Миры Пола Андерсона. Том 20

Глава 26

«Чинук» находился более чем в миллионе километров от цели и уже тормозил, когда на корабль обрушилось первое сообщение. Бродерсен принял его в кабинете.

На экране появилась угловатая физиономия, заговорившая на британском английском.

— Винсент Лоуэс, командир корабля «Альхазен» со специальным поручением. Вы «Чинук» с Деметры, так? — Это был едва ли вопрос. — Дайте мне капитана.

— Слушаю, — отвечал Бродерсен. — Скажите, чем я могу вам помочь?

Текли секунды, пока световые лучи летали вперед и назад. Кейтлин, сидевшая возле Бродерсена, положила руку на его обнаженное предплечье. Он весьма четко осознавал теплое прикосновение, торопливое дыхание, слабый и сладкий запах женского тела.

— А теперь слушайте меня внимательно, капитан Бродерсен, — сказал Лоуэс. Голос его был резок, дергался правый глаз. — Вы разыскиваетесь по серьезному обвинению. Ваш корабль вооружен. Мне приказано проводить вас в систему Феба, где вы будете взяты под арест. Я считаю вас опасным преступником и рисковать не собираюсь. Вы поняли?

— Каким курсом мы должны следовать? Время.

— Вы будете маневрировать как обычно, подчиняясь распоряжениям — моим, а не «Коперника». Вы не должны вступать с «Коперником» вообще ни в какой контакт. Все свои передачи вы будете посылать нам лучом, ограничившись английским. «Коперник» уведен со своей обычной орбиты. Он будет держаться на дальней стороне Т-машины, пока вы будете проходить поле. Обратиться к нему вы можете только широковещательно и на испанском, потому что на «Копернике» никто не знает английского. И мы это обнаружим. Любое неповиновение с вашей стороны вызовет нашу атаку. Повторяю, вы поняли? Подумайте хорошенько, капитан Бродерсен.

— Боже-Боже, — деметрианин прищелкнул языком. — Что-то вы уж больно грозны. Как так? Какую беду могут причинить короткие переговоры?

Время.

Кейтлин певучим шепотом выводила — гаэльское ругательство, вспомнил Бродерсен.

— У меня приказ, — отвечал Лоуэс, чеканя каждое слово. — Среди прочего, вы обвиняетесь в попытке распространить технологическую информацию, способную подвергнуть общество опасности. Не сомневаясь в исполнительности экипажа «Коперника», я должен гарантировать, что вы не пошлете ни слова — ни им, ни какому-нибудь другому кораблю. Небесполезно сказать, что они не настроены на вашу волну. Если вы окажете сопротивление, они помогут нам.

— Понимаю. Ну а вы не хотите выслушать нас, капитан Лоуэс? Наша часть истории достаточно интересна. Нам есть кое-что показать вам.

Время.

Единственное удивление, — если стоило удивляться вообще, — принес ядовитый пыл Лоуэса.

— Нет! Меня это абсолютно не интересует! При первых признаках подобной попытки я отключаюсь. А если вы будете настаивать при повторном вызове, я имею разрешение атаковать.

— О'кей, о'кей. Что еще? Время.

Бродерсен шепнул Кейтлин:

— Они его завербовали, так ведь? Скорее всего не просто обращением к воинскому долгу. Он — в конце концов — офицер Союза, а не Европы. Подкуп, шантаж…

— Ваша траектория и векторы не соответствуют переходным, — проговорил Лоуэс. — Объясните.

— Я как раз намеревался это сделать. У нас тут забурчала основная управляющая система. Получили не правильный импульс, пришлось компенсировать. Вместо того чтобы направляться прямо к нашей первой базе, мы используем параметры, которые дадут нам нулевую относительную скорость возле маяка Браво. Далее мы проследуем по стандартному пути. Могу, если хотите, передать вам цифры.

Далее несколько минут разговор шел на технические темы. Наконец, с некоторыми колебаниями, Лоуэс ответил:

— Ну хорошо. Мы будем постоянно следить за вами. Не отключайтесь — возможны дальнейшие инструкции. Если вы не сделаете ничего подозрительного, я выйду на прямую связь в 19.30. Понятно? — Получив подтверждение, он отключился, не попрощавшись.

Бродерсен откинулся назад.

— Ух, — проговорил он, — мне даже подумалось, что он вот-вот выстрелит. Просто палец зудел на спусковом крючке. Ну конечно, на таком расстоянии Фрида сумеет перехватить все, что он может прислать нам.

— Наши враги в отчаянии, — заметила Кейтлин.

