кумулятивные мины ТМК-2, в результате чего потери американцев в бронетехнике и в личном составе резко возросли. Эта мина, в отличие от противогусеничных мин, уничтожала танк или БТР полностью, вместе с экипажем. Солдаты стали предпочитать ездить на крышах бронетранспортеров, полагая, что от огня снайперов они несут меньше потерь, чем от противоднищевых мин.

К 1969 году потери американских пехотных частей на противопехотных минах составляли от 16 до 30 % всех потерь. Командир 1-й дивизии морской пехоты докладывал, что мины дают до 75 % всех потерь в личном составе.

Таким образом, во вьетнамской войне мины стали решающим элементом в выведении из строя американской техники и личного состава.

Частично проблему противодействия минированию американцы решали за счет плотного и постоянного патрулирования дорог, установки вдоль дорог датчиков, реагирующих на движение вблизи от дороги, беспокоящими обстрелами подозрительных территорий, постоянным барражированием вертолетов над дорогами и в полосе местности на удалении 10–12 км в обе стороны от дорог. Однако полностью решить эту проблему до конца войны им так и не удалось.

В конце концов, командование американских войск нашло выход в массовом использовании вертолетов для переброски подразделений, что на первом этапе свело к нулю потери американцев на минах.

Однако вьетнамцы первыми в мире разработали и внедрили в боевую практику противовертолетную мину «Конг Труонг» (Cong Truong). Эти мины они устанавливали в местах вероятной посадки вертолетов и высадки тактических десантов. Собственно, это была импровизация из американской противопехотной шрапнельной мины M16, в которой нажимной взрыватель заменялся простейшим электрозамыкателем из двух жестяных пластинок. Поток воздуха от садящегося вертолета прижимал одну пластинку к другой и тогда сноп шрапнели из взорвавшейся мины пробивал днище вертолета, поражая экипаж и топливные баки.

Еще проще оказалось использовать против вертолетов обычные ручные гранаты. Вот что сказано в американском служебном издании 1969 года (Professional Knowledge «Mines and Booby Traps»):

Конечно, эффективность такой противовертолетной мины невелика, но при удачном стечении обстоятельств добиться повреждения вертолета возможно. А главное то, что такие импровизированные мины заставляют пилотов нервничать и отказываться от приземления при малейшем подозрении о наличии мин. Т. е., они развивали «минобоязнь» не только у американской пехоты, но и у летного состава.

Вместо потерь в танках американцы стали нести потери в вертолетах.

Позже вьетнамцы научились использовать против американских вертолетов советские противопехотные мины направленного поражения МОН-100 и МОН-200. Пучок крупной шрапнели мины МОН-200 доставал американские «Ирокезы» на дистанциях до 150–180 метров. Обычно против вертолетов использовалось одновременно 3–5 мин, что резко увеличивало вероятность поражения.

В ответ американцы с 1971 года стали применять принципиально новый способ расчистки площадок для посадки вертолетов — авиабомбы объемного взрыва. Одна такая бомба при взрыве давала ударную волну мощностью 22 кг/кв. см на площади 182 кв. м. На этом пространстве полностью сдувалась вся растительность и взрывались все мины. Посадка вертолета становилась абсолютно безопасной.

Развитие противопехотных мин, особенно фугасных, со второй половины 1960-х годов шло одновременно в двух направлениях: 1) по пути минимизации размеров мин; 2) по пути создание средств дистанционной доставки и установки мин.

Минимизация размеров преподносилась в рамках концепции «гуманизации минного оружия». Дескать, целью противопехотных мин становится не уничтожение солдат противника, а выведение их из строя посредством ранений.

Однако в действительности минимизация — снижение массы заряда ВВ и поражающей способности мин — дает следующие преимущества:

■ значительно удешевляет стоимость каждого экземпляра мины;

■ значительное увеличивает число перевозимых (переносимых мин) при том же общем весе;

■ упрощает проблему механизации и дистанционной доставки мин к местам применения.

■ позволяет достигать большей плотности минных полей, что повышает вероятность поражения солдат противника;

■ делает более трудным поиск и обезвреживание мин;

■ создает противнику много проблем, связанных с эвакуацией раненых и загруженностью медицинских учреждений;

■ поражение нижних конечностей противопехотными минами, как правило, делает людей инвалидами, Неспособным ни к военной службе, ни к полноценной гражданской работе, что обременяет бюджет государства непроизводительными расходами по лечению, пенсионному и социальному обеспечению инвалидов;

■ появление в тылу большого количества жертв войны крайне отрицательно сказывается на моральном состоянии всего населения.

Первые образцы мини-мин предназначались для ручной установки. Это английские мины 5Mark1, 6Mark1, 7Mark1, американские мины М14 и M25LC.

Американская мини-мина M25LC

К концу 1969 года войска США и правительства Южного Вьетнама уже потеряли контроль над обширными территориями страны, не могли эффективно препятствовать передвижению и концентрации подразделений АО (Вьетконга). Это обстоятельство стимулировало рост интереса к идее дистанционного минирования коммуникаций противника, с воздуха.

Сама идея не была новой. Как сказано выше, несколько переделанную немецкую авиационную систему «Spreng Dickenwend-2» (SD-2) «Schmetterling» американцы применяли в Корее под индексом AN-M83. Тогда же Корпус морской пехоты США использовал (в 1952— 53 гг.) первую воздушно-разбрасываемую противотанковую мину «Douglas Model 31».

Различные образцы мин воздушной постановки

Во Вьетнаме американцы вспомнили о бомбе-мине SD-2/AN-M83 и вновь стали ее использовать. Однако вскоре выяснилось, что эта модель не вполне удачна, т. к. ее крылья часто застревают в густой растительности джунглей и мина не достигает земли. Американцы и срочном порядке стали варьировать базовый образец. Они выпустили целую серию подобных мин: BLU 2, BLU 3, BLU 24, BLU 26, BLU 61. Из-за спешки в разработке все они страдали многими недостатками. Главное то, что большинство их не взрывалось тогда, когда надо. Многие тысячи таких мин вьетнамцы собирали и использовали против американцев.

Первым серийным образцом дистанционно устанавливаемой противопехотной фугасной мины, явилась мина, известная под названием «Grevel» (Гревел). Она представляла собой мешочек из водонепроницаемой ткани, внутри которых находилась смесь гексогена с азидом свинца, уложенная между двух пластмассовых (или фибролитовых) пластинок. Никакого взрывателя в этой мине нет, т. к. азид свинца очень чувствительное инициирующее ВВ, а гексоген достаточно мощное бризантное ВВ.

Мины «Гревел» укладывали в кассетные авиабомбы типа SUU-41B/A, в количестве от 1470 до 7500 штук, в зависимости от конкретной марки мины и заливали фреоном, игравшим роль предохранителя. После выбрасывания мин из кассет фреон испаряется и мины становятся чувствительными к надавливанию. Когда ступня человека или животного наступает на мешочек, ВВ сдавливается между пластинок и происходит взрыв, причиняющий ранение стопе.

