Миттельшпиль

Эпилог

Александр прошелся по кабинету туда и обратно, развернулся к сидящему за столом Николаю и спросил.

— Хотел тебя спросить, но этот приступ ипохондрии совсем сбил меня с мысли. Так что ты решил по записке Петра?[1]

— По воздушному флоту? За свои воздушные рейдеры беспокоишься? — весело ответил Николай, решив, что его собеседник перестал хандрить. — Полагаю, что твои цепеллины при твоем ведомстве и останутся, а вот купленные у французов управляемые аэростаты надо будет инженерному управлению передать. По малому объему далеко летать они не могут и на море будут совершенно бесполезны, а на суше могут для разведки в тылу войск противника использоваться. Что до аэропланов Райта и Сантос-Дюмона… тебе они нужны?[2]

— Эти летающие игрушки? Чем они могут над морем заниматься, кроме эффектного падения в воду? Они слишком хрупки, ненадежны и не могут садиться на воду. Посему, полагаю, для флота они бесполезны и уж их то можно смело передавать Петру. Пусть играется. По крайней мере, если сей механизм над сушей сломается, ему будет куда присесть и у летуна возможность спастись будет. Могу также предложить для разведки и связи использовать, над сушей и таких машин хватит, — усмехнулся Александр Михайлович.

— Тогда так и порешим, а завтра приказом Главного Командования и утвердим. Значит тебе все семь цепеллинов, а Петру — два французских дирижабля и пять аэропланов. Согласен?

— Ты как всегда, убедителен и прав, — согласился великий князь. — Только… как бы это сказать… Серж[3] не обидится? Он вроде хотел себе в артиллерию аэропланы приспособить. Для разведки замаскированных батарей неприятеля и корректировки огня по дальним целям.

— Ничего, договорится с Петром. Или пусть организовывает свои воздушные части при артиллерии, — ответил Николай.

— Вот тут-то я тебя и покритикую, — ответил Александр. — Сии аппараты требуют хорошо подготовленной обслуги и снабжения только им предназначенными деталями. Так что твое решение приведет к распылению наших невеликих сил и подготовленных ресурсов… Аэропланов же артиллеристам понадобится много, не меньше, я думаю одного на бригаду. Глядя на них и инженерные части и связисты дополнительных поставок потребуют… А вот запасов для такого расширения у нас мало. Пусть лучше Петр всем заведует — он местничеством не страдает и зря расходовать ни деньги, ни материалы, которых вечная нехватка, не станет.

— Да, материалы, потребные для войны…, — печально произнес Николай. — Да и людей много и людей одновременно нет. Готовились, готовились и все равно всего не хватает. Читал последнюю записку Забудского? Оказывается, столь необходимую нам для порохов азотную кислоту из отходов угольного производства производить можно. Только у нас, при всем богатстве таковым углем, предпочитают кокс покупать в Германии. Своего же производства почитай и нет. Сидим на богатствах и покупаем заграничное. И жалуемся на нехватку всего. Парадокс…

— По всей Европе гаснут огни, — смотря в окно, в котором отражался закат, грустным тоном произнес Александр Михайлович, внезапно сменив тему разговора. — Увидим ли мы, когда они загорятся снова?

— Что-то ты неожиданно записался в философы, мой дорогой Сандро, — сделал удивленное лицо Николай. — С чего это вдруг?

— Мне кажется, что есть что-то неправильное во всем происходящем. И больше всего меня тревожит вступление в войну англичан, — ответил, повернувшись к императору, Александр. — Упорный народ, они будут воевать до последнего.

— Что с тобой, Сандро? — теперь Николай действительно удивился. — Какая муха тебя укусила? Мы вместе готовились ко всему этому и ожидали от островитян точно таких действий. Напомню, что именно ты и предложил считать, что война при таком раскладе продлиться не менее трех лет. Только, честно сказать, я все же удивлен, что англичане не выдержали и объявили войну первыми.

