Мое призвание

Глава 11 ВЫЗОВЫ

Глава 11. ВЫЗОВЫ

Готов поспорить и съесть собственную шляпу, как сейчас принято говорить, что уйти мне не позволят. Господин притащивший в ресторан для моей женщины букет цветов стоит у пролетки с поднятой крышей. Он делает вид, что беседует с двумя офицерами, но у тех губы поджаты, а в аурах тоска. Подпоручик и поручик выглядят мрачно и подавлено, а вот чинуша чем-то доволен. Интересно, что он задумал? Потребует отказаться от Кати? Но, насколько понимаю, он ей на пальчик надел колечко. Ага, увидел, что начинаю по ступенькам спускаться и направился навстречу, при этом господа офицеры за ним не пошли.

— Господин Воронов, здравствуйте. Меня зовут Веденеев Вадим Владимирович, нам бы с вами переговорить, — заступил мне дорогу молодой человек с высокомерием во взгляде.

Как противник он ничего из себя не представляет. Телосложение среднее, физическими нагрузками пренебрегает, лицо ухоженное, небольшие усики над губой. Костюм идеален, золотая цепочка свисает из кармана жилетки, в руках элегантная трость, несколько оберегов и защитных артефактов средней силы. Источник у господина не развит и работает только на поддержание здоровья и, если не ошибаюсь, красоты своего хозяина. Хотя, нет, есть еще одна магическая составляющая! Это некий фон вокруг Веденеева, насколько успел понять, он предназначен чтобы собеседника расположить к такому хорошему человеку. Кстати, последнее воздействие дара Вадима Владимировича на окружающих кто-то посторонний создал. Отдаю должное, плетение мастерское, в том числе подпитывающееся от окружающих эмоций. Даже затрудняюсь сказать, темный маг такое поставил или светлый.

— Разве мы знакомы? — спокойно уточнил я.

— Александр Иванович, так получилось, что вы встали на моем пути, — кривовато усмехнулся Веденеев. — Поверьте, со мной ссориться не следует, доставлю вам таких проблем, что предыдущие покажутся мелкими неприятностями.

— Сразу к угрозам? — поразился такому развитию беседы.

— Но способен и помочь в ваших делах, — не моргнул глазом наглец.

Честно говоря, не понимаю почему сдерживаю порыв и не проучу наглеца. Народа вокруг полно? Так мне до них нет дела! Скорее всего останавливает неопределенность с Кати. Скажи она мне, что приняла решение расстаться и связать свою жизнь с этой мразью, то… Гм, а ведь не допущу такого и не позволю девушке свою жизнь сломать! Островская пережила многое, ее этот молодой и расчетливый чинуша не достоин. Уже прочел его аурный слепок, и он мне не понравился. Слишком много там злобы, зависти и ненависти, не только ко мне, но и фоном распространяется на окружающих. Практически только полное пренебрежение ко всем и большое эго с самовлюбленностью прослеживается.

— Не нуждаюсь, — покачал я головой. — Если есть что сказать — слушаю, нет — пропустите.

— На рожон лезете? — утвердительно кивнул Веденеев. — Так и думал, что разговор с вами не сложится. Однако, поставлю вас в известность, что госпоже Островской Екатерине Матвеевне, являюсь женихом, с благословения ее родителя, Матвея Андреевича.

— Вот как? — прищурился я, прикидывая, а не развязать ли у него паутину благополучия.

Да-да, заклинание распознал, в том числе наметил и слабые места, которые переиначу легким воздействием обратной руной. Тогда этот господин лишится своего несуществующего обаяния, а получит эффект отторжения. Хотя, если снять с него плетение, то он самостоятельно всех от себя оттолкнет, такой уж у него характер.

— Да, все именно так, — надменно произнес Веденеев. — Поэтому, требую, чтобы вы оставили в покое госпожу Островскую!

— А почему бы ей самой об этом не сказать? — спросил, ощущая, как начинаю заводиться.

Постарался унять раздражение и зарождающуюся бурю негативных эмоций внутри источника. А то ведь так наглеца приложу, что он кровавыми соплями умоется. Не знаю, с умыслом или нет, но наша беседа происходит в многолюдном месте. Неподалеку прогуливается городовой, куда-то направляются гимназисты, по дороге проезжают пролетки, а по тротуарам чинно идут парочки.

— Ей запрещено с вами встречаться, — задрал подбородок наглец. — Так каков ваш ответ?

