Мир фантастики. Зона высадки

1

По стене ползла муха. Корпус челнока подрагивал, и лейтенанту Уру казалось, что и муха слегка приседала и ловила равновесие, чтобы не свалиться с плекса. Как она здесь оказалась? И перенесет ли стужу, когда распахнется шлюз? В далеком детстве Ур отрывал мухам крылья и насаживал еще живых насекомых на иглы кактуса. Давно уже сгинул и тот дом, и окно, и кактус, а мухи, насаженные на его иглы, остались. Сопливый белобрысый мальчишка с ободранными коленками канул в прошлом, через пару лет в прошлом останется и седой лейтенант, которого многие бойцы базы считают неплохим парнем. Все проходит и растворяется в пустоте, только мухи по-прежнему шевелят ножками на желтых иглах. Интересно, отчего ему всегда становилось холодно именно от этих воспоминаний, а не от тех, в которых приходилось убивать людей? — Действительно, Белая! — хмыкнул сержант Бак. Ур бросил взгляд в иллюминатор и с досадой заморгал. Не следовало отщелкивать фильтры, но ледяное царство хотелось рассмотреть, не приглушая его сияния. Ориентировка была точна. Глубокое синее небо с ярким, но крошечным шариком светила раскинулось над белой пустыней. Редкие скалы в счет не шли. Единственный материк холодной планеты, которую когда-то без долгих раздумий назвали Белой, да изрядную часть омывающего его океана покрывал сверкающий панцирь. Ледяной мирок по экватору кольцевали темные пятна открытой воды, но здесь, в центре безмолвной тверди, морем даже не пахло. «Море», — пробормотал Ур, судорожно сглотнул и представил, что вышибает дверь челнока и вдыхает колючий воздух. Сколько за бортом, если у поверхности до минуса сорока? Вот такое местное лето. Нет, здесь он бы не согласился остаться надолго.

— Все будет в рамочке, лейтенант! — Бак бросил в рот пластинку тоника. — У вас же подобное не в первый раз? Или в первый? Слышал я про эти контакты! Шутки и шуточки! К тому же второй доклад тревогу отменил. Парнишка какой-то пошалил. Или я что-то не понял?

В глазах молодцеватого сержанта поблескивала насмешка. Ур шевельнул сухим языком, погладил заветную фляжку, прикрепленную к запястью, но откупоривать не стал. Поймал углом рта мундштук увлажнителя и сделал глоток воды. Да, все должно пройти как обычно. Рутина. Опрос очевидцев, которые ни черта не видели. Осмотр места предполагаемого контакта. Потом сочинение обязательного и бессмысленного рапорта. Тоска, которая, к счастью, имеет предел. Как и жизнь, собственно. А вот персоналу заброшенной во льдах станции не позавидуешь — от дюжины комиссий и тщательного расследования им уж никак не отвертеться!

— Вы что-то сказали, лейтенант? — прищурился Бак.

В глазах сержанта продолжали мерцать веселые искры, вот только губы скрывал шлем. Наверное, смеялся паршивец. Неужели, правда, что командир базы отправил на этого служаку представление? Вот кто тебя сменит, Ур. Конечно, у кого еще так блестят ботинки и кто умеет так выпячивать грудь и стучать каблуками при докладе? Ты греешь на груди крысу, капитан Стив Мартон.

На мгновение лейтенант представил, как вбивает всегдашнюю ухмылку в глотку мерзавцу, стиснул кулаки, но тут же мотнул головой и, с удовлетворением поймав ненависть в глазах сержанта, медленно окинул взглядом отсек. Не считая двоих пилотов, которые аккуратно вели десантную посудинку вдоль зубьев вмороженного в лед горного хребта, на внутренних релингах замерли девять человек. Ур был десятым. Еще столько же бойцов остались в планетарном разведчике, который завис на орбите. И остались лучшие: если бы Ур сам набирал команду, то, несмотря на неприязнь к сержанту, взял бы из приданного ему отряда одного Бака, остальных заменил бы проверенными ребятами, этих даже в резерв бы не зачислил, но список утверждал Стив. Когда-то именно лейтенант Мартон натаскивал зеленого еще Ура, гонял его по полосе препятствий и проверял на прочность ребра в спортзале. Теперь уже и капитанские нашивки стерлись на петлицах Стива до серебра, побелели так же, как и его виски, и он давно мог бы вернуться домой, даже отправиться на Землю, но отчего-то продолжал спускать собственную жизнь в сливное отверстие спецбазы сектора, словно его все еще некому заменить. Что он теперь делает на орбите? Сберегает персональную гвардию из десяти человек, пока его бывший ученик разгребает очередную кучу дерьма? Отчего же он тогда не остался на базе?

Ур сглотнул колючий комок и вернул светофильтры на место. Что-то не давало ему покоя, или уж слишком спокойным показался взгляд Стива перед командой к десантированию? Следовало бы переброситься с ним парой слов, но что-то заставило Ура прикусить язык, а теперь и возможности для разговора не было. Экстренный контроль — есть экстренный контроль. Внезапный выход к объекту, исключение локации и, естественно, молчание в эфире.

— А девчонки там есть? — подал голос верзила Тик.

— Непременно! — хихикнул красавчик Шор. — Забыл про сигнал о контакте? Или ты не знаешь, что все иномиряне женского пола?

— Ага! — нервно рассмеялся новичок Вик. — Потому-то иномирян и называют ушедшими! Ни одна не смогла выдержать любовный пыл такого великана!

— Да я… — сдвинул брови Тик.

— Тихо! — рявкнул Ур.

— А может быть, и нет никаких ушедших? — прищурился Бак. — Что скажешь, лейтенант? Я имею в виду — вовсе нет. Не могли же они уйти отовсюду? Ну, травка там странноватая попадается, мушки, рыбки, кое-где живность так вообще кишит, а этого… венца творения нигде нет! Кроме нас.

— Нет и не надо! — буркнул Вик.

— А как же сожженные города на мертвых планетах? — оживился остроносый Рав. — А следы катастроф?

— А это мы сами, — с готовностью объяснил Бак. — Из тьмы самозабвения в космос, потом, по обстоятельствам, снова во тьму и опять в космос. От катаклизма к катаклизму! Вот сорвется наша цивилизация в каменный век, покроется, к примеру, вот такой шапкой льда, потеряет память, а потом опять выберется к звездам и что? Будем заново открывать собственные города? Что думаешь, лейтенант?

— Только нам катаклизмов не хватало, — зевнул обладатель бронзового загара Кельм.

Ур вздохнул и включил герметик броника.

— Готовимся. На точке через три минуты.

— Ну, так что, командир? — продолжал с едва различимой издевкой щуриться Бак.

— Станция на Белой устроена в бункере ушедших, — отрезал Ур.

2

Они высыпали на сухой снег в двух километрах от цели. Челнок замер в ледяной ложбине, а боевая группа двинулась к крохотному плоскогорью, оставив с пилотами троих — самых болтливых и безнадежных, как решил Ур, — Кельма, Вика и Рава. «Поганая инструкция!» — прочитал лейтенант по губам злое бормотанье остроносого, но остался непреклонен. До официального отбоя программы контроля на четверть отряда возлагалась охрана базового лагеря. Семерых для отработки сигнала было достаточно, тем более, что второе сообщение не оставляло сомнений — на станции все в порядке.

Бежалось легко. Снег чуть пружинил и скрипел под ногами, оживляя в памяти Ура шелест изолятора, вывалившегося из разорванных взрывом перегородок. Ур даже метнул взгляд вниз, ожидая увидеть, как и двадцать лет назад, лужи крови. Не слишком гладко прошла та давняя операция. Первая операция, в которой Ур командовал отделением. Что тогда ему сказал Стив, скрипя зубами от боли в простреленной ноге? Подбери сопли, сержант? Да, именно так Стив и сказал. Выходит, он, Ур, так и не сумел их подобрать, если все еще щеголяет в лейтенантских нашивках? А что он сам скажет этим юнцам, когда доведется оказаться рядом с ними в каком-нибудь пекле? И успеет ли он им что-нибудь сказать?

Наручный дисплей моргал зеленым. Индикатор гравитации подрагивал на уровне девяноста процентов, температуры — на минус тридцати, состава атмосферы… Состав атмосферы ничем не удивлял, разве что кислорода отстукивало почти в половину от азота (видно, не просто так колыхались волны океана на Белой), хотя давление могло быть и более привычным. Впрочем, приходилось и забираться выше, и дышать чаще.

Группа уже поднималась по склону, когда Ур, чувствуя удары молоточков в висках и затылке, но, так и не включив усилители экзоброника, все-таки обогнал бойцов. Нет, Стиву это уже никак бы не удалось. Хотя, на главном подъеме он по-прежнему впереди.