Но эффективность этой мины оказалась невелика, также как и мины «Фрагмакорд», являвшейся отрезком детонирующего шнура с надетыми на него металлическими кольцами.

Вскоре на вооружение поступила малогабаритная фугасная противопехотная мина BLU-43/B «Dragontooth» (}убы дракона) — аналог советской мины ПФМ-1. В одной кассете помещались 78 мин. В контейнеры по бортам вертолета подвешивали до 80 кассет (6240 мин). Минирование производилось путем выстреливания мин из кассет. С целью исключения случайного подрыва на этих минах своих солдат, они были оснащены системой самоликвидации, обеспечивавший взрыв мины по истечении сданного срока.

Вслед за ней армия США во Вьетнаме получила мину BLU 42/В, которая также устанавливалась с помощью самолетов или вертолетов.

Арабо-израильские войны, происходившие в 1956, 1967, 1973 годах тоже показали, что в современных боевых действиях мины, при умелом использовании, способны обеспечивать значительные результаты.

Так, в 1956 году в бою возле Аим Агела израильская рота на полугусеничных бронетранспортерах попала на минное поле. Половина машин подорвалась на минах. Остальные БТР, потерявшие способность к маневру, арабы расстреляли из противотанковых орудий. В 1967 году израильское наступление в районе Ум Катаха было остановлено практически одними только минами египтян.

В 1973 году уже египетская 25-я бронетанковая бригада оказалась зажатой между минным полем и позициями противотанковых средств израильтян, вследствие чего была уничтожена. Потери составили 86 танков и все бронетранспортеры.

Третий этап современного развития мин

Началом нового этапа в развитии минного оружия следует считать 1973 год, когда на вооружение армии США поступила первая полноценная вертолетная система дистанционного минирования М56. Она включала в себя вертолет UH-1H с двумя подвешенными к нему бомбовыми кассетами. В одной кассете помещались 80 противотанковых мин М56.

К 1975 году в США разработали целый ряд систем дистанционного минирования, объединенных позже в семейство FASCAM. Это семейство уже являлось неотъемлемой частью систем оружия, используемых по концепции воздушно-наземной операции.

В семейство FASCAM вошли следующие системы дистанционного минирования: ADAM; Gator; GEMSS (снята с вооружения); MOPMS; RAAM; VOLCANO.

Согласно концепции воздушно-наземной операции минному оружию отводится весьма значительная роль в сдерживании наступающего противника и нанесении ему серьезных потерь.

На дальних подступах противника встречают мины, установленные авиационной системой минирования «Gator» (на дальностях от 2500 км), затем в дело вступает вертолетная система дистанционного минирования AIR VOLCANO.

На расстоянии 24–18 км от линии боевого соприкосновения минные поля выставляют артиллерийские системы минирования ADAM и RAAM.

Непосредственно в зоне боевого соприкосновения подключаются наземные системы дистанционного минирования Ground VOLCANO и GEMSS. Наконец, с помощью системы MOPMS обороняющиеся подразделения выстреливают мины перед атакующими подразделениями противника.

Авиационная система дистанционного минирования «Gator» включает в себя бомбовые кассеты CBU-Н9/В, в которых размещены противотанковые мины BLU-91/B (72 штуки) и противопехотные мины BLU-92/В (22 штуки).

Доставку кассет с минами к месту минирования производят самолеты тактической авиации типов А-6 «Intruder», А-7 «Corsair», А-10 «Thunderbolt», AV-8B «Harrier», F-4 «Phantom», F-15 «Eagle», F-16 «Fighting Falcon», F-18 «Hornet», F-111, а также стратегические бомбардировщики B-52 «Stratofortress». Дальность минирования ограничивается только радиусом боевого действия самолета-носителя.

Через 2 минуты с момента раскрытия кассеты мины становятся в боевое положение. Время боевой работы мин устанавливается при подготовке кассет к подвеске на самолет и может составлять 4 часа, 48 часов или 15 суток (360 часов). По истечении времени боевой работы происходит самоликвидация мин путем подрыва.

Минное поле системы «Gator», при расходовании 6 кассет (432 противотанковые и 132 противопехотные мины), имеет средний размер 200 × 650 метров.

Противотанковые мины BLU-91/B противоднищевые, кумулятивного действия, с магнитным датчиком цели. Противопехотные мины BLU-92/B осколочные, натяжного действия.

Система дистанционного минирования VOLCANO существует в двух вариантах: 1) Air VOLCANO (воздушная) и 2) Ground VOLCANO (наземная). Т. е. она может быть установлена, во-первых, на вертолете UH-60A «Blackhawk» и, во-вторых, на любом 5-тонном грузовике, гусеничном транспортере М548, тяжелом многоцелевом тактическом грузовике (НЕМТТ), на контейнеровозе (PLS).

Кассета системы «Gator» и мины BLU-92/B (слева), BLU-91/B

Компоненты системы дистанционнго минирования «Air VOLCANO»

Эта система использует модифицированные мины системы «Gator», которые в данном случае именуются VOLCANO (и противотанковые, и противопехотные). Их укладывают в минные кассеты М87 и М87А1. Кассета М87 снаряжена пятью противотанковыми минами и одной противопехотной. Кассета М87А1 снаряжена шестью противотанковыми минами, а противопехотных мин в ней нет.

Система «Air VOLCANO» (вертолет UH-60 с подвешенными по бортам 4 модулями), двигаясь со скоростью от 37 до 220 км/час, на высоте около 1,5–2 метров, выбрасывает мины влево и вправо от оси полета на дальность 37–70 метров. При этом образуется двухполосное минное поле шириной 140 метров (ширина одной полосы 33 метра, промежуток между полосами 74 метра). Одним боекомплектом вертолет может выложить минное поле со средними размерами 557 × 320 метров. Выкладка боекомплекта при скорости 220 км/час занимает всего лишь 17 секунд.

Система «Ground VOLCANO» (автомобиль М548 с размещенными в кузове 4 модулями), двигаясь со скоростью от 9 до 100 км/час, выбрасывает (выстреливает) мины из кассет на удаление 25–60 метров от машины, образуя слева и справа (две кассеты стреляют вправо, а две влево) две полосы мин, шириной 35 метров каждая.

Система дистанционного минирования «Ground VOLCANO»

Система дистанционного минирования «RAAM»

Свободный промежуток между полосами 50 метров. Один боекомплект раскладчика позволяет выставить минное поле длиной 1108 и шириной 120 метров.

В обоих вариантах системы мины переводятся в боевое положение через 2 минуты 30 секунд после выстреливания из кассеты, время боевой работы мин задается перед началом минирования и может составлять 4 часа, 48 часов, 360 часов (15 суток).

Система дистанционного минирования RAAM (ранее именовалась также ADATM).

