Мои печали и мечты

ВИКТОР КАЛАЧНИКОВ, за 40 лет

ИРМА КАЛАЧНИКОВА, его жена, за 40 лет

КОСТЯ, их сын, 19 лет

ВАЛЕНТИНА ДОЩАТОВА, около 40 лет

НАСТЯ, ее дочь, 18 лет

Первое действие

ИРМА. И все-таки я не понимаю, Виктор. Чем тебя работа в гимназии не устраивает?

КАЛАЧНИКОВ. Устраивает. Но жена-директор — это все-таки… Это как-то… Неловко.

ИРМА. Опомнился! Двенадцать лет было ловко, а теперь неловко!

КАЛАЧНИКОВ. Вообще-то мне сразу было неловко. Но я как-то… Боялся тебя обидеть.

ИРМА. И двенадцать лет молчал? Ладно, не хочешь работать в моей гимназии, иди в другую. Или в школу.

КАЛАЧНИКОВ. Ирма, мне уже за сорок. Школа не оставляет свободного времени. А там, на этом предприятии, замечательный график: две смены по двенадцать часов, зато потом два дня свободных. Я могу наконец заняться наукой, своей темой, сколько можно откладывать?

ИРМА. Живем в огромном городе, неужели тут нельзя было найти что-нибудь в этом духе? С графиком?

КАЛАЧНИКОВ. Не нашел. К тому же, я все-таки химик-технолог, я хочу работать по специальности. Имею право?

ИРМА (рассеянно). Имеешь, имеешь. Главное, во время учебного года, ты меня просто подкосил. Я, кстати, твое заявление еще не подписала.

КАЛАЧНИКОВ (растерянно). Ирма!

ИРМА. Все думают только о себе. Каждый. А о гимназии думаю только я.

КАЛАЧНИКОВ. Ирмочка, ты меня… Я уже договорился, меня ждут.

ИРМА. Хорошо, подпишу, не проблема! Я одного не понимаю: неужели здесь нельзя найти такую работу?

КАЛАЧНИКОВ. Ты уже спрашивала.

ИРМА. Да? Извини. Эти отчеты… И что ты ответил?

КАЛАЧНИКОВ. Ответил, что не нашел.

ИРМА. Костя, почему нельзя сделать сразу несколько бутербродов и не ходить туда-сюда?

КОСТЯ. А откуда я знаю, сколько я захочу?

ИРМА. Вот. Человеку девятнадцать, а он не знает, чего хочет. Наследственность.

КАЛАЧНИКОВ. Ты на меня намекаешь?

ИРМА. Все равно не понимаю. Полтора часа на электричке, какой-то Придольск… Если бы на машине хотя бы. Ты, наверно, последний человек в городе, который не водит машину.

КАЛАЧНИКОВ. Ты тоже.

ИРМА. Мне не надо, меня возят.

КАЛАЧНИКОВ. А я просто не люблю. И на машине полдня уйдет: сплошные пробки… Там большие плюсы: зарплата в три раза больше, чем у меня сейчас, потом… На время смены дают комнатку в общежитии… Ну, я поехал?

ИРМА. Ты опять?

КОСТЯ. А что?

ИРМА. Раздражаешь! Я работаю!

КОСТЯ. Ладно. Сделаю под паркетом подземный ход. (Отцу). А куда ты собрался?

КАЛАЧНИКОВ. Спасибо, что спросил. Понимаешь, я нашел интересную работу. Главное, такой график, что…

КОСТЯ (скрываясь). Лучший график — вообще на работу не ходить!

КАЛАЧНИКОВ. Ладно… Я поехал. (Берет сумку).

ИРМА. Не забудь позвонить, когда доедешь. Ну, и вообще, как там…

КАЛАЧНИКОВ. Хорошо. Пока.

ИРМА. Пока.

КОСТЯ (отцу). А ты надолго?

КАЛАЧНИКОВ. Пока.

ИРМА. А где ты там будешь жить?

КАЛАЧНИКОВ. Двухэтажный коттедж с прислугой, бассейном и вертолетной площадкой.

ИРМА (рассеянно). Это хорошо. (Поворачивает голову). Что? Какой бассейн?

КАЛАЧНИКОВ. Я шучу. Пока.

ИРМА. Пока.

КАЛАЧНИКОВ. Ты ничего не хочешь сделать?

ИРМА. Извини, заработалась. (Подходит, целует мужа в щеку). Счастливо добраться.

КАЛАЧНИКОВ. Спасибо, конечно. Но… У меня нет денег.

ИРМА. Почему?

КАЛАЧНИКОВ. Потому что у меня никогда нет. Я их отдаю тебе, а ты мне выдаешь на карманные расходы. Но мне понадобится на билет туда и обратно, на питание и… Я верну.

ИРМА. О чем ты говоришь! (Берет сумочку, достает бумажник, а из него деньги). Да, ты отдаешь деньги мне, но это была твоя инициатива.

КАЛАЧНИКОВ. Она появилась после того, как ты вы первый год замужества триста шестьдесят пять раз сказала, что я не умею ими распоряжаться.

ИРМА. Злопамятный ты, Калачников! (Вручает ему деньги).

КАЛАЧНИКОВ. Спасибо.

ИРМА. В пятницу будешь?

КАЛАЧНИКОВ. В субботу. Сегодня среда, вечер. Я еду туда устраиваться. Четверг и пятницу работаю. Допоздна. В субботу утром приеду.

ИРМА. Ты еще и нудный.

ИРМА. Тебе, наверно, надо что-нибудь собрать в дорогу — поесть? А то вечером там неизвестно, где что найти. Возьми сам, хорошо? Ладно? … Вот и славно, молодец…

ИРМА. Костя!

ИРМА. Костя, когда папа ушел?

КОСТЯ. А я знаю?

КАЛАЧНИКОВ (снимая респиратор). Что?

ВАЛЕНТИНА (снимая респиратор). Привет, смертник! Так привыкла к этому наморднику, что уже не замечаю. Один раз так домой и поперлась. Что интересно, никто даже не обратил внимания! Бывший муж, и тот весь вечер не въезжал, а потом вдруг упялился: Валя, говорит, не пойму, что у тебя с внешностью, ты, что ль, прическу сменила? (Смеется). Шучу, конечно. Заметили — но не сразу. Народ опупелый после работы идет, ему хоть голую обезьяну на улицу выпусти…

КАЛАЧНИКОВ. Вас, значит, Валентина зовут? А меня Виктор. Калачников.

ВАЛЕНТИНА (продолжая работать). Что это ты как иностранец выговариваешь? (коверкая язык): Калачников! Калашников?

КАЛАЧНИКОВ. Калачников. Так произносится.

ВАЛЕНТИНА. Это, значит, если я Дощатова, то должна произноситься Досчатова, что ли?

КАЛАЧНИКОВ. Но у вас и пишется — Дощатова, правильно? У меня — Калачников.

ВАЛЕНТИНА. У, как все не просто у тебя!

КАЛАЧНИКОВ (начинает работать, видя, как это делает Валентина — да и несложно понять). А почему смертник?

ВАЛЕНТИНА. А потому что тут такого можно нанюхаться, что концы отбросишь. (Смеется). Шучу опять же. Концы, конечно, все отбросим, куда мы на хрен денемся, но не сразу.

КАЛАЧНИКОВ. Странно. Упаковку легко автоматизировать, запрограммировать линию.

ВАЛЕНТИНА. А хозяину это надо? Мы производство маленькое, партиями все выпускаем. Сегодня дезодоранты, завтра духи, послезавтра газовые баллончики, а на той неделе средство для чистки стекол. Каждый раз линию перенастраивать — это простой, заминка. Легче двух придурков поставить, чтобы вручную.

КАЛАЧНИКОВ. Я тут временно. Они мне место технолога обещали через месяц.

ВАЛЕНТИНА. Значит, через месяц простимся навсегда. Они всем так говорят: поработай, типа того, на упаковке, а через месяц мы тебя главным бухгалтером сделаем или инженером, а то и вообще директором. Врать — язык не опухает, они хоть президентом сделать пообещают, а толку? Не кисни, я вот уже восемь лет тут — и ничего. Главное — не расслабляться. (Надевает респиратор, но тут же снимает — как и Калачников). Сегодня продукция опасная — духи.