Успокаивая дыхание, Ур зажмурился, стряхнул с ресниц капли пота. К счастью, светофильтры не только защищали глаза, но и не давали разглядеть их снаружи. Сдавать стал. Неужели уйдет на пенсию раньше непотопляемого командира? Ему-то на приличную планету рассчитывать не приходится. Добро бы уж осесть в месте, где можно будет из дому выйти без дыхательного аппарата.

«Стоп», — поднял он руку.

Бак тут же прошипел что-то за спиной. Лейтенант оглянулся. Шестеро, кажущиеся в боевых костюмах боевыми роботами, замерли, прижались к изломам льда. Прозрачные перчатки и перстни на пальцах — франт Шор. Верзила с плазменным кассетником на плече — Тик. Обвешанный оружием, как каботажный лоточник боксами с товаром, — Ком. С неуставным ножом на поясе — Сом. С тяжелым ранцем сканера — медлительный, вечно сонный Олл. Ну и Бак, куда ж без него.

— Шор! Опять музыка в ухе?

Голос звучал через маску глухо, но Ур был уверен, что его услышали бы, даже если бы он говорил шепотом. Шор оттопырил большой палец и, Ур готов был поклясться, расплылся в улыбке.

— Музыка в левом ухе, командир! В режиме фона! Музыка — разрешенный наркотик! Мое правое ухо в вашем полном распоряжении! Лучшее ухо, командир!

— Ловлю на слове. Только имей в виду, парень, ухо на трупе меня не устроит; ни правое, ни левое.

Ур приоткрыл клапан, чтобы его слова звучали отчетливее, поймал губами ледяной ветер и принялся отрывисто командовать:

— Последний участок склона — тридцать пять градусов, подъем — около пятисот метров. Движемся быстрым шагом. Дыхание не сбивать. Готовность — один. Станция сразу за гребнем, наземной локации, штатных охранных датчиков нет. Ориентировка на гребне — десять секунд. Затем Тик, Ком и Шор берут периметр, Олл осматривается снаружи, мы с Баком идем внутрь. Сейчас первым поднимается Бак. Ясно?

Никто из команды не шелохнулся. «Дурак, — обругал себя Ур. — Зачем повторять команду? Все решено было еще на разведчике! Задергался? С чего бы это? Или, в самом деле, пора спарывать нашивки?» Замерший в двух метрах Бак отщелкнул светофильтр, и Ур увидел спокойный взгляд. «А ведь перещеголяет меня парень, не зря его Мартон привечает», — почему-то равнодушно подумал лейтенант и махнул рукой в сторону подъема. А через пять минут начался бой.

3

Бак первым поднялся над гребнем и тут же упал, окутанный сгустком плазмы. Ур метнулся вправо и в доли секунды успел заметить взлетевшие к плечам десантников импульсники и замерцавший раструб кассетника в руках Тика. Команд больше не требовалось, отряд заработал, как безотказный механизм, пусть даже его части не были отборными. Все-таки ежедневная «соковыжималка и костедробилка» Мартона не могла не дать результата. В одно мгновение секторная рейд-группа обратилась в боевую машину, подобную оставленному под тушей челнока броневику, который считался среди бойцов почти неуничтожимым. Размышления сменились рефлексами, расчеты — действиями. Уже падая в снег и включая систему связи, Ур успел подумать, что правила контроля придуманы идиотом и гибель Бака — достаточная жертва за спасение остальных ребят, но чрезмерная по всем прочим обстоятельствам, когда заработал кассетник Тика. Небо окрасилось пламенем, и волна жара накрыла лейтенанта даже через плекс броника. Там, возле станции, теперь не должно было остаться никого.

Откатившись в сторону, Ур приготовился к рывку. Нет, он еще докажет, что ничем не хуже старика-капитана! Пусть Мартон составляет команду из никчемных бойцов, старшим рейдовым все равно остается он, Ур, а это кое-что да значит! Да и кто может его заменить? Бак?

Секунды сравнялись с минутами, растаяли ломота в коленях и сухость в горле, и почти забытые сила и быстрота словно снова наполнили чашу, которую лейтенант давно уже выхлебал почти до дна. Ур приподнялся над гребнем и увидел море огня, залившего площадку, раскаленные колпаки климат-сканеров, оплывающий остов вездехода, черный колпак станции и зеленоватые фигуры иномирян, движущиеся к отряду по пояс в плазме. Куда там Тику! Он дышал бы любому из этих парней едва ли не в живот! Иномиряне выглядели великанами даже издали, хотя из-за ширины плеч казались почти безголовыми! Странноватые устройства в их ручищах поливали гребень плоскогорья голубым пламенем, фигуры двигались в полный рост, но желтые штрихи импульсников десанта не причиняли им никакого вреда. Выпустив в одного из монстров разряд, Ур откатился в сторону, вздрогнул от полыхнувшего рядом синего сгустка и уже приготовился расстаться с жизнью, когда сквозь рев пламени и неразборчивый рык Стива в ушах почувствовал толчок в плечо. Лейтенант изогнулся, чтобы сбить напавшего, но крепкая рука перехватила удар, а в следующее мгновение Ур узнал Бака.

— Это шоу, лейтенант! Картинка! Объемка! Лазеры! Монстры из игрушки «проклятая планета»!

— Ну? — наконец прорезался в ухе раздраженный голос Стива. — Навоевался? Дальше без происшествий или продолжишь в том же духе?

Ур медленно поднялся на ноги. Лужи воды, образовавшиеся от пламени, парили на морозе, и уродливые фигуры медленно таяли в клубах пара.

— Ты бы включил экзоброник, командир, — посоветовал ему Бак. — Тут никому ничего не нужно доказывать.

— Темп! — хрипло скомандовал лейтенант.

4

Стив дал отбой через три часа. К тому времени медлительный Олл отсканировал все этажи многоярусного сооружения, Ур в присутствии обвешанного оружием Кома опросил с применением тон-детектора персонал, Тик и Сом вместе с коротконогим техником станции Хардом обследовали пустующие уровни едва ли не на ощупь, а Бак и Шор изучили жилые отсеки. Никаких следов «контакта» или чего-то подобного, за исключением строящего кислые гримасы подростка, объявленного виновником неуместной шутки, обнаружить не удалось. Но Стив пробурчал «отбой» только тогда, когда Ур передал ему просьбу супругов Уильямс забрать на большую землю их сына-озорника, который изнывал от безделья в подземельях станции.

— Что ты медлишь, Стив? — напрямую спросил Ур, услышав раздраженное сопение шефа. — Рядовой случай. Разве мы в первый раз вылетели на ложный вызов? Не понимаю, почему подобные шуточки не приравняют к ложным сообщениям о терактах?

— Ты солдат, Ур, — проворчал Стив. — И я солдат. Не наше дело обсуждать закон. Закон — это не насос, который гонит нас по узкой трубе. Закон — это лоция. Маршруты мы прокладываем самостоятельно.

— Тебя понесло, Стив, — обреченно вздохнул Ур. — Хотя насчет узкой трубы…

— Это тебя понесло, лейтенант! — отрезал капитан. — А у меня ноет нога! И ты знаешь, что ноет она не к перемене погоды!

Ур скрипнул зубами. Он знал, что лодыжка Стива ноет к будущим неприятностям. Злые языки говаривали, что Стив и возглавляет базу до сего дня только из-за ноги. Ни у одного из прочих претендентов на хлопотную должность не нашлось подобного индикатора. Оставалось только определиться с причиной недуга. Впрочем, с причиной шеф как раз и разговаривал. Иначе отчего бы он кривился, сталкиваясь с Уром в коридорах базы? Более того, именно с Ура и началась когда-то история знаменитой лодыжки!

— Веселую компанию ты мне подобрал! — процедил лейтенант, когда Стив напомнил, что отбой тревоги и даже приглашение начальника станции к праздничному столу не означает свертывание рейда.

— Ребята, которых я тебе дал, конечно, не отборные бойцы, но и не отбросы какие-нибудь, — заметил Стив. — Да, у каждого имеется небольшой изъян, но их недостатки важнее, чем их достоинства! Ты на серьезном участке, Ур, и тебе не нужны десять пар глаз, которые будут смотреть так, как будто принадлежат одному человеку. Тебе нужны именно десять пар разных глаз, только так ты сможешь хоть что-нибудь разглядеть!

— Так отбой или нет, черт возьми?! — вскричал Ур. — И что это за продолжение рейда за праздничным столом? Что мы должны разглядеть? Или операция продолжается, и мы все еще ищем иномирян?