Она представляет собой 155-мм гаубичный снаряд М718, в котором находятся 9 противотанковых кумулятивных мин типа М70 или М73. Мины одинаковы по конструкции и различаются между собой лишь сроком боевой работы (М70 — 4 часа, М73 — 48 часов).

Мины выбрасываются из снаряда на нисходящей части его траектории (посредством подрыва вышибного заряда) и рассеиваются на местности, с удалением — до 600 метров от точки прицеливания. В зависимости от требуемой плотности минного поля, в это место выпускают от 6 до 96 снарядов. Тем самым вокруг точки прицеливания создается так называемый модуль минного поля.

В зависимости от крутизны траектории полета снаряда, получаемой плотности минного поля и расхода снарядов, размер минного поля может составлять 200 × 200 метров или 400 × 400 метров. Наибольшее удаление выставляемого минного поля от позиций артиллерийских орудий определяется дальнобойностью гаубиц и составляет 17,5 км для гаубицы М109 и 17,74 км для гаубицы М198. Противотанковые мины М70 и М73 противоднищевые, кумулятивного действия.

Система дистанционного минирования ADAM отличается от RAAM тем, что в такой же 155-мм снаряд М692 вложены 36 противопехотных мин М67 или М72. Мины одинаковы по конструкции, имеют сегментообразный вид и различаются между собой лишь сроком боевой работы (М67 — 4 часа, М72 — 48 часов).

Переносная система дистанционного минирования MOPMS, это аббревиатура названия системы М131 «Modular Pack Mine System», что означает «Модульная контейнерная система минирования». Она представляет собой переносной контейнер, в котором размещены 7 кассет с минами. В каждой кассете 3 мины (всего в контейнере 21 мина: 17 противотанковых мин М78 и 4 противопехотные мины М77.

Кассеты в контейнере размещены таким образом, что при поступлении электрического импульса с пульта управления мины разбрасываются на местности, образуя полуокружность с радиусом 35 метров. Эта зона считается боевым модулем минного поля системы MOPMS (21 мина).

Мины можно устанавливать, используя блок дистанционного управления (RCU) М71 или электронное устройство введения. Как только мины установлены, они не могут быть восстановлены или использоваться вторично. Если же мины не выставлены, то контейнер может быть разоружен и восстановлен для более позднего использования.

Пульт управления RCU может переключать 4-часовое время боевой работы мин три раза, для полной продолжительности работы около 13 часов.

Мины с 4-часовым временем боевой работы начнут самоликвидироваться через промежуток времени в 3 часа 12 минут. Все активные мины должны самоликвидироваться в пределах 3 часов от начального запуска, либо последнего переключения. Эта особенность позволяет держать минное поле в боевом положении от 4 до 13 часов. RCU может также ликвидировать мины по команде, что дает возможность подразделению контратаковать либо отойти через минное поле по мере необходимости, не ожидая ранее установленного времени самоликвидации.

Модульная контейнерная система минирования М131

Один пульт RCU управляет до 15 контейнерами MOPMS (или группами контейнеров) на удалении от 300 до 1000 метров, через отдельные закодированные импульсом частоты. Закодированные частоты исключают любые радиодействия, направленные против системы.

Американская противопехотная мина М67/72 для системы дистанционного минирования

Армии ряда европейских стран в эти же годы разработали и внедрили в войска свои собственные системы сначала механизированной установки мин, а затем систем дистанционного минирования.

В СССР долгое время полагали, что преимущество в минном оружии, достигнутое в первой половине 1960-х годов, вполне обеспечивает войска. К гусеничному минному заградителю ГМЗ были добавлены его прицепной аналог ПМЗ-4 и вертолетная система минирования ВМР-2.

Однако эти системы были устройствами, приспособленными для механизированной выкладки обычных противотанковых мин ТМ-57 и ТМ-62, и требованиям времени уже не отвечали.

Развитие систем дистанционного минирования в СССР сильно запоздало, а стремление догнать США привело к копированию первых, не самых удачных американских систем и мин.

Это и мина ПФМ-1, точная копия очень скоро снятой с вооружения в США мины «Dragon Tooth»; и мина ПОM-1, поразительно напоминающая американскую HLU-42/B, противотанковые мины ПТМ-1 и ПТМ-3, копии образцов, так и не принятых на вооружение в США; это и комплект ПКМ, аналог первого варианта американской ручной системы минирования MOPMS; минный заградитель УМЗ является вариантом системы «Ground VOLCANO».

Советские мины (сверху вниз) ПФМ-1, ПТМ-1, ПТМ-3 для систем дистанционного минирования

Да и в иных советских системах дистанционного минирования («Ураган», ВСМ-1, КМГ-У) явно заметно влияние американских образцов.

Первой советской противопехотной миной дистанционного минирования самостоятельной разработки стала мина ПОМ-2.

С середины 1980-х годов не только четко обозначилось, но и стало усиливаться явное отставание советского минного оружия по сравнению с западными системами. При этом, наиболее существенным образом оно проявилось даже не в образцах мин и систем минирования, а в том, что в СССР так и не была разработана концепция применения мин в единстве с другими средствами ведения боя (сражения). Напротив, в США и других странах NATO минное оружие стало неотъемлемым элементом тактики, искусства ведения операций, следовательно, развивается комплексно и целенаправленно.

По мере снижения в СССР и в России военных расходов, развитие минного оружия резко замедлилось, а затем и вовсе остановилось. Последней советской противотанковой миной, принятой на вооружение, стала противоднищевая кумулятивная мина с магнитным взрывателем ТМ-89. Имеются также отдельные интересные разработки российских конструкторов, например, противовертолетная мина ПВМ.

Война в Родезии (1965—80 гг.)

Во второй половине XX века характер войн значительно изменился. Они стали менее масштабными, охватывают сравнительно небольшие регионы. Но, если раньше небольшие страны обычно просто втягивались в орбиту войн между крупными державами, то теперь все чаще войны происходят между малыми странами (локальные войны) или же внутри стран, на почве межэтнических, религиозных и политических конфликтов (внутренние войны). Все чаще и чаще внутренние войны связаны с сепаратистскими движениями. [13]

Общими аспектами большинства локальных и всех внутренних войн является острый недостаток оружия и штатных боеприпасов, а также неумение иррегулярных вооруженных формирований вести полноценный общевойсковой бой.

При этом взрывчатые вещества остаются весьма доступными и легко изготавливаемыми. Изготовить взрыватели натяжного и нажимного действия (равно как и с часовым механизмом) для самодельных мин также нетрудно. Отсюда пристальный интерес руководителей партизанско-повстанческих вооруженных формирований к минам, и к минной войне в целом.

