Мое солнышко (СИ)

Глава 3

Антонина.

Почему-то слезы потекли, когда я выскочила из подъезда, не останавливаясь, я начала искать в карманах платок, помню же, что сегодня утром положила чистый. О, нашла, нужно вытереть лицо и бежать быстрей домой, нет в супермаркет, физический труд успокоит нервы, Антон с разговорами приставать не будет, знает, что обязательно расскажу чуть позже. Сначала мне нужно успокоиться, уложить все в голове, потом я обязательно с ним поделюсь.

До супермаркета, я добралась быстро, дороги почти не заметила, бежала, смотрела только вперед, войдя в магазин через черный вход, на автомате переоделась в рабочий халат, повесила верхнюю одежду в свой шкафчик и быстро побежала в фасовочный зал. Антон уже почти заканчивал, он все понял с первого взгляда, передал фасовочные пакеты и обнял меня со спины.

— Ты же расскажешь потом, — прошептал он мне в макушку.

— Обязательно…

— Давай закончим работу и домой, у мальчишек домашнюю работу проверять, а то расслабятся и совсем перестанут её делать.

— Давай закончим работу, — отвечаю я и подхожу к мешку с крупой. Час и мы будем дома, а там меня отвлекут от мыслей домашние дела.

Я уже переоделась в пижаму, когда в мою комнату тихо вошел Антон и сел рядом.

— Сейчас я дверь закрою и расскажу, — сказал я, вставая и плотно закрывая дверь, мальчишки угомонились час назад, папа уже спит, и мы можем спокойно поговорить. Сидеть я не могу, начинаю тихо ходить по комнате, Антон уже привык, ждет, пока я соберусь с мыслями.

— Я её видела, — тихо говорю я, не глядя на брата, — она живет с отцом Кирилла, ну это наш одногрупник, который никогда с нами не разговаривает.

— Ты была у него дома? — Спрашивает Антон.

— Я упала прямо на пешеходном переходе, а этот герой решил оказать мне первую помощь, поднял на руки и посадил в машину. Оказывается, ему нужны были ответы на билеты. Его друг Владимир, тоже наш одногрупник, сидел за рулем и меня отвезли в квартиру, у Кирилла есть ксерокс, там и сделали копии, мне и себе, видимо в оплату за мое спасение или за использования ксерокса, хотя все это неважно, и о чем мы говорили неважно, так пустой треп. Она зашла в комнату и предложила нам попить чаю, я узнала её только потому, что вчера искала в кладовке стаканы и нашла коробку с альбомами, посмотрела несколько старых фотографий. Она изменилась, но я сразу её узнала. Выглядит отлично, денег на красоту не жалеет, прическа другая, цвет волос другой, ногти длинные, ярким лаком окрашены, фигура красивая, подтянутая, халат дорогой, короткий, яркий, меня она не узнала пока я не задала ей вопрос.

— Какой вопрос, Тоня?

— Я спросила легче ли воспитывать одного чужого ребенка, чем своих четверых? — Ответила я, — она даже имя мое помнит, удивила, сказала, что я не понимаю, а я не хочу понимать предательство. Она предала всех нас, сбежала, бросила. Ну, допустим, разлюбила она папу, случилась у неё большая любовь со своим босом, но почему она бросила нас? Или нас тоже разлюбила, а может не любила совсем? Зачем тогда на свет произвела? Отец настоял? Не верю, он не тиран и не запирал её в квартире до самых родов и, думаю, его можно было переубедить. Контрацептивы никто не отменял. Если она не любила мужчину, зачем вообще с ним в постель ложилась? Разве это честно, сказала бы что не любит и ищет любимого, да разве папа настаивал бы на родах или даже на постели? Антон, что скажешь, я уже все передумала, никак не могу её оправдать.

— И не нужно оправдывать — ответил Антон, — пусть её душа, когда придет время, там, наверху, оправдывается, пусть ищет причины своего предательства, пусть кому нужно рассказывает мотивы своих поступков, мы с тобой ни в чем перед ней не виноваты, как и Матвей с Мироном. Мы никого не предавали, отец никого не предавал, а её причины нам неинтересны. Жаль, что ты её увидела, теперь будешь переживать, как Кирилла увидишь, будешь вспоминать.

