Надо чаще встречаться

— Ну, как дела, Даффи?

— Нормально. А у тебя?

— Все отлично.

Сидя на работе, я находился в том сонном послеобеденном состоянии, когда до конца рабочего дня остается совсем немного и сил достает только на созерцание стены напротив или на звонки друзьям. Я предпочел последнее и позвонил Мэл.

Большая часть нашего разговора была посвящена последним новостям:


1) Верни недавно сделала очередное УЗИ (будущее чадо больше всего походило на усохшую копию Уинстона Черчилля, только без сигары).

2) Чарли по-прежнему пытается докопаться до сути отцовства (пройдя вступительный тест из книжки «Беременность: что знают о ней мужчины?», он получил три балла из возможных двадцати).

3) Дэн предпринял очередную попытку воскрешения своего комедийного таланта (он придумал номер под названием «Обезьяна-путешественница», в котором изображает обезьяну, постоянно куда-то падающую и все время что-то себе ломающую. Это надо было видеть. Словами такое не перескажешь).


И тут ни с того ни с сего Мэл сказала:

— Я очень рада, что у нас получается оставаться друзьями.

— Это точно, — порадовался вместе с ней и я. — Видимо, мы взрослеем. Точнее, вызреваем, как хорошее вино и сыр.

Мэл рассмеялась.

— Только, чур, я — хорошее вино, а вот ты — сыр.

Потом, помолчав секунду, добавила:

— Я действительно рада тому, что мы снова можем разговаривать друг с другом, как старые друзья. К тому же я собираюсь рассказать тебе кое о чем, что может тебе не понравиться. Но ведь на то и нужны друзья, чтобы рассказывать им обо всем.

— Предположим, — осторожно ответил я, мысленно готовясь отразить возможный удар судьбы. — Давай, рассказывай.

— Мы с Робом собираемся в отпуск в Тосканию вместе с Марком и Джулией.

— Ах, вот оно что, — сказал я.

На большее в этот момент я не был способен, так как все мои мысли занимал образ их с Робом прогулки у сверкающего в лучах солнца озера. Я видел, как они идут рука об руку, смеясь и наслаждаясь окружающими пейзажами, а вечером, полулежа в своих шезлонгах, пишут открытки со словами: «Не повезло тебе, приятель! Тебя-то здесь нет…».

Это было уже слишком.

— Я и не подозревал, что ваши отношения зашли так далеко. Мы с тобой поехали за границу только на втором году нашего романа…

— Это потому, что до того момента максимум, на что ты был способен, это прожить со мной под одной крышей пять дней в Озерном Краю.

— Ты опять начинаешь…

— Ладно, извини, ты прав.

И тут я решился. Я давно уже собирался рассказать Мэл об Алекс, но все как-то подходящего случая не было. Но теперь, раз уж у нас случился приступ откровенности, можно было и рассказать.

— У меня, кстати, тоже новости есть, — сообщил я. — Помнишь ту девушку, с которой был знаком Марк… которая работает ведущей на «Шоу звезд»? Ну, так вот, мы вроде как…

— Ах, вот оно что, — сказала Мэл и замолчала. Через какое-то время она спросила: — И как давно вы со «штучкой» вместе?..

— Ну, некоторое время.

Честно говоря, я рассказал ей об Алекс не для того, чтобы причинить боль. Во всяком случае, это было не больнее, чем ее рассказ о своих планах на отпуск. Мы ведь оба понимали, что жизнь так или иначе продолжается. Хотя легче от этого не становилось.

— Ну, что ж, рано или поздно это должно было произойти, — наконец сказала Мэл. — Я рада за вас. Правда рада. Ты счастлив с ней?

Кажется, однажды мы что-то похожее уже обсуждали.

— Пока еще рано об этом судить, — не слишком уверенно ответил я. — Вроде бы все нормально.

Тишина.