Простота изготовления мин, в сочетании с сильным психологическим воздействием на бойцов противной стороны и на мирное население, надежда на то, что мины помогут удержать позиции, сократят потребность в живой силе, все это подталкивает руководителей вооруженных группировок и так называемых «полевых командиров» к широкому применению мин. [14]

Минной борьбе в локальных войнах и внутренних вооруженных конфликтах присущи следующие характерные особенности:

1) Мины и минные поля ставят безграмотно и бессистемно;

2) Вместо массированных (протяженных) минных полей чаще всего ставят небольшие группы мин и отдельные мины;

3) Минные поля и группы мин не прикрывают огнем;

4) Минные поля и группы мин не фиксируют, отчетную документацию по ним не ведут;

5) Появляется огромное количество разнообразных самодельных мин кустарного и полукустарного производства, опасных и в производстве, и в применении.

В результате проявления указанных характерных особенностей, минно-взрывные заграждения не в состоянии полноценно решать тактические задачи. Зато они становятся крайне опасными для местного населения. Положение усугубляется тем, что зачастую минновзрывные заграждения противники устанавливают вне какой-либо военной необходимости, а в террористических целях, с целью устрашения, мести и т. п. Поэтому наиболее широко применяются не противотанковые и противопехотные мины, а мины-ловушки, объектные и противотранспортные мины, причем большей частью простейшие, примитивных и (или) устаревших конструкций.

Таким образом, для второй половины XX века и начала XXI столетия свойственно, с одной стороны, появление новых, весьма совершенных мин, а с другой стороны — расширение номенклатуры примитивных мин. Достаточно сказать, что только в Боснии в 90-е годы появилось не менее девяти подражаний советской противопехотной мине ПОМЗ-2.

В наибольшей степени все сказанное относится к странам Африки, где вооруженная борьба, начавшаяся в конце 50-х годов с национально-освободительных антиколониальных войн, по мере обретения политической независимости бывшими колониями постепенно трансформировалась в нескончаемую цепь межэтнических и гражданских войн.

В числе африканских стран, где минная война приняла наибольший размах, обычно называют Родезию, Анголу, Мозамбик, Намибию, Сомали. Но в целом более половины стран Черной Африки в той или иной мере соприкоснулись с этой бедой.

Не осталась в стороне от «дикой» минной войны Азия. Затронула она и Европу (территория бывшей Югославии, Приднестровье, Карабах, Абхазия, Страна Басков, Корсика).

Одним из характерных примеров минной войны в локальном конфликте может служить война в Родезии, где белая часть населения (225 тысяч человек — 5,06 % жителей страны) провозгласила в 1965 году государственную независимость. После этого развернулась во-оружейная борьба черных родезийцев, требовавших всей полноты власти в свои руки, против белых родезийцев.

Негритянские боевики, в изобилии снабжаемые советскими минами, развернули столь масштабную минную войну, что вопрос стал ребром: либо белые родезийцы сумеют нейтрализовать черных минеров, либо проиграют. Достаточно сказать, что только с 1972 по 1980 год было отмечено 2405 случаев подрывов автотранспорта на минах, в результате чего погибли 632 белых родезийца, а еще 4410 было ранено.

Первым направлениемв контрминной борьбе белых родезийцев стала разработка автомобилей, способных противостоять взрывам мин, чего ранее никто еще не осуществлял. Поначалу работы в этом направлении были импровизациями. Автомобиль типа «Лендровер» снизу обшивали броневыми листами, наклоненными под таким углом, чтобы отводить ударную волну в сторону. На пол машины укладывали резиновые ёмкости с водой, а на ее крышу — резиновые шины, призванные служить амортизаторами в случае переворачивания машины. Эти меры снизили гибель людей в автомобилях, оборудованных таким образом, по сравнению с обычными машинами, с 22 % до 7,5 %.

Затем был создан автомобиль «Гиена» с броневым кузовом, имевшим снизу V-образную форму. В 140 случаях подрыва такой машины на минах погибли только 2 человека из 578 (0,35 %), находившихся в них. Но количество раненных составило 121 человек (21 %) и почти во всех случаях подрыва машина полностью выходила из строя.

Тогда родезиец Эрнест Коншэл (Ernest Konshel) создал четырехместный бронеавтомобиль «Леопард» с броневым кузовом V-образной формы, приподнятым над дорогой. Двигатель, трансмиссия и пассажиры помещались за броней. Мина выводила из строя только шасси, которое сравнительно легко заменялось.

Родезийские автомобили с противоминной защитой «Куду» (вверху) и «Леопард»

По этому же типу вскоре были разработаны легковые бронавтомобили «Кугуар» (Cougar), «Ойяу» (Ojay) и «Куду» (Kudu), грузовики «Пума» и «Крокодил» (Crocodile). Использование всех этих «дорожных хищников» позволило сократить потери убитыми до 0,6 %, а ранеными до 18,5 %.

Венцом работ в данной области явилось создание бронеавтомобиля-миноискателя «Пуки» (Pookie). Кроме доказавшего свою полезность V-образного бронированного кузова, эта машина приобрела широкие шины, снизившие давление на грунт до столь низких величин, что многие нажимные мины просто не срабатывали под ней. Наконец, она имела металлодетектор, позволяющий отыскивать советские металлические противотанковые мины типа ТМ-46, использовавшиеся черными партизанами.

Родезийский автомобиль с противоминной защитой «Пуки»

Успеху «Пуки» способствовал плотный твердый грунт Родезии, отсутствие в нем металлических загрязнений (осколков боеприпасов, руд металлов и т. п.) и высокая степень защиты экипажа. Расчеты этих машин за 4 года нашли и обезвредили около 550 противотанковых мин.

Однако черные партизаны перешли к неметаллическим противотанковым минам и, кроме того, стали охотиться за «Пуки», подрывая их управляемыми по проводам минами, а затем добивая из гранатометов или крупнокалиберных пулеметов.

Вторым направлением в борьбебелых родезийцев против черных стала попытка сплошного минирования приграничной полосы местности, с целью исключить поставки вооружения и боеприпасов черным партизанам из соседних стран. Не имея доступа на международный рынок вооружений вследствие эмбарго, наложенного ООН, родезийцы стали изготавливать мины сами. За образцы они взяли простейшие мины — советскую ПМД-6 и английскую 6Mk1 (№ 6).

Однако вследствие недостатка в минах и нехватки минеров, полностью границу закрыть не удалось. К тому же, минные поля, не прикрытые огнем стрелкового оружия или артиллерии, стали просто источником пополнения минных запасов для партизан. Черные партизаны снимали эти мины и использовали их при минировании дорог, которые белые тоже не могли полностью контролировать.

Родезийская война еще раз показала, что мины являются обязательным и весьма важным элементом внутреннего вооруженного конфликта. Они позволяют слабо вооруженным и плохо обученным партизанско-повстанческим формированиям, неспособным к серьезным боевым действиям, наносить серьезные потери грамотному, технически лучше оснащенному противнику, затрудняют его передвижение, блокируют целые участки местности.

Снова было показано и то, что даже при крайне слабой промышленной базе возможно массовое производство примитивных, но от того не менее эффективных мин.

Белые родезийцы явились пионерами в создании нового средства контрминной войны — минозащищенных транспортных средств. Однако это изобретение осталось невостребованным в большинстве армий мира в силу того, что подобные машины не обеспечивают надежного обнаружения мин и, защищая свой экипаж, не создают безопасных условий движения остальным машинам и пешим солдатам.

