Мистика

Глава 3. Проверка

Мэри очнулась, вдохнув воздуха из завешенного окна, которое располагалось по правую сторону от нее. Мэри подняла голову и осмотрелась, чтобы понять, где она оказалась. Это была пятиугольная комната с каменными стенами, все предметы, находившиеся в ней, отливали ярким желтым цветом, а из-под окна по дубовому полу лился свет.

Мэри очнулась на том же полу, завернутая в льняные материи. Освободившись от них, она поднялась, чтобы подробнее изучить предметы. В комнате находился шкаф, на полках которого лежали коробки с ножницами, дверными замками, кружками, ключами, зеркалами и книгами. Сзади была дверь, которая была заперта, но ни один из ключей не подходил к замку. Потому Мэри решила, что она чья-то пленница, и потому поспешила искать другой выход. Кроме как через окно, выбраться отсюда больше было неоткуда, но оно находилось слишком высоко.

Единственным желанием Мэри сейчас было понять, где она находится, и с какой целью ее заперли, а единственным воспоминанием были серая площадь и прицел.

Как вдруг из-за стен послышался сначала отдаленный, а затем приближавшийся к комнате Мэри, разговор и стук каблуков, которые стихли около двери. В замочную скважину просунулся ключ, и дверь постепенно начала открываться.

Мэри смотрела на нее и вскоре увидела двух девочек, которые, в свою очередь, увидев ее, успели сказать только «Она очнулась» и убежали, оставив дверь открытой. Мэри же, хотевшая спросить: «Что она тут делает?», успела только подумать об этом, так быстро они убежали. Тогда она вышла из комнаты, и оказалась в длинном коридоре. По одну его сторону располагались окна, по другую – двери. Свет из окон бил прямо в глаза Мэри и ее стошнило. Вдруг опять послышался разговор.

– Она очнулась, очнулась, – кричал кто-то.

Навстречу Мэри шли парень и девочка. Парень говорил:

– Да понял я уже, – они уже поравнялись с Мэри, после чего парень посмотрел ей под ноги, слегка скривив лицо, – кажется, ее стошнило.

– Да, меня стошнило, – ответила Мэри уверенным самодостаточным голосом. – Здесь есть, где умыться?

Парень ответил ей:

– Да, конечно, – Затем повернулся к девочке. – Лози, проводи.

Его голос был тоже уверенным и весьма спокойным.

– Пойдем, – сказала девочка.

Это была та самая девочка, которая заходила в комнату. Теперь Мэри могла ее разглядеть: на ней было светлое платье, вроде сорочки, черные кожаные сапоги, светлые волосы, карие глаза и добрая детская улыбка.

– Лози, можешь сказать, что со мной случилось? – Мэри спрашивала просто ради интереса, она была уверена, что очень скоро она все узнает. Но услышав ответ «Я ничего не знаю» поняла, что будет не так просто. Но голос Лози был добродушен, и казалось, что она не врет.

– Тебе направо, вот факел, – монотонно сказала Лози, указав на какую-то темную каморку.

Мэри взяла факел и открыла дверь. Через некоторое время она вышла.

– Теперь иди в свою комнату, – так же монотонно проговорила Лози.

– Почему? – с интересом спросила Мэри.

– Я ничего не знаю.

Этот ответ Лози показался Мэри уже весьма странным, разве можно совсем ничего не знать.

Мэри пошла назад по коридору и встретила по пути того же парня, он дал ей указания:

– Иди в комнату, засыпай, потом все узнаешь. А это – от тошноты.

Она взяла кружку с какой-то оранжевой жидкостью. В то же самое время парень посмотрел на нее, Мэри увидела его светло-голубые глаза, и что-то внутри нее заставляло ее застенчиво улыбнуться, но снаружи, на лице, она оставила только суровое спокойствие. Она пошла дальше по коридору, в комнату. И странно было для Мэри, что она послушала его, хотя и не знала его целей. Но было слишком светло, что было непривычно ни Мэри, ни ее глазам и единственным выходом было заснуть.

