Мое непреклонное сердце

Глава 16

Колин отказался сесть в кресло, которое ему предложил Обри. Место на ковре перед камином было, конечно, неравной заменой просторных палуб клипера, но теснота кресла казалась ему просто нестерпимой. Охватившее его беспокойство и потребность действовать были настолько сильны, что никак не давали ему сосредоточиться и спокойно подумать. Похожее чувство растерянности, когда он просто не знал, что делать, Колин пережил всего один раз в жизни, то есть в тот день, когда были убиты его родители.

— Думайте, — сказал он собравшимся, попросив их о том, чего не мог сейчас сделать сам.

Близнецы сидели вдвоем в единственном кресле с высокой спинкой. Сильвия и Хлоя прилепились друг к другу на диванчике. Обри занял другое кресло. Миссис Хеннпин с супругом тоже пришли в библиотеку по просьбе семьи и Обри. Они стояли как часовые у дверей.

— Место, куда он увез ее, не в Лондоне. Где-то ближе.

— Простите меня, сэр, — возразила миссис Хеннпин, взволнованно закручивая краешек своего фартука, — но почему вы так уверены, что он не увез ее в свой лондонский дом?

Колин нервно пригладил волосы. По правде сказать, он не был в этом уверен. У него были адреса, которые дала ему домоправительница в Розфилде. И он мог бы послать туда Обри, но почему-то не хотел ехать туда сам. В углах его глаз резко обозначились морщины, щеки запали.

— Я ведь знаю Мерседес, — сказал он наконец. — Я не верю, что она согласилась бы поехать с ним одна так далеко. Даже к его умирающему отцу. Кроме того, она осталась бы здесь из-за Сильвии. Если я уеду в Лондон, а ее там нет, то вернусь только к ночи. — Его голос совсем упал. Он смотрел куда-то в сторону. — Я не имею права на ошибку.

Хлоя придвинулась ближе к сестре и просунула свою маленькую ладошку под ее руку. Губы ее шевелились в беззвучной молитве.

Миссис Хеннпин продолжала теребить край своего накрахмаленного белого фартука. Ее муж задумчиво вертел в руках шляпу. Он прочистил глотку и переступил с ноги на ногу.

— Что, мистер Хеннпин? — спросил Брендан. Тут же вмешался Бриттон:

— Вы что-нибудь знаете?

Мистер Хеннпин неуютно поежился, чувствуя на себе взгляды присутствующих. Надежда в их глазах легла на его сердце ужасным бременем из-за этого несчастного звука, раньше времени вырвавшегося из глотки.

— Так, — медленно произнес он, — в Розфилде есть охотничий домик.

Близнецы выскользнули из кресла и вскочили на ноги.

— Охотничий домик!

Они прыгали и танцевали от восторга.

— Конечно! Он поехал именно туда! Сильвия и не пыталась утихомирить их. Наоборот, она заразилась их возбуждением и возродившейся надеждой.

— Объясните нам, почему вы так думаете.

Бриттон первым прекратил прыгать и бесноваться.

— Он возил туда своих любовниц, — сказал он совершенно как взрослый.

— Бриттон! — строго воскликнула Хлоя.

— Это правда. — Брендан встал на защиту своего брата, хотя это явно предполагало, что он признается в подслушивании. — Но это не значит, что мы считаем Мерседес его подружкой. — И он сделал серьезное лицо, чтобы все поняли, что он об этом думает. — Наш отец тоже иногда бывал там. — И охотно продолжал:

— Но я, правда, не знаю, была у него там любовница или нет.

Хлоя хотела было отругать его, но раздумала. Вместо этого она схватила его в охапку и поцеловала в макушку.

Брендан покраснел и отшатнулся. Он пригладил волосы, чтобы стереть этот поцелуй.

— Хлоя, ты что? Ты не имеешь права делать это.

Колин почувствовал слабое желание улыбнуться.

— Если бы не она, я сам бы сделал это, — сказал он. Его глаза опять помрачнели. Он поднял взгляд от светловолосых головок близнецов и посмотрел на мистера Хеннпина. — Расскажите мне, как найти этот домик.

Мерседес не мигая смотрела на Понтия Пайна.

— Вы сами разыскали моего дядю? — спросила она наконец.

Неужели это возможно? Ни одна черточка не дрогнула в лице карманника, тем не менее Мерседес почувствовала, как он хочет, чтобы она поверила ему.

— Совершенно верно, — ответил он. — Когда я услышал, кого он ищет, я сразу понял, что могу помочь ему. Я и никто другой. Мы, англичане, должны держаться вместе.

— Значит, после того как вы с таким трудом добрались до Бостона, вы просто так решили вернуться назад.

Понтий пожал плечами.

— Как заметил его светлость, этот город не очень располагает к себе. Я понял, что мне больше нравится Лондон.

Мерседес повернула голову к Северну:

— Так вы хотели, чтобы я выслушала это? И вы думаете, что я поверю этому человеку и не поверю своему мужу? Сказка этого мистера убедительна лишь для тех, кто не знает Колина, но для меня она, уверяю вас, совсем неинтересна.

Уэйборн снова поднял свой стакан в насмешливо-издевательском приветствии.

— Я говорил тебе, Маркус, — она будет упрямиться. Ну, не важно. Ты всегда можешь выбить из нее это упрямство.