— Операция никогда не останавливается, — пропел капитан. — Даже если ты, парень, валяешься в своем отсеке на базе, потягиваешь крепленое вино из фляжки и мечтаешь о собственном домике на планете земной группы. Операция началась до того, как ты родился, и, надеюсь, не закончится с твоей смертью. Она будет продолжаться столько же времени, сколько существует наша база, бездна ее задери со всем содержимым! И лучше, если еще дольше! Ты не молчи, дорогой мой, не молчи! Ведь ты хотел поговорить со мной? Или уже передумал? Ребяткам дай команду еще раз осмотреться, пусть обращают внимание на все необычное. На все, даже если это рисунки на обоях! Да, и не отказывайся от угощения, не отказывайся. Пусть тот же Тик уменьшит продовольственные запасы станции, он это умеет лучше других. Потяни время. А я пока поищу девицу, что, по словам начальника, покинула станцию пару недель назад. Не нравятся мне случайные отлучки. Да не торопи хозяев, пусть основательно подготовятся к застолью. Переговори с каждым еще раз. Соври им, что я сам спущусь к угощению.

— А что мне им еще соврать? — помрачнел Ур.

— Ну, — хмыкнул Стив. — Скажи, к примеру, что ты скоро станешь капитаном.

5

Начальник станции Барни оказался седым крепышом. Бывший военный, он продолжал держать выправку и через много лет после отставки. Пока семейная пара Уильямсов занималась сервировкой стола в кают-компании, Барни готовил кофе, укоризненно косился на монитор, на котором дымился сгоревший вездеход, проклинал судьбу, занесшую его в забытый богом и теплом угол вселенной, и сетовал на Сенда — третьего Уильямса среди его подопечных. Виновник сидел тут же, причем даже тени вины не появилось на прыщавом лице вертлявого подростка, разве только легкое сожаление по поводу незавидной судьбы лазерного проектора, который все-таки спекся от залпа кассетника и лишил парня возможности и дальше окружать базу на Белой виртуальными чудовищами.

— Скучно тут, — еще час назад гнусаво тянул сутулый метеоролог станции — старший Уильямс, время от времени бросая на собственное чадо испепеляющие взгляды. — Что тут делать молодому парню? А на большой земле оставить его было не с кем, набор в колледж намечался только через полгода, вот мы и взяли его на Белую. Тем более, что Райва изначально подписалась не на весь сезон! Вы не думайте, что мой парень только в носу ковыряет, Сенд в штате, уборщик и, временами, повар. Вот, ремонт затеяли на нижних ярусах, хотели спортзал устроить. Надо парня к реальной жизни приучать! Что бы он сейчас делал на большой земле, в носу ковырял в каком-нибудь пансионате?

— У тебя получается, Боб, — пробурчал тогда Барни. — Приучать к реальной жизни! Реальнее не бывает! Лучше бы твой отпрыск ковырял в носу! И на чем теперь предлагаешь выезжать к дальним сканерам? Тем более, что ближних больше нет!

— Да ладно, Бар, — попытался успокоить шефа старший Уильямс. — Зато теперь новый вездеход пришлют, не ты ли жаловался, что старый разваливается на ходу? Да и прочее оборудование пора уже обновить. А с дальними сканерами связь пока в порядке, нечего туда мотаться! И что тут случится в ближайшие полгода? Зима? Холодней все равно не будет, потому как, что в минус сорок, что в минус семьдесят особо не погуляешь!

Разговоры ничего не дали, и, вдыхая кофейный аромат, Ур снова и снова прокручивал в голове беседы с Барни, с Уильямсами, с Хардом. Конечно, нога у лейтенанта не болела, но что-то ему не давало покоя. Ур раздраженно вздохнул. Запах кофе высверливал скулы, наполнял рот тягучей слюной, но глотнуть напитка лейтенант не мог. Инструкции. Что бы там ни говорил Стив, но на чужой территории хотя бы один член отряда не должен был принимать пищу и напитки кроме тех, что принесены с собой. Хотя, какой в этом смысл, если он уже дышит здешним воздухом? Хорошо еще, что фляжка на запястье опустошена лишь на половину, Стив разрешил скинуть броники, да и Бак, который вызывал у лейтенанта глухое раздражение, сам попросился во внешнее охранение. Засел, конечно же, в бронемашине, которую пригнал Рав.

— Так и не глотнете? — горестно приподнял брови Барни, придерживая толстыми пальцами чашечку.

— Нет, Барни, — покачал головой Ур и, уже шагнув к двери, обернулся. — Так почему все-таки не сообщили сразу?

— Виноват, — вздохнул начальник станции. — Не отследил вовремя записи эфиров. Этот паршивец же не сказал никому, что послал сигнал о контакте. Он и иномирян специально для вас вокруг базы нарисовал. Да если бы я знал…

«А здорово получилось, правда?» — вспомнил Ур глупую улыбку подростка, покосился на вновь расплывшегося в улыбке парня и не в первый раз подумал: «Будь моим сыном, выпорол бы», — но вслух сказал другое.

— Я не об этом, Барни. Почему не сообщили об отъезде Райвы?

— Думал, обойдется, — в сердцах расплескал кофе начальник и присел на стул. — Да и обошлось бы, если бы не… Не хотел девке табель портить. Она ж самовольно умчалась. Сговорилась с капитаном ближайшего каботажника и улетела. Если бы Магда не видела, как Райва садилась в шлюпку, я, может быть, еще и в розыск ее объявил. Да и практику я ей заранее отметил, еще по приезде, по-всякому инструкцию нарушил, чего уж было усугублять? Беда с этими детьми!

— Виноват все равно командир, — хмуро заметил Ур.

— По-разному случается, — горько усмехнулся Барни. — Но отвечать командир будет, кто же спорит?

— А чего тут спорить? — буркнул Ур и, уже наклонившись, чтобы выйти из опутанного световодами логова старика, вздрогнул. Холодная капля упала ему на шею.

— Конденсат? — растер лейтенант воду.

— Он самый! — оживился Барни. — Это ваш сержант машинку разогревает, скорее всего! Станция ж по форме бур напоминает. Ну, словно опрокинутый конус с рукоятью! Так вот площадка перед шлюзом как раз у нас над головой!

6

Станция и в самом деле напоминала бур. Над скалами и льдом торчал округлый холодный бункер, в котором начиналась лестница, змеились кабели и трубы. Ниже шел обширный первый уже жилой этаж, еще ниже второй, затем третий и так до самого последнего, крохотного, который вовсе не имел пола, завершая диковинное строение нелепой воронкой.

Олл уже через час работы начал подсчитывать, с какой скоростью в основании станции будет повышаться уровень нечистот, если обитатели станут справлять естественные надобности внутри сооружения, поискал на схемах возможные следы инженерных сооружений и пришел к выводу, что система обмена веществ иномирян не имела ничего общего с человеческой. По ощущениям Ура ничего общего с человеческой цивилизацией не имело само сооружение. Непонятная тяжесть поселилась в затылке и плечах лейтенанта с первой секунды, едва он вошел в бункер, а уж когда спустился под землю, стала почти невыносимой. Закругленные своды, низкие, не выше полутора метров, дверные проемы, извилистые хоботы коридоров вызывали почти тошноту. Не остался бы Ур в таком месте по собственной воле ни на минуту, хотя его бойцы бродили по неровному, словно выщербленному полу весело и каждое предположение о росте или бытовых привычках, покинувших в незапамятные времена странное сооружение, иномирян встречали дружным хохотом. Слишком громким хохотом, по мнению лейтенанта.

Между тем обитатели станции словно не замечали мрачности обживаемых помещений и даже пытались придать обиталищу подобие уюта. На стенах коридоров светились забавные стрелочки с названиями улиц, на дверях в каморку Барни было выбито грозное предупреждение о мнимых кровожадных склонностях начальника станции, и тут, и там тянулись из контейнеров к плафонам ветви корабельного плюща.

— Еще раз осмотри подкупольное пространство, — прошелестел в ухе капитан.

Ур вздрогнул и начал крутить головой, позволяя шефу через нашлемную камеру изучать внутренности залов.

Стены и своды станции напоминали спекшуюся чешую гигантской змеи, если бы ее обожгли плазмой, а затем вывернули наизнанку. Неизвестно, как выглядели иномиряне, хотя вряд ли они могли похвастаться высоким ростом, но пожар ушедшие устроили в собственной или чужой резиденции знатный. Камень оплавился во всех коридорах и отсеках, словно кто-то обходил ярус за ярусом и тщательно выжигал каждый сантиметр поверхности. И внутри, и снаружи. Пожалуй, даже Тик не справился бы с такой задачей.