— А он здесь при чем? Когда она за его отца замуж выходила, ему было лет 10. Что он мог о ней знать? Да и кто бы его просветил, мог знать будущий муж, но ему мы неинтересны. Он хотел мать для своего ребенка, хозяйку в дом, а может у них большая любовь была, и он ослеп от счастья, не захотел думать о том, что женщина, оставившая своих детей ради другого мужчины, может и мужчину оставить ради чего-то или кого-то другого. Трудно предать в первый раз, а дальше предавать легче и оправдания придумывать легче, мотивы найти легко. Главное, первый раз, перешагнул черту и потом можно идти, не оглядываясь, черта же уже позади, зачем оглядываться.

— Хорошо, что нам чуть больше трех лет учиться осталось. Окончим ВУЗ и разбежимся в разные стороны, не будет никаких напоминаний, — сказал Антон, подходя ко мне, — давай спать, сестренка, завтра рано вставать. Ты забудешь об этой встрече, пусть не сразу, но забыла же её в первый раз, во второй будет легче, мы уже все преодолели, нам только пацанов в ВУЗ отправить, ну проследить, чтобы окончили, а дальше будет легче. — Сказал Антон, — да и сейчас уже легче, помнишь, как было раньше, вспомнишь и ужаснешься, папа бы ещё больше отдыхал, нам нужно ВУЗ заканчивать и на работу устраиваться, совсем легко станет. Подработка, это мелочи, много денег не принесет, может мне на заочное отделение перевестись и работать пойти?

— Тогда и я с тобой, почему ты один будешь работать? — Возмутилась я.

— Нет, Тоня, папа четко сказал, что мы должны ВУЗ окончить очно, он хочет, чтобы у нас все было: и образование и хорошая работа, живем же, не голодаем, ну фирменных шмоток не носим, так мы к ним непривычные и с чего бы нам их носить?

— Давай спать, Тошка, хватит воспоминаний на сегодня, все у нас хорошо и было и будет, я в этом не сомневаюсь.

— Конечно хорошо, и никто нам настроения не испортит, — ответил брат, и, поцеловав меня в щеку, вышел из комнаты.

Все спать и так много времени на ненужные думы потрачено, пусть причины и мотивы предательства станутся на её совести.

Поздний вечер этого же дня. Кирилл.

Отец застал меня на кухне, когда я наливал себе очередную порцию коньяка из его бара. Наплевать, я взрослый, мне уже можно пить, а от него не убудет, у него этого коньяка целый бар, не пьет же, любит другие напитки и зачем собирает, так для коллекции.

— Что празднуем сын? — спросил отец, присаживаясь рядом со мной, — может поделишься, вместе выпьем.

— Ты знал, что она бросила четверых малолетних детей, когда ушла к тебе? Она даже ни разу не позвонила им. Ты знал?

— Я знал, что она была замужем, — холодно ответил отец, — про детей догадывался, но что их четверо не знал. Мне нужна была хозяйка в доме, у меня работа, а ты уже подходил к подростковому возрасту, и за тобой нужен был присмотр. Что она не будет тебя воспитывать, меня вполне устраивало, главное, чтобы присматривала, и вовремя сообщала, а дальше я бы сам разобрался. У меня бизнес серьезный, и мне некогда было следить за тем, поел ты или нет, и когда ты домой пришел, и какие оценки в школе получил. У неё же все прекрасно получалось, меня все устраивало, и она меня устраивала, красивая женщина умеющая подать себя в обществе, молодая и готовая терпеть мою натуру трудоголика, что ещё нужно бизнесмену-вдовцу?

— Я не верю, что ты не прочитал её личное дело, прежде чем предложить съехаться, иначе ты не достиг бы таких высот в бизнесе, если бы пускал все на самотек и постоянно не контролировал ситуацию. Скажи, как ты себя чувствовал, когда предлагал ей присматривать за чужим сыном, при этом бросить своих детей на мужа? Хорошо, что тот оказался порядочным человеком, не ушел в запой и не сдал детей в детдом.

