Мое ускорение

Глава 26

Пришлось этих двух математичек выслушать. Подрались они из-за Роберта. Хотя, тут очевидно же, что не из-за теоремы Виета. У нас за время совместного распития спиртных напитков уже наметились пары — Бейбут с татаркой, я с Людой, и Аркадий с биологиней. Роберт с интересом смотрел на мою Людмилку, оба Петра на двух драчливых математичек. Поэтому ссора двух подруг-соседок стала неприятным событием сразу для троих парней — для Колесникова с Малышевым и для этого Роберта. Мне, лично, было плевать, хотелось поскорее уединиться с новой знакомой. Даже на дискотеку идти не было желания, Аркадию и Бейбуту, я уверен, хотелось того же.

— Девочки, предлагаю выпить мировую! — предложил я.

— Пьяными нас не пустят на дискотеку, — возразила одна из соперниц.

А то сейчас они будто трезвые?!

Подруги нехотя согласились, запал прошёл у них, и, похоже, что завтра им будет стыдно за своё поведение.

— Они не девочки, — доверительно шепнула на ухо мне Люда, — причем … обе с Робертом …, этот гад и мне предлагал, но я сказала — только после штампа в паспорте!

Сижу, перевариваю информацию. Ну и на кой она мне? Черт, такая милаха на вид, и я ей понравился. Придётся провожать её домой, благо, она не в общаге живет, а в Академе, квартиру ей родители там снимают. Вообще все удобства! Но жениться в этом мире и в этом теле не в моих планах.

— Слышь, Анатолий, давай отойдём, перетолкуем, — угрожающе сказал Роберт.

Бейбут сразу встрепенулся, но я сделал ему знак рукой, мол, всё нормально.

— Чё ты клеишься к Людмиле? — напрямую спросил он едва мы отошли метров на пять от полянки.

— Тебе баб мало? Вон и так из-за тебя дерутся. А Люда мне сказала, что сначала ЗАГС, потом постель. Хочешь за руку с ней держаться? — ответил я.

— Тут ты прав, упрямая, но это пока второй курс, — признал мою правоту парень. — Слышал анекдот?

— Ну.

Записи в дневнике студентки:

1 курс: Никому, никому, никому…2 курс: Только Ему…3 курс: Ему и во-о-н тому…4 курс: Всем, всем, всем…5 курс: Кому? Кому? Кому?

Я бородатый анекдот слышал, но посмеялся из вежливости.

— Короче, без обид, пусть сама выбирает, — предложил компромисс я.

На том и порешили. Роберт увёл у Петров обоих подруг-математичек, чтобы проводить их в общагу, я пошёл с Людой вниз на её квартиру, твердо решив, что это последняя наша встреча. Остальные же остались в лесу у костра.

Это я решил, что последняя, а Люда так не считала, и в подъезде, перед дверью своей квартиры, когда я хотел уже ретироваться, полезла целоваться. Мне не жалко. Внезапно дверь открывается и оттуда показывается женская голова.

— Ой! Люда, ты тут? — произнесла голова и скрылась.

— Мама! Ты приехала? А как же, вы не планировали …., — быстро отстранилась от меня Люда.

— Ну, кто там? — раздался бас мужчины через пять секунд, которые мы потратили на приведение себя в порядок.

Мужская голова, высунувшаяся из-за двери квартиры, была опознана Людой как «папочка», посмотрела на меня недоброжелательно.

— Ну, заходите, молодежь! — приказал батя моей подруге.

Я бы отказался, бросив девушку разруливать ситуацию с внезапно приехавшими родителями самой, но мужик этот показался мне знаком. Заходим в квартиру, и я смотрю на молодого ещё Юрия Григорьевича. В будущем он станет одним из моих заказчиков. Я уже тогда работал сам на себя, и мне удалось вырвать подряды на проектировку нескольких объектов на севере края. Юрий Григорьевич был крупным бизнесменом в то время, и хоть я с ним близко не общался, не тот уровень, но кое-что про него слышал. Кликуха у него была — «Торпедо». Сам он из Норильска, был там начальником каким-то при Советской власти, то есть сейчас, как я помню. Потом, по слухам опять же, отсидел в тюрьме лет семь, вроде как за убийство, точно не знаю. Выйдя из заключения в девяностые, активно стал скупать ваучеры и что-то смог себе наприватизировать. Короче, уже в респектабельные двухтысячные он сделался олигархом, пусть и с уголовным прошлым.

Заходим в однушку. А не кисло так родственники на северах заколачивают, раз квартиру снимают дочери, да на юг летают отдыхать. Про юг протараторила мама Людмилы, пока мы разувались в прихожей.

— Пахнет алкоголем, — потянув воздух носом, неприязненно произнес Юрий Григорьевич.

— День рожденья отмечали моего друга, я выпил стакан вина, а Люда вообще не пила, — прикрыл подругу я от гнева папаши. — Да я и не пью много, мне нельзя — спортивный режим.

Девчушка, собственно, не боялась никакого гнева, а радостно повисла на шее у отца сзади. Получилась такая картина: сидим за кухонным столом, я против мужика, позади меня стоит мама Люды, а сама подружка за спиной отца виснет на его могучей шее. А ведь он уже скоро кого-то грохнет, иначе, семь лет отсидеть не успеет. Надеюсь, не меня.

— Тогда предлагать не буду тебе, а мне налей, — дал команду своей супруге мужик. — Давно дружите?

— Да!

— Нет!

Ответили мы вразнобой, только я сказал честно, а Люда зачем-то соврала.

— Месяца полтора, это недолго разве, Толя? — якобы удивилась Люда.