— Долго мне еще крутить головой? — не выдержал Ур.

— Не меньше пары часов, — пробормотал Стив. — Каботажник, на котором, по уверениям Барни, отбыла Райва, разбился. Никто не выжил.

— И она? — споткнулся Ур.

Совпадений не бывает — он знал это точно.

— Выясняем, — ответил Стив. — Но в общих сводках информация о крушении была, значит, персонал станции мог о нем знать. Знать и использовать… для создания легенды. В отчетах диспетчеров нет данных о шлюпочной связи с Белой, но и на практике не все контакты фиксируются. Я попробую добраться до закрытых файлов секторного контроля. Проверь ее комнату.

— Бак и Шор осматривали ее, — заметил лейтенант.

— Ур, — Стив редко называл его по имени. — Шор способен осматривать только самого себя, а Бак пока еще щенок. Зубастый и наглый, но щенок. Нужно еще раз осмотреть всю станцию. Ты — проверь комнату Райвы. Остальные пусть поменяются секторами и обследуют их еще раз. Думаю, что она никуда не улетала. Как тебе персонал?

— Они все спокойны! — остановился Ур. — Пытаются казаться испуганными, но на самом деле абсолютно спокойны! И этот Барни, и техник… Хард, и супруги Уильямсы, и даже их отпрыск абсолютно спокойны! Тон-детектор определил в них образцы хладнокровия!

— Странно, не правда ли? — задумался Стив. — Готов поспорить, если ты протестируешь любого обитателя большой земли, один твой вид вызовет учащение пульса!.. Спокойны, говоришь? Чем они там занимались?

— Обслуживали климатическое оборудование, запускали зонды, исследовали магнитное поле Белой, ковырялись в бункере.

— Понятно. Бездельничали, значит. А где безделье, там и криминал. Запомни, парень, служба безопасности не сбрасывает сырые блюда на стол полиции. Проверь комнату Райвы, Ур. И будь осторожен. Обдумывай все, что увидишь. Ты ведь всегда славился способностью задумываться? Или все еще полагаешься на инстинкты?

— Если ты о своей простреленной ноге… — ледяным тоном начал Ур.

— Забудь о ноге! — перебил его капитан. — Просто смотри вокруг и соображай! Знаешь, почему ты все еще лейтенант, Ур? Потому что тащишь за собой прошлое, и те, кто движутся налегке, тебя обгоняют!

7

— Бак!

Ур заглянул в ванную комнату, полоснув по стенам сканером, осмотрел крохотную спальню и включил канал связи с сержантом.

— Да, лейтенант, — отозвался в ухе Бак, торопливо прожевывая что-то. Интересно, что он мог найти в продовольственном комплекте бронемашины?

— Что скажешь о комнате Райвы?

— Ничего, — прокашлялся Бак. — Обычная комната, там у всех такие закутки, просто кусок коридора, перегороженный плексом. Кровать, полки, шкаф, пара стульев, монитор вместо окна. Кондиционер. Картинки на стенах. В основном спортсмены, девчонка была неравнодушна к красивым парням. Да я обнюхал каждый сантиметр ее жилища! Даже отсмотрел виды на мониторе. Парочку с удовольствием бы переписал и себе.

— Это все? — спросил Ур, выдвигая ящик шкафа.

— Нет, лейтенант, — недовольно напрягся Бак. — Белье на кровати чистое. Постелено примерно с неделю назад. Наверное, кем-то из оставшихся на станции. Но уезжала в спешке, если вы сейчас гремите ящиком, то видите комплект интимных тряпочек. Он остался у задней стенки. Девчонки забывчивы.

— Ты знаток! — заметил Ур, отбрасывая пакет с трусиками. — А что можешь сказать относительно раковины на полке?

— Обычная раковина, — раздраженно буркнул Бак. — Да такие рядами лежат в магазинчиках в космопортах! Девчонки любят насаживать на их шипы кольца и сережки. Я сам таких раздарил с десяток! Она ничего не стоит!

— Но сам ты подобной забавой не пользовался, — заключил Ур.

— Я не Шор, перстни на пальцах не ношу, — хмыкнул Бак.

— Я не о перстнях, — протянул Ур и выщелкнул перламутровую пятку, некогда служившую диковинному моллюску надежной дверью жилища. На ладонь упал комок ткани.

— А о чем же? — не понял Бак.

— О сережках, — проговорил Ур, развертывая сверток. — О двух серебряных сережках с астероидной бирюзой. Ты думаешь, я поверю, что ты все еще не подключился к моей камере? Полюбуйся.

— Не слишком дорогой камень, — заметил Бак. — Да и серебро…

— Однако Райва их оставила, — задумался Ур. — И у меня такое чувство, что камешки мне знакомы…

— Да безделушки с такими камнями в любом космопорте… — начал Бак.

— Как там, в бронемашине, тепло? — перебил сержанта Ур.

— Нормально, — осекся Бак.

— Приходи за стол, — хмуро бросил Ур. — Если проголодался. Я найду подмену. Хочешь, сам подежурю за тебя? А то ведь еще что упустишь.

8

— Ну?

Ур построил бойцов в кладовой. Негромко урчали холодильные шкафы, поблескивал пластик боксов, заполняющих уходящие во тьму стеллажи. Тут же лежали снятые бойцами экзоброники. Норматив на срочное облачение — десять секунд. Или восемь с половиной, если питание уже включено. Почему он чувствует себя, глядя на разложенную защиту, как черепаха без панциря? Только ли потому, что у Стива Мартона ноет простреленная лодыжка? Простреленная когда-то еще сержантом Уром?

— Ну? — повторил лейтенант. — Что скажете?

— А чего говорить? — прогудел Тик, скользнув тоскливым взглядом по холодильным шкафам. — Стол уже почти накрыт. Эта Магда Уильямс — хорошая хозяйка, запах даже здесь чувствуется! Спросила, что я люблю, а я…

— Стоп, — оборвал гиганта Ур. — Я спросил, что вы нашли подозрительного?

— Старший Уильямс просто пластиковый болван, — заметил Сом. — Его жена явно не однолюбка. Вот только не знаю, кого предпочитает — Барни или Харда, а укромных уголков тут сколько угодно. Тем более, что спортзал для отпрыска Уильямс затеял на нижних ярусах, пока туда доберешься, можно и двоих обслужить…

— Брось, Сом, — скривился Тик. — Ты ее за ноги не держал, так и нечего зря языком трепать…

— Это все подозрительное? — зловеще качнулся с пяток на носки Ур.

— За какой бездной они затеяли спортзал на нижних ярусах? — поежился Вик. — Я вот тоже прогулялся туда с Равом, так все проклял по дороге! Это ж и вентиляцию туда тащить, и тепло вести, и все коммуникации! И лифта нет! Рядом что ли помещений не нашлось подходящих? Да хоть вот этот склад! И на десятую часть не используется!

— Так я и объясняю… — ухмыльнулся Сом.

— Тик, — повернулся к великану Ур. — Что там внизу?

— Ничего, — вздохнул гигант. — Ну, залиты легким плексом с десяток коридоров вокруг такого же грота, как этот. Свет проведен. Холодно там еще. Тут хоть пол выровнен, а там в буграх весь. Далеко им еще до спортзала. Да и нечем тут особенно ровнять камень, тот же Хард жаловался, что камнерез у них чуть живой, испорчен. Не лазерным же выбуром камень плавить!

— Выбур имеется! — подал голос Ком. — Кассетного типа. Узконаправленный, пучок до двух градусов. В минимуме мощности дальность до пятидесяти метров. Из пяти зарядов использованы два. Пол ровнять не подойдет. Вот если дыру пробить в монолите, то вполне.

— Да вон он! — кивнул Тик на стеллаж. — Игрушка! И десяти килограмм не весит, мой кассетник-то мощней будет!

Ур метнул взгляд на поблескивающий хромом раструб и снова повернулся к переминавшимся с ноги на ногу бойцам.

— Все?

Отряд молчал. Даже тени бойцов на обугленной стене замерли.

— Соберись, лейтенант, — прошелестел в ухо Стив. — Почему сержанта в охранение выставил?

— Бак вызвался сам, — коротко бросил Ур и по дрогнувшим лицам понял: Стив вещает в общем режиме. Подумал с досадой: — Так, может быть, ты еще и ведешь группу через мою голову?

— Не везде так, — шмыгнул носом Рав.

— Что «не везде»? — не понял Ур.

— Стены обожжены не везде, — доложил боец. — Там внизу есть несколько комнат с гладкими стенами. Станция же на схеме словно конус…

— Знаю, — перебил бойца Ур. — Опрокинутый конус с рукоятью!