Кроме того, после подрыва и они теряют способность к движению, что в бою имеет решающее значение. Ведь главная задача любого противоминного средства состоит в обеспечении возможности движения войск через минное поле, а также надежное обнаружение и уничтожение мин. Этими возможностями «Пуки» в полной мере не обладала.

Белым родезийцам, при поддержке тогдашнего правительства Южно-Африканской республики, удалось держать под своим контролем обстановку в наиболее важных регионах страны. Однако война продолжалась. В конечном итоге, под давлением ООН им пришлось пойти на переговоры с черными и передать власть последним. С осени 1980 года правительство черных возглавляет Роберт Мугабе, установивший в стране личную диктатуру. Экономика Зимбабве (так черные назвали бывшую Родезию) пребывает в жалком состоянии, из прежнего экспортера сельхозпродукции она давно превратилась в страну, где большинство населения голодает. Режим Мугабе держится только на репрессиях.

Война в Афганистане (1979—89 гг.)

Война в Афганистане была одной из локальных войн конца XX века, и минной борьбе здесь были присущи типичные черты подобных войн. Здесь столкнулись, с одной стороны, регулярная армия западного образца, хорошо оснащенная самым современным оружием и боевой техникой, а с другой — иррегулярные вооруженные формирования, плохо обученные и вооруженные в основном стрелковым оружием, но обладавшие очень высоким моральным духом.

В то же время афганская война была достаточно специфичной, в том числе в области минной войны. Характерные ее особенности заключались в следующем:

1. Силы, противостоявшие Советской Армии (мы называем их не «душманами» /бандитами/, а «моджахедами» — «борцами за веру») в разных частях страны и в разные годы вели как «правильную войну» (широкомасштабные боевые действия с использованием тактики регулярной армии), так и партизанско-повстанческую войну.

2. Мины активно использовали обе стороны, а не только более слабая (моджахеды), как это чаще бывало в подобных войнах в других странах.

3. Со стороны моджахедов минная война носила в большей мере наступательный характер, а со стороны Советской Армии она чаще всего имела оборонительный характер.

4. Советская Армия в большей степени использовала противопехотные мины, тогда как моджахеды — противотанковые и противотранспортные мины.

Советская Армия использовала мины преимущественно для решения следующих задач:

а) Для защиты объектов (мест постоянной дислокации, аэродромов, застав, блок-постов, баз снабжения, туннелей, мостов, линий коммуникаций) от атак моджахедов и проникновения их диверсионных групп.

б) Для охранения в ходе боевых действий опорных пунктов, мест привалов, позиций артиллерии, узлов связи, полевых посадочных площадок вертолетов, полевых Пунктов обеспечения материальными средствами.

в) Для блокирования путей подхода моджахедов к коммуникациям (объектам) или для воспрепятствования отхода моджахедов после боевого столкновения.

г) Для изоляции районов базирования подразделений моджахедов.

д) Для блокирования караванных путей, по которым из-за рубежа к моджахедам поступало оружие, боеприпасы, продовольствие.

Операцию по блокированию минами караванного пути впервые осуществили в сентябре 1980 года в провинциях Герат и Фарах два батальона 371-го мотострелкового полка 5-й гвардейской мотострелковой дивизии. Каждому батальону было придано по одной роте инженерных заграждений. Успех был достигнут полный: поступление из Ирана военных грузов и пополнений модкахедам на данном участке границы прекратилось на длительный период.

Значительно позже командование решило заминировать пути из Пакистана. Для выполнения этой задачи в сентябре 1984 года на базе роты спецминирования 45-го инженерно-саперного полка был сформирован 1117-й отдельный инженерный батальон спецминирования. А к мае 1985 года 2088-й отдельный инженерно-саперный батальон был переформирован в 2088-й отдельный инженерный батальон спецминирования.

Успешные действия этих двух батальонов и необходимость усиления минирования границы, да и наращивание минирования вообще, побудили советское командование переформировать инженерно-саперные роты в роты спецминирования: в 68-м отдельном инженерносаперном батальоне (ОИСБ) 5-й гвардейской мотострелковой дивизии; в 271-м ОИСБ 108-й мотострелковой дивизии; в 541-м ОИСБ 201-й мотострелковой дивизии.

В декабре 1985 года во взводы спецминирования были переформированы инженерно-саперные взводы инженерно-саперных рот всех мотострелковых полков 5 гвардейской МСД, 108-й МСД, 66-й и 70-й отдельных мотострелковых бригад, 191-го и 860-го мотострелковых полков 201-й МСД; отряды спецназ ГРУ Генштаба получили по одной роте спецминирования.

Вследствие того, что моджахеды не располагали бронетехникой, имели весьма ограниченное количество автотранспорта, причем редко пользовались проезжими дорогами, всем этим подразделениям почти не требовались противотанковые мины.

В основном, использовались противопехотные мины: 1) фугасные нажимного действия ПМН и ПМН-2, изредка устаревшие ПМД-6, а в последний период войны и новейшие ПМН-3 и ПМН-4; осколочные натяжного действия ПОМЗ-2М, ОЗМ-72; 2) осколочные управляемые направленного действия МОН-50 и МОН-90, реже МОН-100 и МОН-200; 3) нередко использовались взрывные устройства НВУ-П с минами ОЗМ-72 (комплект «Охота-2»).

Ограниченно использовались ручные фанаты в качестве противопехотных мин (в звене отделение — взвод).

Стремление не допускать снятия моджахедами мин и повторного использования их против советских войск привело к очень широкому применению мин-ловушек МС-3, использовавшихся чаще всего в качестве элементов неизвлекаемости.

Из противотанковых мин изредка использовались мины ТМ-57 и вся серия мин ТМ-62.

В афганской войне Советская Армия впервые стала использовать системы дистанционного минирования — от простейшей ПКМ-1 до вертолетных ВСМ-1 и КМГУ, до снарядов реактивных систем залпового огня «Град» и «Ураган». При этом обычно использовались мины ПФМ-1, ПОМ-1, ПОМ-2.

В феврале — марте 1986 года, при ведении боевых действий в провинции Нангархар против районов базирования моджахедов, в качестве мин замедленного действия были использованы фугасные авиабомбы ФАБ-500 со взрывателями, имевшими срок замедления от 4 часов до 6 суток. Такие мины оказывали значительное психологическое воздействие и вынуждали моджахедов покидать свои базовые районы, бросая запасы боеприпасов, оружия и продуктов.

В целом, советское минирование характеризуется весьма большим расходом мин и относительно небольшими потерями моджахедов на минах. Мины не столько уничтожали, сколько отпугивали моджахедов, не позволяли им действовать свободно. В этом плане советские мины свою задачу выполняли вполне.

