Миссия в Молокин

Глава 17

«Сландескри» и его молокинский эскорт проскользнули в массивные ворота внешней стены. Известие об их возвращении и нападении Пойо привело к тому, что в городе объявили полную мобилизацию. Стена была забита вооруженными транами. Другие ждали, стоя беспорядочной, но дисциплинированной группой на льду между двумя стенами, пока плоты перевозили запасы из самого города.

Та-ходинг остановил ледоход и зарифил большинство парусов.

— Почему мы остановились здесь? — спросил Этан.

— Сэр Гуннар сообщил мне, друг Этан, что хочет сойти с корабля.

Подойдя к перилам, Этан увидел, что рыцарь и большинство команды ледохода спускается на лед. Естественно, чтобы помочь охранять стену. Этан побежал, чтобы не отстать от них. Септембер уже был на льду, неуклюже двигаясь без коньков. Когда Этан приблизился к трапу, Вильямс посмотрел вверх.

— А вы не идете с нами, Миликен?

— Нет, Этан, — учитель не глядел на него. — Вы же знаете, от меня в бою немного толка.

— Я видел вас в схватке, Миликен. Вы держитесь так же хорошо, как и другие.

Учитель благодарно улыбнулся.

— Лучше, чтобы у кого-то из нас остался, хоть частично заряженный излучатель. Конечно, я могу драться с его помощью. Но когда заряд кончится, я стану обузой. Фехтование не для меня, Этан.

Не в силах понять, действительно ли Вильямс говорит по делу или просто нашел способ уклониться, Этан сказал:

— Наверное, вы правы, Миликен. Нам, действительно, хорошо бы иметь в резерве один излучатель. Может быть, вы и Ээр-Меезах придумаете что-нибудь нам в помощь.

Учитель, казалось, успокоился.

— Конечно, мы постараемся.

Этан перешагнул через борт, ударился о корпус, услышал над собой постукивание матросских шивов. Он знал, что его друг Вильямс трусом не был. Так что, видимо, тот прав, настаивая, что им надо иметь на борту излучатель. И с мечом Вильямс не очень-то умел управляться.

Этан спустился на лед, и тут же шлепнулся на свою задницу к великому развлечению стоявших рядом молокинцев. Эльфа спрыгнула с лестницы перед ним. Она держала арбалет. Меч и колчан со стрелами свисали у нее с разных сторон пояса. Она улыбнулась его падению, но не рассмеялась.

Зная, что он оказался в такой ситуации, когда ему могут скоро перерезать горло, Этан вдруг засмотрелся глубоко в эти топазовые транские глаза и задумался, Бог знает о чем.

«Здесь и сейчас, ругал он себя, — за сотни километров от ближайшего аванпоста цивилизации гуманоидов, за парсеки от ближайшего цивилизованного мира… А впрочем, где же еще думать об этом?»

— Спасибо, Эльфа, — сказал он, когда та подала ему руку, впервые не интересуясь, что подумает и как поймет его слова сэр Гуннар.

Глядя с гребня стены вниз в каньон, он мог разглядеть как плоты и солдаты Пойо образовали на льду сплошную линию. Со льда от ставших на колено пойолавомаарских лучников, их сотоварищей, устроившихся на мачтах и снастях плотов, полетел град стрел. Все паруса были спущены, ледяные якоря отданы и прочно держали корабли атакующих против порывистого ветра из каньона. Не нужно было быть военным специалистом, чтобы понимать полную бессмысленность их попытки. Те стрелы пойос, у которых хватало сил долететь до верха стены, были настолько ослаблены ветром, что, даже попадая в цель, могли лишь слегка оцарапать. С другой стороны, кроме арбалетов, оружием молокинцев был попутный ветер, так что их стрелы летели вниз с такой силой, что пробивали кожаные щиты.

Офицеры на кораблях Пойо быстро поняли безнадежность своей позиции.

Подняв якоря, они отвели корабли вниз по каньону за пределы полета стрел.

Вскоре на стенах зазвучал призыв: «Вниз, вниз».

— Это может означать, что сейчас пойдут в код катапульты, — объяснила откуда-то возникшая рядом Эльфа. Этан остро чувствовал ее близость. Хотя траны не потеют, они выделяют специфический запах, строго индивидуальный для каждого.

— Будем надеяться, что они так же точно стреляют камнями, как мешками с нефтью. — Она улыбнулась воинственной улыбкой, показав изящные заостренные клычки.

Эта свирепая зубастая улыбка сразу же сделала те мысли, которым он предавался последние полчаса, абсурдными. А кроме того, он понял, что напряжение, в котором он находился в это же время, меньше было связано с битвой, чем он думал. Теперь он смог расслабиться.

