Сновидец. Мистер Невозможность

6

Что ты чувствуешь? – спросил Брайд.

– Фигово, – ответил Ронан.

– Я спросил что, а не как. Хеннесси?

– Ничего, – ответила Хеннесси. – Кроме того, что мои артерии сжимаются в предвкушении. Только почувствуй этот запах жира. Обожаю.

Брайд хлопнул дверью машины.

– Лучше тебе от этого не станет.

– Но и хуже не станет, – заметил Ронан.

– Если жизнь меня чему-то и научила, – произнесла Хеннесси, – так это тому, что всегда может стать хуже.

Минуло почти двадцать четыре часа с тех пор, как трое сновидцев покинули Музей живой истории. Они припарковались у «Закусочной Бенни», забегаловки быстрого питания, не первое десятилетие существующей где-то в Западной Вирджинии. Солнце золотило плоские вершины гор, обступающих город. Тени сновидцев, растянувшись до предела, тонкими полосами пересекали разбитый асфальт.

Ронан умирал с голоду.

Брайд внимательно изучал окрестности, пока Хеннесси дрожала рядом. Ронан сплюнул. Опустевшая парковка, вымирающий город, притихшее шоссе. Он высматривал Модераторов. Именно по их вине троица болталась здесь, а не грезила на силовой линии. Накануне Брайд резко велел Хеннесси развернуть Буррито в совершенно ином направлении, и им едва удалось ускользнуть. Как и всегда, каким-то непостижимым образом он узнал, что Модераторы близко. Не стоило рисковать и тащить их на хвосте до конечной цели путешествия. Безопаснее переждать в невидимой машине, пока горизонт не станет чист.

Из чего следовало, что последние сутки они дремали в машине и нарезали круги по окрестностям.

– Давай вниз, – позвал Ронан Бензопилу, хлопавшую крыльями на дереве неподалеку.

– Предлагаю немного потренироваться, – сказал Брайд. – Это упражнение – всего лишь демонстрация, поэтому, надеюсь, вы в настроении напрячь мозги.

«Динь!» – возвестила входная дверь, когда трое сновидцев появились в «Закусочной Бенни». И вот что они обнаружили: обеденные кабинки, приделанные к стенам, грубые столы, приделанные к полу, менее грубые местные жители, приделанные к стульям, и плоские бургеры, приделанные к их рукам. Доска с меню, висящая над баром, без претензий и прикрас вещала:

Работники за стойкой щеголяли в фиолетовых футболках с логотипом заведения. На заднем плане звучали «Золотые шлягеры». «Что-то там, тра-та-та, у миссис Браун есть прекрасная дочь, тра-та-та, что-то там». Едва уловимая вонь отбеливателя вполне могла бы доконать Ронана. Но не сейчас. Сейчас его мозг воспринимал лишь один запах: Жир. Соль. Еда.

Стоило им войти, как все взоры в забегаловке обратились к ним. Шесть едоков. Двое в очереди у стойки. Один в зоне выдачи. Кассир. И, вероятно, еще пара человек на кухне. Они звали их очевидцами, тех людей, что могли при случае припомнить чернокожую девушку в коротком топе и кожаной куртке, чувака с бритой головой и вороном на плече и мужчину с орлиным профилем и выражением полнейшего бесстрашия на лице.

Вот почему они никогда не заезжали в рестораны.

Хеннесси торжественно развела руки в стороны.

– Это ограбление.

С тяжким вздохом Брайд запустил руку в карман серой куртки и выудил присненный им серебряный шарик. Сидящий за одним из столиков подросток попытался поднять телефон в попытке заснять свежеприбывших на фото или видео.

Но Брайд спокойно признес:

– Нет.

