Глава 2 Перепрограммированный Запад. От старого 1968 года к новому

Если начать с некоторых сравнений

Запад любит порассуждать о нашем тоталитарном прошлом, о своей свободе. Феномену Сталина посвящены тонны литературы, причем откровенно тенденциозной. Но Запад не любит, когда пристально изучают его самого, некоторые интересные процессы внутри его обществ. События 1968 года относятся именно числу тех явлений, о которых на Западе говорят как бы походя, невнятно, без углубления в тему.

А ведь 1968 год – явление действительно роковое. Название сие условно, ибо понимается под этим мощное течение, начинающееся задолго до событий того года и внешне затухающее в начале 1970-х. О чем нам рассказывают? О толпах бунтующей западной молодежи и студентов, о хиппи – «детях любви». О бузе в Париже в мае 1968-го, о красивых лозунгах («Будьте реалистами – требуйте невозможного», «Запрещается запрещать!»). О каком-то диковинном коктейле из юнцов с портретами Че Гевары и цитатниками Мао, из борцов за права черных и за защиту природы, из любителей наркотиков и приверженцев свободной любви (сексуальных революционеров).

Но на самом деле речь идет о гигантской психоисторической операции, которая самым решительным образом перепрограммировала и Соединенные Штаты, и весь Запад. Фактически – изменила тамошнюю цивилизацию. Она привела к воцарению власти корпораций – корпоратократии. 1968 год окончательно надломил белую расу, стронув с места процесс ее полного вырождения, оглупления и угасания в потребительской тине.

Да и все последующие мировые события были в огромной степени предопределены 1968-м годом.

Приведем небольшие примеры.

В конце 1930-х годов Франция оказалась перед перспективой демографического краха. Женщины не рожали детей. Тогдашние демографы считали: только тогда народ воспроизводится, когда на 100 семей рождается 265 детей. То бишь, по 2,65 ребенка в среднем на семью. Ибо даже двоих детей мало: не все девочки доживут до зрелой стадии (есть детская смертность, несчастные случаи), да и часть девушек оказывается бесплодными. Сейчас политкорректно принято считать, что уровень воспроизводства – всего 2,1 ребенка на женщину (210 отпрысков на 100 семей). Но это понятно: рождаемость белых настолько низка, что пришлось, щадя умы, снизить и минимальный уровень воспроизводства. А в тридцатые годы ХХ века считали полной мерой. Итак, если в среднем на женщину приходится 2,65 ребенка, то нация только-только воспроизводится, чистый коээфициент воспроизводства равен 1 (единице). Ниже единицы – уже депопуляция, старение нации, возрастание доли стариков в ней, утрата жизненной энергии, нарастание нагрузки на экономику (растет доля немощных, которых нужно содержать), снижение пассионарности народа, падение его способности создавать новое и двигаться вперед.

Во Франции тридцатых коэффициент воспроизводства населения упал до 0,87. Эксперты всерьез опасались, что в 1985 году численность населения страны упадет с сорока до тридцати миллионов душ. А из этих тридцати миллионов восьми-девяти миллионам будет более шестидесяти лет возраста.

Но уже в 1945 году лидер новой Франции, генерал де Голль выбросил лозунг: за десять лет – 12 миллионов малышей! Обратите внимание: никто и не думал над тем, что ситуацию можно поправить, ввозя во Францию арабов, сенегальских негров, индийцев и т. д. Нет, правительство страны после Второй мировой с помощью специально учрежденных органов развернуло бешеную активность по повышению рождаемости белых, коренных французов. С помощью профсоюзов и компартии, входившей порой в правительство Франции, государство ввело поощрительные пособия для семей с детьми. И они принесли эффект! Коэффициент рождаемости в начале 1960-х повысился до 1,31. То есть, трехдетная (в среднем) семья в белой Франции тогда спасла положение. Численность населения страны в 1965 году достигла почти пятидесяти миллионов душ. Социалистические меры во имя биологического спасения нации оказались успешными… (Л.Бобров. «Поговорим о демографии» – Москва, «Молодая гвардия», 1974 г., с. 203).

Все познается в сравнении. Вы можете представить себе, чтобы современный глава Франции – хоть правый Саркози, хоть социалист Олланд – бросил бы клич: «Нам нужно 12 миллионов новых детей коренной нации!»? Вы можете представить себе такие призывы от лидеров нынешних Италии, Германии, Швеции, Англии, США и т. д.? Нет, конечно, в нынешнем мире сие невозможно. Моментально обвинят в нацизме, сделают изгоем, нерукопожатным. Безопаснее и удобнее самоотверженно драться за права лесбиянок и гомосексуалистов, яростно борясь за легализацию однополых «браков». Вызывая ради этого раскол обществ и манифестации протеста в той же Франции.

Так смерть, некрофилия и вырождение пришли на смену жизни. Причем именно в результате 1968 года.

Ибо в той же Франции уже в начале 70-х белые снова стали малодетными. И хотя сейчас в этой стране ради поддержки рождаемости среди коренных французов государство тратится на пособия, сохраняет за женщинами рабочие места и обеспечивает им даже специальную гимнастику для восстановления мышц влагалища (ради сохранения сексуальной привлекательности), все равно во Франции в среднем рождается 1,9 ребенка на женщину. Если вычесть отсюда тех чад, что приходятся на долю женщин-мигранток (арабок, вьетнамок и негритянок), то белые «галлитянки» рожают от силы полтора ребенка «на чрево». Перед Францией снова стоит тень национального угасания. С одним отличием от тридцатых: с перспективой замещения французов на арабов. Ибо еще одно наследие 1968 года – в том, что дети перестали быть счастьем. Жить, оказывается, нужно ради самих себя.

И это ведь не только Франции касается, но и всего Запада. И русских также.

Хорошо, возьмем еще один наглядный пример. Вам никогда не казалось, что американцы наших дней и янки, скажем, 1940-х годов – это даже не два совершенно разных народа, а просто обитатели разных миров? В Америке, кажется, изменилось все. Для этого достаточно сравнить книги, фильмы, нравы двух эпох. Включите воображение. Представьте себе нынешнего американца – с проколотыми ушами и губами, с гамбургером и политкорректностью, с его выражением глаз. И в этих глазах – какая-то заторможенность, потерянность. Вам этот образ хорошо знаком.