— Мне вам нечего сказать, — покачал я головой. — Пропустите, если продолжите путь загораживать, то не обессудьте — подвину, — пошел в его сторону демонстративно сложив пальцы в кулак, по которым пробежали электрические разряды.

— Пожалеешь, — процедил Веденеев, шарахаясь в сторону.

Как он только не упал? Имелось у меня искушение подтолкнуть его воздушной стеной, но порыв сдержал. И, как показало время, правильно сделал. Вадим Владимирович взмахнул рукой, как бы призывая к себе кого-то. Но, нет, это он офицерам просигналил, чтобы те вступали в дело. Подпоручик обернулся к пролетке, что-то сказал и из нее выбежал щуплый паренек с фотоаппаратом в руках. Журналист? Однако, это похоже на тщательно спланированную провокацию. Чем Кати так чинушу зацепила? Сомневаюсь, что тот в нее по уши влюбился, слишком самого себя боготворит. Да и слухи ходят вокруг моей подруги неоднозначные. В высшем обществе на нее косятся, кто-то завидует, а показывать свое расположение не желают. Или дело в родстве отца девушки с градоначальником Петербурга? Метит на его место и считает, что таким образом оно ему легче достанется? Как вариант, но окончательные выводы делать не спешу.

— Господин Воронов! Вы наглец, хам и сволочь! — заявил приблизившийся ко мне кавалерийский офицер, если не ошибаюсь.

Служивый избегает смотреть мне в глаза, но говорит четко и уверенно. Он нервно сжимает в руке перчатку, готовясь таким образом вызвать меня на дуэль.

— Поручик, мы не знакомы, представьтесь! — рыкнул на него я и мысленно хмыкнул, наблюдая, как тот встал по стойке смирно.

Каюсь, применил командную магию, а остальное уже рефлексы у офицера сделали.

— Поручик Аксёнов Михаил Юрьевич, Санкт-Петербургского 1-го уланского полка к вашим услугам! — щелкнул он каблуками.

— Врачеватель, господин Воронов Александр Иванович, — представился сам, а потом спросил: — Михаил Юрьевич, вы настроены вызвать меня на дуэль, не так ли?

— Честь дамы пострадала и для русского офицера это кощунство, то как вы с ней поступили. Милейший, вы подлец! — яростно произнес Аксёнов.

Грамотно он поступил, не пожелал услышать объяснений, сразу к оскорблениям перешел. За такое не прощают, даже если слова произнесены по ошибке. Вот только он пока еще не расстался с перчаткой. Получается, ждет от меня определенных слов, дабы выбрать оружие.

— Что ж, за такие речи вы должны ответить, — чуть пожал я плечами. — Что изволите выбрать для дуэли шашки или револьверы? И, поручик, не пытайтесь сделать удивленное лицо, вы к этому подводили и не вижу причин не посмотреть на цвет вашей крови, — вырвал из его ладони перчатку и ему же в лицо швырнул. — Ну, теперь все правильно?

— Вы пожалеете, — покраснев, как рак, проскрежетал офицер.

Я же взглянул на часы и прикинул, как долго продлится визит к Штерну. Пару часов мне необходимо, получается, если с запасом, то часам к двум пополудни освобожусь. Об этом и объявил:

— Сейчас, увы, немного занят, объявите место и время, а также оружие и условия.

— В три, в Александровском парке у старого дуба, любой извозчик отвезет, — процедил поручик и добавил: — На шашках, до пощады и не менее двух ран. Артефакты под запретом, атакующие заклинания не использовать, дозволяется пускать лишь силы в клинок, да защиту ставить. Устроит? — на его губах превосходство, похоже, он опытный дуэлянт, а то и промышляющий таким занятием бретёр.

Хотя, на профессионала не совсем похож, всполохи сомнения в ауре присутствуют, а значит еще не всю совесть растерял. Скорее всего задолжали эти офицеры Веденееву, допускаю, что он им деньги ссужал, а то и в карты они проигрались.

— Мне еще и о секунданте следует позаботиться? — потер я щеку и уточнил: — Оружие не предоставите? У меня нет подходящего.

И вновь по губам поручика скользнула улыбка, на этот раз презрительная. Он рассчитывает, что имеет дело сугубо со штатским человеком, с которым расправится с закрытыми глазами.

— Шашку вам у своего секунданта одолжу, — подумав, произнес Михаил Юрьевич.

— Договорились, — хмыкнул я, а потом сказал: — Вы бы, милейший, посторонились, и так уже на вас время трачу.