— Замолчите, — сказал сквозь зубы Северн. Он не сводил глаз с Мерседес. — История этого мистера меняет все. Вы сами понимаете. Теперь Уэйборн-Парк уже не проигран на пари. Пари выиграл ваш дядя. Капитан Торн должен ему огромную сумму денег, и он сможет заплатить все свои долги. Теперь капитан будет опозорен и останется без гроша,

Мерседес хотела закрыть уши руками, но руки ее были связаны. Эта попытка отвлекла ее от слов Северна.

— Вы ошибаетесь.

— Нет, я прав. Поэтому-то вы и испугались. А ведь вы на самом деле боитесь. Мерседес. Я вижу. У капитана полный крах. — Он улыбнулся, будто желая успокоить ее. — Но вы еще можете устраниться от всего этого, — сказал он ей. — Вы можете разоблачить его. Уйти от него. Вы можете прийти ко мне.

Она ожидала услышать это, но не была готова к своей собственной реакция. Мерседес услышала свой смех, прежде чем поняла, что это смеется она.

Лицо Северна запылало. Кровь бросилась ему в голову, а пальцы вцепились в ручки кресла. Ему ничего не стоило подняться со своего места и втиснуть Мерседес поглубже в ее кресло.

Понтий Пайн выпрямил ноги. Это движение было случайным. Он так и остался в расслабленной позе, с отсутствующим выражением на лице. Его глаза не бегали между Мерседес и Северном, и его голос не нарушал напряженную тишину, но он был готов в случае необходимости остановить Северна. Правда, ему пришлось бы слишком быстро действовать руками, и это его беспокоило. Он смог бы справиться с одним Северном, но не выдержал бы, если бы в драку влез Уэйборн. Несвоевременное появление графа уже остановило его только что в лесу. И он не хотел, чтобы что-то снова помешало ему. Тогда он не смог бы помочь Мерседес.

Северн продемонстрировал замечательную сдержан-ность, оставшись на месте. Только в голосе его послышалась резкость.

— Мерседес, быть может, тебе нужно время, чтобы все обдумать? Уэйборн, покажите вашей племяннице ее комнату. Она может побыть там, пока не появится капитан.

Мерседес встала без помощи графа и холодно стряхнула его руку со своего локтя.

— Колин не знает этого места. Как он сможет сюда приехать?

— Удивительно, но я больше уверен в его способности отыскать вас, чем вы сами! Вам действительно нужно больше доверять мужчинам. Меня, может, и можно в чем-то упрекнуть, но только не в том, что я недооценивал его способности.

Направляясь к лестнице, Мерседес осторожно обошла Северна, держась как можно дальше от него. Она боялась, что он схватит ее за платье и остановит, и не была уверена, сможет ли спокойно выдержать прикосновение его рук.

Комната, куда привел ее дядя, выходила на задворки домика. Она посмотрела в единственное окошко и увидела только густой лес. Дороги видно не было, а значит, она не сможет увидеть, когда появится Колин. Не было видно ни балкона, ни ската крыши, которые подарили бы ей хоть самую маленькую надежду на побег. На двадцать футов вокруг домика деревья были вырублены, так что не было ветвей, по которым она могла бы спуститься на землю.

Она оглянулась и посмотрела на дядю с мрачной улыбкой.

— Оказывается, Северн позаботился обо всем.

— Да, он все делает очень основательно.

Мерседес молча рассматривала лицо дяди. В ее глазах он совершенно не менялся со временем. Он выглядел так же, каким она его помнила, когда ей было шестнадцать или двенадцать, или девять… или четыре.

И вдруг она отпрянула от него… Ей показалось, что все это она уже пережила когда-то давно, что все это уже когда-то было. И эта встреча уже была, но не в Розфилде, а в Уэйборн-Парке. Внезапно в памяти всплыла северная башня, и Мерседес опять затрясло от противоречивого ощущения холодности и фамильярности.

Все предметы вокруг Мерседес вдруг приобрели неясные очертания и словно бы задвигались, а граф Уэйборн остался единственной неподвижной фигурой. В комнате было уже не одно окно, Мерседес вся была окружена окнами. Даже ковер под ее ногами как бы растворился, а на его месте возник другой — из ее далекого детства, с замысловатым восточным рисунком. Перед дверью выстроилась шеренга ее кукол, охранявшая северную башню от неожиданного вторжения, но сейчас совершенно бесполезная. Ее дядя не обратил на них никакого внимания. Он встал посередине комнаты, и его тень полностью накрыла ее маленькую фигурку.

Мерседес закрыла и открыла глаза — видение пропало. Но ей больше ничего и не потребовалось. Она вспомнила все.

Уэйборн увидел, как краска прилила к лицу Мерседес. Он подумал было, что она сейчас потеряет сознание, как это чуть не случилось с нею внизу, но она, как и тогда, сумела перебороть себя. Такие приступы всегда выводили его из терпения. Он считал, что это одна из ее уловок — прекрасный способ уйти от разговора, выработанный долгой практикой. Он никогда не мог этого вытерпеть.

Он слегка вздрогнул от ее взгляда. В этих ясных серых глазах он увидел, что она слишком много знает о нем. То же знание он видел в ее глазах только один раз — много лет назад. И это привело его в смятение, оживив в памяти прежние счеты.

Уэйборн поднял руку, в которой обычно держал стакан, но обнаружил с досадой, что оставил его внизу.