Послышался отдаленный, приглушенный ветром тяжелый удар. Этан рискнул поглядеть через стену. Внизу на льду лежало несколько камней размером в человеческий рост. Массивное каменное укрепление почти не пострадало.

Воинственные крики и непристойные смешки были ответом защитников.

Звучное «уух» — и несколько меньший валун перелетел через стену и упал сзади на лед. Через несколько минут Этан понял безнадежность этой новой попытки. Даже при условии необыкновенной точности каждого попадания.

Пойо понадобится лет десять-двенадцать, чтобы пробить или лучше сказать продолбить стену, слишком массивную чтобы ей всерьез могли угрожать камни небольшого размера. К тому же даже таких камней было у осаждавшего флота не так уж и много, как не много было и костяных и примитивных металлических инструментов, чтобы вырубить новые ядра из плотных базальтовых скал.

В загроможденном пространстве каньона пехотинцы не могли поставить достаточное число катапульт, чтобы согнать защитников со стен. У тех хватало времени видеть каждый прибывающий камень и уклоняться от него в том редком случае, когда он долетал до парапета.

Когда же молокинцы привезли из города свою собственную артиллерию и начали швырять из катапульт камни обратно по кораблям противника, отчаяние солдат Пойо стало очевидным. Они снова отступили — еще дальше по каньону и там засели. Тем временем молокинские солдаты и моряки со «Сландескри» открыли необъявленное состязание, кто более унизительно оскорбит нападающих.

Но несмотря на эту ситуацию, не было видно никаких признаков того, что корабли Пойо собираются уходить. Значит, это была осада.

— Думаю, что они какое-то время не будут нападать, — заявил Септембер. Огрубевшая кожа на его лице слегка порозовела, и весь он как будто светился изнутри. Несомненно он получил удовольствие от этой короткой битвы. Этан про себя подумал, что гигант разочарован тем, что дело не дошло до рукопашной. С громадного его кулака свисал огромный боевой топор. — Их стрелы долетали сюда так медленно, что их мощно было собирать в воздухе, — продолжал он, сидя, прислонившись к стене спиной. — Эту стену им своими камнями не разрушить, а баллистики, чтобы перекинуть камни через стену, они не знают.

— Как вы думаете, что они теперь попытаются предпринять?

— На их месте, приятель, если бы я был так глуп, чтобы продолжать это, то, наверное, попытался бы сломать ворота. Так как они не могут при таком ветре таранить их кораблем, то скорее всего принесут на руках какое-нибудь бревно или что-нибудь вроде этого, а может, попытаются прожечь их нефтью.

— Молокинские канаты не дадут приплыть сюда никому, Сква.

— Верно, юноша. Это означает, что им придется доставить сюда достаточное количество пехоты, чтобы перебраться через стену и самим спустить канаты. Не думаю, что у них есть хоть какой-нибудь шанс. Мы можем поставить лучников и арбалетчиков к воротам и отстреливать их по одному, и поставить за воротами по пятьдесят солдат на каждого, кто прорвется через них. Даже пытаться — это просто самоубийство. Хотя это не означает, что они не попытаются. Известно, что люди тоже выкидывали подобные шутки.

— Но они могут держать нас в Молокине неопределенно долгое время.

— Это так. — Септембер потрогал золотое кольцо в правом ухе. — Меня это не очень волнует. Мне нравится Молокин. Но это не позволит нам передать наши важные открытия падре в «Медной обезьяне». Еще более важно, что это блокирует всю торговлю. Торговцы и покупатели поищут другие места, чем пробиваться в Молокин. Офицеры Ракоссы, по-видимому, знают это, если даже он сам не может думать ни о чем, как только захватить в свои руки Тиильям. Не думаю, чтобы наши друзья молокинцы поддались, но судьбу слишком многих войн решили не военные факторы, а экономические. Что касается меня, — он прошелся пальцами по топорищу своего огромного топора, — я надеюсь, что Пойо это все надоест и они попробуют снова атаковать в лоб… Но скорее похоже, что когда им надоест, они покинут корабль за кораблем и по одному отправятся к своим домашним очагам. А до тех пор мы можем расслабиться и насладиться гостеприимством наших хозяев, пока Пойо решают, как им выйти из этого положения. — Он заложил обе громадные руки за голову и закрыл глаза. Через несколько минут он показал Этану, что не заснул, открыв один глаз. — Дикари против нас, дикари с нами, и мы, трое вроде бы цивилизованных людей, бессильны повлиять на них. Подумайте об этом, приятель. — После этого он заснул, не обращая внимания на холод и шум тысячи чужих солдат.

