МоделBiblos. Модельный бизнес по-русски

Телок

– К вам… – Испуганные глаза секретарши «Blow models» не оставляли сомнений: происходит что-то не предусмотренное инструкциями о правилах приема гостей и поведении в офисе агентства.

– Ну, что там еще? – Телок недовольно оторвал глаза от монитора приобретенного недавно компьютера, но, увидев взволнованное лицо помощницы, поспешил вылезти из-за стола и заговорщически склонился к ее уху, сдув с него прядку волос: – Что таааааам?

В такой позе их и застал вошедший без стука и особого приглашения посетитель. Действительно, он был в высшей степени странного вида. Представьте себе невысокого мужичка, с бородой лопатой, высоким лбом и пытливыми живыми глазами. Провинциальная одежонка – кургузый пиджачишко с аккуратными кожаными латками на локтях, старомодные брюки, безумного цвета плащ и востроносые штиблеты – выдавала в нем городского сумасшедшего, собравшего свой гардероб в лучшем случае в магазине секонд-хенд. Менее соответствующего обстановке офиса модельного агентства персонажа нельзя и вообразить. И тем не менее судьба сводила Телка с этим господином уже третий раз за последние пять лет. Вернее, свою судьбу активно ваял мужичок с бородой, который, надень на него цилиндр, мог бы сойти за Карабаса-Барабаса в миниатюре или пана Кляксу. Телок так и называл его про себя – Паном, варьируя в зависимости от настроения и ситуации: пан режиссер, пан агент, пан кукловод, пан директор. Последнее прозвище напоминало ему о персонажах любимого в детстве «Кабачка 13 стульев», где известнейшие советские актеры разыгрывали сатирические скетчи, называясь при этом польскими именами, дабы не впрямую изобличать огрехи производственной и бытовой жизни граждан своей страны, а как бы посмеиваясь над незадачливыми братьями по социалистическому лагерю.

Телок уже привык к необычным встречам. За последнее время он успел пообщаться с начинающим писателем Оскаром Витгельсоном, желающим издать роман о жизни моделей, и бывшим замминистра одной весьма тяжелой отрасли, вдруг открывшим в себе таланты стихотворца-песенника, композитора и даже вокалиста, что тут же позволило ему начать издавать свои нетленки в виде тоненьких брошюр, а также появляться в купленных эфирах музыкальных молодежных телеканалов, сбивая с толку зрителя абсолютным неформатом внешнего вида и мнимой задушевностью своих песен.

Тот и другой были к тому же весьма колоритными персонажами. Оскар, когда-то активный предприниматель, первым познакомивший российского потребителя с целым рядом фармацевтических средств и быстро разбогатевший, потом внезапно пропал с бизнес-горизонта и время от времени возникал на пути Телка то как частный продюсер, раскручивающий новую девчачью поп-группу, то как специалист по выколачиванию грантов под различные проекты из зарубежных фондов, то как консультант известного политического деятеля, помощник депутата, организатор предвыборной кампании, а в последнее время – как писатель, ищущий смысл жизни в современном литературотворчестве. Он был высок и складен, но прилизанные волосы и дорогие очки, которые он носил для имиджа, придавали слащавости, не позволявшей ему подолгу задерживаться на каком-то из выбранных поприщ. Однажды Телок увидел его в компании байкеров на офигительно дорогом мотоцикле и в кожанке. Наверное, так было легче покорить нестойкие девичьи сердца, хотя будь Телок девушкой, то никогда бы не сел к абсолютно не вписывающемуся в шикарное харлей-дэвидсоновское кресло Оскару. Но девушки потому и девушки, что выбор их зачастую определяется совсем не теми параметрами, которые мы пестуем в себе и выставляем напоказ, чтобы доказать окружающим свои преимущества (в основном душевного свойства, что обычно мало интересует тех, кому мы пытаемся адресовать их). Зам-певец, напротив, был быковатого вида, горой мышц, вываливающихся порой из распахнутой на груди рубахе, где болталась устрашающего вида золотая цепь, по которой если не кот-ученый, так котенок мог бы прогуляться. Непонятно, как раньше он мог представительствовать в деловых и политических кругах страны, но и в новой ипостаси его облик абсолютно не вязался с тем репертуаром и образом жизни, которые он проповедовал с недавних пор.