– А почему ты сказал ей засыпать, ведь сейчас же утро? – спросила парня Лози.

– Утро – не ее пора, – холодно ответил парень.

Мэри, с момента появления в этом месте, думавшая, что находится в тюрьме или клинике Петрансуса, развеяла все мысли одним взглядом на свет. Откуда он мог появиться в этом городе?

В следующий раз Мэри проснулась уже в полной тьме. Она вгляделась в нее и подошла к окну. Снаружи той постройки, в которой она опять оказалась, было тихо и спокойно. Дверь была открыта. Она вышла в коридор, взяла один из факелов, висевших по периметру, и пошла прямо.

Двери всех комнат были распахнуты. Мэри заходила в каждую следующую комнату, освещая их лишь светом факела, и все они оказывались пусты, было заметно, что в них даже никто не заходил. В конце коридора была лестница. Мэри спускалась вниз, пропуская вперед факел, спутник ее был молчалив, как и она, но он ясно указывал дорогу.

Мэри вышла на улицу, она проходила вперед, где-то вдалеке виднелся лес, впереди была высокая ограда. Было все также темно. Мэри уже думала о Темном Квартале, о своем доме, но вдруг ее мысли оборвались.

– Как тебе здесь? – обратился к ней голос.

Мэри повернула голову в его сторону. Рядом с ней стоял опять тот парень. Увидев его снова, Мэри поняла, что он знает все и о ней, и о причине ее нахождения в этом месте, но решила не подавать виду. Она честно ответила:

– Чудесно. Но почему-то мне все больше и больше хочется вернуться туда, где мой дом. И я уже потеряла направление туда, откуда недавно вышла.

Парень ответил Мэри, пытаясь ее заинтересовать:

– На самом деле ты напрасно не хочешь здесь остаться. Если хочешь домашней обстановки, к которой ты привыкла, только скажи – тебе ее здесь устроят. Это не проблема.

Внезапность некоторых вещей, порой, может привести к их непониманию, и случайная темнота может быть расценена, как попытка испугать. Но в случае с теми, кто в темноте не видит никакой случайности, для кого это привычная норма, она не приносит никаких сомнений. Внезапность же того, что не происходит и не появляется в результате естественного и ожидаемого хода, может привести к смятению любого, даже самого не верующего в случай зрителя.

После внезапного наступления темноты ниоткуда и без предупреждения появился зеленый туман. Мэри смотрела на него с недоумением, но интересом. Такого она еще не видела. Туман осветил своим мутным одновременно ярким светом всю местность в округе.

Мэри оглянулась назад и увидела старую церковь. И по высоким ржавым воротам, находящимся впереди, было понятно, что она уже давно не принимала посетителей и даже приходящих замаливать грехи.

Около Мэри уже никого не было, она, как обычно, осталась одна. Ей захотелось вернуться в церковь, ведь уже очевидно было, что сегодня она очнулась именно в ней.

Мэри прошла внутрь, зеленый туман осветил все и там. Каменные стены, вдоль которых она проходила, когда поднималась, были украшены цветными фресками на очень известные сюжеты и расписаны латинскими словами и молитвами. Она остановилась на каком-то этаже и вошла в первую, случайную дверь.

Комната была полностью освещена. Что вело Мэри именно сюда, она не знала, она и точно не знала, что ищет. Но, подойдя к дубовой кровати, в целом свертке одеял, под грузом пыли она нашла книгу (как будто ее только что вынули из пыльного ящика и спрятали здесь): старую, в заплесневелой кожаной обложке, с фигурным переплетом, на древесном клее. Она была завязана зелеными лентами. Страницы ее были белые, плотные, шрифт текстов, как и положено для церковных книг, каллиграфический. Сами тексты были написаны кроме латинского языка еще и на других корневых индоевропейских. Мэри перевела название книги: «Тетрадь Грехов». Перевернув страницу обложки, она прочитала:

«Каждый, кто хотел быть абсолютно свободным, обращался к ней

Тот, кто нашел себя в мире парадоксов, искал в ней для себя новые;

Тот, кто не знал о ней, находил их

Каждый, кто хотел быть прощенным и успокоенным, обращался к ней».