— Правильно, А чем больше отчаивается человек, тем более опасным он становится, в том числе и мы сами. — Он улыбнулся Кейтлин. Любимое лицо придвинулось ближе. — Итак, до главных радостей осталось три-четыре часа. Отдохни-ка, макушла, если сумеешь.

Кейтлин провела пальцем по его щеке.

— У меня есть более интересное предложение, моя жизнь.

— Ха! Я… видишь ли, мне нужно обойти корабль, подбодрить войско, проверить все…

— Ответственные уже привели все в порядок, ты опоздал, — сказала она твердо. — Успокойся. Я прощупала их так, как не сумеет ни один шкипер. Все флаги на башнях, даже самые слабые укрепились сердцем. Конечно, мы должны собраться на несколько бодрящих песен о революции и свободе. Но это лучше сделать попозже, перед самым нырком. — Она ухмыльнулась. — Так что у вас есть свободный час, Дэниэл Бродерсен. Не сомневаюсь, что у тебя хватит ума провести его должным образом.

— Видишь ли, я так озабочен, что сомневаюсь в… Кейтлин остановила его поцелуем. Двинулась ее рука. Наконец она расхохоталась.

— Видишь? Нечего было бояться. — Вскочив на ноги, она схватила его за руку. — Пошли, бычок. Нечего сопротивляться. Ты обречен.

В командном центре звезды сверкали на всех экранах. Ослабленное светофильтрами Солнце светилось подобно горящей луне. Земля пряталась где-то за ним. В другой стороне от него тусклым золотом светился знак, возле которого остановился корабль. Где-то еще кружился цилиндр Т-машины; масса и мощь заставляли его казаться на этом крохотном расстоянии — около пятидесяти мегаметров — чуть большим диска землеподобной планеты… самоцветом, плавающим в небе.

Бродерсен плавал, привязавшись и прислушиваясь к стуку крови. Ее приливы проходили легче, чем он ожидал. Только нельзя принимать никаких успокоительных, потребуется быстрая реакция до миллисекунды. Он-то предполагал, что будет тугой струной. «Пиджин — действительно превосходнейшее лекарство».

Если бы только она могла быть здесь. Она не стала бы отвлекать его… по своей воле. Можно не сомневаться, что рядом с ней он сумеет остаться тем идеальным роботом, которым и должен быть. Тяжело только понимать, что скоро она могла умереть.

Стеф разместил детекторы и коммуникаторные пульты в электронной рубке; Джоэль-голотевт и Сью-линкер сделались частями корабля и словно пилоты вели его на приближающиеся рифы и буруны, Фил и Мартти находились в машинном отделении, хотя им оставалось разве что только потеть; Фрида расположилась в боевой рубке — вместе с Карлосом, успевшим разобраться и способным оказать ей кое-какую помощь. Кейтлин утешала Фиделио. Коротко включившись, Бродерсен улышал, как они с бетанином обмениваются песнями.

Моргнувший экран и звонок заставили его обратить внимание на аутерком. Осунувшаяся физиономия Лоуэса выпрыгнула на экран.

— Сторожевой корабль. Вы готовы?

— Более или менее, — отвечал Бродерсен. — Только наша проблема никуда не исчезла. Остается надеяться, что приборы снова не взбесятся. Иначе мы угодим прямо в Грядущее Царство.

Временной интервал был почти незаметен. Дозса сообщил, что «Альхазен» располагается в нескольких тысячах километров. При увеличении его обтекаемый силуэт уже был различим, Бродерсен не видел причин для беспокойства.

— Я… надеюсь на выполнение прежней договоренности… ради вас самих, — проговорил Лоуэс. — Следуйте объявленному летному плану. Я остаюсь подключенным… Действуйте!

— Да. — Бродерсен проговорил в интерком:

— Капитан к экипажу: вы слыхали? — за дело. — Он увидел, как Лоуэс побагровел и стиснул зубы, словно бы еще раз убедившись, что имеет дело с шайкой пиратов. Невесомость подчинилась небольшому боковому переменному ускорению, и все ощутили кориолисову силу; «Чинук» раскручивал гироскопы. Они остановились, на миг корабль замер на орбите, а потом включил двигатели и ринулся вперед. Ускорение вдавило Бродерсена в сиденье.

Инструменты Лоуэса и компьютеры лишь через минуту определили, что происходит.

— Остановитесь! — завопил он. — Вы движетесь не правильно.

— Черт побери, если я знаю почему, — отрезал Бродерсен, самым лучшим образом стараясь изобразить возмущение. — Я же говорил, что у нас неприятности с двигателем. Слушайте — не мешайте мне.