А теперь поставьте рядом с ним американца из 1943 года. Хотя бы пилота «летающей крепости», простого рабочего парня из Чикаго. С коротким «ежиком» волос, с волевым, собранным лицом. Он одет в кожаную летную куртку с меховым воротником, щегольски заломлена назад его фуражка с золотым орлом. У него даже другое выражение глаз – дерзкое и целеустремленное. А за ним маячит фюзеляж боевого «Боинга» с нарисованным на нем роскошной белокурой красоткой – грудастой, зовуще-сексуальной, полураздетой. Подойдите к этому парню из сорок третьего и попробуйте рассказать, что в его родной стране через каких-то полвека белый сильный мужчина окажется изгоем, а законодателями мод станут гомосексуалисты, что негров нельзя будет назвать черными, что молодежь США будет считать его оголтелым фашистом и убийцей, заплетая волосы в негритянские дреды-косички – и он, не раздумывая, засвистит вам в ухо с разворота.

Если вам не нравится пилот бомбардировщика, то замените его на энергичного американца пятидесятых. Вы увидите то же лицо, те же ценности, и только одежда поменяется. Классический костюм, ладно сшитое легкое пальто, безупречная шляпа. Перри Мейсон, одним словом, разительно непохожий на бесполое жирное существо из наших дней, хотя из той же страны под звездно-полосатым флагом.

Скажите ему, что в его Америке за одну попытку поухаживать за женщиной или галантно подать ей руку его в будущем обвинят в сексуальных домогательствах и мужском шовинизме. Скажите, что будет переписана сама Библия, поскольку священный ее текст ущемляет достоинство женщин и евреев. Скажите, что даже говорить в США через сорок лет придется осторожно, отказываясь от множества слов – ибо каждое из них может нарушить политкорректность и ненароком оскорбить достоинство какого-нибудь меньшинства. Что семьи будут распадаться буквально через одну, а семья с четырьмя-пятью детьми среди американцев станет диковиной.

Поведайте ему обо всем этом – и он в лучшем случае брезгливо от вас отстранится.

Не нравится и этот пример? Возьмем другое. В середине ХХ века американские мальчишки мечтали стать Флэшем Гордоном и оставить свои следы на красноватых песках марсианских пустынь. Полвека спустя мечты американских детей намного приземленней. Это, знаете ли, сродни советской напасти: если в шестидесятые мечтали стать космонавтами, то в брежневский застой – уже рубщиками мяса в магазине.

Перед нами – представители двух абсолютно разных цивилизаций. Это – две абсолютно разных Америки. Вывод: кто-то совершил невероятное и смог изменить национально-культурный «код» Соединенных Штатов. Он смог населить Америку совсем другим народом.

Но как? Идемте с нами, читатель. Исследуем один из самых загадочных и эзотеричных проектов – 1968 год…

Начало эры наркотиков

Действие первое. В начале 1943 года, когда в заснеженных степях под Сталинградом агонизировала окруженная армия Паулюса, а танки Роммеля в пустынях Северной Африки откатывались от Нила, в тихой и мирной Швейцарии, в городе Базеле на берегу Рейна, в лаборатории фармацевтического гиганта «Сандоз» доктор Альберт Гофман совершил судьбоносное открытие, которое до сих пор оказывает огромное влияние на судьбы человечества. Он открыл не что иное, как сильнейший наркотик-галлюциноген LSD. Причем достаточно случайно: сначала Гофман даже не понял, с чем были связаны его престранные ощущения, которые он сравнил с путешествием по невероятно красочной, волшебной стране. Лишь позже он понял, что эти видения и ощущения вызваны производной от грибка ржи, спорыньи. Именно из него Гофман и получил LSD. Тогда он думал, что наркотик можно использовать для лечения психиатрических и нервных больных, исходя из его удивительных свойств: расширять восприятие, вносить в душу больного умиротворение, гасить агрессивность. Гофман даже считал, что LSD нужно рекомендовать для проведения исследований человеческого мозга.

Одновременно с этим врачи СС испытывали действие наркотика мескалина на узниках лагеря в Дахау. Исследователи, связанные с «Аненербе», искали вещества, способные модифицировать человеческое поведение, расширить пределы управления личностью. Эсэсовцы обратили особое внимание на то, что подопытные реагировали на прием мескалина в очень широком диапазоне – от эйфории до вспышек жгучей ненависти или тяжелой депрессии. Эти реакции зависели не только от свойств мескалиновых препаратов, но и от обстоятельств, в которых оказывались заключенные, а также от гипнотических воздействий. Немцы пришли к выводу: наркотик делает личность более податливой и реактивной, и при этом создает блестящую основу для прямого воздействия на ценностные установки человека, его поведенческие реакции.

В том же 1943-м предшественник ЦРУ США, Управление стратегических служб (УСС) учредило комитет по созданию особого наркотика – «сыворотки правды». Конечно, для того чтобы вытягивать из подозреваемых и захваченных вражеских агентов всевозможные сведения. И тут в ход пошел мескалин, а затем начались опыты и с марихуаной. Эксперименты с нею спрятали в рамки «Манхэттенского проекта», сверхсекретной ядерной программы. Что ж, освоение наркотиков действительно имело последствия, вполне сравнимые с последствиями от появления атомной бомбы! Люди из УСС, получается, оказались блестящими провидцами. Сегодняшний мир в огромной степени создан марихуаной, LSD и другими наркотиками. Наркотики движут мировой политикой, питают многочисленные организации экстремистов, националистов и террористов по всему земному шару. Наркотики во многом определили кровавые события вокруг Вьетнама, Афганистана, Косово, Таджикистана. Оно создали целую наркоцивилизацию и громадный наркобизнес.

Действие второе. В 1950-е годы, как пишет Джон Маркс в книге «ЦРУ и контроль над разумом», американская разведка предприняла титанические усилия для того, чтобы поставить под полный контроль научные исследования в области наркотиков, их производство и применение. Так, в середине пятидесятых возник огромный рынок научных грантов и программ исследований LSD в самых престижных исследовательских центрах. Все эти гранты и программы финансировались Центральным разведывательным управлением США. Так было в Бостонском психиатрическом центре, Колумбийском университете, в Иллинойской медицинской школе, в Гарваде и Рочестерском университетах. Финансирование же шло через крупных частных спонсоров.

