Мои покойные жены

Глава 1

След серийного убийцы, петляющий от жертвы к жертве, невозможно проследить шаг за шагом; также невозможно изложить его путь в виде связного повествования, как бы этого ни хотелось полиции.

Взять, к примеру, дело Роджера Бьюли.

Однажды погожим сентябрьским днем по приморской набережной Борнмута прогуливалась мисс Энджела Фиппс. Мисс Фиппс, тридцати пяти лет от роду, была дочерью священника. Ее родители скончались, и недавно она получила от тети небольшое наследство, которое позволило ей оставить работу гувернантки и, по ее словам, «немного оглядеться».

Судя по фотографиям, которыми мы располагаем, мисс Фиппс была отнюдь не дурна собой. По описаниям, она была голубоглазой шатенкой, веселой, но обладающей манерами истинной леди. Итак, сентябрьским днем 1930 года она прогуливалась по набережной Борнмута в тесно прилегающей шляпке и бесформенном платье, когда встретила Роджера Бьюли.

Не следует удивляться, что этот незнакомец, грубо говоря, так легко подцепил дочь пастора, ведущую безупречную жизнь. Подобно многим женщинам из хороших семей, воспитанным в строгости, Энджела Фиппс таила за спокойным взглядом жажду романтической любви и способность к любви плотской, которая удивила бы ее немногих друзей. А в таких делах, как мог бы подтвердить Роджер Бьюли, все зависит от подхода. Риск получить от ворот поворот заключается не в дерзости ваших намерений, а в том, как вы эти намерения выражаете.

Ну а спокойный, вежливый незнакомец с очаровательной улыбкой и хорошо поставленным голосом ошибок не допускал.

В течение трех дней он вверг мисс Фиппс в такой страстный водоворот эмоций, что она едва смогла написать более-менее связное письмо своему поверенному. Спустя две недели они поженились, и мистер Бьюли повез ее в идиллический, наполовину деревянный коттедж, который он арендовал меблированным неподалеку от Кроуборо в Суссексе. Немногочисленные соседи видели мисс Фиппс во время медового месяца сияющей от счастья. Мальчишка, разносящий газеты, однажды заметил, как она выметает сухие листья с мощеной дорожки в сезон желтеющих деревьев и сгущающихся туманов.

Больше Энджелу Фиппс не видел никто.

– Моя жена, – сообщил мистер Бьюли управляющему банком, – должна вернуться в Лондон. Кажется, мы открыли объединенный счет на наши имена, когда думали остаться здесь?

– Совершенно верно, мистер Бьюли.

– Если не возражаете, мы закроем его и снимем все деньги наличными. Моя жена, – со смехом добавил он, – хочет, чтобы мы поехали в Америку, и нам могут срочно понадобиться деньги. Вот ее подпись – под моей.

Деньги были получены и плата за коттедж внесена. Тем же вечером мистер Бьюли уехал на автомобиле, очевидно вместе с женой. Никто ни в чем не сомневался, и (обратите внимание) никаких следов тела никогда не было обнаружено.

В следующий раз мы услышали о Роджере Бьюли, когда он через два года на концерте оркестра Лондонской филармонии в Куинз-Холле познакомился с Элизабет Моснэр.

Элизабет была стройной, артистичной и необычайно искренней блондинкой тридцати двух лет. Как и у Энджелы Фиппс, у нее было немного денег, впрочем, сумма достаточная, чтобы позволить себе брать уроки игры на фортепиано. Как и Энджела, она была одна во всем мире, за исключением брата, которого никогда не интересовало ее местопребывание.

Слушая великую музыку, Элизабет плакала, жалуясь на душевное одиночество. Мы можем себе представить эту пару в партере Куинз-Холла, когда под неистовое звучание струнных и деревянных духовых, приведшее в кульминации к триумфальному звону тарелок, Элизабет склонилась вперед и ладонь незнакомца потихоньку легла на ее руку.

Они поженились летом в маленькой церквушке в Бейсуотере, возле целомудренного жилища Элизабет, после чего отправились в коттедж, который мистер Бьюли арендовал в деревне между Денемом и Джерардс-Кросс.

Он купил жене рояль, и соседи слышали его экстатические звуки, хотя не слишком долго. Перед тем как исчезнуть из этого мира, Элизабет завещала все свое имущество мужу.

– Я ничего не смыслю в делах, дорогой, – сказала она. – Ты знаешь лучше, как обо всем позаботиться.

Вскоре от нее остались только несколько жалких безделушек и акварельный эскиз, где она пыталась запечатлеть любимого супруга. Следующий арендатор коттеджа, ни о чем не подозревая, отправил их в мусорный ящик.

Но третья жертва?

