Мое столетие

1921

Дорогой Петер Пантера [20], вообще-то я до сих пор ни разу не писала читательских писем, но когда недавно мой жених, который любит читать все, что ни подвернется под руку, подсунул мне за завтраком под рюмочку с яйцом несколько ваших, и в самом деле очень смешных, штучек, я прямо хочешь не хочешь, а засмеялась, хотя что там у вас было про политику, не очень чтобы поняла. Вы пишете остро и всегда очень смешно. Мне это нравится. Только в танцах вы ничего не смыслите. Потому как то, что вы пишете про танец шимми, будто все танцоры «руки в брюки», так это вы пальцем в небо попали. Ну, если уанстеп или, скажем, фокстрот, это еще куда ни шло. Хорст Эберхард, про которого вы правильно написали, что он служит на почте, ну, конечно, он не почтовый советник, а просто сидит себе за окошечком, и я с ним познакомилась в прошлом году на танцплощадке «У Вальтерхена», под шимми, так вот он танцует со мной при обеих руках и открыто так, и вплотную. А последний раз, когда всей моей недельной зарплаты только и хватило на пару чулок, а мы хотели непременно причепуриться — может я и в самом деле та самая «фройляйн Пизеванг», над которой вы надсмехаетесь, он вместе со мной в Адмиральском дворце, где был танцевальный конкурс, отбацал на паркете чарльстон, новинку из Америки, он во прокатном фраке, а я в золотисто-желтом выше колен.

И все же это не был «танец вокруг золотого тельца»! Уж тут-то вы обмишурились, дорогой господин Пантера. Лично мы танцуем только для удовольствия. Даже в кухне, под граммофон, и то танцуем. Потому что это у нас в крови. И вообще всюду. В животе, до самых плеч, в обоих ушах, которые, как вы верно подметили в своей заметочке, у моего Хорста-Эберхарда малость оттопыренные. Потому как шимми или чарльстон, это не только для ног, это приходит изнутри и пронизывает насквозь. Волнами, снизу вверх. Прямо под корни волос. К этому же относится и дрожь, от чего бываешь малость счастливый. Но если вы не знаете, что такое счастье, я хочу сказать, счастье здесь и сейчас, тогда позвольте, я буду у «Вальтера» каждый вторник и субботу давать вам уроки танцев, задаром.

Честно обещаю. И не бойтесь. Мы начнем потихоньку да полегоньку. Сначала, для разогрева, поставим уанстеп, взад-вперед по паркету, взад-вперед по паркету. Вести буду я, а вы, в порядке исключения, позвольте, чтоб вас вели. Это всего лишь вопрос доверия. Вдобавок все это гораздо проще, чем кажется с виду. Потом мы попробуем «Исключительно бананы». Тут можно даже подпевать. Это весело. А если вы до тех пор не выдохнетесь и мой Хорст-Эберхард не будет возражать, мы оба отчебучим настоящий чарльстон. Конечно, икры заболят, не без того, но это очень разжигает. А уж когда мы окончательно разойдемся, я специально для вас открою свою коробочку. Вы не бойтесь, одну ма-аленькую щепотку. Чтоб поскорей освоиться. Честно, чтоб стало веселей.

Вообще-то мой Хорст-Эберхард говорит, что вы пишете вроде как под псевдонимом, когда Пантера, когда Тигр, когда как господин Вробель. И что сами вы толстый и маленький еврей из Польши, это он где-то вычитал. Но это все ерунда, я ведь тоже, если по честному, кончаюсь на «ки». А толстяки, они обычно хорошие танцоры. И если в ближайшую субботу вы наденете ваши штаны с полными карманами и настроение у вас будет подходящее, мы с вами разопьем бутылочку шампанеи, а то и две. И я расскажу вам, как оно все выглядит в обувной торговле. Я ведь работаю у Лейзера, в мужском отделе. Вот про политику мы с вами говорить не станем. Заметано?

Сердечно ваша Ильзе Лепински.