— Что вы делаете?

— Неужели вы решили, что мы хотим сбежать по случайной траектории и исчезнуть навсегда? Вали с моей шеи, мне нужно затормозить корабль.

— Я даю вам очень мало времени, капитан, — Лоуэс сжал губы. Бродерсен и его экипаж обменялись заученными словами.

Ионный двигатель выключился, как и следовало, чтобы «Чинук» прошел путем, вычисленным для него Джоэль. В следующей точке перегиба корабль повернул нос. Радар мог бы обнаружить движение, будь он настроен на это, но Бродерсен рассчитывал, что это не придет Лоуэсу в голову.

— Навигационные оценки свидетельствуют, что мы можем задержаться на этой траектории шесть часов, не заходя в поле слишком глубоко, — сказал он. Это было верно. — Мои инженеры рассчитывают, что сумеют исправить поломку до этого срока.

Лоуэс поджал губы.

— Я хочу знать все. Почему вы не сообщили об этом раньше?

— Разве мы не должны были соблюдать молчание? Мы не преступники, капитан, а законнопослушные граждане, стремящиеся попасть домой и обелить свои имена. Хотелось бы знать, в какой чертовщине нас сумели обвинить… хорошо, если вы хотите, я передам соответствующие части судового журнала, показания контрольного пульта.

Это были шедевры, знал Бродерсен, и тем не менее предъявлял с нелегкой душой. Как шкипер, он должен был говорить — навешивать противнику на уши лапшу, так долго, как только удастся… тем временем Джоэль, Сью и законы физики вели корабль вперед.

У него оставалось примерно двадцать минут или около того до следующего ускорения. Пилоты должны будут действовать на максимальной скорости, забыв про безопасность, ведь здесь нет никаких норм.

Новое ускорение.

— Остановитесь, «Чинук»! Вы обезумели?

— Управление обезумело, вот в чем дело.

— Я не могу больше верить вам.

— Попросите ваших компьютерщиков проверить информацию, которую мы посылаем. Пусть они проверят ее по-настоящему. — Бродерсен выиграл и эту стычку.

Двигатель умолк. Дэн повис словно во сне. Пот срывался с лица россыпью шариков. Пиджин, наверное, тоже как ночное небо, покрытое звездами. Поглощавшее пот белье тем не менее промокло и его знобило. Время тянулось. На экране вновь проявился Лоуэс.

— Мой инженер утверждает, что ваш материал не имеет смысла. Весьма возможно, что это подделка. Вы пытаетесь бежать.

— Куда бежать?

— Мне безразлично. Бродерсен, или вы немедленно поворачиваете назад, или мы стреляем!

«Теперь к плану».

— Подождите, капитан Лоуэс, подождите полсекунды. Вы поставите под угрозу свою миссию и карьеру. Одумайтесь, пока не поздно.

— О чем вы болтаете?

— Я не болтаю. Прошу заметить, что я говорю, весьма тщательно выбирая слова. Медленно и кратко, как только умею. А теперь возьмите себя в руки и слушайте. Вы можете потратить несколько минут, чтобы спасти не только свою любимую попу но и, быть может, седалища ваших начальников?

— Ну… — Лоуэс поперхнулся. — Давайте выкладывайте.

— Я так и сделаю. Согласен, мы лгали вам и покупали себе время, чтобы зайти поглубже. Это было необходимо. Видите ли, за нашим арестом кроется нечто большее, чем простая судейская ошибка. Хотите послушать?

— Нет! У меня приказ!

— Вы знаете, что разговор может оказаться небезопасным для вас. Но нам нечего терять. Повернув к Фебу, мы направимся к собственной смерти. Но, выйдя в Галактику, получим самый крохотный шанс обнаружить где-нибудь помощь. Конечно, мы не рассчитываем на это, но у нас будет несколько лишних лет жизни, пока хватит припасов. Я сомневаюсь, что этот факт встревожит ваших боссов. В любом случае они будут рады отделаться от нас таким дешевым способом.

— Мои приказы утверждают, чтобы вы отправлялись на Феб, или вас следует убить. Если вы не повернете немедленно, то не получите и часа из тех лет, о которых говорите, — Мы тоже вооружены, капитан, и способны отражать ваши ракеты. Но тем временем будем передавать — на испанском языке, по видео, с полной мощностью. Неужели вы уверены, что на борту «Коперника» не услышат нас? А что, если найдется еще один космический корабль? Мощности передатчика достаточно, чтобы нас услышали в девяти миллионах километров отсюда. Наша повесть приведет к падению некоторых больших людей. В подобных случаях они прихватывают за собой мелюзгу. Я бы хотел, чтобы вы позволили мне поговорить с вами, Лоуэс.

