Мисс хочет приключений?

4

После долгого перелета Сонда чувствовала себя совершенно разбитой. Ноги из-за долгого сидения не гнулись, спина превратилась в вопросительный знак и ужасно болела. В самый раз было поспать часиков десять, но сначала съесть что-нибудь питательное — желудок ворчал и требовал завтрака, обеда и ужина одновременно.

Однако Кэрри явно не был настроен на отдых и потребление пищи. Он шел впереди — перед глазами Сонды мелькал его рюкзак — и насвистывал себе под нос какую-то веселую песенку. Казалось, присутствия Сонды, вяло плетущейся позади него, он совершенно не замечает.

С того момента, как они встретились, Кэрри не обмолвился с ней ни словом. Точнее, он лишь коротко, комментировал события, которые должны произойти, и говорил Сонде, что она должна делать, — отдавал приказания. Сонде ничего не оставалось, как смириться с таким поведением спутника. Заводить разговор первой ей не хотелось. Вдруг он подумает, что она навязывается. Но в глубине души она была огорчена и обижена его поведением.

Да, конечно, она сама напросилась в эту поездку. И способ был не лучший. Настоящий шантаж. Правда, Кэрри мог бы сменить гнев на милость и относиться побережнее к усталой спутнице… Но, видимо, это не входило в его планы.

Как выяснилось, джентльменом Кэрри тоже не был. Чемодан, который Сонда взяла с собой, ей пришлось тащить самостоятельно. А он, надо сказать, был не из легких. Несколько теплых свитеров, две пары кроссовок, носки, футболки, джинсы, джинсовые бриджи, куртка, зубная щетка, тюбик «Колгейт», шампунь, мыло, дезодорант и прочее изрядно оттягивали не привыкшие к такому весу руки Сонды.

Но самое страшное заключалось в том, что Сонда совершенно не знала, когда неутомимый ковбой с рюкзаком соизволит сделать остановку. Внутренний голос подсказывал ей, что этот тип может пройти бодрым шагом еще очень много миль, и никакая остановка ему не понадобится. А что будет с ней? Это его совершенно не волновало. Ну и пусть! — решила Сонда. Она не попросит его остановиться, будет идти, пока есть силы.

А сил становилось все меньше и меньше. Сонда с самого начала подозревала, что Кэрри не остановится в отеле. И подозрения ее оправдались. Она надеялась, что местом их отдыха станет какой-нибудь небольшой домик, который хозяева сдают по дешевке. Но когда все возможные домики остались позади, Сонда поняла, что у Кэрри и на этот счет другие соображения. Теперь оставалось только догадываться, где Кэрри собирается устроить стоянку.

Виды, которыми хотела полюбоваться Сонда, оказались не таким уж привлекательными. Ей представлялось, что Мадагаскар — огромный зеленый остров с щебечущими птицами и веселыми, радушными людьми. С людьми они практически не общались, а зелени оказалось не так уж и много. То тут, то там виднелись отдельные группы деревьев, которые прерывались целыми вырубленными площадями. Очевидно, деревья у малагасийцев были расходным материалом, который они не очень-то экономили. Местами попадалась выжженная земля, приводившая Сонду в недоумение, — неужели на острове так часто бывает засуха?

Впереди, за очередным выжженным пространством показалась деревушка. Сердце Сонды радостно застучало — наконец-то. Теперь она поняла план Кэрри — он решил остановиться в местной деревне. Сейчас девушка обрадовалась бы любому месту, где можно наконец посидеть и поесть. О сне она уже и не мечтала.

Сонда подготовила себя к последнему броску, сознавая, что сил у нее хватит лишь на то, чтобы дойти до благословенной деревни. Перед глазами уже прыгали блестящие точки, с каждой минутой все увеличивающиеся и мешающие видеть, что происходит впереди. А впереди по-прежнему маячил рюкзак Кэрри, бодрого и веселого.

Свободной от чемодана рукой Сонда вытирала пот, постоянно выступавший на лбу. Ее футболка, вся вымокшая от пота, прилипала к телу, но переодеть ее она не могла — пришлось бы на время остановиться. А догонять потом Кэрри было равносильно самоубийству — на это ушли бы последние силы Сонды.