ЦРУ почти целиком прибрало к рукам исследования в области применения LSD, неусыпно наблюдая за всеми самодеятельными группами, которые пытались использовать этот наркотик для расширения сознания, медитации и ухода в иные реальности. И ЦРУ же делало все, чтобы монополизировать сеть распространения LSD и установить жесткий контроль за его производством. До 1953-го швейцарская компания «Сандоз» выступала единственным производителем этого препарата – и вся ее продукция через подставные фирмы скупалась либо ЦРУ США, либо исследовательскими центрами, работавшими по программам американской спецслужбы. С 1954 года по заказу ЦРУ производством ЛСД занялась американская корпорация «Элли Лилли» в Индианаполисе. Так любовно взращивался демон наркоцивилизации…

Джон Маркс пишет, что ЦРУ, не будучи изобретателем LSD, успешно внедрило его в Соединенных Штатах. Оно не только распространило сведения о нем в довольно широкой среде, но и монополизировало процесс производства и доставки сильнейшего наркотика. Вкладывая деньги и применяя другие средства, руководители ЦРУ сформировали сеть ученых и врачей, практикующих применение LSD. И эту сеть американская разведка могла использовать в своих интересах. (Д.Маркс. «ЦРУ и контроль над разумом» – Москва, «Международные отношения», 2003 г.).

Действие третье. С середины 50-х годов уже знакомая нам пара «ЦРУ-«Сандоз»» начала еще одну операцию, в которой участвовал Ричард Гордон Уэллсон – вице-президент банка Джона Пирпонта Моргана. Уэллсон был заядлым микологом-любителем, то есть – изучал грибы, еще один источник наркотиков-галлюциногенов. Программа посвящалась изучению необычных грибов, которые мексиканские индейцы использовали для путешествий в иные реальности. «Грибник» Уэллсон, как пишет Маркс, заинтересовался использованием грибов у разных народов и культур еще в двадцатые годы – под влиянием своей русской жены. Супруги изрядно поколесили по всему свету и установили, что одни народы очень любят грибы. Например, русские (восточные славяне) и каталонцы. А другие – их терпеть не могут. Скажем, испанцы и англосаксы. В Древней Греции и Риме бытовали легенды о том, что некоторые грибы зарождаются от удара молнии. В сверхъестественные возможности грибов верили такие далекие друг от друга народы, как китайцы, новозеландские маори и сибирские аборигены.

В результате экспедиций банкира, поддержанных ЦРУ, были найдены породы грибов, которые позволяли расширять сознание личности и управлять ею. А параллельно с этим уже знакомый нам ученый Гофман, отправив своего сотрудника вместе с эксцентричным янки, воспроизвел химическим путем наркотик, выделенный из мексиканских грибов. Он назвал его псилоцибином. И вновь ЦРУ и компания «Сандоз» оказались вместе, монополизировав производство и сбыт нового зелья. Однако в отличие от экспериментов с LSD, покрытых мраком государственной тайны, псилоцибин сразу же сделали модным увлечением.

Как порождали симпатию к дьяволу

В 1957 году популярнейший тогда в США журнал «Лайф» (его издавал медиамагнат Херст, связанный с Республиканской партией) один из своих номеров посвятил Уэллсону и его «грибным» исследованиям в Мексике. А особенно много места «Лайф» посвятил удивительному использованию грибов под названием «плоть господня». На семнадцати страницах, с красочными иллюстрациями, интересно и увлекательно, а главное – в уважительном тоне, описывались видения, которые посещают людей после поедания этих чудо-грибов.

«В прошлом человечества, когда оно ощупью двигалось во тьме веков, должен был наступить такой момент, когда человек открыл тайну вызывающего галлюцинации гриба. Влияние этих грибов было весьма глубоким. Это был детонатор новых представлений, ибо грибы открыли человеку миры за пределами известного ему горизонта как во времени, так и в пространстве, а также миры в ином измерении, небеса и, возможно, ад. Для доверчивого примитивного разума грибы мощно укрепили представление о чудесном. Человек разделяет с животными многие чувства, но благоговейное почтение и страх перед Богом свойственно только человеку. Ощущая блаженное состояние благоговения и экстаза, порожденное божественными грибами, человек хочет спросить: не грибы ли вселили в него саму идею Бога?»

Вот так-то… И Бог, выходит, от грибов произошел. И это было издано в Америке миллионными тиражами, порождаю моду на наркотики грибного происхождения. И вот под влиянием «Лайфа» в Мексику устремились десятки тысяч охотников за новыми ощущениями.

Действие четвертое. Привлекательность LSD, мескалина и других наркотиков внедрил не кто иной, как талантливейший писатель Олдос Хаксли, автор антиутопии «Прекрасный новый мир» (1932 г.). Умный и преуспевающий человек, он создал образ потребительского рая, свободного от книг, но полного всяких удобных вещей и сексуальной свободы. (Хаксли вдохновляли картины разнузданных, крикливых и развратных «ревущих 20-х»). Этот образ, страшный для интеллектуалов, получился манящим для обывателя. И действительно, книга Хаксли – это совсем не мрачные картины более позднего Оруэлла. Хаксли нарисовал вершину развития не социалистического общества казарменного типа, а как раз американского, буржуазного. Обитатели этого мира пачками поедают сому – наркотик, приводящий их в состояние эйфории и счастья (одновременно занимаясь сексом с 12 лет, сбрасывая заботу о детях на плечи государства, живя среди полного потребительского изобилия, кстати). Но Хаксли пошел дальше. Он стал посвящать свои произведения наркотикам.

В своих работах «Врата восприятия», «Ад и рай» Хаксли образно, волнующе и притягательно описал личные ощущения и мистические путешествия в запредельные, блистающие всеми цветами радуги миры. И это были наркотические путешествия. Хаксли стал предтечей психоделика Тимоти Лири. Нет ничего удивительного в том, что тяга к психоделикам овладела западной молодежью.

А знаете, кто приохотил Хаксли к наркотикам? Ни за что не поверите! Алистер Кроули, глава ложи «Золотая заря»! В 1938 году, в Берлине, где Кроули жил, общаясь с верхушкой Третьего рейха, такой склонной к мистике. Хаксли тоже приехал в Берлин. И чего забыл в нацистской столице этот гуманист и сторонник демократии?

