Мистер Х. Игры

Глава 30

POV Катя

Агрессивный поцелуй вскоре прекратился. Изо рта пропал его язык, лишь на губах осталось влажное ощущение и его вкус. Я разлепила мокрые от слез веки, проморгалась от мутной пелены, желая рассмотреть Максима и понять успокоился он или нет. Возможно гнев пропал после поцелуя. Выместил злость и доволен, но толком не разглядела его глаза. Болезненная хватка на шеи заставила подскочить пульс и кровь прилить к лицу. Сдавило горло довольно плотно, словно замещая власть настоящего ошейника.

Я панически открыла рот, начала хватать-глотать кислород большими порциями, хотела завизжать, а крик пропал, потонул внутри. Перед лицом опасно близко блестели его губы, покрытые общей слюной. Они чуть приоткрыты, откуда доносилось неровное тяжелое, шумное дыхание. Словно он сильно напряжен, пылал яростью, которая кипела внутри. Второй рукой взял за бедро и развернул на девяносто градусов. К себе ягодицами.

Я вовремя успела отвернуть лицо, поэтому не врезалась лбом или носом в стену. Рука на шее вдавила щекой и грудью в шершавую крашенную стену без обоев. Все слезы стерлись от трения о неровную поверхность. Сквозь сарафан и легкий ажурный лифчик сосками больно царапалась о стену. Ладонями уперлась в нее, пытаясь отодрать лицо и грудь от стены, но потом замерла, когда зажим на шеи усилился, словно угрожая задушить. Вторая рука подлезла спереди под сарафан, раздвинула ноги и подтянула мои бедра назад. Ближе к себе, прогибая тело в пояснице.

Я замотала головой, прогоняя панику, пытаясь столкнуть давление тела сзади. Бедрами боднула, чтобы перестал напирать, но в замен почувствовала шебуршание на шортах? ... Он доставал член... Глотнула неприятную горькую слюну унижения, чувство грязи в себе, от того, как меня нагнули и сейчас будут... принуждать к выполнению своих обязанностей.

- Не смей, - прошептала стене, губами почти прикасалась к ней и хрипло дышала в нее.Максим едва убрал руку с шеи, как я успела поднять туловище. Да разве выберешься из плена стены, двух рук и его большого тела сзади? Сколько не елозила, получалось, что только сильнее раззадоривала, скользя оголенными бедрами по его члену позади. Максим какой-то сегодня совсем сумасшедший, заставлял сердце от паники подскакивать к горлу, больно биться о ребра и нервными разрядами отдаваться в каждом уголке извивающегося, сопротивляющегося моего тела.

Джокер сегодня за Джокера. Глух к моим мольбам, снявший самоконтроль, как пьяный. До легкого дрожания губ и зубов пугал. Он даже не слышал и не видел меня. Вновь надавил на поясницу, наклоняя лицом в стену, задрал сарафан до поясницы, оттянул полоску ярко оранжевых трусиков и...и...

Едва почувствовала твердый член сзади, готовящийся вонзиться в плоть, зажмурилась, чтобы не видеть стену. Член больно и сильно давил между складок, пытаясь пробраться, растянуть вход. Я сдавленно простонала, когда все-таки вошел на максимум, впечатав еще сильнее в стену. Еще и Макс грудью навалился на спину и бедра. Ладонью пробрался спереди, проник под белье и начал гладить между ног, пытаясь возбудить, сорвать контроль. И начал двигаться...то вынимать, то вновь раздвигать. До того яростно, что ноги затряслись и отказывались держать, такая тяжесть придавила стопы к полу, перед глазами поплыли прозрачные круги.

Я задыхалась, было яркое ощущение, что впервые в жизни упаду в обморок. Грудью билась о стену от его толчков, шершавая стена корябала подбородок и шею. А его руки перестали возбуждать, переместились на бедра, сжали ягодицы и направляли мое тело на него.

С каждым толчком его дыхание становилось громче над ухом, потом яростно зубами закусил кожицу на шеи. Но неожиданно погладил довольно нежно по ягодице. Толчки во мне грубые, а это показалось нежным. "Странно..." - рано подумалось, а потом ноги согнулись в коленях и если бы Макс не держал за бедра я бы упала от того, как вмазал по правой ягодице! Болезненный шлепок залил огненной болью. Получился далеко не игривый шлепок по попочке, а удар с оттяжкой, от которого и его ладонь должна гореть огнем, и моя правая ягодица заныла. Звук шлепка об кожу и мой крик прозвучал оглушительно, должен был добраться до Миши, лежавшего неподалеку в коридоре и разбудить его, но все оставалось спокойно. И под дверь просочился мой крик, но на помощь вряд ли кто-то придет и утихомирит агрессивного Максима. Слезы проступили на ресницах, вновь ослепла унижения, глубоко засевшего занозой в сердце.