Пролистав книгу далее, она увидела чьи-то имена с текстом под каждым из них. На одной из страниц было неразборчиво написано имя, но зато отчетливо читался текст покаяния:

«Я прошу у тебя свободы за ложь, за смерть, за зависть, за страх, за боль, за зло, за веру, за слабость, за гордость, за безрассудство, за бесполезность» Текст был очень странный, но очень знакомый Мэри, он напоминал ей Петрансус. В голове проносилась фраза: «Каждый, кто хотел быть прощенным и успокоенным».

Мэри стояла и вспоминала все, за что должна быть сейчас прощена, а Тетрадь Грехов в это время листала свои страницы и, остановившись на букве Б, начала выводить фамилию Мэри. Внезапно, у Мэри пропала тень. Это всегда происходило случайно, но всегда влияло на состояние Мэри.

Вместе с тенью у Мэри пропали желания относительно раскаяния, словно до этого она хотела раскаиваться в чьих-то чужих ошибках. Сейчас она считала, что ей не в чем оправдываться, и она уже достаточно успокоенная. Она села на кровати, замотала книгу, как было, и осмотрела комнату. Опять какой-то шкаф, окно, те же каменные стены.

Мэри, за все время пребывания здесь, могла быть дважды успокоенной: от найденного солнца, или от совершенного покаяния. Но она испытывала крайнее недоверие к этому месту, считая, что все здесь было заранее просчитано, причем не в ее пользу. И потому снова пожелала выбраться отсюда.

Поднявшись с кровати, Мэри посмотрела в окно сквозь зеленый туман, но вдруг обернулась на какой-то шорох позади. На пороге образовался темно-зеленый силуэт, он спросил:

– Почему ты еще не спишь?

Мэри увидела Лози, походка ее была уставшая, она подошла к кровати и села. Мэри промолчала ей в ответ, бросив взгляд на сверток одеял рядом с девочкой. Лози задала еще один вопрос, указывая на окно. Голос ее был детский, хоть и сонный, но еще задорный.:

– А ты видела когда-нибудь такое?

Мэри посмотрела на зеленый туман, ничего не ответив, задала встречный вопрос:

– А ты здесь живешь?

Мэри не задумывалась сейчас, о чем спросила. Но не ожидала, что Лози начнет сразу отвечать.

– Да, я живу здесь с дядей. Но было время, когда я жила в городе Оссополисе. Это был город-порт. Каждый день прибывали новые корабли, новые товары, каждый день он принимал приезжих и торговцев. Экономика была на хорошем уровне, так же, как и наука. Но однажды случилось то, что выбилось из привычного потока событий. Я могу рассказать, если тебе интересно.

– Да, я бы послушала, – ответила Мэри.

Она подумала, что из рассказа Лози сможет понять, где искать выход. Лози, получив одобрение, продолжила:

– Однажды к нам в порт пришел корабль, он был огромный, с зеленым парусом, как этот туман. Оттуда вышли торговцы и сказали, что у них есть то, чего мы никогда не видели и не имели. Мы думали, что же это может быть, но не находили единого ответа. Торговцы сказали, что мы узнаем ответ, если поедем на их землю. И мы все поехали туда, а точнее сюда.

Долго мы ходили и не находили ничего, спрашивали друг у друга, нашли ли здесь то, чего нет у нас? Но единого ответа опять не получали. Мы спросили у тех, кто привез нас, что же это, ведь сами мы не нашли ответа. И нам тут же сказали, что нет между нами веры. Но мы возразили, что вера у нас есть, есть и бог, и мы верим в него, и в чудеса, и в бесконечности, и в мистику. Но нам ответили, что у нас нет другой веры – веры в человека, означающей доверие. Но мы спросили тогда, где же здесь то доверие, на которое мы приехали смотреть. Нам сказали, что здесь оно повсюду, но нас оно касается единственным образом – тем, что мы доверились чужим людям и уехали из родного города. Доверились, потому что были уверенны, что нам недостаточно того, что было у нас до этого. Они добавили, что могут предоставить нам материальное отличие их города от нашего, и пусть остаются те, кто хотят его увидеть. И опять остались все.

