Мне отмщение, и Аз воздам

Глава 1

Небо мгновенно стало чёрным, вот только что был ясный день, хоть и клонящийся к вечеру, и вдруг тьма. Зловещая, безлунная ночь опустилась на землю. Хоть глаз выколи, так про такую ночь говорят. Какой-то миг это длилось, а затем солнечный свет сменился красным заревом. Звёзд было не видно, но огня на небе хватало. Яркие болиды перечёркивали тьму и было их невероятно много и разных. Какие-то были похожи на искорки от костра, а другие напоминали огромные пылающие кометы, и все они стремительно неслись к земле.

Я, открыв рот смотрел на светопреставление, до боли в пальцах сжимая свой старенький АКСУ. Этого ещё мне сегодня не хватало! Что за природная аномалия? Метеоритный дождь что ли? Не похоже на природное явление, а похоже на то, что каждая огненная черта имеет свою конкретную цель. Вот среднего размера огонёк падает как раз на мой город, а несколько штук поменьше — в посёлки и деревеньки, которые его окружают. Да и расположенную неподалёку воинскую часть «вованов» похоже заденет. Это похоже на ракетную атаку! Ну точно! С плотины водохранилища, что расположена в десяти километрах от меня, и где стоит дежурный комплекс ПВО, на перехват взлетают противоракеты! Отработали зенитчики, хотя плотине явно ничего не угрожает, туда как раз ничего и не летит, цель атаки именно населенные пункты и расположения воинских частей!

— Сука! Ну, где я так нагрешить успел⁈ — выругался я и медленно опустился пятой точкой на проклятый ящик с патронами, из-за которого я тут и торчу, выронив из рук грёбанный автомат. Два года моего личного чистилища закончились концом света!

А ведь именно два года назад ничего не предвещало беды, я был энергичен и радовался жизни.

Я, Игорь Таран, молодой лейтенант милиции, что с отличием закончил следственно-криминалистический факультет Высшей школы милиции МВД, шёл на распределение в радостном предвкушении. Союз только развалился, однако по накатанной годами практике в вузах, а особенно в специализированных, распределение ещё было, никто не собирался менять отлаженную систему.

У меня красный диплом, у одного, со всего курса! Я крут и знаю всё, я прирожденный следователь! Уголовно-процессуальный кодекс выучен наизусть, уголовный хуже, но тоже не плохо, криминалистика вообще моя стихия! И это не игра слов, я знаю каждую статью УПК и УК на зубок. Это вам не стихи учить, где всё складно и в рифму, это высшее искусство! Меня-то в жопу мира не отправят, я буду работать в столице! Всем нужен такой специалист как я! Рабочий кабинет следователя, опера на подхвате, которым всегда можно выдать задание, иногда дежурства и выезды в составе следственно-оперативной группы на вызовы, но это только начало! Через пару лет я точно буду «важником», а потом и генералом стану! А даже если и в криминалисты двинут, так даже лучше! За тобой все следаки и опера как за писанной торбой будут ходить, обхаживать, упрашивать, только бы пораньше получить экспертизу, да и чего кривить душой, «какую надо» экспертизу получить.

— ЕЦ-178/12, оперуполномоченный! Это… Хрен его знает где это, потом в направлении прочитаешь! Свободен! — как приговор озвучил моё новое место службы первый заместитель начальника школы милиции, полковник Харитонов, едва взглянув в список — звиздуй отсюда Таран, ты не один!

— Это какая-то ошибка… — мямлил тогда я — в зону⁈ Меня⁈

— А ты что, особенный⁈ Ты Таран такой же как все! Это в школу ты по льготе поступал, как сын сотрудника, погибшего при исполнении, а теперь ты на ровне с остальными! В зоне тоже служить кто-то должен! А там нужны именно физически крепкие и смышлёные парни, ты идеально подходишь! Красный диплом, спортсмен разрядник, комсо… Подходишь короче!

— Но… — сказать, что я был в шоке, значить ничего не сказать.