Став страстным пропагандистом и неотразимым агитатором наркомании, Хаксли обрабатывал средний класс англосаксонского общества, превращаясь в кумира образованной молодежи. Он прекрасно понимал, что делает. Хаксли стал знаменем наркодвижения. Он задал идеологию психоделии как способа жизни. Он определил место наркотиков в жизни современного общества. Что мы узнаем из своеобразного манифеста «Наркотики, которые формируют умы людей», написанного Хаксли накануне охватившей Штаты ЛСД-эпидемии, в 1958 году? То, что якобы «благодаря последним разработкам в области биохимии и фармакологии нам предлагается действенная альтернатива». Что через несколько лет на рынке появятся десятки очень мощных и недорогих «преобразователей ума». А еще, мол, скоро появится наркотик, который заставит людей испытывать счастье в ситуациях, в которых они прежде страдали. Это опасно, ибо диктатор, поставив производство такого дешевого наркотика на поток, получит миллионы счастливых и всем довольных подданных. С такими одурманенными можно делать все, что угодно, и наркотик окажется более сильным средством обеспечения покорности, чем политическая и религиозная пропаганда. Однако наркотики способны … и защитить свободу. Как?

«…Химически вызываемая энергичность и химически повышаемая разумность могли бы легко стать сильнейшим оплотом свободы… Большинство из нас функционирует примерно на 15 процентов своих возможностей. Как можем мы повысить свою прискорбно низкую эффективность? Например, используя пейотль, естественный преобразователь ума. Пейотль содержит мескалин, а мескалин … стимулирует мистические свойства человеческой натуры гораздо более просветляюще, нежели алкоголь. И более того, делает это за физиологическую и социальную цену, которая незначительна…»

Хаксли писал, что пейотль дает религиозную общность, и того же эффекта можно добиться с помощью ЛСД. Последний, мол, понижает порог между сознательным и бессознательным, позволяя пациенту вглядываться в самые потаенные закоулки собственного разума.

Хаксли доказывает: можно делать выдающихся людей биохимическими методами. Мол, русские уже вовсю гонят препараты, активизирующие высшую нервную деятельность и стимулирующие способность к труду. И это, дескать, покончит с тоталитаризмом в СССР…

А вы говорите: просто писатель. Энергия и талант Олдоса Хаксли послужили делу мощной пропаганды наркотиков. Так же, как и миллионные тиражи журнала «Лайф». Но это было только прелюдий к приходу настоящего пророка наркомании – Тимоти Лири…

Титан наркомании

Могучий, как титан, и многоликий, словно Протей, Лири был одним из видных психологов. Он – идол молодежной революции 1960-х, один из основателей Американского университета мастеров (АУМ) и политический авантюрист, который успешно бежал из американской тюрьмы, потом три года скрываясь от преследований ФБР по всему миру. Он известен как ярый нонконформист и пророк своеобразной психоделической религии. И он же – ключевая фигура в создании эффективного психического оружия и принципиально новых методов социальной кооперации. Этот человек разрабатывал теоретическую и прикладную инфопсихологию, соединяющую воедино достижения трансперсональной психологии и компьютерной науки.

Один из биографов Лири, Сергей Степанов, писал, что в свою яркую жизнь этот бунтарь-интеллектуал смог вместить как бы множество жизней, множество ипостасей. Свою карьеру он начинает с разработки передовых технологий групповой терапии, систем самоактуализации личности и роста этой личности. Вопросник Лири до сих пор используют ЦРУ и ФБР.

Он тоже читал судьбоносную статью в журнале «Лайф» и в 1960 году поехал в Мексику «по грибы». С их помощью он путешествует в «параллельную реальность». Вернувшись в США, он добивается открытия в Гарварде научной программы по психоделикам. ЦРУ через подставные фигуры отсыпает на это денег. Работая по программе, Лири исходил из принципа: то, что люди считают реальностью, есть не что иное как социальная фабрикация, внушенная иллюзия. Если же человек принимает наркотики-психоделики под руководством опытного наставника, то происходит освобождение личности от болезненных представлений о самом себе и от навязанных обществом стереотипов. А сам термин «психоделический» можно перевести на русский как «расширяющий сознание».

Эксперименты Лири преследовали определенную цель: формирование у людей представления о том, что окружающая их реальность – это всего лишь призрак, наваждение, иллюзия. И тут он опередил создателей фильма «Матрица» на целые десятилетия. А с помощью наркотиков можно увидеть истинную Реальность. В отличие от трансперсонального психолога Станислава Грофа, Лири не занимался медицинскими аспектами применения LSD. Его интересовала разработка именно технологий и установок расширения сознания и изменения личности. В 1962 году LSD превратился в подпольный культ американской молодежи. Вскоре Лири создал международную федерацию внутренней свободы, некую новую церковь, чья «паства» устраивала так называемые «кислотные сессии» – массовые приемы LSD под руководством опытных тренеров. Очень быстро он стал гуру антивоенного движения хиппи.

В 1970-м его заключают в калифорнийскую тюрьму, откуда он бежит при загадочных обстоятельствах. А три года спустя его арестуют в аэропорту Кабула. Еще три года он кочует по тюрьмам, пишет книги и ставит над собой психологические опыты, медитирует и создает новую науку – инфопсихологию. И в эти же годы он устанавливает связи с высшим уровнем американского истеблишмента. К этим годам относится его работа в полумистическом АУМ – Американском университете мастеров психологии. Выходят его работы: «Семь языков Бога», «Инфопсихология» и «Последний опыт умирания». В тот период он главное внимание уделяет взаимодействию человеческой психики с внешним космосом, изучает глубинные структуры личности и непознанные ее феномены.

Умер этот бунтарь в 1996-м… Его можно по праву считать одним из строителей наркоцивилизации. И одним из отцов 1968 года…

Франкфуртская школа

Переходим к «эпизоду номер четыре» нашей эпопеи. К основанной в 1923 году Франкфуртской школе философии.

Эту школу создали по аналогии с Институтом марксизма-ленинизма в Москве. «Франкфуртеры» соединяли марксизм с учением Зигмунда Фрейда и его последователей. На первые роли во Франкфуртской школе вышли Макс Хоркхаймер, Вильгельм Райх, Теодор Адорно, Эрих Фромм, а потом, когда франк-фуртцы (евреи по большей части) бежали от Гитлера в Америку, и знаменитый в будущем Герберт Маркузе. Все эти имена стали идейными вождями молодежного движения Америки в шестидесятые годы.

Если говорить очень коротко, то франкфуртцы отличались от советских марксистов тем, что предлагали перестроить общество не с помощью политической, а культурной революции. Они решили поменять систему ценностей и ориентации западного общества, уничтожив его прежнюю культуру, которая до шестидесятых стояла на христианстве, гомофобии, традиционной семье и классическом либерализме. Эту идею им подсказал итальянский коммунист Антонио Грамши.

