Многотрудная, полная невзгод и опасностей жизнь Ивана Семёнова

ЛУНАТИК ТРЕНИРУЕТСЯ И ЧУДОМ СПАСАЕТСЯ ОТ ГИБЕЛИ

Если вы думаете, что Иван струсил, то ошибаетесь. Конечно, ему было не по себе; конечно, он побаивался, но отступать не собирался.

Он сидел на крыше и размышлял: «Жалко, если навернусь головой вниз. Реветь все будут, сто раз пожалеют, что такого человека погубили. Судить ведь всех будут! Ну ладно, так и быть — постараюсь не упасть. Придётся для этого потренироваться».

Сказано — сделано: Иван начал тренировку.

Он пошёл по гребню крыши. Дом трёхэтажный, не очень и высоко, а колени трясутся.

Но если решил стать лунатиком — вперёд!

Балансируя руками, Иван осторожно переставлял ноги. Глаза у него были закрыты — как будто бы кругом ночь.

Вдруг он услышал глухой хриплый рёв, и в ноги ему ударилось что-то тяжёлое и упругое.

Иван полетел вниз…

На мгновение открыл глаза — навстречу ему стремительно опрокидывалась земля. Всё перевернулось.

Он зажмурился…

Иван катился вниз по крыше, руками нащупывая, за что бы зацепиться.

Пальцы его вцепились в водосточный жёлоб.

Руки от усилий онемели. Он не мог ими пошевелить. Ногами он шевелить боялся: казалось, что одно движение, и он соскользнёт с крыши.

И даже лежать неподвижно и то было страшно.

«Да-а, — пронеслось в голове, — ещё бы немного, и одним будущим отличником стало бы меньше».

Поднявшись на четвереньки, он вернулся на гребень крыши и сел. И тут-то увидел виновника своего падения, которое едва не кончилось гибелью, — кота Бандюгу.

Кот сидел на трубе и ехидно улыбался.

— Дурак! — крикнул ему Иван. — Ты соображаешь или нет?

— Ма-а-а, — ответил Бандюга.

— Ма-а-а, — передразнил его Иван. — Балбес! Был бы у тебя хвост, я бы тебя за него и — с крыши!

Бандюга показал ему язык, отвернулся и помахал обрубком хвоста.

«А вдруг он меня ночью так же? — испуганно подумал Иван. — Тогда — всё. Надо поймать его и спрятать».

— Бандюжечка миленький, — позвал Иван ласково. — Бандитик ты мой дорогой. Ну иди сюда, разбойничек.

— Ма-а! — ответил кот, даже не посмотрев в его сторону.

— Золотой мой, бесхвостенький, иди сюда! Но недаром кота звали Бандюгой: хорошего к себе отношения он не принимал.

— Иди сюда, а то получишь, бесхвостая твоя натура! — закричал Иван.

И тогда кот подошёл.

Загремела крыша и загудела, когда Иван бросился на Бандюгу и придавил его к железу.

— Ма-а-а-а-а-а!

— Два-а-а-а-а-а-а!

Куда же его спрятать?

ПОЕДИНОК НА ЧЕРДАКЕ

Справиться с этим ужасным котом не было никакой возможности. Он орал, будто раненый тигр, кусался и царапался.

До того оба устали, что умолкли.

— Дурак ты, — тяжело дыша, сказал Иван, — чего ты? Я тебя накормлю, бай-бай уложу, а сам лунатить пойду.

Бандюга закрыл глаза и утих. Но Иван знал его подлый характер и рук не разжимал. Так они и сидели на чердаке, пока не отдышались.

Казалось, Бандюга совсем успокоился, но едва Иван поднялся, как кот снова обезумел. Опять он орал, кусался и царапался.

И — вырвался!

С победным рёвом кот ринулся вниз, в отверстие, к которому была приставлена лестница.

По дороге он сбил с ног маленькую девочку. Иван девочки не заметил, запнулся об неё и полетел кувырком, считая головой ступеньки.

Стук!

Стук!

Стук!

Стук!

Другой бы на его месте тут же умер. Но Иван столько раз в жизни падал и ударялся о твёрдые предметы, что для него подобный полёт — ерунда. Встал он, шмыгнул носом, почесал ушибленные места и — побежал дальше.

Бегал он за Бандюгой до позднего вечера, вернулся домой еле живой от усталости, поел хорошенько и лёг отдохнуть.

