Мои прекрасные принцы

Глава восемнадцатая

Меня охватил ужас. Отпрянув назад, я почти беззвучно прошептала:

— Сереженька, миленький, что с тобой?

Ответа не последовало. Тогда я обняла любимого и, не выпуская из своих объятий, стала обсыпать его лицо поцелуями. От Сергея сильно разило спиртным, от паров которого мне сделалось противно. Вдруг что-то упало мне на ногу, я закричала от боли. Моментально руки разжались, и я выпустила Сергея из объятий. Но все же хватило сил посмотреть вниз. На полу валялась бутылка виски наполовину выпитая. От резкой боли я закрыла глаза и присела в кресло, так — как стопа чудовищно ныла. Только теперь я увидела, что Полянский еле держится на ногах. Он нагнулся, чтобы поднять бутылку, но не удержался, и чуть было не упал, успев ухватиться в последний момент за край тумбочки. Следом он вновь нагнулся и поднял бутылку, сделал несколько жадных глотков и швырнул ее в сторону, затем громко рассмеялся. От жуткого пьяного смеха, мне стало невыносимо страшно. Через минуту он извлек из кармана штанов чекушку водки и протянул мне.

— Выпить хочешь?

Я ничего не могла ответить, а только мотала головой.

— А курить?

— Не-не — хочу.

Сергей что-то невнятное пробормотал, покачал головой и, махнув рукой спросил:

— А что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты лег спать, — робко пролепетала я.

— Да, пошла ты! Я не хочу спать! — заорал он во все горло.

Было в его крике что-то страшное и зверское. Я вздрогнула, вжалась в кресло и, закрыв лицо руками заплакала. Полянский, не выпуская чекушку из рук, выудил из кармана смятый пластмассовый стаканчик, налил водки и протянул мне:

— На, хлебни маленько, успокойся.

— Я не пью водку, — дрожащим голосом ответила я.

Он поднял на меня пьяные глаза, погрозил пальцем, а потом театрально развел руками:

— Ну, извини, мартини у нас нет. Пей, говорят, а то я тебе сам в горло залью.

Я испугалась. Взяв стаканчик, я сделала несколько глотков и почувствовала приступ тошноты. Прокашлявшись, я просипела:

— Дай, закусить.

Полянский, плутая по коридору, добрался до кухни и вернулся с корочкой хлеба. Дрожащей рукой я дотянулась к корочке хлеба и быстро поднесла ее к носу. Если я не ошибаюсь, то это один из способов занюхивать водку. Сделала еще глоток. Пред глазами все поплыло, и чувство страха немного отступило. Ну, что ж, может, в этом состоянии легче будет воспринимать все происходящее. Кто бы видел сейчас глаза Полянского, никогда бы не поверили, что этот мужчина еще утром излучал любовь и нежность. Сейчас передо мной стояло человекоподобное существо с налитыми кровью глазами и походкой пьяной гориллы. Мне было очень страшно, потому что я никогда раньше не видела Сергея в подобном состоянии, и тем более не знала, что в данный момент можно от него ожидать. Душа выворачивалась наизнанку, а сердце ныло от боли. Очень страшно думать, о том, что это и есть настоящий Сергей. Именно тот, который был скрыт для меня до сегодняшнего дня. Полянский примерил на себя чужую маску, а она оказалась не к лицу. Я не видела еще более слабого существа, чем он. Быстро его сломала воля.

Я сидела, вжавшись в кресло, и вытирала выступивший на лбу пот. В горле встал комок слез. Я дрожала от страха. Впервые, я не знала, что будет дальше и как с этим справиться. Меня хватало лишь на горькие слезы и всхлипывания.

— Ты, чего ноешь? — пробормотал Сергей и посмотрел на меня замутневшим взглядом.

В налитых кровью глазах сквозила лютая ненависть. Я замерла на месте и попыталась сдержать слезы, чтобы не вызвать гнев Полянского. Мое тело, будто камень затвердело, не давая возможности шелохнуться. Язык онемел.

— Я не понял: ты чего заткнулась?

В этот момент у меня внутри все похолодело, а тело сотрясалось в конвульсиях. Тогда Сергей опустился передо мной на колени, схватил меня за руки и стал трясти.

— Да, скажи ты, хоть что — ни будь! Что, в мужья не гожусь?!!!!! Но, ты же любишь меня?!!!!! Отвечай!!!!

— Лю-лю — блю… — пролепетала я и мне показалось, что сама не узнаю своего голоса.