От Мерседес не укрылось это движение. Она прекрасно знала, что он надеялся там найти. Ее улыбка выражала соболезнование.

— Это не так-то просто, когда нет стакана, правда?

— Что не так просто? — нетерпеливо спросил он. — Выражайся яснее.

— Смотреть на меня, — сказала она. — Я напоминаю вам ее. — Ей больше ничего не нужно было объяснять. По реакции своего дяди она видела — он понимает, что она имела в виду свою мать. — А может быть, немного и его. Моего отца, то есть вашего брата.

— Ты говоришь какую-то ерунду. Она не слушала его.

— Вот тот момент, к которому вы постоянно готовили себя, да? Момент, когда я наконец все вспомню. И надо же, как раз сейчас вы оказались без выпивки!. Можно подумать, что двадцать лет беспробудного пьянства заставили вас онеметь, но я в этом сомневаюсь.

Мерседес подумала, что он сейчас уйдет, но дядя, казалось, не в состоянии был пошевелиться, только руки его безвольно повисли вдоль тела. Всего несколько дней назад она сказала Колину, что перестала бояться. Если бы требовались другие доказательства, она могла бы представить их сейчас.

— Если вы так сильно любили мою мать, как вы могли желать ее смерти?

Уэйборн прикрыл глаза, но ничего не ответил.

— Ну хорошо, — сказала Мерседес. — Вы сами не хотите признаваться. Но я была там. Я видела вас. Вы стояли спиной к другим, когда они отбирали у отца деньги, а у матери драгоценности, но я узнала вас. Я звала вас, вы помните? Наверное, я думала, что вы хотите помочь нам. Я стала звать своего дядю. И тут же раздались пистолетные выстрелы, хотя я уверена, что вы услышали мой крик. Разве нет, дядя? Ведь вы слышали меня!

Уэйборн шагнул вперед. Раньше это заставило бы ее отказаться от тех слов, что уже были у нее на языке. Теперь же она неумолимо продолжала. Он не сможет сделать ей ничего сверх того, что уже сделал.

— Я выскочила из кареты и побежала. Вы это должны хорошо помнить. Те, кто был с вами, — воры, которых вы наняли, — побежали за мной, но вы их остановили. Вы дали мне отбежать, а потом, с состраданием охотника к лисице, вы бросились за мной в погоню на своей лошади. Она чуть не растоптала меня, прежде чем вы остановили ее, и я никогда не поверю, что это было сделано не нарочно. Вы, наверное, убили бы меня, если бы я не онемела от ужаса. Меня спасло только то, что я вдруг перестала понимать, что происходит или что уже произошло. Вы рывком подняли меня и посадили перед собой.

У Мерседес мурашки побежали по коже, когда в ее памяти встали подробности той страшной ночи.

— И вы отвезли меня обратно к карете и посадили внутрь. Там меня и нашли проезжавшие мимо люди. Вы, наверное, жалели, что оставили меня в живых. Но какое облегчение вы почувствовали, когда поняли, что я и слова не могу произнести, чтобы навредить вам! Вы почувствовали вину? Или смесь того и другого?

— Ты наделяешь меня слишком тонкими чувствами, Мерседес, — сказал Уэйборн. — Я не чувствовал ничего. Мерседес покачала головой:

— Не верю. Поймите меня правильно, дядя. Я не хочу верить этому. Я уверена, что вы страдали с того времени каждый день. Я уверена, что именно страх и отвращение к себе привели вас ко мне в северную башню почти через год после убийства. В то время я совсем не разговаривала, но вы все равно чувствовали само мое присутствие как обвинение. Вы помните, что вы сделали в тот вечер?

Мерседес помнила все так ясно, что ей было удивительно, как это она раньше могла об этом забыть.

— Кажется, я показал тебе, как легко можно сломать куклу, — сказал он безжалостно. — Правильно я говорю?

От этих невозмутимо-холодных слов графа, казалось, содрогнулся даже воздух в комнате. Мерседес хотела обхватить руками плечи, чтобы унять озноб, но не могла.

— Вы сломали мою куклу, — сказала она.

Она не узнала своего голоса — по-детски обиженного, задыхающегося.

— Ты сама была похожа на куклу, — сказал он. — Бледное фарфоровое лицо без всякого выражения. Пустые глаза. В них не было никакой жизни. В эту ночь я возвратил тебе жизнь. Мерседес. Я показал тебе, что тебя ожидает, если ты вздумаешь говорить то, чего не следует, но я дал тебе свободу говорить все остальное. Ты вышла из этой комнаты в башне, похожая на ту маленькую девочку, которую все помнили. — Он помолчал. — Я мог сломать не только твою куклу. Я мог сломать и тебя.

Его угроза витала над ней все эти годы. Именно поэтому она никогда не возражала ему и всегда сдавалась, едва начав сопротивление. Он возвратил ей в ту ночь ее голос, но забрал то, что она могла рассказать. Он не сломал ее тела, как сделал это с ее куклой, но сломал ее дух.

Мерседес тихо спросила:

— Вы опять собираетесь вызвать Колина на дуэль?

Уэйборн слегка задумался. И наконец кивнул:

— Ты оправдываешь мои ожидания, Мерседес. Я знал, что ты опять заговоришь о цели нашего поединка.

Она больше не боялась его. Но теперь у нее не было против него никакой защиты. Возвращение памяти заставило ее почувствовать себя менее свободной и более уязвимой.