- На первый раз рукой! Это было за твое Не послушание... - продолжал уже медленнее входить в меня, и тут же второй раз ударил, но уже по левой ягодице и гораздо сильнее. - За твое предательство!

На второй шлепок тоже от неожиданности закричала, но ладонь прикрыла мне рот, лишая возможности даже боль выразить криком.

Понимала глупо, бесполезно сопротивляться, но оно само получилось. Может инстинкт самосохранения. Не сдержала эмоций от омерзительного ощущения грязи во мне. Головой ударила назад, насколько могла сильно и попала ему в лицо. Отчего у самой на затылке появились болезненные вспышки. От удара ладонь перестала закрывать рот и мужские бедра не так сильно теперь давили на плоть. С хлюпающим звуком от мест соприкосновения наших тел, соскочила с члена и поднырнула под его руку.

Пятясь назад от стены, все дальше, глубже в кухню. Подальше от него, униженная, готовая сгореть от стыда, закопаться, провалиться или сбежать с балкона и нырнуть в ночную пропасть. Ягодицы позорно ныли от наказания, должно быть красные, горящие от беспрерывного зуда. Так хотелось ладонью стереть, прогнать боль, но не дам Максиму это увидеть. Поэтому просто старалась сильнее не разрыдаться, но губы предательски тряслись от сдерживаемых эмоций. Натянула сарафан на бедра, скрывая перекошенное, развороченное его пальцами белье между ног (некогда его поправлять).

Макс продолжал стоять спиной ко мне, ладонью опираясь о стену, где прежде была схваченная я. Собирался с мыслями , решал возможно, как поступить дальше, может сдерживал эмоции. А я за это время успела обойти стол и закрыться им, чувствуя хоть немного успокоения, поставив между ним и собой преграду.

Слезы злости, стыда, боли, горящие ягодицы - все это просто срывало контроль, бурлило адреналином по крови, разъедало меня. Как я только могла думать о нем (вспоминать его), пока он был в отъезде? Как только могла его с интересом разглядывать? Чудовище оно и есть чудовище, пусть и с красивой внешностью. Вот я дура...Глупая дура.

Слезы чуть утихли, когда Максим резко обернулся, словно решился. Я пальцы сжала в кулаки, ногтями впилась в ладони, а адреналин потек ртутью по венам, разъедая горечью.

Максим встал с другой стороны стола, шорты наполовину расстегнуты, оттуда стоячий член поблескивал от моей влаги, напряженный, подрагивающий. Максим явно не собирался его убирать. А собирался продолжать. Ладони положил на стол, меня некоторое время игнорировал. Сдерживался, а мне не легче от этого. Взял себя за подбородок и повел челюсть влево-вправо, тем самым проверил целостность. Похоже макушкой попала ему в подбородок.

Вновь положил ладони на стол и смотрел на них, затем обратил внимание на грязные бокалы те самые, которыми пользовались с Мишей на свидании.

- Катя...- голос низкий и недовольный, а у меня мурашки от него. Его голос, как легкое дуновение опасного ветра-торнадо, грозящего покалечить. - Подойди ко мне.

Я не успела принять решение, лишь впивалась в стол маникюром, а Максим устал ждать какие-то пару секунд. Правой рукой взмахнул и хрустальные бокалы улетели. Один раскололся на полу возле стола, а второй далеко улетел и врезался в стеклянную дверь балкона. Отчего раздался звон, треск, оглушительный шум, серебристый дождь посыпался острыми лезвиями на пол, а я рефлекторно закрыла голову руками, сжалась, словно сейчас будут бить.

Биение моего сердца думаю не только я ощущала в груди, но и Максим слышал и Миша, валявшийся на полу. Когда же он очнется? Молилась, настороженно убрав руки от лица.

- Ты мне нравишься с каждым днем все меньше и меньше, но и сам себе я в последнее время не нравлюсь! Разве сложно!? Сделать!? То!? Что!? Требуется!?

Его резкий тон и агрессия не прекращались. И член не падал, все также эрегированный. Максим совсем не смотрел на меня, только на стол между нами или свои ладони на нем.

В тот момент мне казалось лучше отдаться Кабану или Мише, да кому угодно, но ублажать Максима...сейчас... сама мысль морально убивала. После всего этого? Слезы хоть и не так сильно лились, но он не мог не заметить мое состояние. Но ему плевать. Ждал, пока я, проглотив обиду, гордость, комок слез, медленными шажками не направлюсь к нему. Я прекрасно знала, что выбора нет. Как могла и что могла уже предприняла для спасения, но бывший Хозяин не слышал. Он сегодня слеп и глух от ярости.

Покорно подошла к Максиму, поглядела на его руку, которая давила в стол, словно хотела от ярости сломать или сделать там вмятину.