— Усеченный конус, — качнулся Рав. — Без верхушки. На схеме так. А на самом деле верхушка есть. Коридор и комната с воронкой. Внизу. Там гладкие стены.

— Нет там ничего, — буркнул Сом. — Хард нам показывал и те помещения. Они только недавно в них ход пробили. Вот этим вырубом и пробили. Поэтому и на схеме их нет. Только там пустота. А стены гладкие… так то, что выжгло тут все, туда не добралось. Может быть, жара не хватило, только и там ничего остаться не могло. Хард так и сказал, только пыль была и все.

— Олл? — повернулся Ур.

— Все верно, — зевнул оператор. — Объемное сканирование показало законченный конус. Дальше только материковая порода. Больше ничего.

— Пакуй сканер, — приказал Ур. — Возьмем пробы на месте. Еще раз.

— Командир, — сдвинул брови Тик. — А как же стол? Остынет!

— Потерпи пока, парень, — отозвался лейтенант. — Тик, Рав и Олл со мной. Сом присматривает за Барни. Вик охраняет склад. На Кельме — сорванец. Шор и Ком ведут остальную компанию. Ясно?

— Магду беру на себя! — крутанул перстень на пальце Шор.

9

— Что здесь было, Барни? — спросил Ур начальника через час, когда, борясь с искушением зайти в душ и смыть с себя пот и копоть, вернулся с нижних ярусов в командирскую рубку.

Старик с подозрением покосился на принесенный Уром тяжелый сверток и вытянул губы в трубочку.

— А бездна его знает. Тут до нас не одна экспедиция перебывала. Следов-то никаких не осталось, кроме выжженных помещений. Сначала ведь как думали — вся эта система была выстроена в скале, ну то есть сначала вырезали котлован, потом построили ходы и залы, а уж что потом случилось, никто не знает. Пожар, наверное. А дальше оказалось, что материал этих стен или сводов тот же самый, что и скала, в которую наш конус забит. Тут уж начали думать, что ходы просто вырезаны в скале. Или даже выгрызены. Опять же все и проходы, и двери имеют округлую или овальную форму. Может быть, тут гнездо какой-то нечисти было или, к примеру, термитник какой. Не знаю. Но выжигали тот термитник тщательно.

— Я не об этом, Барни, — прищурился Ур.

Лейтенант сбросил ткань с выруба, вытащил спусковой блок и сунул его в карман.

— Не понимаю, лейтенант, — сдвинул брови старик.

— Два заряда, — показал два пальца Ур. — В кассете было пять, осталось три. Одним были вскрыты нижние помещения. Перегородка оказалась внушительной, дверь тоже, да и оплавилась она когда-то вместе со стеной, неудивительно, что полости не были обнаружены раньше. А вторым зарядом был выжжен кусок перемычки между параллельными коридорами в районе будущего спортзала. Зачем? Причем оба коридора залиты пеноплексом доверху. Бессмысленная работа на первый взгляд, если бы не необходимость скрыть следы. Мы выжгли пеноплекс. Или запах гари здесь не чувствуется?

— И что требуется от меня? — все так же спокойно смотрел на лейтенанта Барни.

— Правда, — твердо сказал Ур. — В идеале хотелось бы понять, зачем неглупому парню, а Сенд парень не глупый: выставить на открытом воздухе лазерный проектор не так просто, — совершать глупость? Зачем он послал сигнал о контакте? Но согласен услышать сначала о стрельбе из выруба.

— Так я уже говорил… — почесал затылок Барни. — Осточертело ему тут, а выбраться раньше срока на большую землю отсюда можно только с оказией. Вот он и придумывал… оказию. Да вы бы лучше его и спросили. А что касается выстрелов… Я ведь и сам не рад, что разрешил Уильямсам привезти на полгода парня. Вы вон сразу опечатали сейф со штатным оружием станции, — старик кивнул на стальной шкаф, — а ведь Сенд и к нему подбирался. Просто не парень, а наказание, прореху всегда найдет. Подсмотрел, как Райва вскрывает нижние отсеки, молодец ведь девка, в голове их своей вычислила, хотя теперь-то даже мне это яснее ясного кажется. Ну, так Сенд пригляделся к вырубу, да и захотел сам… пульнуть. Райва не доглядела, он и умыкнул прибор. Пульнул, а там уже мы его с Хардом скрутили, да и мамаша руку к воспитанию сыночка приложила. Жалко, что поздно. У нее рука тяжелая, это папаша у Сенда мямля. Вот парень и обиделся, а куда отсюда денешься? Сообразил, однако, код передал. Все точно рассчитал, стервец. Вы уж заберите его отсюда, а то ведь и у меня нервы могут не выдержать!

«Нервы?» — недоверчиво покосился на старика Ур. Ни одна морщина не дрогнула у того на лице. И тон-детектор на запястье выводил ровную уверенную линию.

— А если придется забрать и вас? — спросил лейтенант после короткой паузы.

— А это уж как вам будет угодно, — улыбнулся Барни.

— Хорошо, — Ур положил руку на импульсник. — Чья кровь на входе в новые отсеки?

— Райвы, — не моргнул Барни. — Там же перегородка оказалась в полтора метра толщиной, раскалилась от выруба. Хард притащил охладитель, но девчонке же неймется, кричала, что совершила важное открытие! Хотя я ей говорил, что с вырубом на такое дело идти — все равно что молотком микроскоп чинить. А она только верещала, чтобы я не лез в археологические изыскания! Сама зато полезла, стала сбивать сосульки, что от охладителя образовались, да об каменную кромку руку и рассекла. Так, кожу чуть повредила, зажило уже, наверное. А слез-то было! Да не из-за раны, а из-за того, что в комнатах тех ничего не нашла. Ее кровь, да вы проверьте, найдите в комнате волос какой-нибудь, наверняка же есть, Магда там не перестаралась с уборкой, сделайте анализ.

— Уже сделали, — хмуро бросил Ур.

— Лейтенант, — старик опустился в кресло. — Я ведь понимаю, что просто так это происшествие мне с рук не сойдет. Только пенсия моя заработана не здесь, она от этого моего прокола не уменьшится. Да и увольнением меня не напугаешь. Домик под не слишком хмурым небом старика давно ждет. Ты бы закруглялся с расследованием, лейтенант. Все одно прибудут еще следаки из межпланетного, и закрутится все тут не на один день! Каждую царапину рассмотрят и опишут.

— Насчет царапин тоже вопросы есть, — кивнул Ур. — Пеноплекс же не только дыру прикрывал. Там же еще и надпись на стене была. Непонятная, правда. Только пять слов. «Я не хочу в сумерки».

— Смотри-ка! — чмокнул губами Барни. — Вот кто, оказывается, камнерез испортил! Вы на меня только это не вешайте! Пеноплекс Уильямс клеил. Еще и клялся, что его сыночек камнерез не брал, а перегреть прибор дело простое, особенно на этих подтеках.

— Что значит эта фраза? — спросил Ур.

— Помилуйте, — заморгал старик. — У парня и спрашивайте, я тут причем? Может, он темноты боялся! Все у вас? Или еще вопросы есть? А то уж за стол пора. Ваши ребятки измаялись, думаю.

— Где пыль? — бросил вопрос Ур.

— Какая пыль? — улыбнулся старик.

— Хард обмолвился, что в новых отсеках ничего не было кроме пыли, — высек слова Ур. — Теперь там стерильная чистота.

— Ну, порядок прежде всего, — поднялся Барни. — Я еще, когда сам был военным, пыли не переносил. Боролся с ней. И успешно, кстати. Но вы не волнуйтесь. Она в надежном месте. Магда собрала все до последней пылинки. На складе она, там, где образцы пород и прочее. Да она сама вам скажет. И покажет. Может быть, все-таки за стол, командир?

10

По всему выходило, что Магда должна была оказаться разбитной дамой при муже-олухе, но как старший Уильямс не выглядел олухом, так и его жена ничем не подтверждала сложившееся о ней у лейтенанта представление. Точнее, внешне она подтверждала его всем; и комбинезоном с неожиданно глубоким декольте, обнажающим высокую грудь, и манерой двигаться так, что нельзя было оторвать от нее взгляд, и ярким, вызывающим космеобразом, и низким грудным с легким придыханием голосом, но вместе с этим она не была такой, какой выглядела. Она была слишком выдержанной для собственного облика и отвергала внешнее впечатление одним взглядом холодных глаз. Хотя ее голос все-таки сводил с ума.

— Не часто так бывает, что накрытому столу предпочитают пыль, — заметила она без тени улыбки и кивнула Тику. — Ставь сюда.