— Нет. — Мука на лице. — Что вы хотите еще сказать, прежде чем мы начнем стрелять?

— Ну что ж, у меня есть предложение. — Бродерсен вложил в эти слова всю свою силу. — Обратитесь к Земле и спросите, что делать. Мы, конечно, будем лавировать. Но вы знаете, сколько времени отнимает правильный переход, а нам бы хотелось выйти в планетной системе возле Т-машины, а не посреди межзвездного пространства.

Примерно это выглядит так: мы должны пройти от маяка к маяку, — лучше, чтобы их было больше, и от последнего направимся прямо внутрь. У нас есть время для разговора. Но если вы не будете стрелять, мы промолчим.

— Ну знаете ли… у вас нет права заключать сделки.

— Тем не менее я предлагаю ее. Выслушайте меня. Я просто хочу, чтобы вы передали свою весть не в тот кабинет, из которого вы получили этот приказ, а своему собственному начальству. Изложите ему вопрос и узнаете, что оно будет удивлено происходящим.

— Мы соблюдаем требования секретности. Бродерсен вздохнул. Он не ожидал ничего другого.

— Ну хорошо, как хотите. — И громче:

— Ну все-таки переговорите!

Через какое-то время он выиграл и этот спор. Экран моргнул, и Бродерсен рухнул, тяжело дыша: потребуется три четверти часа на переговоры через релейный спутник между Т-машиной и Землей. К этому времени «Чинук» глубоко погрузится в транспортное поле.

Звезды волновались. Дэн пошевелился и проговорил в интерком:

— Вы слыхали, мальчики и девочки? Мы уже зашли достаточно глубоко. Радуйтесь.

Послышались редкие довольные разговоры. Кейтлин прозвенела аккорд на своем сонадоре и объявила:

— Ты ведешь нас, Дэниэл.

— Не я, это сделали все вы, — отвечал он. — Пиджин, я люблю тебя.

— Подожди, уже доберусь до тебя, — отвечала она со смехом. Джоэль слушает… такт заставил разговор умолкнуть. Звучали лишь отрывистые слова, по большей части функциональные. Вкусы в музыке различались настолько, что исключали общий концерт. Все оставались на своих постах — в одиночестве. Бродерсен вспомнил свое последнее свидание с Кейтлин; первый раз тянул на двенадцать баллов по шкале Бофорта, второй был столь же мягок, как тот предрассветный последний союз в пещере у подножия горы Лорн… Он даже вздремнул. Переменивший направление корабль пробудил его, израсходовав на это вспомогательное химическое топливо, ядерное удерживало их на своем пути.

Он был бодр как кот, когда Земля дала ответ.

Он прозвучал в голосе Дозсы:

— Ракеты!

«Значит, решили убивать, — понял Бродерсен. — Квик или тот, кто руководит с другой стороны, опасаются, что у нас есть план».

Оставалось только сидеть, сжав кулаки: останутся они в живых или нет, это уже от него не зависело. С высоким ускорением торпеды пересекли разделяющее корабли расстояние за пару минут, меняя при этом вектор полета с изменяющимся интервалом, чтобы запутать систему заградительного огня, и уже приближались к «Чинуку». Никто не надевал космических комбинезонов. Если возле корпуса взорвется ядерная боеголовка, их ждет конец.

Бродерсен следил за выхлопными струями, серебристыми и узкими. Сенсоры впивались в приближающиеся ракеты. Компьютер экстраполировал, Зарубаев отлично настроил систему. Огонь вспыхнул во тьме, когда насыщенные энергией лазерные лучи нашли свои цели. Праздничное «все чисто» сообщило людям, что они не умрут в ближайшие несколько секунд. Корабль вздрогнул. Это фон Мольтке запустила свои ракеты, выполняя свою прямую обязанность переиграть живого противника.

«Чинук» не только превышал «Альхазен» по размеру, он был и вооружен лучше сторожевика. Наблюдательные корабли по сути дела не предназначались для боя. Оружие их — память о Бедах и тех беспричинных страхах, которые старательно углубляла фракция Квика.

Корабль повернул вокруг Бродерсена, направляясь к следующей полетной станции.

Вспышки в небе.

— Стрелок капитану, — проговорила фон Мольтке. — Они останофили наш барраж.

— Мы на это и рассчитывали, — отвечал он ей. — Это только урок. Стеф, ты в контакте… о'кей, включи меня.