— Я удивлена, что вы согласились на это, — сказала она. — Колин убьет вас — вы же знаете.

Граф равнодушно улыбнулся:

— Ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. И без всяких дальнейших объяснений он вышел из комнаты, закрыл дверь и запер ее на ключ. Он немного постоял в коридоре, прислушиваясь, и был удивлен, услышав звук рыданий.

Двумя часами позже в комнату вошел Понтий Пайн. Ловко балансируя подносом в одной руке, другой он спрятал ключ в карман. Не оглядываясь, пинком ловко закрыл за собой дверь.

— Северн приказал принести вам что-нибудь поесть, — сказал он ей.

Он поставил поднос на постель и предостерегающе поднял палец, как только Мерседес решила заговорить. Показав на дверь, он дал понять, что их могут подслушать, и стал говорить о несущественных вещах.

— Вам, может быть, и не хочется есть, но вы должны понимать, что вам необходимо подкрепиться. На полный желудок все всегда кажется лучше. Этой мудрости меня научила жизнь. Полное всегда лучше, чем пустое.

В спальне, кроме кресла-качалки, комода и большого шкафа, был еще небольшой письменный стол. Произнося свою страстную тираду, Понтий Пайн шарил тем временем рукой в столе в поисках бумаги, пера и чернил. Его торопливое сообщение было чудовищно безграмотным и едва-едва разборчивым: «Не одчаевайтись». Он дал ей пару секунд, чтобы разобрать написанное, а затем разорвал бумажку в клочки и сунул себе в карман. Потом он знаками подсказал Мерседес, что она тоже должна поучаствовать в разговоре.

— Я ничего не хочу, мистер Пайн, — послушно сказала она.

— Эпин, — поправил он ее. — Так правильно. — И повторил еще раз, сделав паузу между именем и фамилией:

— Понт Эпин.

— Это по-французски.

Следуя его молчаливому указанию, она подняла связанные руки.

— Да.

Он вынул нож и стал поддевать узел, ослабляя его, но не развязывая до конца.

— Значит, вы француз? — спросила она.

— Нет. Моя мать была француженка. Мерседес не смогла удержаться. Просто невозможно было продолжать бессмысленный разговор.

— Они хотят убить Колина, — прошептала она. — Вы должны сделать что-нибудь.

Он быстро закрыл ей рот ладонью.

— Ну поешьте немного, — ответил он ей умоляющим голосом.

— Оставьте мне нож.

Эти слова потонули под его ладонью, но он все понял.

— Я что-нибудь придумаю.

При этом голубые глаза Понтия выразительно показали на дверь. Он спрятал нож в сапог и освободил ей рот.

— Ну хорошо, — громко сказал он. — Северн говорил мне, что вы, наверное, и не притронетесь к еде. Но я все-таки оставлю поднос здесь — вдруг вы передумаете.

Когда он открыл дверь, Мерседес увидела, что его предосторожности не были напрасными. В коридоре стоял Северн, нисколько не смущаясь тем, что его застали здесь. Понтий отдал ему ключ и ушел. Северн холодно улыбнулся Мерседес, закрыл дверь и запер ее на ключ.

Колин добрался до охотничьего домика за несколько часов до темноты. Если бы он хотел нагрянуть незамеченным, то подождал бы сумерек. Но он решил не ждать, потому что боялся за Мерседес. По той же причине он принял решение, чтобы Обри не сопровождал его до самого домика. Пока Северн и Уэйборн думают, что они хозяева положения, Колин может ожидать от них каких-то достаточно предсказуемых действий. Если же их загнать в угол или испугать, то оба без колебаний пойдут на любую жес-токость по отношению к Мерседес, лишь бы освободиться самим.

Колин увидел, как упала занавеска в большом окне фасада домика, когда он спешивался. Они заметили его, но никто не стреляет. Это хороший знак.

Он привязал свою лошадь к стойке. Взяв лакирован-ный футляр с парой дуэльных пистолетов под мышку, Колин направился к домику по моленной плитами дорожке.

Дверь перед ним открылась. Колин был несколько ошеломлен, когда в человеке, приглашавшем его войти, он признал Понтия, Пайна. И сразу понял, что от Северна не укрылась его растерянность.

— Я вижу, вы меня вспомнили, — сразу сказал Понтий. Он повернулся к Северну. — Теперь вы еще раз удостоверитесь, что я говорил правду. Капитан Торн знает, что я был в его команде на «Таинственном». Не думаю, что он будет это отрицать. — Он взглянул на Колина. — Ну как, капитан?

Колин не стал отвечать на вопрос.

— Что вы здесь делаете? Теперь заговорил Северн:

— Думаю, это совершенно очевидно, Торн. Мистер Пайн — тот, кто может развенчать вашу победу на «Таинственном».

— Мистер Пайн? — удивился Колин. Да, кажется, он страшно просчитался. Не было видно ни Мерседес, ни Уэйборна, а перед ним стоял вор-карманник, который должен сейчас быть в Бостоне. Но больше всего Колина смущало то, что присутствие этого воришки явно имело какой-то смысл для Северна.

— О чем вы говорите? Где Мерседес?

Ответ пришел с лестницы, ведущей в спальни. На верхней площадке появился Уэйборн, а рядом с ним Мерседес.

— Она здесь, капитан. Вам дать ее?

Боясь, как бы Уэйборн не столкнул ее вниз, Колин чуть не выронил футляр с пистолетами на пол и бросился к перилам, чтобы успеть поймать ее.

