Мистер и Миссис

ГЛАВА 9 Молли

Я запищала, когда меня кто-то схватил, повернул и мягко подтолкнул к стене, за которой находилась наша ванная комната. Большое тело Филиппа держало меня, словно в клетке. Утренний свет заливает голые белые стены спальни, а лицо моего мужа освещено золотым свечением. Он выглядел таким дикарём, его волосы были в полном беспорядке. Вероятно, виной тому моя рука, которая недавно в них побывала. Я проснулась с ним, полностью обёрнутым вокруг меня, словно второй кожей, одна его рука в защитном жесте оберегала мой живот, а другая покоилась на моей киске, и его лицо было зарыто в моей шее.

Последнее, что я вспомнила - это его рот на моей киске, а затем я отключилась. У меня было смутное воспоминание о том, что он собирался приготовить мне поесть, но я, должно быть, проспала весь день и ночь, и проснулась только сейчас, из-за того что я безумно хотела в туалет. Ребёнок уж больно сильно давил на мой мочевой пузырь, но, возможно, причина была и в том, что я проспала целых двенадцать часов.

Но от чего у меня реально перехватило дыхание – это от дикости в его глазах. Словно он хищник, а я его добыча. Он легко поймал меня, не то чтобы я сильно сопротивлялась. Его взгляд напряжен, и мне интересно, всегда ли он вот такой. Мне также интересно, всегда ли у него щетина на лице, или это просто из-за того, что мы так долго пробыли в больнице, и он отказался покидать меня, даже чтобы побриться.

Я протягиваю руку и пробегаю по ней своими пальчиками. Мне она нравится. Он прильнул к моему прикосновению, его глаза закрываются, словно это лучшее, что он когда-либо ощущал в своей жизни.

- Я думал, что ты ушла, - наконец говорит он своим хриплым голосом.

- Я здесь, - пытаюсь я успокоить его. – Просто нужно было сходить в ванную.

Его лоб упирается в мой, и мы просто стоим в таком положении несколько минут, пока он не убирает свои руки со стены, опуская их на мою талию. Затем он делает то, что меня шокирует. Он падает передо мной на колени, заставая меня врасплох.

- Да, ты здесь. Ты никогда больше не покинешь меня. – Его большие руки скользят под мою длинную рубашку, которая сейчас на мне, и он начинает спускать мои трусики. Когда они достигают моих лодыжек, я выскальзываю из них.

- Скажи это, - говорит он, его слова пропитаны напряженностью, пронзая воздух вокруг нас.

- Я никогда не оставлю тебя, - я вижу, что напряжение заметно покидает его тело.

- Покажи мне. Покажи, что ты принадлежишь мне.

Я кусаю губу, чувствуя себя немного смущённой. Я понимаю, что он хочет, чтобы я сняла рубашку, и он смог увидеть мою киску или ребёнка - точно не знаю. Я знаю, что он мой муж, и что мы, конечно, делали это раньше, но вот прямо сейчас, когда он стоит на коленях и требует это … это грязно и чертовки горячо, и я чувствую, как румянец появляется на моих щеках.

Я сделаю это. Я хочу дать ему это. Я могу сказать, что он на грани. Если за эти несколько дней я что-то и узнала об этом человеке, так это то, что его мир начинался и заканчивался мной. Похоже, что я его всё, и я должна успокоить его хоть немного. Это чертовски опьяняет.

Медленно потянувшись, я хватаю край рубашки и начинаю поднимать её. Дюйм за дюймом она скользит вверх по моим бёдрам, его глаза следуют за ней, пока я полностью не обнажаю свою киску.

- Ещё, - требует он, и я поднимаю её, пока не обнажаю свой беременный живот.

- Раздвинь ноги шире.

Следуя его приказу, я открываю себя для него.

- Скажи это снова. Скажи, что принадлежишь мне, - его руки поднимаются, задирая мою рубашку и обнажая грудь. Он проводит пальцами по моим чувствительным соскам, делая их ещё твёрже. Затем пальцы тянутся к моему животику, в то время как его вторая рука обнимает меня. – Кому это всё принадлежит, милая малышка Молли?

- Всё это твоё, - я толкаюсь в его ладонь, лежащую между моих ног. Я чувствую влагу между бёдрами.

- Покажи мне, где ты хочешь мой рот. Откройся для меня, - его глаза смотрят на мою киску, и он немного наклоняется вперёд. Он настолько высокий, что даже стоя на коленях, он достаёт до моей груди.

Используя одну руку, чтобы удержать мою рубашку, как он и просил, другой я двигаю вдоль своего тела. Когда я добираюсь до местечка между моими бёдрами, я развожу свои половые губки в сторону для него.