То, что торговцы показали нам, было действительно ранее нам не известным, и мы даже не знали, как использовать это, и каждый из нас хотел забрать его себе. И опять те, кто привезли нас, разочаровались в нас, увидели, что мы по-прежнему не доверяем друг другу, поэтому не можем на- Равных пользоваться полюбившейся вещью. Они решили отправить нас домой. Но мой дядя предложил последнюю проверку, проверка на нашу веру. И согласились те, кто привез нас, и добавили: «Пусть останутся здесь те, кто породит из веры доверие, и будут они свободные и спокойные. Те вещи, которых они раньше не имели и нашли здесь, будут их и только их. Те же, кто не смогут в себе ничего исправить, навсегда сойдут с лица этой земли».

– И чем же все закончилось? – спросила Мэри.

– Мы остались с дядей вдвоем.

– А что же они вам показали, ради чего вы хотели остаться здесь?

– Это было зеркало, – серьезно ответила Лози. – У нас и правда никогда не было зеркал, мы никогда не видели себя со стороны, и всегда сопоставляли себя с другими, опираясь только на зрение. Мы не видели себя, и не знали, кто мы. И потому, в первую очередь, не доверяли себе.

– А что же случилось с остальными?

– Их, как и обещали, стерли с лица этой земли. Их отправили со словами: «Идите дальше, и искомая вера придет к вам». Больше они не возвращались.

Лози впустила в комнату тишину, Мэри любила ее слушать, и потому не желала ее перебивать. Но Лози решила нарушить ее:

– Я нашла твою тень. Она на улице. А почему ты теряешь ее? Наверное, у тебя тоже есть какая-то история, не бойся, здесь никого нет, я никому не передам.

Мэри еще не понимала, желает ли Лози приблизиться к ней, разделить с ней часть своих интересов, или же она что-то знает, о чем не знает Мэри. Потому решила не посвящать ее в свои тайны и сухо ответила:

– Я думаю, не стоит, она не проще и не интереснее твоей.

– Как хочешь, но тебе стало бы легче, – Лози немного погрустнела.

– Я не храню воспоминаний, грусти и не испытываю никаких чувств по отношении к прошлому, – Мэри была непреклонна в своей холодности, особенно, когда ее специально пытаются вывести на эмоции.

– И даже не тоскуешь по тем, кто ушел: ушел из жизни, или как наши люди, с лица земли. Не тоскуешь, что больше их никогда не увидишь?

– Нет, – сухо ответила Мэри.

– А я очень грущу.

Мэри вдруг почувствовала, что зря она была так холодна с этой девочкой, должно быть ее волнует только личная трагедия, и она просто хотела сравнить, было ли что-то подобное в жизни Мэри. Потому попыталась возобновить теплоту в отношениях вопросом:

– А где же твой дядя?

Лози ответила очень охотно, не придав значения неразговорчивости Мэри:

– Они [те, кто привез нас] взяли его к себе. Он помогает им, привозит новых людей, дает всем советы. Тебе здесь не нравится, ты хочешь вернуться домой?

Мэри начала думать, что в вопросах Лози все-таки нет никакого подвоха, и ответила так, как она действительно считала:

– Хочу.

– Видимо, того, что ты здесь видишь, тебе недостаточно. А ты можешь сказать, что ты видела? – с интересом спросила Лози.

– Церковь, ворота, Тетрадь Грехов, – Мэри изложила подробности своего пребывания в этом месте в сухих фактах.