Моя грудь в вырезе сарафана шумно дрожала в такт сердцу, Максим именно на этом заострил внимание. Уже спокойнее подхватил под бедра и усадил на край стола.

Взял за одно колено и второе развел их широко, открывая обзор на белье. По-хозяйски погладил колено и бедро выше, пробираясь легкими неторопливыми прикосновениями к сарафану. Дразнил, пользовался моментом. А мне приходилось с выпрямленной спиной, впиваясь пальцами в край столешницы, принимать его ласку.

Умеет он ломать. До основания разбивать. Уничтожать.

- При моем появлении твои ноги должны автоматически разъезжаться в стороны! - продолжал указания. Теперь действовал медленно, не торопясь. Распустил косу, расчесывая пальцами волосы, аккуратно раскладывая их по плечам и на грудь. Снял сарафан через голову, при этом ужалил-поцеловал в шею, обдав хриплым дыханием. Его «стекла» от света люстры стали оранжевые или янтарные, но все те же неконтролируемые или опасные. Погладил по рукам, плечам, словно утверждая, вот это теперь в моем распоряжении? И вновь потребовал повиновения:

- Обопрись на локти.

Теперь спокоен, когда послушно выполняла требования. Челюсти расслабились, рот удовлетворенно приоткрыт, кончик языка с серьгой даже виден, словно готовился пустить его вход. Удовлетворенно смотрел, как я слушалась, ставила стопы на стол; как отгибалась назад; ложилась спиной на твердую поверхность, опираясь на локти. Предоставляя себя в полное владение, колени при этом широко развела в стороны. Голые огненные ягодицы получили хоть немного прохлады от соприкосновения со стеклянным белым столом. Прикрыла веки, чтобы не видеть поедающего взгляда, тогда же щелкнула застежка лифчика и груди стало свободнее.

А потом Максим играл на мне, с моим телом на столе. Пробрался длинными пальцами под оставшиеся на мне оранжевые трусики пятью пальцами дразнил, изводил медленно с наслаждением по складкам, задевал пульсирующую от прямого контакта точку. Массировал каждый миллиметр и играл на нервных окончаниях. Погружал пальцы в меня медленно, растягивая и подготавливая для вторжения. Я старалась молчать и не издать ни звука на этом столе. Стать мертвой или не собой. Кем-то другим. Бездушной куклой, которая не Катя, а кто-то другая.

Он играл с моим телом слишком долго, будто время не в счет и Миша не очнется в любую минуту.Возбуждал. Лизал меня там, пробуя на вкус, а может смачивал вход для члена, чтобы была влажнее. Чувствовалось его теплое дыхание на складках. Макс вдыхал мой запах возбуждения. Хорошо видна капля пота, стекающая по его виску от перенапряжения или рвущегося самоконтроля. Сколько бы не казался равнодушным, но ему явно не терпелось взять меня. Да только сухая возле стены я ему вряд ли понравилась, поэтому старался сделать вход для члена максимально комфортным. Ему все равно на чужие страдания, вдоволь насладившись моей плотью между ног, отнял губы, которые заблестели от влаги, навалился чуть вперед, член при этом был в опасной близости от моих раздвинутых ног, но не спешил. Обхватил грудь, большими пальцами нажал на соски, заставляя их сжаться, возбудиться и послать электрические разряды по венам. Языком поигрался с каждой грудью. Перешел к шее холодным камнем в языке пробуждая кровь.

Вскоре нижнее белье улетело и могло показаться комичным, (если бы не моя ситуация) то, как оно повисло на одиноком цветке, стоявшем в вазе на столе. Белье покачивалось на красном большом цветке.

Стол подо мной покачнулся, когда Максим подтянул за бедра на самый край, ноги поднял максимально вверх и положил к себе стопами на грудь. Сначала пальцами растянул мокрые складки, проверил насколько возбужденная и готова или нет принять. Потянул пальцами, еще растягивая, требуя больше и больше места для владения. Потом головка члена не спеша погрузилась. Потом глубже, жестче. Отчего ощущение будто разрывали изнутри.

Он везде словно во мне. Всё заполнил собой. И еще продвигался до упора...тянул, заставлял выгибаться. Ни одного пустого миллиметра в моей плоти не оставил. Всё себе взял.Я как в плену, чувствовала себя полностью поглощенной.

Держался за ягодицы, сильно впивался кончиками пальцев в кожу, которая итак горела после наказания.

Очень больно пылали побитые ягодицы, и внутри лона постоянный жар, и распирание от его члена.Я время от времени старалась уменьшить давление его пальцев, положив свои ладони на его. Пыталась сменить позу, чтобы не так терлись ягодицы о стол и шлепали о его бедра при максимальном вхождении. Макс в такие моменты несмотря на то, что морщилась, продолжал пытку и смотрел сверху-вниз. Довольствовался триумфом при виде добычи, пойманной в ловушку. Поэтому я не хотела наблюдать за его самодовольным янтарным блеском в прожилках зрачков, отвлекалась на его тело. На шумно вздымающуюся грудь, особенно на вену - голубую, мощную, которая пульсировала и будто рассекала, натягивала кожу на его груди. На подбородок упертый, плотно сжатые челюсти, вены на руках, держащих меня за бедра. На шею и кончики волос возле ушей, покрытых серебристыми капельками пота.