В 1970-м Райх, отец «сексуальной революции», издал книгу «Озеленение Америки», где выразился недвусмысленно:

«Грядет революция! Она будет отличаться от всех революций прошлого. Она обратится к человеку, а не к классам, и затронет культуру, а изменение политической структуры произойдет лишь на последней стадии. Она не нуждается в насилии для своего успеха, и подавить ее насилием также не удастся. Она распространяется с удивительной скоростью, и уже наши законы, наши институты и социальная структура меняются под ее влиянием… Такова революция нового поколения!» (цитириуем по П.Дж. Бьюкенену, «Смерть Запада» – Москва, АСТ, 2003 г., стр. 113).

Внешне «франкфуртцы» настаивали на разрушении современной цивилизации, отчужденной, де, от человека. Они проповедовали полную свободу личности – свободу от морали и нравственности, от семьи и общественных норм. Секс, наркотики и коллективные протесты становятся основой формирования новой общности людей Запада. Эти интеллектуалы поставили на наркоманов, черных, гомосексуалистов, феминисток и прочих маргиналов, на революционеров Третьего мира и прочих жертв Запада. Они сумели собрать армию нового пролетариата, которая к чертовой маме уничтожила прежнюю западную культуру.

«Заслуги» Франкфуртской школы в переделке Америки бесспорны. Почитайте Бьюкенена. В шестидесятые они стали властителями умов в Соединенных Штатах. Благодаря им нынешняя Америка превратилась в загон для скотов, одержимых самыми низменными страстями. Уничтожив старую культуру, они вызвали к жизни острейший демографический кризис и другие алгоритмы гибели сегодняшнего мира, они открыли путь Сообществу Тени, тем самым Чужим. И, конечно, их «огонь по площадям» расчистил путь для широкого прорыва наркотиков. Можно сказать, они помогли ввести наркотики в «обмен веществ» Соединенных Штатов.

И вот что, товарищи, особенно поражает. Все эти интеллектуалы из Франкфурта изначально были «красными», с ярко выраженной социалистической и даже коммунистической направленностью. И при этом они блестяще вписались в систему корпоративной, внешне антикоммунистической Америки: преподавали в лучших университетах (Йеле, Стэндфорде), где готовилась американская элита. Они учили либо самых талантливых детей, либо отпрысков самого богатого правящего класса. Теодор Адорно, Маркузе и Фромм слыли самыми публикуемыми интеллектуалами своего времени. Их издавали миллионными тиражами, и самые престижные издательства платили им миллионные гонорары. Главные американские медиа-империи давали им трибуну для выступлений, обеспечивая миллионы восторженных почитателей. А разве это могло происходить без согласия высших американских кругов? Это в стране, где СМИ всегда плотно контролировались полутора десятками семейств, подлинной аристократией демократической Америки? В общем, франкфуртеры были кем угодно, только не бедными гонимыми интеллектуалами. Богатые или очень обеспеченные, признанные обществом, они не выступали вождями обездоленных – рабочими агитаторами с мозолистыми руками. Их приняла Закрытая сеть США.

То есть их действия вписывались во вполне определенный проект…

«Ревущие шестидесятые»: просто музыка?

Действие пятое. «Анэнербе» Генриха Гиммлера серьезно исследовала воздействие музыки на человеческую психику. Эсэсовцы установили, что простые, пульсирующие ритмы определенной модуляции, частоты и громкости оказывают гипнотическое воздействие. Измени ритм – и добьешься разрушения личности, парализуешь сознание и добьешься коллективных истерий. Это когда один участник как бы заражает своим безумием других. Были установлены характеристики и для музыки, которая притупляет критическое восприятие действительности. Она как бы распахивает врата сознания для воздействия на него внешних программирующих факторов.

После поражения нацистов такие исследования, как мы думаем, начались в США и СССР, достигнув пика в 1950-е годы. Именно с этой поры начинается революция в молодежной музыке.

Пятидесятые – пульсирующий, ритмичный рок-н-ролл. Шестидесятые – «Битлз». Дальше последовал целый девятый вал рока и вообще молодежной музыки. Конец шестидесятых – это время уже тяжелого рока.

Мы далеки от мысли, что «жуки» и рокеры шестидесятых – это слуги Сатаны или порождение «Анэнербе». В конце концов, музыка «Битлз» красива и мелодична, она вошла в сокровищницу мировой музыкальной культуры. Сегодня мелодии ливерпульской четверки играет Лондонский симфонический оркестр. Это были простые рабочие пареньки, очень искренние и талантливые. Так же искренни были и более поздние кумиры рока 60-х – Джимми Хендрикс и Джэнис Джоплин, «Лед Цепеллин» и «Доорз».

Но речь не об этом, а о том, что в реальности она породила битломанию – первую истерию Западного мира, которая распространилась со скоростью ударной волны и охватила десятки миллионов человек. Истерию, которая породила огромный рынок молодежной музыки, на который выводились все новые и новые группы. И вот что примечательно: творчество рокеров все больше и больше стало уходить от добра в сторону сатанизма, темных сил и хаоса. И вот уж «Роллинг Стоунз» спели свою «Симпатию к дьяволу».

Дело было еще не в самой музыке – куда ей до примитивной, ввинчивающейся в мозги, монотонной «музыки» сегодняшних дней! Рокеры становились идолами и кумирами десятков миллионов молодых душ. Им подражали, с них «делали жизнь». А рокеры жили, воплощая все разрушительные тенденции 60-х: и половую разнузданность, и «свободу от условностей», и увлечение сатанизмом, а самое главное – они хвалились своим знакомством с наркотиками. А их стилю жизни, прекрасно программируясь, следовали массы юношей и девушек, порождая громадный рынок для «зелья». Ну, а затем за этими течениями стала поспевать и музыка. Уж на что Максим Калашников, например, любитель «Пинк Флойд», но и он вынужден признать, что пластинки этой группы, выпущенные в 1966–1970 годах, почти невозможно слушать, не будучи «под кайфом» – в отличие от более поздних альбомов. Если не верите – поставьте флойдовский концерт «Аммагамма» 1969-го. А композиции группы «Доорз» тех же лет? Многие из них просто дополняют галлюциногенный транс, на ясную голову представляясь жутко затянутыми и монотонными, как шаманские камлания. Самое оно под грибки с дурманом…

Эта музыка увлекала в мир иллюзий, размывая грань между видениями и реальностью. Она синергетически усиливала действие факторов 60-х годов: наркотиков, литературы и Франкфуртской школы. Она все больше превращалась в антихристианскую, ломая саму основу прежней культуры Запада. Антихристианством страдали даже самые добрые «битлы». Уже они выступили адептами разрушения традиционного общества. Чего уж говорит о других группах? Вождь «битлов» Джон Леннон хорошо понимал, что делает:

«Христианство обречено. Оно увянет и исчезнет. С этим даже не нужно спорить – настолько все очевидно. Я знаю, что прав, и все остальные скоро убедятся в моей правоте. Мы сейчас популярнее Иисуса…», – заявил Леннон в одном из интервью в «ревущие шестидесятые». Один из четырех апостолов, как называл его Тимоти Лири.

