Мисс Фортуна

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

На следующее утро, после почти бессонной ночи, Николь бегло осмотрела холодильник. Его содержимое составляли кетчуп, горчица, соус с пряностями, заправка для салата и джем трех сортов. Морозилка зияла пустотой.

В шкафчиках дела обстояли не лучше, но там хотя бы нашлась консервная банка с куриным супом. Николь вылила ее содержимое в миску и поставила в микроволновую печь, а сама присела за кухонный стол с листком бумаги. Ей нужен план. Теперь ей нужно представить Девлину свои требования!

Николь сидела, держа ручку над бумагой, но слова не шли ей на ум. Попискивание микроволновки известило о том, что суп готов. Но Николь не шевельнулась. Через несколько минут она положила руки на стол и опустила на них голову.

Ей хотелось ребенка для своего отца.

Ей хотелось мужа для себя самой.

Ей хотелось любви.

Сколько бы она ни заявляла, что ее не испугает участь незамужней матери-одиночки, эта участь пугала ее. И очень сильно.

Но если сейчас позволить Девлину всегда поступать, как ему вздумается, сможет ли она потом сделать что-либо по-своему или хотя бы пойти на компромисс? Смогут ли они найти точки пересечения, научиться быть партнерами? Наверное, характер отношений внутри его семьи, когда родители не демонстрировали любовь по отношению друг другу, и привычен для него, но для нее — нет. Прежде Николь сама не понимала, как ей не хватает прикосновений, и только в последнюю пару недель она поняла, как это чудесно.

Но для него все это был только секс.

Микроволновка запищала еще чаще. Николь встала и тут же услышала шум подъезжающей машины. Неожиданно. Еще только половина восьмого, а Девлин уже готов наброситься на нее? Но, подойдя к окну и осторожно выглянув из-под занавески, Николь увидела небольшой грузовичок с надписью «Доставка еды на дом» на боку.

Худощавый парень в джинсах и футболке выпрыгнул из машины и обежал ее сзади. Николь видела, как он засунул руки в кузов и извлек оттуда белый контейнер из пенопласта, затем, захлопнув дверцу, побежал к входной двери и постучал.

— Доставка! — крикнул он.

Николь потуже затянула поясок халата и открыла дверь.

Мальчик вручил ей коробку.

— Доброе утро, — поздоровался он.

— Я не заказывала…

Он выхватил из кармана рубашки клочок бумаги и заглянул в него.

— Николь Прайс?

— Да, но…

— Завтрак подан. Приятного аппетита! — Парнишка улыбнулся и соскочил вниз по ступенькам крыльца.

— Подождите! Я схожу за чаевыми.

— Не стоит беспокоиться, мне уже все дали, — ответил он и, помахав, залез в машину.

Николь вернулась в дом и осторожно, как будто внутри могла быть взрывчатка, положила сверток на стол. Он источал запах чего-то необыкновенно вкусного. У Николь заурчало в животе, и она открыла крышку. Внутри оказался все еще теплый черничный кекс, омлет с беконом и авокадо и красивый апельсин, очищенный, поделенный на дольки и посыпанный сахарной пудрой. Под крышку была всунута записка, обернутая пластиком.

«Доброе утро, — прочла Николь. — Я почти каждое утро бегал мимо этой маленькой закусочной, ни разу не зайдя внутрь. А сегодня почему-то зашел. Я подумал, что у тебя дома, наверное, нечего есть. Девлин»

Николь удивленно глядела в записку. Никакого давления. Никаких требований.

Что это с ним произошло?

Она с аппетитом съела завтрак, затем вместо плана сражения написала список покупок и отправилась в магазин. Сегодня все-таки ее выходной, и есть время снова привести свой дом в порядок. Везде нужно вытереть пыль. Затем можно приняться за шторы для детской. И к тому же нужно как-то вывезти из особняка одежду и личные вещи.

Но чуть позже, когда Николь перетаскивала пакеты с продуктами из машины в дом, на ее подъездной дорожке остановились две машины: одна — Девлина, другая — блестящий черный «кадиллак», на бампере которого красовалась эмблема бюро проката. Николь не могла скрыться в доме и запереть дверь, потому что у нее в багажнике оставалось еще два пакета скоропортящихся продуктов, включая мороженое, поэтому она сделала вид, будто никого не замечает.

— Тебе помочь? — спросил Девлин, подойдя к ней.

— Спасибо. Я справлюсь. — Она краем глаза заметила, как элегантный, стройный мужчина вышел из «кадиллака» и направился к ним с черным кожаным портфелем в руках. Со стороны водительского-кресла вышел другой мужчина, дородный черноволосый, и направился вслед за напарником.