Мы можем понять финансовые причины, побудившие мистера Бьюли избавиться от первых двух жен. Однако третья жертва, Андре Купер, принадлежала к иной категории.

У Андре не было никаких денег. Ей было всего двадцать лет, и она работала (можете вообразить!) помощницей хироманта на Оксфорд-стрит. Это была маленькая кокни[1] с интеллектом и образованием, которые едва ли могли привлечь мистера Бьюли, но с изрядной долей сексапильности. Мистер Бьюли обнаружил ее в углу станции метро «Бонд-стрит» плачущей, так как она думала, что ее собираются уволить.

– Бедная малышка! – посочувствовал мистер Бьюли.

Он утешал ее, покупал ей одежду (не в больших количествах, так как был бережливым человеком) и возил ее в деревню. Жениться на Андре мистер Бьюли не стал, очевидно считая это чрезмерным. Весной 1933 года он повез ее на север в окруженный лесом коттедж около Скарборо, где история повторилась и девушка исчезла.

Следует упомянуть вновь, что у Андре Купер не было денег. Не существовало никаких очевидных причин для ее убийства. Здесь впервые появился намек на чудовищную патологию, скрывающуюся за этими исчезновениями. А Роджер Бьюли впервые допустил оплошность.

Ибо у Андре был приятель, который забеспокоился и обратился в Скотленд-Ярд.

– Это не похоже на нее! – настаивал он.

Полиция не страдает ни глухотой, ни слепотой. Бюллетень под названием «Газетт» ежедневно доставляют в каждый полицейский участок Соединенного Королевства. Это позволяет всем окружным инспекторам поддерживать более тесную связь друг с другом, чем вы поддерживаете с вашими соседями, а вся местная информация поступает в столичную полицию. Постепенно там начала накапливаться коллекция намеков на определенного человека, именуемого то Роджером Бьюли, то Роджером Боудойном, то Ричардом Баркли, которая отнюдь не являлась приятным чтением.

Однажды летним днем 1934 года наш старый друг старший инспектор Мастерс вошел с упомянутым досье в кабинет заместителя комиссара отдела уголовного розыска.

Массивный и вежливый, как карточный шулер, с седеющими волосами, тщательно зачесанными на лысую макушку, Мастерс положил досье на стол заместителя комиссара.

– Вы вызывали меня, сэр?

Заместитель комиссара, маленький седовласый человечек с кроткой внешностью, кивнул, не вынимая изо рта короткую трубку.

– Насчет Бьюли, сэр?

– Да.

Мастерс покраснел от возбуждения.

– На сей раз, сэр, мы доберемся до этой свиньи!

Заместитель комиссара вынул изо рта трубку и откашлялся.

– Да, но мы не можем его и пальцем тронуть, – отозвался он.

– Не можем тронуть, сэр?

– Пока что нет. Если он убил этих женщин…

– Если! – фыркнул Мастерс.

– …то, что он сделал с телами? Где доказательства смерти?

Последовала пауза, во время которой Мастерс стоял по стойке «смирно», вытянув руки по швам. В кабинете было очень жарко, и лицо шефа казалось Мастерсу напряженным.

Заместитель комиссара придвинул лежащий на столе блокнот.

– «Лавры», Кроуборо, – негромко прочитал он. – «Вид на поле для гольфа», Денем. «Глубокая долина», Скарборо. – Он провел рукой по блокноту. – Во всех этих коттеджах проживал Бьюли. Наши люди месяцами рылись там, Мастерс, но не обнаружили ничего!

– Знаю, сэр. Но…

– Ни пятна крови, ни зубной пломбы, ни какого-либо намека на смерть. Так что это не пойдет. – Заместитель комиссара поднял светлые глаза от блокнота. – Предположим, Бьюли заявит, что эти женщины до сих пор живы и покинули его по собственному желанию?

– Но если они не объявятся…

– Бьюли не обязан доказывать, что они живы. Наша задача доказать, что они мертвы, – если мы в состоянии это сделать.

– Но он женился на них, сэр. Мы можем привлечь его за многоженство.

– И к чему его приговорят? К пяти годам тюрьмы? Или к семи, если судья очень постарается? Нет, Мастерс, для такого джентльмена этого недостаточно.

– Вынужден с вами согласиться, сэр. Однако…

– Где Бьюли сейчас? Вы установили его местонахождение?

Это было подлинной причиной тяжести на душе Мастерса, заставлявшей его потеть в синем костюме из сержа, вытягиваться во фрунт и обращаться с преувеличенным достоинством к залитым солнцем окнам позади головы собеседника.

– Нет, сэр. Прошу прощения, но у нас мало шансов его установить, если вы настаиваете на том, чтобы действовать втихомолку и не объявлять розыск.

