Миссия попаданца

Глава 4 Спорное возмездие

Миссия попаданца

Глава 4. Спорное возмездие.

— Что это за ловушки? — спросил я.

— Магический инструмент, способный оказать ментальное воздействие на человека, обездвижив его на некоторое время, — пояснил Захар.

— На континенте такие может делать только один артефактор — Фаллис, обитающий в Сухом Трище, — добавила Эртана.

— Верно, — с уважением посмотрел на ректоров Уопсон. — И я уверен, что убийство произошло приблизительно так: Пэрти каким-то образом подсунула Вертису ловушку, он в нее попал, после чего оставалось снять с него защитный амулет и впустить в дом Никселя. Ну а дальше все и так понятно.

— Но это ненадежно, — возразила Эртана. — Ловушка может и не сработать.

— Ну почему, — вмешался Захар. — можно использовать ручную активацию. Два связанных инструмента — ловушка и активатор. Девка кладет ловушку перед Вертисом: «Милый посмотри, пожалуйста на этот амулетик!» — Проф изобразил голосом дурочку. — И когда тот сосредотачивается на артефакте, эта крыса у него за спиной активирует его связанным инструментом.

— Точно, я думаю, так и было, — с восхищением посмотрел на Профа Уопсон.

— А как же ментальная защита амулета Вертиса? — удивился я.

— Ментальная атака из ловушки строится на усилении внимания жертвы, — пояснил Проф. — Талант артефактора — это прежде всего умение сосредотачиваться на маленьком объекте, буквально уходить в него всем своим вниманием. Вот ловушка и цепляет мага за это внимание. Это совсем не то же самое, когда, к примеру, тебя менталист атакует в лоб. Защитный амулет, если бы мог говорить, сказал бы в ответ на претензию, почему он, дескать, не сработал, не защитил, что-нибудь типа: «Ну а что вы хотите! Как я могу вас защитить, если вы буквально голову в пасть к зверю засовываете!» Защитные инструменты лучше всего работают, когда их хозяева ведут себя осторожно. А работа артефактора редко когда содержит в себе осторожность, если он лезет внутрь магического инструмента.

— Но я не понимаю, если эта Пэрти, как вы говорите, любила моего сына, то как она могла так с ним поступить, — недоуменно развела руки Фелози.

— Обида! Элементарная женская обида, — пожал я плечами. — Вертис сильно обидел ее своим пренебрежением. А обиженная женщина может иногда очень жестоко отомстить. Тебе Фелози, наверное обидно будет это услышать, но Вертис с девушками вел себя как мудак, за что и поплатился. Увы, но это бич красивых людей обоего пола. Красота очень сильно портит людей. Не подумайте, что я оправдываю Пэрти, но мне понятны мотивы ее поступка. Если, конечно, здесь нет чего-то еще. Ладно, давайте думать, как нам схватить эту сучку и побеседовать с ней по душам.

— Я знаю, — сказал Уопсон. — Одна моя знакомая поделилась со мной секретом, что Пэрти недавно завела себе любовника. Видно спать с жабой ей не особенно приятно, поэтому она решила перехватывать немного удовольствия на стороне. Вот и ездит она в некий салон красоты, где есть потайная комнатка для свиданий. И в этот же салон в то же самое время всегда приходит один смазливенький студентик. Вот они и наводят друг другу красоту между ног. Наверное, делают укладку лобковых волос, — хихикнул артефактор. — Знакомая говорит, что в этой комнатке отличная звукоизоляция: хоть во весь голос ори во время оргазма — никто не услышит.

— Адрес? — спросил Ульен.

— Я дам адрес своей знакомой, а она уже наведет вас, — ответил Уопсон.

— Отлично! — сказал Фурлет. — Уопсон, ты же понимаешь, что для тебя будет лучше, если сохранишь в тайне наш визит. Мы отсюда уедем и хрен кто нас найдет, а тебе еще здесь жить!

— Я все понимаю, — быстро сказал артефактор, склонив голову и подняв руки ладонями вперед. Кстати, всякие признаки опьянения у него улетучились еще в самом начале разговора.

— Ну тогда мы поехали, — улыбнулся я.

— Извини… те, — вдруг спохватился Уопсон и тут же запнулся, а потом неуверенно спросил меня: — А вы Светлану все-таки нашли?

— Да, сидит дома и ждет нас на ужин, — кивнул я.