КАЛАЧНИКОВ. А газовые баллончики не опасней? Кстати, почему их перед упаковкой не проверяют на герметичность? Это же элементарно. Даже оборудования не нужно, в воду опускать, да и все.

ВАЛЕНТИНА. Лишнее время, лишние руки, а главное, если подтекает или подпускает, что же, в брак пускать? Хозяин этого себе позволить не может. А газовые баллончики не опасней, знаю, что говорю. Ну, бывает, нанюхаешься, одуреешь, голова поболит и все. В обморок можешь упасть, тоже бывало. А дезодоранты, духи — от них такое начинается, что… Просто видения какие-то, честное слово. И пробивает то на поесть, то на выпить. А иногда на секс так пробьет, что просто караул, хорошо, что рядом никого нет, а то бы прямо набросилась. С мужчинами то же самое случается. Нас в виде исключения разнополых сюда поставили. Хотя, сейчас в этом смысле все спуталось, у нас вон в кладовке Тамарку с Анжелой застукали. Чего не понимаю: у Анжелки двое детей! А вот, прикинь, на баб ее потянуло. Все почему? Мужиков нормальных нет. Я тоже иногда подумываю: завести, что ль, подружку из приезжих? Поселю ее у себя, пусть по дому помогает, а потом, может, что и получится в смысле любви. Как тебе вариант?

ВАЛЕНТИНА. А технологом обещали — у тебя, что ли, специальность?

КАЛАЧНИКОВ. Вообще-то я больше теоретик.

ВАЛЕНТИНА. Ясно. Квадрат гипотенузы равен квадрату катета.

КАЛАЧНИКОВ. Ошибаетесь. Квадрат гипотенузы равен…

ВАЛЕНТИНА. Даже не объясняй! И можешь на ты называть, разрешаю. Я эту математику, физику, химию, в школе ненавидела прямо не знаю как. Я даже бывшего мужа своего так не ненавидела, хотя убить была готова. Слава богу, он сам по пьянке приятеля пришиб, в тюрьму сел. А уж как здоровье берег, у нас тут не хотел работать — вредное производство! Ему везде вредное было, поэтому нигде и не работал, урод.

КАЛАЧНИКОВ. А производство действительно вредное?

ВАЛЕНТИНА. Не вредней жизни. Я говорю, восемь лет уже работаю — и ничего. Тут еще моя бабка работала, фирма Коти была, поддельная, конечно, так она до девяносто двух лет оттарабанила, сама себя обслуживала до самой смерти.

КАЛАЧНИКОВ. То есть, эта мануфактура уже лет сто работает — вот таким вот кустарным образом?

ВАЛЕНТИНА. А ты как думал? Это у нас называется — стабильность!

ВАЛЕНТИНА. А ты женат? Можешь не говорить, и так мне отдел кадров доложил: холостой.

КАЛАЧНИКОВ. Я в формальном разводе…

ВАЛЕНТИНА. Да ладно, твое личное дело. По секрету шепни, они сколько тебе платить пообещали?

ВАЛЕНТИНА. Остановили. Сейчас что-нибудь другое пойдет.

ВАЛЕНТИНА. Нет, ты меня убил. За такие деньги согласился! Спросил бы меня!

КАЛАЧНИКОВ. Я вас… Я тебя тогда не знал.

ВАЛЕНТИНА. Пока стоим, быстро беги и требуй добавки!

КАЛАЧНИКОВ. Для меня это и так неплохие деньги по сравнению с… Начнешь требовать, уволят еще…

ВАЛЕНТИНА. Э, мужчина, с тобой все ясно! Ясно, почему ты холостой! Интеллигенция, извини за выражение. Будьте любезны, не затруднит ли вас! Квадрат гипотенузы, короче.

КАЛАЧНИКОВ. Почему? Я после смены пойду и…

ВАЛЕНТИНА. Пойдет он! Не рыпайся, я сама с Ефимычем поговорю, он меня боится, я про его измену жене знаю.

КАЛАЧНИКОВ. Вы… Ты осведомленная женщина.

ВАЛЕНТИНА. Еще бы, если он со мной и изменил! То есть пытался. И говори ты по-русски, Виктор, а то я прямо напрягаюсь вся! Осведомленная! Можно же проще: в курсе!

КАЛАЧНИКОВ. Курс — это как раз иностранное слово.

ВАЛЕНТИНА. Ты меня учить будешь?

КАЛАЧНИКОВ. Извини.

ВАЛЕНТИНА. Ну вот, что ты за мужик? Сразу: извини! Ты ведь прав, действительно, не наше какое-то слово. Почему за правоту не стоишь? Цыкнула на тебя женщина — и сразу с лица сбледнул.

КАЛАЧНИКОВ. Я не сбледнул. И учить никого не собираюсь! (Надевает респиратор).

ВАЛЕНТИНА. Обиделся? Гордый. И то хорошо.

ВАЛЕНТИНА. А мой дом вон там. Спокойной ночи!

КАЛАЧНИКОВ. До свидания, Валентина.

ГОЛОС (старушечий). Кого черт припер?

КАЛАЧНИКОВ. Я тут живу… В смысле, заселился. Еще вчера вечером. Калачников Виктор Дмитриевич.

ГОЛОС. После одиннадцати не пускаем!

КАЛАЧНИКОВ. Это, наверно, гостей касается, а я местный.

ГОЛОС. Камеру видишь? Встань под нее, покажи паспорт!

КАЛАЧНИКОВ. Он у меня в комнате! Вот — пропуск! (Показывает пропуск).

ГОЛОС. Ничего не вижу! В следующий раз не будешь режим нарушать! Утром приходи!

КАЛАЧНИКОВ. Мне утром на работу, где я спать буду! Алло! Алло! (Нажимает на звонок).

ВАЛЕНТИНА. Бесполезно. Я эту грымзу знаю, упрется — и крандец. Ладно, раз такая шняга, у меня перекантуешься.

КАЛАЧНИКОВ. Неудобно.

ВАЛЕНТИНА. Неудобно вдвоем из одного горлышка пить. Я же тебе не что-нибудь предлагаю. Или ты подумал?

КАЛАЧНИКОВ. Ничего я не подумал.

ВАЛЕНТИНА. Ну и хватит понты бросать.

КАЛАЧНИКОВ. Хорошо, не буду бросать понты. Спасибо за приглашение.

ВАЛЕНТИНА. Проходи. Туалет налево, ванна там же, если типа душ принять. А где дочура моя? Настя? (Достает телефон, нажимает на кнопки). Настюш, полдвенадцатого уже, мы как договаривались? Живо домой, я сказала! (Калачникову). Раньше хоть как-то справлялась, а как ей восемнадцать долбануло, все, никакой управы. Я совершеннолетняя, говорит, и отцепись. Хорошо еще, матом не посылает.

ВАЛЕНТИНА (ставит на стол бутылку). Открой пока.

КАЛАЧНИКОВ. Я не пью практически.

ВАЛЕНТИНА. Это не для выпивки, а для очистки организма. Бабка моя выпивала каждый день по двести грамм. Когда водки не было, на духи, на одеколон переходила. И сколько прожила, помнишь?

КАЛАЧНИКОВ. Все индивидуально…

ВАЛЕНТИНА. Голубцы любишь?

КАЛАЧНИКОВ. Да, конечно.

ВАЛЕНТИНА. Ой, врешь! По глазам же вижу, что врешь! Что ты за человек, Виктор, если правду боишься сказать? Кто тебя так запугал?

КАЛАЧНИКОВ. Нет, я в самом деле… Я просто… Я капусту не люблю, а начинку…

ВАЛЕНТИНА. Ну, и ешь начинку, а капусту я съем или выкину, тоже горе! Наливай!

ВАЛЕНТИНА. Первый тост должен сказать мужчина.

КАЛАЧНИКОВ. Почему?

ВАЛЕНТИНА. Потому что у мужчины во всем должна быть первая инициатива.

КАЛАЧНИКОВ. Ясно. Тогда… За знакомство!

ВАЛЕНТИНА. Оригинально!

ВАЛЕНТИНА. Сказала же тебе, не мучайся!

ВАЛЕНТИНА. Мало тебе надо, я смотрю. Еще хочешь?

