Мишель и Маша, или Да здравствует Нинель!

Начало записи:

«Ваше величе… (обрыв в некачественной магнитофонной записи, залитой шампанским)… где шведский король, мать его дивизию? Смылся король? Ладно, продолжаю… (обрыв)… интересовала нефть… (обрыв)… сбросили нас прямо на бетон заброшенного нижневартовского аэродрома, — там недалеко стоит памятник нефтянику в телогрейке и с факелом, местные жители называют этого идола Алешей… (обрыв)… и самолет тут же улетел, даже крыльями не помахал, — эти трахнутые футбольные тиффози очень спешили вернуться в Тель-Авив к футболу „Маккаби“

— «Манчестер Юнайтед». Мы с Машкой погасили парашюты и остались одни в этой нефтяной дыре — с лендровером, палаткой, провизией на полгода и всяческим экспедиционным барахлом… (обрыв)… там и сям посреди этой чахлой природы торчали первобытные нефтяные вышки. Лето — а холодно, белые ночи — а темно, низкое небо с черными облаками, из под земли рвутся газовые факелы, пыль нефтью воняет, с северного блядовитого океана дует пронзительный сквозняк… (обрыв)… ладно, по барабану… (обрыв)… Ну, что? Это Машка спрашивает: ну, что будем делать? Отвечаю: ставь мне выпивку, потом будем вместе ставить палатку, а в палатке я буду ставить тебе палку… (обрыв)… смеется: ну, дурак ты! У тебя одно на уме!.. (обрыв)… устраиваться. Не успели… (обрыв)… как появились аборигены… (обрыв)… конечно без хлеба-соли. Машка сразу в плач: Ну вот, допрыгались! Сейчас посмотрим, кто кому чего тут поставит! Я приказал ей заткнуться… (обрыв)… потому что взял за правило — никакого оружия, чтобы не было соблазна… (обрыв)… дорогих гостей, чтоб их черт побрал… (обрыв)… выставил перед собой на бетон, как пограничный столбик, бутылку чистого спирта… (обрыв)… вместо нагана держал в руке банку консервированных сосисок, но у самого, конечно, коленки дрожат и очко не железное. Двое — как видно, самые смелые, — остальные пугливо выглядывали из бывших ангаров по краям летного поля — неторопливо направились к нам. Первый, похожий на этого самого Алешу с факелом… (обрыв)… с похмелья… (обрыв)… угрюмый бугай под два метра, морда в синих шрамах, а в ухо вместо серьги ввинчен орден «Дружбы народов»… (обрыв)… чрезвычайно экзотично даже для аборигенов — перепачканная нефтью стеганная фуфайка-душегрейка, увешанная несметным количеством орденов и медалей, смазанные дегтем кирзовые сапоги, голубая папаха генерала морской авиации с позеленевшим крабом… (обрыв)… томат Калашникова… (обрыв)… похож на вождя местного племени

— как оказалось на самом деле, он являлся Вторым Секретарем Нефтяного Райкома — что-то вроде заместителя Первого, я в этой сложной иерархии «секов» до сих пор толком не разобрался — персек, вторсек, сексот, генсек, гомо… (обрыв)… звали его Тсинуммок… (обрыв)… любимая поговорка — «А мне все по барабану». Только потом, я узнал… (обрыв)… суеверные аборигены зеркальной страны иногда берут вторые, запасные имена или нарочно произносят и пишут (кто умеет писать) свои подлинные имена наоборот, справа налево, — эта нехитрая зашифровка применяется для того, чтобы жестокая богиня Нинель, которую они страшно боятся, не узнала их — кто такая Нинель… (обрыв)… о ней подробнее… (обрыв)… а второй… (обрыв)… одновременно толмач, денщик, адъютант и телохранитель нефтяного вождя — был гол, как сокол, ростом в метр с кепкой, с красной гвоздикой в этой самой кепке и с саблей на боку, которая волочилась за ним по взлетной полосе… (обрыв)… ножки тоненькие, но кушать хочется. Звали его Газгольдер. [3]

— Спроси у них, еханный бабай… (обрыв)… …ать их мать, откуда они, взялись, суки? С неба что ли свалились, ема-е? — приказал вождь Тсинуммок толмачу Газгольдеру, поигрывая автоматом и угрюмо взирая на пограничную бутылку огненной воды на бетонке.

(Вождь говорил по древнеросски, но я ничего тогда еще не понимал, хотя, конечно, смысл вопроса был прозрачнее самой прозрачнейшей огненной воды из отборной пшеницы.)

Толмач Газгольдер… (обрыв)… жадного взгляда от консервной банки с цветной соблазнительной этикеткой изображавшей а-ля натюрель баварские сосиски с горчицей… (обрыв)… спросил на очень плохом английском:

— Где взял, однако?

— Где, где… — ответил я. — В магазине купил.

— «Ишимская», однако? [4] — брезгливо спросил Газгольдер, указывая на бутылку огненной воды.

— Чистый спирт, — успокоил я.

Газгольдер что-то уважительно сказал вождю; я лишь уловил слово «медицинский».

Как вдруг из палатки появилась Машка с хлебом-солью и с вышиванными рушниками, и второй секретарь…

(Далее следуют сплошные обрывы, прерываемые древнеросским матом)…»