Показались первые деревенские домики. Сонда представила себе, с каким наслаждением она опустится на стул или на пол — уже не важно. Но Кэрри продолжал бодро идти вперед, словно вовсе и не собирался останавливаться. Сонда переложила чемодан в другую руку. За последние пять минут она сделала это уже четыре раза. Правда, легче ее вещи от этого не становились.

Деревня оказалась маленькой, и они прошли ее быстро. Надежда Сонды отдохнуть уплыла вместе с последними деревенскими лачугами, оставшимися у нее за спиной. Сонда впала в отчаянье.

Ей хотелось закричать Кэрри, чтобы он остановился и позволил ей отдохнуть. Но гордость помешала ей это сделать. Ей не хотелось выглядеть в его глазах ребенком, который попросил то, с чем не может справиться. Хотя в глубине души она понимала, что все обстоит именно так. Но признаваться в этом себе, а уж тем более Кэрри, который тут же обрушит на нее миллион колючих насмешек, она не собиралась.

За выжженной землей, обрамлявшей деревню, виднелась зеленая стена леса, пока еще не тронутого пожарами. Неужели Кэрри собирается вести ее через лес?

У Сонды подогнулись колени, и только силой воли она удержала себя от падения. Она едва может ковылять по ровной дороге, но лес… Он точно доконает ее! Что же делать?

Сонда прокляла свое упрямство, свою глупость, свою гордость. И зачем только она увязалась с ним на этот проклятый Мадагаскар?! Ведь Кэрри предупреждал ее… Она не слушала — ей ведь так хотелось приключений! Да какие же это приключения? — чуть не плача, подумала Сонда. Бежать с огромным чемоданом в руке следом за мужчиной, который совершенно о тебе не думает, — это больше похоже на мазохизм, а не на увлекательную поездку.

Кэрри даже не думал поворачиваться в ее сторону. Отстанет она, заблудится, умрет от перегрузки — ему на это совершенно наплевать. Сама виновата, продолжала пилить себя Сонда. Знала, с кем едешь…

Взглядом, полным ненависти, она уставилась на рюкзак Кэрри, покачивающийся впереди как маятник. Если бы от ее взгляда рюкзак мог загореться! Тогда Кэрри пришлось бы остановиться, чтобы затушить его, а Сонда могла бы отдохнуть в это время… Глупые фантазии! Не видать ей отдыха как своих ушей — Кэрри делает все, чтобы она умерла от голода и усталости! Все, чтобы Сонда пожалела о том, что пустилась с ним в это путешествие. Так ей и надо!

Внезапно Сонда почувствовала, что ее голова куда-то уплывает, и вместо одного рюкзака Кэрри перед ее глазами закачались два… Руки расслабились, выпустив чемодан, ноги подкосились, а тело, ставшее неожиданно таким легким, распласталось на дороге. Кажется, так теряют сознание… — только и успела подумать Сонда, растворяясь в жарком малагасийском воздухе…

Кэрри услышал позади себя звук падения. Наверное, она уронила чемодан. Сама виновата — не за чем было тащить с собой столько шмоток. Предупреждал ведь, что поездка — не простая прогулка. Он обернулся, ожидая увидеть ее взгляд, переполненный злостью, который всю дорогу жег ему спину.

— Ничего себе! — Кэрри даже присвистнул от удивления.

Чего-чего, а лежавшего на земле тела Сонды он точно не ожидал увидеть. Кэрри наклонился над ней и пощупал пульс. Жить будет. Кажется, она потеряла сознание от усталости. Он убрал с ее лба волосы, склеенные потом, и на мгновение залюбовался красивым лицом. Точеное, нежное… Не то, что у него — все в шрамах и ссадинах.

