Мишель у Чертова источника

13

Старый пастух подмигнул и сказал:

– Уж не знаю, почему ты спрашиваешь меня об этом, парень, но… В день, когда должна была открыться ярмарка, – а в тот раз она те открылась! – французская армия взорвала остатки банкера. Могли бы получше выбрать день! Настоящий фейерверк, но удовольствия от него в наших краях никто не получил, скажу я вам. Вот какое было событие.

Мишелю показалось, что мысли у него в голове кружатся с бешеной скоростью, как на карусели. Понемногу он обрел уверенность. Срок, указанный похитителем Сильвии, объяснялся именно тем, что день открытия ярмарки был для него годовщиной, и он собирался эту годовщину отпраздновать на свой лад… И ничего хорошего это не предвещало. Папаше Ефрему было ужасно интересно, какое действие произвели его слова.

– Ну, это вы хотели узнать?

Мишель, погруженный в размышления, ответил не сразу.

– Угу… Да… В общем…

– Довольно странно, что ты, ведь ты не из местных, захотел узнать, что могло здесь произойти в день открытия ярмарки. Что это тебе взбрело в голову?

– Э-э… Ничего! Просто из любопытства!

Пастух не поверил, но настаивать не стал; уж слишком явно мальчик уклонялся от ответа.

– Ну, во всяком случае, что бы ни произошло, знайте, что на меня вы можете рассчитывать. Для Сержа я готов на все! До свиданья, молодые люди!

И панаша Ефрем снова ушел.

Оставшись одни, мальчики вернулись к нерешенной проблеме.

– Кажется, ты попал в точку! – заявил Артур. – От этой истории с годовщиной у меня просто мороз по коже!

– И не только у тебя! – отозвался Мишель. – Похоже, ни во что такое мы раньше не впутывались! Если мы ничего не предпримем… и бункер взорвется, будет много жертв, по крайней мере, в гарнизоне. А если мы предупредим военных, даже незаметно, начнутся какие-то действия, передвижении, наблюдения, это может встревожить похитителя. И человек, который мог додуматься до того, чтобы взорвать ракеты, не пощадит одной человеческой жизни! И тогда мы рискуем погубить Сильвию!

Они собирались сделать себе бутерброды и позавтракать, когда появился Мануэль в сопровождении господина Банона.

– Эй, гаджо! Вот вам еще один покупатель. Кажется, он попробовал сыр у мсье Дюмона… и захотел еще!

Мальчикам было трудно отвечать ему в том же веселом тоне.

– А где Сильвия? Ее нет дома? – продолжал цыган.

Артур объяснил. Мануэль почти не удивился.

– Надеюсь, она вернется вовремя, чтобы успеть к балу! – смеясь, воскликнул он. – Я уж как-нибудь исхитрюсь сбежать от лотереи хоть на один танец!

Потом цыган заявил, что ему хотелось бы заглянуть в сыроварню. Господин Банон присоединился к нему.

– Серж там просто чудеса творит, – сказал Мануэль.

Артур спустился впереди гостей по лестнице, ведущей в подвал. Они стояли на нижней площадке, когда лампа вдруг вспыхнула ярким светом – и стало темно.

– Ах, черт! – проворчал Артур. – Стойте, не двигайтесь, я поищу какой-нибудь другой выключатель.

Он плохо знал расположение подвала и продвигался ощупью. Обернувшись, мальчик не поверил своим глазам. В полной темноте горел огонек светлячка, на последней или предпоследней ступеньке лестницы.

Наконец ему удалось нащупать выключатель, зажглась другая лампа. Гости восторгались чистотой в сыроварне, устройством холодного погреба, который Серж делал своими руками от начала до конца, удивлялись количеству цедилок[7].

Артур выбрал сыры, завернул их в фольгу и, притворяясь рассеянным, выключил свет. Он поискал глазами «светлячка». На прежнем месте его не оказалось, но он горел теперь… совсем рядом с ним!

Включив свет, мальчик убедился, что Банон стоит как раз на том песте, где он перед тем заметил светящуюся точку. Артура охватило смешанное чувство возбуждения и тревоги. Он заставлял себя шутить, пока все трое поднимались из подвала, но не был уверен, удалось ли ему скрыть, как его лихорадит.

Мануэль и Банон не засиделись у них. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы не слушать, что говорится в доме, Артур проговорил:

– Если вы интересуетесь фосфоресцирующей краской, я знаю, где ее найти!

Даниель с Мишелем, удивленные и заинтересованные, уставились на него.

– Ну, и где же? – спросил Даниель, прекрасно понимая, что Артур ждет этого вопроса.

– В самом низу брючины господина Эдуарда Банона! – Он рассказал, как заметил в темноте «светлячка». – И на этот раз это не может быть светящейся краской Мануэля! Эго точно та самая, какой покрашены камешки на горе! Она видна только в темноте!

Мишель промолчал. Доказательство показалось ему слишком ненадежным. Во все же это кое о чем говорило… Тем более что он помнил Банона, с корзиной в руке, около того места, где подобрали Амалфею. В самом ли деле он искал малину и ежевику – может, скорее, сумку и ее содержимое?