— Великолепный прыжок, — сказал Уэйборн. Он дал знак Мерседес, чтобы она спускалась впереди него. — Но совершенно ненужный. Я не собираюсь калечить свою племянницу. Это было бы все равно что сбросить козырную карту.

Колин поймал Мерседес в объятия. Он прижал ее к себе и поцеловал в пышные темные волосы.

— С тобой все в порядке? — шепнул он. Она закрыла глаза, спрятала лицо у него на плече и молча кивнула.

Он хотел положить ее руки к себе на плечи. Его ладони скользнули вниз и наткнулись на шелковую перевязь. Он стал торопливо развязывать шарф, но Северн остановил его:

— Оставьте все как есть, Торн. Очень трогательно, конечно, что вы заботитесь о ее удобстве, но я связал ей руки, потому что мне так хотелось.

Делая это заявление, Северн знал, что сопротивления не будет. Пистолет, который он при этом направил на Мерседес, принадлежал Колину.

Колин перевел взгляд с оружия на открытый футляр. Оба пистолета были вынуты. Другой Северн заткнул за пояс своих брюк. Колин многозначительно посмотрел на этот другой.

— Он заряжен, Северн. На вашем месте я был бы поосторожнее.

Северн не слушал его. Он спокойно поправил свою куртку.

— Идите сюда, Мерседес. Вы будете стоять рядом со мной, пока я не прикажу, что делать дальше. — Видя ее мгновенную заминку, он слегка перевел дуло пистолета. Теперь под прицелом был Колин. — Так-то лучше, — сказал он, видя, что она двинулась к нему. — Стойте здесь. — Он указал на место справа от себя. — Уоллас, вы сейчас освободите капитана от всякого лишнего оружия. Граф Уэйборн не имел никакого желания выполнять данное ему поручение.

— Какого черта, Северн, у тебя есть для этого мистер Пайн.

Понтий двинулся было, чтобы начать обыск, но Северн остановил его:

— Нет, не вы, мистер Пайн. Я сказал графу и хочу, чтобы это сделал он.

Колину показалось, что Северн сейчас действительно повернет пистолет в сторону своего старого друга. Уэйборн нехотя сошел вниз по ступеням.

Граф обыскал куртку Колина и прощупал жилет и сапоги.

— Только вот это, — сказал он, поднимаясь и держа нож Колина между большим и указательным пальцами. Северн кивнул:

— Положите его на буфет. Капитан, вы можете подойти. Садитесь в кресло рядом с камином. Уэйборн, мистер Пайн… — Он тоже пригласил их садиться. Все сели, только он и Мерседес продолжали стоять. — Следует признать, капитан, что вы, кажется, больше удивились присутствию мистера Пайна, чем графа. Неужели вы подозревали, что он жив?

— Какая вам разница?

— Не смешите меня, — сказал Северн.

— Ну хорошо. Да, я подозревал. Северн удовлетворенно кивнул:

— Я тоже.

Он опустил свой пистолет, но взгляд, которым он по-смотрел на Уэйборна, был не менее страшен, чем если бы он направил на него дуло.

— Вы так и не сказали мне, кто же был тот, кого вы убили, — сказал он.

Граф пожал плечами:

— Нас никто не представил друг другу. В данном случае эти условности были совсем ни к чему.

— Да, думаю, тут скорее нужна была хитрость, — сказал Северн.

Уэйборн и не пытался скрыть свое нетерпение.

— Я хотел почувствовать себя в Бостоне свободным. Мне показалось, что проще всего этого добиться инсценировкой своей собственной смерти.

— Интересно, — тихо сказал Северн. — А что, если бы мистер Пайн вас не нашел? Что, если бы никто не согласился восстановить ваше честное имя и вывести на чистую воду капитана?

Понтий Пайн как бы случайно посмотрел на Колина. Обмен взглядами был очень коротким, но в этот момент карманнику наконец стало ясно, что его присутствие здесь правильно понято.

Уэйборн встал со своего кресла и подошел к буфету. Он снова налил себе спиртного.

— Ты знаешь ответ, Северн. Зачем же спрашиваешь?

Мерседес стояла совсем рядом с Северном и сразу почувствовала, как он весь напрягся от злости. Она неожиданно поняла причину его ярости.

— Это ведь из-за завещания, да? — спросила она Северна. — Когда все думали, что граф мертв, у вас опять появились виды на Уэйборн-Парк. Но добавление к его завещанию все изменило. — Вдруг она широко открыла глаза, пораженная пришедшей ей в голову мыслью. — А не кажется ли вам, что он сделал это специально, чтобы остановить вас? Он не хотел, чтобы вы владели Уэйборн-Парком.

Уэйборн поднял стакан. Это было не очень уверенное, но вполне распознаваемое приветствие.

— Мерседес, я всегда говорил, что ты очень смышленая! Видишь, Северн, она на высоте, куда ни посмотри. Ты знаешь, что она сказала мне наверху? — Он отхлебнул спиртного. Над краем стакана была видна его кривая усмешка. — Она сказала мне, что знает, что я виновен в смерти ее родителей.

Мерседес почувствовала ни себе взгляд Колина. Она повернулась к нему. Было невозможно объяснить ему, что она согласилась с его подозрениями задолго до того, как к ней вдруг вернулась память о той ночи. Она так отчаянно хотела, чтобы Колин ее понял, что едва слышала, что там говорил ее дядя.