По облику первого мужчины можно было подумать, что он юрист. Специалист по заключению брачного договора, решила Николь. Но она не понимала, зачем для доставки одного документа требуются двое мужчин, разве что более крупный нужен для того, чтобы силой заставить ее подписать бумагу.

Николь попыталась подхватить одновременно два оставшихся в машине пакета, но не справилась.

Девлин молча взял у нее другой пакет и, захлопнув багажник, пошел вслед за ней. Николь отнесла пакет в дом, поставила его на пол в прихожей, затем вернулась за другим. Отобрав пакет у Девлина, она захлопнула дверь прямо перед его носом.

— Спасибо, — поблагодарила она изнутри.

— Николь… — Его голос звучал терпеливо, даже умоляюще.

Если бы он попросил прощения, сказал бы, что любит ее…

Николь с трудом дышала, чувствуя себя так, как будто ее грудь была наковальней.

— Я просто хочу тебе кое-что показать.

— Что?

— Открой на минутку. Ну, пожалуйста.

— Я не собираюсь ничего подписывать.

— И не надо. Просто хочу тебе кое-что показать.

Она не спеша вымыла руки, затем подошла к окну в гостиной и выглянула наружу. Поняв, что Девлин ее не видит, она постучала пальцем по стеклу.

— Ты что, думаешь, будто я собираюсь тебя похитить? — спросил Девлин, и Николь показалось, что его прежнее терпение начинает ему изменять.

— Ты хотел мне что-то показать.

Девлин дал знак двум прибывшим, которые стояли у подножия лестницы, и те подошли к нему. Придерживая портфель, адвокат расстегнул замок.

— Это мистер Соколов, с его стороны было очень любезно прилететь сюда из Филадельфии, чтобы ты смогла выбрать из того, что он предложит.

В кейсе находилось примерно пятьдесят обручальных колец, большей частью с бриллиантами, хотя среди них было несколько и с сапфирами, и с другими камнями, названий которых она не знала. Значит, здоровый парень был охраной? Николь боялась даже представить общую стоимость всех колец.

— Какое хочешь? — спросил Девлин.

К горлу Николь подступил горячий ком. Я хочу, чтобы мне сделали предложение. Хочу услышать твое обещание всегда быть рядом со мной!

Кольцо ее не волновало, хотя она и не могла отвести глаз от квадратного бриллианта в окружении сапфировых лепестков.

— Это неважно.

Мистер Соколов даже глазом не моргнул, словно ему каждый день приходилось иметь дело с такими упрямыми покупателями.

— Как это неважно? — переспросил Девлин. — Значит, мне выбирать? — Она не ответила, и Девлин некоторое время размышлял над кейсом, почесывая себе подбородок. Девлин так и не побрился, и в последний раз, когда Николь коснулась его лица, она почувствовала, что его борода из колючей стала мягкой.

— Лично мне нравится вот это, — заявил Девлин, вынимая кольцо с огромным бриллиантом в диковинной оправе.

— Прекрасный выбор, сэр, — отозвался мистер Соколов. — Пять карат. Платина. Отличное качество.

— Пять карат? Ты что, с ума сошел? — ужаснулась Николь. — Не хочу пять карат. Это… слишком шикарно. Это не мое.

Она видела улыбку Девлина в ответ на ее слова, легкую довольную улыбку. Он смутил Николь, чего, судя по всему, и добивался.

— Николь, скажи мне все-таки, какое из них тебе нравится.

— Если бы ты хоть сколько-нибудь знал меня, не стал бы спрашивать. — Она резким движением задернула занавески.

Николь понимала, что ведет себя как избалованная девчонка, но раз Девлин — консерватор со старомодными взглядами, привыкший вести себя таким же образом, то почему же он не понимает, что розы, свечи… и нежные слова нужны ей не меньше, чем любой другой женщине, а может быть, даже и больше. Ведь Николь ждет от него ребенка, да и отношения им пришлось строить не в привычной последовательности. Ей не хотелось самой выбирать себе кольцо, по крайней мере не раньше, чем он сделает ей предложение, а она даст свое согласие.

Через некоторое время она выглянула в щель между занавесками и увидела, что мужчины спустились с крыльца и направляются к «кадиллаку». В тот момент, когда Девлин поглядел в сторону дома, она, сделав шаг назад, скрылась из виду. Затем она услышала, как заводили машину: ювелир уехал. А Девлин тем временем поднялся по ступенькам крыльца и уселся на качели. Несколько раз Николь выглядывала в окно: он по-прежнему сидел на качелях, то потихоньку раскачиваясь, то склонив голову и закрыв глаза, как будто спал. Его разбудил с топотом взбежавший на крыльцо Аламо, золотистый ретривер соседки, и они несколько минут играли. Ну конечно, Аламо — компанейский пес, всех любит…

Около пяти часов приехал разносчик пиццы, одну он передал Николь, другую взял себе Девлин.