Оба были большими любителями знакомиться с моделями (причем оба тяготели к юным личикам и тонюсеньким фигуркам, за что были за глаза называемы в агентстве Телка «Педофил первый» и «Педофил второй») и какое-то время сопровождать их по жизни, решая вопросы и всячески опекая.

С Паном же Телка роднило то, что к пестуемым моделькам оба относились очень трепетно и плотские мысли гнали от себя прочь. Не всегда и не со всеми могли они противостоять зову плоти, но не было в их восприятии так часто встречающегося в мужчинах потребительского отношения. Если и случалось им пасть жертвами романтического эгоизма, то делалось это с такой деликатностью, что модель сама удивлялась: а было ли что? не привиделось ли?

Телок обнялся с вошедшим, чертыхаясь в душе. Пан был неопасен, беззлобен, но отнимал массу времени. Наверное, являлся энергетическим вампиром. Сейчас опять будет грузить своей исключительностью, неуемной энергией, крупнопорубленными фразами с исконно русским размахом и удалью выдавать один рассказ за другим, а в конце изложит какую-нибудь безумную идею, ради воплощения которой Телок должен немедленно все бросить и заняться исключительно ею. В первый свой приезд в Москву Пан привез с собой тощенькую девочку с огромными глазами и веснушками по всему лицу, которая молчаливо ждала его в приемной, пока Пан с всклокоченной бородой и горящими глазами представлялся Телку. Мол, из карельских лесов, из края тысячи озер пришел он сеять разумное-доброе в Москву, которая вздрогнет при его появлении. Покорять столицу карельский мужик решил по-серьезному. В чемоданчике, который он повсюду носил с собой, обнаружились зонт и кожаная плетка с семью хвостами на инкрустированной ручке, черный балахон с капюшоном и телесного цвета трико, а также альбом с фотографиями, набор париков от ярко-рыжего до иссиня-черного и несколько банок консервов. Пан обстоятельно подготовился к походу на Москву. Он рассказал Телку, что в течение нескольких лет в небольшом городке под Петрозаводском занимается подготовкой моделей «по полной программе». На недоуменный взгляд Телка пояснил:

– Модель должна полностью подчиняться, чтобы быть профессиональной. Я готовлю их по собственной методике. В мою школу попасть трудно, а учеба в ней еще тяжелее, чем отборочные испытания и прием. Сейчас ты все увидишь сам.

Пан вышел в приемную и отрывисто сказал что-то своей спутнице. Все это напоминало дешевый балаган, но Телок понимал, что для девчонки происходящее представляется серьезным и она свято верит в то, что станет звездой под управлением своего безумного учителя. Тут же в комнате для кастингов, которая в офисе «Blow models» по размерам чуть больше коммунальной кухни, Пан и его модель провели показательные выступления. Обрядившись в балахон, Пан вооружился и попросил поставить музыку. Телок ожидал увидеть что-то на тему садо-мазо, но танец оказался не очень экстравагантным. Просто несколько замедленное действо, какие-то пассы руками, имитация срывания покровов и подчинения, после чего странная парочка растворилась в московской гламурной круговерти, даже не позаботившись позже позвонить Телку и узнать о результатах «просмотра».

В следующий раз Пан предстал перед Телком через пару лет. На этот раз его сопровождала высокая статная девушка с косой, оплетавшей ее крупную голову, с выразительными глазами и орлиным носом, который не портил ее, но и назвать ее моделью язык бы не повернулся. Она была видной и вполне могла бы играть характерные роли в кино, но для работы моделью не подходила явно. Это было ясно всем, кроме Пана, и он везде таскал ее за собой, показывал в агентствах, представлял, расхваливал, как купец свой товар. Он даже с какой-то легкостью воспринял отказ Телка принять в «Blow models» карельскую диву. Очевидно, хотел пристроить ее куда-нибудь повыше. Телок в течение месяца встречал их и на кастингах, куда Пан проникал самыми разнообразными способами, и на презентациях (как туда пускали человека с нечесаной бородой и в потешном зипуне, одному богу известно).

В этот раз Пан был в своем любимом одеянии – бесформенной накидке, но теперь ярко-зеленого цвета.