Впрочем, действительные потери моджахедов как от мин, так и от других видов оружия, не удастся установить никому и никогда. Это невозможно по ряду причин: учет личного состава у моджахедов отсутствовал; убитых и раненых они всегда старались выносить, уничтожая при этом все следы (кровь, бинты и т. п.); убитых хоронили скрытно, не обозначая могил, или же на кладбищах, среди обычных умерших.

По подсчетам командования 40-й армии, на одного убитого советского солдата приходилось, в среднем, от 30 до 140 убитых моджахедов. Подтвердить или опровергнуть эти цифры невозможно, но по оценкам западных специалистов Афганистан за 10 лет войны потерял от 1,5 до 2 млн. мужчин.

Контрминная борьба советских войск включала в себя следующие меры:

1. Использование катковых минных тралов, навешиваемых сначала на танки, позже на специально созданные машины БМР. Они представляли собой танк без башни с катковым тралом. Экипаж располагался в броневой рубке на крыше боевого отделения, которое заполнялось пластиковыми канистрами с водой. Днище было усилено дополнительной броней. Эти меры обеспечивали сравнительную безопасность экипажа даже при подрыве не катка, а самой машины на мощном фугасе.

2. Использование ручного поиска мин миноискателями типа ИМП, ИМП-2, ММП, РВМ, РВМ-2, щупами и собаками.

3. Разведка (поиск) мест складирования мин противника, перехват транспортов с минами.

О достоинствах и недостатках различных методов контрминной борьбы выше уже сказано немало. Ограничимся поэтому статистикой результатов контрминной борьбы советских войск:

Использование выкапывающих плужных тралов, которыми в изобилии были насыщены танковые и мотострелковые подразделения Советской Армии (танковый полк имел 27 плужных тралов типа КМТ-6 и 3 катковых трала типа КМТ-5М) в условиях каменистого грунта Афганистана оказалось невозможным. Цепные тралы в СССР никогда не разрабатывались и на вооружении не состояли.

Удлиненные заряды разминирования тоже оказались неэффективными в условиях горной местности и особенностей методов минирования, применявшихся моджахедами.

Моджахеды использовали мины в следующих целях:

а) Для нанесения потерь советским войскам, в первую очередь в бронетехнике, во вторую очередь в личном составе, причем, как правило, целью было не выведение из строя бронированной машины, а ее уничтожение вместе с экипажем и десантом.

б) Для затруднения движения механизированных колонн по дорогам, срыв снабжения. Во многих случаях душманам удавалось значительно снижать скорость движения колонн советских войск. Так, в 1986 году во время проведения операций в Кунаре, Алихейне и Кокари-Шаршери, скорость движения колонн из-за минной опасности упала до 15—5 км/час. На одном километре дорог встречалось от 5 до 250 мин.

в) Для прикрытия своих огневых позиций, опорных пунктов, путей, ведущих в районы базирования.

Моджахеды использовали, в небольшом количестве, противотанковые мины советского производства ТМ-46 и ТМ-57, похищенные со складов афганской армии. Из-за рубежа они получали китайские мины Туре 72 (копия советской ТМ-46), египетские SH-55, пакистанские Р2Мk2 и Р2МkЗ, американские М19, английские Mk7. Но самыми распространенными были итальянские TS-2.5 и TS-6.1.

Кроме того, моджахеды широко импровизировали мины, придумывали нестандартные способы минирования. Например, они закапывали мину в дорожную колею на глубину до 70–80 см, что исключало обнаружение ее миноискателями и срабатывание после нескольких проездов техники. Взрыв происходил лишь тогда, когда колея углублялась настолько, что очередная машина воздействовала на датчик цели мины.

Иногда мину закапывали не так глубоко, но при этом сверху на нее укладывали большой камень либо кусок бревна. Это исключало обнаружение мины щупами и миноискателями, зато обеспечивало ее срабатывание под машиной (под танком, БТР, БМП, автомобилем).

Одним из способов противодействия катковым тралам была установка двух мин, соединенных детонирующим шнуром. При этом ближняя мина не имела взрывателя и взрывалась тогда, когда трал наезжал на дальнюю мину. Или же ставили мину с электродетонатором вместо взрывателя, а дальше по дороге через 4–5 метров в колею укладывали простейший замыкатель, наезд трала на который вызывал взрыв мины под танком. Иногда такие датчики соединялись не с миной на дороге, а с мощным зарядом ВВ, заложенным на откосе выше дороги. Взрыв этого заряда вызывал камнепад или оползень, что приводило к гибели машины и экипажа.

Впрочем, даже простой перечень всех импровизированных способов минирования, использовавшихся моджахедами, мог бы занять целую книгу. Рамки этой работы не позволяют описать их подробно.

В первый год войны моджахеды использовали мины без дополнительных зарядов, однако позже, решая задачи уничтожения, а не повреждения бронемашин, они едва ли не каждую мину усиливали 20–50 кг тротила (укладываемыми под мину), что как правило влекло полный вывод из строя любой бронемашины, часто с гибелью экипажа.

В целом расход мин на каждый уничтоженный танк был сравнительно невелик, т. к. моджахеды не устанавливали сплошных (протяженных) минных полей, ограничиваясь отдельными минами или группами мин. Если мина не срабатывала по цели, обычно они ее снимали и использовали повторно. Этот момент имел для советских войск и положительное значение, т. к. моджахеды очень редко ставили мины на неизвлекаемость.

Контрминная борьба моджахедов сводилась к трем приемам:

1. К наблюдению за минными постановками советских войск и фиксации минных полей с тем, чтобы просто избегать их. Использовалась при этом и агентурная разведка в местных органах власти, т. к. копии формуляров минных полей советские военные передавали местным властям ради исключения жертв среди мирного населения.

2. К прогону отар овец через подозрительные места. Метод, с точки зрения европейцев, «некрасивый», но чрезвычайно эффективный в отношении противопехотных мин.

3. К использование самодельных или импровизированных щупов.

Информации об эффективности этих методов контрминной борьбы не имеется.

Афганская война показала, что в локальных войнах системы дистанционного минирования хотя и могут находить применение, но не дают такого эффекта, как в широкомасштабной войне двух регулярных армий. Основным оружием минной борьбы для обеих сторон в условиях партизанской и полупартизанской войны остаются обычные (традиционные) мины ручной установки.

Следовательно, даже самая передовая в техническом плане регулярная армия должна иметь на вооружении такие мины и уметь ими пользоваться.

Операция «Буря в пустыне» (1991 г.)

Война коалиции ряда стран, под эгидой ООН, в 1991 году против Ирака с целью освобождения оккупированного Кувейта, обещала стать последней крупной, хотя и локальной войной XX века. Ирак обладал мощной армией, неплохо вооруженной и имевшей боевой опыт восьмилетней войны с Ираном, которую она вела в 1980—88 гг. Обе страны в той войне широко применяли минно-взрывные заграждения.