Примерно через час Девлин постучал в дверь.

— Можно воспользоваться твоей ванной? — спросил он.

Николь открыла дверь и впустила его. Девлин кивнул, направился прямиком в ванную, вышел оттуда через несколько минут, еще раз кивнул, решительным шагом приблизился к выходу и, хлопнув дверью, вышел из дому.

Николь потрясло внезапно нахлынувшее чувство вины.

Весь день она только и делала, что высматривала Девлина в окно и постоянно удерживала себя от того, чтобы, выйдя из дому, усесться к нему на колени.

Уже стемнело, а Девлин все еще сидел на качелях.

Наконец он постучал в окно, пожелал ей спокойной ночи и уехал. Через двадцать-минут раздался телефонный звонок.

— Я сегодня чудесно провел время, тебе не кажется? — спросил Девлин.

Николь улыбнулась.

— Отдых на любителя. — Она немного подождала, но он ничего не отвечал. — Ты так ничего и не сделал по работе?

— Без компьютера я как без рук.

— Готова поспорить, что теперь ты всю ночь будешь наверстывать упущенное.

— Николь!

— Да…

— Как ты думаешь, у нас получится со всем этим разобраться?

— Надеюсь, что да.

— Непохоже, что ты на меня злишься. Я не понимаю, почему ты не здесь, со мной, и не пытаешься разрядить обстановку.

Его замешательство придало ей сил. Ему надо побыть одному, без нее. Вместе они бы стали заниматься любовью, а ему нужно подумать совершенно о другом. С сексом у них все в порядке! Николь надеялась, что он будет по ней скучать не меньше, чем она по нему.

— Жаль, что ты не понимаешь главного, — произнесла Николь, теребя бахрому одной из диванных подушек. — Спокойного тебе сна!

Он долго молчал в трубку.

— Ты забрала свой цветок. — Голос прозвучал так обреченно, как будто Девлин был сломлен этим поступком и никакой надежды у него больше не оставалось. — Доброй ночи, мисс Фортуна.

Николь повесила трубку на рычаг, и ее глаза наполнились слезами. Не слишком ли она была сурова к Девлину? К ним обоим? К их будущему? Но разве она не имеет права ожидать большего, чем у нее есть?

Она сильно устала, поэтому сразу заснула, а Девлин не появился на следующее утро и не заехал к ней на работу в обеденный перерыв. Вернувшись домой после смены, Николь обнаружила, что ее подъездная дорожка пуста.

На следующий день повторилось то же самое. Николь не знала, что и подумать. Неужели с ним что-то случилось? Звонить ей не хотелось, и она поехала в особняк.

В доме горел свет. Николь увидела, что кто-то расхаживает по большой комнате, и предположила, что это Девлин. Она проехала мимо до ближайшего разворота и повернула обратно.

По крайней мере, с ним все в порядке.

На следующий день, когда Николь приехала на прием к своей акушерке, Девлин уже сидел там у кабинета врача. Пока Николь отмечалась у стойки, он подошел и сел рядом. До этого он перелистывал какой-то журнал для родителей, но, увидев ее, сразу отложил его сторону и больше за него не брался.

Николь улыбнулась ему; она была искренне рада его видеть, но ее одолевали сомнения. Почему он исчез на два дня?

— Привет, — поздоровалась она.

— Как-ты себя чувствуешь? — спросил он.

Она ничего не могла определить по его тону.

— Хорошо. А ты как?

— Ничего.

Он что, сердится? Или сдался? Прошу тебя, не сдавайся.

Открылась дверь кабинета, и оттуда вышла женщина, которая вот-вот должна была родить. Она несла перед собой свой живот, прижав одну руку к пояснице, а в другой руке сжимала ладошку идущего за ней вприпрыжку карапуза.

— Николь, входите! — Дженни, ассистентка доктора, придерживая дверь, пригласила ее войти. Девлин вошел следом.

Николь встала на весы, и Дженни радостно сообщила ей вес, затем измерила ей давление, после чего пригласила Николь лечь на смотровой стол.

— Снимите юбку и укройтесь покрывалом. Доктор подойдет через несколько минут.

Николь сняла юбку и сбросила туфли. На ней были те самые фиолетовые трусики, которые он держал в руках в тот первый вечер, когда она осталась в особняке. Николь специально выбрала их, надеясь, что он придет, увидит и вспомнит тот момент.