– Тетрадь Грехов это уже интересно, не каждому удается ее видеть, – на настроение Лози это не влияло, она была оживлена разговором. – Понимаешь, если ты не доверяешь чему-то, что видишь здесь, сейчас, значит тебе нужно больше. Но если ты однажды получишь то, что хотела, они возьмут что-то взамен, обязательно.

Они всегда дают то, что каждый хочет иметь и видеть, однажды ты не сможешь противостоять им, и ты доверишься полностью. Со мной случилось так же, и я сдалась. И теперь живу и не ищу способов выбраться, и доверяю всему, что вижу. Не понимаю, почему ты так и не воспользовалась Тетрадью Грехов.

Лози провела по свертку одеял рукой. Недоверию Мэри снова не было предела. Эта Тетрадь ведь изначально была спрятана, откуда Лози может знать, что она именно в этом месте. Сумев сдержаться, Мэри не выдала себя. В то же время за окном зеленый туман сменился рассветом, и полил дождь.

– Почему я одна должна была, прочитав ее, обратиться к ней? – тут настроение Лози сменилось печалью. – И почему я до сих пор не нахожу успокоения, и до сих пор не свободна. Ты не представляешь, что теперь со мной будет.

Она продолжала говорить, всхлипывая после каждого слова:

– Я пожалела, что воспользовалась Тетрадью. Я не смогла довериться этому месту полностью. Теперь меня должны удалить с этой земли. И хоть я тебя совсем не знала, но буду скучать по тебе и грустить, что никогда тебя больше не увижу.

Лози опять почти заплакала, но Мэри перебила ее:

– Я помогу тебе. Я могу взять тебя с собой, в мой город, когда выберусь.

Лози подняла голову и посмотрела мокрыми глазами на Мэри и улыбнулась, глаза ее согласились. Тогда Мэри решила вдогонку задать еще один вопрос, старалась сделать это как можно незаметнее и спокойнее, чтобы не расстраивать Лози:

– А почему сегодня утром ты и еще одна девочка так удивились, когда я очнулась?

Лози холодно ответила:

– Иногда, когда ты не доверяешь, ты упускаешь главное. Мэри, догадайся, что ты упустила из-за своего недоверия ко всему вокруг, ко мне, ты сможешь найти все, что хочешь, и ответы на все твои вопросы. Сама. Одна. Удачи. Я же пойду к себе, скоро рассвет, а я еще не отдохнула.

Глаза у нее резко высохли, теперь состояние ее стало таким же, какое было и у Мэри, спокойным и невозмутимым. Но еще и безразличным к тому, что произошло, как будто она знала наперед, что здесь будет происходить. Она поднялась с кровати и, не смотря на Мэри и не прощаясь, собралась уходить. Вдруг послышался голос из коридора:

– Тебе больше некуда идти, дом твой не здесь, тебе пора возвращаться назад – туда, откуда пришла, ты уже знаешь все, что можно знать. Пойдем со мной.

Лози, как и Мэри, внимательно смотрела в темноту и слышала только голос. Но за окном было уже светло, и на свет из тени вышел «Опять он». Да, это был тот же самый парень. Увидев его уже в третий раз, Мэри поняла, что он один из [них], и именно он привез ее сюда. На вид ему было лет двадцать пять, среднего роста, блондин, он был немного горд, немного удручен, красивый, глаза были добрые, но в их уголках проглядывала непреодолимая тяга к жестокости. Почему-то лицо его светилось радостью, Мэри же предчувствовала в этом что-то недоброе. Она спросила его:

– И куда же вы пойдете?

– Тебе еще рано отправляться в то место, – он был холоден и непреклонен.

– А что, если я пойду вместо нее? – почему-то Мэри все еще хотелось помочь Лози.

– Для нас между вами нет разницы, тем более если вы не желаете любить то, что мы вам предоставляем, и вы должны будете покинуть нас, но все же соблюдая порядок очереди. Но если ты хочешь нарушить порядок, тогда ответь на мой вопрос, ответишь, и Лози вернется домой.