И легким движением запястья бросил шар. У него их было немного. Как он объяснил, они «дороговато стоили», и Ронан ему поверил. Прежде всего потому, что сам ничего не знал о том, как воплотить в реальность подобную вещицу: они слишком его пугали. Эти предметы приводили чувства в беспорядок, искажали мысли и стирали воспоминания, иногда ненадолго, а порой навсегда. Ему было не по себе от идеи приснить нечто, подавляющее свободу воли. Ошеломляющая система безопасности в Амбарах, пожалуй, была бо́льшим, на что он готов был пойти. С другой стороны, оружие Брайда напоминало сон об операции на открытом мозге. Такая изощренность требовала огромного контроля, которым, по мнению Ронана, он сам не обладал.

Дзынннннннь! Запущенный в воздух шар ударил в телефон подростка. Оба предмета полетели на пол. Гаджет угодил под ноги Брайду, а шар в одну из кабинок.

Мужчина подобрал телефон и спрятал в карман.

– Эй! – возмутился тинейджер.

– Вы не можете так поступать, – заметила кассирша. Однако ничего кроме добавить не успела, поскольку секунду спустя шар взорвался.

Клубы морока вырвались из сферы, стремительно окутав посетителей и почти мгновенно приступив к делу. Одни люди в замешательстве пялились друг на друга. Другие повалились на спину. И хотя оружие не предназначалось, чтобы вырубать людей, было трудно предсказать, как они поведут себя, когда их мыслительный процесс встанет на паузу, а воспоминания сотрутся.

– Эти твои мячики – реально классные штучки, – сказала Хеннесси. – С удовольствием приберу их к рукам.

Брайд оставил ее реплику без внимания.

– Время не ждет.

Однако девушка не привыкла сдаваться:

– Наверное, потребовалось много практики. Интересно, а на ком ты тренировался? Конечно, ты мог бы поучиться на нас. И мы бы даже не вспомнили, верно?

Это он тоже проигнорировал.

– Делай то, зачем пришел, Ронан.

Именно Ронан попросил остановиться и перекусить, пусть даже и знал, что подобное претит негласным правилам их жизни вне закона. Еда добывалась в шкафах и холодильниках пустующих домов, там, где не было ни камер наблюдения, ни людей. Крекеры, консервы, мясные полуфабрикаты и яблоки. Но за время нахождения в машине его аппетит разгулялся так, что сейчас желудок буквально выл от счастья, предвкушая скорый конец голодовки.

– Бежим к фритюрнице! – выкрикнула Хеннесси, перепрыгивая через прилавок закусочной.

Ронан же направился прямиком к посетительнице, замершей у стойки выдачи заказов. Впрочем, та стояла не совсем неподвижно, не как статуя. Скорее как человек, разгуливавший по магазину и внезапно вспомнивший, что забыл дома что-то важное.

Она не моргнула и не вздрогнула, когда Ронан забрал из ее рук запачканный жиром пакет. Парень вывалил содержимое на стойку, развернул упаковки и съел одно за другим. Бургер. Немного жареной картошки. Яблочный пирог.

И все еще остался голоден.

Он выхватил стакан с молочным коктейлем из другой ее руки и принялся пить. Клубничный. Обморожение мозга. Как бы то ни было, он допил и грохнул пустым стаканом о стойку, словно ставя финальную точку.

Не наелся.

Парень за столиком рядом, видимо, только начал разворачивать чизбургер. Ронан успешно справился с задачей за него – молодой человек лишь моргнул в пространство. Ваше здоровье! Далее последовала большая картошка фри. Затем чикенбургер его подружки, хотя он и казался неаппетитным из-за маринованных огурцов, которые девчонка разбросала по тарелке.

По-прежнему не наелся.

Из кухни донесся голос Хеннесси:

– Если бы мне когда-то сказали, что лучшая в мире еда – это краденая картошка фри, я бы рассмеялась этим людям в лицо. Что еще раз доказывает: все на свете знать невозможно.

Забравшись в кабинку рядом, Ронан доел подтаявшую порцию мороженого. Затем еще один бургер. Салат с апельсином, склизкой заправкой и сырым луком. Опустошил бумажную тарелку с картофельными оладьями.

Еще.

Он швырнул тарелку на пол и перешел к следующему столику.

Брайд бесстрастно наблюдал за его действиями.