Он намеревался повторить свою первоначальную угрозу, выторговать спасение своего экипажа. Бродерсен не желал опять убивать людей, лишь исполняющих собственные обязанности по своему мнению. Звезды начали медленно вползать на экраны. Скоро они окажутся в столь изогнутой области пространства-времени, что ни одна ракета не сумеет достать их. Конечно же, и любой, переданный отсюда сигнал окажется безнадежно искаженным. Хорошо, все будут удовлетворены… похоже.

— Ракеты! — бухнул Дозса, выругался и затараторил радиусы склонения и приблизительные векторы. Эти, должно быть, с «Коперника».

«Иуда-жрец, этого я и боялся… Значит, влияния Квика хватило, чтобы совратить экипаж честного Янигьяна».

— Ракеты! — Эти шли от «Альхазена». Одна, одна, одна и одна, пусковые установки помогли быстрее выпустить их.

— Капитан, — твердо сказала фон Мольтке. — Я не думаю полагать, что мы сумеем отразить такое стадо.

Простонала Гранвиль:

— Нет, столько рассчитываю, мы не можем. Mon perе…

В голосе Джоэль был металл:

— Мы можем достичь следующего маяка и повернуть внутрь, прежде чем они достигнут нас.

Бродерсен дернулся в своей привязи, когда вес вернулся.

— Нет, — буркнул он.

— Так мы неизвестно куда попадем.

— Знание попало в цель.

— Продолжайте.

Корабль набирал скорость. Дэниэлу казалось, что он видел, как Т-машина в своем безостановочном кружении вырастает перед ним. Снова вспыхнуло пламя, это Фрида отражала удары. А потом Солнце исчезло с экрана и звезды рассыпались совершенно новой ордой. Новое Солнце было не белым и не желтым, но кроваво-красным, как Центрум, но каким-то съежившимся и янтарным. Бурая под цветными полосами, в три раза больше Луны, какой ее видят с Земли, замерла планета. В пугающей близости кружил огромный радужный цилиндр.

Бродерсен позволил себе на мгновение погрузиться в ночь… которая взревела в ушах.

Снег падал вниз, убеляя землю вокруг башни в Торонто.

— Ну, — сказал Квик наконец, — с ними покончено.

— Вы уверены? — усомнился Макаров из удушающего облака дыма. У него не хватало научного образования, чтобы следить за всеми подробностями происходящего.

— Да, — сказал ему Квик. — Что бы ни было у них на уме, а у Бродерсена наверняка имелся какой-то план; но теперь я подозреваю, что они бежали случайным образом, пытаясь… максимизировать вероятность того, что они уцелеют — но как вообще можно оценить ее?.. Ничего. Они были вынуждены направиться в Ворота с той точки, возле которой оказались. С ними покончено, Макаров. Прошу прощения. С ними покончено, премьер Макаров. Как и с теми тысячами зондов, которые потратило человечество на поиски звездных троп. Можно забыть о них.

Макаров пригнул массивный корпус.

— Вы вполне уверены в этом?

— Да. Абсолютно. — Квик осел и прикрыл глаза, ощущая изнеможение.

— Ага, — пыхнул Макаров. — Хорошо, какое упрощение. Квик быстро поглядел на нею:

— Хм-м?

Не склонный к анализу, Макаров улыбнулся:

— Теперь в уравнении стало меньше на один множитель, и наверно самый неопределенный, понимаете?

«Понимаю: ты математически безграмотен», — подумал про себя Квик.

Он собрал силы. Цивилизованному человеку лучше держаться наравне с варварским полководцем.

— Хорошо. Мы допросим экипажи «Альхазена» и «Коперника», но они явно не слышали ничего неположенного. Теперь мы имеем возможность использовать «Ломоносов» для выполнения специального задания и получаем передышку.

— Нечего сидеть и пыхтеть, — предостерег Макаров. — Мы действуем в ярком свете новой ситуации. Во-первых, выделив наших главных помощников, следует послать «Ломоносов» к Колесу. Если не будет непредвиденных осложнений, они разделаются со всеми, кто там остался, включая группу Трокселла. Потом мы можем завершить наши приготовления. Согласны?

«Мне пришлось потратить целую бездну часов в муках над моральными осложнениями, — подумал Квик. — Но теперь наступает время, когда цивилизованный человек должен перейти к нападению вместе со всеми случайными союзниками… иначе он останется позади и не будет иметь права голоса на мирной конференции».

— Сэр, давайте отдохнем, а потом переговорим, но сейчас я склоняюсь к тому, что в принципе вы правы.