Миссия во Вьетнаме

Глава 7

Они продвигались по двое по едва заметной в густой траве тропинке, протоптанной метрах в пятистах от берега.

Выше по течению, в каких-то ста километрах отсюда, джунгли мало-помалу исчезали и уступали место промышленным сооружениям пригородов Ханоя, столицы Северного Вьетнама.

Но здесь лес оставался практически нетронутым — редкое население с трудом отвоевывало у буйной тропической растительности каждый клочок земли.

Тропу, по которой они шли, часто перегораживали гигантские лианы. Местами приходилось пробираться через заросшие древовидным тростником болотца, буквально кишевшие водными насекомыми. И никаких признаков человеческого жилья. Порой из-за густого тумана видимость почти совсем пропадала.

Небо на востоке потихоньку приобретало тускло-серый оттенок, и Болан подумал, что до восхода солнца осталось максимум двадцать пять минут. Впрочем, в джунглях пока еще было совершенно темно.

Высокий человек в черном продолжал упрямо шагать вперед. До того места на берегу реки, где стоял храм-тюрьма, было еще минут десять ходу. Скоро, совсем скоро Палач приступит к решающим действиям...

Во главе маленькой колонны шли Сиунг и Део Руа. За ними — Крах Драк и третий уцелевший воин по имени И Бо. Болан и Тран Ле шли замыкающими.

Прокладывая себе путь сквозь древовидную траву, Болан вновь принялся вспоминать о Бобе Макфи и о том хорошем, да и плохом тоже, что ему довелось пережить за время его знакомства с полковником ЦРУ, отвечавшим за связи с повстанцами во Вьетнаме. Однажды они долго беседовали в крохотном блиндаже в нескольких километрах от демаркационной линии между Севером и Югом страны. Болан дожидался там приказа об очередном задании, который по неизвестным причинам все никак не приходил. Вот тогда-то он и провел несколько часов в компании американского полковника, обсуждая с ним и все ужасы войны, и более чем смутные шансы на победу... Затем оба заговорили о личном. Вспоминали прошлое, гадали, что ждет их в будущем, после окончания войны...

Да, когда все это было!.. А теперь он с трудом продирался сквозь нехоженую чащу, а впереди шагал Део Руа. Солдат уже несколько раз оборачивался и, смерив Болана испепеляющим взглядом, огорченно смотрел на Тран Ле.

Понизив голос, Болан пробормотал своей прелестной спутнице:

— Что-то Део Руа меня невзлюбил. Похоже, дело не только в возникшем между нами споре.

Даже в темноте видно было, как ослепительно улыбнулась Тран Ле.

— Вы очень проницательны, полковник.

— Део Руа ваш ухажер? — спросил Болан.

— В том-то и дело, — не переставая улыбаться, ответила девушка. — Он очень хотел бы стать моим любовником и даже жениться на мне. Но, боюсь, это невозможно. Как вы уже заметили, Део Руа очень вспыльчив и легко теряет самообладание и способность трезво мыслить. А мне это не нравится.

— Почему же ваш отец держит его при себе?

— Потому что Део Руа очень храбрый и умелый войн. Он ведь тоже из племени мео и предан нашему делу душой и телом.

— А вы, Тран Ле? — спросил Болан. — Что вы делаете среди солдат? Вы очень красивы и, думаю, не менее отважны. Но кое-что меня удивляет. Где, например, вы научились так хорошо говорить по-английски?

— Мне очень повезло, полковник Феникс. Хотя бы потому, что мой отец — вождь племени. Благодаря этому я смогла до семнадцати лет ходить в школу к миссионерам, которые жили в наших горах. Замечательные горы! И все же одной их красоты мне было мало. Сколько помню себя, я смотрела на них и все пыталась представить себе, а что же находится за ними — там, далеко-далеко... Девушки моего возраста и положения обычно об этом не думают...

— Как знать, быть может, когда-нибудь вам удастся уехать из Вьетнама и посмотреть на мир, — заметил Болан, проникновенно глядя на нее.

— Я тоже надеюсь. Но пока чувство долга велит мне оставаться здесь. С тех пор, как правительство решило истребить народ мео, я обязана сражаться бок о бок с моими братьями по крови. Мое место среди них.

— Тран Ле, вы поистине восхитительная девушка, и душа ваша чиста и прекрасна, как вы сами! — искренне прошептал Болан.

В этот момент Сиунг поднял руку, подавая всем знак остановиться. Болан коротко и горячо пожал ладонь Тран Ле и тотчас, пройдя вперед, встал рядом с Сиунгом.

— До реки несколько десятков метров, — сообщил вождь. — Туман вам будет только на руку. Но вам нужно спешить, потому что он рассеется, как только взойдет солнце.

— А где находится тюрьма?

— На другой стороне реки, возле самого берега, почти напротив нас. Идемте, я покажу.

Вождь мео обернулся к остальным.

— Ждите меня здесь, — приказал он. — И будьте начеку. Тут вполне могут быть патрули.

Сиунг углубился в джунгли, Болан следовал за ним по пятам. Сразу же за деревьями к реке полого спускался абсолютно открытый участок местности.

Утренний туман немного рассеялся, и теперь над поверхностью воды витала лишь легкая дымка.

