Миссия к звездам

ПРОЦЕСС

Лес дышал, нежась под яркими лучами далекого солнца. Он сразу же обратил внимание на садящийся звездолет, пронзивший разреженные верхние слои атмосферы. Но присущая всему живому инстинктивная враждебность ко всему чужому не сразу переросла в тревогу.

Могучий и обширный, Лес раскинулся на десятки тысяч квадратных миль, опираясь на множество корней, которые переплетались между собой под землей, и тихо раскачивая миллионами крон под дуновениями легкого ветерка. А дальше, среди холмов и гор и вдоль чуть ли не бесконечного морского берега протянулись другие леса, столь же могучие и обширные.

С незапамятных времен Лес охранял эту землю от какой-то неясной опасности. Что это за опасность, только теперь он постепенно начал припоминать. Да, тогда тоже с неба спустились корабли. Сейчас Лес не мог точно припомнить, каким образом ему удалось в тот раз отразить нападение пришельцев, но он знал наверняка: защищаться придется.

По мере того, как Лес все отчетливее осознавал приближение корабля, уже мчавшегося над ним в серо-красном небе, его листья шептали друг другу истории о былых сражениях, случившихся в незапамятные времена, — и выигранных. Стволы раскачивались в мерном потоке мыслей, и в такт им, совсем незаметно, заколыхались несущие ветви.

Вскоре это колыхание охватило весь Лес. Возник глухой шум. Сначала почти незаметный, вроде легкого ветерка, медленно пронесшийся сквозь вечно зеленую листву узкой долины. Но постепенно он зазвучал громче.

Звук уже требовал материализации. Он стал всеохватывающим. И весь Лес уже ходил ходуном от охватившей его враждебности, дожидаясь спуска корабля с неба.

Ждать слишком долго не пришлось.

Корабль изменил курс и устремился к земле. Теперь стало ясно, что его скорость и размеры оказались значительно больше, чем Лес предполагал первоначально. Спланировав вниз, к ближайшим деревьям, корабль стремительно понесся по касательной, ничуть не заботясь о кронах деревьев. Трещали кусты, ломались ветки, целые деревья были вырваны с корнем, словно они были игрушечными и ничего не весили.

Корабль продолжал свой спуск, продираясь сквозь пронзительно вопивший и стонавший Лес. Наконец он тяжело вдавился в землю в двух милях от первой снесенной им кроны, оставив позади себя просеку поваленных и сломанных деревьев — полосу уничтожения, а ведь именно уничтожение (Лес внезапно вспомнил это) и случилось тогда, в прошлом. Покалеченные деревья содрогались, трепеща листвой в лучах солнца.

Лес начал отсекать от себя поврежденные массивы, оттянув оттуда сок и уняв озноб. Позднее Лес посадит в этих местах новые побеги — на месте уничтоженных, но теперь он смирился с мучительной частичной смертью.

Страх смешивался с гневом. Лес стойко терпел чужой корабль, стоявший на сломанных деревьях, ощущая его вес той своей частью, что была еще жива. Он чувствовал холод и твердость металлической обшивки, и его страх, как и гнев, еще более усилился.

Мысли шепотом проносились по сенсорным каналам. «Послушай, — говорил он себе, — где-то во мне скрыто какое-то воспоминание. Воспоминание о давно случившемся событии — прибытии сюда других подобных кораблей».

Но это воспоминание никак не желало всплывать из глубин памяти. В напряжении, все еще чувствуя неуверенность, Лес готовился совершить свою первую атаку — он начал обволакивать корабль.

Давным-давно Лес узнал, что мощный рост может служить нападением. Когда-то он вовсе не был таким громадным, как сейчас. Но однажды он вдруг обнаружил, что по соседству с ним растет еще один лес, во всем похожий на него.

Два бурно разраставшихся лесных массива, два колосса переплетенных между собой корней, медленно и осторожно приближались друг к другу, с изумлением взирая на аналогичную себе жизненную форму, существовавшую, наверное, все это время, и к этому удивлению примешивалась опаска. Приблизившись, они соприкоснулись — и началась схватка, которая продлилась не один год.

В течение этой продолжительной борьбы жизнь в центральных массивах практически прекратилась. На деревьях перестали расти новые ветки, а на старых листья уплотнились — в силу необходимости, — растянув на все более продолжительный период времени свой жизненный цикл. Медленно удлинялись корни под землей, и все силы Леса были брошены на этот процесс постоянной защиты и нападения.

За ночь воздвигались целые стены из деревьев. Огромные корни ввинчивались в землю, прогрызали многокилометровые туннели, разрушая скалы, пробиваясь сквозь породы, выстраивая барьер из живого дерева на пути приближающегося леса-чужака. Внизу, у поверхности земли, этот барьер превращался в узкую, шириной с милю, полосу деревьев, стоявших чуть ли не впритык. И на этой фазе схватка наконец завершилась. Лес смирился с неприступностью преграды, созданной его врагом.