– Я не порицаю вас, старший инспектор, а только…

Но Мастерс игнорировал слова начальника.

– У нас нет ни фотографий, ни даже приличного описания, сэр, – продолжал он. – Мне пришлось опросить две дюжины людей, которые встречали этого типа, и ни один из них не был в состоянии толком описать его внешность.

– Тут нет ничего необычного, старший инспектор.

Хотя Мастерс знал это не хуже заместителя комиссара, он не был склонен с этим согласиться.

– Мужчины, похоже, его вовсе не замечают, а женщины сходятся на том, что он «ужасно привлекателен», но не могут объяснить, в чем эта привлекательность состоит.

Заместитель комиссара со вздохом вставил трубку в рот.

– Высокий он или малорослый? Среднего роста. Блондин или брюнет? Ни то ни другое. Есть какие-нибудь особые приметы? Вроде бы нет. Все, в чем я могу быть уверен, – что ему около тридцати лет, и…

– И?.. – подбодрил заместитель комиссара.

– И помоги Бог женщинам, на которых он положит глаз.

– Благодарю вас. Это я уже понял.

– Поэтому, сэр, если он именует себя Робинсоном, живет в неприметном отеле и ведет себя тихо, как, во имя Господа, я могу установить его местонахождение?

– Думаю, мне известно, где он сейчас, – вздохнул заместитель комиссара. – Боюсь, он сделал это снова.

Пауза.

– Вы имеете в виду… хм!., избавился от еще одной?

– Боюсь, что да.

Снова несколько секунд слышалось лишь шумное дыхание Мастерса.

– Понятно, сэр. Где на этот раз?

– Около Торки. Главный констебль звонил минут десять назад. Это Бьюли, сомневаться не приходится. Снова никаких признаков тела.

Итак, непоколебимая уверенность в себе позволила вышеупомянутому джентльмену осуществить очередное па в продолжающейся danse macabre.[2]

В конце июня некие мистер и миссис Р. Бенедикт сняли меблированное бунгало на холмах за модным приморским курортом Торки. У них не имелось ни прислуги, ни автомобиля и было очень мало багажа. Они походили на новобрачных: мужу было около тридцати, а жене на полдюжины лет больше. Женщина сторонилась общества и постоянно носила драгоценности.

У полиции отсутствовали реальные основания для подозрений. Инициалы Р. Б., вероятно, были всего лишь совпадением. Тем не менее этот факт отметил констебль и сообщил о нем сержанту, а тот – инспектору. Последний начал осторожно наводить справки и установил ночное наблюдение за бунгало.

Последний раз миссис Бенедикт видели во второй половине дня 6 июля 1934 года пьющей чай с мужем в маленьком саду под яблонями.

Рано утром 7 июля парадная дверь бунгало открылась, и оттуда вышел Роджер Бьюли, он же Р. Бенедикт. Несмотря на прекрасный день, на нем были плащ и шляпа. Он направился прямиком к констеблю Харрису, прячущемуся за изгородью после ночной вахты, и пожелал ему доброго утра.

– Но описание, приятель! – воскликнул позднее старший инспектор Мастерс, расспрашивая констебля Харриса в Торки. – Нам нужно подробное описание – это ваш шанс!

– Говорю вам чистую правду, – ответил злополучный констебль. – Он подошел неожиданно, я смутился и толком его не разглядел.

– Вы смутились – вот как! – мрачно произнес Мастерс. – На это он и рассчитывал. Неужели в вашем чертовом участке ни у кого нет фотоаппарата?

– Нам велели, сэр, не приближаться к нему, чтобы не спугнуть. Питерсон сделал пару снимков, но издалека. И этот человек был в темных очках.

– Ладно, продолжайте.

Любезно информировав констебля Харриса, что он собирается пройтись пешком полмили до ближайшей лавки за сигаретами и утренней газетой, мистер Бьюли зашагал по дороге. До лавки он не дошел, а вместо этого сел на поезд до Лондона в девять пятнадцать и растворился в толпе.

Спустя два часа полиция обнаружила в пустом бунгало разрозненные предметы одежды – мужской и женской, – которые мистеру Бьюли пришлось оставить, и несколько туалетных принадлежностей, как и все прочее, тщательно очищенных от отпечатков пальцев. Но ни драгоценностей, ни жены в бунгало не оказалось.

За несколько дней до того старший инспектор Мастерс откопал свидетеля, который впервые мог привести Роджера Бьюли в тень виселицы.

– Он у нас в руках! – ликовал Мастерс.

В Торки на Мензис-стрит находилось маленькое машинописное бюро мисс Милдред Лайонс, машинистки и по совместительству нотариуса. Утром 6 июля мистер Бьюли позвонил ей из телефонной будки, поскольку в бунгало телефона не было, попросив ее прийти и отпечатать несколько писем.