— Маркус, ты представляешь себе? — продолжал он. — Все эти годы я платил тебе за то, чтобы ты хранил секрет, а она каким-то образом дошла до всего совершенно самостоятельно!

Мерседес мгновенно обернулась к Северну:

— Так вы знали? — Сама эта мысль вызвала в ней отвращение, и это ярко проступило на ее лице. — Вы все знали и ничего не предпринимали?

— Как сказать, ничего! — заметил Уэйборн. — Если ты имеешь в виду, что он не заявил властям, то да — он этого не сделал. Сколько это продолжалось, Северн? Восемь лет? Девять? Сколько лет ты жил, запустив руку в мой карман и выгребая оттуда все?

Северн и глазом не моргнул.

— С тех пор как Джорджия родила двойню, — сказал он.

— А-ах да. Моих наследников. Конечно, мы не могли быть уверены, что это будут мальчики. Мы даже не знали, что их будет двое. Я, кажется, в тот вечер отмечал это счастливое событие шампанским, когда ты почувствовал себя обязанным порадовать меня, сообщив мне, что я рогоносец. Я заслуживаю того, чтобы знать об этом, — так, кажется, сказал ты.

— Вы действительно заслуживали этого, — сказал Северн.

Для Мерседес эти слова были как удар грома. Так, значит, это Северн настроил графа против жены? Ясно, что он мог сделать это по одной-единственной причине.

— Неужели вы уже тогда мечтали об Уэйборн-Парке? — спросила она.

— Он хотел его всегда, — заметил Уэйборн. Северн сухо рассмеялся.

— В этом мы с вами очень сходимся, не так ли, Уоллас? Вы хотели его до такой степени, что пошли на убийство. Я же просто солгал. — Он посмотрел на Мерседес. — Думаю, в ту ночь я посеял зерно сомнения, — сказал он ей. — Но ваш дядюшка слишком легко поверил в то, что его жена нашла себе любовника. Он уже и тогда редко бывал в Уэйборн-Парке. Мне было совсем нетрудно убедить его, что Джорджия искала удовольствия на стороне. Праздник был испорчен. Не помню, чтобы я когда-нибудь еще видел его таким несчастным и сентиментальным. Он едва понимал, что делал и говорил. На следующее утро он совершенно не помнил, что рассказал мне о разбойном нападении на дороге к Лондону и о том, какое он принял в этом участие.

Шотландское виски приятно согрело пустой желудок Уэйборна.

— Но тебе не понадобилось много времени, чтобы напомнить мне об этом. — Он плеснул себе в стакан еще на один палец и объяснил Мерседес:

— Отец у Маркуса не такой щедрый, как ему хотелось бы. Он пришел ко мне, когда его долги превысили жалованье, которое ему полагалось. И с тех пор я все время платил ему.

Мерседес вздрогнула от плачущих ноток в голосе дяди. Неужели он действительно хочет, чтобы она поверила ему и пожалела его за то, как бесчестно с ним обошлись? Она чувствовала, что ей противно даже находиться в одной с ним комнате.

— Ну хватит, все уже сыты нашими рассказами, — сказал Северн, видя реакцию Мерседес. — Уэйборн, капитан Торн обманул вас. Мистер Пайн предложил свои услуги, чтобы доказать, что вы не проиграли пари. Вы все еще требуете удовлетворения?

Граф отодвинул свой стакан. Руки его были тверды, и в глазах полыхала ненависть. Но все видели, что ненависть была направлена не на Колина, а на Маркуса Северна.

— Да, я требую удовлетворения, — ответил Уэйборн. Он холодно улыбнулся. — Если я не верну Уэйборн-Парк, то мне нечем будет платить тебе.

Северн кивнул.

— Правильно, — спокойно сказал он. — Что ж, тогда выйдем на улицу? Я думаю, для нашей цели хватит поляны перед домом. — Он отошел в сторону и, указав пистолетом на дверь, предложил всем выйти впереди него. — Мерседес, не возьмете ли вы с собой коробку, что стоит на каминной доске?

Она узнала футляр с пистолетами, принадлежащими ее дяде. Его пистолеты были худшего качества, чем у Колина, но от этого не менее страшные. Из-за шелковых пут на руках Мерседес с трудом смогла ухватить коробку. Северн стоял, пропуская ее вперед, и, когда она проходила мимо, прошептал ей:

— Вы можете спасти ему жизнь, Мерседес. Только скажите то, что я от вас потребую. Она остановилась.

— — Я не верю вам, — сказала она. И вышла из комнаты.

На улице Мерседес направилась прямо к мистеру Пайну и передала ему футляр. Ее глаза умоляли его. Если он собирается помочь им, то это можно сделать только сейчас.

— Джентльмены, — сказал он, открывая футляр. — Вот ваше оружие.

Граф не стал проверять пистолеты. Он сам готовил их. Он выбрал тот, что лежал справа.

Колин, слегка улыбнувшись, прикинул на ладони вес и форму оставшегося пистолета.

— Кажется, мы наконец покончим с этой комедией.

Глаза Северна сверкнули, как кусочки льда.

— Я по крайней мере хочу досмотреть ее до конца.

Мерседес не представляла себе, как она сможет на все это смотреть, но почему-то не могла отвести взгляд в сторону. Колин и Уэйборн отошли в самый дальний конец поляны. Ее смущала дядина уверенность и его полнейшее спокойствие. Выпивка нисколько не отразилась ни на его походке, ни на твердости его руки.