Впереди была трудная ночь…

ЛУНА БЫЛА БОЛЬШАЯ И ЯРКАЯ

Предстояло сложное дело: надо было улечься спать, в двенадцать часов незаметно выскользнуть из квартиры и так же незаметно вернуться.

Особенно трудно было сделать это Аделаиде. Мамаша её до смерти боялась жуликов. Поэтому во дворе на здоровенной цепи сидел здоровенный пёс, а на двери было три висячих и четыре врезных замка, две щеколды да ещё цепочка.

Окна закрывались ставнями, а ставни — замками.

Но Аделаида твёрдо решила сбежать.

А как выскользнуть из дома, в котором даже окна закрываются на замки?

Мамаша Аделаиды в этот вечер так ругалась с покупателями, что еле дошла до дома, хриплым голосом попросила пить, выпила семь стаканов квасу и легла. И сразу заснула.

Около двенадцати часов ночи Аделаида уже была в условленном месте — на скамейке под огромной липой напротив клуба.

Сюда пришли ещё трое: Паша Воробьёв, Колька Веткин и — совершенно неожиданно! — Алик Соловьёв.

— Мама с папой уехали в дом отдыха, — сказал он, — я остался с бабушкой. А бабушку я легко пер-хитрил.

А Паша и Колька придумали так: соврали, что будто бы ночуют друг у друга.

— Смотреть в оба! — приказала Аделаида, и в лунном свете золотой зуб её грозно поблёскивал.

Луна была большая и яркая.

Смотрели ребята, смотрели на пустые крыши, заскучали.

— А это правда, что ты его бить будешь? — спросил Алик.

— А это от него зависит, — ответила Аделаида.

Мимо прошёл дед Голова Моя Персона с Былхвостом.

— Отведу я тебя, дурака, в больницу, — донеслось до ребят, — там тебе дадут жизни. Взвоешь. Пожалеешь, что не слушался меня.

Вот уже и прохожих больше не было.

Ни одного огонька не светилось в окнах.

Алик уснул сидя и во сне сладко причмокивал губами.

Паша толкал его в бок, чтобы самому не заснуть.

Сияла огромная луна, будто дразнила незадачливых наблюдателей.

— Лунатик несчастный, — прошептала Аделаида, — получишь ты у меня…

— Я спать хочу… — жалобно протянул Паша.

— Сахара, сахара, сахара! — во сне крикнул Алик.

— А шоколада не хочешь? — рассердилась Аделаида. — Скоро пойдём по домам.

— По каким домам? — чуть не плача, спросил Паша. — Я ведь у него ночую, — он показал на спящего Кольку, — а он у меня. А мы оба на улице.

— Пер-станьте! — во сне крикнул Алик, вскочил, побежал, упал и заревел что было сил.

Колька спросонья тоже закричал:

— Лампочки держите!

А Паша с испугу запел:

— Не кочегары мы, не плотники!

И тут Аделаида доказала, что если бы она родилась мальчиком, то стала бы боксёром или борцом. Она стукнула Кольку по затылку и приказала:

— Цыц!

Она схватила Алика за шиворот, поставила на ноги и приказала:

— Цыц!

Паша с перепугу приказал сам себе:

— Цыц! — И замер, вытянув руки по швам, пятки вместе, носки врозь.

— То-то, — сказала Аделаида, — мелюзга несчастная. Пойдёте ночевать к Алику.

— Бабушка утром пер-пугается.

— Ничего. Марш домой!

— А ты? — спросил Колька.

— Буду продолжать наблюдение.

Ребята ушли.

Луна-то была. А никакого лунатика не было…

НУ И НОЧКА!

Иван в это время спал самым, как сказал бы Алик, пер-спокойным образом. И спал Иван потому, что устал. А устал Иван потому, что за Бандюгой гонялся. А гонялся он за Бандюгой потому, что хотел его спрятать. А спрятать его он хотел потому, что Бандюга мог помешать ему лунатить.

Устал Иван, лёг отдохнуть да и уснул до утра.

Аделаида знала, что никакой он не лунатик и что вообще всё это выдумки. Спорить же с Иваном бесполезно: он кого угодно переговорит и наврёт столько, что не разберёшь.

Надо было его уличить.

Поэтому Аделаида и сидела на скамейке под огромной липой напротив клуба. Глаза сами собой закрывались.