— При всем уважении к вам, мой повелитель, атаковать мы не можем, — под яростным взглядом своего переменчивого властителя офицер чувствовал себя неуютно и хотел оказаться снова на своем корабле, а не здесь, в королевской приемной.

— Одуин прав, мой повелитель, — сказал другой из собравшихся капитанов. — Даже если бы против нас был обычный ветер, и то этого бы хватило. Но здешний встречный ветер остановит даже бога! Они могут по своему желанию сделать вылазку и нанести нам существенный ущерб. Их оружие имеет большую дальнобойность, чем наше. И эти их маленькие особенные стрелы, — он поднял повыше софолдскую арбалетную стрелу, — они стреляют ими с большей силой, чем наши лучшие лучники.

— У их катапульт попутный ветер, сэр, — добавил третий офицер, — я был в группе, которая много дней назад побывала в городе в поисках этого проклятого большого корабля. Эта стена перед нами имеет толщину почти полсатча и прочная, как скалы вокруг нас. Я не знаю осадного орудия, которое могло бы ее пробить.

Тонкс Джин Ракосса, ландграф Пойолавомаара, скорчился в своем кресле у дальнего конца треугольного стола и молча разглядывал своих командиров.

Он дал молчанию разрастись до того, что многие заерзали на своих стульях.

— Есть ли у вас для меня еще хорошие новости, мои солдаты?

Они посмотрели друг на друга, на стены, на стулья, куда угодно, только не на опасного ласково-говорящего ландграфа. Большинство из них презирало его извращенные мечты. С момента восхождения на трон сумасбродного Ракоссы после подозрительной смерти его старшего брата было много недовольных перешептываний, но пойос были привержены традициям.

Открытого восстания тогда не произошло. Не быть ему и сейчас. Никто, однако, не мог отрицать богатства, которые Ракосса принес их городу-государству, пусть и сомнительными методами. Многие чувствовали себя виноватыми, что обогатились бессовестными средствами, но не было таких, кто отказался бы принять предлагаемую ему долю.

Проговорив мягко и сдержанно первую фразу, Ракосса пригнулся вперед и закричал на них.

— Вы что, думаете, что мы слепы, как горгульи? Вы что, считаете, что стоя перед убежищем этой женщины и этих залезших к нам из другого мира, и этих толстых торговцев, мы не можем почувствовать ветра, бьющего нам в лицо? — Он снова откинулся и голос его упал до вкрадчивого мурлыкания. — Стало быть, мы не смогли заклинить канатами ведущий полоз нужного нам корабля?

Один из офицеров поднял другую арбалетную стрелу. Кончик ее был коричневого цвета.

— Мой повелитель, вот это я вытащил сегодня утром из своей спины.

Со стороны других капитанов раздался поддерживающий шепот.

— Мы сами тоже были ранены, Т'хозжер, — проговорил Ракосса. Он всегда был очень осторожен. Как бы ни были глупы и невещественны эти воины, других для осуществления его мечтаний у него не было. Они лишены прозрения будущего, но все еще могли быть опасны.

— Наши солдаты заклинили бы управление этого корабля, мой господин, — с чувством сказал Т'хозжер, — и послали бы его разбиться на скалы.

Заклинили бы так, что сорок человек за десять дней не распутали бы канатов… если бы не это! — И он сердито сломал стрелу пополам.

— Это правда, сир, если бы не это… и не это! — Офицер, охранявший двери каюты, протиснулся в собрание. Став лицом к лицу с ландграфом, он встал на стул и резко положил на стол свою правую ногу. Тройной шив впился в твердое дерево. Черная линия всего в несколько миллиметров шириной обегала ногу сразу под мохнатым коленом спереди назад, на икру, которая была толще, чем у любого человеческого существа. — Это сделали те, не из нашего мира, пришельцы.

Несколько офицеров наклонились вперед, разглядывая необычайно симметричную рану. Мех и кожа, казалось, были выжжены.

— У них есть странное оружие, которое стреляет кусочками солнца, — говорил унтер-офицер. — Они длинные, тонкие и пробивают самый толстый щит.

В моей команде была высокая женщина Зу-Эфаа. Хороший бесстрашный боец, она подобралась совсем близко, чтобы набросить канат на полоз корабля. Я сам видел, что случилось, потому что был рядом с ней, ближе других. Один из пришельцев направил на нее маленький кусочек металла. Из него появилась вспышка огня, голубого, а не красного, на какое-то мгновенье она была ярче солнца, — раздалось несколько возгласов ужаса, — она прошла щит Зу-Эфаа насквозь, и ее военный кафтан, ее грудь, и вышла из спины и ударила лед за ней, который растаял под этой вспышкой в глубокую лужу.

