Модернизация от отчаяния

Модернизация происходит от отчаяния

Но, пожалуй, гораздо важнее, чем названные мною внешние и внутренние факторы, экономические и политические, это то, что связано с поведением. Мало осталось экономистов, кто не понимает, что желания и ожидания людей влияют гораздо сильнее, чем цены на нефть.

Желания экономисты называют интенсивностью предпочтений. Соответственно, любовь называется высокой интенсивностью предпочтений. Я бы не сказал, что в России существует высокая интенсивность предпочтений, что люди хотят перемен. Социологи и политологи говорят, что половина наших сограждан перемен не хочет. Почему? Потому что они пережили тяжелые 90-е годы, потому, что еще не зажили ожоги социальных реформ 2005-го. Психологически это, наверное, правильно. Но экономисты, политологи, социологи довольно дружно считают, что это очень хрупкая стабильность.

Да, в условиях кризиса — в условиях кризиса! — Россия в два раза подняла уровень замещения по пенсиям. Это потрясающе, только, дорогие мои, чем мы будем это оплачивать даже не через три года, а через год? Ведь увеличение социального налога вызывает не только делегализацию бизнеса, но еще и бегство его в Казахстан, например. Я позавчера выступал на обсуждении в Белом доме и прямо сказал, что сейчас мы будем ловить наши налоги в бюджете дружественных стран. Исключительно потому, что никому не нужны абсолютные показатели, а нужны относительные. Если бизнес будет регистрироваться в другой стране, чем вы будете финансировать удвоенное замещение пенсий?

Меня спрашивает, что будет, если случится модернизация. Я говорю: ничего страшного, только талантливых детей и внуков нужно готовить к отправке за границу. Представьте себе, что мы вдруг улучшим наше образование. Сегодня половина моих студентов магистратуры экономического факультета МГУ уезжают за границу. Если мы улучшим образование, будет уезжать три четверти. Я понимаю, что им там хорошо, но я же здесь живу, здесь плачу налоги, и я не понимаю, почему бюджет РФ должен из своего кармана оплачивать процветание Германии или США. Поэтому нельзя улучшить образование, не проведя модернизацию страны, ведь сегодня умные люди просто не нужны стране. На нашу страну легла тень нефтяной трубы: в политике, в экономике — всюду; для ее обслуживания не нужны таланты.

Пусть две трети наших сограждан считают стабильность высокой ценностью, но мне кажется, что это некачественная стабильность. И это понимают на самом высоком уровне.

Свежая социология показывает очень странную вещь: нынешние пенсионеры, получая удвоенное денежное довольствие, довольно мрачно смотрят на перспективы развития страны. Хотя известно, что у нас пессимизм является официальной религией, которая скрывает тщательно спрятанную веру в лучшее будущее. Но сейчас стало что-то совсем мрачновато.

Теперь про ожидания со стороны активных, этой трети жителей страны. С ними как раз очень серьезные подвижки в вероятности модернизации. Позиция активной группы примерно следующая: здесь так плохо, что никакой модернизации быть не может. Но ни одна еще страна не модернизировалась, когда в ней было хорошо. Модернизация происходит, если хотите, от отчаяния. Вот я и не вижу препятствий, чтобы переменить ожидания, ведь для значительной части наших сограждан собственной «Стратегией–2020» становится стратегия ухода из страны. Страна просто истекает мозгами, деньгами и энергией во внешнее пространство.