— Северн, пожалуйста, — тихо взмолилась она. — Остановите их.

— Я не могу их остановить. Я могу лишь изменить исход.

Пальцы Мерседес вцепились в рукав его куртки. Налетевший ветер зашелестел в кронах деревьев и жутковато застонал в дупле засохшего дерева, доведя Мерседес до полнейшего отчаяния.

— Отойдите от меня, — сказал Северн. — Ведь я отсюда могу застрелить вашего капитана.

Мерседес упорно не выпускала его рукав, даже когда Понтий стал разгибать ее пальцы насильно. Северну пришлось крепче ухватить свой пистолет, когда Понтий Пайн случайно толкнул его.

— Осторожнее, мистер Пайн, — сказал он. — Вы можете получить пулю из этого пистолета так же просто, как и капитан Торн.

— Простите ради Бога, — ответил тот. Он засунул футляр от пистолетов под мышку и стал обеими руками отрывать пальцы Мерседес от Северна. Когда ему это удалось, он схватил ее в охапку и прошептал:

— Вы его отвлекаете.

Сначала она подумала, что он говорит о Северне. Но он взглядом показал ей на Колина. Мерседес тут же затихла и почувствовала, как руки карманника мягко соскользнули с ее запястий. И только опустив руки, она поняла, что они больше не связаны. Шарф на них еще болтался, но узлы бесследно исчезли. Затекшие кисти стали восстанавливаться, руки ее вновь обрели свободу.

— Начинайте считать, мистер Пайн, — приказал Северн. — Десять шагов.

Колин и Уэйборн стояли спиной к спине, держа писто-леты наготове. Оружие в руках Северна должно было, видимо, гарантировать слаженность их действий.

— Один! — начал считать Понтий Пайн. — Два! Солнце зашло за облако, и над поляной нависла тень. Лес окрасился в серо-синие полутона. Мерседес почувствовала, как у нее на затылке зашевелились волосы.

— Три! Четыре! Пять!

— Северн, — опять начала умолять она, — что я должна сделать?

— Шесть! Семь!

Слезы застлали Мерседес глаза. Она была уверена, что в честном поединке Колин убьет ее дядю, но сомневалась, что этот поединок будет честным.

— Если я соглашусь выйти за вас, — сказала она, — этого достаточно?

— Восемь! Девять!

— Северн! Я сделаю все, что вы хотите!

— Десять!

Когда Колин и граф повернулись друг к другу, она уже не могла произнести ни звука. Они одновременно выпрямили руки. Их пальцы замерли на курках.

И тут Уэйборн внезапно повернул руку с пистолетом в сторону.

Мерседес зашаталась, услышав звуки выстрелов. Пуля графа прошла мимо цели, расщепив кору на дереве в ярде от того места, где стоял Маркус Северн. Другая пуля попала прямо в цель.

Мерседес поморщилась от едкого запаха пороха. Светло-голубое облачко дыма ело глаза. Она поняла, что стрелял Северн.

Граф Уэйборн осел на колени с выражением боли и ужаса на лице. Ослабевшие пальцы выронили пистолет на землю. Он опустил глаза на свою грудь и увидел медленно расползающееся пятно крови. Потом он посмотрел на Северна, и в глазах его было осуждение.

С отчаянным криком Мерседес кинулась к графу. Ее дядя лежал, уткнувшись лицом в землю, и не двигался. Она чувствовала, что это конец, но не могла молча смотреть на это.

Понтий ловко схватил Мерседес сзади за платье и притянул к себе.

— Вы все равно не поможете ему, — тихо сказал он. И торопливо прибавил шепотом:

— Держитесь подальше от выстрелов.

Северн не слышал этого краткого разговора. Попытка Мерседес помочь дяде больше развеселила его, чем разозлила, и его рокочущий смех заглушил слова Понтия.

— Вы видите, капитан? — крикнул он Колину. — Она уже успела завоевать симпатии мистера Пайна. Похоже, мы зря из-за нее ломаем копья. Она меняет свои привязанности как перчатки. Еще бы, она с легкостью научилась этому у своего дяди. Как вы поняли, ему нельзя было доверять. Ведь он хотел убить меня!

Не опуская пистолета, Колин не сводил глаз с Северна.

— Я не уверен, что вы действительно хотите Мерседес.

Северн остался совершенно спокойным, несмотря на то что Колин мог в любой момент взять его на прицел. Он пожал плечами, подчеркивая свое полнейшее равнодушие к мнению противника, и отбросил разряженный пистолет в сторону.

— Не очень-то любезно с вашей стороны предполагать такое, — с удовольствием заметил он. — Пожалуйста, не заставляйте меня сейчас признаваться в этом.

Колин никогда не считал Северна смельчаком. Его откровенная рисовка могла означать лишь одно — он уверен, что сила на его стороне. Неужели Колин так страшно просчитался, приняв за друга этого воришку Понтия

Пайна? И Северн теперь рассчитывает на помощь этого подонка?

— Вы затеяли все это, чтобы убить Уэйборна, — уверенно сказал он.

Это обвинение вызвало на лице Северна кривую ухмылку.

— А вам, — сказал он, — вам неплохо бы припомнить, что я собираюсь убить вас!

— Нет! — Это крикнула Мерседес. — Вы обещали мне!