— А… ее…

— Видеть ее пока нежелательно — у нее тело сильно изуродовано.

— Кто? Как?

— Последние годы в Мерифиле бывал? — спросил Проф.

— Два года назад по делам к вам приезжал.

— Студентку Альтинею видел?

— Ха, да кто же ее… ЧТО?!!

— Альти попала в руки маньяка, который ее в клочья порвал. Света сейчас находится в ее теле, довольно быстро его восстанавливает, но любоваться им пока рано.

— А Альти?

— Для нас для всех она фактически умерла, — вздохнул Проф. — Ее душа забилась в дальний угол и дрожит от страха, боясь выглянуть наружу. Только Свете и удается с ней общаться.

— И где эта мразь⁈

— Сынок главного пирата в Юго-Западном море.

— Когда отплываем?!! — решительно рубанул Уопсон под дружный смех.

— Минимум через полгода — слишком много подготовки.

— Я в деле!!! — рявкнул артефактор.

Очередной день ничегонеделанья оказался похож на предыдущие — мы просто ничего не делали! Работа была только у Фурлета и Ульена — они готовили ловушку для Пэрти, а все остальные прятались по домам и придумывали себе занятия самостоятельно. Ректоры наши занимались языком древних. Миля упражнялся с холодным оружием — он наконец-то начал расти и Фурлет с Ульеном взяли шефство над его физическим развитием, нагружая заданиями на время своего отсутствия. Фелози подружилась с местными берками, приютившими нас у себя, и погрузилась в их повседневную жизнь. Света по-прежнему все свои магические силы тратила на восстановление тела, а физические — на гимнастику. Я же почитывал книжонки по артефакторике, которые мне подбросил Уопсон. Да, тут уж ничего не поделаешь — придется продолжать дело Вертиса!

Мы со Светой только что вернулись из бани. Она забралась с ногами на кровать и разглядывала меня, расхаживающего голышом по комнате.

— Ну и как я тебе в качестве телепата? — спросил я и покрутил своим тазом. — Опа! Опа! Это что! Я могу еще и восьмерки крутить — смотри, хоба, хоба, хоба. А чёрт! Перестало получаться.

— Это потому что твой телепатический инструмент стремительно теряет гибкость, — рассмеялась Света. — Ему уже надоело телепаться.

— Да уж, я совсем забыл за три года, каково это, когда из тебя торчит ломик.

— Извини, дорогой, но моя гостиная пока не готова встречать твоего гостя! — продолжала веселиться любимая. — Она у меня все еще на капитальном ремонте.

— Ничего, три года ждал — подожду еще месяц-другой, — спокойно пробормотал я.

— Ладно, одевайся, Аполлон ты мой, сходим к нашим ректорам в гости. Хоть немного позанимаемся языком.

— Языком? Мы будем что-то лизать?

— Размечтался! С моими обломками зубов не боишься остаться без телепата?

— Ой, ты поаккуратнее с образами, а то он от испуга вдвое укоротился. Кстати, ты хоть в курсе, кем был Аполлон?

— Конечно, богом света.

— Или богом Светы?

— Ну так я тебя и назвала моим Аполлоном!

Наконец Фурлет и Ульен объявили, что ловушка для Пэрти готова и можно выдвигаться. Встал вопрос: надо ли ехать Свете и Миле? На это Фурлет выдал следующий аргумент:

— Королю надо учиться разбираться в сложных ситуациях, поэтому Миля поедет с нами, а Свете там делать нечего — пусть занимается своим телом. Все интересное мы ей и так расскажем.

На том и порешили!

Пэрти торопилась на очередное свидание. И не потому, что опаздывала или располагала недостатком времени. Нет, ей просто очень хотелось! Возбуждение от предвкушения накрыло ее с головой и напрочь выбило из нее последнюю способность соображать мозгами, а не промежностью. Поэтому, когда женщина наконец-то заскочила в ставший чуть ли не родным салон красоты, она не стала залипать на слишком уж необычной обстановке в главном зале, где в любое время наводили красоту минимум нескольким клиенткам. В этот раз зал был пустым, и только одна незнакомая женщина наводила красоту, но не клиентке, а помещению.

— А-а-а, где все? — спросила Пэрти уборщицу.

— Витсу заболела, Унарта на сегодня отпросилась, а Навала выскочила по делам и скоро вернется, — спокойно объяснила женщина. — Но вы проходите — там все готово и вас уже ждут! — с видом заговорщицы проговорила она.