Покосившись на Девлина, она увидела, что тот заинтересованно смотрит на ее ноги, и не спеша забралась на стол.

— Ты не дашь мне покрывало?

Девлин встал и, развернув бумажное покрывало, положил его на колени Николь. Затем оперся о стол, расположив локти по бокам Николь.

— Ты побрился, — сказал она, поняв, почему он выглядит как-то по-другому сегодня.

— Ну да.

— Зачем?

— Пора было!

— Потому что пора возвращаться домой, к работе?

— Потому что мой месячный эксперимент завершился.

Тут открылась дверь, и в кабинет вошла пожилая женщина в белом халате.

— Вы, должно быть, папа, — предположила она, протянув Девлину руку. — Я доктор Сэксон.

— Девлин Кэмпбэлл.

Они обменялись рукопожатиями, затем доктор села на табурет и открыла карту Николь.

— Вес в норме. Давление превосходное. На что-нибудь жалуетесь?

Отец моего ребенка не любит меня!

— Нет.

Последовал обычный осмотр со стетоскопом и измерением живота. Девлин, по-видимому, был потрясен: он сидел молча, даже не моргая. Доктор Сэксон прослушивала сердцебиение плода, и в комнате раздавался быстрый мерный звук. Девлин слегка побледнел и схватил Николь за руку.

— Поразительно, не правда ли? — улыбнулась доктор. — Никогда не устаю слушать этот звук. Она вынула другой прибор, поднесла его ближе, затем откинула покрывало и выдавила на живот Николь немного геля. — Смотрите на экран.

— Мы не хотим знать пол ребенка, — поспешно отозвалась Николь.

— Говори за себя, — уточнил Девлин.

— Ой-ой-ой. Я всякий раз это слышу, — сказала доктор Сэксон. — Может, мне выйти и дать вам разобраться в своих желаниях?

Николь посмотрела Девлину в глаза. Спустя мгновение он решительно ответил:

— Нет. Пусть будет так, как хочет моя жена.

Это показалось Николь огромной победой, тем более что он впервые назвал ее женой!

— Хорошо. Я не могу гарантировать, что вы не увидите того, что может выдать тайну, сами понимаете, но я постараюсь изо всех сил.

Она поместила датчик на живот Николь и начала потихоньку водить по нему круговыми движениями, время от времени прижимая его сильнее и делая снимок за снимком. Девлин завороженно смотрел на экран, крепко сжимая руку Николь в своей.

— Вы чувствовали толчки ребенка? — спросила доктор.

— Да. Небольшие.

Доктор Сэксон взглянула на Девлина.

— А вы их?

Он отрицательно покачал головой.

— Возможно, надо еще немножко подождать. Труднее всего почувствовать самые первые. Хорошо. — Она убрала продолговатый зонд и протянула Николь кусок ткани, чтобы вытереться. — Вот, полюбуйтесь!

Она показала им фотографии, отмечая каждую часть тела. Пальчики на руках и ножках. Позвоночный столб. Красивая маленькая головка. Ручки и ножки плотно сжаты. Пупочный канатик, поддерживающий жизнь малыша. Глаза Николь невольно увлажнились.

— Он великолепно выглядит, — сказал Девлин.

— Она, — возразила Николь, вытирая глаза. Доктор только рассмеялась, затем вручила Девлину листок, на котором были распечатаны фотографии.

— Хорошенько обо мне заботься, папочка! — улыбнулась женщина. — До свидания! До встречи через месяц.

За доктором закрылась дверь. В кабинете воцарилась тишина. Девлин все еще не находил слов. Она протянула руку со словами:

— Можно мне еще раз взглянуть?

Николь обвела пальцами крошечные контуры на снимках.

— Смотри, — с улыбкой произнесла она, — у нее твой нос.

Девлин не рассмеялся этой шутке. Вместо этого он долго глядел в глаза Николь.

— Мне надо идти, — сказал он наконец.

Николь окликнула его; он даже не обернулся.

Ошеломленная и немного испуганная, она слезла со стола, прижав к себе покрывало и листок с копиями ультразвуковых фотографий. Кажется, наступил критический момент в ее жизни. Раньше поведение Девлина никогда не отличалось непредсказуемостью, но в последнее время он удивлял ее все чаще и чаще.

Николь не могла взять в толк, что означает его неожиданный уход.

Она оделась, записалась на следующий раз и поехала на работу.

— Малыш, возможно, мы с тобой остались вдвоем, — сказал она, обращаясь к снимкам и проглотив комок в горле, — и нам надо начинать привыкать к этой мысли.