Мир полон разведенных женщин

Глава тридцатая

Телефон разбудил Клео рано утром. Она глянула на часы и ужаснулась: десять минут одиннадцатого! В девять будильник не зазвонил или она не слышала. Так или иначе, но чувствовала она себя отвратительно.

Телефонистка из Америки попросила подождать; во рту было неприятно сухо, а голова просто раскалывалась.

— Не могу же я ждать целый день, — заорала она со злостью и, не услышав ответа, стукнула трубкой.

Клео встала, самочувствие ухудшилось, но она заставила себя добраться до ванной и встать под холодный душ.

Голова немножко прояснилась, и неожиданно перед глазами всплыли картины прошлого вечера.

О Господи! Голый Рамо. Батч с двумя девушками. Майк. Или все это кошмарный сон?

Сейчас не время волноваться. В одиннадцать назначена встреча. Завтракать нет времени. Быстро накраситься. Одеться. Причесать волосы. Взять диктофон, кошелек, записную книжку, карандаши.

Без пятнадцати одиннадцать. Опять звонит телефон. На этот раз голос Рассела Хейза из Нью-Йорка звучит ясно и громко. Не мог выбрать более подходящее время!

— Материалы о Кауфмане и Калифе — просто чудесные, — похвалил он.

«Да! — подумала Клео, — я могла бы еще столько порассказать о них обоих, что у тебя бы просто голова лопнула. Например, как выглядит голый Рамо».

— Спасибо, Расс.

— Мы решили взять интервью с Кауфманом, чтобы открыть всю серию. Собираюсь послать Джерри сделать снимки. — Он остановился и затем спросил: — Ты уже виделась с Майком?

Она взглянула на часы и поняла, что опоздает.

— Нет, послушай, Расс, я…

— Ни о чем не беспокойся. Я с тобой. Буду ждать, и если захочешь, чтобы я приехал, то готов вылететь немедленно.

Черт возьми!

— Все нормально. Приезжать не нужно. Мне пора бежать, опаздываю на встречу.

— Хорошо, моя дорогая. Просто хотелось, чтобы ты знала: я всегда рядом, если ты нуждаешься во мне.

— Пока, Расс. — Она бросила трубку.

«Моя дорогая». Вот уж на самом деле. Грустно, но после этого задания она скажет «до свидания» журналу «Имидж» и всему, что с ним связано. Стыдно, но неизбежно.

Придется начинать сначала — абсолютно во всем.

Она позвонила портье и попросила заказать такси. Без пяти одиннадцать. Если удастся, она опоздает всего на несколько минут.

Даниел Онел жил в небольшом, похожем на конюшню доме.

Входную дверь открыла светлая датчанка, которую Клео приняла за иностранную студентку. Она улыбнулась и провела гостью в гостиную.

— Он скоро придет, — сказала она с сильным акцентом. — Хотите кофе?

Клео кивнула головой.

— Черный. Без сахара.

Датчанка неуклюже удалилась, и Клео осмотрелась. Огромная комната, очень современная, черные кожаные кресла и диван. Столики из хрома и стекла.

Даниел Онел явно принимал вчера гостей: пепельницы наполнены окурками, повсюду грязные стаканы. Конверты от пластинок разбросаны по полу, перевернутая ваза с розами на ковре…

— Почему ты решила взять интервью у Даниела Онела? — спросил Рассел, когда она подала список, собственноручно составленный ею для новой серии.

— Он талантлив, а женщины находят его привлекательным. И еще: не обязательно выглядеть, как мальчики на пляже, чтобы стать знаменитостью.

— Хорошо, — согласился Рассел, — я просто так спросил.

Почему она решила переговорить с Даниелом Онелом?

Да потому, что хотела встретиться с ним. Потому, что он был ее любимым актером. Потому, что, несмотря на небольшой рост, очки и возраст, приближающийся к пятидесяти, он был по-прежнему очарователен, и это влекло женщин.

Клео досадовала на свое плохое самочувствие. Жаль, что она не смогла провести утро в постели. Порою она мечтала быть похожей на мать, которой не пришлось работать ни одного дня в своей жизни.

После замужества Клео вопрос о ее работе никогда не вставал. Майк понимал, что у нее есть свое дело, верил в женское равноправие и не очень жаловал женщин, которые ничего не делали.

— Неужели им не скучно? — спрашивал он ее о замужних подругах-бездельницах. — Черт возьми, что они делают весь день?

— Ходят к парикмахеру, по магазинам, обедают с друзьями, — объясняла она.

— Блестяще!