Кэрри провел по ее лицу ладонью, словно желая узнать, какова на ощупь кожа этой девушки. Гладкая и упругая, как лепесток только что распустившегося цветка. Восхитительного цветка — какой-нибудь лилии или магнолии… Веки Сонды затрепетали, и Кэрри тут же отдернул руку. Не хватало еще, чтобы она пришла в себя и застала его за этим занятием! Тогда клеймо соблазнителя ему обеспечено…

Кэрри снял со спины рюкзак — друга и верного помощника. Это хранилище цвета хаки было весьма удобным в путешествиях — рюкзак вмещал в себя массу всяких полезных и нужных вещей, умудряясь при этом не оттягивать плечи. Его лямки были снабжены мягкими подушечками из особой материи, которые позволяли плечам не слишком уставать даже при сильных нагрузках, и смягчали трение, неизбежное при ходьбе.

Как это он не догадался взять с собой флакончик с нашатырем? Но не мог же он предположить, что эта самовлюбленная мисс рухнет без сознания в самом начале пути! Могла бы остановить его, сказать, что ей необходим отдых.

Почему она этого не сделала? — размышлял Кэрри, перерывая рюкзак в поисках аптечки. Наверное, он так застращал ее своими условиями, что она не решилась к нему обратиться. Хотя, она не похожа на нерешительного человека — добилась же, чего хотела, приехала сюда. Лучше бы осталась со своим женихом. Тогда у Кэрри было бы одной головной болью меньше!

Нашатыря, как и предполагал Кэрри, в аптечке не оказалось. Зато нашлось не менее эффективное средство — жуткая смесь красного перца, спирта и морских водорослей. Она и мертвого поднимет! Кэрри делал ее самостоятельно по рецепту одного из старых друзей, которого не видел уже много лет, с тех пор как… Лучше не вспоминать об этом.

Он отвинтил крышку от небольшой стеклянной бутыли, приподнял голову Сонды и влил ей в рот несколько капель жидкости.

Через несколько секунд Сонда вскочила и, выпучив глаза, завертелась на месте как юла, пытаясь выплюнуть страшную гадость, которой ее только что напоили. Кэрри не удержался и закатился от смеха, гладя на пируэты, которые Сонда выписывала вокруг него.

— Очень смешно! — закричала на него Сонда, перестав отплевываться. — Отравить меня решили?!

— Ну что вы, — изобразил Кэрри полную невинность. — Просто привел вас в чувство.

— Сначала довели до бесчувственного состояния, а потом напоили какой-то гадостью! Будто я не знаю, что у вас на уме! Вы решили издеваться надо мной, потому что не можете смириться с тем, что я поехала с вами!

— Ну будет, будет, — попытался успокоить ее Кэрри. Хотя доля правды в ее словах все-таки есть. — У меня такого и в мыслях не было. Если бы я знал, что вы настолько устали… Но вы ведь не просили меня остановиться, шли за мной следом. Я же не телепат, в конце концов.

— Вы даже не оглядывались! Вам было наплевать, иду я за вами или уже отстала и заблудилась!

— Неправда! Повернулся же я, когда вы упали!

Как можно разговаривать с таким типом? Он все равно ничего не поймет. Сонда в изнеможении опустилась на чемодан. Дальше она не в состоянии ступить ни шагу. Ноги окаменели, превратились в два здоровых булыжника. Если так пойдет дальше, то она целиком превратится в статую и к Эрику ее отправят в коробке…

— Что будем делать? — поинтересовался у нее Кэрри. — Путешествие только началось, а вы уже сдулись, как лопнувший шарик. Предлагаете мне нести вас на руках?

— Еще чего! — огрызнулась Сонда. — Я не доверю вам нести себя!

Она обречено поднялась с чемодана. Встать и идти было, пожалуй, легче, чем выносить его насмешки. Но, Господи, сколько она сможет пройти еще?!

— Вы можете идти сами? Отлично! — Кэрри упаковал аптечку и с легкостью закинул рюкзак на плечи, так, словно это был не огромный рюкзак, а маленькая дамская сумочка. — Тогда — в путь.

Сонда от обиды, усталости и голода готова была расплакаться, но насмешливый взгляд Кэрри удерживал ее от окончательного признания своей беспомощности. Она наклонилась за чемоданом, но Кэрри опередил ее, взявшись за черную кожаную ручку раньше.