Монолог Хеннесси звучал все ближе:

– Я начинаю новую жизнь и посвящаю ее этой картошке фри. До этого момента я жила во грехе, искала удовольствие в вине, женщинах, музыке, а подчас в наркотиках и угоне автомобилей, существовала одним днем, не думая о последствиях своих действий для собственного тела или других людей, но теперь узрела свет и готова поклоняться алтарю краденой картошки фри. Создавать фрески в ее честь. Я решила сменить имя на Клубень.

Ронан проглотил куриные наггетсы, хот-дог, еще один молочный коктейль, сэндвич с жареным мясом, корн-дог и немного жареной бамии[1].

– Может, пора перестать делать вид, что тебе нужна еда? – мягко спросил Брайд.

Ронан опустился на сиденье. Еда тяжким и бессмысленным грузом осела внутри.

– Умираю с голоду.

Брайд замер у входа в кабинку.

– Что ты чувствуешь?

– Да брось.

– Возможно, ты и не способен ощутить силовую линию, но можешь почувствовать, что случается, когда ты, Грейуорен, вдали от нее. И все же предпочитаешь притворяться, что тебе нужен чизбургер. Оглянись вокруг. Посмотри на себя. Мы бежим из-за твоих колес, и вот к чему ты пришел. Вас не двое. Грейуорен, ты вообще понимаешь, что это значит?

Ронан догадался, что они добрались до сути урока. Вот почему Брайд захватил зебегаловку, истратив один из своих драгоценных шаров. Парень не знал, что означает «Грейуорен», но понимал, что нечто важное. Этим именем его окрестил Кабесуотер – первый лес, который он создал при помощи магии снов. Нынешний лес Линденмер звал его так же. Даже покойному отцу каким-то образом было известно это имя. И Брайд тоже знал, что это имя принадлежит Ронану.

Он не понимал, чему конкретно должен научиться, поэтому угрюмо уставился в никуда.

Брайд ткнул Ронана пальцем в челюсть, привлекая внимание.

– Защитник и страж – вот кем ты должен быть. Король и в то же время пастырь. Но взгляни на себя, ты болен ненасытным обжорством. Вас не двое. Твое бодрствующее «я» не может игнорировать потребности «я» сновидящего, потому что они одно целое. А теперь ответь мне. Что ты чувствуешь на самом деле?

Мужчина указал на ухо Ронана.

Крайне медленно Ронан поднял руку и прижал палец к уху. Когда он отнял палец, кончик оказался покрыт черной слизью.

Ночная грязь.

Он изголодался не по еде. Он изголодался по силовой линии. Он изголодался по снам.

– Почему всегда я? – спросил парень.

– Я только что тебе объяснил, – ответил Брайд.

Ночная грязь одолевала Ронана гораздо чаще, чем Хеннесси. Такое случалось, если он долгое время ничего не приносил из снов, словно в наказание за неисполнение того, для чего был создан. Но также она приходила, когда он слишком отдалялся от силовой линии, как будто пресекая его попытки жить другой жизнью, для него не предназначенной. С каждым появлением черной слизи требовалось все меньше и меньше времени, прежде чем его самочувствие ухудшалось, и, по-видимому, все меньше и меньше времени, прежде чем она в итоге его прикончит.

– Мне становится хуже, – пробормотал он.

– Да, – сказал Брайд.

– Тогда зачем вообще со мной возиться?

– Потому что дело не только в тебе. Некогда этот городок в горах был полон энергии силовых линий. Ты видел реку, вдоль которой мы проехали десятки километров, ту, на чьем берегу стоит этот город? Она должна быть полна энергии. Это место могло стать затерянным в горах прибежищем сновидцев. Но оно исчезает, как и весь мир. Дышит все медленнее и медленнее, и никто не прислушивается, чтобы заметить, как оборвется его пульс. Полагаю, некому. Мало кто умеет слушать.