После сказанной им фразы Мэри почувствовала, что за всей его жестокостью скрыто добродушие. Она попыталась воспользоваться этим, выспросив все, что ей было нужно:

– Однако куда вы ее отправите, где теперь ее дом?

– Мария, девочке необходимо покинуть этот край, который является нашим, – парень смог распознать ее намерение, не дав ответа на вопрос. – То, что сейчас происходит, никак не отменяет нашего разговора. Итак, я позволю себе выполнить твою просьбу, если ты ответишь на мой вопрос.

– Я согласна.

– Кто более способен из людей совершить задуманное?

– Тот, кто сильнее остальных верит в возможность воплощения этого задуманного.

Он посмотрел на Мэри, они встретились взглядами. Парень как будто ожидал, что она так ответит, и она добавила:

– Я верю, что смогу достичь всего, что задумала.

Мэри смотрела на него гордо. Она ощущала внутри себя победу, понимая, что скоро конец здешнего путешествия, и что бы дальше не случилось, она уже победила – она сделала все так, как хотела. И это было для Мэри самым главным.

Даже здешнее солнце, смотрящее ей прямо в глаза, не вызывало тошноты, потому что все тут ей казалось не правдивым. Она уже предвкушала, что пойдет сейчас с этим парнем туда «куда ей еще рано отправляться» и дойдет до своего конца с победой. Но…

– Вы никуда не пойдете, я пойду одна, – вдруг сказала Лози.

«Что это с Лози, откуда такая дерзость», – подумала Мэри.

Лози продолжала:

– Я хочу уйти отсюда и поскорее, пока еще утро. Может, успею к завтраку. Проводи меня, Фокс. Я больше не хочу знать все, хочу жить в недостатке вещей, как Мэри. Я хочу домой. Пошли скорее.

Она взяла Фокса за руку и повела в коридор. Мэри смотрела им вслед. Она надеялась, что будет следующей, кого Фокс отведет за ржавые ворота этой церкви. Этой заброшенной старой церкви или церкви старой веры.

Мэри почему-то задала себе вопрос: «Если старая вера теряет былую силу, то как обрести новую веру, и возможно ли это? Что вообще дает человеку вера?»

Человек, рожденный в вере, отказывается понимать то, во что он верует, он полностью доверяет ей. А все, что противоречит этой вере, он полностью отрицает, не пытаясь понять, где скрыта правда. Человек же, изначально рожденный в неверии и сомнении, сам прокладывает себе дорогу, учась на своих ошибках.

Но независимо от того, верим мы или нет, мы не знаем точно, что живем правильно, и, оказавшись на распутье, будем сомневаться, как поступить лучше: просто остановиться или все же двигаться, но в неизвестном направлении.

Сильно верующему в таком случае все шаги прокладывает вера, важно лишь то, во что он верит. Объектов и субъектов веры очень много, и невозможно определить, какие их них правильные, потому сомневаться придется всем: и верующим, и неверующим. Потому мир парадоксов открыт для всех.

Но Истина все же существует, независимо от веры. Она может дать человеку единственное правильное направление в жизни. Каждый человек догадывается о нем, так же, как и Мэри. Она обрела веру в себя и тем самым обрела подсказку на нужное направление. Направление на путь призвания человека в жизни.

Но правильно ли найдено оно? Сумел ли человек правильно определить цель своей жизни, сможет ли дойти до конца своего пути, полностью раскрыв свое призвание? Для этого человек и проходит проверку.

Мэри еще раз ощутила свою победу: она получила то, что хотела, не отдав ничего взамен.

Внезапно в комнату вернулась Лози. Она держала в руках маленькую черную книжечку. Лози спросила:

– Это твои вещи?

Мэри немного удивилась тому, что ее книжечка попала сюда, должно быть Лози несет ее, чтобы вернуть. Мэри честно ответила:

– Да, мои, – без тени сомнения добавив, – а ты разве не ушла?