— Я читал её личное дело, — ответил отец, — как только глаз на неё положил, в нем были свидетельства только на двух детей-близнецов, мальчик и девочка школьного возраста. В то время я уже не искал себе развлечений на одну-две ночи, мне нужна была жена и мачеха для тебя. Я хотел заниматься бизнесом и не отвлекаться на твои подростковые проблемы, мне нужен был тот, кто контролировал бы тебя, а я бы вовремя вмешивался и постарался бы избавить тебя и семью от печальных последствий. Она что, плохо справилась с поставленной задачей? Что-то я не помню, чтобы ты жаловался. Дома тебя всегда ждала горячая еда. Ты никогда не испытывал дефицита в одежде и модных гаджетах. Развлечения, санатории, турбазы, катание на лыжах зимой и отдых на море летом, все это организовывала она, чем ты недоволен?

— О, я доволен. Всем доволен, мне было прекрасно, я был под присмотром, меня вкусно кормили, оздоравливали в санаториях, развлекали на турбазах, учили кататься на горных лыжах и вывозили на море. Чем я могу быть недоволен? Только сейчас я чувствую, что получал все это за счет тех четверых детей, которых никто не встречал горячим обедом, не вывозил в санатории и так далее.

— Не разочаровывай меня сын, ты что, только сейчас понял, что всегда есть те, кто живет за счет других, так было и будет всегда, не предложил бы ей я, предложил бы кто-то другой, если женщину не устраивает мужчина, она найдет способ избавиться от него, нужно знать женщин.

— А дети её тоже не устраивали, все четверо?

— Ну она же не дура и понимала, что другой мужчина не будет воспитывать чужих детей, потому и оставила их мужу. Я даже не знаю, как все происходило, адвоката нанимала она, как они с мужем разобрались, не вникал, а адвокат передо мной не отчитывался, адвокатская этика. Помню только, он после процесса сказал, чтобы его больше не приглашали, ты думаешь, я придал его словам значение, да не до этого мне было, меня в ней все устраивало.

— Лучше бы это был кто-то другой, не ты отец, в сознательные годы, чувствовать себя причастным к предательству стремно, как будто грязью облили и так просто её не смоешь, глубоко в кожу въелась, — ответил я, вставая и убирая недопитую бутылку коньяка в шкаф.

— Да причем тут ты, тебе 10 лет было, что ты мог знать и понимать! — Воскликнул отец.

— Тебе нужна была хозяйка, мне надсмотрщик, чтобы избежать подростковых проблем, ей же хотелось избавиться от мужа, звезды сошлись. Только про четверых детей забыли, их выкинули за борт, выживут хорошо, а если нет, так кто о них вспомнит, а жизнь, оказывается, очень похожа на дамский сериал, брошенные дети все-таки находят мать. Хотя какая она мать, для меня она матерью никогда не была. И я не хотел, и она не настаивала, а для них она перестала быть матерью, когда ушла, не попрощавшись, нет у неё детей.

— Послушай, — примирительно сказал отец, — все это было давно, что теперь голову пеплом посыпать, все мы делаем ошибки в молодости, что было, то быльем поросло. Ты вообще, откуда об этом узнал?

— Не поросло быльем, старшие близнецы учатся со мной в одной группе, я предложил Тоне сделать у меня ксерокопии ответов на билеты и пригласил сюда, тут они и встретились, значит, ничего не поросло, прошлое возвратилось, да ещё и с отдачей.

— Она что устроила истерику? — Спросил отец.

— Кто Тоня? — Отец кивнул, — да с чего бы ей истерики устраивать, она только один вопрос ей задала и тот я случайно услышал, а мачеха не смогла ответить, потому что ответа нет. Предательство ничем оправдать нельзя.

— Что за вопрос?

— Это ты у неё спроси, — ответил я, — пойду спать, мне завтра на лекции.

— Ты считаешь, что мы закончили разговор? — Спросил отец.

— А что толку разговоры вести, исправить уже ничего нельзя, раньше нужно было думать, понимаю, ты хотел себе жизнь облегчить, на других тебе наплевать, но все дерьмо возвращается и с процентами, как бы потом жалеть не пришлось я вот, например, уже пожалел и ещё не раз пожалею.

Утро следующего дня. Кирилл.