Мисс Лайонс, испуганная веснушчатая девушка, поведала полисменам свою историю в пыльном маленьком офисе на Мензис-стрит.

– Я п-поехала на велосипеде вскоре после полудня. Он продиктовал шесть писем, которые я тут же отпечатала. Это были деловые письма. Нет, я не обратила внимания на адреса.

– А вы не помните, о чем были письма?

– Нет. Обычные д-деловые письма.

– Продолжайте, мисс.

– Мы находились в гостиной. Портьеры на окнах были почти задернуты, и он сидел в тени. Миссис Бенедикт время от времени забегала в комнату, чтобы поцеловать его. Мне было очень неловко. Когда я уходила, мистер Бенедикт велел мне оставить письма открытыми, сказав, что сам их отправит.

Роджер Бьюли заплатил машинистке фальшивым десятишиллинговым банкнотом.

Мастерс не сомневался, что он сделал это не нарочно. Это стало тем непредвиденным случаем, который рано или поздно происходит с любым убийцей, если полиции хватает терпения ждать. Но его последствия оказались весьма серьезными для веснушчатой рыжеволосой девушки, которая теперь дрожала, сидя за машинкой и нажимая на клавиши, словно они придавали ей смелости.

– Я была в б-бешенстве, – тряхнула головой мисс Лайонс. – Я обнаружила это, только зайдя в бар на Эспланаде в половине десятого вечера, тут же села на велосипед и поехала туда, чтобы сообщить ему об этом.

Вечер был теплый. И на небе светила луна. Подъехав к бунгало, мисс Лайонс почувствовала, что ее смелости изрядно поубавилось.

По какой причине? В общем, ни по какой. Просто было уже около десяти, в доме не горел свет, и ее миссия начала казаться нелепой. Знай она, что два констебля, Харрис и Питерсон, наблюдают за бунгало, все могло бы сложиться по-другому.

В качестве компромисса мисс Лайонс прислонила велосипед к столбу ворот, прошла по дорожке и нажала кнопку звонка. Ответа не последовало. Удивляться не приходилось, так как звонок не работал. Но мисс Лайонс вновь ощутила гнев при виде света за неплотно задернутыми портьерами в окне справа от двери.

Свет горел в гостиной. Движимая естественным человеческим любопытством, свойственным всем нам, Милдред Лайонс встала на цыпочки, заглянула внутрь и застыла как вкопанная.

В комнате горела масляная лампа, свисающая с потолка под желтым абажуром. Пламя было тусклым.

На кушетке у стены лежало тело миссис Бенедикт – ее одежда была в беспорядке, чулок порван, одна туфля упала. Женщина была мертва. Ее, несомненно, задушили, так как лицо распухло и посинело, а на шее виднелась багровая складка. Роджер Бьюли, тяжело дыша, стоял посреди комнаты, зажигая сигарету.

Если бы мисс Лайонс в тот момент закричала…

Но она была не способна на это. Ей до сих пор мерещился убийца, успокаивающий себя табаком при зловещем тусклом свете.

Повернувшись как сомнамбула, мисс Лайонс подошла к воротам, села на велосипед и медленно поехала прочь. Оказавшись на солидном расстоянии от бунгало, она начала вращать педали как безумная. Она не собиралась ничего никому рассказывать и не стала бы этого делать, если бы бдительные полисмены сами не пришли осведомиться, что ей понадобилось в бунгало.

Сделав это признание, Милдред Лайонс закатила истерику. Старший инспектор Мастерс, одной рукой успокаивающе похлопывая ее по плечу, протянул другую к телефону и позвонил в Лондон.

– Он у нас в руках! – сообщил Мастерс заместителю комиссара на другом конце провода. – Это солидное доказательство. Если девушка выступит в суде свидетелем, ему конец.

– Вы уверены? – осведомился заместитель комиссара. Мастерс уставился на телефон.

– Прежде всего, мы должны его поймать, – продолжал заместитель комиссара. – Вы не видите в этом никаких трудностей?

– Нет, сэр, не вижу! Пока что мы сообщим прессе, что хотим побеседовать с этим субъектом. Но если вы позволите мне поднять общую тревогу и объявить его в розыск…

– Э-э… вы бы не хотели обсудить это с вашим другом, сэром Генри Мерривейлом?

– Незачем беспокоить из-за этого старика, сэр. Только дайте мне разрешение… благодарю вас, сэр… и мы прищучим этого негодяя за две недели!

Но Мастерс заблуждался.

Описанные события имели место одиннадцать лет назад, в течение которых на мир обрушились смерть и разрушение. Но поймать Роджера Бьюли так и не удалось. Ему снова повезло, и теперь до него было не добраться.