– Ушла, но уже вернулась.

Мэри с интересом задала еще вопрос:

– Зачем ты принесла это сюда? – указывая на книжечку, – и откуда она у тебя?

Лози холодно ответила:

– Целых два вопроса, выбери один.

Мэри молчала. Лози холодно заметила:

– Молчать ты можешь сколько угодно, все равно ничего не изменится.

Мэри уже не удивлялась совпадению Лози и Элис. В комнату вошел Фокс, он собирался проводить до ворот Мэри, взял ее за руку, но Мэри вырвала руку и сказала, что пойдет сама. Лози, спросила, не нужны ли ей ее вещи. Мэри спросила, зачем они Лози. Девочка сказала, что только так ее смогут отпустить отсюда, за чужое согласие, если бы Мэри подарила ей дневник, то [они] поверили бы, что кто-то желает, чтобы Лози вернулась домой. Мэри хотела спросить, что же она будет делать после возвращения с ее дневником, но промолчала, сказала только Фоксу:

– Мы можем идти, и Лози пусть уходит.

Но внезапно солнце ослепило Мэри, и она упала на каменный пол.

Мэри обрадовалась, что очнулась дома, увидев черные стены. После того, как в комнату вошла Лози, в душе Мэри закралось какое-то сомнение. Конечно, могло быть и так, что Лози отправилась вместе с ней в Петрансус, и просто зашла навестить ее. Но Мэри уже не верила в эту возможность.

Лози добродушно спросила:

– Ты выспалась?

Уже с подозрением Мэри задала ей встречный вопрос:

– А ты выбралась?

Мэри смотрела на Лози, пока та не вскрикнула. Лози неизвестно отчего начала кричать и не останавливалась. Мэри поднялась с кровати и ударила ее по щеке. Лози прекратила. В комнату зашла девочка, которая была прошлым утром вместе с Лози, она пригрозила Мэри:

– Ты хочешь, Мэри, чтобы я на тебя пожаловалась? Не делай так больше.

Лози, сдерживая слезы от пришедшей обиды, обратилась к девочке:

– Не надо, Кинси, не говори ей ничего, позови Фокса.

Мэри смотрела на них обеих и резко засмеялась. Пришел Фокс, она бы так и продолжала смеяться, если бы Лози не взяла из рук Фокса тот самый дневник. Затем обратилась к Лози:

– Ты, Лози, все еще не дома, а где же мы?

– Все там же. Я все никак не выберусь. Похоже, нам надо разъединить силы. Вместе мы ничего не добьемся. Ты согласна?

– Я согласна.

– Вот и хорошо.

Лози улыбнулась и разорвала дневник, что был у нее в руках, потом сказала:

– Теперь мы идем отдельно друг от друга. Я могу уйти домой.

Мэри смотрела на все это, оставаясь спокойна, также спокойно ответила:

– Ты не права, Лози. Теперь мы идем не отдельно друг от друга. А идет кто-то один из нас.

Мэри не видела, как все, кто был сейчас в комнате, разом обернулись на нее, она подошла к Лози и повела ее в коридор. Лози спросила Мэри:

– И что теперь?

Она смотрела на Мэри, как будто ничего не понимая, но все же чего-то боясь. Голос ее был все такой же тихий и скромный, но глаза выдали истинные мотивы. Мэри смогла их разгадать. Глаза Лози улыбались, и в улыбке этой прослеживались полная определенность действий и давно намеченная цель. Лози не оставила больше никаких тайн. То, как поступила с ней Мэри, оправдывало страх Лози и настроение Мэри. Затянувшаяся игра, подстроенная специально для Мэри, должна была завершиться. Потому она убила Лози.

То, что еще недавно Лози держала в своих руках, было единственным, что имела на сегодняшний день Мэри. Все порвалось. Каждое воспоминание. Не имея при себе больше ничего, Мэри вернулась в Петрансус.

Проверка заканчивается тогда, когда нет более сомнений в проверяемом человеке.