Даниел Онел вошел в комнату. Он был выше, нежели она ожидала, и стройнее.

Улыбнулся и сказал:

— Извините за разгром.

На нем была пестрая рубашка с расстегнутым воротничком, черные брюки и белые кроссовки. Черные волосы были выкрашены в ярко-рыжий цвет: это было необходимо для съемок в очередном фильме.

— Лучше, если вы сразу поймете, что я ненавижу интервью, — вежливо заявил он. — Я нахожу их скучными для всех — для вас, для меня, для того бедного дурачка, который будет читать мое мнение по всем вопросам — от кухни до парашютных прыжков.

— Вот как… — сказала Клео.

Он предупреждающе поднял руку.

— Но я прочитал вашу статью о сенаторе Эштоне в журнале «Имидж»: объективно, хорошо написано, свежий взгляд. Я решил, что между нами есть что-то общее, так что встретиться будет интересно. — Он снял очки и уставился на нее. — Конечно, я имею в виду только наш разговор.

— Это понятно, — запинаясь, пробормотала Клео. Она вдруг почувствовала себя неуютно рядом со странным рыжим мужчиной в белых кроссовках.

— Хочу предупредить вас, — резко сказал он, — я не желаю обсуждать ни одну из моих жен. Может быть, только первую. И не скажу ни единого слова о последнем разводе. Ужасная ошибка, она почти свела меня с ума. — Он замолчал, вдруг начал поднимать упавшие розы и ставить их в вазу.

Датчанка вошла с кофе.

— А, Хейди, — приветствовал ее Даниел, — ты познакомилась с Клео Джеймс?

— Похоже, что да, — сказала она.

— Принцесса Хейди Валмерштайн, разрешите представить вам Клео Джеймс. — Даниел в шутку поклонился. — Вот девушка, о которой вам стоит написать. Бедная маленькая Золушка, приехала сюда только с тем, что было на ней надето, и с несколькими телефонными номерами в кармане, из которых один оказался моим.

Клео почувствовала себя лишней.

Хейди сказала:

— Даниел, я ухожу.

— Хорошо, — ответил он, — потрать еще немного моих денег и повеселись так, как не можешь повеселиться со мной.

— О, Даниел, — воскликнула Хейди, — зачем ты всегда шутишь?

— Зачем всегда шутишь? — передразнил он. — Ты здесь уже чертовых шесть месяцев. Неужели нельзя научиться нормально говорить по-английски?

Хейди бросила на него грозный взгляд.

— Я ухожу. Приду позже.

— Господи, — воскликнул Даниел, наблюдая за тем, как уходила маленькая блондинка. — Сам не знаю, как я ее выношу. Она так молода, так тупа и даже не может выучить английский язык.

— Она очень хорошенькая.

— Достаточно хорошенькая, — внес поправку Даниел.

— Я вначале подумала, что она просто иностранная студентка, которая живет в вашем доме.

Даниел зашелся от смеха.

— Вы прощены за все, раз подумали так. Если внимательно присмотреться, то она действительно похожа на студентку университета. Вообще-то она принцесса. Я знаком с ее семьей.

— Приятное знакомство для вас, — пробормотала Клео и глотнула кофе, который оказался страшно крепким. — Ой! — воскликнула она.

— Ужасный вкус? Пошли на кухню, сварим настоящий кофе. Хейди не умеет этого делать, особенно когда он предназначен для другой женщины. Она почти отравила одну из моих жен.

На кухне царил еще больший беспорядок, чем в комнате.

— Здесь, как в туалете, — сравнил Даниел.

— У вас нет прислуги?

— Она приходит и уходит. Сейчас ее нет, как вы сами видите.

— Есть же специальные агентства. Можно позвонить, и они пришлют безработных актеров или кого-то другого.

— Послушайте, милая, если бы здесь появился безработный актер, вы что, думаете, он бы возился с пылесосом? Он бы немедленно заставил меня прослушать его!

Зазвонил телефон. Клео слышала только то, что говорил Даниел.

— Она меня доведет до ручки. — Пауза. — Ну конечно, я ей говорил. — Пауза. — Она даже не говорит, не то чтобы понимать. — Пауза. — Я знаю, знаю, должен. — Пауза. — Да, конечно, всегда одно и то же. — Пауза. — Если бы мне нужны были такие отношения, то я бы смог найти себе пташку в Сохо, не так ли? — Пауза. — Хорошо, дружище, возможно, позднее. — Даниел повесил трубку.

— Я собираюсь сказать маленькой мисс Валмерштайн, чтобы она упаковала свои вещи и убралась отсюда.