— Успеете еще понести. Надеюсь, в нем не только косметика — в лесу она вам вряд ли понадобится.

Сонда вспыхнула, но решила промолчать. Пусть издевается, главное, что теперь ей не придется тащить эту тяжесть. Ее руки обрели желанную свободу, да и ногам стало легче без дополнительной нагрузки. Она чувствовала себя куда лучше, чем раньше. То ли от того зелья, которое залил в нее Кэрри, то ли потому, что ее руки уже не были заняты тяжелым чемоданом.

Так или иначе, но теперь ей уже не хотелось испепелить взглядом ненавистный рюкзак цвета хаки, маячащий перед глазами. Через несколько минут она с удивлением заметила, что Кэрри сбавил шаг.

Желтое яблоко солнца закатилось за верхушки деревьев. Жара, всю дорогу досаждавшая Сонде, спала, и девушка с облегчением ощутила дыхание прохладного вечера. Кэрри, игравший в молчанку, наконец заговорил, и его глухой голос разбил завораживающую тишину дикого леса.

— Уже вечереет. До захода солнца осталось совсем не много времени. У меня здесь было когда-то свое место, где я часто останавливался. Надеюсь, что не ошибся и мы идем по правильному пути.

Я тоже надеюсь! — подумала Сонда. — И еще надеюсь, что мы поедим. Мысли, как назло, в голову лезли самые аппетитные. Сонда вспомнила о том, как совсем недавно они с Хэтти сидели в «Макдональдсе» и уплетали самые вкусные на свете булочки с котлетами, салатом и маринованными огурчиками…

Сейчас ей казалось, что Хэтти, «Макдональдс», Эрик — все это было в другой жизни, когда-то давно… Земля, заросшая деревьями и кустарниками, Кэрри, идущий впереди со своим рюкзаком, — вот ее настоящее, а прошлое осталось лишь в памяти. И теперь Сонда даже сомневалась в том, что когда-нибудь вернется к нему.

— У вас есть теплая одежда? — прервал ее размышления Кэрри.

Он говорил, не оборачиваясь, поэтому Сонде не слишком хотелось отвечать. Она привыкла разговаривать с людьми, которые смотрят ей в глаза, а отвечать спине было как-то дико.

— Сонда, вы опять упали в обморок? — не замедлила последовать насмешка, иголкой впившаяся в Сонду.

— Да, у меня есть теплая одежда.

— Тогда почему вы не отвечаете? Спите на ходу?

— Просто не привыкла разговаривать со спиной собеседника.

— Ну знаете… Не могу же я идти к вам лицом.

— Всю дорогу молчали, как окунь, а теперь вам поговорить захотелось, — проворчала Сонда.

— Между прочим, о вас беспокоюсь.

Кэрри уже жалел о том, что начал разговор. После их встречи в кафетерии он поклялся себе, что не перекинется с ней и парой фраз не по делу. Но она шла позади, такая уставшая и измученная, что Кэрри захотелось ободрить ее хотя бы словом.

Напрасно… Видно, женщин, вроде этой Сонды Тальбот, ничем не проймешь. Холодная, как Северный полюс, злая, как барракуда. Ходячий мешок желчи. Интересно, со своим женихом она такая же «ласковая»? Тогда их семейное счастье явно не будет долгим, если до этого вообще дойдет…

Деревья расступились, и перед глазами Сонды возникло зеленое блюдце лесного озера. Вначале она подумала, что зеленым озеро кажется из-за окружающих его деревьев, но, подойдя поближе, поняла, что не деревья, а водоросли, покачивающиеся в глубине, придают воде такой удивительный малахитовый оттенок.

Послышался пронзительный птичий крик. Сонда вздрогнула от неожиданности. На одном из больших валунов, лежащих в озере, сидела птица с длинной-предлинной, как у страуса, шеей.

— Не бойтесь, — успокоил ее Кэрри. — Это — Анинга.

— Кто? — удивилась Сонда.

— Анинга. Малагасийцы называют ее птицей-змеей из-за ее длинной шеи.