И распространение моды на рок-музыку шестидесятых (как, впрочем, и более поздних лет) можно уподобить управляемой ядерной реакции. Западная верхушка ударными темпами создала целую индустрию тиражирования и распространения этой новой музыкальной культуры. Ей на службу оказались поставленными сотни радиостанций и телестудий, газетно-журнальный бизнес, кино и большие продюсерские таланты. Это не стихийная самодеятельность, не работа одиночек – то был вполне организованный процесс, за которым стояли большие деньги, сильные организационные структуры и профессионалы высокого уровня.

В советские годы нам говорили, будто вся эта музыка и стиль жизни – просто гигантская операция, направленная на подрыв наших красных идеалов. Но это смешно. С таким же успехом можно разрушать дом соседа ударной волной, рванув у себя под крышей атомный заряд. Соседу, может быть, и будет плохо – но тебе самому придет конец. Советская молодежь почти не понимала слов песен (они ведь пелись на английском), она была почти отрезана от наркотиков и совершенно изолирована от «тусовок» западных сверстников. Русских не было на знаменитом рок-фестивале в Вудстоке 1969 года. Нет, инженеры истории (вдохновители 1968-го) в данном случае наносили удар именно по Западу, по США. Они подрывали устои именно западной традиционной культуры. И то же самое можно сказать не только о музыке, но и о психоделиках, о боевом движении негров за свои права, о сексуальной революции и писаниях интеллектуалов из Франкфурта.

Хиппи и пацифисты, собиравшие громадные антивоенные митинги шестидесятых, наркотические «психонавты», поп-музыканты и студенческие бунтари обеспечивали военное поражение не Советского Союза, а прежде всего США – во Вьетнаме. Поражение наносилось даже не Америке как таковой, а совершенно определенному типу американца. Уничтожался идеал белого патриота 1930—1950-х годов, того самого «пилота летающей крепости», очень похожего на сталинский и гитлеровский идеалы. Коротко стриженного, с волевым подбородком, способного не только вкалывать в корпорации, но и беспощадно драться за свою страну. Преданного христианско-пуританским ценностям семьянина, не любящего черных и половых извращенцев. Уничтожался тот самый тип, который и принес Западу преобладание в глобальном масштабе. А СССР тогда служил лишь побочной целью.

Реконструкция операции «1968»

Итак, внешне «революция шестидесятых» напоминает громадное полотно с хаотическими и якобы случайными сценами. Нас все время хотят убедить в том, что все тогда случилось стихийно. Но мы все же приблизимся к картине вплотную, чтобы рассмотреть детали и понять: ничего случайного здесь не было. Итак, вот наша реконструкция событий.

1963 год. Два события сразу. Во-первых, погибает президент Кеннеди – великолепный образец белого великодержавного патриота, тип «старого американца», бывший командир торпедного катера, герой войны с японцами и автор политики «К новым рубежам» – стремления Америки в космос (к Луне и Марсу) и в глубины океанов, к овладению новыми видами энергии. Кеннеди олицетворял цивилизацию «пилотов летающих крепостей» и путь развития, совершенно антагонистичный по отношению к цивилизации компьютеров, психических иллюзий и финансовых спекуляций. Пули убийц в Далласе обрывают не просто жизнь президента – они изменяют сам вектор западного развития. И, как мы теперь знаем, вслед за Америкой на порочный путь отказа от энерго-технологического прогресса сворачивает и советская верхушка. Теперь траекторию движения изменил весь мир.

Во-вторых, к 1963-му на средства ЦРУ и отчасти армии и LSD, и родственные ему психоделики оказались всесторонне изученными. Определились сферы их применения и основные эффекты, которые они вызывают, накопился огромный опыт воздействия психоделиков на людей самых разнообразных психологических типов. На деньги государства Тимоти Лири отработал условия и правила проведения психоделических сессий, создав технологию путешествий в мир «другой реальности». Демон наркоцивилизации вполне созрел в государственной «пробирке».

В-третьих, в том же 1963-м заканчивается действие патента корпорации «Сандоз» на производство LSD, и с тех пор за выпуск наркотика берутся многие компании. В США и Европе начинается хорошо организованная эпидемия потребления ЛСД.

С одной стороны, орудует похожая на секту Международная федерация внутренней свободы, тоннами закупая LSD и распределяя его среди толп «путешественников в неведомое». Эти массы ведут в иную реальность проводники, выпестованные Тимоти Лири.

С другой стороны, в Америке царит над умами группа интеллектуалов-дегенератов (кумиры поколения битников) главе с Лири, поэтом-гомосексуалистом Аленом Гинзбергом и писателем-наркоманом, ниспровергателем норм 50-х, Джеком Керуаком. Они несли психоделическую и гомосексуальную культуру «одноэтажной Америке». И вот уже в середине 60-х более пяти миллионов американцев становятся потребителями наркотиков, а 15 миллионов – курят марихуану-каннабис.

Гинзберг, в юности бывший гомосексуальным любовником Керуака, был бы настоящим подарком для нацистской пропаганды. Сын семьи коммунистов, еврей, наркоман и педераст. Да еще и отпрыск сумасшедшей мамы. В 1956-м он прославился, выпустив сборник стихов «Вопль» (Howl). Кстати, именно там он употребил словечко «хипстер».