Гигант водрузил перед лейтенантом черный полимерный бокс. Магда приложила к замку шайбу ключа.

— Запираете? — удивился Ур. — Пыль от кого запираете?

— От Сенда, — усмехнулась Магда. — Не поладил он с Барни. Досаждает начальству. Старик ненавидит пыль и грязь, привык, наверное, к казарменной чистоте, так вот парень повадился набирать пыль, да вдувать ее в каморку старика. Достал он нашего ветерана, до животных колик достал!

— Сомневаюсь, — пробормотал Ур. — Не может тут ни у кого быть животных колик, согласно тестам с вашим здоровьем хоть завтра на полосу препятствий.

— Отбор, — поджала губы Магда, — построже будет, чем в ваш отряд. Правда, стрельбе нас не учат.

— Однако стреляете, — покачал головой Ур. — Как с сынком справляться думаете? Или на большой земле он паинькой становится?

— Не то что паинькой. — Она словно задумалась на мгновение. — Нет. Но там простора больше. Да и в школе, в которую я собираюсь его определить, ему не дадут расслабиться. Загрузят так, что запищит. Праздность портит… людей, праздность.

— Я слышал, что Сенд тут и уборщик, и повар… временами, — заметил Ур.

— Ерунда, — отрезала Магда, опуская пробник в сыпучую субстанцию. — Пытался быть поваром, да. От скуки. А потом уборщиком, когда от его стряпни отказался даже всеядный Хард. У Сенда лучше всего получается пакостить. Подслушивать, подглядывать, затевать всякие каверзы. Да хоть тех же виртуальных монстров, что бродили вокруг станции. Наш старичок едва не обделался, когда увидел их в первый раз. Однако ящик с оружием, как рассчитывал Сенд, не открыл. Решил выждать! Хотя почти отправил кодированное послание о контакте. Не знаю, что его удержало, заподозрил что-то. А уж когда Боб раскрыл старику затею сыночка, Барни был в бешенстве. А Сенд тем временем вместо того, чтобы сканировать код от оружейного ящика, сканировал систему запуска кода. И воспользовался этим.

— Зачем? — не понял Ур.

— За тем же, зачем и стрельнул из выруба, — усмехнулась Магда. — Чтобы убраться отсюда. Чтобы его отослали прочь! Как пакостника, которого не могут больше терпеть! Или тебе, лейтенант, нравится в этих тоннелях?

— Остальным, значит, нравится? — поднял брови Ур.

Она хмыкнула, пробежала по скулам лейтенанта холодным взглядом и повернула к нему экран анализатора.

— Вот. Обычная пыль, аналогичная материковой породе. Кремнезем и прочее. Ничего особенного

— Понятно, — кивнул Ур. — Сенд уже собрал вещи?

— Я их собрала. Бокс давно у меня в комнате стоит.

Магда захлопнула контейнер, стянула с длинных пальцев перчатки, едва не разодрав одну из них о перстень, поднялась, оказавшись одного роста с лейтенантом.

— Муж притащил его сюда, думал найти с парнем контакт, захотел почувствовать себя отцом, но есть вещи, которые даны не каждому. У тебя есть дети, лейтенант?

— Нет пока, — ответил Ур.

— У меня тоже пока нет, — прогудел великан Тик.

11

Хард, веселый чернобородый здоровяк, шириной плеч, пожалуй, мог сравниться даже с Тиком, вот только ростом едва возвышался над поясом великана-десантника, зато проходил в низкие дверные проемы станции, не нагибаясь. Напомнил он Уру гнома из детской сказки, да и выглядел он в компании двух парней в экзоброниках забавно, особенно когда попытался ради шутки пробить броню на животе Тика кулаком. Орал громко и тряс разбитой кистью долго. Впрочем, с таким же успехом он мог ударить любому бойцу Ура в живот и после того, как они сняли броники.

«Интересно, что нашла в коротышке Магда Уильямс, — подумал лейтенант, — или все измышления Сома полная ерунда? Впрочем, какая разница? Главное было другое, — веселость Харда казалась напускной, глаза полнились льдом».

«Они здесь все проморожены, — отметил про себя Ур. — Насквозь проморожены Белой».

— Что это значит? — спросил лейтенант. — «Я не хочу в сумерки»?

— Вы об этой надписи? — хмыкнул Хард. — Говорил я Уильямсу, нечего заливать пакости сына пеной, хочешь что-то спрятать, не прячь. Брось на видном месте. Никто не найдет. Хотя, что искать-то? И так все на виду. Разве это семья? Мрак один. То-то, что сумерки. Парень недолюбливал собственную мать, она ж все по вахтам, а сыночка сызмальства по пансионатам держала. Да и за отца был обижен, Магда-то из его папеньки за долгие годы рохлю вылепила. И еще кое-что не устраивало. Из того, что не спрячешь, как ни прячь. Вот и вырезал в камне… крик души! Да вы бы самого Сенда спросили!

— Спрашивали, — развел руками Ур. — Молчит. Замыкается и молчит.

— Это он из-за Райвы, — прищурился Хард. — Влюбился. Вот и бежать отсюда решил вслед за ней. Она красивая была, да только и смотреть на мальчишку не хотела. Она ни на кого смотреть не хотела. Вся в науке! В мечтах о признании! Поставила его, значит, на место. Тут парня и понесло. Дети на презрение остро реагируют. Я знаю. — Взгляд Харда оставался спокойным. — Помню, точнее. Мне с детства доставалось за маленький рост.

— Отчего не поправили? — заинтересовался Ур. — В детстве рост поправить не проблема. И не дорого.

— Зачем? — выпятил нижнюю губу Хард. — Жизнь — как маятник. Качнешь в одну сторону, отлетит в другую. Кто мог знать, во что мне высокий рост обойдется? Зачем лишние волнения? Главное — спокойствие. Жди, все нужное рано или поздно будет в твоей власти.

— И Магда? — глотнул из фляжки Ур.

— И Магда, — кивнул Хард. — А она хороша, кстати. Не для души, конечно, но хороша. Хотя пацана от Боба родила. Все по-честному. Одно лицо. Правда, вот и Барни, кстати, не отказывала. Шокирует?

— Все тут у вас… — Ур помедлил, — не как у людей.

— Именно как у людей, — отрезал Хард, не стирая с лица усмешку. — И Уильямс знал, кстати. И Сенд знал. Это ли не причина для выброса гормонов?

— Почему была? — вспомнил Ур. — Вы сказали, что Райва была красивая. Теперь, значит, уже некрасивая? Или ее уже нет?

— Здесь ее нет, — наклонился вперед Хард. — А красивая она или нет… Не было от ее красоты никакой пользы, понимаешь, лейтенант?

12

— Вот, командир.

Рав притащил коробку пайка.

— Бак отказался от смены. Сказал, что неуютно чувствует себя в подземельях.

Ур поднял взгляд на монитор. Овал бронемашины оставался на том же месте, у входа в станцию. Где-то за гребнем замер челнок, подогнанный пилотами. Им Стив выходить к столу запретил. Бак сменяться отказался, но он был вне станции, значит, потчеваться угощеньем Магды не придется именно Уру. Инструкции следует соблюдать, в противном случае всегда наступают неприятности. Точно такие же, как на том лайнере, когда Ур командовал отделением и, ворвавшись в коридоры с заложниками, обнаружил, что там творится ад. Пытаясь уйти от спецназа, преступники распылили дурманящий газ, и все сто пятьдесят пассажиров лайнера, включая уцелевшую часть экипажа, превратились на время в обезумевших животных и ринулись на спецгруппу с оскаленными зубами. Стив действовал по инструкции. Даже временная угроза подлежала уничтожению. Капитан, который тогда еще был лейтенантом, резанул импульсником по первому десятку, по второму, а потом упал сам, потому как Ур прострелил ему ногу и тут же заорал, запрещая стрельбу. Пальцы стиснула судорога, прижатый к животу импульсник дернулся, и шальной разряд пронзил Стиву Мартону лодыжку. Случайно, как заключила экспертная комиссия, и как со временем решил для себя Ур. Он и сам помнил все как в тумане до того момента, как начал рвать связки, запрещая стрельбу. Концентрации газа хватало еще на минуту, конечно, люди могли покалечить кого-то из отряда, но убить голыми руками бойца в экзобронике….

Тогда все обошлось. Комиссия настаивала на отставке неудачливого сержанта, но, видимо, среди пассажиров, уцелевших благодаря поступку Ура, оказалось достаточно важных шишек. Но отношения со Стивом испортились, хотя наказывать подчиненного тот не стал и даже представил к званию. Когда Ур пришел к нему в госпиталь, не успевший еще поседеть шеф долго молчал, потом выставил перед собой ладони и с хлопком соединил их друг с другом.