Полянский опустил голову, и на секунду замолк. Мне даже показалось, что вырубился. Я зажала рукой рот, чтобы не закричать. Мыслями я возвратилась в те дни, когда сердце Сергея было переполнено радостью, глаза излучали свет и нежность, а губы шептали мелодично о любви. От этих воспоминаний стало не выносимо больно, в сердце будто оборвалась струна, которая отвечала за самые прекрасные звуки. Мысли с космической скоростью опережали чувства. Как же хочется снова услышать заветное «люблю», почувствовать нежность прикосновений и заботу! Но сердце подобно ледяной глыбе застыло в немом молчании. На секунду мне показалось, что я не дышу, словно чья-то грубая рука зажала горло. Душа кричала из последних сил: Сережа, за что?! Опомнись! Но слово люблю, потерялось в сознании. И в эту минуту, Полянский поднял голову, которая тут же опрокинулась и прошипел:

— Куда собралась, сука!

Я онемела от ужаса. И только успела прикрыться рукой, как ощутила удар и невыносимую боль. Удар оказался настолько сильным, что в голове зазвенело. Мой крик усугубил положение. Я попыталась вывернуться, но Сергей зажал запястье и нанес со всей пьяной силой второй удар, после которого я потеряла сознание.

Я очнулась от сильной головной боли и не могла понять, где нахожусь. Затылок ужасно болел. Пытаясь припомнить события вчерашнего вечера, я провела глазами вокруг и поняла, что лежу на диване в одежде укрытая пледом.

Минут через пять в комнату зашел Сергей. При виде Полянского, сердце замерло, и я придвинулась к стенке. Сергей выглядел бодрым и веселым, на лице не осталось и следа после вчерашней попойки. По комнате витал аромат туалетной воды. Сев на стул, он обворожительно улыбнулся.

«Как этот гад может вести себя, как ни в чем не бывало, — подумала я. Совсем совести нет. Он бил с такой силой, что я могла умереть. За что? И это плата за мою любовь и поддержку….?

— Как дела малыш? — улыбнулся Полянский.

— Я жива…..

— Моими молитвами.

Сергей встал, подошел к дивану и опустился рядом со мной. Я попятилась назад, но уперлась в стенку. Когда Сергей протянул ко мне руку, я закричала:

— Не смей, слышишь, не смей приближаться ко мне!

— Как скажешь, малыш, — сказал он и, убрав руку, отошел назад.

Я прижалась к стенке и, натянув до подбородка плед, следила за малейшим движением Полянского. Голова раскалывалась, перед глазами плыли белые круги. Лишь стоило Сергею сесть на стул, как я облегченно вздохнула.

— Голова очень сильно болит. Уже утро?

— Утро.

Я нащупала большую шишку на затылке, и попыталась привстать, но почувствовала легкую тошноту. Почувствовав, что меня замутило, я прислонилась к стене и снова дотронулась до окровавленного затылка.

Сергей продолжал сидеть на стуле и задумчиво смотрел на меня.

— Мне в больницу нужно, — только и смогла сказать я.

— Моя сестра придет и обработает рану, если будет, необходимость выпьешь обезболивающее. Она должна прийти с минуты на минуту, — равнодушно сказал Сергей и посмотрел на часы. — Мне на работу пора.

— Куда? — опешила я.

— Кстати, я совсем забыл, малыш! Вчера я устроился на работу. — Гордо заявил Полянский. Теперь я буду тебя обеспечивать.

В этот момент я почувствовала, что в любой момент могу отключиться от сильного головокружения и тошноты, и вновь села в кровати, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться от обиды, унижения и боли. Сергей взял меня за подбородок и заглянул в глаза.

— Ну, не злись. Ты меня вчера сама вывела. Стала лезть со своей бабской моралью. Какая тебе разница, где я был, с кем пил?

— Я переживала за тебя. Твоя футб……., — я осеклась, и решила не упоминать о футболке.

— А нечего за меня переживать. Я взрослый мужик. И тем более я тебя предупредил.

— Сережа, я не могу по-другому, потому, что люблю, — на последнем слове, мой голос дрогнул, и я почувствовала, как подступили слезы. Я посмотрела в глаза Полянскому.

— Привыкай, я не люблю слезных мелодрам. Ты должна, знать свои обязанности и не задавать лишних вопросов. В следующий раз умнее будешь. Малыш, ну зачем ты полезла к пьяному мужику?! Тебя, что мама не научила, что к пьяному не стоит лезть под руку. И вообще, ну зачем, тебе знать, больше, чем нужно? Ты, что такая любопытная?

— Нет. Просто, я поняла одно — я не знаю, кто ты.