— Итак, мы оба начали встречаться с другими людьми, — я наконец прервал затянувшееся молчание.

— Похоже на то, — сказала Мэл.

— Значит, мы можем быть настоящими друзьями?

— Возможно.

Еще немного помолчав, я спросил:

— А мы сможем увидеться до твоего отъезда?

— Не знаю. У меня куча работы. Подожди секунду, я посмотрю в своем ежедневнике.

Через несколько мгновений она предложила:

— Я свободна только в четверг.

— Отлично, значит, в четверг и встретимся.

Тут она недовольно воскликнула:

— Вот черт! Я же совсем забыла — у меня в пятницу утром презентация. А это значит, что мне придется работать допоздна.

Тут я действительно расстроился. Я не видел ее с того дня, когда заходил к ней на работу, а это было уже давно. Я очень хотел ее увидеть и своими глазами убедиться, что мы действительно стали друзьями. Дело было не в том, что я хотел изгнать ее образ из своих штанов. Наоборот, я хотел, чтобы то немногое, что нас еще связывало, не ушло в небытие. Почему-то я был уверен, что если мы не увидимся до ее отъезда, то из отпуска, проведенного вместе с Робом Первым, она вернется другой — отдалившейся от меня навсегда.

— Ну, может, просто выпьем где-нибудь бокал вина? — с надеждой предложил я.

— Нет, вечером я уже так устану, что мне не захочется никуда идти. Знаешь, у меня есть идея получше — приходи ко мне домой. Приноси вино с собой, а я приготовлю что-нибудь вкусное.

— Отлично, — тут же просветлел я. — Тогда до четверга.


У меня ушло пятьдесят минут (вместо обычных пяти) на сборы к Мэл. Вся кровать была завалена одеждой, которую я поочередно примерял. В конце концов я остановился на джинсах, белой футболке и вельветовом пиджаке. Вид у меня был не самый элегантный, но ведь именно этого я и добивался. Я ни в коем случае не хотел, чтобы Мэл заметила, как я готовился к встрече. Она прекрасно знала мой гардероб, и заподозри она хоть на мгновение, что я старался одеться как-то по-особенному, она бы тут же решила, что я пытаюсь залезть к ней под юбку.

Опоздав на десять минут (уж если строить из себя равнодушного к ее чарам приятеля, так во всем), я позвонил в дверь.

Мэл появилась на пороге, сказала «Привет», поцеловала в щеку и повела к себе.

На ней были темно-синие джинсы, черный свитер и зеленая шерстяная кофта. То есть удобная домашняя одежда. По всей видимости, она тоже исповедовала теорию «расслабленности».

С собой я принес бутылку красного вина, купленную в «Сэйфуэй». Я понятия не имел, хорошее это вино или нет. Главное, что оно попадало под три основных критерия, которые необходимо учитывать при покупке вин:


1) Этикетка должна быть красивой.

2) Кто-нибудь из моих знакомых или родственников должен был хоть раз побывать в стране-производителе.

3) Стоимость не должна превышать пяти фунтов.


В данном случае на этикетке красовалось кедровое дерево, вино было сделано в Италии (где однажды на школьных каникулах побывал Дэн) и стоило оно четыре фунта девяносто девять пенсов (не слишком дешевое, но и не претенциозно дорогое).

— Сейчас принесу бокалы, — сказала Мэл, оставляя меня одного в гостиной.

Я огляделся. Никаких заметных изменений в комнате не произошло, за исключением нескольких мелочей. На окнах появились новые занавески, а торшер, ранее стоявший у дивана, переместился в угол комнаты. В ее видеоколлекции я заметил два новых фильма: «Голубая бездна»[57] и «Великая иллюзия»[58] (без сомнения, подарок Роба). Других перемен не произошло, чему я был очень рад.

Мэл позвала меня на кухню, и мы уселись за стол. На одном его конце лежала огромная пачка счетов, каталог «Next» и последний номер «Elle». На другом стояла свечка и сидели мы. Что ж, это лишний раз доказывало, что Мэл чувствует себя совершенно расслабленно.