— Послушайте, — искренне сказала Клео, — может быть, вы хотите, чтобы я зашла позднее?

— Нет, конечно, нет. Я же говорил, что будет скучно. И позже будет то же самое.

Клео сварила кофе, Даниел достал пачку печенья, и они вернулись в гостиную.

— Расскажите мне о сенаторе Эштоне.

— Вы же все знаете. — Клео было приятно, что он читал ее статью. Это, пожалуй, лучшее из всего, что сделано ею. Неделя в Вашингтоне, когда она следовала за сенатором по пятам. Шесть часов записанных на магнитофон бесед — неслыханно, ибо он никогда не уделял столько времени журналистам. Рассел сказал, что спрос на журнал вырос, когда появился этот материал. Майк гордился ею. Продюсер с телевидения предложил Клео прослушивание в любое время — для организации шоу, где она могла бы брать интервью.

— Вы замужем? — спросил Даниел.

— Да.

— Счастливы?

— Предполагалось, что вопросы буду задавать я.

Даниел широко раскинул руки.

— Задавайте. Спрашивайте о чем хотите. Только, пожалуйста, не надо глупых вопросов.

— А почему бы нам просто не поговорить? Тему выбирайте сами. Все, что вам нравится.

— Что мне нравится? Я больше ни в чем не уверен. Меня преследует то, что мне не нравится. Плохие браки. Плохие отношения. Плохие фильмы, в которых мне не следовало бы сниматься.

— А чего вы хотите от жизни?

— Хочу иметь рядом красавицу, которая заботилась бы только обо мне. Женщину, которая ставила бы меня на первое место. Верную подругу с неразвитым чувством собственности. Хорошую мать. Прекрасную любовницу. Фантастического повара. Леди с чувством юмора. Вы думаете, она существует?

— Если да, то я предпочла бы такой же вариант мужского рода.

Даниел засмеялся.

— У вас тоже проблемы? — поинтересовался он.

— У кого их нет? — вздохнула Клео.

Даниел скорчил гримасу отвращения.

— Жизнь была бы слишком проста, если бы не приходилось жить рядом с другими людьми.

— Вы явно хотели перефразировать знаменитую строчку Гарбо: «Я хочу быть одна»?

— А вы довольно наблюдательны, милая малышка, не так ли?

Клео залилась краской. Вот уж, действительно, малышка! Рост метр семьдесят и двадцать девять лет от роду. Даниел заставил ее почувствовать себя подростком лет четырнадцати.

— Почему вы не порвете с Хейди, если эти отношения вас не устраивают? — наобум спросила Клео.

Даниел безнадежно пожал плечами.

— Привычка. Одиночество. Вы когда-нибудь возвращались в пустой дом поздно вечером?

— Но ведь у вас много друзей.

— Знакомых, — поправил Даниел. — Эти друзья только для солнечной погоды. Они с радостью проводят с вами время. Если, конечно, ваш последний фильм имел успех.

— У вас ведь должны быть близкие друзья?

— А у вас?

Клео вспомнила Доминик, Рассела и Сьюзен.

— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — призналась она.

— У меня есть несколько близких приятелей. Этих людей я знаю с молодости. Но у них собственная жизнь. Семьи… — Он замолчал.

— А дети? Вы, должно быть, с ними близки?

— Они вырастают. Становятся взрослыми. Я иногда встречаюсь с Диком. Ему сейчас восемнадцать, и у него есть собственное дело. Послушайте, дорогуша, я сам по себе. Мне сорок девять лет, я прозевал свою личную жизнь и сейчас прилип к этой сумасшедшей датчанке, которую я, естественно, не люблю. Да, не люблю ее, но наша связь классно выглядит в глазах публики. Вы меня понимаете?

Клео кивнула.

— Думаю, что да, но мне очень жаль. Ведь где-то, наверное, все же есть та самая женщина.

— Может быть, поможете разыскать ее?

Почему он вызывает в ней такую нервозность?

— Я уверена, что она где-то есть…

Даниел цинично улыбнулся.

— Конечно.

— У вас развязался шнурок.

Он наклонился, чтобы завязать его. И тут она заметила, что он начал лысеть. Хотя это неважно. Все равно он был самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Но Даниел даже не заметил, что она женщина. Для него она олицетворяла блокнот, карандаш и диктофон.

Клео прочистила горло.

— Давайте поговорим о вашем последнем фильме, — предложила она. — Правда ли, что вы послали продюсеру телеграмму, в которой заявили, что никогда с ним больше работать не будете?

— Правда ли, что птицы летают? — засмеялся Даниел.