Перед первой лекцией, все шептались о грозящей сдаче нормативов по физкультуре. Девчонкам проще, у них физрук понимающий, с них три шкуры не дерет. Ходи на занятия и получишь зачет, а если что-то на занятиях ещё и делаешь, то получишь удовлетворительно, а вот для положительной оценки нужно немного постараться, чуть напрячься и оценка «хорошо», у тебя в зачетке, нам же нужно приложить немало усилий, чтобы получить хотя бы зачет. Наш физрук просто зверь, три пота сойдет, пока «удовлетворительно» заработаешь, а что нужно сделать на оценку «хорошо», я даже не могу представить.

— Чего девчонки так всполошились? — Спрашиваю я у Вовки, — им чего за физкультуру переживать, лица, как на поминках.

— Так их физрук ногу сломал, перелом сложный его месяца два, а то и три не будет, они боятся, что их к нашему физруку отдадут, ох и погоняют их, лишние килограммы быстро сойдут и диеты соблюдать не нужно, — усмехнулся Вовка, — сейчас придет староста, и мы узнаем весь расклад.

Только я хотел ответить Вовке, что смеяться над чужими заморочками не стоит, и нас может ожидать такое, не на физкультуре, так на других предметах, как в аудиторию вошла Аленка и судя по её хмурому взгляду, все очень плохо.

— Девчонки, нам капец, — только и сказала она, — физрук уже руки потирает, говорит, что подтянет нас, чего бы это ему не стоило.

— А нам чего это будет стоить? — Спросила Олеся, подруга старосты.

— А нам это будет стоить болей в мышцах, позвоночнике и потрепанных нервов. Он грубый мужлан, разговаривать нормально не умеет, орет как оглашенный, как ещё горло не надорвал, — ответила Алена.

Тут она права. Наш физрук — несдержанный придурок, больше никак его назвать нельзя. Мы-то уже привыкли, хотя часто хочется заехать ему между глаз за его слова, останавливает только угроза отчисления, а вот девчонкам будет тяжело привыкнуть к такому обращению. Они же даже в мыслях не могут заехать ему между глаз, будут обижаться, нервничать, переживать, с ними нельзя грубо обращаться, они создания нежные и ранимые.

— Когда у нас зачетная неделя начинается? — Спрашивает Вовка.

— Через 10 дней.

— А сегодня физкультура последними парами? — Уточняет он, и я киваю в знак согласия, — сочувствую девчонкам, физрук их замучает, но за такое время они не подтянут свои показатели, не может женский организм так быстро мышцы в тонус привести, ох и наслушаемся мы от физрука, хорошо пополним свой словарный запас.

— Нам-то что? Мы послушали и забыли, а девчонкам каково, когда их унижать будут при нас? Нет, надо с физруком что-то делать, пусть нрав свой укрощает, жалко же одногрупниц, они не виноваты, что у него зуб на весь женский пол, — отвечаю я.

— Ты когда это таким жалостливым стал?

— Я всегда таким был. К девушкам и женщинам отношусь с особым трепетом, они хрупкие и нежные, а ты что силой действуешь?

— Кирилл, ты чего? Мы же с тобой с 7 класса дружим. Когда это я силу применял? Ну, кинула меня девчонка, когда я в Армии служил, так это не повод весь женский пол ненавидеть. Наоборот, я ей благодарен, она же с мужем развелась и года не прожила, а сейчас по кабакам шляется, как хорошо, что меня пронесло, я даже в церковь ходил свечку ставил, избавил же меня кто-то от такой проблемы.

— А я не знал.

— Так я не рассказывал, нечем здесь хвастаться потому и молчал, любил я её, с ума сходил, а недавно встретил, смотрю и думаю: кого я любил? Как хорошо, что все обошлось, а вот если бы расписались, то бы было тяжко.

Я слушал Вовку, а сам смотрел на Тоню. Она быстро передвигалась между группами девчонок, что-то эмоционально рассказывала и убегала. Вот же неугомонное создание! Она устает вообще или нет, представляю, как с ней в детстве тяжело было, я даже Антону посочувствовал, хотя он несчастным не выглядит, он обожает сестренку, думаю, они друг друга с полуслова понимают, иногда я завидую им, они как две половинки единого целого, всегда поддержат друг друга.