– Дорогой ты мой, – пошел он на Телка, выставив бороду, как полковое знамя, отчего кадык заходил под его подбородком безумным поршнем вверх-вниз.

Телку пришлось обняться, уткнувшись носом в плечо Пана. Секретарша молча взирала на странную встречу нелепой парочки. После братания они уселись на диван в кабинете Телка, и Пан уже открыл было рот…

– Оля, чаю принеси, плиз, – попросил Телок.

– Да-да, чайку бы не помешало. – Пана распирало. – Сколько же я не был в Москве?

– Да ничего тут не меняется.

– Не скажи, не скажи! Я и по телику наблюдаю, и журналы почитываю в своей тмутаракани! У вас тут совсем народ опустился. Модели блядством занимаются неприкрытым, а?

– Эээ… ну… – не нашел что возразить Телок.

– Такое показывают иногда. – Пан хохотнул. – По Центральному телевидению сутенеры дают интервью, как и за сколько они знакомят девочек с олигархами. Раскрывают, так сказать, секреты ремесла.

Телок не был уверен, что сам Пан в своей медвежьей берлоге существует на плату моделей за обучение в школе манекенщиц и на добровольные пожертвования горожан, но, будучи ярым борцом за чистоту модельного бизнеса, кивнул, поддерживая возмущение Пана.

– Но жизнь продолжается. Зиночка теперь о-го-го! Не слышишь про нее-то? Она тут и в кино мелькает, и в рекламе.

– Нет, не доводилось.

– Я и сам вот что подумал. – Пан доверительно подался к Телку. – Не пора ли мне порвать этот город?! Я такую программу сделал. Сольную. Ты же знаешь, я умею режиссировать необычно, экстравагантно. Хотел просить тебя протекцию мне составить в каком-нибудь из мужских клубов. Понимаешь? Ну, там где собираются дамочки состоятельные. Им же неужто не надоело смотреть на эти стандартные накачанные тела? А тут я!

Телок ни тени улыбки не мог высмотреть на лице Пана во время этой тирады. Тот был серьезен, как никогда.

– Мне ж, понимаешь, какие-то деньги нужны на жизнь. На первое время. А вообще есть идея у нас показ какой-нибудь знаменитости забабахать. Представляешь, это ж сенсация для города. У тебя же много связей в Европе, не посоветуешь кого-нибудь из дизайнеров?

– Да есть, конечно, – без особого энтузиазма откликнулся Телок, думая об оставленном компьютере и логической игре LINES, брошенной в момент прихода Пана на критическом для установки личного рекорда счете.

– Мы с тобой, мил человек, такого наворотим! У меня последнее время такие открылись першпективы! Все руководство области у меня на благотворительном балу присутствовало. Им понравилось. Обещали поддержку. Так что теперь дело за интересными программами. За гостями из Москвы. Контакты нужны, Телок, контакты и идеи!

– Телоооооооок, – загоготал Карась, входя в офис. – Как жизнь молодая?

Пан удивленно вскинул бороду и глаза на коренастого молодого человека, запанибратски обращающегося с крутым владельцем агентства «Blow models».

– Карась, – сунул руку в подставленную ладонь Пана вошедший. – Мы партнеры в некоторой степени, – гоготнул он и, пройдя в кабинет, уселся в низкое мягкое кресло.

Пан и Телок проводили его долгим взглядом.

– Оля, кофе, – распорядился Карась и воззрился на сидящих на диване с видом инспектора полиции, ведущего неторопливый допрос подозреваемых в мелком преступлении. – Какие новости?

– Все нормально, Карась. Обсуждаем сотрудничество. Пан – директор регионального агентства. А кроме того, режиссер программ… и вообще большой человек в своем регионе, знаком с губернатором, проводит благотворительные балы, презентации… – О желании Пана выступать с сольной программой где-нибудь в эротическом клубе Телок решил не распространяться.

Пан кивал, слушая Телка и теряясь в догадках, кто этот вальяжный малый, у которого за душой явно нет ничего, окромя неоправданного апломба и гипертрофированного самомнения. Пан смешно наклонял голову, как птица, прислушивающаяся к незнакомым звукам. Он прихлебывал остывший чай, благодарно кивая Ольге на безмолвное предложение подлить кипяточку. Наблюдал за Карасем, пытаясь понять, чем он может быть полезен ему и с какого боку подступиться со своими вопросами к этому напыщенному господину.