— Весов нет, парень. Запомни. Весов нет. Точнее есть, но на них только одна чашка. Вторая или пуста, или неважна. Чушь. Ерунда. Пустяк. Выбора нет. Есть инструкция, которая продумана холодными мозгами, не глупее твоих. Ты думаешь, что спас сотню изнеженных личностей? Сотню индивидуальностей? Да, пожалуй. А скольких ты подставил? Тех, на ком ускользнувшие бандиты будут вновь отрабатывать удачный приемчик? Бойцов, которые научатся сомневаться в приказах? Рано или поздно они подставят не только тебя самого, но и что-то большее!

— Что большее? — только и вымолвил тогда Ур.

— Все, парень, — прошептал Стив и раскинул руки в стороны. — Все!

— Ешьте, — разорвал упаковочную ленту Рав, возвращая Ура из воспоминаний. — Ешьте, лейтенант. Я знаю инструкцию, вам нельзя. А то сложно придется за столом на пустой желудок. Магда ругается, что уже устала разогревать, но приготовила она что-то восхитительное.

— Иди, Рав, — пробормотал Ур. — Я сейчас.

Лейтенант дождался, когда пластиковая дверь, врезанная в чешуйчатый, зловещий дверной проем захлопнется, и встряхнул фляжку. В емкости, защищенной вакуумными стенками, способными не только предохранить напиток от пламени, плазмы, космического холода, но и защитить самого хозяина от прямого выстрела из импульсника, плеснулся последний глоток. Ур сковырнул пробку, опрокинул в рот терпкую жидкость и подумал, что домик, который он себе построит, должен обвивать виноград. Ползти по стенам, накрывать крышу и даже затягивать трубу. Обязательно трубу, вдруг там, где он его построит, случится такой же холод. И еще должны быть окна. Чтобы видеть, что там происходит за окнами. Никаких мониторов.

— Не хочу, — отодвинул паек Ур.

— Соберись, парень, — заскрипел в ушах голос Стива. — Я получил внешнюю лоцию и расшифровку на тот каботажник. Райвы на нем не было.

— Значит, убийство или несчастный случай, — удивился собственному спокойствию Ур. — Это уже не по нашей части.

— Может быть, — согласился Стив. — Хотя, боюсь, это уже не так и важно. Впрочем, у тебя есть еще час. Попробуй разобраться.

13

Ур вошел в кают-компанию в экзобронике. Расстегнувшие уже и легкую форму, раскрасневшиеся от застолья бойцы посмотрели на него с недоумением, но из-за стола выскочил сияющий Барни.

— Ну, наконец-то! Садитесь, лейтенант! Шеф ваш, похоже, с орбиты уже не спустится? Ну, да ладно. У нас тут скромно. А что это вы вырядились как на войну? Или еще с какой-нибудь базы пришел сигнал о контакте? Эх, в наше время все было проще! Знаю, знаю уже, что не будете ничего есть, хотя я бы подтерся такими инструкциями, или в спецотряде не так, как в армии?

— В спецотряде все на высшем уровне! — расплылся в широкой улыбке Тик.

— Не скажи! — поморщился Олл и взгромоздил на стол ранец сканера. — Техника могла быть и получше. Старье! Весит, бездна его задери, что твой кассетник, Тик, а толку? Да те же функции может выполнять прибор размером с ладонь! Да возьми хоть любой анализатор с местного склада! А зачем мне запас питания на два года? Зачем?

— Потом о питании! — замахал руками Барни. — Хотя, как можно не о питании с такой кухаркой-чудесницей? Но лейтенант-то прощаться пришел, меня не обманешь. Эх, как-то все не по-людски. Хотя, одна радость все же присутствует, — старик кивнул на бокс, который Ур сжимал в руке. — Никак вещички Сенда? Так вот, объявляйте меня старым сухарем, но сожалеть об отъезде молодого Уильямса не буду.

— И не надо, — сквозь громовой хохот бойцов буркнул насупившийся Сенд.

— Подожди, Барни, — энергично поправила грудь Магда. — Не пройдет и года, как он вернется сюда же. На каникулы.

— Не! — вытаращил глаза старик. — Тогда я на пенсию! — и под второй приступ хохота потянулся к пластиковой бутыли. — Вы не ругайтесь, лейтенант, мы тут чуть-чуть легонького. Для ваших молодцов это, что укус какого-нибудь комара, а нам в радость. Хорошие у вас ребятки, хорошие! Я любого бы на место Райвы взял. Жаль только Тику вот вашему в каждый проем пополам наклоняться надо! А остальные — в самый раз!

— Не! — сдвинул брови Хард, похрустывая поджаристым куском мяса. — Со мной никто не сравнится.

— Даже я не пытаюсь, — под невольные смешки кисло заметил старший Уильямс.

— Я вообще не наклоняюсь! — окончательно развеселил бойцов пояснением Хард.

— И все-таки не понимаю! — не унимался Барни. — В самом деле, лейтенант! Чем вы их прикармливаете? Откуда таких берете? Ну, Тика мы пока оставим…

— Да, — пробубнил Тик с набитым ртом, — оставим пока. Если тут так кормят хотя бы через день, я бы остался. Как, командир?

— Вариант! — кивнул Ур. — Кого бы еще взяли?

— Да у меня глаза разбегаются! — воскликнул Барни. — Олл — чудесный техник, пеленгатор мне за пять минут отладил! Шор — кладезь анекдотов и мелодий! Музыку извлекает из всего, да хоть из вентиляционных труб! Сом со своим тесаком управляется как бог!

— Кухонный бог! — с улыбкой заметила Магда.

— И не только кухонный! — ухмыльнулся боец, и обнаженный нож оказался у него в руке мгновенно, словно вырос из ладони.

— Да что я говорю? — старик едва не прослезился. — А Рав, Кельм, Вик? Лучшие кадры собираете по вселенной, лейтенант, лучшие!

— Так кого бы ты взял на место Райвы? — прищурился Ур и повернулся к Сому. — Ты положи нож, положи. Я ведь нашел кое-что.

Сом в тишине положил нож на стол, и Ур вытряхнул из тряпочки сережки с астероидной бирюзой.

— Перстенек-то на мизинчик надела, — он улыбнулся Магде. — На безымянный не налез? Мал? У Райвы рука была тоньше?

— Такая глупость! — безучастно заметила женщина, стянула с пальца перстень и швырнула его Уру. — Да и дешевка, в общем-то. Хотя, что не поносить, если Райва его бросила…

— Подождите… — поднялся Барни.

— Сидеть! — рявкнул Ур. — Бросила? Райва не уезжала, не уходила и не улетала с Белой! Я уж не знаю, что с ней, но вряд ли она могла прогуляться на время в соседний поселок. Их же ведь просто нет на Белой? Никого кроме вас на Белой нет? Так или не так?

Никто не сказал ни слова, но бойцы начали понемногу трезветь. В ухе лейтенанта напряженно дышал Стив. Только работники станции оставались спокойны, тон-детектор не выдал ни одного тревожного всплеска. В накатившей тишине Ур медленно поднялся, тряхнул боксом.

— Вещи Сенда. Сказать, что я в них обнаружил? Кто вы на самом деле, друзья мои?

— Минуту… — снова попытался встать старик, но Сенд его опередил. Он метнулся вперед и сделал это мгновенно; растворился на стуле и оказался посередине стола, и только гримасы на лицах бойцов, толчок в грудь и нож Сома в руке младшего Уильямса подсказали Уру, что паршивец непостижимым образом успел чиркнуть лезвием каждого. В полной тишине Сенд бросил нож и, ожидая выстрела, закрыл глаза.

— Все еще мальчишка, — спокойно вымолвила Магда.

В недоумении замерли бойцы, на рубашках которых появились пятна крови, вскинул руки перед собой Барни, куда-то исчез Хард, и сам Ур словно поплыл в сторону двери, когда понял, что ранец Олла вовсе не обратился вспышкой света и его впечатывает в стену взрывом.

14

Его спасла притолока и экзоброник. Взрывная волна швырнула лейтенанта в дверной проем, притолока нахлобучила ему на голову шлем, и, хотя пламя успело обжечь лицо и теперь казалось, что его нет вовсе, осталась только боль, но глаза видели. И язык слушался, хотя капля воды из мундштука потеряла вкус. К счастью, боль не была чем-то особенным. С болью Уру уже приходилось справляться. Он приподнялся на локтях и в мертвенном свете мигающих аварийных плафонов оглядел костюм. Что-то, покрывающее его, запеклось теми же самыми чешуйками, какими были украшены стены и своды станции. Сколько прошло времени? Судя по сопению аварийной вентиляции — не меньше пятнадцати минут.