КАЛАЧНИКОВ. Ты — мне — предлагаешь?

ВАЛЕНТИНА. А что?

КАЛАЧНИКОВ. Понимаешь… Вот моя жена…

ВАЛЕНТИНА. Бывшая?

КАЛАЧНИКОВ. Можно сказать и так. Да. Она не любит, когда я выпиваю. А сама вообще не пьет. Я ее в жизни ни разу не видел пьяной… И вообще, если тебе описать мою жизнь…

КАЛАЧНИКОВ. «Вы не вейтеся, русые кудри, Дуня, над моею больной головой…»

ВАЛЕНТИНА. Э, э, что за дичь еще?

КАЛАЧНИКОВ. Народная песня.

ВАЛЕНТИНА. Какая она народная, если я ее сроду не слыхала? Народная, это ну, например… (Поет — именно так, как написано). «Сынова стаю адына, сынова курюмама, сынова! А вокруг тишина…» Или: «А ты такой холодный, как азберг в океане, и все мои печали…» — не помню дальше, накрылись, короче, медным тазом, мои печали и мечты.

КАЛАЧНИКОВ. Это ты хорошо сказала: мои печали и мечты. Где мечты, там печали. Где печали, там… (Опять запевает). «Вы не вейтеся, русые кудри, Дуня…» Это была любимая песня моего отца.

НАСТЯ. Привет всем. Что за хмырь?

ВАЛЕНТИНА. Ты чего вскочил? Это не чужой человек, дочура моя.

КАЛАЧНИКОВ. В присутствии дам положено стоять.

ВАЛЕНТИНА. Стоять — слово хорошее, только какая она, блин, дама? Селедка чищенная, ты где была?

ВАЛЕНТИНА. Насть, я кого спрашиваю? Тебе когда пи… (Икает). Кренделей навешать? Сейчас или утром?

НАСТЯ. А чего я? (Пьет йогурт из бутылочки).

ВАЛЕНТИНА. Запах перебиваешь? А ну, дыхни! Курила? Пила?

НАСТЯ. Да ну тебя!

ВАЛЕНТИНА (встает, идет за ней). Стой! Я еще разговор не кончила!

ВАЛЕНТИНА. Не устал?

ВАЛЕНТИНА. Алло? Алло, это кто? Ленечка, хватит дурочку валять, я же узнала! … Когда? Учти, я вещи, которые остались, собрала, придешь, отдам тебе — и до свидания. Даже не мечтай, квартира моей мамы, а ты езжай к своим родителям, понял? Все! Все, разговор окончен!

ГОЛОС. Ну, чего?

КАЛАЧНИКОВ. Это Калачников.

ГОЛОС. Не могу пустить.

КАЛАЧНИКОВ. Вы что, издеваетесь? Я вовремя сегодня!

ГОЛОС. Комендант сказал: за нарушение режима выселить!

ВАЛЕНТИНА. Ну что, опять ко мне?

КАЛАЧНИКОВ. Неудобно…

ВАЛЕНТИНА. Нормально, пошли.

ВАЛЕНТИНА. Беззащитный ты, я смотрю. И наивный. Комендант права не имеет выселять. Они вместо тебя за деньги кого-нибудь левого впихнут. Да и не одного, а каких-нибудь пять таджикских дворников.

КАЛАЧНИКОВ (решительно). Я сейчас разберусь! (Порывается вернуться).

ВАЛЕНТИНА. Без толку, коменданта по вечерам все равно нет, а завтра тебе уезжать. Вернешься через два дня, разрулишь.

КАЛАЧНИКОВ. Тоже верно.

ВАЛЕНТИНА. Настя! Прекрати сейчас же! Опять соседи полицию вызовут! Я кому сказала! (Калачникову). Вот что ты с ней поделаешь, а?

КАЛАЧНИКОВ. Настя, ваша мама после работы страшно устала, я бы на вашем месте об этом подумал. В конце концов, вы существуете на ее средства, но вместо благодарности доставляете ей только неприятности!

НАСТЯ. Какие еще неприятности? Ты кто такой вообще, чтобы меня учить?

КАЛАЧНИКОВ. Мы не настолько близко знакомы, чтобы мне тыкать. Это первое. Второе: совершеннолетие не повод вести себя, как хочется. Наоборот, это означает повышение ответственности. Недаром именно с этого возраста разрешено вступать в брак, участвовать в выборах, идти в армию.

НАСТЯ. Мам, ты где этого психа выкопала?

ВАЛЕНТИНА. Человек как раз умные вещи говорит!

ВАЛЕНТИНА. Ты куда?

НАСТЯ. В армию. Вступлю там в брак и начну, наконец, голосовать. Прямо руки чешутся, так хочется проголосовать!

ВАЛЕНТИНА. А все-таки на нее подействовало. Признаться не хочет, но я-то вижу, ты на нее повлиял.

КАЛАЧНИКОВ. Сказывает опыт преподавателя, я в гимназии учителем был.

ВАЛЕНТИНА. Издевались над тобой детишки?

КАЛАЧНИКОВ. Почему? Я дисциплину держал. Хотя, конечно, всякое было. (Берет пакеты с продуктами, несет в кухню).

ВАЛЕНТИНА. Ты чего это делаешь?

КАЛАЧНИКОВ. Продукты несу.

ВАЛЕНТИНА. Брось, не мужское это дело.

ВАЛЕНТИНА. Вот чудак, неси, раз уж схватил.

КАЛАЧНИКОВ. Я слышал, некоторые студенты подрабатывают.

КОСТЯ. Я тоже слышал.

КАЛАЧНИКОВ. У меня научная работа, которую я не могу закончить вот уже… много лет. Почему? Потому что вынужден вместе с мамой обеспечивать семью. Если бы ты помог, у меня оставалось бы больше времени…

КОСТЯ. Пап, я быстро схватываю, я уже понял. Ты хочешь, чтобы я подрабатывал?

КАЛАЧНИКОВ. Вопрос стоит не так. Хочешь ли ты помочь мне и маме?

КОСТЯ. Могу вообще учебу бросить.

КАЛАЧНИКОВ. Не передергивай! Ладно, иди.

ИРМА. Устала до смерти. Кофе сваришь?

КАЛАЧНИКОВ. Мне некогда.

ИРМА. А чем это ты занят?

КАЛАЧНИКОВ. Ты знаешь.

ИРМА. Но это же несерьезно. Квантовое число воды, загадка Мемба какого-то…

КАЛАЧНИКОВ. Не Мемба, а Мпемба, не загадка, а эффект! И я хочу его разгадать!

ИРМА. Да тысячи людей голову ломали — и ты, значит, всех обойдешь?

КАЛАЧНИКОВ. Знаешь, математику Перельману, который доказал теорему Пуанкаре и получил миллион долларов, которых, кстати, даже не взял, жена не говорила, что до него тысячи людей голову ломали.

ИРМА. Ты-то откуда знаешь, что ему жена говорила.

КАЛАЧНИКОВ. Знаю. У него не было и нет жены!

ИРМА. А кто за него пойдет, если он от миллиона отказался? Ладно, сварю сама. Что за работа расскажи, тяжелая? Не раскаялся еще?

КАЛАЧНИКОВ. Ты знаешь, нет. Конечно, довольно однообразно, но дело не только в работе, а в людях. А люди, как я понял, везде встречаются. Причем мы в своем интеллигентском высокомерии считаем, что…

ВАЛЕНТИНА. Ну что, решил вопрос с общежитием?

КАЛАЧНИКОВ. Одноместных комнат больше нет. Минимум еще три человека.

ВАЛЕНТИНА. Придется мне вмешаться. Жаль только, мой Ефимыч в отпуске, придется подождать. А пока у меня, если тебя с чужой жизни не тошнит.

КАЛАЧНИКОВ. Почему? Вполне… Скорее, меня стошнит от этого запаха. Что мы сегодня грузим?

ВАЛЕНТИНА. Удобрения для комнатных растений. Мочевина.

КАЛАЧНИКОВ. Так я и думал. Такое ощущение, что у них все упаковки худые, аж глаза слезятся!

ВАЛЕНТИНА. Это ты не был на нашей автобусной станции. Там такой сортир — люди выходят и не просто плачут от запаха, а рыдают!