Уверен, что с Робом Первым она так себя не чувствует…

Налив вина в бокалы, мы выпили и принялись за ужин. Ничего вкуснее я не ел со времен нашего разрыва. Пока я уплетал за обе щеки таявший во рту рассыпчатый картофель, Мэл извинялась, что все приготовлено на скорую руку. Я сказал ей, чтобы она ни о чем не беспокоилась. Почему, спросите вы? Да потому, что…

Со мной, в отличие от Роба Первого, ей ни о чем не нужно беспокоиться!

Покончив с ужином и выпив мою бутылку вина, мы открыли бутылку, которая нашлась у Мэл, и принялись за десерт. Мэл ела фруктовый пудинг, а для меня был приготовлен мой любимый вишневый чизкейк. Все шло отлично.

— Как все-таки приятно так вот сидеть! — промурлыкала Мэл, пододвигаясь поближе ко мне, чтобы не нужно было тянуться к моему десерту через стол. — Мы ведь всегда были друзьями, а не только любовниками?

— Конечно, подруга! — согласился я, слегка толкая ее в плечо.

— Вот именно, друг ты мой, — отвечая мне тем же, рассмеялась Мэл.

— Да такого друга, как ты, днем с огнем не сыскать, — продолжая толкаться, сказал я.

В ответ она толкнула меня еще сильнее, так что я полетел со стула на пол. Истерично хохоча, я валялся на полу, пытаясь найти другие слова для нашей вновь обретенной дружбы.

Мэл попыталась было помочь мне встать, но, вместо этого, покачнулась и упала рядом. Благоразумно решив, что дело в вине и что на ноги нам уже не подняться, мы на четвереньках поползли в гостиную, прихватив недопитую бутылку с собой.

— Итак, у тебя все в порядке, — резюмировал я, свесившись с дивана с бокалом в руке. — Ну, в смысле, жизнь удалась, и все такое прочее…

Мэл не ответила. Я ее толкнул, после чего она, как будто только что проснувшись, сказала:

— Да, пожалуй.

А затем:

— Извини, я просто задумалась. Вот мы тут сидим, вино попиваем, смеемся, болтаем… Ведь так не бывает, чтобы люди чувствовали себя так комфортно после первой же встречи?

— Нет, конечно, — скидывая туфли, согласился я.

— Все говорят, как прекрасны любые отношения в самом их начале. И, понятное дело, все ненавидят тот период, когда эти отношения заканчиваются. Но никто никогда не рассказывает о том, как им жилось в промежутке. А ведь это время — чуть ли не лучшее из того, что есть у людей! Ты уже знаешь о человеке все, что нужно было знать. Взглянув на любимого, ты тут же определяешь, о чем он в эту минуту думает. Смотря телевизор, ты уже знаешь, как и на что он будет реагировать. А когда идешь с ним на свидание, не сомневаешься, во что он будет одет.

Нежно улыбнувшись, я спросил:

— Так ты знала, во что я буду одет?

— Посмотри на полке под Толстым Буддой.

Соскользнув с дивана, я добрался до каминной полки и приподнял маленькую керамическую статуэтку Толстого Будды, которого пару лет назад привезли из Таиланда Марк с Джулией. Мы с Мэл не раз отпускали «некорректные» шутки по поводу толстых мужчин, обращая их к задней части Толстого Будды. Приподняв статуэтку, я обнаружил вырванный из ежедневника листок бумаги с надписью: «Белая футболка. Джинсы. Вельветовый пиджак».

— Не хочешь ли ты сказать, что заранее знала, что на мне будет надето? — изумленно спросил я, возвращаясь на диван.

— Я ничего не «хочу сказать», — рассмеялась Мэл. — На что спорим, что на тебе сейчас темно-серые трусы?