После сегодняшнего боя я спустился на лед, чтобы забрать ее меч и латы и отрезать прядь волос для ее близких, — он поднял правую лапу в протянул вперед указательный палец. — Если бы этот палец был достаточно длинным, я бы мог насквозь продеть его через ее тело, там, где это световое оружие сделало в нем дыру. Я не был внимателен сегодня, и получил это, — он резко и горько провел ладонью по черной линии на ноге. — Нет способа воевать с оружием, которое собственную ногу заставляет вонять, как горелое мясо. — Он освободил когти, снял ногу со стола и сошел со стула. — Разве можем мы воевать с теми, у кого магия солнца?

Несколько капитанов сердито зашумели, соглашаясь с ним.

Ракосса дал им какое-то время пошуметь, потом тихо произнес:

— Болваны.

Разговоры стихли, хотя еле скрытое выражение несогласия не исчезло с лиц.

Ракосса встал.

— Вы знаете, что вы жалкие болваны? Ваши матери вскормили вас не молоком, а водой, — он протянул лапу. — Прежде чем выслушать ваши дурацкие возражения, мы расскажем вам еще кое-что. Мы ведь уже выиграли эту битву.

Странное впечатление произвело это смешное заявление. Даже сторонники ландграфа не знали, что тот не был самым разумным траном в Пойолавомааре.

Многие подумали, не спятил ли он окончательно? Против этого многие ничего не имели бы. Но оказалось, что этого не произошло.

— Мы выиграли, потому что эти презренные существа оказались там, где мы их ожидали. Мы не знали, сделают ли они это. Мы не могли гоняться за ними по всей земле, тем более, что им ничего не стоило ее покинуть. Они ведь вполне могли улететь сквозь небо, что, по словам Колоннина Ре-Виджара, является свойством пришельцев?! Но он же говорил нам, что вероятнее всего они этого не сделают.

Это последнее вызвало оживление у офицеров.

— А где храбрый ландграф Арзудуна?

— Да, — прокричал второй. — Куда он отправился именно сейчас, когда нам приходится воевать кровью, а не словами?

— А, так у вас хватило мозгов заметить отсутствие нашего высокоценимого друга и союзника?! Что ж, еще немножко поработайте своими извилинами. Куда он мог уехать? Ну, пораскиньте мозгами! — Он наслаждался растерянностью, написанной на их лицах. — Подумайте о том, что мы сейчас сказали, о пришельцах, летающих по воздуху.

Наконец кто-то произнес потрясенно:

— Неужели он отправился за помощью для нас?

— Кажется, среди вас появилось разумное существо. — Ракосса посмотрел на того, кто это сказал, запоминая его, чтобы продвинуть в будущем, если, конечно, тот будет вести себя по отношению к его королевской персоне с должной почтительностью и подобострастием.

— У Ре-Виджара, как и у этой проклятой женщины, есть союзники среди пришельцев. Когда нам стало ясно, что ледовый корабль и его груз не находятся в городе торговцев, мы отправили Ре-Виджара — по его собственному предложению — обратно в Арзудун. Он уверил нас, что обеспечит нам помощь пришельцев. Он вернется с боевым оружием таким страшным, что жалкие ноши пришельцев с этого корабля будут против него как деревянный меч против стального! — Он снова сел, предоставив офицерам размышлять над тем, что сказал. — А тем временем, — добавил он, — торговцы и их пришельцы не смогут выбраться отсюда. Если они осмелятся атаковать нас из открытом льду, мы отступим за пределы их ветрового преимущества и отрежем их от моря, несмотря на все их оружие. Если они снова исчезнут, они снова будут найдены, а тут и ландграф Арзудуна вернется со своей подмогой. Они не убегут от нас! — и он крепко ударил лапой по столу. — И тогда мы будем хозяевами не только богатств, но и всего этого торгового города, который мы разграбим, а потом выжжем дотла.

В каюте раздались восторженные крики. Ракосса откинулся в кресле, внутренне улыбаясь. Они снова были в его руках. Снисходить до них было не слишком приятным занятием, но они должны постоянно чувствовать его величие, чтобы не рассуждать! Чтобы подчиняться!

Да, у него будет плот с прекрасными высокими полозьями, сделанными из металла пришельцев. У него будут таинственные короткострельные луки их команды. Его солдаты, ставшие слишком болтливыми для солидных граждан, теперь получат возможность забыть пустые измышления и заняться грабежом Молокина. Он прославит собственное имя и имя своего народа!

Но он получит и нечто такое, что куда более заманчиво, нежели завоевание и ограбление города или приобретение самого большого во всей Тран-ки-ки ледового корабля или даже новая власть и дополнительный престиж. Его глаза сузились и двойные веки почти закрылись, отчего у ландграфа Пойолавомаара стал одурелый, сонный вид. У него будет наложница Тиильям.