Поручик сделал шаг вбок и посмотрел на стоящего неподалеку Веденеева. Чинуша выглядит довольным, но он никак не ожидал того, что к нему подойду и отвешу пощечину. Все произошло настолько быстро, что никто и слова не успел вымолвить.

— Итак, утретесь или попросите сатисфакции? — поинтересовался у растерявшегося Вадима Владимировича, держащегося за пострадавшую щеку, на которой отчетливо проявляются отпечатки моей ладони.

Бил не в полную силу и дар не использовал, точнее, применил его для создания обратной руны. Сейчас же воочию наблюдаю, как меняется плетение в источнике господина Веденеева. Мне даже показалось, что его одеколон стал противно пахнуть. Хм, или это от него самого чем-то тухлым повеяло?

— Стреляться! — вырвалось у чинуши, который замыслил Кати себе в жены получить.

Гнилая у него душонка, Островскую за такого не отдам, лучше его прибью или отстрелю кое-какой орган. А если у моей подруги к нему чувства есть? Чтобы через какое-то время горючими слезами обливалась? Еще бы мог понять, если брак устраивали по расчету и не думали предъявлять друг другу претензий, кто и с кем живет. Так ведь нет! Вадим Владимирович сразу на Екатерину Матвеевну права заявил. Плохо то, что Матвей Андреевич на его стороне и дочь принуждал.

— Без проблем, — широко улыбнулся я. — Место подскажет господин поручик, а время назначим в три-пятнадцать. Устроит?

— Да, — попятился от меня чинуша, а в его ауре замельтешил страх.

— Учтите, извинения приносить не собираюсь, а если откажетесь, то вновь вам по роже заеду. Уж простите, лицом вашу противную и наглую физиономию назвать язык не поворачивается, — хмыкнул и не глядя направился ловить пролетку.

Поймал себя на мысли, что абсолютно спокоен. Да и о чем беспокоиться? Если только не зайти в оружейную лавку и себе не прикупить клинок. Похоже, на дуэли меня будут еще не раз вызывать или их подстраивать. Да, оружие мне необходимо, в том числе и револьвер, который требуется пристрелять. Если шашку еще у боевого офицера возможно позаимствовать, хотя и не буду чувствовать ее, то уж про стрелковое оружие речь не идет. Достаточно мушку сместить или подточить целик и точность выстрела окажется желать лучшего. Денег с собой взял немного, но есть чековая книжка. Должен успеть револьвер купить и пару десятков патронов к нему. Использовать ли руны пока еще не решил. С одной стороны, тогда обидчику точно отомщу, но это будет против дуэльного кодекса. Проблема еще в секунданте, уверен, тот же граф Ланцов мне в такой малости не откажет, но его еще найти надо. Не удивлюсь, что он продолжает праздновать рождение наследника и что жена не пострадала.

— Доброго здравичка, Александр Иванович, — отворил передо мной дверь слуга Штерна.

— Здравствуйте, Василий Петрович, — кивнул я, входя в прихожую. — Как там Филипп Генрихович, от простуды еще не избавился?

— На поправку пошел, вас дожидается, — доложил дворецкий.

— Но еще не излечился, — понимающе кивнул головой. — Ведите к профессору. Или он передумал и не желает меня принимать?

— Как можно-с, — отмахнулся слуга. — Чем-то вы его раззадорили, справляется, а не пришли ли вы, каждые десять минут. Оно и понятно, заняться нечем, — с осуждением в голосе произнес Василий. — И чего ему не лежится и не отдыхается? Чай заслужил!

— Это хорошо, что любопытство проснулось, — удовлетворенно кивнул я.

— Неужели ко мне гости пожаловали? — раздался голос профессора.

В интонации господина Штерна нет недовольства, это только кажется, что он ворчит, а на самом деле он надеется на чудо. Именно так проявляется то, во что желаешь верить, но считаешь это недостижимым. Разумеется, если не бороться, то ничего и не достичь и зачастую приходится идти на компромиссы с самим собой, постоянно выбирая путь.

— Филипп Генрихович, добрый день, — проходя в гостиную, поздоровался я с хозяином дома.

— Господин Воронов, здравствуйте, — прищурился тот и поднялся с кресла. — Простите старого и больного человека, что в вас сомневался. Не думал, что вы вновь придете.

— Почему? — пожимая протянутую ладонь господина Штерна, уточнил я.

— Очень уж неправдоподобно звучало, что вы обещали, — невозмутимо ответил мой пациент.