КАЛАЧНИКОВ. Почему ты кондиционер не поставишь?

ВАЛЕНТИНА. В нашем климате жара бывает, если по дням сложить, месяца два. Из-за двух месяцев деньги швырять? И микробы в них заводятся.

КАЛАЧНИКОВ. Предрассудки. Микробы везде заводятся, надо фильтры менять. И есть разные модификации.

ВАЛЕНТИНА. Жарко — снял бы футболку, да и штаны тоже. У нас тут все мужики в жару в трусах ходят, обычное дело.

КАЛАЧНИКОВ. Не знаю. Мне кажется, это моветон. То есть — неприлично. Меня жена никогда в трусах дома не видела.

ВАЛЕНТИНА. А без трусов видела?

КАЛАЧНИКОВ. Ты что имеешь в виду? Между прочим, у нас сын есть. От меня.

ВАЛЕНТИНА. Охотно верю. Нет, ты не обижайся. Мне просто жалко на тебя смотреть. Ты, прости, конечно, какой-то совсем не мужикастый мужик. Мы, женщины, любим решительность, силу. А иначе, только пальчик покажи, всю руку откусим.

КАЛАЧНИКОВ. То есть — надо хамить?

ВАЛЕНТИНА. Почему? Вести себя хозяином жизни. Быть проще. (Оживляется). Мне даже интересно. Вот, к примеру, я жена, ты муж. Ты приходишь с работы. Давай, покажи, как ты это делал со своей женой!

КАЛАЧНИКОВ. Глупости.

ВАЛЕНТИНА. Давай, чего ты? Это же в шутку!

КАЛАЧНИКОВ. Ну, я приходил… (Идет в прихожую). Вот. Прихожу. Зайка, я пришел!

ВАЛЕНТИНА (смеется). Ты серьезно? Она что, на зайку похожа? Вот почему ты капусту не любишь!

КАЛАЧНИКОВ. Да нет, просто… Ну, ритуал… Так… Что еще. Собственно, и все.

ВАЛЕНТИНА. А ужин?

КАЛАЧНИКОВ. Ужин? Ну… Вообще-то я не люблю плотно ужинать. Так, йогурты, бутерброды… Иногда, правда, хочется чего-то, тогда приготовлю. И ей, и себе. И сыну заодно. Нет, на самом деле она готовит…

ВАЛЕНТИНА. А ты сидишь и ждешь, когда позовут? Ты инвалид семейной жизни, Витя, говорю откровенно. Мужчина должен прийти и увидеть на столе готовую еду! Если ее нет, потребовать. Давай, пробуй.

КАЛАЧНИКОВ. Жрать давай! Я кому говорю?

КАЛАЧНИКОВ. Я долго буду ждать?!

КАЛАЧНИКОВ. Нет, но а как?

ВАЛЕНТИНА. Без хамства. Показываю. Я муж, ты жена.

ВАЛЕНТИНА. Не понял!

КАЛАЧНИКОВ. Чего ты не понял?

ВАЛЕНТИНА. Может, мне в ресторан поужинать пойти? Так я пойду!

КАЛАЧНИКОВ. Что ты, что ты, все готово!

ВАЛЕНТИНА. Опять не понял!

КАЛАЧНИКОВ. Чего, дорогой?

ВАЛЕНТИНА. А пиво?

КАЛАЧНИКОВ (бросается к холодильнику, смотрит). Прости, не купила. Но ты бы мог и сам по пути взять.

ВАЛЕНТИНА. Я что, алкаш, по улице с пивом шататься? Быстро в магазин, засекаю время!

КАЛАЧНИКОВ. Сейчас, конечно. (Бежит в прихожую).

ВАЛЕНТИНА. Ты куда?

КАЛАЧНИКОВ. За пивом.

КАЛАЧНИКОВ. В самом деле, ты куда?

ВАЛЕНТИНА. Я же сказала: за пивом.

НАСТЯ. Ты можешь сделать так, чтобы тебя больше тут не было?

КАЛАЧНИКОВ. Чем я тебе не угодил?

НАСТЯ. Всем. Ей на мужчин не везет. Папаша мой был алкаш, придурок, потом еще один месяц тут кантовался, барыга, ко мне подъезжать начал. Она еще молодая, красивая, ей нужен обеспеченный порядочный человек, а не терять время на кого попало!

КАЛАЧНИКОВ. Настя, я тебя уверяю, у твоей мамы насчет меня нет никаких планов. Да и у меня, если честно.

НАСТЯ. Вот и замечательно. Тогда до свидания, пока она не пришла.

КАЛАЧНИКОВ. Я не могу так. И мы же все равно работаем вместе, будем общаться.

НАСТЯ. Работу тебе тоже лучше найти другую. Или я скажу своим пацанам, они тебе объяснят, что к чему. Вообще нигде работать не сможешь. И жить будешь с трудом.

КАЛАЧНИКОВ. Настя…

НАСТЯ. Я все сказала! (Идет к двери комнаты).

КАЛАЧНИКОВ. А я еще нет!

НАСТЯ (удивленно). Ого. Голос прорезался? Ну?

КАЛАЧНИКОВ. Повторяю: у нас с твоей мамой ничего нет. Только дружба. Потому что она замечательный человек. Да, она достойна… Самого лучшего мужчины, согласен. Но, Настя. Какое право ты имеешь решать за нее? Какое право ты имеешь указывать мне, взрослому человеку, что мне делать?

НАСТЯ. Такое, что…

КАЛАЧНИКОВ. Минутку! Ты вот, как я понял, хочешь сама строить свою жизнь. И никому не позволишь вмешиваться. Так?

НАСТЯ. Конечно.

КАЛАЧНИКОВ. Значит, ты допускаешь, что каждый человек может сам строить свою жизнь?

НАСТЯ. Ну… Да.

КАЛАЧНИКОВ. Тогда с какой стати ты распоряжаешься жизнью своей матери? С какой стати мне какие-то советы даешь, я вообще посторонний человек! Где логика, Настя?

НАСТЯ. Да пошел ты!

ВАЛЕНТИНА. Налаживаете контакт?

КАЛАЧНИКОВ. Вроде того. Ты знаешь, чего мне утра ждать? Поеду я сейчас. У меня там дела кое-какие накопились…

ВАЛЕНТИНА. Как хочешь.

КАЛАЧНИКОВ. Нет, я серьезно.

ВАЛЕНТИНА. Я же сказала: как хочешь. Ну что ты мнешься?! Решил — значит решил. Твое право.

КАЛАЧНИКОВ. Да, конечно. Пока.

ВАЛЕНТИНА. Что ты ему сказала? До каких пор ты мне будешь женихов искать? Я сама решу, кто мне нужен. А если тебе хочется богатства, сама найди миллионера, только кто такую дуру возьмет — без образования, без мозгов? А?

НАСТЯ. Не беспокойся, мозгов хватит. И учиться тоже буду. А торопиться не собираюсь. Захочу — выйду замуж. Не обязательно за миллионера, за нормального человека. Неужели тебе этот недоделок нравится?

ВАЛЕНТИНА. А если нравится, что тогда?

НАСТЯ. Тогда я пас.

ИРМА. Привет. Что-то ты рано.

КАЛАЧНИКОВ. Наоборот, поздно. (Проходит в кухню, садится за стол.) Я не понял! (Пауза). Я не понял!

ИРМА. Ты что-то сказал?

КАЛАЧНИКОВ. Я работаю на двух работах! Неужели я не могу рассчитывать на нормальный ужин?

ИРМА. Возьми там что-нибудь.

КАЛАЧНИКОВ. Я сказал — нормальный ужин! Не в одиночку! Чтобы не глядеть в стенку перед собой, а, желательно, на человека, который, то есть которая, является моей женой!

ИРМА. Ты что, выпил, что ли?

КАЛАЧНИКОВ. Кстати, и пива не помешает.

ИРМА. Ты никогда его не пил.

КАЛАЧНИКОВ. Вот и хочу попробовать.

КАЛАЧНИКОВ (пробует). Холодное.

ИРМА. Разогрей в микроволновке.

КАЛАЧНИКОВ. В микроволновке мне и в «Макдональдсе» разогреют.

ИРМА. Ладно, на плите подогрею. А пива, извини, нет.