— Я понимаю тебя — смягчился полкан, и по-доброму так дал мне первый урок взрослой жизни — ты сирота Игорёк, а у других курсантов семьи в столице. И они не отличники, но не по-людски будет парней с родными разлучать, к тому же и попросить за некоторых есть кому. А у тебя ещё всё впереди, ты сможешь пробиться и сам, у тебя огромный потенциал. Без обид парень…

Ну да, я сирота. У меня из родни только бабушка и младшая сестра. Отец и мать погибли уже давно. Отец милиционером был и словил несколько сантиметров стали в грудь, во время задержания банды рецидивистов, когда мне было всего одиннадцать лет. Мама пережила его на год, попав под самосвал на стройке, где она вела авторский надзор своего проекта. Архитектором она у нас была. А у однокурсников в основном отцы живы и все работают в милиции и уже в больших погонах. За меня действительно вступится некому…

В колонию на поезде я ехал два дня. В плацкартном вагоне. Потом был обшарпанный вокзал провинциального городка, где градообразующим предприятием была колония строгого режима и воинская часть, предназначенная для её охраны. Брошенные, полуразвалившиеся дома, разбитый асфальт, грязь и мрачная серость запустения и разрухи. Всё это время я был как в тумане. Это не могло со мной случится…

— Ого! Школа милиции, да ещё и красный диплом! — моему появлению начальник колонии обрадовался, как явлению поддатой и на всё согласной Снегурочки на Новый год. Полковник в зелёной, армейской форме имел усталый, но при этом какой-то холёный вид. Всё в его кабинете, от формы, что на нём была надета, до кресла под его задницей и мебели было явно ручной работы. Это должно было выглядеть дорого-богато, если бы не обилие лака и резного дерева. Всё в затейливой резьбе, колхоз, одним словом, стиль зековский-ампир… — у нас тут всё больше аттестованные после армии или техникумов дебилы, что работу нормальную найти не смогли, а тут ты, такой красавец! Не ожидал от кадровиков, не ожидал, удружили… Ну что же Игорёк, времени на раскачку у тебя не будет. Оперов большой некомплект. Принимай оперативно-режимный отдел!

— Как понять, принимай? — робко поинтересовался я. Это шутка такая что ли⁈ Я только выпустился, а про зоны вообще ничего не знаю! У нас в школе даже отделения не было ИТУшников, для них на сколько я знаю есть отдельные учебные заведения. Да и опер из меня как из говна пуля. Оперов у нас в школе как раз готовили, как и участковых, но следаки считались элитой и до изучения ОРД мы особо «не опускались». Я конечно отличник и знаю чего и как делать, но вот нюансы, которым учили специалистов прошли мимо меня.

— А так! Там в штате всего шесть человек. Два старших опера там вакансии, бывшего начальника отдела позавчера до моего зама по воспитательной работе повысили, один опер на больничном, похоже с последующим увольнением на пенсию, выслуги у него хватает, ещё один из начальника отряда неделю назад переведён и нихрена в оперативной работе не шарит, так что получается ты там из оперов самый опытный, и с сегодняшнего дня ещё ты исполняющий обязанности начальника отдела! Заодно и дознание будет кому вести! Быстро растёшь Таран! Приехать не успел, а уже отдел в свои руки получил! Мой зам, что раньше начальником отдела был, Талгат его зовут, и зам по РОР тебе конечно помогут на первых порах, но сильно на их помощь не рассчитывай. У Талгата и своей работы хватает, а Василий Васильевич в отпуске. И цени моё доверие Игорёк! Но смотри… Неделя тебе на раскачку, а потом дрючить буду как сидорову козу! С больших людей и спрос большой. А у тебя все карты в руках. Считай все контролёры в твоём подчинении! Те, что в комнате свиданий и на досмотре стоят! Остальные понятное дело по сменам ДПНК подчиняются.

— А кто это? — тогда на ум пришёл только этот вопрос, слово контролёр я слышал только в автобусе, ДПНК же для меня вообще не понятная аббревиатура. Уголовно-исполнительную систему мы в школе милиции прошли только верхами, и во внутренней иерархии зоны я не разбирался совсем.

— ДПНК — это дежурный помощник начальника колонии. Если я или мои замы отсутствуют, ДПНК, во время своего дежурства рулит зоной. Это так по закону, на деле есть нюансы, потом узнаешь. Сержантский состав, ну «дубаки» или «вертухаи» если тебе так понятнее — это контролёры, что без оружия в зоне работают. На вышках ввшники стоят, им в зону хода нет и у них своё начальство, я «Барин» или «Хозяин», ты «Кум», стало быть будешь. Так понятнее? — вздохнул полковник, он уже понял, что я из себя представляю, но сдавать назад было не в характере полковника Минаева. Да и выхода у него действительно не было, как я понял позднее…

Нихрена мне было не понятно, но выбора не было и у меня. Меня, с первого же дня на новом месте швырнули в самый омут неизвестного и коварного водоёма под названием «зона», в надежде, что я выплыву. И я выплыл!