Хеннесси подала голос:

– Погоди. Не поймите меня неправильно, я любитель надирать задницы, менять имена и все такое, но если мы все в перспективе собираемся отдать концы, потому что мир умирает, то зачем спасать кого-то от Модов? Это что, такой вид спорта?

– Не для меня. – Брайд продолжал нависать над Ронаном. – Что ты чувствуешь?

– Я не могу. – сказал Ронан. – И никогда не смогу. Только не тогда, когда бодрствую.

– Не тебе меня учить. Особенно сейчас, когда ты истекаешь черной слизью. Я знаю об этом побольше тебя. – Сквозь огромные стеклянные окна взгляд Брайда блуждал по деревьям, окружающим парковку. Мужчина прищурил глаза, кожу на его лице покалывало от всех тех качеств, что сочетал в себе Ронан: чувство интуиции, осознания, но неумения, умения, но незнания. Затем Брайд спросил:

– Хотите знать, чем я раньше занимался?

Хеннесси и Ронан переглянулись.

– Я спасал не сновидцев, – сказал Брайд. – А силовые линии.

«Это хорошо», – подумал Ронан. Глубоко внутри он ощутил умиротворение, даже несмотря на смятение, вызванное ночной грязью. Хорошо. Лучше, чем он надеялся. Да, то, что надо. Когда-то давно Ронан помог пробудить одну-единственную силовую линию, проходящую под его лесом. Он не знал, чего именно хотел от Брайда, пока тот не произнес этих слов.

– И от чего ты их спасал? – спросила Хеннесси.

Брайд рассмеялся. Этот смех, сдержанный и хитрый, напоминал его улыбку.

– Каждая подключенная машина, каждое черное полотно дороги, каждое нагромождение городских окраин, каждый гудящий телефон. Душат их и разрушают, заглушают и угнетают. Можешь представить себе мир, в котором можно грезить где угодно?

– Боже, – произнесла Хеннесси.

Ронан почувствовал, как жидкость стекает по шее, и прижал ухо к плечу.

– Тогда почему мы этим не занимаемся?

– Из-за вас, – просто ответил Брайд. – Это не игра для безрассудных. Не развлечение для тех, кто ложится спать и приносит с собой все, что ему взбредет в голову. Это дело, которое требует контроля, а в данный момент у вас двоих его практически нет. Взгляни на свое лицо, Ронан. Чувствуешь, как внутренности превращаются в грязь? Ваша единственная задача сейчас – перестать лажать. Потому что в настоящее время для вас это проблема.

– Эй, – сказала Хеннесси. – Я ценю критику, но, по-моему, достаточно.

Брайд махнул рукой.

– Как думаете, почему мы здесь остановились? Когда вы двое грезите, последствия этого сказываются на каждом сновидце, живущем слишком далеко от силовой линии. Вы не задумывались, что могли убить кого-нибудь своим легкомысленным желанием погрезить? А может, ты выдернул энергию линии из-под сновидца, который нуждался в ней больше, чем ты? Или кто-нибудь умер от ночной грязи из-за глупой игрушки, принесенной тобой из сна?

Такое вполне могло случиться. За много лет Ронан приснил огромное количество немыслимых вещей. Живых существ, шумных машин. Невероятный лес. Брата. Сейчас он был не в состоянии слишком долго об этом раздумывать. Только не теперь, не когда черная слизь пожирает его изнутри. В любом случае, чувство вины было его извечным спутником.

– Нельзя скрыться от последствий того, кто ты есть, – сказал Брайд. – Не стоит надо мной смеяться, Хеннесси. Как думаешь, сколько энергии потребовалось, чтобы вытащить на свет Божий всех тех девушек с твоим лицом? Безалаберность здесь неприемлима. Вы уже не дети.

Из ноздри Ронана тонкой струйкой потекла черная жидкость. Хеннесси швырнула остатки картошки обратно на стойку. Они не обменялись ни единым взглядом.

– Ты прав, – наконец сказал Ронан. – Теперь я действительно чувствую себя фигово.

– Хорошо, – ответил Брайд. – Значит, урок окончен.