— А вы мне поверили? — сухо сказал Северн. — Какая жалость!

Мерседес попыталась вырваться, но Понтий держал ее крепко. Горло ее судорожно сжалось от непролившихся слез. Взор застлала пелена, и ей показалось, что рука Колина дрогнула и отклонилась от цели.

Колин не забыл про пистолет, который Северн сунул за пояс своих брюк. Неужели он думает, что успеет выхватить его и выстрелить раньше Колина?

— Кажется, вы очень довольны, что убили графа, — сказал Колин. — Вы даже не могли допустить, чтобы это сделал я.

— Он надоел мне, — сказал Северн равнодушным, монотонным голосом. — Он уехал из Лондона, чтобы избавиться от меня. Да, я знаю, он хотел доказать, что выиграл пари, но в любом случае он вернулся бы ко мне. — Северн был уверен, что Колин слушает его с полнейшим вниманием. Он услышал, как рядом с ним Мерседес подавила рыдание. — Теперь-то уж вы понимаете, что пари — это моя идея, — сказал он им. — На Уэйборна можно было удивительно легко влиять. Он потерял так много, что достаточно было лишь немножко подразнить его надеждой на возвращение денег, и он тут же начинал прыгать и извиваться, как рыба за наживкой.

Колин кивнул:

— А если бы он выиграл, то смог бы заплатить вам все свои долги.

Северн громко расхохотался:

— Это было бы просто невозможно. Уэйборн никогда не расплатился бы со мной! Он просто получил бы передышку, расплатившись с другими кредиторами. Он пошел на это последнее убийство, чтобы получить свободу, но поддался искушению вернуться сюда, когда нашел мистера Пайна. Я был уверен, что он не останется здесь надолго. Он бы не явился в Розфилд, если бы я не настоял. Он собирался шантажировать вас, капитан, так как думал, что вы согласитесь постоянно платить ему, чтобы сохранить свою репутацию. Наверное, он рассчитывал поселиться где-нибудь в Индии или на Бермудах и спокойно жить там за ваш счет.

— И тогда вам бы мало что досталось, — сказал Колин.

Северн кивнул:

— Боюсь, что так.

— И поэтому вы убили его.

— Почему же я? — сказал Северн. — Вы убили его. Это был ваш пистолет.

— А что же с этим пистолетом? — спросил Колин, положив палец на курок.

— Боюсь, он не заряжен, — ответил Северн, изображая сожаление. — Уэйборн тоже знал об этом. Он выбрал тот, который был заряжен. К сожалению, он не ожидал, что его цель сама станет стрелять в него. Так что у меня был только один выход — стрелять первым. — Он медленно поднял руки ладонями вперед, будто сдаваясь. — Давайте, капитан. Стреляйте.

Колин нажал на спусковой крючок. Его выстрел, если бы он состоялся, поразил бы Северна в плечо, а не в сердце. Не дожидаясь, пока Северн выхватит пистолет, он отбросил свое оружие, которое оказалось бесполезным, и бросился напрямую через прогалину.

Северн сунулся за своим оружием и не обнаружил ничего. Изумленный, он оглянулся вокруг. В первый раз за все время на лице его отразился испуг. Он успел заметить свой пистолет в руках Понтия Пайна, и в ту же секунду Колин повалил его на землю. Они замерли на мгновение и сошлись в схватке, покатившись по земле, поросшей редкой травой. Испуганно заржали лошади, пытаясь сорваться с привязи. Мерседес почувствовала, что ее больше никто не держит, но, вместо того чтобы отскочить от катающихся по земле тел, хотела броситься разнимать дерущихся. Рука Понтия удержала ее.

— Пусть они сами разберутся, — сказал он, опуская пистолет.

Она ошеломленно посмотрела на оружие в его руке.

— Как это вы…

Ее вопрос замер в воздухе, когда кулак Северна нанес Колину первый ощутимый удар. Голова Колина дернулась, и он откатился в сторону. Северн с трудом поднялся на ноги, но, когда попытался пнуть Колина, тот, поймав его за ногу, снова повалил его на землю и сильно ударил в солнеч-ное сплетение. Северн задохнулся от боли, и тогда Колин вторым ударом заставил его выпустить остатки воздуха из легких. Северн затих, и лицо его совершенно побелело.

Мерседес медленно размотала шелковый шарф со своих рук. Он легко затрепетал на ветру, и Северн уловил это движение. Как завороженный он стал подниматься, но пошатнулся, и Колин, промахнувшись, скользнул рукой по его челюсти. Этот удар подтолкнул Северна в сторону его движения, и он, с размаху налетев на Мерседес, сбил ее с ног. Он навалился на нее всей тяжестью тела, и она снова оказалась в плену.

Но она уже была не такой беспомощной. Когда Северн попытался схватить ее за руки, она вскинула шарф и набросила его ему на шею. Она крепко держала шарф за концы, и, когда Северн прижимал ее руки, она притягивала вниз его голову. Невольно улыбаясь, она закрепила ее неподвижно, как колоду для рубки мяса.

Колин бросился на помощь Мерседес, но Понтий Пайн поднял руку и остановил его.

— Я подоспел сюда первый, — сказал он почти скучающим тоном. Наклоняясь над пытающимся освободиться виконтом, он встретился взглядом с Мерседес и подмигнул ей.

А потом ударил Северна по голове рукояткой пистолета.