Нас было всего двое целых полгода! Пенсионер так и не вышел с больничного, благополучно слиняв на заслуженный отдых, а новые кадры нам не давали. Сотрудников в зоне был большой некомплект. Зам по РОР свой отпуск использовал по полной, свалив куда-то на юга, а потом у него жена умерла, потом тёща, потом кошка, потом… На роботу он не выходил полгода. Эти полгода я и напарник практически жили в зоне прямо в кабинете, только изредка наведываясь в ведомственное общежитие, чтобы переодеть вещи. То в одном кабинете, то в другом, ибо у каждой службы в таких учреждениях есть рабочее место и за забором, и внутри периметра. Два неопытных лейтенанта, на многотысячную зону строгого режима, где сидят рецидивисты и осужденные по тяжким статьям! Талгат, что рулил до меня отделом и наконец-то пошёл на повышение, помог мне только в одном, он сгрузил мне на стол гору, размером с Эверест различных дел и дал совет.

— Гребитесь сами, как хотите, парни! Хоть конём, хоть ферзём, хоть раком! Официально я Максу уже передал дела — седой татарин ткнул пальцем в моего незадачливого напарника, который на меня виновато посмотрел и махнул головой — так что считай я никому и ничего не должен! А лучше валите отсюда к чертям собачим! Переводитесь как я или увольняйтесь. Потому что иначе у вас всего три варианта. Вы или сядете, или вас отсюда вынесут вперёд ногами, или, что вообще невероятно, дослужитесь до пенсии по состоянию здоровья. А пенсия будет именно такая, через несколько лет у вас здоровья не останется! То есть хороших исходов не будет. На меня даже не рассчитывайте, я эту работу хочу забыть, как страшный сон!

Паника, бессилие, надежда, злоба, ненависть к всему живому, робкая уверенность, что у меня всё получится, и наконец стойкое убеждение, что жить мне осталось всего ничего, ибо инфаркт и инсульт у меня скоро как пить дать будут, и потому пошли все на йух — так я могу охарактеризовать своё становление в качестве исполняющего обязанности начальника оперативного отдела колонии. Мы пили водку каждый день, вечерами естественно, но нередко и в обед начинали. Никто нам и слова на это не мог сказать. Во первых потому, что пили все, а во вторых боясь потерять и так не многочисленных сотрудников. Нам за это время не платили зарплату от слова вообще, мы перебивались продуктами с зековской столовой, продажей кустарки и подсобным хозяйством колонии. Ну где ещё таких идиотов найти⁈ Пусть пьют, лишь бы работали! Я помню своё первое знакомство с курирующим замом, которое как раз с водки и началось.

В тот день мы вдвоём, с красными от недосыпа глазами писали агентурные записки от своих агентов, либо же левой рукой, или с сильного перепоя агентурные сообщения. С этими бумагами мы всегда работали только в кабинете, что был расположен за периметром зоны. Таким бумагам в зоне не место. Записок у нас было большинство, а вот сообщений кот наплакал. Агентурное сообщение лично агентом или резидентом пишется, а так в зоне стукачи рисковать не будут, поэтому в основном всю информацию мы в виде записок и оформляли. Их как раз сам опер пишет. Вот только времени на это нет. Всё в голове и не вся информация от официальных агентов, но раз в месяц хоть убейся, но дела заполни! Бумажной работы много и её никто не отменял. Поэтому раз в тридцать дней мы брали водки, кучу разных ручек, разных листов бумаги, вплоть до кусков обоев и оберточной упаковки, и целый день или ночь сочиняли записки и ваяли сообщения.

— Открывайте мать вашу, я знаю, что вы там! — в железную дверь кабинета кто-то забарабанил. Голос незнакомый — я сейчас дверь выломаю!

— Это кто? — заплетающимся языком спросил меня Макс, тот самый бывший начальник отряда, который в одночастье, волею начальства стал опером.

— А тебе не насрать? — ответил я вопросом на вопрос, равнодушно разливая по стаканам водяру. Я как раз тогда достиг такого состояния, что мне было похер на всё. Мы работаем с секреткой и пока не спрячем бумаги в сейф, вправе хоть министра МВД игнорировать — опять, наверное, проверяющие из спецпрокуратуры, или секретчики. Чайки охамевшие! Опять, «кустарка» их начальству потребовались. Подождут пару часиков, я жопу от стула отрывать не собираюсь! Но надо будет потом всё проверить и пользованные копирки в сейф убрать.