Пэрти быстро кивнула головой и скользнула за шкаф в углу зала, где находилась скрытая дверь. Затем уже заученными движениями девушка прошмыгнула по темному извилистому коридору и вошла в помещение, разделенное надвое ширмой. Первая часть комнаты служила обычной прихожей, в которой имелась парочка стульев, вешалка для одежды и большое зеркало на стене. А вот за ширмой все было намного интереснее — там была БОЛЬШАЯ КРОВАТЬ! И кто-то за ширмой шуршал одеждой!! «Милый уже раздевается», — задрожала от нетерпения Пэрти.

— Дорогой, ты уже здесь, — игривым голосом проговорила возбужденная шалунья.

— Конечно, где же мне еще быть, — услышала она хорошо знакомый голос, но с какими-то необычными оттенками, и из-за ширмы к ней вышел… О, нет-нет, только не ОН!!! Вертис не может быть здесь! Это все неправда! Это НЕПРАВИЛЬНО!

— Ну что, не ожидала, «дорогая»? — недобро улыбнулся я привлекательной девушке с потрясающей фигурой, нажимая на последнее слово.

Пэрти дернулась назад, к двери, через которую только что вошла в комнату, но тут же почувствовала, как сильные руки ухватили ее за локти. Затем ее посадили на стул и за руки привязали к его спинке. Пребывая в шоковом состоянии, она молча наблюдала, как комната заполнялась людьми.

— Ну что, Пэрти, рассказывай, что, как и зачем ты сделала в тот памятный день, — потребовал я. — И не забывай: крики из этой комнаты никто не услышит. Сейчас в этом здании нет никого из посторонних, поскольку салон закрыт. Нам всем очень хочется узнать подробности вашего с Никселем злодейства.

— Это не я! Я этого не хотела делать! Он меня заставил!! — начала причитать девушка.

— Она врет, — спокойно сказала Эртана. — На самом деле она очень хотела исполнить то, что в итоге сделала. Что касается принуждения со стороны Никселя, то я бы его так не назвала. Да, он ее уговаривал, оказывал на нее психологическое давление, но в конечном итоге они полюбовно договорились. Скажем так, он купил ее согласие на участие в убийстве.

— Нет! Это не было убийством!! Я никого не убивала!!!

— Пэрти, ты идиотка, — мягко проговорил я. — Вертис мертв, и ты в этом участвовала. А значит, ты — убийца.

— Как мё… А…? — ошеломленно залепетала девушка, глядя на меня.

— Мое имя — Сергей, и я нахожусь в теле Вертиса с разрешения его мамы, Фелози, — сказал я и показал на мрачную Фелози, стоящую сбоку. — Перед тем, как меня переместили в это тело, Вертиса осмотрела Эртана, один из сильнейших менталистов континента. И она заявила, что душа Вертиса полностью разрушена. А сделал это менталист, причем на это у него ушло не меньше получаса времени. И не ври нам, что ты не догадывалась о том, что именно сделал твой новоиспеченный женишок тогда в доме Вертиса. Помни, что рядом с тобой находится Эртана, которая твою ложь сразу же почувствует. Давай, рассказывай все с самого начала, иначе Эртана силой эту информацию из твоей головы вытащит. И поверь мне, тебе эта процедура очень не понравится.

Где-то с минуту девушка молча лила слезы и шмыгала носом, а потом заговорила:

— Я Вертиса любила, по-настоящему любила. Я так хотела за него замуж, а он… а он просто использовал меня как подстилку. Когда я в очередной раз стала упрашивать его жениться на мне, он только посмеялся надо мной и сказал: «Ты посмотри на себя! Ты же годишься только для постели!!» Меня тогда это так обидело! Настолько, что я хотела порвать с ним. Но… я не смогла. Я слишком сильно его любила. А когда я поняла, что Вертис никогда на мне не женится… я была в полном отчаянии. Я не хотела после Академии возвращаться домой, к этой противной жизни захолустного городка. И я поддалась на уговоры Никселя. Из всех мужиков он единственный… кто готов был ради меня… на все, лишь бы я стала его женой. Все остальные хотели со мной только трахаться.