Он уверял, что исцарапал руки, продираясь через колючие кусты.

Правда, и Дюмон тогда оказался поблизости в то же самое время…

– Послушаете, – сказал Мишель. – Возможно, мы и ошибаемся, Но все-таки попробуем проследить за этим Баноном. Увидим, как он себя ведет, нет ли чего странного… Если он держит Сильвию где-нибудь взаперти, должен же он иногда ее кормить?

– Это нелегко, старина. Мы не должны отсюда уходить! Если мы покажемся в деревне, он узнает, что мы не послушались! – возразил Даниель. – Может, это опасно для Сильвии?

– Совершенно согласен с тобой, Даниель, – сдался Мишель, – Но должен же быть какой-то способ действовать и остаться незамеченными!

Они разрабатывали один план за другие, но поначалу им не удавалось найти ничего подходящего.

Потом Мишель наконец придумал.

– Слушайте, – сказал он. – Надо сначала кое-что проверить. Если Банон сегодня утром похитил Сильвию, он должен был воспользоваться собственной машиной… Мы здесь не в городе, другую машину найти не так легко.

– Точно, и что дальше? – спросил Даниель.

– Мануэль и его брат смогут ним сказать, брал ли Банон свою машину…

– Но ты же не можешь пойти в деревню, чтобы спросить их об этом?

– Нет… Но я могу позвонить в кафе и попросить позвать Мануэля! Потому что у меня возникла еще одна идея! Сейчас узнаете!

Через несколько минут Мишель нашел номер телефона кафе и после довольно долгого ожидания услышал в трубке голос Мануэля.

Разговор оказался очень коротким.

Еще через полчаса на своих мопедах примчались Мануэль и его брат Роди.

Мануэль примирился с тем, что гаджо вынуждены утаить от него всю правду, и обещал помогать им, чем только может.

– Вот что, – сказал Мишель. – Мне надо занять место Роди. У меня такие же темные волосы. Если я оденусь в его вещи, возьму его кепку, умеренно измажу лицо ржавчиной – так, чтобы это не выглядело неестественным, – я, наверное, смогу сойти за него. Он пока останется здесь, с Даниелем и Артуром, и не будет показываться, если на ферму кто-то зайдет. А я стану из фургона наблюдать за Баноном.

– Не знаю, почему ты хочешь следить за Баноном, гаджо, – сказал Мануэль, – но мне и самому он не нравится… Взгляд у него нехороший!

Роди, слушая предложение Мишеля, во все глаза на него уставился. Но, поскольку старший брат без возражений согласился на подмену, Роди не стал задавать вопросов. После обмена вещами Мишель нахлобучил на голову кепку. Она оказалась ему великовата. Он сложил газетный лист, сунул в кепку и таким образом уменьшил ее размер. Потом собрал с прутьев немного ржавчины и старательно натерся. Стер перед зеркалом лишнее, и Мануэль расхохотался.

– Ну вот, теперь у меня два брата! Ну, пошли? Мишель с цыганом направились к деревне. Они сделали крюк, чтобы подъехать со стороны, противоположной долине. Мишель забрался в фургон и устроился у окна, спрятавшись за занавеской.

Отсюда прицеп Банона был хорошо виден.

– Ты в самом деле не можешь сказать мне, зачем тебе надо здесь сидеть? – спросил Мануэль.

– Нет, Мануэль, не могу. Это означало бы навлечь опасность на нескольких человек!

Цыган не настаивал.

Мишель не сводил глаз с прицепа. Вскоре он почувствовал странную усталость, вызванную волнением и потребностью действовать.

«И я ни в чем не уверен! – думал он. – Банон вполне может оказаться ни при чем! А если это не так, он, возможно, дождется ночи и только тогда отправится к Сильвии…»

Он старался отогнать мысль о том, что у похитителя могли быть сообщники, один или несколько. В таком случае, может быть, ему не следовало сегодня выходить из дома?

Он прождал больше двух часов и уже начал разрабатывать новый план, когда Банон наконец собрался уезжать. Мишель видел, как он выкатил велосипед, даже издали показавшийся Мишелю очень старым. У Мануэля были только мопеды – его и Роди. Не так-то просто будет ехать за Баноном!

Тот направился в сторону лощины.

Мишель, поколебавшись, решил следовать за ним на расстоянии, поскольку рассчитывал, что его примут за Роди. Потом, спохватившись, мальчик спросил Мануэля:

– Не мог бы ты поехать со мной? Вдвоем мы будем выглядеть менее подозрительно.

– Если тебе так нужно, гаджо, – просто ответил цыган.

Они выехали через несколько минут после отъезда Банона.

Тот катил неторопливо и не оборачиваясь. Вскоре он приблизился к дому Дюмона, замедлил ход, и Мишель испугался, что его увидят.

Лучшей маскировкой было выглядеть естественно. Мишель знаком показал Мануэлю, что следует прибавить скорость.

Оба промчались мимо дома Дюмона, когда Банон туда входил. Он бросил на них равнодушный взгляд и закрыл за собой дверь.

Мануэль и его спутник доехали до фермы. Артур, Даниель и Роди играли в карты.