– Ну ладно. Обсуждайте. – Карась, казалось, потерял интерес к Телку и гостю и уткнулся в монитор, развернув на зеленом электронном сукне карточный пасьянс из стандартного набора программ.

Однако у Телка явно испортилось настроение с появлением непонятного гостя. Или хозяина. Пан не стал долго ломать голову и, улучив момент, кивнул в сторону увлеченного пасьянсом Карася:

– Кто будет-то… мистер?

Телок кашлянул и, нервно поднявшись, поманил Пана из комнаты. При этом он громко возвестил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– В духоте этой надоело сидеть! Хоть бы кондер поставили уже, в конце концов…

Карась, не отвлекаясь от игры, задумчиво бросил взгляд на закрывавшуюся за Паном и Телком дверь. Пасьянс складывался удачно, но радости не приносил, став механическим занятием, чтобы убить время, девать которое Карасю явно было некуда.

Телок вывел Пана на улицу, под набухавшее осенним сумраком небо Замоскворечья, и перевел дух.

– Пойдем присядем где-нибудь… кофейку дерябнем.

– Отчего ж не дерябнуть! Пойдем, – согласился Пан. – А куда?

– Да хоть напротив. – Телок на мгновение замешкался и махнул рукой на противоположную сторону запруженной вечерней пробкой улицы. – Вон симпатичное кафе открыли недавно. «Пляж» называется. Ты вообще на море не ездил в этом году?

Пан хмыкнул. На море он не был с детства. Счастливого пионерского детства, когда фильмы и книги, несмотря на сквозившее в них пресловутое патриотическое воспитание, смотрелись с куда большим удовольствием, нежели нынешние натужные молодежные комедии и боевички, где половина юмора или интриги замешана на наркоте, а вторая – на стебе дорогих нашему сердцу 70–80-х годов.

– Точно, точно… – поддержал Телок, и Пан понял, что произнес свою мысль вслух.

– Это вы тут, москвачи, – намеренно коверкая слова, прогудел Пан, стараясь освоиться в заведении со стеклянными полом и плавающими под ним рыбинами, – куда хотите – туда и путь держите: хошь на моря-окияны, хошь в горы высокия. А из нашей… нашего… болотного края вырваться не представляется возможным. Держит крепко, не выпускает провинциальное болото.

– А как у вас там с наркотиками? – спросил Телок, меняя тему на наболевшую. Ему, воспитанному в лучших советских традициях, было чуждо все: от косячков, которыми баловалось большинство его знакомых, даже вполне респектабельных и законопослушных, до совсем уж неприемлемых, вызывающих полеты в небесах с алмазами тяжелых препаратов. – Молодежь вменяемая или как везде? Загашенная?

– А ты как думаешь? – Пан хитро прищурился. – У вас тут хоть заняться есть чем… Дискотеки там разные, кафе вот… Пляж в центре Москвы, а у нас болото. Вот чтоб уйти от действительности, народ и принимает.

– Ты не прав! – отрезал Телок и, заказав чай официантке, подошедшей не вовремя, с горячностью продолжил: – Наркотики – это просто от распущенности, от желания все новых и новых наслаждений.

Он мог бы рассуждать на эту тему долго, находясь под впечатлением от событий в модельной среде, которые затрагивали и его бизнес. В середине девяностых никого не удивляли практически открытые в прессе обсуждения экстези и других «легких» таблеток, от которых люди колбасились до утра без устали на рейв-дискотеках. Просто эта жизнь проходила в основном мимо, мимо, мимо… Теперь же образ модели, нюхающей кокаин в клубном туалете, стал нормой восприятия когда-то романтической профессии не только для несведущего обывателя, но и для вполне цивилизованных журналистских кругов. А ведь это далеко не так. Просто это насаждается средствами массовой информации, тиражируется в художественной литературе и кинематографе. Как только где-то хоть как-то задевается тема моды и моделей, их тут же описывают обкуренными и обнюхавшимися в хлам пустышками, которых ждут после показа спонсоры, чтобы отвезти куда-то в загородный яхт-клуб и сделать что-то непотребное в джакузи с шампанским. Телку хотелось рассказать о своей точке зрения всем окружающим, хотелось поведать, что работа модели – это тяжелый труд и масса неудобств, из которых умывальник в клубном туалете лишь наименьшее зло, но Пану, разомлевшему в ожидании зеленого чая, была интересна совсем другая тема.