Вдруг она вздрогнула и едва не вскрикнула.

Прямо на неё шёл пёс. Поймите, не просто шёл, а прямо на неё.

Аделаида не шевелилась.

Пёс ткнулся влажным носом в её колено и замер с закрытыми глазами.

Из-за угла клуба появились две фигуры и направились прямо к Аделаиде.

Впереди шагал милиционер Егорушкин, за ним вприпрыжку торопился дед Голова Моя Персона.

«Попалась, — подумала Аделаида. — Теперь мне попадёт! Да ещё как!»

— Вот он, лунатик! — обрадованно закричал дед. — Былхвост!

— А это что за особа? — удивлённо спросил Егорушкин, направляя луч электрического фонарика на девочку. — Ты что здесь делаешь?

— Лунатика караулю.

— Какого ещё лунатика?

И Аделаида рассказала о том, как её попросили взять Ивана Семёнова на буксир и что из этого вышло.

— Эх, сколь лунатиков-то развелось! — воскликнул дед.

Откуда-то донеслись не то крики, не то плач… Все прислушались.

— За мной! — приказал Егорушкин.

Выбежав за угол, они увидели Пашу, Кольку и Алика, которые брели по улице и ревели.

Увидев милиционера, ребята умолкли.

Оказалось, что бабушка Алика была глуховатой, и они не могли ни достучаться, ни дозвониться.

— Ну и ночка! — сказал Егорушкин. — Придётся всех вас за нарушение общественного порядка отвести в отделение.

— Не надо-о-о-о!

— А что мне с вами делать прикажете?

— Иван во всём виноват, — прохныкал Колька, — из-за него…

— Виновата я, — сказала Аделаида.

— Граждане! — воскликнул дед. — Спросите меня, кто виноват, отвечу. Спрашивайте!

— Кто виноват? — спросил Егорушкин.

— Я! — гордо ответил дед. — Это я, голова моя персона, про лунатиков Ивану рассказал. Значит, надоумил его. Готов понести заслуженное наказание.

— Сейчас надо решить, куда эту мелюзгу спрятать, — озабоченно проговорил Егорушкин. — Уж вы меня извините, а придётся родителей будить.

Когда все разошлись, дед сказал:

— Идём, Былхвост, на дежурство. И не вздумай больше лунатика из себя строить. Кончилось моё терпение. Понял?

Утром Иван пришёл в школу чуть ли не первым.

УТРОМ

Вернее, не пришёл, а прибежал.

Он трусил. Очень. Даже стыдился немного. Он понимал, что теперь никто ему не поверит, сколько ни сочиняй про свою болезнь. Невезучий он человек — что поделаешь? Не нарочно же он проспал.

Одна только и была надежда, что Аделаида тоже проспала.

Тут она и подошла. И с нею ребята.

— Вчера я себя прекрасно чувствовал, — сказал Иван. — Пилюль много съел. Помогло. Всю ночь спал. Впервые за много лет. А вы?

— А мы ночью дежурили, — ответила Аделаида, — с товарищем Егорушкиным.

— А также с псом Былхвостом, — добавил Паша, — он тоже лунатик. Вроде тебя.

— Врун ты и хвастун, — сказала Аделаида. — Из-за тебя им дома, знаешь, как попало? Ребята громко вздохнули.

— После уроков останешься, — приказала Аделаида, — начнём!

У Ивана мороз по коже пробежал.

— И правильно! — воскликнул Иван. — Ещё мало попало! Да я бы вас всех за такое безобразие в милицию бы забрал! Суток на семьдесят!

— За какое такое безобразие?! — поразился Колька Веткин.

— Пер-путал ты что-то, — сказал Алик Соловьёв. — Это пер-ступников в милицию забирают.

— А, может, вы и есть преступники во главе вот с этой особой, — Иван показал на Аделаиду. — Зачем к человеку пристали? — крикнул он. — Почему человеку нормально жить не даёте? Почему даже ночью ему от вас покоя нет?!

— Так ведь мы… — пробормотал Паша Воробьёв. — Так ведь мы ему помочь хотели!

— Не нужна ему ваша помощь ни капельки! — сказал Иван, отвернувшись. — Он жить по-человечески хочет! Ему ночью спать надо, а вы хотите, чтобы он по крышам скакал да по проводам бегал! Не выйдет!