Пусть его командиры и солдаты грабят город. Он достаточно богат и без этого. Не богатства ему нужны сейчас, а эта женщина.

Гул разговоров вокруг постепенно затихал, собравшиеся расходились, а он все представлял и представлял себе, что он с ней сделает, когда его лапы снова прикоснутся к ее коже.

И на этот раз она уже не уйдет от него!

Один из младших служащих Мирмиба показывал Этану и Сква пригороды Молокина. Теперь они находились на дальней юго-западной стороне города, где густые купы хвойного леса уходили от берега вверх по мелкому ответвлению каньона. Оглядываясь назад, они могли видеть маленькие плоты, носящиеся туда-сюда по чашеобразной гавани. Дым поднимался из каменных труб. Мягкий ветерок приглушал звуки отдаленных верфей и города.

Осаждающий флот Пойолавомаара и возможность собственной гибели казались очень далекими.

— Эти деревья, — гордо указал чиновник, — одни из самых старых и высоких в каньоне. Мы не рубим их без разбора, а бережем на особый случай — например, для главной мачты очень крупного плота. Они также защищают нас от сильных ветров, которые иногда обрушиваются с плато на город.

Чиновник опустил руку и затормозил на обледенелой дорожке, подстраиваясь к двум людям, которые вместе с ним взбирались в гору. Но они так и не увидели лесопилки и склады строительных материалов, которые были расположены дальше по каньону.

За их спинами раздался крик. Кричал молодой тран, который мчался за ними вверх по склону. Он резко остановился, отдуваясь и тяжело дыша, как бегун, сбившийся с ритма. Заговорив, он энергично замахал руками — главным образом в направлении гавани.

— Еще… еще неболюди появились. — Этан и Септембер беззвучно обменялись взглядами. — Они говорят… — Он с опаской посмотрел на обоих людей, переводя дыхание, — они говорят, что вы изменники своего народа, злые люди, которые принесли зло и нам. Что траны Пойолавомаара хотят оказать всему Тран-ки-ки услугу, пытаясь взять нас в плен, и что мы, жители Молокина, должны немедленно вас выдать.

— Понятно. — Септембер невозмутимо рассматривал пушистогривого гонца.

— А что по этому поводу говорят Мирмиб и леди К'ферр?

Тот странно ухмыльнулся.

— Много всякого, что явно не рассчитано на уши детенышей. Они верят вам. Мы все, молокинцы, вам верим. Те, кто поддерживает предателей-пойос, для нас не иначе как лжецы, к какому роду и сословию бы они ни принадлежали. Истина не в более быстром плоте и не в более мощном мече.

— По-моему, — одобрительно сказал Септембер, — вы, ребята, будете ценным приобретением для Содружества. А вы, случайно, сами не видели этих новых неболюдей?

— Видел.

— Не был ли один из них немного ниже меня и такой весь из себя важный?

— Я их особенно внимательно не разглядывал, — честно ответил гонец. — Меня послали только для того, чтобы я сообщил вам о них. Но их было три небочеловека, и тот, которого вы описали, может быть, дает приказания двум другим. Они прибыли на корабле в высшей степени чудесном и волшебном. У него нет полозьев, — изумленно пробормотал он. — И он плывет надо льдом на высоте моей груди.

— Скиммер, — объяснил Этан, добавив: — На нем они могут вообще перескочить через стену, если захотят. Так их трое?

— Трелл не уедет из Арзудуна без какой-нибудь охраны, — рассудительно сказал Септембер. — Наверное, мироблюстители. Они безоговорочно будут выполнять приказания комиссара-резидента, если мы не вправим им мозги. А если Трелл сказал им, что мы опасные преступники, или еще что-нибудь в этом духе, то у нас и не будет возможности к ним подобраться. Но скиммер меня не пугает. Трелл это должен понять. Посмотри-ка, что еще они захватили.

Трелл и правда привез гораздо больше, чем просто скиммер. Этан и Сква стояли на стене, закрывавшей каньон. Вдали им были видны свернутые паруса и мачты флота Пойо. Значительно ближе, плавая на высоте двух метров надо льдом, находилась прямоугольная металлическая штука с вытянутым носом.

Задняя часть предмета бала неправильной формы и состояла из того же тусклого металла цвета сурьмы, что и корпус, а шишки и возвышенности придавали ей вид дохлого животного. Передние две трети обычно прикрывались фонарем из стеклометаллического сплава, но сейчас он был убран. От скиммера доносился мягкий гул.

Человек в скафандре сидел за управлением. Позади него стоял Трелл.