— И то верно — согласился напарник, закусывая водку луковицей — пошли они! А копирки я сегодня поменял, старые уже до дыр стёрты.

Это был один из основных способов наезда на оперов со стороны проверяющих «секретчиков» из конторы глубинного бурения или главка. Когда они первым делом проверяли копировальную бумагу, которой сотрудники пользовались при печатании секретных документов. Неопытные сотрудники забывали, что на копирке текст полностью остаётся, и оставляли эту улику на своих столах. Мы же были с Максом уже опытные и таких косяков не допускали.

Но настырный и наглый голос нас в покое не оставил. Вскоре в замке стали шурудить отмычками. Через пять минут дверь распахнулась. На пороге стояли двое, усатый полковник и расконвоированный зек, который как раз и вскрыл дверь.

— Рыжий, пошёл отсюда нахер! — буркнул я, глядя на расконвойника и игнорируя незнакомца в форме — у тебя секунда!

— Я не причём! Меня заставили! — успел выкрикнуть расконвойник, прежде чем исчез из поля моего зрения.

Зека как ветром сдуло. Все расконвойники, как, впрочем, и большинство блатных в нашей зоне были моими или Макса агентами. Спорить тому же Рыжему со мной было не с руки. В колонии агентами добровольно почти не становятся, по крайней мере я таких случаев не знаю, в основном стукачами становятся зеки, которых на чём-то запрещённом поймали сотрудники и «простили» в обмен на их услуги.

— Бухаете⁈ Вам звездец засранцы! — у полковника при виде нас с Максом аж усы торчком встали. Он как заправский прыгун преодолел невысокий барьер, что отделял входную зону перед дверями нашего кабинета от остального пространства и через мгновение оказался перед моим столом, на котором горой лежали уголовные дела. Дела агентов я и Макс по привычке успели спрятать. Я даже не дёрнулся. Взяв со стола рюмку с водкой, я опрокинул её себе в рот и равнодушно посмотрел на зама по режимно-оперативной работе, по описанию я уже понял кто передо мной.

Лёгкое движение руки, и по кабинету пронёсся буран из сбитых на пол бумаг. Зам по РОР очистил мой стол от горы папок, чтобы лучше меня видеть.

— Я сейчас с медиками вернусь, составим акт освидетельствования и вы вылетите с работы за пьянку, как пробка из бутылки! Звездорасы! — прошипел на меня из-за усов полкан, а потом так же резко развернулся и вышел из кабинета.

— Ещё по одной? — не обращая внимания на летающие вокруг протокола допросов и постановления спросил меня Макс.

— А чё нет-то? Херли спрашиваешь? — согласился я, и вытер руки титульным листом какого-то уголовного дела — и лучка ещё подреж, и хлеб если остался. Давай за свободу тяпнем! Наконец-то отмучались!

— Дай бог! — улыбнулся Макс — надеюсь Вася Вася, слово держит!

Вася Вася, как называли заместителя начальника по оперативно-режимной работе Шульца Василия Васильевича зеки, вернулся через пятнадцать минут. Один. И молча начал подбирать бумаги с пола. Вид у него был уже совсем не боевой.

— Водку будешь Васильич? — оценил я поступок начальства.

— Сразу бы позвали, не пришлось бы дверь ломать! Всему вас учить надо, молодёжь! — сгрузил на стол кипу бумаг полковник. Ещё мне работёнки как минимум на сутки. Всё теперь вперемежку, снова всё сортировать, по папкам раскладывать, а лучше сразу прошить! — сейчас нормальной закуски принесут.

— Кто же знал, что ты сегодня из отпуска выйдешь — резонно возразил я начальству.

— На то ты и опер, что бы всё знать! Агентов не только в зоне надо иметь! — укоризненно посмотрел на меня зам — че пьёте то? Самопал?

— А другого в округе и нет ничего, разве что самогонный аппарат у мастеров на промзоне изъять — рассмеялся Макс — да только кто же нам даст это сделать?

— Аппарат не тронь! — сказал, как отрезал Вася Вася — это моё и Минаева!

— Знаем — хором с Максом ответили мы, и дружно заржали. Всё в зоне имеет своего хозяина из сотрудников и всё делается только по воле Хозяина!