— Как ты догадался? — раздался из дыма скрипучий голос, и Ур тут же сорвал с пояса импульсник, но стрелять не стал, потому что из дыма выползал не человек, а часть человека. До пояса это нечто было Хардом, хотя и лишившимся волос, бороды и части кожи, которую заменили вздувшиеся пузыри, но вместо ног за ним волочилось месиво костей и паленого мяса.

— Я живучий, — хохотнул техник, наматывая что-то, чуть ли не собственную кожу на левый кулак. — И маленький. Короткий. А теперь стал еще короче. На время, правда. Почувствовал, но не рассчитал. Нырнул под стул, он из хорошего плекса, а ноги остались под столом. Однако не доверяет вам начальство, не доверяет. На задание отправляет, а собственную погибель за спиной заставляет носить? Как ты догадался?

— Вы были слишком спокойны, — начал подтягивать ноги Ур.

— Недостаточно для догадки, — не согласился Хард. — Мы ведь могли и сойти с ума. И даже, вероятно, съесть эту самую Райву. Дело ведь не в дурацких сережках и колечке, которое Магда взяла, когда еще была человеком. Как ты догадался о главном? И ведь обманул мальчишку, обманул! Не было ничего у него в боксе!

— Я не догадался, — шевельнул обожженными губами Ур. — Я заподозрил. Та фраза на стене «Я не хочу в сумерки» была подправлена. Едва заметно, но у Олла и в самом деле был хороший сканер. Ведь там было написано — «Я не хочу в пыль[1]»? Кто обратился в пыль? Райва? Отчего не срубили надпись полностью?

— Ты слишком въедлив, — хмыкнул, пустив кровавые пузыри, Хард. — Хотя и прав. Не успели срубить. Уильямс поторопился, сломал камнерез. Видишь ли, человек не исчезает вовсе, он словно падает в копилку, черты сохраняются. Мальчишка остается мальчишкой. Разумный человек остается разумным… Уж не знаю, что было бы с негодяем… Райва поранилась, когда заходила в пустые отсеки. В рану попала пыль, и она поменялась. Задумалась на мгновение и стала другой. На долгое мгновение задумалась, многое ли, знаешь, нужно обдумать в такой момент, прочувствовать. А паренек следил за ней, подглядывал, можно сказать, неравнодушен был к девчонке. Наверное, видел, как она чиркнула мне по запястью ножом. И как я задумался. Или как я сделал другими его родителей. Или как та же Райва сделала другим Барни. Он что-то понял. Не захотел меняться. Или слишком большое значение придал боли. Да, рана необходима, это важно. Она как жертва. Нельзя без жертвы. Сенд стал прятаться в тоннелях. Сумел передать код о проникновении. Прикончил из выбура Райву, когда она почти загнала его в тупик. Наверное, что-то еще разглядел. Стал вырезать предупреждение. Сам же и поранился, кстати. А там уж… В том контейнере, что ты осматривал на складе, немалая часть того, что когда-то именовалось Райвой. Вот ведь… — закашлялся Хард. — Вот ведь сорванец, захотел целый отряд бойцов обратить! Всех ножом посек, а с пылью не срослось. Ведь ты бы выстрелил в пацана?

— Что у тебя в руке? — спросил Ур.

— Обычный пиропатрон, — сплюнул кровяной сгусток Хард. — Я снял с него предохранитель, но пока он сжат в кулаке, ничего не случится. У тебя есть шанс поучаствовать в вечности. Я скоро поправлюсь, лейтенант, и мы обсудим с тобой происшествие, если, конечно, ты не натворишь глупостей.

Ур прострелил ему голову на последнем слове. Хард, который уже начал покрываться нормальной кожей, замер и осыпался грудой пыли. Патрон сработал и разметал пыль в воздухе.

— Все, — проклюнулся сквозь повисшее марево голос Стива. — Служба окончена, парень. Ты действовал выше всяких похвал. Домика не обещаю, но в список героев спецсектора будешь занесен. Да! Ты ведь хотел узнать, почему я не высушил тебя после того случая? Ответ прост. Работа у нас не простая, а тот, кто стреляет в лицо, никогда не выстрелит в спину. Продвигать тебя по службе не следовало, но сберегать приходилось. Вот для такого случая. Они случаются, Ур. Редко, очень редко, но пока еще случаются. Или ты думал, что мы вылетаем только на ложные вызовы? Нет, как видишь. Но теперь нам придется основательно прожарить все логово. Я уже вызвал команду зачистки. Надеюсь, ты найдешь способ оставить этот мир безболезненно?

15

Ур вышел наружу через полчаса. Снег скрипел под ногами, за спиной оставались грязные следы. Бак ждал его у бронемашины и прострелил лейтенанту лодыжку еще в дверях бункера, прострелил в том самом месте, в каком однажды подранил Стива сам Ур. Лейтенант упал, и Бак довольно заорал, откинув плекс шлема:

— Я хорошо стреляю, не правда ли? А ты дурак, лейтенант! Сказали же, сиди внутри! Повесился бы, что ли? Хотя, Стив будет доволен! Он сразу сказал, когда ты снял камеру со шлема и отрезал связь, лейтенант что-то затевает. Правда, не думал, что ты все еще человек. Или уже нет?

— Дурак, — прошептал Ур, глядя, как кровь пропитывает облепившую рану пыль и тут же застывает пластинками красного льда. — Право на жизнь нужно доказывать каждое мгновение. Отсидеться не удастся. Неужели ты думаешь, что Стив оставит тебя в живых? Ведь ты тоже был внутри! Стив слишком осторожен для этого. Ты не на той чашке весов оказался, парень.

— Что ты бормочешь? — выдохнул облачко пара Бак, вновь поднимая импульсник. — Затеваешь что-то или просто собрался прогуляться напоследок?

— Затеваю, — откликнулся Ур и нажал сенсор выруба. Установленный в каморке Барни прибор отозвался мгновенно и выпустил друг за другом все оставшиеся заряды вертикально вверх. Мощности луча не хватило, чтобы уничтожить бронемашину, только раскалить ее, но уцелевшая после первого залпа часть туловища бравого сержанта Бака вспыхнула после второго залпа как свечка. Кроме его головы, которая откатилась в сторону.

16

Сначала пришел холод. Он не был холодом, который обжигает небытием, он был холодом спокойствия и терпения. Холодом уверенности и знания. Затем наступил жар, словно холод коснулся раскаленного, но раскаленное не исторгло из холода облака пара, оно обратилось холодом, не остывая. «В поступке Сенда не было глупости, он просто все еще оставался Сендом, молодым и горячим», — подумал Ур, потому что он сам, в отличие от молодого Уильямса, не находил сил, чтобы остаться самим собой, и уже стал кем-то иным. Хотя и не перестал быть Уром, пусть даже его не слишком горячее «я» погружалось в холод все глубже и глубже. И он готов был проститься с самим собой без сожаления, потому что его малое сменялось бескрайним, и потому, что вместе с Уром в холоде тонули сомнения, неуверенность, слабость, неуправляемость, уязвимость. Он все еще не понимал того, кем стал, но чужие воспоминания уже клубились на краю сознания и он уже чувствовал, что стал частью силы, которой нет предела.

— Бак? — пробился сквозь гул челнока в уши голос Стива.

— Бака нет, — спокойно ответил Ур, счищая с экзоброника запекшуюся пыль и набивая ею флягу на запястье.

— Тебя тоже не будет, — проскрипел отчужденно Стив.

— Здесь кроме меня двое пилотов, и они все еще люди, — с усмешкой заметил Ур, одним движением поймал муху и отправил ее вслед за пылью во фляжку. — Мы поднимаемся. Впрочем, что тебе жизнь двух человек? Ведь ты составляешь лоцию… Хотя муху я все-таки спасу. Пусть на время.

— Выбора нет, парень, — вздохнул Стив.

— Я понимаю, — ответил Ур.

— Вас когда лучше накрыть; немедленно или повыше? — спросил Стив. — Или предпочитаешь вспышку на орбите?

Ур поднялся и рванул рычаг шлюза. Завыла сирена. Заморгало аварийное освещение. Корпус челнока задрожал. Засвистел улетучивающийся воздух, и экзоброник мгновенно покрылся инеем. Ур бросил в белесое марево фляжку и сделал обожженным лицом улыбку, боли от которой не чувствовал. Он ничего уже не чувствовал.

— Я найду эту фляжку и уничтожу! — закричал ему в ухо Стив.

— А всю планету? — шагнул в пустоту Ур.