Диагностику запустил, ауру отсканировал и проверил источник Филиппа Генриховича. Результат не слишком порадовал, но могло быть и хуже.

— Соглашусь, судить по словам и обещаниям никак нельзя, — спокойно ответил я. — Вот взять, например вас, насколько вижу, вы не сильно-то старались избавиться от простуды и заставить работать дар. Неужели из-за недоверия к моим словам? Это вы зря, — покачал головой, а потом продолжил: — У меня к вам возникло несколько вопросов. Сами понимаете, что план лечения необходимо согласовать.

— Вы же врачеватель, вам виднее, — насторожился профессор. — Или возникли какие-то проблемы? Александр Иванович, вы же чем-то озабочены и встревожены, не желаете поделиться?

Как он считал мои эмоции⁈ Щиты же не снимал!

— Удивлены? — усмехнулся мой пациент и довольно улыбнулся. — Когда почти ничего не видишь, то даже по шагам другого человека появляется способность сделать кое-какие заключения.

— От вас сложно что-либо скрыть, — покивал я. — Разумеется, у меня имеются некие затруднения, но к лечению они не имеют отношения. Привык все доводить до конца, а слово держать, иначе себя перестану уважать. Но, как вы понимаете, всегда есть место случаю, как счастливому, так и не очень, — говорю, а сам направляю в источник пожилого господина раздражающие импульсы.

Дар профессора нехотя реагирует, из спячки с трудом просыпается, но для задуманного этого уже достаточно. Другой вопрос в слабости и простуде. Конечно, бодрящее зелье от первой проблемы нам поможет, а очаги воспаления снять сложнее, придется применить ускоренный метод, заодно проверю, как на руны отреагирует организм моего пациента. А то сталкивался, когда источники яростно сопротивлялись, не понимая, что оказывается помощь. В основном такое поведение дара свойственно у детей и подростков в стадии становления и взросления.

— Вы что-то говорили про план лечения, — напомнил Штерн. — Еще не передумали?

— Уже подготовил хрусталики, которые установлю вам вместо изношенных. Сейчас варятся некие специальные зелья, с помощью которых растворю предыдущие хрусталики, и для заживления структуры глаза, — говорю, стараясь объяснить все простым языком, не слишком вдаваясь в детали. — Операцию назначим сразу после того, как вы окрепните и полностью избавитесь от простуды. Когда закапаю вам в глаза специальный раствор, то вы практически сразу же полностью потеряете остатки зрения. И вот тут возникает вопрос, одновременно ли два глаза восстанавливать?

— Последствия? — задумчиво поинтересовался Штерн.

— Прогноз благоприятный, но не менее восьми часов вам придется провести с повязкой на глазах, — признал я.

— Господин врачеватель, в таких делах еще никто сто процентов никогда и никому не давал, — покачал головой профессор. — О таких операциях слышать не приходилось, поэтому оцениваю возможность вновь прозреть как небольшую.

— Нервы восстановить сложнее, — отмахнулся я, — вы места себе не найдете пока повязку не сниму. Начнете сомневаться, психовать и себя ругать, что согласились. Испугаетесь, что окончательно ослепли. Или сумеете обуздать свои эмоции? Именно поэтому и готов предложить восстанавливать ваше зрение постепенно. Сначала один глаз, а через пару дней второй.

— Вы точно ничего не скрываете? — уточнил хозяин квартиры.

— Смысл? — пожал я плечами. — Сама процедура займет от силы час, насчет болевых всплесков ничего не обещаю, если они возникнут, то постараюсь их быстро купировать.

— Мне необходимо подумать, — буркнул Филипп Генрихович.

— Разумеется, — спокойно согласился с его словами. — У вас в запасе, минимум, сутки. Сейчас проведу укрепление вашего организма и ускорю процессы выздоровления от простуды, — на некоторое время задумался, прикидывая успею ли разобраться с зельями до завтрашнего утра. — Признаю, хотел провести операцию утром, но лучше ее сделать после обеда. Мне потребуется много света, кровать с фиксаторами, чтобы вы не смогли двинуть ни рукой, ни ногой, ни шеей. Инструменты принесу с собой, как и двух ассистентов приведу. Сегодня выпейте снотворное, требуется, чтобы вы хорошенько выспались и набрались сил. Да, само хирургическое воздействие буду производить поместив вас в забытьё, но не глубокое. Мне потребуется наблюдать за нервными окончаниями.