— Да, шея у нее — страус позавидует, — согласилась Сонда, с некоторым уважением взглянув на Кэрри.

Надо же, а он неплохо разбирается в местной живности. Она вновь посмотрела на птицу. Анинга слетела с валуна и опустила голову в малахитовую воду. Тело, оставшееся над водой, содрогнулось, и вскоре над поверхностью воды змеей взметнулась длинная шея. Птица вытянула шею вверх, как-то подобралась, а потом вновь расслабилась, позволив шее принять прежнее положение.

— Рыбу глотает, — прокомментировал Кэрри. — Сейчас полезет обратно на валун — сушить перья.

— Но водяным птицам ведь не нужно сушить перья… — вспомнила Сонда.

— Анинге — нужно, — убежденно возразил Кэрри. — В отличие от других, ее перья намокают. Ну что, Сонда, могу вас поздравить.

— С чем это? — Сонда оторвала взгляд от птицы-Анинги и перевела его на Кэрри.

— Мы пришли.

— Как пришли? — опешила Сонда. — Мы что, остановимся в озере?

— Нет, — улыбнулся Кэрри, — сейчас мы обойдем озеро и устроимся на другом берегу. Видите, — он показал рукой на валун, возвышающийся рядом с деревьями, — там отличное место для стоянки.

Сонда с облегчением вздохнула. Неужели настал конец ее мучениям, и она сможет отдохнуть? Ей с трудом верилось в это — день, проведенный в походе, казался бесконечным.

«Отличное место», на которое ей указал Кэрри, не представляло собой ничего особенного. Огромный валун, камни да парочка кустарников — только и всего.

Но у Кэрри на этот счет, видимо, были другие соображения. Он поставил чемодан Сонды на землю и начал распаковывать рюкзак, извлекая из него самые разнообразные вещи.

Сонда рухнула на землю и прижалась спиной к холодному камню. Наконец-то. Ноги гудели так, будто она совершила марафонский забег. То, что она чувствовала после перелета, меркло по сравнению с теперешними ощущениями — в теле не было ни одного мускула, ни одного сустава, который бы не переполняла тягучая боль. Сейчас ей хотелось только одного — заснуть и больше не просыпаться. Сонда блаженно сомкнула глаза, но Кэрри тут же позвал ее:

— Эй, Сонда!

— В чем дело? — раздраженно отозвалась она. Неужели он не даст ей спокойно посидеть?

— Не спите. Во-первых, на вас сырая футболка, а вы уселись на землю и прислонились к холодному камню. Я не собираюсь возиться с вами, когда вы подхватите воспаление легких. Переоденьтесь. Во-вторых, вам нужно поесть — подкрепить силы. В-третьих, мне нужна ваша помощь. Скоро стемнеет, а у нас нет дров для костра.

Какие дрова?! Сонда хотела сказать ему, что заснет сейчас и без еды, и без костра, в сырой футболке прямо на земле. Но передумала — в конце концов, его доводы были вполне разумны. К тому же холодный камень дал о себе знать — Сонда почувствовала легкий озноб.

Она оторвала тяжелое тело от валуна и нехотя полезла в чемодан. Толстый серый свитер с большим воротником — именно то, что ей сейчас нужно. Окинув взглядом выглаженные топики и бриджи, Сонда усмехнулась — только сейчас она осознала нерациональность своих сборов. Надо было поинтересоваться, что брать с собой, у Кэрри, а она не сделала этого, опьяненная своей тогдашней победой…

Сонда зашла за валун, стащила с себя все еще влажную от пота футболку, натянула топик, а сверху — теплый шерстяной свитер. Хорошо хоть его она догадалась взять с собой! От озера тянуло свежестью. Зажав в руке футболку, Сонда подошла к воде. Малахитовая пелена дрогнула — почти у кромки воды скользнула серебристая рыбина. Интересно, такую же съела на ужин птица-змея Анинга?

Кэрри все еще разбирал рюкзак. Сонда удивилась тому, как много вещей вмещал в себя этот зеленый увалень. Рядом с ним лежали примус, фонарь, хлеб, консервные банки, ножи, топор, два спальных мешка, одеяла, — а он был лишь наполовину пуст.