К началу операции войск ООН армия Ирака обладала значительным арсеналом мин советских образцов (ТМ-46, ТМ-62, ТМ-72, ПМН); образцов стран Варшавского Договора (PT-Mi-Ba-III, P2-Mk.3, Т-72); китайских образцов (Туре 72А, Туре 72В); образцов стран НАТО (в основном, итальянские Р-40, SB-33, TS-50, VS-50, V-69).

В ожидании наступления войск коалиции иракская армия установила вдоль границы Кувейта с Саудовской Аравией около 2 млн. мин различных типов. При этом за образец была взята немецкая схема минирования под Эль Аламейном осенью 1942 года. Минирование было выполнено квалифицированно, грамотно, тактически верно. Документация на минные поля была точной. Минные поля были прикрыты огнем артиллерии и противотанковых средств.

Эти заграждения могли стать серьезным препятствием на пути наступающих войск, тем более, что к тому времени было создано достаточно много образцов мин, весьма совершенных по устройству, но средства противодействия минам безнадежно отставали во всех без исключения армиях мира.

Особенно скверно обстояло дело со средствами противоминной борьбы в английской армии. Из ручных миноискателей на вооружении королевские саперы имели лишь миноискатель 4C времен Второй мировой войны, разработанный польским лейтенантом Ю. Козацким и слегка модернизированный в 1968 году. Напомним, что он представлял собой копию советского миноискателя ВИМ-210 образца 1939 года!

Цепные тралы были сняты с вооружения в 1965 году, тогда как на замену им не поступило ничего. Единственным средством проделывания проходов в минных полях являлся удлиненный заряд разминирования «Гигантская Гадюка» (Giant Viper), способный проделывать проход длиной 185 метров и шириной 7,5 метра. Однако он был абсолютно неэффективен против советских мин ТМ-62 со взрывателем МВД-62, реагирующим только на двойное нажатие с промежутком между нажатиями не более 1 секунды. А она была не единственной современной миной в иракской армии.

Неспешно разрабатывавшийся с начала 80-х годов и еще недоработанный цепной трал «Муравьед» (Aardvark) был срочно запущен в производство в то время, когда британские части уже высаживались в Кувейте. Поспешно по советским образцам, изготавливались плужные выкапывающие тралы. Против мин с магнитными взрывателями англичане спешно создали трал MIMIC, который, как вскоре выяснилось, не был способен к работе.

Можно сказать, что британская армия в области минного оружия повторила свои ошибки начала Второй мировой войны, снова наступив на те же грабли.

Несколько лучше дело обстояло у американцев. Они имели три типа удлиненных зарядов разминирования, запускавшихся ракетным двигателем (APOBS, М58 MICLIC, М154). Американские части в Кувейте получили 118 плужных выкапывающих тралов M1 MCBS и небольшое количество катковых минных тралов.

Но тактика контрминной борьбы не была отработана и у американцев. Кроме того, они опасались применения иракцами мин с магнитными и сейсмическими взрывателями, которые имелись в СССР и вполне могли быть проданы Ираку. Это опасение породило целый поток различных импровизаций. Против магнитных взрывателей в войсках изготавливали самодельные магнитные тралы в виде провода, намотанного на рамку (в СССР к тому времени уже давно существовал электромагнитный трал ЭМТ); в качестве неметаллических щупов применяли пластмассовые колышки для палаток; спортивными арбалетами забрасывали на минные поля кошки для траления мин натяжного действия; использовали бытовые вентиляторы (!) для сдувания песка и обнажения мин.

Перед началом боевых действий на суше американцы бомбили иракские минные поля с самолетов, используя бомбы весом от 250 кг до 6 тонн, однако это не дало существенных результатов.

Не дало особого эффекта и использование удлиненных зарядов разминирования типа APOBS и M154, хотя были использованы 49 первых и 55 вторых. Во-первых, иракские мины весьма успешно противостояли ударной волне этих зарядов, а во-вторых, сами заряды оказались крайне несовершенными. Из 55 зарядов М154 нормально сработали только 20. В первый день наступления 6-я дивизия морской пехоты США на минах потеряла 11 машин (из них 7 танков) и 14 солдат.

Успешному преодолению полосы минных заграждений американцы обязаны двум факторам: полной деморализация личного состава иракской армии шестинедельными бомбежками, и плужным выкапывающим тралам, очень эффективным в мягком песчаном фунте. В целом, по оценке американских же специалистов, методы контрминной борьбы в армии США «находятся в коматозном состоянии» и остаются примерно на уровне 1945 года.

Хотя войска коалиции вели исключительно наступательные действия, они использовали и минирование. В этой войне впервые в боевой обстановке было опробовано американское семейство систем дистанционного минирования FASCAM. В основном, использовалась система «Gator» (кассетные бомбы, снаряженные противотанковыми минами BLU-91/B и противопехотными BLU-92/B). С помощью FASCAM американцы стремились срывать передвижения иракских частей к фронту, их маневр и отступление. Однако было сброшено всего лишь 1314 бомб системы «Gator». Артиллерийские снаряды систем ADAM и RAAMS завезли на огневые позиции, но использовать их не пришлось.

Англичане опробовали свою новую систему «German Skorpian» (Немецкий скорпион), способную установить за 5 минут минный барьер из 600 противотанковых мин полосой с размером 1500 × 50 метров, а еще систему блокирования взлетно-посадочной полосы JP233, состоящую из кумулятивных бомб, воронки от которых исключали быстрый ремонт ВПП. Было использовано 106 комплектов системы JP233.

При этом проявились два очень тревожных момента:

а) до 20 % процентов мин не самоликвидировалось в заданное время, а еще 10 % не самоликвидировалось вообще; б) слишком большое рассеивание мин на местности и образование неконтролируемых, миноопасных участков (проще говоря, мины часто падали не там, где нужно было, а где придется).

Эти два обстоятельства ставят под вопрос саму суть концепции дистанционного минирования — установку минного поля в том месте и на такой срок, которые требуются своим войскам.

Операция «Шок и трепет» (2003 г.)

Первой крупномасштабной локальной войной XXI века стала агрессия США и Великобритании против Ирака в 2003 году.

Характер событий, предшествовавших этой войне, в которой Ирак был обороняющейся и более слабой стороной, давал ему возможность всесторонне подготовиться к обороне. Благодаря мировым средствам массовой информации и пропаганды (СМИ и СМИ), иракское командование заранее знало не только состав сил нападающих, но и основные направления наступления. Это позволяло ему возможность подготовить сильную оборону, в том числе минные заграждения. Иракцы подготовили на подавляющем большинстве направлений обширные противотанковые минные поля. Минными полями они также окружили опорные пункты и узлы сопротивления.

Большей частью использовались мины советского производства ТМ-57, ТМ-62 и мины, произведенные в бывших социалистических странах. В частности, болгарские Ба-3, ТМД-1 и ТМ-80П; немецкие (ГДР) РМ-60; чехословацкие PT-Mi-BA-III, PT-Mi-BA-II, PT-Mi-D, PT-Mi-BA-K. Кроме них, было использовано значительное количество мин американского производства М15 и М19, английских мин Mk.VII, итальянских мин SH-55, TS-2,5, TS-6,1.