— Как не знаешь? Я хороший, добрый, замечательный мужчина, у которого в жизни слишком много дерьма случилось. А еще, с которым у тебя сногсшибательный секс. Согласись, тебе со мной хорошо, и я именно тот, который сможет сделать тебя счастливой? Танюша, вспомни поговорку, что любопытной Варваре, нос на базаре оторвали.

Я отстранила руки Полянского и отвела глаза в сторону. Сергей моментально подобрел и притянул меня к себе.

— Ну, малыш, прости. Столько времени спиртного в рот не брал, вот и дало в голову. Я когда увидел тебя утром, сам себя возненавидел. Танюш, я же люблю тебя очень сильно. Ну, прости, дурака, я не знаю, что на меня нашло!

В этот момент слова Сергея на меня не действовали. Я хотела, что-то сказать, но язык будто онемел. Вдруг Полянский встал на колени и принялся целовать мне руки.

— Девочка моя, прости, я не хотел. Я никогда не могу простить себе вчерашнего вечера потому, слишком сильно тебя люблю, — шептал Сергей обцыловывая каждый пальчик на моих руках.

Ситуацию спас звонок в дверь. Сергей тут же подскочил и бросился к двери. Когда дверь захлопнулась, повисла мертвая тишина. Я попыталась прислушаться, но кроме еле слышных перешептываний ничего не услышала. Потом послышалась какая-то возня, и дверь в комнату открылась. Открыв глаза, я увидела женщину и не могла не отметить, что выглядела она спокойной, но не приветливой. Даже никак не отреагировала на мой синяк на затылке. Её поведение было настолько естественным в такой ситуации, словно она каждый день ухаживает за больными.

— Говорил, же Таньке, пить меньше надо!

Женщина молча достала из пакета небольшой чемоданчик и извлекла из него профессиональный хирургический набор для обработки ран. Затем попросила повернуться и после принялась обрабатывать мою рану. Все время пока женщина занималась моей раной, Полянский находился в комнате и не сводил с незнакомки глаз. Несмотря на их немой диалог, было ясно одно: эти двое отлично понимают друг друга без слов.

— Я закончила, — сказала незнакомка, аккуратно раскладывая бутылочки с растворами обратно в чемоданчик.

— Рана серьезная? — спросил Полянский и глянул на часы.

Женщина обернулась, и ее губы расплылись в улыбке.

— Сережа, любая рана, тем более на голове, серьезная. Но, я думаю, Татьяне ничего опасного не грозит. Тут поверхностный ушиб и небольшая гематома. Отлежится пару дней и будет, как новенькая. На случай если голова все же болеть будет, я оставлю на столе обезболивающее.

Я почувствовала, как на меня накатила волна возмущения.

— Вы, не слушайте его, я не пила вчера вообще!

— Таня, вы успокойтесь, с кем не бывает. Сергей рассказал, что вы немного повздорили, после чего ты и завелась. Хотела на кухню пойти а по дороге упала. Танечка, в следующий раз, лучше меру соблюдайте, а то Сергей сильно переволновался. Прибежал ко мне на другой конец города, еще темно было. Всех домашних поднял, пришлось и его в порядок приводить. Все же братик мой.

— Послушайте, я не знаю, как вас зовут, но все было не так! Ваш брат нагло врет!

— Зовут меня Валентина. А про брата моего, не смей так говорить! Я его сестра, и очень хорошо знаю своего брата. А вас, милочка вижу впервые. Пусть вчерашнее поведение заставит вас задуматься. Выпейте таблетку.

Валентина протянула мне лекарство и стакан с водой. Затылок болел так сильно, что я не стала сопротивляться и тут же выпила лекарство.

— Валя, нам пора, — сказал Сергей и увел женщину в коридор, но сам вернулся только для того чтобы поцеловать.

Остаток дня я почти не помню, так — как провалилась в сон, после лекарства.

Я видела сон, и мне было так хорошо внутри этого сна, что не хотелось просыпаться. Мне снилась мама, папа, сестра. Мы все вместе находились на каком-то празднике. Чувство незыблемого счастья наполняло всех нас. Мы держались за руки и громко смеялись, наблюдая за кем-то на сцене. Вдруг картинка сменилась. И теперь мы с сестрой сидим в своей комнате. Я знаю, что очень сильно соскучилась по ней, и нам о многом нужно друг другу рассказать. Она почему-то молчит, и с грустью смотрит в мои глаза. Я ей что-то рассказываю, плачу, смеюсь, жалуюсь. И вдруг она меня обнимает и шепчет на ушко: Уезжай, возвращайся скорее, беги! А затем исчезает, и я просыпаюсь.