— Он что у вас — бездонный? — удивленно спросила она Кэрри.

— Вроде того. — Кэрри поднял голову, прочел удивление в глазах Сонды и, удовлетворившись, снова нырнул в рюкзак. — Даже ваш чемодан можно сделать бездонным, если знать, как правильно укладывать вещи.

— Ну извините, — надулась Сонда. — В походах я не была, а вы мне ничего не объяснили. Поэтому — что есть, то есть.

— Ладно, не обижайтесь. — Кэрри вновь вынырнул из рюкзака. На этот раз в его взгляде скользнуло что-то похожее на сочувствие. — Вы ведь и не спрашивали.

Через полчаса рядом с валуном была раскинута небольшая палатка, в которой уместились два спальника и одеяла. Кэрри оценивающе взглянул на произведение своего искусства и удовлетворенно покачал головой.

— Что ж. Теперь нам есть, где спать. Остался костер. Пора идти за дровами.

Последние лучики солнца над лесом уже догорели. Поэтому вторую ходку за дровами пришлось делать при свете фонаря. Сонда, памятуя о том, с какой «внимательностью» Кэрри следил за ней по дороге, старалась не отставать от него ни на шаг. Заблудиться в этом лесу, одной, ночью? Никогда! По сторонам раздавались подозрительные шумы — кто-то постоянно прыгал с ветки на ветку, кто-то шушукался на соседнем дереве. Сонда была не из пугливых, но все же ей стало не по себе.

Вдруг ее взгляд встретился с чьими-то огромными, печально-отрешенными глазами, светящимися в кустах. Сонда встала как вкопанная, не в силах осмыслить это жуткое зрелище. Кто это? Она хотела позвать Кэрри, но язык не слушался ее — он словно прилип к гортани. Вдруг что-то неведомое коснулось ее руки, и Сонда закричала.

— Это всего лишь я. Не стоит так пугаться. — Свет фонаря резко ударил ей в лицо.

— Господи, Кэрри… — Сонда облегченно вздохнула. — Там, в кустах, чьи-то огромные глаза.

Луч фонаря скользнул по разросшейся вокруг зелени, пополз вверх по стволу дерева, испещренного какими-то крупными белыми точками, и остановился на обладателе огромных отрешенных глаз. Маленькое существо с темной шерсткой и круглыми ушами уставилось на них своим печально-любопытным взглядом.

— Э! Да вам повезло, мисс, — улыбнулся Кэрри. — Таких, как он, осталось очень мало…

— Ай-ай? — спросила Сонда, вспомнив об исчезающем виде лемуров.

— Он самый, — кивнул Кэрри. — А вы-то откуда знаете?

— Догадалась, — пожала плечами Сонда. — Честно говоря, из всех обитателей Мадагаскара я знаю только этого. Да и то понаслышке. А что за белые точки по всей коре?

— Ай-ай выискивает под корой личинки насекомых — это его любимое лакомство. Он их выковыривает пальцем из-под коры. Видите, какой у него палец?

Сонда пригляделась к зверьку: действительно, один из пальцев ай-ая напоминал длинную спицу. Только, в отличие от обычной спицы, гигантский палец сгибался, позволяя зверьку проворно выискивать в древесной коре излюбленное лакомство.

— Малагасийцы убивают этих зверюшек, как только увидят: по их преданиям ай-ай — злой дух, приносящий несчастье. Пойдемте, — поторопил ее Кэрри. — Не будем мешать зверьку питаться. К тому же нам самим стоит что-нибудь съесть.

— Надеюсь, не древесные личинки? — ехидно спросила Сонда.

— Там видно будет. Но если есть особые пожелания…

Кэрри разжег костер довольно быстро. Как давно он не занимался такими вещами! Но талант, как говорится, не пропьешь… Он открыл две банки с консервированным супом из тунца и переложил содержимое в жестяной котелок. Вешая котелок над огнем, он краем глаза наблюдал за Сондой, которая тщетно пыталась растереть покрасневшие, разбитые непривычно долгой ходьбой, ноги.