Это было очень на нее похоже. Я помню, как-то она призналась мне, что в детстве обожала поп-группу под названием «Wham!»[59] до такой степени, что знала все до мельчайших подробностей о ее основателях Джордже Майкле и Эндрю Риджлей. Даже размер их обуви! Наверное, тогда она сама не понимала, зачем собирала всю эту информацию. Просто ей это нравилось, и все тут. На самом деле она с детства вырабатывала свое потрясающее умение запоминать о человеке все. Семнадцать лет спустя она повстречала меня и тут же начала применять свои экстраординарные способности на практике. За четыре года совместных отношений она узнала обо мне все: объем груди, имя первой девушки, любимый эпизод в «Отеческом ополчении»[60]. Я никогда не понимал, зачем ей это надо, но теперь, сидя рядом с ней на диване, до меня наконец дошло: ей было необходимо знать о человеке все для того, чтобы почувствовать настоящую с ним близость. Она должна была знать любимого человека, как самое себя. Собрав всю информацию, она выстраивала в голове виртуальную модель возлюбленного, что помогало ей в любой момент предугадывать, что и как он будет делать. В данном случае, например, какие трусы он наденет.

— Мои поздравления, — насмешливо сказал я. — Как поживает наше членство в клубе гадалок и прорицательниц?

— Да ладно тебе, — рассмеялась она. — Неужели я тебя этим обидела?

— Нет, отчего же.

Я сделал вид, будто надулся.

Наклонившись ко мне, Мэл прошептала:

— Иди ко мне, я тебя утешу.

И тут она меня поцеловала.

А я ее.

После чего мы начали возиться с одеждой друг друга.

И тут в одном из предметов моей одежды затеплилась жизнь.

И мы… ну, вы сами понимаете.

Дважды.

Ну, хорошо, хорошо! Полтора раза.


Я проснулся от ярких солнечных лучей. Тут же все вспомнив, я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Мэл. В конце концов, открыв глаза, я медленно-медленно повернулся и обнаружил, что мои предосторожности ни к чему. В кровати ее не было, а вот из ванной доносился звук льющейся воды. Откинувшись на подушки, я стал наслаждаться ощущением победы.

Я всегда знал, что мы снова будем вместе. Это было лишь делом времени. Мы ведь слишком много значим друг для друга. Для начала мы не будем спешить. Будем видеться раза два в неделю, не чаще. А затем, когда все установится, мы вернемся к прежнему образу жизни. Только на этот раз я уже никогда не позволю ей уйти.

Тут в комнату вошла Мэл. На ней был белый халат с капюшоном. В руках она держала фен, который неистово трясла. Весь ее внешний вид говорил о том, что она чем-то сильно расстроена.

— Фен сломался, — сказала она. — Это знак…

— Знак чего?

— Знак того, что мы еще будем наказаны за то, что сделали… вон там. — Она указала на ковер перед кроватью. — И вон там. — Она указала на кресло, подаренное ей бабушкой. — И уж тем более вон там!

Палец ее указал на кровать.

— Ты только посмотри на мои волосы, Даффи! Что мне с ними делать? У меня через час важная встреча, а волосы не высушены!

Усевшись на кровати, я попытался придать своему лицу то сексапильное выражение, которое обычно появляется у голливудских звезд в сценах под кодовым названием: «На следующее утро…». Случайно увидев свое отражение в зеркале, я быстро эту затею оставил. Привлекательного в выражении моего лица было ровно столько, сколько его может быть в физиономии страдающего от похмелья бомжа.

— Наверное, дело в проводе, — предположил я.

— Ты-то откуда знаешь? — огрызнулась Мэл. — Что ты вообще знаешь о хозяйственных приборах? И не ты ли пришпандорил вешалку для полотенец в моей ванной вверх тормашками? Уже три года она в таком положении…

Честно говоря, я ожидал чего-то другого. Я был уверен, что мы будем веселиться и радоваться жизни. Чего я никак не предполагал, так это взбучки за незнание основ электричества.