— Если верить донесениям моей разведки, — отвлекся от своих мыслей Александр Михайлович, — а не верить им я не вижу никаких оснований, англичане признавали последнее время, что в перспективе не могут удержать двухдержавный стандарт флота. Тем более, что американцы также строят линкоры, кои англичанам приходится учитывать в своих планах. Сие, я думаю, и есть основная причина сложившихся обстоятельств, — он внимательно всмотрелся в лицо сидящего напротив императора. — Ники, а ты не опасаешься?

— Англичан? Австрийцев или японцев? — ответил вопросом на вопрос император.

— Германцев, Ники, германцев, — укоризненно покачал головой генерал-адмирал. — Их тщеславие после тысяча восемьсот семидесятого резко возросло. Помнишь, что заявил их канцлер в рейхстаге: ««Времена, когда немец уступал одному соседу сушу, другому — море, оставляя себе одно лишь небо миновали… мы требуем и для себя места под солнцем»[4]. Ежели же они при нашей помощи разобьют Францию и Британию…

— То пусть захватят все то, на что они претендуют, — усмехнулся Николай. — Аппетиты же у них такие, что на переваривание всего этого добра уйдет как минимум треть века, ежели не половина. И все это время им придется дружить с нами, ибо внутренние вопросы и трудности свяжут им руки.

— Ты уверен, Ники? — недоверчиво спросил великий князь.

— А ты потом почитай письмо, кое мне Вильгельм прислал вместе с меморандумом, — усмехнулся царь — Оно лично для моих глаз писано, но все равно с министрами обсуждать надо будет, а посему и тебе прочитать можно. Я велел секретарю выписки сделать, возьмешь у него и проштудируешь.

— Хорошо, Ники, — согласился генерал-адмирал. И продолжил все тем же грустным тоном. — Все же есть у меня нехорошие предчувствия. Война насколько непредсказуемая вещь, что может случится всякое.

— Ты просто устал, Сандро. Завтра отдохни, поспи подольше, все новости подождут, а с текущими делами и сами адмиралы управятся. А война… Наш предок Петр воевал со шведами двадцать один год. И не сдавался, даже когда поражения шли одно за другим. Мы — русские, Сандро. А русские — не сдаются.

Из газет:

«Из Константинополя сообщают, что союзная эскадра в составе 40 английских, французских и австрийских судов крейсирует у входа в Дарданеллы. По слухам, эскадра эта получила приказ форсировать пролив…»

«Frankfurter Zeitung» 28.09.1909 г.

Из книг:

«Политики и дипломаты (чьи помыслы, вне всяких сомнений, были чисты, как контрастирующая с их элегантными чёрными фраками белизна крахмальных манжет) с отрепетированными улыбками на холёных лицах плели никчёмную вязь невесомых слов, используемых только лишь для сокрытия истинных мыслей, громогласно убеждая народы в том, что с кошмарами войн покончено на веки вечные.

Нарыв рос, пульсировал злой тянущей болью, готовясь лопнуть и затопить всё вокруг кровью и гноем, огнём и чёрным дымом, криками и муками.

Войны никто не хотел и потому война была неизбежна»

Владимир Контровский «Поле битвы — Атлантика». 1944 г.

Ватутинки — Москва, 2019–2020 г.г.

Опубликовано: Цокольный этаж, на котором есть книги: https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!

[1] Великий князь Петр Николаевич, генеральный инспектор инженерных войск. В нашей реальности позднее интересовался авиацией, исследовал формы винтов для самолетов.

[2] В то время воздушные флоты только начали развиваться. Так по данным Рохмистрова, реально в России было 3 дирижабля и 3 самолета, в Германии — 9 и 5 самолетов, во Франции — 3 и 36, а в Англии 2 дирижабля и 4 самолета

[3] Великий князь Сергей Михайлович, генеральный инспектор артиллерии. Русская артиллерия к Первой мировой при всех недостатках в оснащении материальной частью, была лучшей в Европе по тактической и огневой подготовке благодаря именно генерал-инспектору. Но при этом Сергей Михайлович был замешан в коррупционных делах с французскими деловыми кругами.

[4] Немного измененные (князь цитирует по памяти) слова канцлера (в нашей реальности — Бюлова), действительно произнесенные в рейхстаге.