КАЛАЧНИКОВ. В следующий раз чтобы было!

КАЛАЧНИКОВ. Сядь!

КОСТЯ. Мне некогда.

КАЛАЧНИКОВ. Сядь, не убежит твой компьютер. Мы можем поужинать, как положено? Люди едят не только, чтобы живот набить, а для общения!

ИРМА. Мне тоже сесть?

КАЛАЧНИКОВ. Желательно.

ИРМА. Начинай общаться. Хочу вспомнить, как ты это делаешь.

КАЛАЧНИКОВ (снимает респиратор). Откуда музыка?

ВАЛЕНТИНА. А, тоже началось? Это от транспортера. Он гудит и гудит. И гудит, гад, все время одинаково! От этого и мерещится. Я вчера целый день Кобзона[6] слушала. И, главное, я уже не хочу, а он все поет! Я пыталась сама заказать — не получается. Это, знаешь, как сон: можешь чего хочешь пожелать, чтобы приснилось, а снится все равно другое. Сегодня какой-то оркестр играет, только не пойму, что.

КАЛАЧНИКОВ. У меня тоже оркестр. Чайковский, «Щелкунчик».

ВАЛЕНТИНА. Не скучно?

КАЛАЧНИКОВ. Мне нравится.

ВАЛЕНТИНА. Я ведь тут и родилась, и прожила всю жизнь. Моя родина. Вон стекляшка-пивнушка. Сколько себя помню — стоит. Вон ТЭЦ с трубой, а вон забор, там автобаза, а вон веселенькое место — детский сад. Я в него ходила, представляешь? И я это все люблю. Лет пять назад поехала с Настей в Турцию отдохнуть. Сзади скалы, спереди море, по сторонам мужики, все включено. Я классно оттянулась там. Но на пятый день — не могу, тоска. Сначала думала, отравилась чем-нибудь. Потом чувствую, нет, это не тут (показывает на живот), а тут (показывает на грудь), в душе. Домой приехала — вот моя помойка, вот мой дом родной! И труба, и пивнушка, и садик, господи, все свое, родное… Даже заплакала. И я не мечтаю где-то в другом месте жить, я мечтаю — тут, до смерти, с этой трубой, хотя лучше ее снести, конечно, но чтобы человек рядом был теплый, хороший… И все.

КАЛАЧНИКОВ. А я понял, что везде могу жить. Все мое со мной.

ВАЛЕНТИНА. А что ты сочиняешь?

КАЛАЧНИКОВ. Я не сочиняю, я пытаюсь объяснить эффект Мпемба.

ВАЛЕНТИНА. Кого?

КАЛАЧНИКОВ. Был такой школьник, который поставил простой эксперимент: поставил в морозилку две бутылки, одну с горячей водой, другую с холодной. И горячая замерзла быстрее.

ВАЛЕНТИНА. Что, серьезно?

КАЛАЧНИКОВ. И до сих пор никто не нашел однозначного решения. Я вот тоже пытаюсь. Вода — вообще самое загадочное вещество.

ВАЛЕНТИНА. Это я знаю. Передачу видела: если рядом с цветами матом ругаться, они вянут. Сомневаюсь. У меня внизу старуха живет, ей лет сто, курит, выпивает и матом на всех кроет, как три грузчика. Так у нее вся квартира в цветах!

КАЛАЧНИКОВ. Да, это странно. А еще у воды на самом деле не три состояния — жидкое, твердое и газообразное, то есть пар, а примерно двадцать! При минус сто двадцати вода становится тягучей, как патока. А самое потрясающее, что при рассеивании нейтронов на скорости десять в минус восемнадцатой степени секунд появляется поразительный квантовый эффект: химическая формула воды становится не аш-два-о, а аш-полтора-о!

ВАЛЕНТИНА. С ума сойти. Да уж, в науке все точно: квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов… А в жизни что чему равно, никто не знает.

КАЛАЧНИКОВ. А как узнать?

ВАЛЕНТИНА. Проверяется экспериментальным путем.

КАЛАЧНИКОВ. Не по-русски говоришь.

ВАЛЕНТИНА. От тебя набралась.

ВАЛЕНТИНА. О, господи, первый раз нормально целуюсь! Дело-то ведь веселое, правда? Нет, надо обязательно нахмуриться, надуться, губы выпятят, глаза как у кошек, которые на крапиву гадят, смотреть страшно!

ВАЛЕНТИНА. Да? Привет. Когда? Ясно. Ничего не изменилось, чтоб ты знал. И вообще, мне некогда. (Отключается, Калачникову). Бывший муж приехал, скоро будет. Я его даже на порог не пущу, вещи ему выставлю — и будь здоров. Может, тебе уйти на всякий случай?

КАЛАЧНИКОВ. Ты думаешь? Да, наверно. (Надевает футболку, брюки). Нет, а с какой стати? Можешь даже ему сказать, что я твой мужчина. И ему тут делать нечего. Все, место занято!

ВАЛЕНТИНА. Ничего я не собираюсь ему говорить. А вещи прямо сейчас выставлю, пусть забирает! Помоги.

ВАЛЕНТИНА. Ушел.

ВАЛЕНТИНА. Скотина. Дверь ломает.

КАЛАЧНИКОВ. Не так просто, она металлическая.

ВАЛЕНТИНА. Он и металлическую сломает.

КАЛАЧНИКОВ. Так. Придется поговорить. (Идет к двери).

ВАЛЕНТИНА. Виктор, не надо! Витя!

ГОЛОС КАЛАЧНИКОВА. Послушайте, прекратите. Если женщина вас не пускает…

ВАЛЕНТИНА. Витя! Витя, родненький, вставай! … Что ты наделал, убийца?

Второе действие

КОСТЯ. А кто знает? Нет, но ваш же работник, а вы… Все ясно! (Отключается). Говорят, третий день на работу не выходит, а почему, не знают и знать не хотят. Говорят, у нас и по неделе не выходят, никто не удивляется.

ИРМА. Куда же звонить? В полиции тоже ничего не знают. И в общежитии он почему-то не жил. А где жил?

КОСТЯ. Ты меня спрашиваешь?

ИРМА. Завидую — ты такой спокойный. Ты знаешь, что такое пригородные электрички? Там грабят и убивают постоянно! И выбрасывают в какое-нибудь болото.

КОСТЯ. Значит, будем искать по болотам. Мам, я не спокойный, просто… Как-то мне не верится, что с отцом что-то случилось. С ним никогда ничего не случалось.

КОСТЯ. Я с тобой.

ИРМА. Зачем.

КОСТЯ. Сама говоришь: грабят, убивают.

ИРМА. Но я же не на электричке поеду! Так. Сначала на завод, потом в общежитие, в полицию… В морг. (Прикладывает руку к глазам).

КОСТЯ. Еще ничего не случилось, перестань.

ИРМА. Да. Ты прав. Конечно. Что ты стоишь, как пень? Ехать так ехать!

ВАЛЕНТИНА. Витя, хватит уже, очнись. Врачи говорят, у тебя все в порядке. Что-то просто переклинило. Слышишь? Ты здоровый. Только перелом ноги, а плечо вывихнутое тебе сразу вправили, ссадины замазали, бровь зашили, шовчик, говорят, ровный получился. А Ленечка опять сидеть будет, клянусь! Витя, слышишь? Это ведь неправильно: только нашла хорошего человека, первый раз в жизни, и… Несправедливо. Ты не думай, я женить тебя на себе не собираюсь. Как хочешь, так и живи. Просто будем встречаться, говорить. Раз в недельку, да? Научишь меня нормальному русскому языку. … Да, тебе ведь Настя привет передает! Она зауважала тебя, Витя. Даже шутит: я, говорит, это она мне говорит, я, говорит, мам, у тебя его отобью. Тебя то есть. Шутит, конечно. Вообще-то, были бы деньги, я бы ее за границу учиться отправила. Она ведь умная на самом деле, просто вокруг одни гопники и лохи, она выделяться не хочет, косит под них. В смысле, как это… Подстраивается. В тебя руки не затекли? Я сейчас поправлю.

ИРМА. Как его состояние?

ВАЛЕНТИНА. Врачи говорят: стабильное.

ИРМА. А вы не врач? Медсестра? Тогда идите пока, я хочу с ним одна побыть.