Путники залегли на самом краю леса, и Болан, вытащив из кармана бинокль «Старлайт», принялся осматривать противоположный берег, который как раз проступал из-под туманной дымки, так что видимость была довольно четкая.

Ширина Сонг Хонга в этом месте была около четырехсот метров. На совершенно спокойной и гладкой, словно зеркало, поверхности воды Болан не заметил ни единой лодки.

На востоке, далеко за храмом, небо начинало потихоньку розоветь, и древнее сооружение четко рисовалось на светлом фоне.

Хотя Болан и не мог рассмотреть некоторые детали из-за тумана, храм, по всей видимости, не претерпел никаких особых изменений с той давней эпохи, когда был воздвигнут.

Здание состояло из центральной четырехэтажной башни и двух примыкавших к ней боковых одноэтажных крыльев.

Каменные стены местами начали крошиться от старости, но это ничуть не умоляло великолепия постройки и мастерства древних зодчих. Фасад храма был щедро украшен скульптурами, во многих местах виднелись высеченные из камня головы Будды с его извечной загадочной улыбкой на лице. Боковые стены также покрывали искусные барельефы, изображавшие мифических персонажей, людей и животных.

Особенно тщательно Болан осмотрел непосредственные подступы к храму-тюрьме. Он обратил внимание на выстроившиеся в ряд маленькие пагоды, отделявшие тюрьму от берега реки, и в который уже раз подивился парадоксальности этой страны и населяющего ее народа.

Два тысячелетия подряд, пока Европу сотрясали религиозные катаклизмы, здесь люди с восторженным смирением, независимо от того, богаты они были или бедны, почитали Будду. Величайшие умы и таланты всей Юго-Восточной Азии посвящали свои жизни постижению идей Учителя, уединяясь в горах или возводя монастыри и храмы дивной красоты.

Но если время оказалось невластным над всеми этими чудесами архитектуры, то люди и цивилизация, породившие их, давно уже канули в небытие. Исчезли и монахи в длинных красных одеяниях, и их ученики, и толпы верующих, некогда осаждавшие эти храмы...

Еще до начала нынешнего века многие храмы пришли в запустение, поглощенные тропическими лесами. И лишь гораздо позже французские археологи взвалили на себя непосильную ношу по изучению восточной архитектуры...

Как бы то ни было, храм, который Болан рассматривал в бинокль, был идеальным прикрытием для устройства в нем тюрьмы. И многочисленные рыбаки, в дневное время сновавшие на лодках по реке, даже не догадывались, что внутри этого древнего культового сооружения содержатся политические заключенные.

Среди них томился и полковник Боб Макфи.

Храм окружала высокая металлическая ограда. От нее до берега было метров двадцать.

Закончив осмотр местности, Палач положил бинокль в непромокаемый мешок, сунув туда же «беретту», «отомаг» и несколько гранат. Рядом с собой он положил АКМ и несколько подсумков с ножами, удавками и другими приспособлениями для ведения боя.

После чего встал, стащил с себя черный боевой комбинезон, свернул его и тоже сунул в непромокаемый мешок.

Повернувшись к вождю, он заявил:

— Оставляю вам свой АКМ и остальное вооружение. С таким грузом трудновато плыть на тот берег. Ждите меня здесь полчаса. Я должен уложиться в это время.

— Обычно заключенных содержат в одноэтажном крыле справа от башни, — заметил Сиунг. — Макфи, вероятно, тоже там?

— Вряд ли, — возразил Болан. — Макфи слишком много знает. Его наверняка засадили в одиночку, чтобы исключить общение с другими заключенными.

— Начальник тюрьмы — генерал Транг. Умный и хитрый, но само воплощение зла. Вы правы: он не должен был посадить Макфи туда, где, по всей логике, мы могли бы его найти. Еще вопрос, полковник. Что будет, если вы не вернетесь через полчаса?

— Значит, я, по всей вероятности, не вернусь уже никогда. Тогда вам придется наспех придумывать новый план действий.

С этими словами Палач прощально вскинул руку, собираясь направиться к воде, и тут вождь вдруг остановил его, легонько похлопав по плечу.

Болан замер, а Сиунг подобрал с земли сухую ветку и принялся старательно рисовать на песке какую-то фигуру.

Болан нисколько не удивился, увидев, что рождающийся на его глазах рисунок отдаленно напоминает снайперский значок.

Встретившись взглядом с вождем мео, он тихо произнес:

— Привет, Сиунг.

Тот ответил чуть дрогнувшим голосом:

— Лицо человека может измениться, но душа никогда. А глаза — окна души. Я узнал вас, сержант Милосердие, и узнал бы вас среди тысяч других лиц. Пусть боги останутся с вами на том берегу и вернут нам живым и невредимым.

Резко повернувшись к нему спиной, вождь направился к своему маленькому отряду.

Палач быстро и размашисто зашагал к реке, неся на плече непромокаемый мешок.

Что ж, Сиунг его узнал... Быть может, это даже хорошо. Мео были людьми той же закалки, что и Болан, и понимали его скорее сердцем, нежели разумом...

Палач почувствовал, как в нем проснулся привычный боевой дух.

Раз уж он, Болан, специалист по проникновению в стан врага, он сделает все, чтобы пробраться в этот храм-тюрьму.

Впрочем, войти туда было далеко не самой сложной задачей.

Вот выбраться оттуда — совсем иное дело...