«…Публикация этого сборника в 1956 году вызвала шок. Как Гинзберг писал в предисловии к сборнику: «Поднимайте подол, дамы! Мы идем через ад!» Написанная частично, когда он «сидел на игле», и в стиле «Hebraic– Mellvillean bardic breath», поэма стала манифестом «бит-движения», литературной революцией, которая провозглашала то, что Керуак называл «спонтанным стилем», что Гинзберг считал своим кредо: «первая мысль – лучшая мысль». На полицию Сан-Франциско эта литературная революция впечатления не произвела, более того, поэма была признана непристойной, а ее издатель Лоренс Ферлингетти был арестован. Судебное преследование привлекло внимание общественности к поэме, тем более что значительные в литературных кругах деятели защищали стилистические достоинства поэмы. Судья Клейтон Р. Хорн заявил, что «Howl», несмотря на ее «ангелоголовых hipsters», «которые позволяли трахать себя в зад святым мотоциклистам и визжали от радости, которые трахали сами и которых трахали матросы, эти ангелы в человеческом обличии», вовсе не была непристойной…

Антиматериалист, «анархист всех времен и народов», который все больше и больше интересовался непреходящими принципами буддизма, Гинзберг стал одним из наиболее выдающихся гуру антикультуры и был кумиром для Америки шестидесятых годов. Он был основоположником движения «силы цветов», согласно которому цветы, музыка и пение мантр должны противостоять силам зла и разрушения. В 1966 году он сочинил «Wichita Vortex Sutra», назначение которой было прекратить вьетнамскую войну посредством магического влияния. На следующий год он организовал первый фестиваль хиппи, называемый «The Gathering of the Tribes for a Human Be-In». В 1969 году Гинзберг сочинил мантру для изгнания духов из Пентагона. Все это он совершал с необычайной пикантностью и с привкусом скандала, чем часто ввергал себя в неприятности. Его выгнали с Кубы в 1965 году за выступления против условий существования геев в этой стране. В том же году, после того как его короновала «Королем Мая» сотня тысяч чехословацких студентов в Праге, его выслали и из этой страны за то, что он «грязный дегенерат». В 1967 году он был арестован на антивоенном марше в Нью-Йорке, в 1972 – арестован на демонстрации против Ричарда Никсона во время Республиканской конвенции в Майами, а в 1978 году был вновь подвергнут аресту вместе со своим давним компаньоном Питером Орловским во время сидячей забастовки на заводе ядерного вооружения в Роки Флэтс, штат Колорадо…»

Вот что говорил сам Гинзберг незадолго до смерти: «…– Элементами бит-движения были духовное освобождение, потом – сексуальная революция, психоделические исследования, медитация, экологическое движение. Важным элементом было освобождение геев, которое, на мой взгляд, послужило примером для освобождения женщин и чернокожих. Эбби Хоффман, «левый» политический активист, который в начале 60-х требовал равных избирательных прав для черных американцев, носил в кармане книгу Керуака «На дороге». Мы были заинтересованы в изменении культуры, а не в воздействии на политику, надеясь, что за культурными переменами последуют политические…

Интересуетесь ли вы молодежной жизнью и культурой?

Конечно. Я являюсь почетным членом NAMBLA, North American Man-Boy Love Association (Северо-Американской Ассоциации Любви Мужчины к Мальчику). Я вступил в нее в 1983 году в знак протеста против нарушения свободы слова и прав человека, когда в прессе началась кампания критики в адрес этой организации. Я тебе покажу их журналы, которые я регулярно получаю по почте. Не советую тебе подписываться на них, так как это тебе может помешать с политическим убежищем: все, кто связан с НАМБЛА, находятся под колпаком ФБР. «Большие» гей-организации стараются всячески отмежеваться от сотрудничества с этой ассоциацией, не дают ей возможности участвовать в парадах и так далее.

Вы любите мальчиков?

Я думаю, каждый, в ком есть хоть капля гуманизма, любит мальчиков!

Вы с Берроузом были первыми американскими авторами, открыто выражавшими гомосексуализм в своем творчестве, и делали это довольно вызывающе…

… И я в своей поэзии, и Берроуз в своих книгах выражали гомосексуальные эмоции как обычные. Мы опрокидывали стереотипы, но делали это без агрессии и истеричности».

В общем, воспевание дегенеративности и всего самого низкого, уродливого, патологического были поставлены на пьедестал. Причем с ведома и одобрения верхушки американского общества. Да, Гинзберг, умерший в 1997-м, и до сих пор почитается иконой американской поп-культуры, он и до наших дней – кумир акций протеста. Он – друг поэта Евтушенко. Гинзберг умер состоятельным человеком, любителем молоденьких мальчиков, удостоенный места в списке ста самых влиятельных геев в истории. В 1994-м Стэндфордский университет купил у него личный архив за миллион долларов.

Но вернемся в шестидесятые. Процесс идет по нарастающей, причем события строго последовательны. 1964 год – в кампусы приходит молодое, изнеженное поколение, не видевшее войны и Великой депрессии, выросшее в достатке и изобилии, обладающее непомерными требованиями к жизни. Именно оно жадно кидается на ЛСД. И тогда же начинается вьетнамская война.

1966–1967 годы. Эскалация вьетнамской войны. Легальное потребление психоделиков достигает своего пика. Именно в эти годы нарастает «битломания» и «рокомания», плод соединения усилий западных медиа, огромных денег и организационных структур. На улицах появляются миллионы хиппи – питательная среда для всех факторов «ревущих 60-х», и прежде всего – для наркотиков. И тогда же массой издаются труды основоположников «Фракнкфуртской школы», подрывников западных традиций – Маркузе, Райха, Адорно. И тогда же принимаются решения, которые резко тормозят и направляют в сторону научно-технический прогресс (совещание в Довилле), которые означают отказ США от космической экспансии.

Все совпадает. Все – один к одному. Явления возникают одновременно, вступают в резонанс – и взрывают бомбу американского протеста второй половины 60-х. Этот протест выливается в массовые кампании неповиновения, в бунты и миллионные антивоенные марши. (Смотри фильм «Забриски Пойнт» с музыкой «Пинк Флойд», снятый в 1970-м). Вспыхивают волнения негров и индейцев. Бунтуют в Нью-Йорке, Чикаго, Майами, Сан-Франциско.