ВАЛЕНТИНА. А вы кто?

ИРМА. Жена.

ВАЛЕНТИН. Но он же в разводе.

ИРМА. Формально. Я директор гимназии, а он у меня преподавал, и мы, чтобы не было кривотолков… Хотя все равно все знают, так что глупость мы сделали. Просто не было времени опять зарегистрироваться. Слушайте, зачем я вам это рассказываю, вас это не касается!

ВАЛЕНТИНА (хочет ответить резко, но сдерживается). Ну да… Да, конечно… (Она достает из пакета апельсины, яблоки, кладет на тумбочку, встает, хочет выйти).

ИРМА (смотрит на апельсины и яблоки). Минутку. Вы ведь не медсестра? Вы кто?

ВАЛЕНТИНА. Напарница. Работали мы с ним вместе.

ИРМА. Он, оказывается, на упаковке работал. А мне говорил — технологом. Вы тоже упаковщица?

ВАЛЕНТИНА. Да, типа того.

ИРМА. Зачем он меня обманывал, интересно? И вообще, очень изменился в последнее время. Не в лучшую сторону. Может, тут чье-то влияние?

ВАЛЕНТИНА. Человек на грани жизни и смерти, а вы о чем-то…

ИРМА. Я двенадцать лет руковожу коллективом, я безошибочно чувствую, когда кто-то чего-то не договаривает или скрывает.

ВАЛЕНТИНА. А я вот так не умею. Меня обмануть — как два пальца… сосчитать.

ИРМА. Он не жил в общежитии. Где он жил? В глаза смотрите мне, пожалуйста!

ВАЛЕНТИНА. Ну, у меня. Комнату я ему сдавала. Заработок маленький, вот я и…

ИРМА. Хорошо. Выйдите пока, но не уходите, потом поедем к вам, я заберу его вещи. А потом перевезу из этого медпункта в нормальную больницу.

ВАЛЕНТИНА. Не трогать бы его…

НАСТЯ. Разбираешься в этом?

КОСТЯ. Более-менее.

НАСТЯ. Не посмотришь мой комп? То глючит, то виснет.

КОСТЯ. На вирусы проверяла?

НАСТЯ. Проверяла, и знакомый один приходил, смотрел, все нормально.

КОСТЯ. А дефрагментацию давно делала?

НАСТЯ. Чего?

КОСТЯ. Ясно. Пойдем, посмотрим.

ИРМА. Больше ничего нет?

ВАЛЕНТИНА. Вроде нет. Телефон разбился… Сим-карта пригодится. (Приносит разбитый телефон, достает сим-карту, отдает Ирме). Теперь все. Нет, не все. Сейчас. На балконе там…

ИРМА. Это что?

ВАЛЕНТИНА. Не видите? Трусы, носки, футболка. Только мокрые еще…

ИРМА. Он стирал тут свое белье?

ВАЛЕНТИНА. Почему он? Я стирала. Дело обычное. Правда, он говорил, что дома сам все стирает.

ИРМА. Он вам рассказывал такие вещи?

ВАЛЕНТИНА. А что особенного?

ИРМА. Да, стирал. Это нетрудно, когда есть мощная стиральная машина. Он и мои вещи стирал.

ВАЛЕНТИНА. Серьезно? То есть, прямо все? И трусишки, и…

ИРМА. Да, и трусишки, как вы изъясняетесь. Почему, когда женщина стирает мужские засранные трусы, это считается нормально, а когда мужчина — ах, ах, подкаблучник!

ВАЛЕНТИНА. Да нет. Мы просто, бабы, женщины, устроены все-таки не так, как мужики. Женщина может мужчине белье постирать, он ей от этого родней даже. А мужчина не должен, потому что… Ну, женщина все-таки должна для него, типа того, тайной быть. Он с ее трусишками не должен возиться.

ИРМА. Дремучий лес!

ВАЛЕНТИНА. Не поняла.

ИРМА. В голове у вас дремучий лес, как у большинства русских женщин! Вы, наверно, считаете, что женщина обязана и готовить всегда, и полы мыть, и посуду? С ума сойти!

ВАЛЕНТИНА. Кто сказал, что обязана? Нет. Но если ей хочется приятное сделать мужчине, почему не приготовить, полы не помыть? Не по обязаловке, а, ну… как бы сказать… Для отношений.

ИРМА. У вас были отношения? Говорите прямо, я это приму спокойно. Любой мужчина может увлечься. И, как правило, выбирает при этом простенький вариант. Чтобы не напрягаться. Что у вас было?

ВАЛЕНТИНА. Ничего особенного. Спросите у него, если охота знать.

ИРМА. Он в коме.

ВАЛЕНТИНА. Очнется, спросите. А если, не дай бог, не очнется, то какая уже разница? Берете белье или нет?

ИРМА (брезгливо). Повесьте обратно сушиться. Подарите кому-нибудь другому ухажеру.

ВАЛЕНТИНА (сделав шаг к балконной двери, поворачивается). Вы не надо так, уважаемая Ирма. Я ведь тоже оскорблять умею.

ИРМА. Кто бы сомневался. Костя! Константин!

ГОЛОС КОСТИ. Сейчас!

КОСТЯ. Кофе выпью и поедем.

ИРМА. Жду в машине!

КОСТЯ. Ну и что?

НАСТЯ. Ну, и он меня уговорил встретиться в реале. Только, говорит, я немного не такой, как на фотографии. Встречаемся. Мама дорогая!

ВАЛЕНТИНА. Что?

НАСТЯ. Я не тебе. Мама дорогая, рост метра полтора с кепкой, ножки кривенькие, глазки косенькие, да есе говорит сепеляво, вот так вот: Насенька, я сяслив, сто мы встретились. (Берет турку, насыпает в нее кофе). Покрепче?

КОСТЯ. Да. А насчет своих миллионов?

НАСТЯ. Сказал: это пости правда, сейсяс у меня нет, но серез пять лет будут. Я говорю: вот серез пять лет и приходи.

КОСТЯ. Значит, миллионеров ловишь?

НАСТЯ. Само собой. Почему бы и нет? Ты ведь тоже любишь красивых девушек, правда?

КОСТЯ. Вообще-то да.

НАСТЯ. Нехорошо! Надо любить некрасивых. А мне надо искать бедных.

КОСТЯ. Не упрощай. Дело не только в красоте или деньгах, мозги должны быть, характер.

НАСТЯ. Нет, это по умолчанию. Если миллионер дурак, я за него по определению не выйду. Слушай, о чем мы? У меня не горит на самом деле, я учиться еще собираюсь. Вообще у меня мечта — стать археологом и найти Атландиду.

КОСТЯ. Ее сто раз находили. А зачем?

НАСТЯ. Узнать, как там жили люди. Может, они жили совсем по-другому. Не так скучно, как мы. Я считаю, она была где-то возле Кубы. И Куба — ее остаток. Знаешь, почему? Потому, что на Кубе люди очень бедные, а по уровню счастья, статистики подсчитали, на первом месте в мире. То есть — без штанов, а веселятся. Я считаю, это действие какой-то аномалии. Там еще Бермудские острова неподалеку. И на дне какие-то постройки нашли.

НАСТЯ (подозрительно). Ты что, смеешься надо мной?

КОСТЯ. Да нет… Горячо. Наоборот, очень интересно рассказываешь.

НАСТЯ. Учти, я не выношу, когда надо мной смеются. Применяю женский боевой прием: ногтями в ухо. Очень больно. Так что, когда у нас будут отношения, ты поосторожней.

КОСТЯ А у нас будут отношения?

НАСТЯ. Конечно. Ты мне с первой минуты понравился. А я такая, что отказать себе не могу. Ты тоже, я вижу. У тебя глаза жадные. Неужели ты от такой девушки откажешься?

КОСТЯ. А если у меня уже есть?

НАСТЯ. Ей же хуже. Ничего, поплачет, успокоится.

КОСТЯ. Ты оригинальная.

НАСТЯ. Этим и беру. Ведь всё, ведь уже заинтересовался, да?

КОСТЯ. Может быть.

НАСТЯ. Жалко, конечно, что не миллионер.

КОСТЯ. Лет через десять буду.