– Ну что? – спросил Артур.

– Ничего… Пока что он у Дюмона!

Мануэль, наморщив лоб, смотрел на них и явно старался хоть что-нибудь понять.

– Послушайте, мальчики, – сказал он наконец. – Я не хочу лезть в ваши секреты, но мне показалось, что вы хотите знать, куда направляется Банон и что он делает. Это так?

– Да, Мануэль, – ответил Мишель.

– Хорошо… Так почему бы нам с Роди не выследить его? Нам это удобнее сделать, чем вам, нас он не заподозрит!

Мальчики задумались. Поскольку Мануэль не предлагает им выдать тайну, которую они вынуждены хранить, ничто не мешает им принять его помощь.

– Договорились, Мануэль. Но только не появляйтесь здесь слишком часто, – сказал Мишель, – Банон не должен знать, что мы проговорились!

– Да вы и не проговаривались, – возразил цыган.

– Тогда, наверное, мне надо вернуть Роди его одежду и кепку, – решил Мишель.

Переодевание занято всего несколько минут. Мануэль и Роди не стали задерживаться.

– Если что-нибудь узнаю, – сказал Мануэль, – я позвоню. Таким образом Банон не увидит меня у вашего дома!

И цыгане уехали.

Мальчики остались, наедине со своими проблемами. Но ненадолго. Вскоре явился папаша Ефрем – пришло время вечерней дойки.

– От Сильвии никаких новостей? – спросил пастух.

– Нет, мсье Ефрем! – ответил Артур.

– Говорите что угодно, – продолжал старик, – но здесь что-то не так! Сильвия чуть ли не тайком уезжает от Сержа – такого и представить себе нельзя. Что-то она вам не то наплела, черт возьми!

В конце концов он все же отправился на пастбище. Мальчики должны были прийти туда позже, чтобы забрать полным бидон.

На обратном пути пастух спросил:

– А знаете, что говорят в деревне?

Мишель вздрогнул. Если заговорили об исчезновении Сильвии, кто знает, не решит ли тот человек, что они проболтались?

– Знаете этого туриста, из прицепа?

– Да, это господин Банон.

– Банон… Ему бы больше подошло другое имя! Канон – вот как его следовало бы назвать, потому что по части выпивки ему нет равных!

До мальчиков не сразу дошел смысл его шутки.

Во многих провинциях этим словом до сих пор называют стакан вина.

Так значит, папаша Ефрем хотел сказать, что Банон опрокинул немало стаканов!

– Ну, короче, сегодня в кафе этот Банон строил из себя умника! Похоже, кто-то здесь хочет устроить всем сюрприз по случаю ярмарки… Что-то вроде фейерверка, как он сказал. И самое забавное, что он к тому же уверяет, будто знает, как сломала ногу Амалфея!

Мальчикам все же удалось скрыть смятение.

– Он еще что-нибудь говорил? – спросил Мишель.

– Точно нет! Другие пытались его разговорить, но он только хихикал и делал умное лицо. Как будто все знает, но никому ничего не скажет!

На ферме пастух не задержался. Как только он ушел, Мишель заявил:

– Теперь я уже вообще ничего не понимаю. Если бы Банон был тем, за кого мы его принимаем, он не стал бы вот так болтать в кафе!

– Ну… Может быть, он напился и перестал соображать, что говорит? – предположил Даниель.

– Или он всего-навсего сообщник, который начинает строить из себя невесть что, когда выпьет лишнего!

– Погодите! – воскликнул Мишель. – Преступник или сообщник, он, по крайней мере, знает одно: будет фейерверк! Значит, или он сам его устроит, или тот, кто собирается это сделать, ему об этом сказал!

– Гениальная догадка! – съязвил Артур.

– Нечего смеяться… Возможно, это означает, что автор замысла вынужден был сказать ему про фейерверк, не то Банон не стал бы ему помогать. Иначе говоря, Банон – тоже жертва обмана, ему самому рассказали какую-то фантастическую историю!

– Понимаю, – сказал Артур.

– И к тому же Банон в курсе передвижений коз, раз он знает, каким образом Амалфея сломала ногу!

– Это объяснило бы и пятно светящейся краски на его одежде. Он мог помогать тому, другому, размещать камни после того, как их покрасили, – предположил Даниель.

– Возможно, – задумчиво произнес Мишель. После короткого молчания он продолжил: – В этом случае он может не знать, что тот человек похитил Сильвию, чтобы не дать нам расстроить его планы!

– Если бы он узнал, может, согласился бы все рассказать нам?

– Да, но если он окажется настоящим сообщником, действующим сознательно, мы подвергнем Сильвию опасности, проболтавшись ему! – заметил Даниель.

Положение было не из легких. Мальчики ломали голову над тем, как им из него выбраться. Им казалось, что они топчутся в круге, а пытаясь из него выйти, натыкаются на стену: безопасность Сильвии.

– Но все-таки есть же хоть какое-то решение! – вздохнул Артур.

– Осторожно! – сказал Даниель. – Он здесь!

В самом деле, Банон вошел во двор, толкая рядом с собой велосипед.

– Зачем он сюда пришел?… – прошептал Мишель.