Если взять за точку отсчета 1962 год, то с этого времени кривая массовых манифестаций и выступлений населения в Соединенных Штатах постоянно идет вверх. Дело действительно доходит до уличных стычек в 1967, 1968 и 1969 годах, в которых государство вынуждено применять и вертолеты, и слезоточивые газы. Летом 1967 года на улицах Детройта шли настоящие сражения, полыхало полторы тысячи домов. Рождается тип западного бунтаря, который профессионально знает, как готовить бутылки с зажигательной смесью, как защищаться от слезоточивого газа, как выводить из строя полицейские машины и как прорывать цепь полицейских со щитами и дубинками. Welcome to the hotel California… 1969…

Эти мятежи, кампании и демонстрации потрясают США. Они приводят к окончательному отказу Америки от курса на новые рубежи, провозглашенного Кеннеди. После его убийства тот же курс пытался продолжить, хоть и половинчато, президент Линдон Джонсон, назвав его построением «Великого общества». Цивилизация космонавтов и летчиков терпит поражение. В корне изменяется само направление развития: траектория звездолетов, стратопланов и новых видов энергии уступает место траектории болезненно разросшихся средств коммуникации, информационных технологий и финансовых спекуляций. Власть переходит от технократов и промышленников в руки финансистов и медиамагнатов. Инженеры и ученые отступают под натиском манипуляторов человеческим сознанием, порнографов и мастеров по производству иллюзий. Творец побежден. Торжествует новый кочевник, спекулянт, манипулятор сознанием, глобальный мародер.

Этот великий поворот Америки стал неожиданным результатом психоделической революции. Наркотики убили космические корабли, звездный десант и колонии на Венере, о которых мечтали великий певец прежнего пути развития Америки Роберт Энсон Хайнлайн и русский певец космического прорыва Иван Ефремов.

Только не говорите нам, что все это было случайным стечением обстоятельств! Хотя тогда еще не было ни Интернета, ни социальных сетей, ни нынешних электронных устройств карманного размера, все удалось тогда на славу. И многое из того, что испытали тогда, используется нынче в гораздо больших размерах.

Посмотрим на май 1968 года во Франции.

Роковой май

Именно тогда с помощью предтечи нынешних оранжево-сетевых «революций» был сброшен один из последних лидеров Запада – генерал де Голль. Один из самых нужных русским правителей.

В конце шестидесятых лидер Франции Шарль де Голль решил перейти в наступление. Он выдвинул программу изменения мирового баланса сил. Именно де Голль стал первым реальным политиком-евразийцем. Он выдвинул лозунг: «Европа от Атлантики до Урала». Европу он понимал как отечество, объединившее народы в единый континентальный блок, способный противостоять заокеанским властителям мира. Если бы тогда в Москве сидели не ослы и не предатели, то должны были двумя руками беречь великого француза, предлагавшего европейско-русский альянс. От Европы – развитая промышленность, которую никто и не думал в 60-е уводить в Китай. От нас – не только ресурсы, но и мощный индустриальный потенциал, лучшие в мире кадры ученых, прекрасные мозги и отличные военные, космические, ядерные технологии.

Де Голль делал практические шаги в сторону тогда могучего и бурно развивавшегося СССР. Он в 1966-м увел страну из НАТО и создал независимые ядерные силы. Он запретил масонство во Франции, загнав его в подполье. Он попытался установить мир на Ближнем Востоке. Но самое главное – де Голль с 1965 по 1967 года непрерывно предпринимал попытки, направленные на отмену долларового диктата, на возврат международных отношений к единому золотому стандарту. Он предлагал, чтобы золото, а не доллар, фигурировало в международных расчетах. А это фактически означало крах великого плана долларового мирового господства. Плана, оплаченного жизнями миллионов немцев и русских, разрушением их производственного потенциала. Именно из-за него наши страны надорвались, утратив в значительной степени национальный дух.

Де Голль решил положить этому конец, объединив вокруг этой задачи сначала Европу, к которой он причислял и Советский Союз, а потом и Азию. По сути, он пытался создать Евразийский блок против Атлантической хартии.

Именно де Голль начал отправлять в США наличные доллары тоннами по морю и по воздуху, требуя от американцев золота в обмен и опустошая хранилища Форт Нокса. И, как утверждают апокрифы, американцы на тайных переговорах пригрозили сбивать самолеты с тоннами зеленой бумаги над Атлантикой. Надо сказать, генерал добился своего, хотя уже после своего падения и скоропостижной смерти: в 1971 году Америка была вынуждена объявить об отказе от золотого обеспечения доллара.

Де Голль, столь нужный нам тогда, выступал и как умелый социальный инженер. В 1968-м он заявит: мы отвергаем как тоталитарный коммунизм, так и старый, эгоистичный капитализм и будем искать третий путь. Вместо классовой борьбы – классовый мир. Великий Шарль предложил разработать систему участия трудящихся в управлении предприятиями и в разделе прибыли. В ближайших планах главы государства была давно назревшая университетская реформа.

Вот его-то и решили убрать руками уличных бунтовщиков большие финансовые круги. Уже в апреле 1968 года прошло заседание Бильдербергского клуба, целиком направленное на разработку программы свержения и политического уничтожения коннетабля Франции. Главными в разработке этой программы были барон Эдмон де Ротшильд, покровитель и хозяин будущего президента Франции Жоржа Помпиду, а также ключевой человек ЦРУ того времени, Джеймс Инглтон.

В строгом соответствии с этой программой в мае 1968-го во Франции начались выступления студентов. Сначала – крайне левых, которые, как всегда, отлично финансировались и координировались американской разведкой.

Именно тогда отрабатывается механизм мобилизации «революционной армии», глупого пушечного мяса. С одной стороны, это – нормальные, но еще глупые в силу юного возраста молодые люди. С другой – городские дегенераты типа Гинзберга, все эти сбрендившие борцы за свободу, за свободу секса, за права меньшинств и так далее.

В ЦРУ писали: “Нужно, чтобы наши друзья провоцировали беспорядки, создавали побольше инцидентов между манифестантами и силами охраны порядка… Необходимо вызвать ответную реакцию у молчаливого большинства и у буржуазии, которая, почувствовав опасность, заставит де Голля изменить политический курс. Возможно, давление со стороны правых вынудит де Голля уйти, освободив место для правительства, с которым будет легко договориться…”

В мае 1968 года все и началось. Говорят, студентам Нантера (тогда – одного из факультетов Сорбонны) запретили приглашать девушек в мужское общежитие. И началась буза, во главе которой стала вошь: студент Кон-Бендит, левак из Германии, еврейский юноша. Протестующие выкинули лозунги: «Нет буржуазному университету!», «Долой экзамены!». Студенты принялись срывать занятия, освистывать самых «реакционных» преподавателей и отказывались от сдачи экзаменов. Но вскоре все перешло к требованиям смены власти и всего общественного устройства. Гошисты (так называли участников протеста) стали кричать: «Говорит «нет» всему!». Тогда же появился лозунг: «Запрещается запрещать!».

Загрузка...