НАСТЯ. Тогда потерплю. (Смеется).

КОСТЯ. Ты чего?

НАСТЯ. Неужели ты всерьез все принял? Ё, а таким умным казался. Я же прикалываюсь, пацан, ты чё? Я телочка с района, ты ведь меня с самого начала за такую держишь!

КОСТЯ. Да нет… Хотя, сперва вообще-то…

НАСТЯ. Облом. Я не телочка с района. Учи матчасть, солдат, будь здоров, тебя мама ждет!

ИРМА. Лишь бы все нормально, лишь бы все нормально, лишь бы все нормально… В голове не помещается. В полиции сказали: пьяная драка с бывшим сожителем этой… Ты — и пьяная драка? Бред! И она — тоже бред. Неужели ты с ней мог?! Я бы еще поняла, если бы с кем-то… У нас вон молоденьких учительниц сколько, но ты даже внимания не обращал! Или обращал? Ты понимаешь, что произошло? Я теперь не знаю, с кем я жила все это время!

КАЛАЧНИКОВ. А раньше знала?

ИРМА (бросается к нему). Виктор! Витя, хороший мой, очнулся! Сейчас я врачей…

КАЛАЧНИКОВ. Постой. Я давно уже очнулся. Чувствую себя нормально. Почти. Помоги сесть.

КАЛАЧНИКОВ. Что ты тут наговорила?

ИРМА. Давай не будем. Приедем домой и обо всем поговорим. А лучше забыть, как страшный сон. И не вспоминать. Ты чуть не погиб из-за этой женщины.

КАЛАЧНИКОВ. Помнишь, сосед с восьмого этажа, молодой совсем, гриппом заболел и помер.

ИРМА. Это ты к чему?

КАЛАЧНИКОВ. Лучше погибнуть из-за кого-то, чем от гриппа.

ИРМА. Ты, наверно, еще не в себе. Голова кружится?

КАЛАЧНИКОВ. Нет. Как ты меня нашла? Хотя, не так уж трудно.

ИРМА. Я с Костей приехала. Позвать?

КАЛАЧНИКОВ. Да, конечно.

ИРМА. Костя!

КОСТЯ. Ну вот, я же говорил! Поехали домой?

КАЛАЧНИКОВ. Торопишься к интернету?

КОСТЯ. Интернет у меня с собой.

КАЛАЧНИКОВ. Костя, скажи, как ты отнесешься, если мы разведемся с твоей мамой?

КОСТЯ. Вы и так в разводе.

КАЛАЧНИКОВ. Нет, по-настоящему.

ИРМА, Костя, папа только что очнулся, он сам не понимает, что говорит.

КАЛАЧНИКОВ. Я все понимаю. Я нашел место, где мне тепло и уютно.

КОСТЯ. Человек ищет где глубже, а рыба… То есть наоборот.

ИРМА. Ты не против?

КОСТЯ. Вы взрослые люди, решайте сами.

ИРМА. Ты согласен, чтобы отец ушел?

КОСТЯ. Что значит — ушел? Я думаю, встречаться будем. Звонить. Писать. Сейчас совсем другое время, мам, расстояния не имею значения. Я вот с одной девушкой дружу уже два года, она в Австралии живет, и ничего. А Светка-соседка, которая к нам то за луком, то за солью приходит…

КАЛАЧНИКОВ. И глаз на тебя положила?

КОСТЯ. Ну да. Но она для меня дальше, чем Австралия.

ИРМА. Вы чудовищные люди! А я? Я не Австралия и не хочу быть никакой Австралией! Я здесь, живая и настоящая!

КАЛАЧНИКОВ. Это только сегодня. Завтра ты будешь в своей гимназии. Причем круглые сутки, даже когда дома.

ИРМА. Возможно, я слишком… Но это можно обговорить, можно как-то…

КОСТЯ. Ты хочешь к этой женщине уйти?

КАЛАЧНИКОВ. Да.

КОСТЯ. А она хочет?

КАЛАЧНИКОВ. Надеюсь.

КОСТЯ. То есть вы еще не договорились? Ну, ты даешь. Тогда неправильно — без нее решать. Надо вам всем устроить очную ставку и договориться, как цивилизованные люди. Если можно, я поприсутствую. И ее дочь тоже. Нас тоже касается, разве нет?

ИРМА. Витя? Витя, ты что?

КОСТЯ. Похоже, заснул. Устал.

ИРМА. Костя, я ушам своим не верю, ты что такое говорил? Я тебя прошу, будь на моей стороне! Папа перенес травму, мы не знаем, что у него в голове, может, гематома давит… Мы просто давно не были с ним вместе, он ездил туда-сюда, я работала. Нам нужно остаться вдвоем. А тебе я оплачу неделю путешествия в Тибет, ты же хотел к этим самым монахам.

КАЛАЧНИКОВ. Это называется — подкуп!

ВАЛЕНТИНА (снимает респиратор). Вот привязалась, а! (Поет). А ты такой холодный, как айсберг в океане… И все мои печали… Та-ра, ра-ра, ра-ра. (Дальше поет без слов, громко, будто кричит).

ВАЛЕНТИНА. Здравствуйте, проходите. (Калачникову). Рада, что вы выздоровели.

КАЛАЧНИКОВ. Чего это на вы? И я не прощаться пришел.

ВАЛЕНТИНА. Да? А разве… Настя! Настя, посиди с нами!

НАСТЯ. Здрасьте. (Идет к двери.) Весь день дома, хочу воздухом подышать. (Выходит).

КОСТЯ. Я тоже.

КАЛАЧНИКОВ (садится за стол, Ирме). Чего ты? Садись.

ИРМА. Спасибо.

ИРМА. Давайте, говорите, кто чего хочет, и… И я уже устала от всего этого. Мне надо работать.

ВАЛЕНТИНА. Я ничего говорить не собиралась.

КАЛАЧНИКОВ. Я собирался. Валя, так все складывается… В общем, я сказал жене… То есть бывшей. Я сказал Ирме, что хочу у тебя остаться.

ВАЛЕНТИНА (садится и тут же встает). Прямо как-то по-дурацки. Или уж все стоят — или сидят.

КАЛАЧНИКОВ (встает). Хорошо, встанем.

ИРМА. Женщина готовила, старалась. (Идет к столу, садится, накладывает себе). Картошечка-пюре, огурчики малосольненькие, классика! И котлетки, конечно! Котлетки домашние, народные, экономные, пять частей хлеба, одна часть мяса! Я возьму?

ВАЛЕНТИНА. Зачем спрашивать? Вот еще капуста, я хорошо капусту квашеную делаю.

ИРМА. Спишите рецепт.

КАЛАЧНИКОВ. Перестань! (Валентине). Ты как на это смотришь?

ВАЛЕНТИНА. На что?

КАЛАЧНИКОВ. Чтобы я остался. Ты же этого хотела.

ВАЛЕНТИНА. Понимаешь, Виктор… Оказалось, что твоя бывшая жена не совсем бывшая. А я у других не увожу, как-то не нравится мне это.

КАЛАЧНИКОВ. Никто никого не уводит, я ухожу сам!

ВАЛЕНТИНА. Ладно, скажу правду. Когда ты пришел к нам работать… Я присмотрелась… Думаю: вот идеальный вариант. (Ирме). Понимаете, ко мне муж должен был вернуться. Из тюрьмы. То есть не ко мне, мы в разводе, а вообще… Ну, права свои качать. И мне надо было, чтобы он увидел, что место занято. Что я не одна. Потому что, если одна, он будет считать, что я как бы его ждала. Самоуверенный вообще мужчина. А тут увидит — и… Желательно при этом, чтобы не кто попало, не алкаш, не временный вариант, а человек приличный…

ИРМА. Выражайтесь яснее. Вы использовали моего мужа как вышибалу?

ВАЛЕНТИНА. Нет! Хотя… Можно и так сказать. Я думала, он придет, увидит — и все. И уйдет. Кто ж знал, что так получится?

ИРМА. Все вы знали! За что муж сидел?

ВАЛЕНТИНА. За драку.

ИРМА. Ага. И такой повернется и уйдет? Вы подставили моего мужа, как … как детскую коляску под грузовик! Это подлость!

ВАЛЕНТИНА. Вы сравнили….