— Судя по всему, ты сожалеешь о вчерашней ночи.

— Сожалею? СОЖАЛЕЮ? Даффи, то, что я сейчас испытываю, не описывается словом «сожалею»! Ведь я изменила Робу! И как только я могла так поступить!

Как это ни странно, ее слова успокоили меня. Дело было не в том, что случилось ночью, и не об этом она сожалела. Она просто мучилась от того, что ей придется причинить боль Робу в тот момент, когда она сообщит, что уходит от него. Ну что ж, сейчас мы ей поможем. Тут нужно действовать в соответствии с Мужской Логикой, и все будет хорошо.

— Послушай, Мэл! — начал я. — То, что между нами произошло… ну, это не измена в прямом смысле этого слова. Совсем даже нет. Тут ведь вопрос в чем? Вопрос во времени. Когда именно ты собиралась бросить Роба Первого? Ведь скоро? Так что тот факт, что ты изменила ему чуть раньше, чем собиралась уйти от него, превращает вчерашнюю ночь в мелкий проступок, не более.

Тут ее лицо исказилось от ярости.

— Во-первых, — закричала она, — перестань называть Роба «Робом Первым»! Это меня просто бесит! Во-вторых, это никакой не мелкий проступок, а самое настоящее предательство! И в-третьих, я не собираюсь его бросать. А вот нам с тобой нельзя было этого делать. Мы совершили ужасную вещь!

Тут я почувствовал, как падаю в бездну унижения.

— Но я думал, что…

— Так не думай! И потом, разве твое отношение к женитьбе как-то изменилось?

Я не ответил.

— Ну вот видишь! Мое тоже осталось неизменным.

Она присела на край кровати, обхватив голову руками. Гнев ее исчез так же быстро, как и возник.

— Ты только подумай, что мы наделали! И как мы теперь собираемся «оставаться друзьями»?

— Это не так уж сложно, — грустно ответил я. — Главное, не пить вино за четыре фунта девяносто девять пенсов.

Я огляделся в поисках своего нижнего белья. Как-то глупо было оставаться голым в создавшейся ситуации.

— Ты мне не передашь мою одежду? — попросил я.

Мэл подняла с пола мои джинсы и довольно игриво бросила их мне.

— Ты ведь специально все это сделал?

— Что именно?

— Ну, пришел, чтобы соблазнить меня. Весь такой хорошенький и изнемогающий.

— Ничего подобного! — запротестовал я.

— Ах, вот как! Что же, меня и соблазнить уже нельзя? — рассмеялась Мэл.

И тут я начал наступать на нее.

— Да, а ты? Разве не ты пригласила меня к себе домой? Впрочем, ты это сделала лишь потому, что приревновала меня к Алекс. До сих пор я слушал твои бесконечные рассказы о Робе Первом, и это было ничего. Ведь это у тебя кто-то был. Но как только я нашел себе кого-то, тебе это не понравилось. Разве я не прав?

Я прекрасно понимал, что говорить этого не следовало. Да, я был прав. Да, я выиграл пару очков в соревновании под названием «Прав я, а не ты». Но стоили ли они того? Нет, конечно. И почему я не умею сдерживать себя в нужное время?

Мэл не сказала ни слова. Она лишь молча оделась, схватила сумку и припечатала входную дверь к косяку с такой силой, что в квартире что-то упало и разбилось. Я заглянул в соседнюю комнату. Там валялся Толстый Будда, а голова его все еще катилась по полу. Собрав осколки, я с грустью положил их на столик.

Вернувшись в спальню, я выглянул в окно. Мэл как раз садилась в свою машину и вновь изо всех сил хлопнула дверцей. Как-то странно было наблюдать все это со стороны. При том, что в голове вертелась только одна мысль: «У нее же волосы мокрые!»

Загрузка...