Немного левее и еще дальше третья фигура сидела в гибком сиденье. Сиденье было прикреплено к устройству, состоящему из узкой конической трубки двух с половиной метров длины, покоившейся на подвесной подставке из полупрозрачной керамики, стеклосплава и металлических нитей. Этан почувствовал, как что-то у него в груди оборвалось. В этой абстрактной скульптуре он опознал лучевую пушку. Среднего размера, но достаточно мощную, чтобы превратить любое укрепление Тран-ки-ки в груду расплавленных скал.

Ее оператор свободно сидела на своем кресле, приглаживая рукой длинные рыжие волосы и ожидая распоряжений комиссара.

Близость скиммера сделала использование усилителей голоса излишним.

— Этан Фром Форчун, Сква Септембер, Миликен Вильямс!

Этан сразу же узнал голос Трелла.

— Где Миликен?

— Куда-то отправился с колдуном. Наплевать, дружище. — Септембер заорал через стенку: — Мы здесь, Трелл!

— Вы занимаетесь, — напыщенно начал комиссар, — недозволенными, запрещенными и незаконными действиями среди аборигенов этого бесстатусного мира класса V.

— Мы пытаемся помочь им сформировать нечто вроде планетного правительства, — заорал в ответ Этан, — так чтобы они могли перескочить в класс II. Это — вещь хорошая. Ты сам это сказал, Трелл.

— У вас нет официального разрешения, — сладко возразил Трелл. — Будучи комиссаром-резидентом, я разделяю вашу озабоченность. Но я не могу допустить недозволенной деятельности в таком тонком деле.

— Мы готовы сотрудничать, — парировал Септембер. — Дай нам разрешение.

— Я не имею на это власти, мистер Септембер. Я — всего лишь исполнитель, а не чиновник, принимающий решения. Если вы возвратитесь со мной на Арзудун, я помогу вам заполнить нужные анкеты и провести вашу просьбу по нужным каналам.

— На это уйдут годы, — Этан не пытался скрыть сарказма. — Ты знаешь, что такое бюрократия. Мы — не дипломаты и не миссионеры. Мы просто частные лица. Мы никогда не получим разрешения.

— Это не мне решать. Но вы должны действовать официальными путями!

Как комиссар-резидент, я облечен властью следить за законностью. Закон не позволяет неспециалистам вмешиваться в дела аборигенов.

— Вы называете это вмешательством. Мы называем это по-другому.

— Это очевидно, мистер Септембер. Однако, — и он кивнул в сторону ожидающей пушки, — мы выбьем из ваших союзников-аборигенов все, что вы им вдолбили. В последний раз предлагаю вам мирно вернуться в Арзудун…

— Где нам могут вспороть брюхо… случайно, — прервал его Септембер.

— …и осуществлять вашу деятельность в установленном порядке.

— А если нет? — осведомился Этан.

Треллу удалось принять огорченный вид.

— Если вы заставите меня применить современное оружие против примитивного народа, это очень сильно подмочит вашу репутацию.

— Он хочет сказать, — пробормотал Септембер, — что если мы с молокинцами будем сопротивляться, он разнесет город в клочья, а потом все свалит на нас. Если мы вернемся с ним, то нетрудно догадаться, что произойдет. Или он нас убьет, или отправит на первом же корабле за пределы системы. Это положит конец любым попыткам организовать транов и вывести их из убийственного феодализма. Вы знаете, чем закончится любой запрос по официальным каналам.

— О чем вы говорите, друзья?

Они оглянулись и увидели, что позади них выжидающе стоит Гуннар. Этан перешел с симворечи, на которой разговаривали они с Септембером, обратно на транский и повторил большую часть их разговора для рыцаря и Мирмиба, который приблизился к ним.

Гуннар поднял арбалет, который взял на складе оружия «Сландескри».

— Что будет если я всажу молнию в грудь главного человека? Разве он не умрет так же быстро, как любой тран?

— Так же, — признал Септембер. — Но тогда нам придется убить одновременно всех троих, — он взглянул через стену, — а это практически невозможно. Если хоть один из них выживет, они передвинутся за пределы досягаемости и разрушат весь город — или, что еще хуже, вернутся на «Медную обезьяну» и положат о том, что здесь случилось. Тогда Молокин будет объявлен вне закона, городом, который требуется усмирить, а Ре-Виджар и Ракосса окажутся лучшими вождями во всей Тран-ки-ки. Нет, это слишком рискованно. Годится только как последнее средство. Это все равно, что прыгать через трещину — пан или пропал. Кроме того, Трелл не дурак. Он знает, что у нас есть пара пистолетов. Наверное, скиммер защищен от их излучения. Что бы мы в них сейчас не направили, все отразится прямо в лед.