КАЛАЧНИКОВ (Валентине). Постой. То есть ты с самого начала…

ВАЛЕНТИНА. Да. Извини, пожалуйста.

КАЛАЧНИКОВ. Не верю.

ВАЛЕНТИНА. А ты спроси в общежитии, почему тебя ночевать не пустили? Почему на вторую ночь комендант тебя выписал? Это я со всеми договорилась. Все сразу продумала.

ИРМА. Чего молчим?

КАЛАЧНИКОВ. Я могу поесть спокойно?

ВАЛЕНТИНА. Действительно, давайте… Я готовила, старалась…

КОСТЯ (глубоко вдыхает). А где он?

НАСТЯ. Кто?

КОСТЯ. Воздух? Ты же воздухом собиралась подышать. Мне кажется, у вас его тут не осталось. Зато вот — лавочка. У нас ни одной лавки не найдешь. Старушки померли, сидеть некому. И, главное, машины некуда ставить. Бомжи опять-таки спать любят. Так что все лавки снесли… А я ведь тебя понял.

НАСТЯ. Что ты понял?

КОСТЯ. Довольно тупой прием, я просто растерялся, не думал, что у вас тут тоже так умеют. Девушка сначала сама идет навстречу, вешает по семь лапшей на каждое ухо, мальчик повелся, а он тут хоп! — делает кульбит с поворотом назад: я пошутила! Ну, и мальчик, само собой, его же раздразнили, он бежит за девушкой — и слюни по асфальту. Не вышло, Настя. Я на это не ведусь.

НАСТЯ. Успокойся, не нужен ты мне.

НАСТЯ. Хочешь честно?

КОСТЯ. А ты умеешь?

НАСТЯ. Понимаешь… Каждая девушка мечтает, что будет день, когда откроется дверь…

КОСТЯ. И заскочит принц на белом коне. Только он в двери не поместится, пешком придется.

НАСТЯ. Да иди ты! Не принц, а просто… И не обязательно дверь откроется, а… Ну, на улице встретишь… Или в коридоре каком-нибудь… Неважно. Главное — он встретится, появится. Человек, который тебе нужен. И всё. И ты понимаешь — это он. И даже не обязательно там что-то… Дружить, замуж выходить, трахаться там или… Ну, вообще. Главное, ты знаешь, что мечтала не просто так, что такие есть в принципе. В принципе, понимаешь? Что они есть. Есть шанс. Если один встретился, будет и другой. Хотя, конечно, лучше, чтобы с этим что-то было.

КОСТЯ (улыбается). Приятно, конечно…

НАСТЯ. Что?

КОСТЯ. Сама же говоришь: встретился — и всё. Я никогда в такой роли не был. Приятно.

НАСТЯ. Не был — и не будешь. Хотя, может быть, для кого-нибудь, ты парень ничего себе.

КОСТЯ. Не понял. А про кого ты тогда?

НАСТЯ. Про твоего отца.

КОСТЯ. Еще раз не понял. То есть это он встретился — и у тебя мечта сбылась? Мой папаша — принц? Мне так мозги еще никто не выносил. Ты не шутишь опять? Не разыгрываешь?

НАСТЯ. Нет. Ты слушай, я же не просто так говорю. Я сама ему сказать не могу, а ты сможешь. Скажи, что ему тут оставаться нельзя. Дочь у матери будет мужика отбивать, он хочет в такой ситуации оказаться?

КОСТЯ. Я бы хотел.

НАСТЯ. Ты мальчик еще, а он мужчина.

КОСТЯ. Я тоже не школьник вообще-то.

НАСТЯ. Ты отличный парень. Мы с тобой еще подружимся. Но отцу ты должен сказать. Прямо сейчас, пока они там не наделали глупостей. Чтобы он понял — надо уезжать.

КОСТЯ. А ты обязательно будешь отбивать? Не сможешь удержаться?

НАСТЯ. Не смогу. И не хочу.

КОСТЯ. Да… Слушай, а у вас тут точно ТЭЦ, а не подпольная атомная станция? Вы не облучились, а?

НАСТЯ. Иди, пожалуйста!

КОСТЯ. А поцеловать?

НАСТЯ. В кого ты жлоб такой?

КОСТЯ. Точно, проникающая радиация. Все, иду, иду!

КОСТЯ. Что, уже все?

ИРМА. Едем домой.

КОСТЯ (Насте). Может, прямо сейчас ему и сказать?

НАСТЯ. Уже не надо.

КАЛАЧНИКОВ. Что сказать?

НАСТЯ. Да ерунда. До свидания.

КАЛАЧНИКОВ. Ну, и зачем ты все это наврала?

ВАЛЕНТИНА. Грубить не надо, ладно?

КАЛАЧНИКОВ. Ты сказала, что с самого начала это придумала? Неправда! Он же, бывший муж, звонил, когда я уже с тобой работал и уже дома у тебя был! Я же слышал ваш разговор!

ВАЛЕНТИНА. Ну, не сразу придумала, потом, какая разница.

КАЛАЧНИКОВ. А зачем, когда он второй раз звонил, что скоро приедет, зачем ты мне сказала уйти? Боялась за меня? За вышибал бояться разве?

ВАЛЕНТИНА. Я растерялась.

КАЛАЧНИКОВ. Неправда! И если уж тебе вышибала был нужен, ты бы другого подобрала! Ростом повыше, в плечах пошире. И вообще… Короче, Валя, зачем ты это? Нарочно? Не хочешь мою семью разрушить? Или все еще проще — я тебе не нравлюсь? Скажи прямо.

ВАЛЕНТИНА. Нравишься. Но это ничего не значит. Мало ли мне кто нравился.

КАЛАЧНИКОВ. Валя, зачем ты себя обманываешь? И меня заодно?

ВАЛЕНТИНА. Не мучай меня, пожалуйста! Уходи. Не сможем мы вместе. Тебе твоя жена подходит, я же вижу. Она тебя любит. И ты ее тоже, только немного устал.

КАЛАЧНИКОВ. Это тебе кажется. Валя, не надо ничего придумывать! Мне ни с кем не было так тепло, так легко, так…

КАЛАЧНИКОВ. Не понял!

НАСТЯ. Запасной вариант не понадобился.

ВАЛЕНТИНА. И так все получилось.

НАСТЯ. А что, у тебя в самом деле железный принцип женатых не трогать?

ВАЛЕНТИНА. Да нет… Просто… У каждого человека свое место. Его место там, я же вижу. Вернется в школу, будет детей опять учить. Они его наверняка очень любят. А Костя что, поверил, будто ты в его отца…?

НАСТЯ. Сразу. Он хороший парень, хороших людей обманывать легко.

ВАЛЕНТИНА. Разве? А ты своих друзей подкалываешь все время, обманываешь, и говоришь, что они дурачки. Они, что ли, тоже хорошие?

НАСТЯ. Ты не путай. Дурака по мелочи обмануть легко, а если по крупному, дурак всегда умного обойдет. Вспомни, кто у нас наверху сидит, какую они фигню в телевизоре городят, это же зоопарк, их всех лечить надо. Или твой Ефимыч — ведь дурак набитый. Но он начальник цеха, а ты упаковщица.

ВАЛЕНТИНА. Хотела бы, тоже выбилась. Но мне нравится. Я люблю одна работать. Музыку в уме слушаю — все время разную. Даже такую, какую никогда не слышала. Вот бы как-то ее записать. … Главное, Настя, я поняла: если такой человек встретился, значит, это бывает в принципе.

НАСТЯ. Ни фига себе! Ты сказала прямо то, что я вот прямо только что. Прямо один в один!

ВАЛЕНТИНА. Косте про отца?

НАСТЯ. Да. Говорила про отца, а думала про него, про Костю.

ВАЛЕНТИНА. Он тебе понравился?

НАСТЯ. Да. Но я к нему не поеду. Сам пусть приезжает.

ВАЛЕНТИНА. А если нет?

НАСТЯ. Значит, нет.

ВАЛЕНТИНА (поет). Снова курю одна…

НАСТЯ (поправляет). Стою одна.

ВАЛЕНТИНА. Неважно. Все равно не курю. И ты бросай. (Поет). А ты такой холодный, как айсберг в океане, и все мои печали… Блин, что же там дальше-то?