Война началась рано утром 20 марта 2003 года массированными авиационными и ракетными ударами по пунктам управления и районам сосредоточения иракских войск. Во второй половине дня в Ирак вторглись сухопутные силы армии США. Утром 21 марта в ходе наступления на Багдад передовой отряд 1-й бронетанковой дивизии 3-го армейского корпуса наткнулся на минное поле, где потерял по меньшей мере два танка.

Американское командование, оправдывая низкие темпы наступления (не соответствовавшие заявленным до начала войны) в первые дни операции, заявило, что на пути войск обнаружено большое количество минных полей, заблаговременно установленных иракцами.

К вечеру 21 марта на иракских минах подорвались еще 10 бронемашин (в своей сводке американское командование не расшифровало, какие именно бронемашины подорвались). К 31 марта выяснилось, что из общего числа потерянных танков и других бронемашин 25 % приходится на мины.

2 мая 2003 года президент США объявил, что боевые действия закончены, иракская армия разгромлена, режим Саддама Хусейна пал. Кампания заняла 43 дня (6 недель).

В целом, мины в иракской обороне своей задачи не решили, поскольку серьезного сопротивления иракская армия агрессорам не оказала. Общеизвестно, что мины эффективны лишь при том условии, что минные поля прикрываются ружейно-пулеметным огнем и хотя бы в какой-то мере противотанковыми средствами (гранатометами, пушками, ПТУР). Однако иракские солдаты толпами бросали свои позиции, охотно сдавались в плен и столь же охотно показывали, где установлены мины. Американцам и англичанам не потребовалось преодолевать минные поля, вести разминирование. Они их просто обходили.

Однако вскоре выяснилось, что минная борьба в Ираке еще только начиналась.

Сегодня трудно сказать, кто конкретно ведет эту борьбу против войск США и Великобритании, против воинских подразделений ряда стран мира (Венгрии, Дании, Латвии, Италии, Нидерландов, Польши, Чехии, Японии и некоторых других), а также против армии и полиции марионеточного «демократического правительства» Ирака. Ясно только, что Ирак в ноябре 2006 года еще более далек от мира, чем в мае 2003 года.

В том, что минная война идет полным ходом, сомневаться не приходится. Достаточно взглянуть на фотографию, сделанную на иракской дороге. Впереди колонны войск по шоссе катит американская машина разминирования с русским катковым тралом КМТ-7.

Следовательно, минная опасность на дорогах Ирака ничуть не меньше, чем на афганских дорогах в 80-е годы. Опасность та же. А потерь нет? Верится в это с трудом. Вот та же колонна через 50 км.

Вот еще один снимок из Ирака. Это шумно разрекламированный в свое время американский минный трал IVMMD. Советская ТМ-62, усиленная 10 кг тротила, оказалась ему не по зубам.

Американская машина разминирования с русским катковым тралом КМТ-7

Американский танк подорвался на советской мине, установленной бойцами иракского сопротивления

В нынешнем Ираке нашла самое широкое применение особая форма минной войны — подвижные мины, т. е. автомобили, загруженные большим количеством взрывчатки и направляемые к объекту атаки водителем-самоубийцей.

Известно, что первыми использовать солдат-самоубийц в качестве средства доставки мин к подрываемому объекту стали японцы. Кроме летчиков-камикадзе и водителей управляемых торпед «Кайтэн», в японской армии в годы Второй мировой войны были созданы особые отряды солдат — истребителей танков. Такой солдат, с кумулятивной противотанковой миной (снабженной магнитными присосками) на двухметровом шесте должен был подбежать к вражескому танку и ткнуть миной в борт. Естественно, что при взрыве мины, как правило, погибал и он сам.

В нацистской Германии была разработана подвижная мина «Голиаф» (leichte Ladungstraeger B-III «Goliath»). Но это была миниатюрная гусеничная машина с мощным зарядом взрывчатки, управляемая по проводам. Опасности для ее оператора не было. В СССР пытались использовать в качестве живых носителей мин специально натренированных собак, но безуспешно.

А вот в исламском мире руководители различных воинствующих мусульманских движений в 90-е годы XX века приспособились в своих узкокорыстных целях бессовестно эксплуатировать как высокую религиозность простых мусульман, так и высочайший авторитет служителей веры. Надо сказать, что они весьма преуспели в этом деле.

Достаточно им где-нибудь объявить «джихад» (священную войну) «неверным» и уверить фанатично настроенную часть мусульман, что гибель в такой войне автоматически приведет их в рай, как готовы к действию очередные «живые бомбы». Люди без колебаний надевают «пояса шахидов» и взрывают в себя в ресторанах, в кафе, в метро, в автобусах, в магазинах, абсолютно не задаваясь вопросом — какой военный результат может дать гибель нескольких человек, не имеющих никакого отношения к этой войне. Такой фанатик без тени сомнения в голове садится за руль набитого взрывчаткой автомобиля и направляет его, скажем, на здание госпиталя.

Американский минный трал IVMMD в Ираке

Эту особую форму минной борьбы исламские фанатики впервые начали широко практиковать в России на завершающем этапе второй чеченской войны. Имело место немало случаев, когда к зданиям федеральных органов власти, или к госпиталям, направлялись такие автомобили — подвижные мины; когда возле станций метро, в местах массового сбора людей взрывали себя чеченские женщины — шахидки.

Один из многочисленных образцов взрывных устройств террористов

Ну, а в сегодняшнем Ираке практика применения живых подвижных мин нашла широчайшее применение. Ежедневно (!) взрываются от 2 до 8 машин, начиненных взрывчаткой. Причем гибнут в результате взрывов, как правило, рядовые иракцы (пока что «рекорд» — 150 погибших и 300 раненых в результате одного взрыва объектной мины!), не имеющие никакого отношения к проамериканским иракским властям. Т. е. от рук исламских боевиков гибнут те же мусульмане, братья по вере. Военнослужащие оккупационных войск если и гибнут, то в единичных случаях.

Следует заметить, что сколько-нибудь значимых военных результатов такие подвижные мины не дают, поскольку военные легко находят способы обезопасить себя от них. Столь же неуязвимы от подвижных мин важные стратегические объекты.

Но перекрыть все пути подхода (подъезда) «живых мин» к магазинам, больницам, кафе, театрам, мечетям, жилым зданиям нереально. Ведь эти объекты ежедневно в массовом порядке посещают обычные люди и они не имеют пропускной системы. На них и направляют свои удары местные «авторитеты», цинично называющие себя защитниками ислама.

Нам трудно определить истинные причины такого рода действий. Зато совершенно ясны последствия применения «живых мин»:

■ полное отсутствие каких-либо результатов, имеющих военное значение;

■ рост антиисламских настроений во всем мире;

■ подрыв авторитета мусульманских религиозных руководителей среди самих мусульман;

■ ослабление позиций религии в исламском мире.