Я никогда не жаловалась Никселю на Вертиса, но он и так понимал, что я на него обижена. А Никсель Вертиса просто люто ненавидел. Он обычно шипел на Вертиса, что тот всего лишь родился красавчиком, а с людьми ведет себя как самый настоящий урод. Моральный урод. Я готова была просто уйти от Вертиса к Никселю без всяких ссор, без этих тяжелых выяснений отношений, но Никсель начал меня подговаривать отомстить Вертису за то, что он меня обижал. Он зудел мне в уши это день за днем, и в итоге я согласилась.

Когда Ник принес эти грёбаные побрякушки и рассказал, что он собирается сделать, мне это не понравилось с самого начала, но Никсель уверял меня, что Вертис через пару месяцев очухается. Что максимум плохого, что с ним может случиться, так это то, что он, возможно, не сможет работать артефактором. Но, как тогда сказал со злостью мой жених, ничто не помешает Вертису и дальше трахать всех баб подряд. В общем, я позволила ему себя уговорить.

Я сделала все в точности, как меня учил Ник. Попросила Верти посмотреть странный артефакт, который кто-то обронил в коридоре Академии, а когда тот его начал изучать, активировала другой артефакт. Когда Верти замер, я вышла из дома и позвала жениха, ждавшего неподалеку. Тот велел мне сходить куда-нибудь и вернуться минут через 30–40. Я удивилась, спросила, почему так долго, но он на меня прикрикнул, чтобы я делала, что он велит, и ушел в дом Вертиса, заперев за собой дверь. Мне все это тогда не понравилось, но делать что-либо было уже поздно. Поэтому я ушла, как и потребовал Никсель.

А когда вернулась, Верти лежал без сознания на своем столе. Ник забрал со стола ловушку и защитный амулет Вертиса, а вместо ловушки положил на стол один из артефатов, что лежали у Верти на полке. После этого он ушел, а я минут через пять позвала людей на помощь и рассказала им ту легенду, что мы придумали с женихом. Это все.

— Зачем сын ректора забрал амулет убитого? — спросил Захар.

— Он сказал, что обещал его тому, кто сделал ловушку.

В комнате установилась тишина. Пэрти больше нечего было сказать, а всем нам видимо пока не пришло в голову, о чем ее можно было бы еще спросить. И вдруг в этот момент Фелози сделала решительный шаг вперед и с размаху от бедра вонзила в грудь девушки какой-то кухонный нож. Случайно или нет, но попала мать Вертиса точно в сердце. Фелози попыталась выдернуть нож обратно, возможно, желая продолжить бить им Пэрти снова и снова, но он крепко застрял в месте соединения грудины и ребер. Я сразу же шагнул к женщине, обхватил ее сзади и мягко отвел в сторону, прошептав ей на ухо:

— Все, успокойся — она уже мертва!

Фелози развернулась в моих объятьях, упала мне на грудь и разрыдалась, а я просто стоял и поглаживал ее по плечам и спине, успокаивая. Поскольку нам там больше делать было нечего, мы все молча вышли через черный ход и поехали по домам. Но вначале я оставил на теле Пэрти записку: «Никсель, это тебе за Вертиса. Теперь жди своей очереди!»

Вечером в тот же день, когда мы со Светой уже поужинали и сидели в своей комнате, болтая о пустяках, к нам в гости пришли Фурлет и Миля.

— Сергей, у парня вопрос к тебе, — сказал Фурлет.

— Давай, — кивнул я Миле с одобрительной улыбкой.

— Скажи, а это правильно, что Фелози убила Пэрти?

Я вздохнул и задумался на пару минут. Затем сказал:

— Ты знаешь, братишка, твой вопрос, на мой взгляд, надо разделить на два самостоятельных вопроса. Первый из них: заслужила ли Пэрти смерти за то, что она сделала? Мне кажется, что нет, не заслужила. За такое не следует казнить. Наказать ее надо было, но не смертной казнью. Она ведь после убийства сильно мучилась чувством вины за содеянное ею, а это иногда является лучшим наказанием. Я не знаю, как бы я ее наказал, если бы Фелози нас не опередила. Может, отвез бы ее в горы и выдал замуж за одного из поселенцев, заставив прожить жизнь простой крестьянки в маленькой деревушке, отрезанной от остального мира.