— Я подумаю над вашими словами, а требуемое обеспечит мой слуга, — задумчиво произнес профессор.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — Разрешите на вас воздействовать магией врачевателя? Как уже говорил, для укрепления и оздоровления организма.

— Действуйте, — буркнул Штерн.

Одну за другой вычерчиваю пальцем в воздухе руны. Короткий импульс и от символов уходят энергетические нити, несущие профессору поток определенного заряда. Немного пациента усилю, дам толчок излечению простуды, но для последней требуется принимать обычные пилюли и порошки.

— Филипп Генрихович, на этом наша сегодняшняя встреча подошла к концу. Уж простите, но есть другие дела, — поднялся я с кресла, прикидывая, что следует поспешить, если хочу приобрести наган и его пристрелять.

— Александр Иванович, вы всегда желанный гость в моем доме, — неожиданно заявил Штерн. — Уверен, у нас найдутся темы для обсуждения, в том числе и про магию времени. Не так ли?

— Конечно, — краешком губ улыбнулся я.

— Тогда до встречи.

— До свидания, — вежливо откланялся, но, прежде чем уйти выдал инструкции слуге хозяина квартиры.

Тот обещал что-нибудь придумать, как зафиксировать своего господина, чтобы тот во время операции не мог двинуться.

Мой путь лежал в ближайшую оружейную лавку, благо их в Петербурге много. Правда, это только казалось, что с легкостью приобрету необходимое оружие. В первой не нашлось револьвера в наличии. Во второй предложили подарочный вариант. Рукоять отделана пластинами из золота и драгоценными камнями. Кто на такое оружие позарится? Да еще и ценником в двадцать раз дороже обычного! И только в третьей по счету лавке мне удалось не только приобрести требуемое, но осуществить в подвале пристрелку. За все, сам револьвер, кобуру, две пачки патронов и использование тира — пятьдесят рублей отдал. Не дешево получилось, если учесть, что сам наган обошелся в двадцать пять рублей. Но так ведь кобуру выбрал не дешевую, наплечную, где сам револьвер размещается слева, а справа есть чехол для трех метательных ножей. Очень удобная и качественная вещь, с учетом того, что вместо холодного оружия могу разместить зелья в пробирках. Конечно, предстоит колбы усилить, чтобы те, случись драчка, не разбились, но это мелочь!

— А не пора ли мне пообедать? — задался вопросом, когда вышел из оружейной лавки.

Еще не решил вопрос с секундантом, но тут, честно говоря, не знаю, как поступить. К господину Бурину обращаться нет желания, он все же начальник сыска. По здравому размышлению не следует и графа Ланцова такой просьбой донимать, у него сейчас и так проблем хватает. Разумеется, к княжичу обращаться и вовсе нельзя, тогда это не дуэли будут, а не пойми что. Сомневаюсь, что поручик и чинуша пятками назад не попятятся. Побоятся при Его Светлости со мной счеты сводить, догадываясь, что чем бы не закончилось, то попадут в немилость. А их извинения принимать не собираюсь. Жаль нет поручика Сазонова, вот он бы меня выручил, как и его друг, с которого темное проклятие снял. Хотя, нет, они так же не подойдут из-за причины дуэлей. Как-то неправильно, когда бывший жених становится секундантом любовника женщины, с которой чуть не оказался под венцом.

— Нанять на эту роль тоже никого не успеваю, — потер висок и сделал небольшой глоток кофе. — Что же предпринять?

Кроме как отступить от дуэльного кодекса — ничего в голову не приходит. Ну, надеюсь, на место схватки привезут стряпчего из адвокатской конторы или нотариуса. Как бы положено оставлять на случай летального исхода завещания или распоряжения. Да и требуется еще бумаги заполнить, что в случае ранения или смерти, то никаких претензий и преследований к виновнику не последует.

— Вот в той бумаге и укажу, что от секунданта отказался, — буркнул себе под нос и подозвал подавальщика, чтобы расплатиться.

Извозчика поймал и тот понятливо покивал, когда сказал, что меня следует отвезти в Александровский парк к старому дубу. Прибыл за десять минут до назначенного времени и там меня уже поджидали. Стоят аж три пролетки, три господина и четверо офицеров окружили походный раскладной столик, на котором стоят закуски и бутылки с вином. О чем-то переговариваются и веселятся. На мое появление внимание не сразу обратили, словно не являюсь одним из главных персонажей предстоящей схватки. Или не ждали и думали, что я струшу? Поэтому собрались отметить победу? А не рано ли?