Да, походили они на славу — даже у него ноги отваливались. И все же, надо отдать ей должное, — она держится молодцом. Ни нытья, ни лишних вопросов — все, как обещала.

После этой «прогулки» Кэрри даже перестал на нее злиться. В принципе, она оказалась неплохой спутницей. Если бы не ее высокомерие… Но с этим, видно, ничего не поделаешь. Таков характер — и не Кэрри его менять. И все же надо ей помочь — иначе ее ноги к завтрашнему дню превратятся в две огромные мозоли.

Кэрри перемешал содержимое котелка и залез в аптечку — кожаный мешок, из которого он уже извлекал сегодня нечто, «подбодрившее» Сонду.

— Натрите ноги этим. — Он протянул ей баночку с мазью ядовито-желтого цвета.

— Что это? — Сонда с опаской посмотрела вначале на мазь, потом на Кэрри. — После этого у меня ноги будет жечь так же, как рот сегодня днем?

— Какая вы недоверчивая! — Кэрри положил баночку на землю, рядом с Сондой. — Не хотите — не берите. Только ноги у вас завтра будут похожи на два шарика. Да не бойтесь вы, она не жжет. Просто снимет опухоли и боль — ноги будут, как у младенца.

Сонда недоверчиво покосилась на баночку, потом взяла ее в руки и поднесла к носу.

— Ну и запах!

— Не хотите — как хотите.

Кэрри потянулся за баночкой, но Сонда задержала ее в своей руке.

— Ладно, попробую.

— Так-то лучше.

Сонда, все еще не веря в чудодейственную силу мази, обладающей жутким цветом и не менее жутким запахом, медленно и осторожно начала втирать ее в ноющие ступни. Ну, если этот Кэрри опять решил над ней посмеяться… Однако ничего страшного не произошло. Ноги не обожгло, на них не появились волдыри, но и боль слабее не стала.

Кэрри спиной поймал ее вопросительный взгляд:

— Подождите немного. Примерно через полчаса вам станет лучше.

— Спасибо, — выдавила из себя Сонда. Оставалось только верить ему на слово.

Она надела синие вязаные носки с медвежатами и почувствовала запах еды. Желудок, скукожившийся и сжавшийся за день, тут же напомнил о себе. Последний раз она ела в самолете…

— Что на ужин? — поинтересовалась она.

— Суп с тунцом, — не поворачиваясь от костра, ответил он. — Но вы, кажется, говорили что-то насчет личинок…

— Беру свои слова обратно.

Тяготы дня были позади, и Сонда, расслабившаяся и разомлевшая от пламени костра, почувствовала, что ее неприязнь к Кэрри потихоньку улетучивается. Она не могла относиться к этому человеку однозначно: временами он ужасно раздражал ее, временами просто выводил из себя, но в иные моменты…

Сонда вспомнила, что она почувствовала к Кэрри, когда он одевался у нее дома. Тогда ей было наплевать на его наглость, едкие фразы и остальные неприятные качества… Она думала только о том… Но сейчас, как и в тот момент, она запретила себе думать об этой возможной стороне их отношений. Хотя… скорее невозможной…

— О чем думаете?

Сонда справилась с охватившим ее смущением. Она не ожидала такого вопроса именно в этот момент. Что, если бы она набралась смелости и сказала ему правду? Девушка подняла глаза и встретилась с темным взглядом своего спутника.

— Вы так хорошо знаете Мадагаскар, — нашлась Сонда. — Что вас связывает с этим островом? Если, конечно, вопрос не из области «лишних»…

— Совсем нет. Я расскажу вам. Только давайте сначала поедим. Я страшно проголодался. Не сомневаюсь, что и вы тоже.

Кэрри снял котелок с огня и вытащил из распотрошенного рюкзака завернутые в газету ложки. Одну он протянул Сонде.

— Приступайте.

— Спасибо.

Это было уже второе спасибо, которое Кэрри слышал из ее уст. Пора заводить книжечку и записывать, усмехнулся он про себя.