– Так кто этот парень? Ну, который пришел в офис, – вопрошал он, и под взглядом его немигающих лягушачьих глаз Телку становилось еще более неуютно, чем от мыслей про друзей.

Карась и Кир опутали его слащавыми убаюкивающими разговорами и похвальбами, лестью и скрытыми угрозами, радужными перспективами и копеечной помощью, а теперь с видом отцов-основателей приходят, когда им вздумается, и имеют наглость при этом подтрунивать и над самим Телком, и над выстраданным им правом вести бизнес так, как он того заслуживает. Бизнес конечно же, а не патриарх и гений модельного бизнеса России с несерьезным прозвищем Телок. Телок прекрасно видел, куда ведут далекоидущие планы Карася и Кира, но природная наивность и оптимизм никак не могли настроить его на более боевой лад в отношениях с, казалось бы, дружелюбными и заинтересованными в поддержке Телка и его агентства друзьями.

– Ты знаешь, влип я, – решился наконец поделиться Телок с Паном, прекрасно понимая, что даже совет собеседника ничего не стоит, не говоря о конкретной помощи, потому как лучше самого Телка в этой ситуации не разобрался бы никто: познакомился с ребятами, слово за слово, они и втерлись в доверие.

Пан понимающе кивал, по-купечески прихлебывая остывающий чай из изящной чашки, которая в его руках казалась из детского сервиза.

– Ну и что ты им так много воли-то дал? – спросил тот, со звоном ставя чашку на блюдце и доставая из штанов сигареты.

– У нас не курят, – мгновенно подлетела к нему официантка.

– Ишь ты… – Пан убрал сигареты и понимающе осклабился.

– Да понимаешь… – Телок остановился, подбирая слова. – Я все видел и чувствовал, но просто проблемы не было. Были проблемы у меня мелкие, так они их помогали решать… с визами там, иногда деньгами на аренду офиса. При этом ничего не требовали, не просили. Я сам предложил. Ответственность хотелось разделить с кем-то. Пустил козлов в огород. Они этого и ждали.

– Вложили-то на рубль, а получать хотят… – поддакнул Пан.

– Вот-вот. – Телок снова задумался. – Я ведь считал, что получать с меня вроде как нечего. Бизнес-то не особо денежный.

– Вхождение в бизнес стоит дорого! Вот что ты не учел, – молвил Пан, и Телок подивился, насколько точно этот поморский мужичок сечет жизнь, тогда как в профессиональной деятельности абсолютный профан и прожектер. – Ты им дорогу открыл! Ввел в курс дела, так сказать. Показал секреты.

– Да и на кой ляд им они сдались, если в месяц тысячу долларов с трудом можно наковырять? – Телок горько усмехнулся.

– Откуда ж ты знаешь, как и что они дальше делать будут?! – подивился Пан наивности Телка. – Есть мноооого способов сделать неприбыльный бизнес прибыльным, а малоприбыльный – высокодоходным!

– Понял я это уже, понял… Но одного не пойму. Зачем им меня кидать?! Если они знают, как сделать и что нужно, то неужто я им обузой буду? Я же, как-никак, спец по всем этим вопросам.

– Эх, наивная ты душа! Так-то оно так, но они ж тоже живые люди, человеки… Им кажется, что они и сами с усами. А на двоих делить интересней, чем на три части.

– То есть, думаешь, сожрут они меня, выдавят из моего же собственного офиса?

– А кто тебе сказал, что он твой? Брал деньги в уплату аренды, консультировался… Скоро покажут зубы. Уже посмотри, как он себя ведет. Я еще не видел второго, но…

– Ну не бандиты же они, в самом деле! – негодовал Телок.

– А кто? Добрые дяди? У меня вообще такое чувство, что он имеет отношение к какому-нибудь РУБОПу-УБОПу, – жестко вдруг сказал Пан, и Телок в очередной раз подивился, как прозорлив иногда бывает русский мужик. Вот только бы на пользу пустить этот дар его, а не растрачивать в бессмысленном мечтательстве и не топить безудержно в чарке.