Так мы и сдружились с замом по РОР, и он оказался отличным мужиком и классным опером! Он понимал в какой мы с Максом жопе, и помогал нам чем мог. Даже очередное звание не зажилил, вовремя поснимав с меня и Макса выговоры, которые мы успели нахватать до его возвращения из отпуска, и до старшего опера меня повысил, но и мы теперь его подвести не могли. Вот из-за него я и оказался в поле один, с ящиком патронов, кучей снаряги и АКСУ в руках!

За каждым оперативным сотрудником милиции чистилось табельное оружие. В райотделах это были пистолеты Макарова, у спец частей чего-только не было, а у нас на зоне у каждого сотрудника был автомат! Вру, не у всех, конечно, у начальника, замов и ДПНК тоже пистолеты были, но только у них! И фигня, что большинство сотрудников свой автомат в глаза за всю службу не видело, но ведь он был! По крайней мере номер этого мифического калаша каждый хоть раз видел, когда расписывался в журнале прикрепления табельного оружия. Оружие сотрудников колонии хранилось в оружейке части внутренних войск, что охраняла зону. У меня был АКСУ и до сегодняшнего дня я его тоже в руках не держал.

— Так Игорёк! — сегодня с утра Вася Вася светился неземным светом, мне же было не до веселья. Я со смены сегодня и всю ночь на ногах провёл, пытаясь найти в промзоне десять литров водки и пакет анаши, что по информации моего агента провезли в зону в баке трактора. И я их так и не нашёл! — сегодня у нас учения по разгону бунта и стрельбы! Я договорился!

— Гвоздь тебе в печень! — тихо выругался я, исподлобья смотря на полковника — нахрена⁈ Если опять учения будем проводить возле запретки, то как в прошлый раз получится!

У нас на зоне для подавления бунтов была разработана «боевая» схема. Все сотрудники экипировались в броники, каски, и с щитами и дубинками на перевес входили в зону. Клином, где в качестве тарана применялась пожарная машина. Прошлые учения, когда мы тренировались строить клин пред шлюзом, ведущим в жилую зону колонии, едва не вызвали бунт настоящий. Зеки начали баррикадироваться в бараках, подумав, что зону идут «ломать». Я тогда голос сорвал, ведя переговоры со смотрящими и авторитетами и убеждая их в том, что зона у нас и так «красная» и «перекрашивать» её нам смысла нет.

— В этот раз на стрельбище ввшном потренируемся, ровно всё будет! У них патроны и оружие на месте и получим! — скривился мой шеф, и тут же улыбнулся с по-детски восторженными глазами — зато из табельного постреляем, а патронов выделили за весь прошлый год! Можно будет пару раз съездить!

Постреляли… Служебный автобус, который нас привёз на стрельбище, сломался. Причём не у нас на полигоне, и даже не в зоне, а в части ввешников, которых он повёз назад после выдачи оружия. Теперь его оттуда забирать надо, пока срочники на метал не растащили казённое имущество.

Сотрудников, табельное оружие и почти все ящики с партонами едва воткнули в оставшиеся три служебные машины. При чем они отходили по очереди, а когда поняли, что в последний «Москвич» все не поместятся, других машин на полигоне и не осталось. Старенькие рации отказывались ловить волну и вернуть никого назад не получилось. Вот я и остался один, в пятидесяти километрах от города, со своим автоматом и ящиком патронов к нему, а ещё грудой бронежилетов, мешком рожков к оружию и с разгрузками, стальными щитами, противогазами и касками, ожидая, когда служебка сделает второй ход за мной и пригонит к полигону грузовик с промзоны. А кого ещё оставить? Макс и Вася Вася уехали на первых машинах, значить оставаться только мне! А ну как пропадут патроны? Кого потом вздрючат? Тем более за каски, броники и щиты я отвечаю, моё хозяйство. Холодает, а я в камуфляже и берцах, даже на голову ничего с собой не взял. Пижон! Весна-то раненяя, днём тепло, а ночью морозец давит. Во рту с обеда крошки не было, хочется жрать и пить, спать хочется жутко. Хотелось…

Я заворожённо смотрел, как болиды достигли земли. На месте города встал гриб гигантского взрыва. Видневшийся в дали посёлок поглотил огонь, стирая его с лица земли, через пару секунд и до меня докатилась взрывная волна, после чего я отключился…