Ну и второй вопрос: имела ли право Фелози убивать девушку? Вот здесь мы упираемся с тобой в очень сложную проблему — разное отношение к преступлению различных людей. Я тебе приведу пример из моего мира. У нас есть автомобили — это такие железные экипажи, которые могут ездить по дорогам в несколько раз быстрее, чем максимальная скорость самой быстрой лошади. Ты можешь представить, как сильно надо сосредотачиваться на управлении таким экипажем, чтобы не врезаться на столь высокой скорости во что-нибудь или кого-нибудь?

Так вот у нас находится немало моральных уродов, считающих себя вправе браться за управление таким экипажем в состоянии сильного опьянения, или же не научившись толком управлять им, или наплевательски относиться к соблюдению строгих правил дорожного движения. И вот тебе ситуация — идет по дороге девушка, а тут вдруг из-за поворота на огромной скорости вылетает экипаж, набитый малолетними мразями, в стельку пьяными, которым плевать на окружающих людей. Экипажем управляет парень, даже не умеющий этого делать, а у нас для управления таким экипажем надо сдать экзамены и получить разрешение от властей.

И вот этот экипаж сбивает идущую девушку насмерть. Какого наказания, по твоему мнению, заслуживает тот ублюдок, который гнал экипаж на высокой скорости, был при этом пьян, не соблюдал правила дорожного движения и при этом не имел право управлять экипажем, потому что не прошел должного обучения и, соответственно, не сдал экзамен?

— Я думаю, смертной казни.

— Такого же мнения придерживаются многие в нашем родном мире. И особенно те, кто потерял своих родных в подобных дорожных происшествиях. Но наша власть за подобные преступления назначает чисто символические наказания. А те самые сволочи, которые убивают людей на дорогах так, как я тебе описал, вообще считают себя ни в чем не виноватыми. У них такая позиция: «А нефиг ходить по тем дорогам, по которым я езжу!» И они продолжают носиться по дорогам, будучи уверенными в собственной безнаказанности.

А теперь вернемся к ситуации, более близкой к тебе. Мы ведь пока так и не выяснили, как Ликуся, твоя мама, исчезла из дома. Возможно, она сама ушла на улицу погулять. Ты же в курсе о вашем родовом проклятии? И Ликуся в двенадцать лет уже начала страдать из-за него. Ее душа, ее ум начали деградировать. Говоря простыми словами, Ликуся с каждым годом становилась все более глупой девочкой. Она всегда должна была оставаться под присмотром взрослых нянек. Но так получилось, что она осталась одна и могла уйти на улицу. И вот представь себе, что к ней на улице подходит женщина или другая девочка и зовет Ликусю пойти куда-то, обещая ей что-то привлекательное для твоей мамы — сладости, игрушки или развлечения. На самом же деле эта женщина ведет Ликусю в ловушку, где ее ждут рабовладельцы, сажающие твою маму в клетку, а с женщиной расплачиваются за ее работу несколькими медяками. С этого и начинается та страшная судьба, которая постигла твою маму.

И вот теперь давай представим себе, что перед тобой сейчас находится та самая женщина, что заманила Ликусю в ловушку. Что ты с ней сделаешь? Сможешь ты сдержать свою руку, чтобы не всадить ей нож в сердце? Вот я не стал себя сдерживать и убил старейшину Шерниха, потому что он был в значительной степени виноват в том, что Ликуся оказалась без присмотра, а потом, когда она пропала, увел ее поиски в ложном направлении. Вроде бы за такое не следует убивать, но я убил. А ты как поступил бы с этой выдуманной мною женщиной? Или же если бы ты оказался один напротив Шерниха, без меня, стал бы ты стрелять?

Теперь ты понимаешь, как трудно отвечать на подобные вопросы. Если бы Пэрти призналась в суде в содеянном ею, то какое бы наказание она бы получила? Я на сто процентов уверен, что Фелози назначенное судом наказание посчитала бы насмешкой над справедливостью. А что бы назначил суд женщине, которая заманила Ликусю в ловушку? Всыпали бы плетей и отпустили восвояси, а все берки были бы в бешенстве из-за такого издевательства над правосудием.

Поверь мне, Миля — если ты действительно будешь Королем, тебе еще не раз придется искать ответы на такие непростые вопросы.

Миля серьезно задумался над сказанным мною и пошел к себе. Я так полагаю, он теперь полночи будет думать королевскую думу. Фурлет, уходя за ним, слегка улыбнулся мне и кивнул головой. Наверное благодарил за урок, преподанный пацану. Да уж, нелегкое это дело — воспитывать Королей!