Он так медленно и бесконечно все это делал, брал на столе. То вытаскивал совсем, погладит членом влажные складки, то заденет пульсирующую точку, то давит на вход, не торопясь войти внутрь. Ощущение, что он не хотел заканчивать. Растягивал нашу пытку. Обоюдную, медленную. Бесконечно заставлял послушно лежать и принимать его, без возможности отказаться.

В какой-то момент ладони поставил по бокам от моих раскрытых бедер на стол и сделал мощный рывок. Занял еще больше во мне места, хотя казалось куда еще больше? Словно хотел всю поглотить и ему надоело сдерживаться. А я сжалась внутренними мышцами от грубого вторжения. От его толчка стол покачнулся, ваза с цветком, и висящими на ней трусиками упала и я охнула, глубоко выдохнула от холода. От того, как по столу за спину и на волосы полилась вода.

Я бы вновь могла посмеяться над его неуклюжестью, но сейчас смолчала, не имея желания с ним общаться. Тело пусть берет, но остальное пусть оставит.

Максим поднял за спину и бедра, по-прежнему не выходя, сделал несколько шагов назад со мной на руках и куда-то упал или нет... но у меня сердце ухнуло от падения, как на каруселях или на мертвой петле. А он просто оказывается сел на стул, а меня посадил на себя. Обнял за спину, сжал волосы на затылке, другой рукой нежно погладил по горящим ягодицам, чем вызвал боль и напомнил, что может сделать. Внимательно посмотрел мне в глаза, на губы. Привлек к груди и начал делать мною совсем резкие и быстрые толчки, явно желая завершить бешеную скачку. А глаза горели кровавым янтарем. Какие-то звериные.

- Если вдруг решишь с кем-то развлечься за моей спиной, то я Тебя и Его Ёбну! И это не пустая угроза. Настоятельно рекомендую впредь следить за своим поведением. Ненавижу шалав.Сердце испуганно заходило в груди от ощущения, словно его сейчас посадили в клетку и закрыли на ключ, а этот ключ выбросили.

Ненормальный. Я..я ему не обязана хранить верность. Не успела высказаться, как он начал содрогаться внутри меня и в тоже время потянулся за поцелуем, а я заверещала, попытавшись оттолкнуться стопой от пола и привстать, но не дал, зафиксировал плотно бедра.

- Только не в меня. Я же не стерилизована! - ладонями оперлась о мужские плечи и пыталась вылезти из ловушки.

И снова недовольство или скрытая угроза:

- Сотни женщин почтут за честь выносить мне ребенка, а ты...тебе противна эта мысль? - он назло это сделал. Назло кончил в меня, из вредности, потому что я посмела не хотеть? Посмела не возжелать выносить ему малыша? Везде делал виноватой. Везде искал подвохи. Везде я плохая, слышал только себя. Что я могла ответить?

- Кккакой ребенок...да я...даже не думала... - запинаясь, пролепетала. Как он перевернул тему на это?

Вновь перебил мои словоизлияния, надавил на лопатки, заставляя грудью коснуться его и зашептал тихо в лицо:

- Скоро день рождения Миши, там я верну свой браслет, потребуется или ввести код, или отрубить Мише руку. А тебе следует на этот раз принять правильную сторону.

На последней фразе удовлетворенно погладил горящие ягодицы, и наконец, подсадил, чтобы слезла. Всего лишь убрал член под шорты, застегнул их на липучку и, не прощаясь, ушел из квартиры Миши.А я пыталась не трястись от пережитых угроз и всего...вот этого всего. Нашла лифчик и трусы, влажные от воды из пролитой вазы, одела их. Присела на пол, потому что ноги и руки тряслись от пережитого адреналина, устроенного Максимом. Начала раскачиваться как маленький ребенок и грызть пальцы, откусывая кожу, иногда до крови. Всё. Больше не могу. Нет сил его видеть. Сердце клещами вытащил и обратно изрезанное всадил под грудь. Поломал, попользовался, утихомирил гнев и довольный оставил в полубессознательном положении валяться на полу.

Дверь громыхнула, известив об уходе Максима, но тут же через минуту или две объявился Миша. Подошел ко мне, сидевшей на полу в одном нижнем белье и прижимающую сарафан к груди, и навис большой тенью надо мной. Явно понял, что здесь происходило и кто сделал.

- Все-таки ты его любимая кукла...Одевайся и пошли в клетку.