— На мой взгляд — мало, — пробурчал я, решая вообще не говорить ничего, пусть выпустят меня из квартиры сначала, и девушка продолжила сама лапшу на уши вешать своим родным.

— Молодец! Я — Юрий Григорьевич! — соизволил представиться папаша, протянув мне могучую лопату-руку.

Попытался сдавить ещё мою ладонь, но сам скривился от моей ответки. Будет он мне тут свою силу показывать! Жена тем временем накрывает на стол и наливает мужу рюмочку.

Мы были сыты, но тут такие деликатесы северные — икра красная и черная, таймень малосолёный и ещё что-то аппетитное!

— Толя, может тебе пива налить? У нас есть, — спросила гостеприимная мама, оставаясь пока безымянной.

Пиво, да с такой рыбкой? Ну как тут отказаться?

— Можно, — скромно киваю я.

— Бухаешь? — с интересом спрашивает батя, едва заметно кивнув головой жене.

— Ни в коем разе, я — спортсмен, чемпион СССР по боксу этого года, в составе сборной готовлюсь на чемпионат Европы поехать в следующем, — решаю немного прихвастнуть, чтобы сгладить первое впечатление о себе. — Просто неудобно, что вы в одиночку пить будете, за компанию пригублю.

— Опять молодец. Доча, а ты говорила, он борьбой занимается, — повернулся отец к Люде.

Вот оно что, вот откуда уши растут, она, наверняка, про Роберта рассказывала родным. Знать бы ещё что.

— Борьбой тоже занимался, — пришёл на помощь девушке я.

— «Мельница» — что за приём? — попытался проверить меня недоверчивый папаша.

Пояснил. Мне налили пива. Чокнулись мы за знакомство, выпили. Я, не стесняясь, закусывал и рассказывал про то, о чем спрашивали. Получалось, будто хвастаюсь. С трудом перевел разговор на нейтральные темы, а потом спросил мужика — кем он работает? Оказалось, капитанил по Енисею, до этого отслужив на флоте три года, на торпедном катере. Сейчас работает в Дудинском порту, кем — не сказал, не страшно, потом допрошу врушу Люду. Маму зовут Вероника Петровна, семейство едет в Сочи на три недели в отпуск, в Красноярске они ещё неделю будут находиться, у отца дела в местном порту — готовят последнюю баржу отправлять в Норильск в этом судоходном сезоне. Бутылку пива я выпил, и больше мне не предлагали. Засобирался домой.

— Идём, покурим, — сказал Юрий Григорьевич мне.

Я не курю, зачем идти? Ясно зачем, про дочь пытать будет, стращать, и так далее. На балконе, незастеклённом, конечно, нет такой моды сейчас, стоять уже прохладно. Не лето. Второй этаж, стемнело. Юрий Григорьевич не спеша закурил, достав сигаретку из портсигара, и уставился на меня.

— Хороший ты парень, Толя, спортсмен, комсомолец, но дочка у меня одна, — сказал немного пьяно он и добавил: — А ты зачем хочешь вместе с ней жить?

«Ну, сраный Роберт», — подумал я, — «отдувайся за него сейчас. Дать бы ему в торец, бабнику».

— Людка, шалава! А говорила, что никому не дашь до свадьбы! — раздался вдруг из темноты пьяный голос Роберта.

И в нас прилетел камень!

— Боксёр, выходи — бить буду! — продолжил голосить парень.

Я, было, дернулся на выход, но тут включил режим берсерка папа оскорбленной «шалавы».

— Ну-ка, стой тут! Сам разберусь! — рыкнул он, и, дернув меня назад на балкон, выскочил в комнату.

— Чё, ссышь? — орал Роберт, уже выйдя под свет окон и кидая ещё раз камень.

Не докинул, тут же стал искать ещё один, отойдя в сторону, а у меня крутятся мысли в голове — что делать? Тут из подъезда вылетел Юрий Григорьевич с тесаком! Кинул взгляд влево-вправо — нет никого. Я похолодел, поняв, что убийство может состояться прямо сейчас! Прыгаю с балкона, как есть, босиком, ну, то есть в носках. Мы же не в Америке, где все обутые по дому ходят. Больно ушиб пятку, но времени на рефлексии нет. Оскорбленный отец Люды увидел, наконец, пьянющего в дупель Роберта, выходящего из кустов около дома и орущего во все горло:

— Людка, шалава, выхо…

Больше он ничего сказать не успел, я бью левой джеб в челюсть. Джеб левой бьют без замаха, обычно для того, чтобы удержать соперника на дистанции, особого вреда таким ударом нанести нельзя, но я вложил в этот удар всю силу, и получилось не хуже, чем у Кличко. Красивая ровная траектория полёта борца была вызвана ещё и тем, что, очевидно, парень, потеряв равновесие, и сам пытался упасть назад.

— Тихо, дядь Юра! Хватит ему! — я еле успел перехватить пьяную и злую «Торпеду» с тесаком.

— Кто шалава? — тоже разутой ногой пнул он парня.

— Хватит ему, я сам с ним разберусь, по-мужски, — оттаскиваю я, глядя на неподвижно лежащего Роберта.

«А не убил ли я его?» — пронеслась мысль в голове, напугав меня до чертиков. В тюрьму я не хочу, пусть и даже вместо такого хорошего человека, как дядя Юра.

— Молодец, Толя! Повезло доче с тобой! Но этот пусть знает, что не только парень у Людки есть, но и отец! — и мужик ещё раз пнул ногой в рваном носке Роберта.

Тот слабо застонал.

— Ну, слава богу! — размашисто перекрестился я, видя, что жив алкаш.