— У нас есть еще одно оружие, Сква, — Этан перевел взгляд с человека на трана. — Новая история целой расы.

Септембер презрительно фыркнул.

— Я не уверен, что Трелл из тех, на кого это произведет хоть малейшее впечатление, дружище.

— Не спешите его осуждать, Сква. Вы когда-то и сами сказали, что можете впасть в крайности. Дайте-ка мне сначала попытаться его уговорить.

Быть может, тогда и не придется нам прибегать к каким-нибудь «панам-пропалам».

Септембер был в нерешительности.

— Может, я и ошибаюсь, — продолжал Этан, — но, по-моему, он — просто ловкий администратор, которому нравится не убивать, а красть, прикрываясь законом. Убийца, конечно, тоже аморальное существо, но не всякое аморальное существо — убийца!

— Красиво говорите, юноша.

— Это — моя работа. Разрешите мне попробовать поговорить с ним. Если он не прислушается, ну что же, — он пожал плечами и взглянул на изготовленный арбалет Гуннара, — мы всегда сможем испробовать более активные методы.

— А почему бы не убить его, — живо заинтересовался Гуннар, — когда он придет к нам вести переговоры?

— Во-первых, Гуннар, мы не убийцы, — сурово ответил Септембер. — Во-вторых, Трелл придет один. Может, это звучит парадоксально, но он менее опасен, когда с ним охранники со скиммером и пушкой. Стоит его убить — и мы проиграли.

— Значит, договорились. Друг Этан, попробуйте поговорить с ним. — Самим своим тоном Гуннар показывал, как мало он надеется на успех Этана.

Тот высунулся за край стены.

— Не встретите ли вы нас у ворот? Нам надо рассказать вам много такого, о чем вы не знаете, Трелл.

— Встречу, — последовал ответ, — при условии, если мне будет позволено взять пару охранников!

У Септембера отвисла челюсть. Неужели Трелл настолько глуп, что оставит без надзора скиммер и пушку?..

Он не был настолько глуп. Когда высокие деревянные ворота чуть приоткрылись, в отверстие вошел Трелл в сопровождении двух громадных транов и Колоннина Ре-Виджара, похожего на огромного серого Чеширского кота.

Трелл хорошо подготовился. На нем были коньки, похожие на те, что изготовили для Этана и его друзей.

— Так вы с Треллом с самого начала были заодно, — сказал Этан.

— В чем? — Трелл говорил, таким же невинным тоном, как человек, уверяющий других, что удавка у него в руках — это всего-навсего носовой платок. — Будучи ландграфом Арзудуна, Ре-Виджар, естественно, интересуется всем, что так или иначе относится к его народу и к его миру.

— Относится ли к этому личная выгода?

— Мы все здесь деловые люди и торговцы, — казалось, Ре-Виджара ничуть не задело явное оскорбление Этана. — В качестве торговца я был весьма доволен, если бы все удалось уладить полюбовно. Вам следует послушаться вашего руководителя и вернуться с ним на вашу заставу.

— Так могут быть улажены только дела пришельцев. — Гуннар прислонился к стене рядом с ними, рассматривая острие своего меча. — Но после отъезда людей останется еще немало вопросов, которые придется решать вам.

— Пусть будет так, как вы решите. — Ре-Виджар явно отмахивался от рыцаря, и Гуннар гневно напрягался.

— Что-нибудь придумаем и для вас — поспешно сказал Трелл. Он указал на пояс Этана. — На тот случай, если вам интересно: скиммер не лучезащищен. В этом нет необходимости. Он за пределами досягаемости ваших ручных пистолетов. Они не бьют и на десятую долю того расстояния, которое имеет пушка. Хотя мне не хочется вас убивать, но если вы откажетесь вернуться со мною и будете упорствовать в своих незаконных действиях, мне придется прибегнуть к самым жестоким мерам. Так что же вы желали сказать мне?

Он выказывал признаки нетерпения. Может быть, и потому еще, что спецкомбинезон был ему не совсем впору.

Этан дал знак Гуннару. Рыцарь подошел к двери залы, построенной у основания стены. Оттуда вышли несколько матросов со «Сландескри» с мешками. Содержимое мешков было осторожно извлечено и разложено на льду перед Треллом. Ножи, тарелки, рельефы — всяческие памятники, извлеченные из погребенной столицы, которую они нашли в глубине материка.

Жалея, что рядом нет Вильямса, который дал бы более научную и подробную информацию, Этан приступил к анализу того, что они нашли.

Пожалуй, его повествование больше заинтересовало охранников транов и Ре-Виджара, чем Трелла.

Это не значило, что комиссар не понял важности памятников культуры и технологии, разложенных перед ним. Он опустился на колени, рассмотрел странный инструмент, изготовленный из местной стали, самой лучшей, которую они когда-либо видели.