Позднее он начал сражение, чтобы остановить еще один лес, уже с другой стороны, где тот его атаковал.

Образовались границы территории, и эта демаркационная линия выглядела столь же естественно, как и огромный океан на юге или ледник на севере, лежавший, не тая, круглый год на горных вершинах.

Как когда-то во время схватки с соседями, наш Лес всю свою силу направил на приближающийся корабль. Деревья стремительно росли вверх — со скоростью один фут в несколько минут. Лианы взбирались по деревьям и набрасывались на корабль, захлестывая его сверху, а затем, обежав всю металлическую обшивку, сомкнулись с деревьями на противоположной стороне. Корни этих деревьев вгрызались глубоко в землю и в скалистые породы, которые превращались в своеобразный якорь, поднять который был не в состоянии ни один корабль. Стволы деревьев утолщились, а лианы превратились в огромные толстые канаты.

Когда свет первого дня померк и наступили сумерки, корабль оказался погребенным под тысячью тонн Леса, скрытый листвой, настолько густой, что под ней невозможно было ничего увидеть.

Наступило время для заключительной фазы атаки.

Вскоре после наступления темноты крошечные корни начали елозить по днищу корабля. Они были бесконечно маленькими, столь маленькими, что в своей начальной стадии их толщина составляла всего лишь несколько десятков атомов в диаметре; столь маленькими, что такой твердый на вид металл обшивки был чуть ли не вакуумом для них; столь невероятно маленькими, что они без всякого труда просачивались сквозь твердую сталь.

И как раз теперь — словно корабль специально дожидался этой атаки, — он предпринял ответные действия. Металлический корпус начал разогреваться, постепенно раскалившись докрасна. Ничего другого и не требовалось. Крошечные корни скорчились и погибли. Постепенно, по мере того как испепеляющий жар достиг больших по размерам корней, сгорели и они.

Из сотен отверстий в корпусе корабля изверглось ослепительное пламя, и сначала лианы, а затем деревья начали гореть. Но это не было бушующим огнем неконтролируемого пожара, язычки пламени не прыгали с одного дерева на другое во всесокрушающей ярости. Давным-давно Лес научился тушить пожары от молний или самовозгорания. Дел-то всего — направить соки в пораженный район. Чем зеленее было дерево, тем больше сока, а значит, тем труднее было устоять и разгуляться пламени.

Лес сразу и не мог припомнить, доводилось ли ему когда-либо сталкиваться с пожаром, который мог вот так прорываться в полосу деревьев, несмотря на то, что каждое из них буквально исходило капающим из трещин коры соком.

Но пожару это удалось. Он не был похож на остальные — это было не просто пламя, но энергия. Ему не нужны были деревья, чтобы поддерживать себя; энергия, питавшая его, заключалась в нем самом.

Лес осознал этот факт — и включилась ассоциативная память. Он четко и безошибочно вспомнил, каким образом в незапамятные времена избавил себя и планету от подобного корабля.

Лес начал отступать от звездолета, оставляя после себя остатки деревьев и кустов, с помощью которых пытался уничтожить чужеродную структуру. По мере того как драгоценный сок впитывался в те деревья, которым предстояло стать вторым щитом обороны, пламя разгоралось все ярче и ярче, а огонь стал столь ослепительно сверкающим, что все вокруг было залито сверхъестественнымсветом.

Лишь спустя некоторое время Лес понял, что огненные лучи больше не вырываются из корабля и что красные язычки пламени и остатки дыма исходят, как при обычном пожаре, только от горящего леса.

И это тоже соответствовало воспоминаниям о том, что случилось в прошлом.

Лихорадочно, но без особой радости Лес перешел к осуществлению того, что, как он теперь осознал, являлось единственным способом избавиться от пришельца. Лихорадочно — потому что он с ужасом понял, что огонь звездолета способен уничтожить все деревья. А без особой радости — потому что во время защитных действий ему придется страдать от энергетических ожогов, и эта энергия лишь ненамного будет слабее пламени, только что вырывавшегося из отверстий в обшивке корабля.

Десятки тысяч корней начали расти в направлении скалистых и почвенных массивов, не ощутивших на себе воздействия инопланетного корабля. Крошечные корни, дрожащие от злобы и нетерпения, проникали в рудные породы и благодаря сложному осмотическому процессу извлекли крупицы чистого металла из первоначально нечистой руды. Эти крупицы были почти столь же микроскопических размеров, что и те корешки, с помощью которых Лес совсем недавно пытался проникнуть сквозь металлическую обшивку корабля, но достаточно маленькими, чтобы растительный сок начал разносить их через лабиринт своих больших по размерам корней.