Сонда схватила ложку и, забыв обо всех правилах этикета, набросилась на горячий суп. Все булочки «Макдональдса» померкли рядом с этим восхитительным супом из тунца. Ей казалось, что она не ела уже несколько дней.

Кэрри с интересом наблюдал за Сондой. Как же она проголодалась! Он и не думал, что девица, привыкшая к дорогим и вкусным блюдам, так набросится на суп из какого-то тунца! Да, голод — не тетка… А по дороге она ни разу не заикнулась о том, что хочет есть. Гордячка Сонда! — улыбнулся Кэрри.

Сонда готова была опустошить содержимое всего котелка, но вовремя вспомнила о том, что рядом сидит голодный Кэрри. Сделав над собой немыслимое усилие, она отложила ложку в сторону и посмотрела на мужчину.

— Большое спасибо. Было очень вкусно.

— На здоровье. — Кэрри увидел голодный огонек, сверкнувший у нее в глазах, и оценил ее заботу. — Вы уверены, что больше не хотите? Я мог бы ограничиться и половиной того, что вы оставили.

— Благодарю вас. Я действительно больше не хочу.

Кэрри не стал настаивать, но ему было приятно, что Сонда отказывается от еды ради него. Не такая уж она эгоистичная, какой кажется на первый взгляд. Или хочет казаться? Кэрри быстро проглотил оставшийся суп и вымыл котелок в озере.

— Вы спрашивали, откуда я так хорошо знаю Мадагаскар. Все очень просто. У меня был друг он занимался наукой, изучал вымирающие и редкие виды животных. Он частенько и подолгу останавливался на Мадагаскаре — здесь прекрасная почва для такого рода исследований. А я — молодой и увлекающийся — путешествовал с ним…

— Вы говорите — «был друг». А где он сейчас? — полюбопытствовала Сонда.

— Не знаю, — помрачнел Кэрри. — Мы разошлись далеко не хорошими друзьями. Увы, не все супруги сохраняют нормальные отношения после развода… И вообще, — глянул он на Сонду исподлобья, — нам пора спать. Или вы не устали за день? — усмехнулся он.

— Хорошо, — проигнорировала насмешку Сонда.

У нее слипались глаза, поэтому даже самым интересным историям на свете она бы предпочла сон.

Кэрри выделил ей спальник, теплое одеяло и пожелал спокойной ночи. Сонда почувствовала, что боль в ногах практически исчезла, благодаря чудодейственной мази, но сказать об этом Кэрри не успела, потому что, оказавшись в теплом спальном мешке, моментально уснула.

Кэрри еще долго ворочался в своем спальнике. Сон не шел, несмотря на усталость. Его часто мучила бессонница, и он мог полночи, а то и целую ночь не смыкать глаз.

Сегодня он надеялся заснуть — все-таки денек выдался не из легких, — но убежать от бессонницы не так-то просто. Он долго думал о том, чем закончится путешествие и какие неприятности навлечет на него присутствие Сонды.

Правда, девушка изо всех сил старалась не вызвать его недовольства, но обстоятельства могут сложиться самым непредсказуемым образом. Лучше уж об этом не думать… Сегодня он чувствовал к ней симпатию и даже уважение. Она упала в обморок от усталости и жары, но не сдалась и пошла дальше…

Интересно, что она сказала своему жениху? Какую историю сочинила? И что вообще представляет собой ее жених? Наверняка какой-нибудь затюканный паренек, который терпеливо сносит ее насмешки…

Хотя, Кэрри, как ни старался, не мог представить Сонду рядом с затюканным пареньком. Слишком уж она яркая. Во всех отношениях: и внешне, и внутренне. Правда, лучше бы ее внутренней яркости было поменьше. Или выражалась бы она в чем-то другом…

Не поймешь эту Сонду. То она — настоящий айсберг, ни малейшего признака душевной теплоты. То — наивная девчонка, которая готова поверить всему, что ей скажут. То — вулкан, извергающий пламя дикой и совершенно необоснованной злости… То… Глаза Кэрри закрылись, и он наконец отправился в путешествие по сказочной стране снов…