— Да, ничего подобного мне прежде видеть не приходилось. Должно быть, эти ваши молокинцы — прекрасные мастера.

— Вы ведь так не думаете, Трелл? Не надо быть специалистом, чтобы понять, какая это древность. С помощью Содружества Тран-ки-ки сможет сохранять свои достижения и в перерывах между теплыми циклами.

— Эти Золотые Сайи, о которых вы говорили…

Этан с энтузиазмом подхватил:

— Это теплопогодные варианты тех же транов, сохранившиеся в своем вулканическом районе с прежнего теплого периода. Там остались следы растений и животных той эры. Во время теплых циклов траны живут вместе на континентах большими общественными организмами. Дайте им технологию связи — и получите настоящее планетарное правительство. Только периоды страшного холода загоняют их в города-государства, которые дерутся друг с другом из-за клочка земли. Понимаете, Трелл? Речь идет о гораздо большем, чем о простом статусе ассоциированных членов Содружества. Через несколько тысячелетий у транов будет статус полных членов, и они его сохранят, как только создадут культурную основу, которая не будет разрушаться при наступлении каждого нового оледенения.

Он помолчал и продолжил с большей торжественностью, чем мог от себя ожидать:

— Если вы отвезете нас обратно в Арзудун, сунете на следующий отлетающий корабль и забудете все это, вы обречете целый народ, сотни миллионов разумных существ, на существование с периодическими кризисами, голодом и смертями, которых можно было бы избежать. Вы лично будете ответственны за то, что лишите их того, что принадлежит им по праву.

— Иначе говоря, вы стоите перед простым выбором, Трелл, — подчеркнул Септембер. — Несколько льготных кредитов, льготных операций для вас лично или будущее целого мира. Конечно, если вы выберете первое — вы не совершите ничего нового.

Этан видел, что комиссар мысленно взмок. Одно дело снимать пенку с торговли вздорного примитивного народа — и совсем другое — делать это за счет будущего целой цивилизации. Трелл был достаточно цивилизован, то есть он был и в самом деле комиссаром-резидентом, чтобы эта проблема озадачила его.

Почувствовав его неуверенность, Этан отчаянно подыскивал слова, которые смогли бы окончательно склонить Трелла на их сторону.

— Вы по-прежнему останетесь главным, по-прежнему будете комиссаром.

По-прежнему сможете получать законный, хотя и меньший процент, с местной торговли. Подумайте, какой начнется бум, когда траны организуются на планетной основе. Мы уже направили их по этому пути здесь, в Молокине.

— А если этого недостаточно, подумайте о славе, которую не купишь несколькими кредитными сделками. Вы войдете в историю Церкви в качестве комиссара, который понял циклическую природу цивилизации этого мира и предпринял первые шаги, чтобы помочь климатически истощенному народу.

Какими деньгами измерить бессмертие, Трелл?

Он замолчал. Воззвав к порядочности Трелла и теперь к его самолюбию, он больше не знал, что сказать.

— Я не… я не уверен…

Елейная манера Трелла исчезла вместе с его самоуверенностью. Он пришел, ожидая услышать мольбы и вызов. Вместо этого его встретили памятники культуры и новой историей мира. Он был выбит из колеи и нуждался в возможности прийти в себя.

— Мне надо подумать об этом, все тщательно взвесить. Мы… — он замолчал и резко повернулся к Ре-Виджару. — Что ж, пойдем и поговорим, друг ландграф.

Ре-Виджар пошел с Треллом к приоткрытым воротам.

Комиссар повернулся к Этану:

— Я вам отвечу меньше, чем через час.

— Пожалуйста, будьте благоразумны — обдумайте очевидное, — сказал Этан. — Мы дадим вам наш ответ тогда же.

Похоже, что Трелл не слышал этих последних слов: он словно отключился, погрузившись в глубокие размышления.

— Что по-вашему, он ответит, друг Этан? — спросил Гуннар, когда деревянные стены со скрежетом захлопнулись за уходящей четверкой.

— Не знаю, абсолютно ничего не знаю. Обычно я чувствую, когда заинтересовал клиента, когда я убедил кого-то в чем-то, но Трелл, кажется, слишком ошеломлен. Так что понять его… Как вы, Сква?

— Я тоже не знаю, мой юный друг. Трелл пытается решить, стоит ли грядущее бессмертие нынешних благ. Это древняя дилемма, стоящая перед человечеством: жить ли сегодняшним днем или зарабатывать себе место на небесах? Через час узнаем.

— Предположим, что он откажется, Сква… Что же мы будем делать?

Септембер ничего не сказал. Но выражение его лица было достаточно красноречивым.