Сначала по этим каналам двигались тысячи частичек, но вскоре — уже миллионы. И хотя каждая из них сама по себе была совсем крошечной, почва, где они оказались выброшенными на поверхность, заискрилась в свете умирающего пожарища. Когда солнце этого мира поднялось над горизонтом, серебристым сиянием было охвачено уже все пространство вокруг корабля на сотню футов.

Только во второй половине дня звездолет начал реагировать вторично. Раскрылось двенадцать шлюзов, и из них вылетело двенадцать аппаратов. Приземлившись, они принялись собирать серебристый порошок. Специальные насосы всасывали крошечную пыль. Работа велась с величайшей осторожностью, и за час до наступления темноты они успели собрать более двенадцати тонн тончайше распыленного урана-235.

После прихода ночи все двуногие существа исчезли внутри судна. Задраили шлюзы, а потом длинная торпеда медленно приподнялась над землей и устремилась в верхние слои атмосферы, еще освещаемые солнцем.

О том, что ситуация изменилась, Лесу сообщили корни, глубоко заведенные под корабль, когда внезапно уменьшилось на них давление. Лишь спустя несколько часов Лес решил, что враг и в самом деле убрался. И прошло еще несколько часов, прежде чем до него дошло, что вокруг полно урановой пыли, которую необходимо куда-то убрать, чтобы не попадать под действие радиации.

Случившееся затем происшествие было вызвано одной простой причиной. Поскольку Лес извлекал радиоактивные частицы из различных скал, то, чтобы избавиться от них, ему надо было просто вернуть их снова в ближайшие урановые породы, и желательно того типа, что лучше всего поглощали радиоактивность. Для Леса все это выглядело проще пареной репы.

Спустя час после начала осуществления этого плана грянул взрыв, и ядерный гриб вознесся над планетой.

Он поразил столь огромную площадь, что это было выше понимания Леса. Он не мог ни видеть, ни слышать этого силуэта — посланца смерти. Но и того, что он чувствовал, было достаточно. Образовавшийся ураган смел с лица земли растительность на многие квадратные мили. Адский жар и радиация привели к возникновению пожаров, которые всего за несколько часов опустошили все вокруг.

Страх медленно отступал — после того как Лес вспомнил, что все это уже было. Но гораздо более отчетливо, чем этот всплеск памяти, перед ним начала вырисовываться картина того, что может произойти в результате всех этих событий… И их характер.

На рассвете последующего дня Лес начал атаку. Жертвой его стал лес, который согласно ошибочным воспоминаниям Леса вторгся на его изначальную территорию.

Серия последовательных атомных взрывов раздалась вдоль всей границы, разделявшей двух великанов. Барьер из деревьев, служивший второму лесу внешней защитой, рухнул, снесенный следовавшими друг за другом взрывами энергии, которой ничто не в силах было противостоять.

Враг, следуя обычной защитной тактике, направил туда свои резервы сока. Когда он полностью переключился на постройку нового барьера, снова начали рваться бомбы. В результате взрывов были уничтожены его главные резервы сока. И, поскольку он перестал понимать, что происходит, то, начиная с этого момента, был обречен.

В «ничейную зону», куда были сброшены бомбы, Лес выдвинул множество отростков-корней. Всякое сопротивление сметалось атомной бомбардировкой. Спустя месяц с небольшим колоссальным взрывом был уничтожен центральный массив деревьев, обладавший разумом. И это был конец схватки.

Лесу понадобилось несколько месяцев, чтобы прорасти на территории поверженного врага, выкорчевать погибшие корни, повалить деревья, теперь беззащитные, и утвердить свое полное господство на этой земле, чего уже никто не мог оспорить.

Как только Лес выполнил эту задачу, он тут же в ярости набросился на соседа с другой стороны. Снова он использовал во время атаки атомные бомбы, пытаясь в пламени огня уничтожить своего противника.

Но его атака захлебнулась, встретив равный ему по силам атомный контрудар!

Знание об атомных взрывах просочилось через барьер переплетенных между собой корней.

И оба чудовища почти истребили друг друга. Они превратились в искалеченные существа, которые вновь начали восстанавливать былую мощь медленным, мучительным приращением своих массивов. С годами воспоминание об этом событии стерлось из памяти. Впрочем, это уже мало что значило. К этому времени зачастили корабли. И даже если бы Лес вспомнил о них, он в любом случае не смог бы производить атомные взрывы в присутствии какого-нибудь корабля.

Ведь единственный способ заставить корабли покинуть планету — окружить каждый из них тончайшей радиоактивной пылью. Тогда звездолет втягивал в себя всю эту пыль, после чего стремительно улетал.

Стало так легко одерживать победы.