Его глаза наполняются такой страстью и нуждой, что я даже не замечаю, как быстро он двигается. Его рот опускается на мой клитор и начинает сосать его, заставляя меня застонать. Я поднимаюсь на носочки, чтобы у него было как можно больше доступа.

- Вот так, Молли. Трахни лицо своего мужа. Возьми то, что хочешь, потому что я всегда дам тебе это. Я так сильно люблю тебя, - рычит он, прежде чем снова начинает сосать и облизывать меня. Его язык лижет мои пальцы и мою киску, одновременно делая это ещё более эротичным. Я полностью открыта для него, чтобы он мог поглотить меня полностью. И он это делает.

Его руки скользят по моим бёдрам, а затем его пальцы впиваются в плоть сильной, властной хваткой. Я знаю, что он принадлежит мне, и я позволяю удовольствию окутать меня. Этот человек поймает меня в свои сети, и я позволю ему это.

Оргазм окутывает моё тело, заставляя меня прокричать его имя. Я запрокидываю голову назад, мои глаза закрываются, когда удовольствие проходит через всё моё тело. Я чувствую, как он двигается, но не могу открыть глаза.

Он укладывает меня на кровать, и мне кое-как удаётся открыть глаза, чтобы он снова овладел мной. Я начинаю ощущать себя одним целым с этим человеком. И это заставляет меня улыбнуться.

Затем я смотрю вниз и вижу, что он делает. Он снял боксеры и просто поглаживает свой член. Это занимает всего несколько секунд, после чего я ощущаю тёплую сперму на своём клиторе. Я сожалею, что не посмотрела раньше и не увидела, как он дрочит.

Он стонет моё имя, пока продолжает кончать, а затем его движения замедляются. Головкой своего члена он начинает растирать влагу по моей киске. Это самая горячая вещь на свете. После того, как он размазал сперму по всей моей киске, он ползёт по кровати и дарит мне ленивый поцелуй. Я чувствую свой вкус на его губах.

- Теперь тебе и правда нужно покушать, малыш. Поднимайся, - он поднимает меня с кровати и попутно натягивает на себя боксеры. Он подходит к тому месту, где уронил мои трусики, поднимает их и подходит ко мне. Затем он наклоняется, и я вхожу в них.

- Не смей прихорашиваться, - он окидывает меня взглядом, как будто я могу не подчиниться ему, но я просто улыбаюсь и киваю.

- Я собираюсь принять душ, а потом что-нибудь приготовить тебе. Осмотрись здесь, если хочешь, но не трогай лифт.

- И куда мне бежать? – дразню я. Я ведь даже не одета.

- Подальше от меня.

Я хотела сказать, что не собираюсь оставлять его, но его рот резко овладевает моим, не давая возможности ответить. Его язык толкается в мой рот, когда он буквально пожирает меня, словно мы прощаемся навсегда.

Когда он, наконец-то, отстраняется, я задыхаюсь.

- Мне нравятся твои опухшие губки, - говорит он, нежно целуя их, перед тем как уходит в ванную. Он останавливается у двери, поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня.

- Я никуда не денусь, - я знаю, что именно это он хочет услышать. Даже не знаю, беспокоит ли меня то, как сильно он переживает. Наверное, нет, но я просто не хочу, чтобы он так мучился. Возможно, однажды авария останется в прошлом, и некоторые из его страхов начнут исчезать.

Он кивает, исчезая в ванной, а я наблюдаю, как он уходит. Я не могу не восхищаться его телом. По сравнению со мной он похож на долбанный танк – в тех местах, где я мягкая, он чертовски твёрд.

Повернувшись, я выхожу из нашей комнаты в коридор. Я прохожу мимо кабинета и захожу в гостевую комнату. Всё белое и простое. В ней нет ничего, что бы указывало на то, что здесь кто-то жил. И здесь ты не ощущаешь себя, как дома.

Но затем я захожу в гостиную и вижу картины, стоящие на полу, около стены. Они выглядят так, будто их нужно повесить. На всех этих картинах изображены мы с Филиппом. Интересно, возможно, это маленькие кусочки моментов из моей жизни, которые я не могу вспомнить. Я просто стою и изучаю их. Они потрясающие.

- Они твои, - говорит Филипп, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть его.

- Это я их нарисовала? – я снова смотрю на картины, надеясь что-то вспомнить, но ничего так и не приходит в голову. От них веет таким теплом. Которого, увы, нет в этом пентхаусе. – Я, наверное, и правда тебя обожала, - дразню я, снова взглянув на него. Его волосы мокрые от только что принятого душа, и он одет только в джинсы.

Что-то вспыхивает в его глазах, когда он смотрит на картины, как будто он никогда их прежде не видел.